Текст книги "Робот и бабочка"

Автор книги: Витауте Жилинскайте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

ВПЕЧАТЛЕНИЯ МЫШКИ МАШКИ

Под полом старого дома, на самом бойком месте, где скрещиваются все мышиные дорожки, вывешен обгрызенный клочок бумаги. На нем яркими красными буквами начертано:

ВНИМАНИЕ!

КЛУБ ИНТЕРЕСНЫХ ВСТРЕЧ ПРИГЛАШАЕТ НА ВЕЧЕР.

МЫШКА МАШКА ПОДЕЛИТСЯ СВОИМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ О ПУТЕШЕСТВИИ В ТАИНСТВЕННУЮ СТРАНУ ПЫЛЕСОСИЮ.

ПОСЛЕ ВПЕЧАТЛЕНИЙ БУДЕМ РАЗУЧИВАТЬ НОВЫЙ ТАНЕЦ «ЧИКУ-РИКУ».

ВЕЧЕР СОСТОИТСЯ В НОРЕ КРЫСЫ БЕАТРИСЫ.

ПРАВЛЕНИЕ.

Конечно, собралось столько мышей, что не осталось местечка даже для блохи, хотя нора была огромна – на этот вечер правление Клуба интересных встреч за целую горсть гороха арендовало ее у крысы Беатрисы. Хозяйка норы, уже успевшая затолкать за щеки полученный горох, сидела тут же, у самой сцены: а вдруг эти дурочки мышки и впрямь что-нибудь интересное расскажут? Штук сто мышей, ожидая начала, нетерпеливо попискивали, перешучивались, хихикали, так что в норе было шумно и весело.

Наконец председатель Клуба Мудрый Мыш погремел сухой головкой мака и сказал:

– Прошу тишины.

Мыши замерли, повернули мордочки к сцене и навострили ушки.

– Сегодня, – начал председатель, – у нас в гостях известная путешественница мышка Машка, только что возвратившаяся из необычайного странствия в неизученную страну Пылесосию, о которой мы знаем лишь понаслышке, по сказкам и преданиям, зачастую, увы, далеким от действительности. И вот сейчас нам выпало счастье впервые узнать об этой стране от живой исследовательницы ее. Прошу вас на сцену, уважаемая путешественница, мы с нетерпением ждем вашего рассказа!

На сцену – это была коробка из-под макарон – важно забралась знаменитая мышка Машка с корзинкой сувениров, вывезенных ею из таинственной страны. Все сто мышей привстали на задние лапки, пытаясь рассмотреть хотя бы ручку этой корзинки, потому что огромная спина Беатрисы, устроившейся впереди всех, загораживала полсцены.

Мышка Машка подошла к стоящему посреди сцены круглому столику – катушке от ниток – и водрузила на него корзинку. Всем очень хотелось узнать, что же там, в этой корзинке, находится. Даже у крысы Беатрисы от любопытства отвисла челюсть и из зубастой пасти выкатилась дюжина еще неразжеванных горошин.

Однако больше всего поразил присутствующих сувенир, украшавший саму путешественницу. Нет, такой необыкновенной вещицы никто в жизни не видывал! Это была щеточка искусственных ресниц, приклеенная к веку правого Машкиного глаза. Второй такой щеточки у Машки, к сожалению, не было, поэтому спереди ее мордочка выглядела довольно смешно: один круглый черный глаз торчал, как у всех мышей, а другой будто прятался под густым опахалом. Однако когда мышка Машка поворачивалась к зрителям правым профилем, она становилась просто неотразимой. Крыса Беатриса даже зажмурилась, представив себе эту роскошь над своим безбровым, безресничным черным глазом – ох, ох, приятельницы крысы все коготки себе от зависти изгрызли бы!

– Ждем ваших впечатлений, – повторил Мудрый Мыш.

Мышка Машка кивнула, скрестила на груди лапки и скромно потупилась. Теперь ресницы, как веер, прикрыли ее правую щеку, и когда она захотела вновь глянуть в зал, веко оказалось не в силах поднять такую тяжесть, и мышке Машке пришлось открывать правый глаз лапкой.

– Итак, мои впечатления… – задумчиво начала она. – Скажу честно, впечатления мои… просто невозможно выразить!… Ах! – Она прищелкнула язычком. – Впечатлений так много, что я не нахожу слов… не знаю, с чего и начать…

– Коли не знаешь, так чего ж лезешь выступать? – хмыкнула Беатриса.

Мышки просто обомлели от ее грубости. Председатель Клуба совсем уж было собрался попросить грубиянку выйти вон, но как выгонишь, если она – хозяйка норы? Поэтому он промолчал, а щеточка ресниц над правым глазом мышки Машки задрожала от обиды, как крыло раненой птицы.

Наконец, после продолжительного неловкого молчания, нарушаемого лишь хрустом разгрызаемых Беатрисой горошин, мышка Машка взяла себя в руки, выпрямилась и грациозным жестом вновь подняла опустившуюся щеточку ресниц.

– Что ж, буду рассказывать по порядку, – кротким голоском, в котором еще слышались нотки обиды, проговорила она. – Мои впечатления начались поздним утром. В то памятное утро я и не предполагала, что меня ждет трудное и опасное путешествие. Я даже не успела еще сгрызть свою утреннюю шкварку, почистить шубку, помыть лапки, ничего не успела: все случилось так нелепо и так неожиданно, что у меня не хватает слов… то есть хватает, – спохватилась Машка, с опаской покосившись на крысу. – Началось это, когда я преспокойно дремала в гостиной за сервантом. И вдруг на меня со страшным ревом надвинулась огромная щетинистая пасть. Я и пискнуть не успела, как уже вниз головой неслась по длинному, узкому туннелю. Меня засосал ураганный ветер, который, сколько я знаю, участники дальних плаваний именуют не меньше, чем девятибалльным… Не помню, сколько времени продолжался этот мой ужасный полет – может, минуту, а может, целую неделю, однако в конце концов меня швырнуло на что-то твердое и я лишилась чувств. Когда очнулась, рев уже прекратился, вокруг царила жуткая звенящая тишина. Я поднялась, ощупала себя – все ли косточки целы, помассировала затекшие лапки и огляделась. Передо мной расстилались просторы неисследованной, таинственной страны Пылесосии, говоря по-научному, белое пятно на нашей мышиной карте… С дрожью в сердце подумала я, что до сих пор сюда не ступала еще ни одна мышиная нога, а если и ступала, то ее владелица не возвращалась обратно и ни с кем не делилась своими впечатлениями. При мысли об этом меня охватила торжественная дрожь и одновременно неутолимая и непреоборимая жажда приключений…

– Врушка-хвальбушка! – громко перебила ее крыса. Присутствующие с возмущением повернулись к нахалке спинами, а она знай себе грызет горох, даже слюна брызжет.

– Я, – всхлипнула мышка Машка, – я не могу делиться своими впечатлениями, когда меня так бесцеремонно перебивают…

И из-под длинных искусственных ресниц выкатилась настоящая маленькая слезинка.

Председатель Мудрый Мыш потерял терпение и так грохнул по столу маковой головкой, что та раскололась и из нее посыпались тысячи крохотных зернышек. Беатриса, кажется, только того и дожидалась: она мигом сгребла зернышки и затолкала их себе за щеки, которые и без того чуть не лопались от гороха.

– Послушайте, Беатриса! – строго и важно обратился к крысе председатель. – За нору вы получили сполна и поэтому попрошу не нарушать этических норм.

– Ладно, ладно, подавитесь своими впечатлениями, молчу, пусть мелет дальше, – примирительно пробормотала крыса. Ее несколько обескуражили непонятные слова «этические нормы»: а вдруг это что-нибудь страшное, вроде мышьяка? Нарушишь их, а они захлопнутся, как крысоловка. Страшно. Как знать, эти книжные грызуны все что угодно могут придумать. Поэтому Беатриса улеглась спиной к сцене, мотнув перед путешественницей своим длинным голым хвостом, на котором до той поры преспокойно восседала целая дюжина мышат. Теперь все они кувырком скатились вниз.

– Прошу продолжать, – вежливо обратился председатель к мышке Машке. – Рассказывайте дальше, надеюсь, никто вам больше не помешает.

– Просим, просим, – хором поддержали мышки. – Нам чрезвычайно интересны ваши впечатления.

Один из мышат, сидевший ближе всех к макаронной коробке, вскарабкался на сцену и помог расстроенной путешественнице приподнять вновь упавшую на глаз щеточку ресниц.

– Дальше… мои впечатления… – промямлила мышка Машка. – Мои впечатления… дальше… впечатления…

Запнулась и умолкла. Только теперь она спохватилась, что рассказывать-то ей, честно признаться, больше нечего. На самом деле в стране Пылесосии было пыльно и абсолютно темно. Ничего интересного. И вдобавок эта хваленая Пылесосия оказалась такой крошечной, что она смогла обежать ее кругом в одно мгновение. Но… но если она выложит правду, как будут разочарованы слушатели, жадно внимающие ее рассказу. А Беатриса? Она же лопнет от смеха… Ишь, как бесцеремонно развалилась спиной к сцене. Ни стыда, ни совести…

– Впечатления… – собралась с духом и вновь забормотала мышка Машка, – впечатления мои необычайно необыкновенные… Значит, так, шла я, шла, шла и шла… но, сколько ни шла, а конца Пылесосии все не было и не было…

Выговорив это, Машка поняла, что теперь деваться ей некуда: придется выдумывать дальше. И мышка Машка стала припоминать всякую всячину и чем больше плела, тем складнее получалось: недаром сгрызла она за свою жизнь сотни книг – разных сказок, сборников приключений и даже энциклопедий.

– Шла, значит, я и шла… встречались на моем пути высокие горы, непроходимые джунгли, довелось скользить по ледяным пустыням. И вдруг очутилась на берегу бескрайнего клокочущего океана. Как перебраться через него? К счастью, на берегу росли могучие деревья, отгрызла я несколько веточек, связала из них плот, пальмовый лист заменил мне парус, и на таком самодельном кораблике пустилась в плаванье по необъятным океанским просторам. Однажды чуть не цапнула меня за хвост хищная акула, в другой раз выскочила из волн хищная барракуда и откусила половину паруса, как-то налетел тайфун, перевернул плот, меня подхватил и понес страшный девятый вал…

– Ах! – в ужасе замерли слушатели.

– Однако судьба была благосклонной: девятый вал выбросил меня на незнакомый дикий мыс, – сыпала мышка Машка свои впечатления, почерпнутые из книг серии «Мир приключений», которая как-то попала ей в зубы. – Когда огромная волна отхлынула, я пришла в себя, высушила одежду… то есть шкурку, – быстро поправилась она, – и заспешила к маячившим на горизонте скалистым вершинам. Только вдруг вижу: скачет навстречу мне страшилище с львиной гривой, бульдожьей пастью, кошачьими когтями и отвратительным голым хвостом…

– Хи-хи-хи, – понимающе захихикали мышки, хитро поглядывая на хвост крысы Беатрисы. Та почувствовала что-то неладное, но не уловила, в чем дело.

– Гибель казалась неизбежной, – все бойче тараторила мышка Машка, – однако в последний момент мне удалось юркнуть в расщелину. Чудище не отступило: желая схватить и проглотить меня, оно сунуло в расщелину свою лапу с острыми, как сабли, кошачьими когтями. Меня ждала неминуемая гибель, но я не растерялась! Что было сил вцепилась в один из когтей и отломила его. Вот он! – Путешественница вытащила из корзинки обломок настоящего кошачьего когтя и торжественно подняла над головой.

Что тут началось! Мыши запищали от страха и одновременно от восхищения.

– Тогда, – распаляясь, продолжала мышка Машка, – страшилище, взвыв от боли, бросилось прочь, тряся львиной гривой, скаля бульдожью пасть, зализывая раненую лапу и волоча за собой отвратительный голый хвост… – Мышка Машка как бы невзначай указала лапкой на крысиный хвост, и слушатели снова покатились со смеху.

– Что такое? – угрожающе заворчала Беатриса, уже сожалея, что отвернулась от сцены и не видит проделок болтушки-путешественницы. С досады она принялась дробить зубами сухие горошины и маковые зернышки, в норе загрохотало, словно в кузнице, и мышке Машке пришлось кричать во весь голос, чтобы ее услышали:

– Как только опасность миновала, я выбралась из расщелины и снова побрела по бескрайней стране Пылесосии. И вот, когда силы мои были уже на исходе, когда я чуть не валилась с ног от усталости и голода, далеко-далеко, у самого горизонта возник предо мною замок, возвышающийся на горе. Надежда вселила в меня новые силы, и вскоре я уже остановилась перед воротами замка. Странное дело: никто их не охранял. Я прошмыгнула во двор, прокралась в большой зал, и у меня даже в глазах зарябило от золота и драгоценных камней, которыми он был изукрашен. Но не это главное… В замке все спали!… И мухи, и кошки, и собаки, и даже какая-то толстая серая грязнуха с длиннющим голым хвостом…

Слушатели просто давились от сдерживаемого хохота, сам председатель был вынужден прикрыть мордочку обломком маковой головки, чтобы скрыть улыбку.

– Еще одно упоминание о хвосте – и я всех вас оставлю без хвостов! – взвыла крыса Беатриса, внезапно обернувшись к сцене и грозно оскалив зубы.

Однако мышка Машка так увлеклась рассказом о своих отважных подвигах, что крысиные зубы не произвели на нее ни малейшего впечатления.

– Так вот, значит, все в замке спали глубочайшим непробудным сном, – заливалась она, – а в самой середине зала, утопая в прелестных голубых кружевах, на кроватке под балдахином лежал белый мышонок необычайной красоты… Это был спящий мышиный царевич страны Пылесосии!

Мышки, особенно молодые, слушали Машку, разинув ротики и свято веря каждому ее слову; однако те, что постарше, те, которым тоже довелось сгрызть немало книг, понимали, из каких источников черпала знаменитая путешественница большинство своих впечатлений и приключений. Поэтому умудренные опытом мыши хитро улыбались в усы. Да и загнутый острый коготь был им знаком – он принадлежал коту Вездеходу и обломился, когда кот точил когти о радиатор. Но пожилые помалкивали: ведь рассказы путешественницы вселяли в молодое поколение отвагу и веру в силу мышиного духа – а все это может пригодиться мышатам при встречах с котами и другими врагами. Кроме того, пусть эта нахальная крыса Беатриса и вся ее родня узнают, что маленькие мышки способны на большие дела, что они бывают в таких местах, которые крысам и не снились. Вот почему старые мыши одобрительно кивали Машке головами и с презрением поглядывали на Беатрису, которой не довелось сгрызть ни единой книги. Она даже не знала, что такое «этические нормы»! А мышка Машка все рассказывала и рассказывала:

– Наклонилась я над спящим царевичем и… и… – Тут она смущенно опустила ресницы, поднять которые снова помог ей сидевший наготове мышонок. – И поцеловала в белую мордочку. Тут свершилось чудо: царевич шевельнулся, открыл глазки и промолвил: «О, как долго я спал!… Целых сто лет!… Спасибо, что ты разбудила меня. Но кто ты, прекрасная незнакомка?» «Путешественница, – скромно ответила я царскому сыну. – Я пришла в вашу страну в поисках впечатлений». Да, чуть не забыла сказать вам, что когда царевич проснулся, проснулось и все живое в замке: и мухи, и кошки, и собаки, и даже отвратительное чучело с противным голым хвостом…

Мышки снова тихонько захихикали, а крыса Беатриса взвизгнула:

– А ну-ка, скажи – кто это отвратительное чучело?

– А вот и не скажу, – заупрямилась мышка Машка. – Я делюсь своими впечатлениями, а не твоими!

– Правильно, правильно, – поддержали ее мышки.

– Прошу тишины, – постучал обломком маковой головки председатель, и Машка продолжила свой рассказ:

– Когда царевич окончательно очнулся от столь долгого сна, он поведал мне, что его заколдовало страшилище, то самое, у которого, если вы помните, я отломила коготь. И вот, не успел царевич кончить свою печальную историю, я, не говоря ни слова, помчалась обратно в горы и тихонько забралась на самую высоченную вершину. Глянула вниз и увидела, что страшилище греется на солнцепеке…

– Разве в Пылесосии есть солнце? – удивилась одна из мышек.

– Конечно, есть, только оно не больше крышки от чайника, – не растерялась мышка Машка. – Так вот… лежало это чудовище в ущелье и ковыряло в зубах, ибо только что налопалось червивого гороха…

Нет, больше мышки не могли сдерживаться! Они просто помирали со смеху, а крыса Беатриса с досады плюнула горошиной в Машку, но не попала.

– И что, как вы думаете, я сделала? – не обращая внимания на крысиные выходки, продолжала разглагольствовать путешественница. – Огляделась по сторонам, присмотрела лежащий поблизости большой замшелый валун, набрала в легкие воздуха, поплевала на лапки и, поднатужившись… столкнула камень вниз! Расчет оказался верным: валун грохнулся прямехонько в ущелье и упал точно на отдыхавшее там чудище. Небо вздрогнуло от пронзительного визга, а потом наступила мертвая тишина. Тогда я спустилась вниз, и моему взору предстала страшная картина. Камень раздавил чудище в лепешку, только в сторонке валялось несколько червивых горошин да извивался в конвульсиях длинный голый отвратительный… не скажу что… Мышки, хихикая, поглядывали на крысиный хвост, а один шалун мышонок тихонько привязал к его кончику голубую ленточку.

Нет, крысе Беатрисе никогда еще не доводилось терпеть подобных издевательств! И от кого? От этой тщедушной, трусливой мелкоты, которая всегда почтительно уступала ей дорогу, не осмеливаясь даже пискнуть. А теперь? Вот что наделали впечатления из страны Пылесосии!… И крыса Беатриса стала вынашивать план мести.

– После гибели чудища, – продолжала между тем свое повествование мышка Машка, – во всей Пылесосии началось невообразимое веселье, жители плясали, пели, обнимались, а меня подбрасывали в воздух и кричали: «Ура нашей освободительнице!» Бросали так высоко, что один раз я даже стукнулась о небо. В конце концов меня усадили в отделанный лепестками цветов паланкин и с песнями отнесли в царский замок. Навстречу мне вышел сам прекрасный царевич – весь в бриллиантах и рубинах. Он грациозно поклонился и воскликнул: «О мышка Машка! Чем вознаградить тебя? Скажи только, чего желает твое маленькое отважное сердце? Бери, что хочешь: все драгоценные камни, весь этот замок, все царство Пылесосию – бери и будь моей женой!» Проговорив это, он заглянул своими сверкающими голубыми глазками прямо мне в душу. Глаза его были полны любви и восхищения. А я? Я стояла скромная, в растрепанной шкурке, моя грудь еще продолжала тяжко вздыматься после схватки с чудищем гороховым… Стояла и молчала… «Согласна ли ты стать моей женой?» – снова спросил мышиный царевич и опустился предо мной на стройные белые колени. «О царевич! – ответила я. – Спасибо тебе за лестное предложение и за твое щедрое сердце. Однако не влекут меня ни драгоценные камни, ни роскошный дворец. Ведь даже если бы стала я твоей женой, душа моя все равно тосковала бы по родине, по уютному уголку в гостиной за сервантом. Поэтому мне хочется лишь одного: поскорее вернуться домой к сестрам и поделиться с ними своими впечатлениями!» Услышав этот ответ, царевич горько зарыдал, но потом утер слезы вот этим батистовым платочком, – мышка Машка вытащила из корзинки лежавший там кукольный носовой платочек и взмахнула им, – а утерев, прошептал: «Впервые в жизни вижу такое отважное, благородное и бескорыстное создание!» И прибавил: «Ладно, мышка Машка, я исполню твое желание, только прежде мне хочется подарить тебе сувенир, который там, в уголке за сервантом, напомнил бы об одиноком и вечно тоскующем по тебе царевиче». Сказав это, он отклеил от правого века щеточку густых ресниц и собственными лапками приклеил мне. А приклеивая, предупредил: «Дорогая и незабвенная моя Машка, эти ресницы волшебные: где бы ты ни была и что бы ни делала, с ними тебе всюду будет сопутствовать удача!» Потом царевич подвел меня к потайной дверце в стене замка, открыл ее, и я тут же очутилась за пределами Пылесосии. На память о ней в лапках у меня осталась лишь эта корзинка с сувенирами… Вот перламутровая пуговица – с воротничка царевича, вот орешек кардамона – из царской кухни, про коготь я вам уже говорила…

– А кукольная туфелька? – спросил мышонок, помогавший мышке Машке задирать падающие ресницы. Он успел хорошо рассмотреть содержимое корзинки.

– Туфелька… Туфельку эту носила матушка царевича, пока ее не проглотило чудище… Правда, – с сожалением вспомнила мышка Машка, – я могла бы принести еще один необыкновенный сувенир – хвост побежденного чудища… Но он был так велик и противен, так гол и отвратителен, что я…

И тут произошла страшная неожиданность: выведенная из себя крыса Беатриса задрала перевязанный ленточкой голый хвост и принялась хлестать им направо и налево; била по мышкам, по коробке из-под макарон, перевернула сцену, столик-катушку и корзинку с сувенирами… Поднялся переполох: писк, визг, все смешалось, перепуталось, разлетелось…

– Мои ресницы! – прорвался сквозь общий шум крик мышки Машки. – Мои замечательные ресницы!…

Все внезапно замерли и взглянули на Машку. Необычайных ресниц на ее правом веке не было! Они исчезли. Все сто мышек издали вопль отчаяния и бросились искать, разнюхивать, высматривать, однако ресницы как сквозь землю провалились…

Одна только крыса Беатриса сохраняла спокойствие, не озиралась по сторонам, не волновалась, словно и знать не знала о пропаже. Однако, если бы кто повнимательнее присмотрелся к ней, то заметил бы, что одна из ее щек раздулась гораздо больше другой…

Когда все поиски кончились ничем, встал председатель Клуба Мудрый Мыш и удрученным, печальным голосом заявил:

– В Клубе интересных встреч случилась большая, неожиданная беда. Однако мы должны достойно и дисциплинированно завершить вечер впечатлений. – Он почтительно повернулся к несчастной Машке. – Разрешите сердечно поблагодарить вас, наша знаменитая путешественница, от имени всех собравшихся за то, что вы любезно согласились поделиться с нами своими необыкновенными, неповторимыми путевыми впечатлениями. Вы проникли туда, куда не ступала нога ни одной мыши, вы не испугались опасных дорог и неизведанных просторов Пылесосии и всюду, где довелось побывать, своим благородным поведением и отважными подвигами вы приносили честь всему нашему мышиному роду!

Торжественно застучал барабанчик из наперстка, обтянутого высушенным мушиным крылышком, и две подбежавшие мышки надели на путешественницу ожерелье из льняных семечек и вручили ей вставленную в рамку цветную фотографию пылесоса «Вихрь», которую специально выгрызли из иллюстрированного журнала.

Растроганная путешественница поблагодарила за подарки и внимание. А потом, глядя на раздувшуюся щеку крысы Беатрисы и утирая батистовым платочком слезы, прибавила:

– Вы можете отнять у меня жизнь, можете отнять все сувениры, можете отнять даже ресницы – однако впечатлений у меня никто никогда не отнимет!

Так закончился необычайный вечер, молва о котором до сих пор разносится из подвала в подвал, из погреба в погреб, с чердака на чердак.