355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виталий Вавикин » Вендари. Книга первая (СИ) » Текст книги (страница 1)
Вендари. Книга первая (СИ)
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 22:32

Текст книги "Вендари. Книга первая (СИ)"


Автор книги: Виталий Вавикин


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Annotation

Они жили еще до людей – дикие и кровожадные. Они убивали друг друга ради пищи. Но потом появились люди. Люди стали их пищей. Они – богами людей. Но когда людей стало много, им пришлось прятаться и скрываться, искать себе рабов, чтобы люди продолжали добывать им пищу, а они взамен дарили своим рабам бессмертие. Но бессмертие утомляет и сводит с ума. Бессмертие приносит одиночество. К тому же рано или поздно слуги начинают меняться, походить на своих хозяев. Это дает им новые способности, но забирает остатки человечности. Им остается либо умирать, поднимаясь на крыши домов, встречая рассвет, либо собираться в группы и питаться людьми, как это делают их хозяева. Есть еще третий путь – найти себе замену. Но очень сложно объяснить обычному человеку, что ты хочешь обменять свое бессмертие и неуязвимость на пару лет жизни, как простой человек.

Виталий Вавикин

Глава первая

Виталий Вавикин

Вендари. Книга первая

Глава первая

Габриэла Хадсон любила мотоциклы. Особенно Дукатти. Модель 2048 года. И пусть с того дня, когда эта модель впервые увидела свет, прошло более десяти лет, любовь ничуть не ослабла. Наоборот. Лишь стала сильнее. Габриэла выросла и чувства выросли вместе с ней. Сильные, яркие чувства. Если бы такие были у нее и к мужчинам, то жизнь можно считать сложившейся. Но любовь была только к мотоциклу. И, возможно, немного к работе, не особенно радовавшей заманчивыми предложениями в последние годы. После того, как большинство вымерших видов животных были возвращены планете, после того, как в лесах снова запели диковинные, вычеркнутые из книги жизни птицы, политики зашептались о том, что на очереди клонирования стоит человечество. Это напугало общественность. В результате появился ряд законов, запрещавших большинство экспериментов, курируемых ведущими специалистами, знаниями которых воспользовались, чтобы возродить флору и фауну, а затем выбросили на свалку жизни. Нет. Они не жаловались. По крайней мере Габриэла не жаловалась. Даже без работы, у нее все еще были ее мотоцикл, загородный дом, сбережения в банке. В начале были. Затем, через пару лет, сбережения иссякли, задушенные налогами и штрафными выплатами, к которым снова и снова приговаривали бывших спасителей природы нескончаемые суды, обвинявшие их во всех смертных грехах. Загородный дом пришлось продать. Машину пришлось продать, украшения. Остался лишь мотоцикл. Конечно, все это случилось не за один день. Общество добивало ученых медленно, заставляя смириться, адаптироваться. Оно варило их в своем котле, словно лягушку – не бросало в кипящую воду сразу, давая шанс выпрыгнуть и спастись, нет, общество прибавляло огонь под котлом медленно, позволяя привыкнуть. В результате лягушка сварилась, но так и не поняла этого. Габриэла сварилась. Сейчас был лишь мотоцикл, кожаная куртка и рюкзак, в котором помещались все ее вещи. Последний отель, где она жила, был так стар, что с потолка обваливалась штукатурка. Управляющий не узнал бывшего ученого и предложил в качестве оплаты за проживание работать в закусочной – еще более старой и грязной, чем отель. Оставалось только чтобы со стоянки украли мотоцикл. Эта мысль была такой назойливой, что Габриэла лишилась сна в те дни – стояла у окна и наблюдала за своим последним другом…

– Вот мы и докатились до дна, – говорила она себе и своему мотоциклу. – Вот мы и докатились…

Тогда-то и пришло письмо. Старое доброе письмо в сером конверте – электронной почтой Габриэла перестала пользоваться уже очень давно. Перестала с тех пор, как общество сначала возненавидело генетиков, завалив их письмами с угрозами и оскорблениями, а затем забыло. Никто не писал Габриэле уже пару лет.

– Это, должно быть, ошибка, – сказала она почтальону, глядя на конверт. – Никто не знает мой адрес.

– Вы не Габриэла Хадсон? – устало спросил почтальон, увидел, как она кивнула, и попросил расписаться в бланке о получении доставки.

Габриэла взяла письмо, бросила его на стол и пошла на работу. От горячей воды поднимался пар, пахло грязной посудой, гнилыми фруктами и сыростью. Габриэла мыла тарелки и стаканы, оставленные такими же сальными и грязными посетителями, и все еще видела перед глазами конверт. Печать организации-отправителя была ей знакома. Когда-то давно «Зеленый мир» уже предлагал ей работу. Когда-то очень давно. Она попыталась вспомнить лицо их директора, но так и не смогла. Какое ей тогда было дело до этих мелких неудачников. Габриэла вспомнила их лозунг: «Вернем планете утраченную флору». Под флорой они понимали один-два вида потерянных растений, которые культивировали на протяжении пары лет.

Габриэла выключила воду, сняла передник и, оставив грязную посуду отмокать, вернулась в свой номер. Бумага конверта была крепкой, и ей пришлось взять ножницы. Внутри находилось приглашение занять должность консультанта по клонированию растений. Габриэла пробежала глазами перечень обязанностей и остановилась на предложенной сумме оплаты. За последние годы она уже отвыкла видеть подобные цифры. Нет. Это не было чем-то запредельным. Когда-то она получала в десятки, а, возможно, и сотни раз больше, но те времена остались далеко в прошлом. Сейчас выбирать не приходилось. Габриэла представила оставленные в закусочной тарелки и спешно начала собираться. Оставшихся денег едва хватало на дорогу. Когда она вышла из прогнившего номера и завела свой мотоцикл, управляющий выскочил из коморки и закричал, чтобы она возвращалась к работе. Габриэла не ответила, лишь дала по газам и умчалась прочь.

Был жаркий день. Ей казалось, что она сможет ехать без остановок до самого центра «Зеленой жизни». Габриэла посмотрела на небо, где сгущались синие тучи, и решила, что когда начнется дождь, она уже будет где-то далеко – сбежит от этого дождя, от старого отеля, от грязной посуды, которую вынуждена мыть каждый день. Давно Габриэла не чувствовала такой свободы. Казалось, что она стала птицей, и нужно лишь расправить крылья и лететь, куда пожелает сердце. Никто не сможет ее остановить. И ветер, свистящий в ушах, когда она увеличивает скорость мотоцикла, лишь усиливает эту иллюзию полета. Иллюзию свободы, пьянящую лучше любого вина. Габриэла не хотела останавливаться, не хотела нарушать это чувство. Она не заметила, как начался вечер. Солнце медленно склонилось к горизонту, заползло за эту далекую черную линию. Началась ночь. Мир вокруг сжался до размеров белого пятна, которым освещали дорогу фары мотоцикла. Ветер усилился. Габриэла снизила скорость, вспоминая пару перекрестков, оставшихся позади. Не ошиблась ли она? Не сбилась ли с пути в этой непроглядной тьме, где можно различить лишь серые, подступившие к дороге скалы, да черную пропасть, когда поднимаешься к вершине, перед тем, как снова нырнуть вниз, в тоннели и ущелья? И никакой разметки, никаких ограждений.

– Повернуть назад я всегда успею, – тихо сказала себе Габриэла.

Она осторожно ехала вперед, пока не увидела в вдалеке свет. Дом был большим и неуклюжим. Габриэла остановилось. Усталость навалилась на плечи. Хотелось спать, хотелось есть, хотелось принять душ, потому что после знойного дня вся одежда пропиталась потом и пылью. Габриэла увидела дорогу, ведущую к дому и преградивший ее шлагбаум. Машина не смогла бы проехать здесь, но кто говорил о машине? Острые камни загремели под колесами мотоцикла, посыпались в пропасть. Дорога снова устремилась вверх, сузилась. Габриэла заставила себя не смотреть по сторонам. В старом доме засветилась еще пара окон, словно почувствовав приближение гостя. Железные ворота были открыты. Вблизи старый дом выглядел еще более громоздким и неуклюжим. Габриэла остановила мотоцикл возле парадного входа, выключила зажигание. Входная дверь открылась. Яркий свет ворвался в густую ночь, ослепил глаза. Габриэла зажмурилась.

– Вы Фредерика? – спросил мужчина. Он был высок и хорошо сложен. Его вьющиеся темные волосы достигали плеч. – Мне казалось, Надин сказала, что вы приедете утром. – Он спустился с крыльца. Его колкий, сканирующий взгляд изучал мотоцикл. – Могу я узнать, где сама Надин, и где ваша машина?

– А разве это не машина? – Габриэла заставила себя улыбнуться и погладила рукой обтекатели мотоцикла. Ее приняли за другую, но разве это было плохо? Она не знала почему, но у нее появилась уверенность, что если назвать свое настоящее имя, то ей не позволят остаться на ночь. «Все можно будет прояснить утром», – решила Габриэла.

– Отвезите свою машину в гараж, – сказал мужчина. В его руках появились ключи.

Ветер усилился.

– Думаю, это может подождать до утра, – попыталась возразить Габриэла.

– Я настаиваю. – Взгляд незнакомца стал пытливым, цепким. Габриэле показалось, что этот взгляд может проникнуть в самый мозг, в самые мысли.

Она шагнула вперед, взяла ключи. Их руки соприкоснулись. Мужчина был холоден, как лед, как мертвец. Габриэла передернула плечами, желая подавить дрожь. В какой-то момент ей захотелось завести мотоцикл и умчаться прочь, но… куда?

– Я так понимаю, вы хозяин дома? – осторожно спросила она.

– Можете называть меня Гэврил.

– А другие жители?

– Другие? – мужчина нахмурился.

– Что-то не так?

– Мне казалось, Надин объяснила вам все, что нужно, – взгляд хозяина снова стал цепким, недоверчивым.

– Конечно, объяснила, – Габриэла широко улыбнулась и спешно покатила мотоцикл в гараж, ожидая, что обман раскроется в любую минуту.

Взгляд хозяина дома сверлил ее спину. Габриэла не видела этого, но чувствовала, знала. На дверях в гараж висела цепь и старый, ржавый замок. Ключ долго не хотел проворачиваться. Затем цепь звякнула, упала на землю. Деревянные двери открылись. В нос ударил запах пыли и плесени.

– Здесь давно уже никого не было, – сказал мужчина. Он оказался прямо за ее спиной, заставив вздрогнуть, стоял и ждал, когда Габриэла покинет гараж и закроет ворота. Габриэла снова засомневалась. Но сейчас уже не сбежать. Она только все испортит. Испортит, потому что испугалась паутин и запаха плесени. Габриэла подняла цепь, повесила замок. Старый механизм скрипнул, провернулся, но замок не закрылся. Это заметила Габриэла, но не заметил хозяин дома. Габриэла вернула ему ключ. Он убрал его в карман, жестом предложил следовать за ним.

– Надеюсь, теперь я смогу немного поспать? – спросила Габриэла.

– Поспать? – Мужчина окинул ее удивленным взглядом. Они вошли в дом. Такой же затянутый паутиной и такой же запущенный, как гараж. – Как вы думаете, сколько вам потребуется времени, чтобы прибраться здесь? – спросил мужчина. Габриэлу честно призналась, что не знает. Мужчина кивнул. – Надин сказала, что вам потребуется не больше пары дней.

– Значит, так оно и будет. – Габриэла снова заставила себя улыбнуться. В ярком свете искусственного освещения лицо хозяина дома было бледным и каким-то бескровным. Габриэла разглядывала его, а он разглядывал ее, изучал.

– Выберите себе любую свободную комнату, – сказал мужчина. Габриэла указала на первую, попавшуюся на глаза дверь, спросила, есть ли в этой комнате душ. – Душ?

– Мне нужно помыться после долгой дороги.

– Помыться? – Мужчина нахмурился, затем осторожно кивнул, сказал, что душ есть в конце коридора.

Габриэла прошла в свою комнату. От постельного белья пахло сыростью. Она бросила походный рюкзак на кровать, выждала пару минут, надеясь, что хозяин дома уйдет, выглянула в коридор, убедилась, что за ней никто не наблюдает. Свет в доме все еще горел. Габриэла прошла в конец коридора. Трубы грохотнули, выплюнули ржавую воду. Габриэла разделась. Горячей воды не было, но это ее не волновало. Духота дня все еще висела на коже. Духота, от которой ей хотелось избавиться, во что бы то ни стало. Габриэла встала под холодные струи и закрыла глаза. Она не знала, сколько провела времени в душе, но когда вышла в коридор, свет уже не горел. Темнота поглотила дом. Вернулся и страх, и дурные предчувствия. Габриэла замерла, прислушалась.

– Эй, есть тут кто? – тихо спросила она, вглядываясь в темноту, не получила ответа, добралась почти бегом до своей комнаты. Теперь спать. Пытаться заснуть. Габриэла заставила себя поверить, что видит сны. Заставила себя поверить, что ей снится, как кто-то кричит. – Все это сон, – сказала она себе. – Просто сон, – Габриэла услышала свой собственный голос, открыла глаза. Тишина. – Просто сон. – Она попыталась рассмеяться над своим воображением, но так и не смогла снова заснуть – лежала и прислушивалась к тишине.

Полчаса. Час. Крик повторился, когда она снова начала засыпать. Женщина или ребенок.

– Что же это за место, черт возьми? – Габриэла поднялась с кровати, выглянула в коридор.

Первые лучи рассвета уже прорезали небо, но в доме было все еще темно. В доме, который жил, словно в прошлом веке. Габриэла попыталась убедить себя, что многие люди могут быть эксцентричны или просто помешаны на старине или уединении, что не делает их опасными или безумными. Но в тот самый момент, когда она уже хотела вернуться в свою комнату, крик повторился. Вернее не крик, а скорее стон. Габриэла замерла, услышала еще один стон, который сочла бы просто завыванием ветра, если не слышала прежде. Но сейчас обмануть себя было уже невозможно.

Подняться на второй этаж, идти по коридору, вглядываясь в закрытые двери. Снова стон. Зайти в комнату. Женщина на кровати. Машины выкачивают из ее тела кровь. Глаза девушки закрыты. Ее кровь наполняет сосуды. Крови так много, что Габриэла не сомневается – девушка мертва. И новый стон. Откуда-то из глубины. Заставить себя двигаться. Комната в конце коридора. Комната, откуда доносятся стоны. Габриэла не сомневается в этом. Бежать. Бежать из дома. Но Габриэла идет вперед. Идет к комнате. Дверь не заперта. Дверь в этом старом, затянутом паутиной доме. Чернокожий мальчик лежит на кровати. Ему не более десяти лет. К нему подсоединена такая же машина, как и к женщине в предыдущей комнате. Но крови в сосудах еще слишком мало. Мальчика можно спасти. Габриэла делает шаг вперед, слышит звук, подъезжающей к дому машины, замирает. Мальчик снова стонет. Сон вздрагивает, разваливается на части. Глаза открываются. Утро.

Габриэла не сразу поняла, что проснулась. Но сон не был сном. По крайней мере та его часть, где она слышит шум работы машины. Машина была в реальности, стояла возле дома и светила белыми лучами фар в окна. Габриэла поднялась на ноги. Высокая женщина заглушила двигатель.

– Фредерика! – позвала она женщину на заднем сиденье.

Женщина послушно вышла. Утро все еще не прогнало ночь своим бледным светом, но и в полумраке Габриэла видела, что Фредерика похожа на большого ребенка. Большого, глупого ребенка. Женщина-даун. Хлопнула входная дверь.

– Надин? – удивился хозяин дома, увидев высокую женщину.

– Извини, Гэврил, но я так и не смогла научить это животное водить машину, – сказала она.

Хозяин дома подошел к Фредерике. Женщина не двигалась. Гэврил долго смотрел на нее, затем обернулся, уставился на окна комнаты, где остановилась его ночная гостья. Габриэла выругалась и спешно начала одеваться. Гэврил и Надин вошли в дом. Она услышала, как хлопнула входная дверь, услышала, как они зовут ее. Габриэла попробовала открыть окно, поняла, что это ей не удастся и разбила хрупкое стекло. Осколки посыпались вниз, зазвенели. Габриэла выбралась из дома и побежала к гаражу. Странный, недавний сон, все еще путал мысли, заставлял нервничать. Незакрытый замок упал на землю. Следом за ним цепь. Габриэла вывела мотоцикл из старого гаража, включила зажигание. Теперь бежать. Бежать прочь. Габриэла увидела хозяина дома и высокую женщину, дала по газам, надеясь, что никто не попытается ее остановить. Хозяин дома шагнул вперед, попытался схватить ее. Зеркало заднего вида ударило его по руке. Брызнула кровь, попав Габриэле на лицо. Она нажала на тормоза, обернулась, желая убедиться, что с хозяином дома все в порядке и снова дала по газам.

Старый дом удалялся и вместе с ним удалялся страх. Теперь Габриэла могла рассмеяться. За последние годы она уже несколько раз сбегала из отелей, задолжав оплату. Она называлась чужим именем. Она врала, чтобы сэкономить на оплате за жилье или обед. Но еще ни разу ей не приходилось разбивать стекла, чтобы скрыться раньше, чем ее обман раскроется.

– Все, хватит с меня! – сказала Габриэла, представляя, как с новой работой все изменится. Эта мысль придала сил. Она гнала мотоцикл без остановки до полудня. Секретарша в главном офисе «Зеленого мира», смерила женщину в пыльной кожаной куртке недоверчивым взглядом и согласилась пропустить ее на прием только после того, как увидела документы, удостоверяющие личность Габриэлы, и письмо с подписью директора и знакомой печатью. Все это время Габриэла заставляла себя улыбаться. «Новая жизнь, – говорила она себе. – С этого дня новая жизнь».

Но новая жизнь принесла новые странности. Сначала вернулись сны. Вернее один сон – сон о чернокожем мальчике из старого дома. В новой квартире, предоставленной Габриэле на время работы в «Зеленом мире», было свежо. Кондиционеры работали исправно, но она снова и снова просыпалась в холодном поту. Сон повторялся. Повторялся так часто и становился таким реальным, что, в конце концов, Габриэла начала серьезно обдумывать идею вернуться в тот странный дом и проверить комнаты, где она видела во сне людей, из которых выкачивали кровь. Затем, следом за снами, появились видения. Особенно ночами. Габриэла не могла избавиться от мысли, что за ней следят. Тени оживали, крались за ней. Она заканчивала работу и со всех ног бежала в свой дом, чтобы оказаться в защищенных стенах раньше, чем наступит ночь. Габриэла даже начала принимать таблетки, которые ей выписал местный психолог, чтобы избавиться от этих страхов. Этот же психолог убедил ее, что сны – это лишь связь с прошлым, с прежней работой и чувством вины за содеянные эксперименты над животными.

– Нет вины, – говорила ему Габриэла снова и снова, но терапия помогала, и она знала, что рано или поздно согласится с психологом, согласится с обществом, отправившим уже однажды ее на дно жизни. Знала до тех пор, пока не появилась Надин. Высокая и стройная. Не молодая, но еще далекая от заката. В строгом платье и туфлях на высоком каблуке. Габриэла была ей чуть выше плеча.

– Знаешь, а генетика найти намного проще, чем девушку на мотоцикле, – сказала Надин, проходя в гостиную. Она не ждала приглашения, но возразить ей Габриэла не решилась.

– Если вы хотите, чтобы я оплатила разбитое окно или извинилась, то…

– Мне интересны твои сны, – перебила ее Надин.

– Сны?

– Там, в доме… Ты ведь что-то видела… – Надин подошла к окну.

– Не нужно его открывать, – попросила Габриэла, не желая, чтобы ночь беспрепятственно лилась в дом.

– Ты боишься? – Надин обернулась, смерила ее внимательным взглядом. – Как много ты знаешь о хозяине того старого дома?

– Я ничего не знаю и знать не хочу.

– Верю. Я тоже не хотела. Но ты ему понравилась. – Надин улыбнулась. – Понравилась так же, как когда-то давно понравилась я. – Еще одна улыбка. – Почти два века назад, если быть точным.

– Два века? – Габриэла смерила свою гостью презрительным взглядом. – Вы держите меня за идиотку?

– И я так говорила… – Надин все-таки открыла окно. – А еще я не верила, что кто-то хочет отказаться от бессмертия. Женщина, которая меня нашла. Она стояла передо мной так же, как сейчас перед тобой стою я. Стояла и говорила, что устала. Но Гэврил нуждается в одном из нас… Кстати, я не спросила, ты веришь в бессмертие?

– Нет.

– Это правильно. Потому что даже такие как Гэврил смертны. Он сам говорил мне, что смертен, просто… – Надин тряхнула головой. – Ты поверишь, если я скажу тебе, что они появились на этой планете раньше, чем мы? Поверишь, если я скажу, что для них, мы не более чем пища? Всего лишь стадо, за которым они наблюдают с рождения. Стадо, которое кормит их уже очень долго. – Надин заглянула Габриэле в глаза. – Ты не веришь. Я тоже не верила. – Она достала нож и прежде, чем Габриэла поняла, что происходит, разрезала себе ладонь. В открывшейся ране показались белые кости и перерезанные сухожилия. Кровь заструилась по пальцам, потекла на пол. – Не обещаю, что они смогут сделать тебя бессмертной, но замедлить процесс старения им под силу. Когда Гэврил нашел меня, мне было почти тридцать. – Надин не отрываясь смотрела на свою ладонь. Свежая рана медленно начинала затягиваться. – Насколько я выгляжу сейчас? – Она улыбнулась и показала Габриэле исцелившуюся руку.

– Как это? – растерялась Габриэла. – Это какой-то трюк?

– Трюк? – Губы Надин изогнулись в усталой улыбке. – Возьми. – Она протянула Габриэле нож. – Если хочешь, можешь порезать меня сама, только предупреждаю, это чертовски больно. – Надин вытянула вперед руку и закрыла глаза.

– Я не буду тебя резать.

– Генетик-злодей боится крови?

– Нет.

– Тогда режь. Особенно если это поможет тебе поверить.

– Не во что верить.

– Хочешь, чтобы тебя съели?

– Съели? – Габриэла хотела рассмеяться, но не смогла.

– В нашей крови есть энергия, которой питаются эти существа. – Надин все еще ждала, что Габриэла возьмет нож. – Я видела только Гэврила, но он заверил меня, что его сородичи очень враждебны. Они ненавидят друг друга. Я думаю, это из-за того, что они слишком долго живут. Поэтому им нужно планировать все намного дальше, чем нам. Знаешь, Гэврил все еще боится, что когда-нибудь настанет день, и ему не найдется пищи. Представляешь, нас так много, но он все еще боится. И еще он боится, что кто-то из его сородичей проберется на его территорию и начнет воровать его пищу.

– Пищу?

– Нас, глупая! – Надин рассмеялась, спрятала нож. – До встречи с Гэврилом я верила, что у меня есть душа, после, что у меня есть энергия, которая созревает во мне для того, чтобы такие, как он могли питаться, могли поддерживать свое странное существование, и знаешь… Для того чтобы замедлить мое старение, Гэврил давал мне иногда немного этой пищи… Это нечто! – Ее глаза вспыхнули. – Почти, как наркотик… Но вечность утомляет. Поверь мне. Это не так интересно, как мне казалось. По крайней мере для меня. Гэврил думает, что ученый, как ты, могла бы использовать это иначе. Ты исследователь, но для исследований тебе не хватит времени. В этой жизни не хватит, но с Гэврилом…

– Ты сумасшедшая, – потеряла терпение Габриэла. – Не знаю, как ты проделала трюк со своим порезом, но…

– Так ты все еще не веришь? – Теперь Надин вместо ножа предложила Габриэле крохотный стеклянный сосуд с темно-красной жидкостью.

– Это что такое, черт возьми? – скривилась Габриэла. – Это, что кровь?

– Не совсем кровь, но…

– Твою мать… – Габриэла попятилась к выходу, вспоминая свой сон, где из живого чернокожего мальчика выкачивали кровь. И еще женщина. Мертвая женщина, которая лежала на кровати. В какой-то момент она засомневалась, а что если в действительности это не было сном?

– Ты не сможешь убежать, – предупредила Надин. Габриэла не ответила, открыла входную дверь. – Гэврил не отпустит тебя.

– Плевать! – Габриэла выбежала в ночь, в темноту. Тени окружили ее, сгустились.

– Неужели, ты хочешь умереть? – крикнула Надин. Габриэла заставила себя не бежать. Впереди, за поворотом, был фонарь. Она знала, что был, но когда она добралась до того места, фонарь оказался разбитым.

– Черт! – Габриэла замерла, огляделась. Она могла поклясться, что кто-то идет за ней, что слышит шаги своего невидимого преследователя или преследователей.

– Ты не сможешь сбежать! – прокричала где-то далеко позади Надин. – Либо ты станешь пищей, либо той, кто поставляет ему пищу. Выбирай.

– Пошла к черту! – Габриэла увидела вдалеке свет и побежала к витринам магазина.

Шаги за спиной стали громче. Тень мелькнула совсем рядом – стремительно, неуловимо, словно клинок рассекает воздух. Холод обжог плоть. Габриэла вскрикнула, но заставила себя не останавливаться. Она добежала до витрин магазинов, осмотрела рану на свету – глубокий рубец с покрытыми инеем краями.

– Что за… – Габриэла зажала кровоточащую рану рукой.

Яркая неоновая вывеска над ее головой вспыхнула и погасла. Тьма, скрывавшая улицу, заструилась по земле к ногам Габриэлы. Ночь была теплой, но она могла поклясться, что чувствует холод, исходящий от темноты. Сейчас, как никогда, она пожалела, что рядом нет ее верного друга – старого мотоцикла, с которым они были так долго вместе. Сейчас можно было бы включить зажигание и умчаться прочь. Но мотоцикл давно уже пылился на стоянке. Забытый и покинутый.

– Это сильнее нас, – сказала Надин. Женщина стояла вдали от мигающих витрин. Ее окружала тьма. – Как ты не поймешь, что нет смысла сопротивляться. Мы для них, словно подопытные животные, над которыми ты раньше проводила эксперименты. Если тебе станет легче, то относись к этому как к неизбежному злу. Тебе ведь не привыкать.

– Отстань от меня! – почти плаксиво взмолилась Габриэла, но тут же заставила себя собраться. «Все это не по-настоящему, – сказала она себе. – Все это какой-то розыгрыш».

– Подумай о плюсах, – продолжила Надин, приближаясь к ней. – Ты сможешь продолжить свои исследования. У тебя будет столько времени, сколько ты захочешь…

– Почему же ты уходишь от своего хозяина? – спросила Габриэла, продвигаясь в сторону, туда, где еще продолжали светить витрины, но они уже начинали моргать и гаснуть.

– Я жила слугой слишком долго. – Надин вышла на свет. Окружавшие ее тени, остались позади. – Я хочу вспомнить, что такое быть человеком и прожить то, что мне осталось.

– Почему ты думаешь, что я не хочу того же?

– Я не думаю. Если честно, то мне нет до тебя вообще никакого дела. Хочешь кого-то винить, вини Гэврила. – Она обернулась, словно в темноте мог находиться ее хозяин. А может и находился? Габриэла вздрогнула, решив, что глаза подводят ее. Тени задрожали, сформировали образ.

– Не сопротивляйся, – сказал силуэт без лица, а в следующий момент яркий свет фар случайной машины разорвал темноту, прогоняя видение.

Тени вскрикнули, метнулись прочь. Габриэла могла поклясться, что слышала их крик. Случайная машина вильнула в сторону, к тротуару. Или же не случайная? Колеса перепрыгнули через бордюр. Надин обернулась в тот самый момент, когда машина ударила ее, подмяла под себя, подпрыгнула на изуродованном теле и так же неожиданно, как и прежде, вильнула в сторону, чтобы не сбить Габриэлу. Все это произошло за пару секунд, но Габриэле казалось, что время остановилось. Она не смогла разглядеть лицо водителя – сознание вернулось лишь, когда машина уже мчалась прочь. Габриэла видела ее красные огни. Затем она посмотрела на Надин. Ее ноги были сломаны. Виднелись белые кости. Колеса переехали ее грудь, разодрали платье, оставив черные кровоточащие следы покрышек. Плоть в этих местах была содрана. Левая грудь свисала на асфальт бесформенными ошметками. Под бездыханным телом расползалась лужа крови. Габриэла видела, что у Надин сломаны ребра. В стеклянных глазах застыла растерянность. Рот перекошен толи от боли, толи от презрения. Эту картину Габриэла могла видеть несколько секунд, затем неоновая вывеска над Надин погасла, и тени скрыли изуродованное тело. Густые, живые тени. Габриэле снова показалось, что время застыло, как и в момент аварии. Она не могла дышать, не могла двигаться. Только смотреть. Затем Надин пошевелила рукой и начала подниматься на ноги. Захрустели кости и суставы. Тени все еще окружали ее, помогали подняться. Габриэла видела, как сломанные кости начинают срастаться. Плоть регенерировала. Габриэла услышала новый крик и поняла, что кричит она сама. Немота оставила тело. Ватные ноги заставили развернуться и побежать прочь. И не оборачиваться. Не смотреть.

Габриэла пришла в себя лишь на стоянке. Сознание вернулось. Легкие горели. Все тело покрылось потом. Теперь забрать мотоцикл и мчаться прочь. Старый железный друг не подведет. Габриэла выехала за город, но не остановилась. Белый свет фар освещал черное полотно дороги, прогоняя темноту и это было главное. Ни одна тьма не сможет добраться до нее теперь. Ни одно безумие не подчинит себе. Габриэла увеличила скорость, радуясь ветру и ночной прохладе. Она не знала, куда едет, но это сейчас было не главным. Имело смысл лишь само движение, сама скорость. Но где-то в глубине сознания, ей приходилось признать, что она бежит. Бежит от своих страхов, от темноты, крадущейся за мотоциклом. Габриэла заставила себя не оглядываться. Воображение нарисовало ей изуродованное, перемещающееся, словно гигантское насекомое, тело Надин, и рядом с ней ее хозяина – высокого мужчину с бледной кожей, который питается энергией людей, разводит их, как животных. И нет смысла бежать, потому что где-то есть такие же, как Гэврил. Потому что вся эта планета поделена на пастбища. Новый приступ страха заставил ее снова увеличить скорость. Резина заскрипела на крутом повороте. Габриэла с трудом удержала мотоцикл на дороге, но скорость не снизила. Она неслась так до тех пор, пока не наступило утро. Молочный свет прорезал небо. Тьма зашипела, начала отступать. Но чувство погони все еще заставляло Габриэлу двигаться вперед. Страх, который растаял, когда угасли последние клочки теней и ночи. Тогда и только тогда Габриэла позволила себе остановиться. Двигатель мотоцикла перегрелся, и от него веяло жаром. Двигатель мотоцикла, которым она не пользовалась с той самой ночи, как сбежала из дома Гэврила. Теперь она снова бежала. Габриэла вздрогнула, увидев на боковом зеркале запекшуюся кровь. Кровь, которая появилась, после бегства из старого дома в горах. Кровь Гэврила.

– Человек. Он всего лишь человек, – сказала Габриэла, пытаясь объяснить все, что случилось с ней в эту ночь. Но объяснений не было. Логичных объяснений. – Или же нет? – Габриэла заставила себя успокоиться, заставила себя думать, отбросив страх или же поставив его на свою сторону. – Все хорошо, – тихо сказала она. – Все хорошо.

Теперь развернуть мотоцикл, вернуться назад в «Зеленый мир». Оборудование не самое лучшее и давно уже устарело, но его хватит для того, чтобы клонировать человека. Клонировать Гэврила, чья кровь все еще находилась на старом мотоцикле. Габриэла потратила на эту затею три долгих дня. Три дня, за которые тени почти добрались до нее. Холодные, густые тени, в которых была жизнь. Габриэла не хотела верить в это, но знала, что это так. И где-то там была Надин. Изуродованная аварией Надин, которая передвигалась напоминая гигантское насекомое. Шея ее изогнулась, вывернулась на сто восемьдесят градусов. То же самое произошло и с ее суставами. Сейчас она напоминала Габриэле паука, правда конечностей у нее было всего четыре. Она не выходила больше на свет, держалась всегда в тени, но и оттуда она все еще звала Габриэлу, убеждала присоединиться к Гэврилу. Присоединиться к тому, чьи клоны развивались в лаборатории «Зеленого мира». Первые попытки потерпели неудачу, поэтому Габриэла пыталась запустить сразу несколько камер. Она знала, что один из клонов когда-нибудь обязательно выживет, и тогда она сможет изучить своего врага, тогда она сможет убедить себя, что это всего лишь человек, а все остальное либо дьявольский розыгрыш, либо игра ее воображение. В сверхъестественное Габриэла не верила. Не верила она и в рассказ Надин о пастбищах, созданных на этой планете такими, как Гэврил много тысячелетий назад. Не хотела верить, отказывалась. Отказывалась до тех пор, пока на свет не появились два клона Гэврила. Это было неожиданно, и Габриэла так и не смогла определить, какого из двух мальчиков оставить. Или же существ? Она провела десяток тестов, может быть сотню, но все говорило о том, что это не люди. Очень похожи на людей, но немного другие. Словно рассказы Надин о пастбищах были правдой. Словно эти существа действительно создали людей для своей пищи. Создали по своему образу и подобию, лишь немного изменив их, сделав их чуть более слабыми и забрав у них вечную жизнь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю