Текст книги "Тренировочный День 10 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11

Глава 11

Виктор стоял у кромки площадки, наблюдая за своей командой. Девушки расселись кто где – Арина и Лиля на скамейке, остальные прямо на траве, обливаясь водой из бутылок и обмахиваясь полотенцами. Пятнадцать минут перерыва между вторым и третьим сетом – время отдохнуть, восстановиться, перегруппироваться. Но Виктор видел то, чего не замечали его подопечные, увлеченные эйфорией от победы во втором сете.

Он видел, как на противоположной стороне площадки девушки из «Автомобилиста» собрались тесным кругом вокруг своего капитана. Видел сжатые кулаки Вороновой, багровые пятна на ее коже. Видел холодную ярость в глазах Каримовой. Это была уже не спортивная злость, не здоровая конкуренция. Это было что-то более темное, более опасное.

Он обменялся взглядом со стоящим рядом Николаем.

– Ты видишь? – спросил он вполголоса. Николай посмотрел туда же, куда и он. Помолчал, потер подбородок.

– Во время перерыва много лимонада купили. – сказал он: – в стеклянных бутылках. От трибуны до площадки добросить… не так легко, но можно. У нашего автобуса какие-то парни крутились… и у дверей раздевалки. Самое противное что это не организованно. Если бы за этим кто стоял – можно было бы вычислить и поговорить… а так. – Николай пожимает плечами: – это же толпа, тут ничего предсказать нельзя. Предлагаю автобус к второму входу подогнать, а девчат сразу после матча через технические помещения вывести, чтобы не случилось чего.

– Ясно. Значит видишь. – кивает Виктор. Действительно, натворила Арина дел. С одной стороны нужно было «Автомобилисту» показать, что не на тех напали, чтобы притормозили немного в своей эскалации конфликта, но ведь Железнова не остановилась, она же дожала до такой степени что теперь весь стадион праведной ненавистью в их сторону пышет. Тут не только шины у автобуса проткнуть могут или там бутылкой с трибун запустить… тут и до линчевания недалеко. Прав Николай, было бы это организованно, если бы кто-то специально все пытался сделать, было бы легче. Поговорить с теми, кто заказывает и найти выход из ситуации, но если толпа действует… у нее же ни плана нет, ни понимания что палку перегибает. Не стоит недооценивать толпу на стадионе, в свое время император Юстиниан так же недооценил болельщиков, а в результате Вторая Римская Империя пала под крики «Ника!».

На стадионах страсти кипят, люди объединяются в общем порыве, будь то ликование или горе… или ненависть. И если дать этой ненависти кристаллизироваться, если дать ей направление…

– Маша, – негромко позвал он. Волокитина подняла голову, вопросительно глядя на него. – Подойди-ка сюда.

Капитан «Стальных Птиц» поднялась, отряхнула шорты от травы и подошла к тренеру. Виктор отвел ее чуть в сторону, туда, где их не слышали остальные.

– Что-то не так? – спросила Маша, сразу уловив его настроение.

– Посмотри на них, – Виктор кивнул в сторону «Автомобилиста». – Что видишь?

Маша прищурилась, изучая соперниц.

– Злые. Растерянные. Воронова еле стоит, синяки по всему телу. Аринка их морально раздавила. Как катком переехала. Все-таки Железнова… может удивлять.

– Именно. И это меня беспокоит.

– Беспокоит? – удивилась Маша. – Вить, мы же выигрываем. По крайней мере в этом сете, в третьем их добьем и…

– Загнанный зверь опаснее всего, – перебил ее Виктор. – Арина их слишком сильно унизила. Теперь они будут играть не на победу, а на уничтожение, так же как Арина. Кого-то точно покалечат, во всяком случае постараются. Скорее всего – Арину или Лилю. И не факт, что на площадке. Мы с Николаем, конечно, не дадим, но… – он качает головой: – в общем надо градус противостояния снижать. Для них, для нас и для болельщиков на трибунах в первую очередь. Даже если мы и выиграем, то послевкусие останется… пиррова победа, вот как это называют.

Маша нахмурилась, переваривая услышанное.

– Так что давай пойдем поговорим с ними. С Левченко и Каримовой. Попробуем договориться о честной игре в оставшихся сетах.

– Ты серьезно? – Маша недоверчиво покачала головой. – После всего, что было? Они же нас пошлют… в лучшем случае. А то и в драку полезут.

– Не стоит недооценивать мои дипломатические навыки, Волокитина. Ты похоже не веришь в своего тренера, а?

– В твои навыки я верю. Я не верю, что с этими… – Маша морщится, не находя слов: – с этими мамелюками можно о чем-то договориться.

Они двинулись через площадку к скамейке соперников. По мере их приближения разговоры в стане «Автомобилиста» стихли. Гульнара Каримова выпрямилась, скрестив руки на груди. Борис Левченко поправил очки.

– Чего вам? – спросила Каримова, вставая со скамейки и выпрямляясь: – чего надо?

– Поговорить, – ровным голосом ответил Виктор, ровным и спокойным, на контрасте с вызывающим тоном Каримовой: – просто поговорить. Можно? На два слова.

– О чем нам с вами говорить? – Каримова сложила руки на груди: – видели, чего ваша Железнова с Надей сделала? Синяки по всему телу. После матча мы обязательно запрос о дисквалификации напишем, это же не случайность. Еще и улыбается… вам бы намордник на нее надеть!

– Согласен, Арина немного… перестаралась. – кивает Виктор: – я с ней уже поговорил насчет этого. Бедная девочка сильно переживала из-за того, что Надежда Воронова чуть голову нашей либеро не снесла локтем.

– Случайность! – вспыхнула Воронова. – Я поскользнулась!

– Я так и сказал. Но она же еще совсем молодая, не верит в случайности. Вбила в себе голову какие-то глупости. – говорит Виктор все тем же ровным тоном: – представляете? Говорит мол будто вы специально все подстроили – и площадку открытую и травяное покрытие какой-то гадостью опрыскали и у ваших девчат на ногах бутсы шипованные, а в кроссовках с подошвами для игры в зале на такой траве скользить будешь. И что «свечки» вверх запускаете якобы чтобы ослепить и мячом в лицо специально…

– Неправда!

– Вот и я говорю ей что неправда. – Виктор поднимает руки перед собой примиряющим жестом: – не может быть чтобы такая сильная команда как «Автомобилист» из Ташкента нуждалась в таких дешевых и грязных трюках. Знаете, как вас в первой лиге называют? «Убийцы молодых». Вы, «ТТУ» и «Радиотехник», Ташкент, Ленинград и Рига – никому не даете пройти в финал. А мы – в первый раз на таком уровне. Так что я сразу ей сказал, что уж кто-кто а Ташкент в грязных трюках не нуждается. – его глаза находят глаза старшего тренера «Автомобилиста». Некоторое время они смотрят друг другу в глаза, потом Левченко отводит взгляд.

– … действительно. – говорит он тихо.

– Вот я и решил с вами поговорить. – продолжает Виктор: – чтобы недоразумений не было больше. Чтобы мячи по голове не прилетали… случайно разумеется. Так же случайно, как и все остальное. И это только Арина бьет. А что, если Валя Федосеева так же себя начнет вести? Пока я их удерживаю.

– Не запугаете, – процедила Каримова: – еще посмотрим кого с поля унесут, провинциалы.

– Слышь, ты! – выдвинулась вперед Маша: – я тебе сейчас глаз на жопу натяну, не посмотрю, что ты мастер спорта международного класса!

– Гульнара! – повышает голос Левченко: – погоди. Давай хоть выслушаем их. Всегда успеешь в бутылку залезть.

– Маш. – морщится Виктор: – ты тоже охолони чуток. Борис Михайлович… давайте третий сет сыграем чисто. Без подстав, без этого всего. Никаких закулисных драм. Как и положено, по Гамбургскому счету.

– Виктор, вы еще молоды. – немного снисходительно отвечает старший тренер «Автомобилиста»: – с чего вы взяли что с вами играли нечестно? Или как там – не чисто? У вас есть доказательства того, что были какие-то… как вы там сказали – «подлянки»? Наша команда играет в рамках правил, установленных Федерацией волейбола.

Виктор смотрит на Левченко и вздыхает. Старший тренер «Автомобилиста» конечно же прав, никто не запрещал игру на открытой площадке, в правилах ничего не говорится об ограничении высоты «свечи» или о том какая газовая смесь должна быть закачана в мяч и под каким давлением… опять-таки не обговаривалось и покрытие площадки. Но если смотреть с такой стороны…

– В таком случае все что делала Арина тоже в рамках правил. – сухо говорит он: – и если в следующем сете мячи будут прилетать в голову… она же не может контролировать траекторию, не так ли? Ну и, наверное, Валя Федосеева тоже к ней присоединится. В рамках правил, установленных Федерацией волейбола.

Левченко поморщился, сняв очки и протерев их краем своей рубашки. На его лбу блестели капельки пота – не от жары, а от напряжения. Виктор заметил, как тренер «Автомобилиста» бросает быстрый взгляд на трибуны. Там, под полосатыми тентами, местные болельщики уже не скандировали, как раньше. Они сидели, сгрудившись в небольшие группки, и о чем-то горячо переговаривались. Кто-то показывал в сторону площадки, кто-то размахивал свернутой в трубочку программкой матча. Атмосфера была накалена, как воздух перед грозой.

– Борис Михайлович, – Виктор понизил голос, – посмотрите на трибуны. Вы же опытный человек, понимаете, к чему это идет. Сейчас болельщики на взводе. Еще немного, и кто-нибудь бросит бутылку. А там и до массовой драки недалеко.

Одна из девушек «Автомобилиста» – Дильбар Ахметова – подошла к своей скамейке и взяла бутылку с водой. На бутылке был наклеен скотчем листок с ее номером – «5». Она сделала несколько глотков, потом вылила остатки себе на затылок. Вода потекла по ее смуглой шее, впитываясь в светло-синюю футболку с эмблемой клуба – стилизованным изображением автомобиля. Рядом с ней Семенова вытиралась полотенцем – большим, махровым, с вышитой золотыми нитями надписью «Автомобилист Ташкент».

– А еще говорят, что это на востоке говорят экивоками. Сибиряки я смотрю ничуть не лучше. Давайте говорить прямо, – вмешалась Каримова. Она сдернула с головы синий козырек и швырнула его на скамейку. Ее черные волосы, собранные в тугой хвост, блестели от пота. На запястьях у нее были широкие напульсники – тоже синие, с белыми полосами: – чего вы хотите?

– Честной игры, – просто ответил Виктор. – Без грязи с обеих сторон. Вы прекращаете свои… случайности. Мы держим Арину на коротком поводке. Играем в волейбол, а не в гладиаторские бои.

– Что такое честная борьба? – задает вопрос Каримова: – двойной пайп или там когда ваша Синицына нервы с подачей треплет – это честная игра?

– Честная. – твердо отвечает Виктор.

– Как определить, что такое честная игра? Все что в правилах написано? Так ведь и в лицо мячом тоже в правилах не запрещено. – капитан команды «Автомобилиста» разводит руками в стороны: – как мы тут договоримся? Смысла в том нет. Будем потом ругаться что договаривались, а толку-то? У вас Федосеева двойной блок пробивает прямо между рук – это честно? А моя «колесница»? Честно? «Свеча» в небеса – честно? Нет, мы с вами не договоримся тут…

С трибун донесся резкий свист. Кто-то из болельщиков заметил переговоры и явно был недоволен. Послышались выкрики.

Воронова нервно теребила белый напульсник на левой руке. На ее правом предплечье наливался лиловый синяк – след от одного из ударов Арины.

– Ты права. – говорит Виктор Гульнаре Каримовой: – с точки зрения правил и общего смысла – абсолютно права. Мы не сможем договориться об общим правилах, потому что правила уже есть и каждый раз мы будем спорить, произошло нарушение или нет. Случайно мяч в лицо прилетел или нет. Нарушение ли «свеча» в небо или нет.

– Значит и разговору конец. – бурчит Каримова, складывая руки на груди: – удачи на площадке.

– Это если договариваться и друг друга контролировать – бесполезно. – соглашается Виктор.

– А есть способ сделать по-другому?

– Есть. – кивает Виктор: – давайте так. Мы в одностороннем порядке обещаем, что не будем использовать грязные трюки или силовую игру. Случайности… они бывают. Но намеренно так делать мы не будем. Даю в том слово.

– Вот и отлично. Держите свою Железнову на поводке. И намордник нацепите. – фыркает Каримова.

– Погоди, Гуль. – вздыхает Левченко: – Виктор Борисович, а от нас вы чего ждете? Я тоже могу пообещать. Я считаю, что и раньше мы чисто играли. Как определить, где начинается грязная игра?

– Знаете нет более строгого судьи чем сам человек. Сам себе. – отвечает Виктор: – если ты сам знаешь, что ты играешь грязно – прекращай так делать.

– Виктор Борисович, прошу меня простить, но вы на редкость наивны для тренера команды первой лиги. – поправляет очки Левченко: – вы хотите сказать, что единственным критерием тут будет… что? Собственная совесть? В рейтинговом матче первой лиги?

– На самом деле мы все знаем что такое грязная игра. – пожимает плечами Виктор: – просто давайте не будем так делать и все.

– Какие у нас гарантии что ваша… Железнова не сорвется?

Виктор обернулся и посмотрел на свою скамейку. Арина сидела, откинувшись на спинку, и пила воду маленькими глотками из пластиковой бутылки. На бутылке маркером было написано «№11 ЖЕЛЕЗНОВА». Рядом с ней Лиля крутила в руках свое полотенце – красное с черной каймой и вышитой стилизованной птицей. Она что-то говорила Арине, жестикулируя свободной рукой.

– Я гарантирую, – твердо сказал Виктор. – Личным словом. И вот еще что… – он сделал паузу, подбирая слова. – В блокадном Ленинграде, в сорок втором году, провели футбольный матч. Игроки едва стояли на ногах от голода, но играли честно, технично. Этот матч поднял дух всему городу. Если они смогли сохранить достоинство спорта в таких условиях…

– Хватит агитировать, – перебила его Каримова, но уже без прежней злости. Она посмотрела на Левченко, потом на своих девушек. Воронова сидела на корточках, массируя ушибленное бедро. Остальные старались не смотреть в их сторону, делая вид, что заняты – кто поправлял шнуровку на кроссовках, кто проверял натяжение напульсников.

Где-то на восточной трибуне заиграл духовой оркестр – бодрый марш, призванный поднять настроение болельщикам. Но музыка звучала фальшиво, словно музыканты тоже были выбиты из колеи происходящим.

– Знаете, – неожиданно подал голос Борис Левченко, – когда я начинал тренерскую карьеру, мой наставник говорил мне: «Борис, запомни – можно выиграть матч и проиграть уважение. А можно проиграть матч, но выиграть уважение. Что важнее – решать тебе». Ладно…

Он повернулся к Каримовой:

– Гульнара, давай попробуем. Один сет. Третий. Играем чисто, по-спортивному, как в товарищеском. Если не получится – в четвертом возвращаемся к… прежней тактике.

Каримова некоторое время молчала. Потом резко выдохнула:

– Ладно. Но если ваши нарушат договор…

– Не нарушат, – заверил Виктор. Он протянул руку Левченко. Тот, поколебавшись, пожал ее.

– И мы, – Маша шагнула вперед, протягивая руку Каримовой. Та смерила ее оценивающим взглядом, но руку пожала.

В этот момент с трибун донесся одобрительный гул. Кто-то начал аплодировать – сначала робко, потом громче. Видимо, зрители поняли, что команды договорились о чем-то хорошем.

Возвращаясь к своей скамейке, Виктор услышал, как Маша бормочет себе под нос:

– Не думала, что сработает. Серьезно не думала.

– Знаешь притчу про двух петухов? – спросил Виктор. – Дрались они на навозной куче. Победитель взлетел на крышу кукарекать, а его унес ястреб. Проигравший остался жить. Иногда надо уметь проигрывать мелкие битвы, чтобы выиграть войну.

Подойдя к команде, Виктор хлопнул в ладоши:

– Так, девочки, внимание. У нас новые вводные.

Девушки подтянулись. Валя Федосеева отставила в сторону свою бутылку – на ней было написано «23». Юля Синицына сняла с шеи мокрое полотенце и повесила его на спинку скамейки. Света Кондрашова перестала массировать икры и выпрямилась.

– Мы договорились с «Автомобилистом» играть чисто. Без грязи, без провокаций, без намеренных травм. Это касается всех, но особенно тебя, Арина.

Железнова вскинулась:– Но они же…

– Знаю. И ты молодец, что защищала товарища. Но хватит. Мы доказали, что можем дать сдачи. Теперь давайте покажем, что можем побеждать красиво. Арина, ты сидишь третий сет на скамейке. Отдыхаешь, восстанавливаешься. Если понадобится – выйдешь в четвертом.

– Это нечестно! – возмутилась Арина.

– Это решение тренера, – отрезал Виктор. – Лиля, ты тоже пока посидишь. Вы обе слишком на эмоциях. Третий сет начнут Маша, Юля, Света, Валя, Айгуля и Аня Чамдар.

На трибунах тем временем обстановка начала разряжаться. Духовой оркестр заиграл что-то веселое, почти танцевальное. Кто-то из болельщиков достал огромный флаг «Автомобилиста» и начал им размахивать. С противоположной стороны, где сидела небольшая группа поддержки «Стальных Птиц», тоже оживились – достали свои красно-черные флажки, начали скандировать:

– Сталь-ные Пти-цы! Сталь-ные Пти-цы!

– Смотрите, – кивнула Юля на трибуны. – Народ успокаивается.

– И правильно, – сказал Виктор. – Они пришли смотреть волейбол, а не уличные разборки. Давайте покажем им волейбол. Настоящий, красивый, техничный. Чтобы запомнили этот матч не из-за драки, а из-за игры.

Раздался свисток судьи, призывающий команды готовиться к третьему сету. Девушки начали разминаться. Маша надела свою капитанскую повязку – черную с красной полосой. Юля в последний раз протерла ладони о полотенце и отложила его в сторону.

Виктор сел на скамейку между Ариной и Лилей.

– Вы обе смотрите и учитесь. Смотрите, как можно играть без злобы, но с полной отдачей. Это урок для вас обеих.

– Да какой урок, – буркнула Арина. – Мы их размазали во втором сете.

– Размазать противника – это не победа, – покачал головой Виктор. – Это унижение. А унижение рождает месть. Месть рождает новое унижение. И так по кругу. Настоящая победа – это когда проигравший пожимает тебе руку и говорит: «Ты был лучше сегодня. Но в следующий раз я постараюсь больше». Вот это победа.

На площадке команды выстроились друг напротив друга. Прозвучал свисток. Третий сет начался.

И с первых же розыгрышей стало ясно – это будет другая игра. Чистая, техничная, красивая. «Автомобилист» больше не пытался бить в людей, «Стальные Птицы» не целились в болевые точки. Просто волейбол. И от этого игра стала только интереснее.

Трибуны это почувствовали. Аплодисменты звучали после каждого красивого розыгрыша – неважно, кто забивал очко. Болельщики наслаждались игрой, а не жаждали крови.

– Видишь? – тихо сказал Виктор, обращаясь к Арине. – Вот ради чего мы играем. Не чтобы уничтожить противника. А чтобы показать красоту спорта.

Арина промолчала, но Виктор видел, что она внимательно следит за игрой. И в ее глазах уже не было той холодной ярости, что была во втором сете. Только сосредоточенность и… может быть, понимание?

Рядом Лиля подпрыгивала на месте, болея за своих. На ее лице играла улыбка.

– Вот теперь весело! – воскликнула она. – Теперь это настоящая игра!

И Виктор не мог с ней не согласиться. Да, теперь это была настоящая игра.

Глава 12

Глава 12

– Плов – это дело высококультурное, и даже я бы сказал объединяющее! – говорит Виктор и многозначительно поднимает вверх острый нож-пичак с украшенной рукоятью: – это некоторые невежды думают что плов это каша рисовая, но таких мы на пушечный выстрел к плову не подпустим. Таких мы будем безжалостно карать, свяжем и будем кормить пока они не поймут всю глубину своих заблуждений, а их слезы, стекающие по небритым щекам, не превратятся в реку! Поистине эта история, настолько поучающая что заслуживает быть написанной иглами в уголках глаз!

– Какой ужас. – вздыхает Наташа Маркова и вытирает слезы, морщится и откладывает нож в сторону: – не могу, лук прямо злой-злой слезы так и текут. Так о чем ты там? Что-то про глаза и иглы?

– О жемчужина моего сердца и надежда будущих побед! Слушай слова мои, ибо они – как драгоценные зерна мудрости, выпавшие из уст бывалого наставника, видавшего радости триумфа и горечь поражения. Знай же, что жизнь, как и великая игра волейбол, требует не только силы руки, но и мудрости сердца, отваги в действиях и стойкости духа! Точно так же и… кха-кха! – Виктор закашливается.

– Вот теперь я понимаю почему все девушки на тебя западают, Вить. – говорит Маркова, запрокидывая голову вверх и часто моргая: – потому что у тебя язык без костей.

– Витька! Наташка! Айда с нами в бассейн! – рядом со столом появляется Лиля Бергштейн, уже мокрая с головы до ног, в белой футболке, которая прилипла к телу и с веселыми чертенятами в глазах: – чего стоите тут?

– Во-первых кто-то должен готовить начать. Плов сам себя не сделает, а повара сегодня тут нет, забыла? – поднимает нож Виктор: – а во-вторых ты чего в футболке купаешься? Иди переоденься, купальник не взяла?

– А меня Аринка в бассейн в одежде бросила! – сияет улыбкой Лиля: – потому что стерва малолетняя!

– Сама стерва! – раздается крик от бассейна: – Виктор Борисович не верьте ей! Она первая начала!

– Ну… не без этого. – тут же сознается Лиля: – но там же бассейн! Настоящий! И вода такая прозрачно-синяя! И вообще здорово тут! – она кружится на месте, с ее волос и одежды во все стороны летят капли.

– Кыш! Брысь отсюда, Бергштейн! – прикрывается от нее рукой Наташа Маркова: – ступай вон Железяку укуси или Машку с ума сведи, уйди от столов, все водой зальешь! Брысь!

– Ну и ладно! – Лилька убегает к бассейну, шлепая босыми ногами и Маркова качает головой, глядя ей вслед.

– Хорошо, что Соломон Рудольфович у нас такой продуманный. – говорит она: – такую базу отдыха нам организовал. Это потому, что мы победили?

– База отдыха была зарезервирована еще вчера. – отвечает Виктор: – так что от победы в игре это не зависело. Руководство Комбината позаботилось о нас.

– Погоди-ка. – прищуривается Наташа, оставив в покое луковицу: – так мы могли еще вчера тут остановиться, перед матчем?

– Тут бассейн и до города далеко. И поваров нет. – спокойно отвечает Виктор: – после купания вас бы развезло, а еще готовить нужно. После матча – самое то. До него… – он качает головой: – всему свое время. И давай режь уже лук, Маркова.

– И почему всегда я что-то режу… вон сколько девчат кругом.

– Ты помощник тренера, Маркова, мы с тобой – тыл команды. Давай, режь, не жалуйся. – Виктор смотрит на девушек у бассейна. Кто-то уже устроился на лежаках, надев солнечные очки и расслабляясь, кто-то плескался в воде, кто-то сидел в тени деревьев. Слышался звонкий хохот и возбужденные девичьи голоса.

– Вот! Виктор Борисович! – возле стола нарисовался невысокий, но плечистый парнишка лет девятнадцати, в яркой красной майке с номером «99» и вечно сбивающимися на глаза спутанными чёлками. – А где дрова складывать – к казану поближе или в тень? У меня ещё одна охапка!

Джоржи, как его все звали, (на самом деле просто Гриша) из состава «проводников» Железновой. Именно он первым вызвался таскать сухие ветки и поленья, не щадя белой рубашки, готовый помочь всем и сразу.

Улыбался он часто и немного растерянно, но когда приходилось решать задачу («Джоржи быстро воду! Джоржи, сбегай за солью!»), мчался с невиданным энтузиазмом. У него были крепкие руки, на которых остались следы работы – мозоли, припёки, один палец туго замотан пластырем. При этом на лице почти всегда сияло восторженное выражение – будто попал в особый волейбольный рай. Быть может, он был самым младшим и вовсе не спортсменом, но возле Арины держался с достоинством – для всех остальных являлся «официальным мальчиком на побегушках Гарема», а для самой Арины – «Джоржи, хороший мальчик».

– Костер разведи. Вон там, где место для казана, видишь? Вот там и разведи. – говорит Виктор: – кому бы другому костер не доверил, остальные в вашем… км… «коллективе» – городские парни. Еще обожгутся. Или занозу посадят себе, она у них загниет, а они помрут. А вот по тебе видно, что с костром справишься.

– Конечно, Виктор Борисович! – сияет парень широкой улыбкой: – я ж в деревне рос!

– И каким ветром такого парнишку в гарем Железновой занесло? – рассуждает вслух Наташа Маркова: – такой правильный. И симпатичный. Джоржи, знаешь, что такое «голландский штурвал»?

– Я… извините! – паренек стремительно краснеет и уносится разводить костер.

– Что за молодежь пошла. – качает головой Наташа, глядя ему вслед: – чуть что так сразу в кусты…

– Маркова! А ну прекрати к моим парням приставать, шалашовка! – кричит от бассейна Арина Железнова: – сама себе гарем заведи и делай что хочешь, а к Джоржи не лезь! Он мой! Я тебе дам «голландский штурвал»! Ай! Лилька! Отстань! – и хохот, потом всплеск воды в бассейне. Снова хохот.

– Я смотрю Арина немного растаяла. – говорит Маркова, задумчиво глядя на возню девушек у бассейна: – ты на это рассчитывал? Специально их с Лилькой в пару поставил?

– Есть многое на свете друг Горацио что и не снилось нашим мудрецам. – загадочно говорит Виктор: – например мудрецам не снилось что ты так мелко лук крошить будешь. Это тебе не котлеты, лук ощущаться должен, на языке. Все равно он раствориться в зирваке, но не в пудру же его крошить. Маркова, режь потолще. И заканчивай уже с луком, переходи к морковке. Ай, нет, не доверю я тебе морковку, Маркова. Ты еретичка.

– Это еще почему? – удивляется девушка: – что за недоверие партии и правительства? Товарищ Маркова, между прочим, ответственный и активный член коллектива.

– Именно что член. – ворчит Виктор: – морковку пока почисти. А какая ты именно часть коллектива потом разберемся. Это лук растворяется, а морковка в плове всегда видна, а если ты ее сейчас как через терку натрешь это же позор будет на мою седую голову. Ошибка в нарезке морковки неисправима, Маркова. Это клеймо. Тебе хорошо, ты бесстыжая, а у меня репутация. Член она…

– Не будет тебе позора. У тебя голова не седая. А еще – какой позор? Матч мы выиграли. Хорошо так выиграли, убедительно. И потом какая у тебя репутация, Вить? Ты же бабник, все это знают.

– Но, но, но! – поднимает палец Виктор: – я не бабник. Я супербабник. Я самый бабник среди бабников. Кстати, это называется – донжуан и казанова. И герой-любовник. И не надо тут путать мягкое с теплым. Я о своей репутации как создателя плова!

– Как повара? – морщит нос Наташа.

– Как Создателя! Плов не варят – его создают! А ты своими кривульками чуть мне морковку не испортила, женщина! Отстраняю тебя от готовки, иди вон Джоржи помогай с костром, он как раз раздувать начал… глядишь и сойдетесь на чем-нибудь.

– Ага. Сейчас. Железяка мне волосы повыдергает. Она молодая, но резкая. Половину команды «Автомобилиста» чуть не поубивала. – хмыкает Наташа: – не, я с ней ссориться не собираюсь. Это вон Лилька может себе позволить. Ну или Светка Кондрашова, та ее побаивается. А я сразу же отхвачу по бестолковке. Оно мне надо? Я лучше морковку почищу. Резать не буду, если ты считаешь, что это святотатство.

– Святотатство и богохульство. И еще много разных слов.

– Готовите? – к ним подходит Николай, он несет под мышкой арбузы – по одному в каждой руке. За Николаем стоит тот самый рыжий работяга, что так здорово помог с болтами на стадионе, он тоже держит в руках арбузы.

– Готовим. – соглашается Виктор: – можешь помочь, если хочешь.

– Говно вопрос. – отвечает Николай и пристраивает арбузы рядом со столом на траве. Рыжий кладет свои арбузы рядом, вытирает ладонь-лопату о спецовку и протягивает ее Виктору.

– Игорь. – говорит он: – ничего что я так… без приглашения?

– Точно. Мы ж так и не познакомились путем. – Виктор откладывает нож-пичак в сторону. Вытирает руки белым вафельным полотенцем и пожимает протянутую руку: – Виктор. Спасибо за помощь с болтами, очень выручил. И да, будем только рады что решил присоединиться. Правда, Маркова?

– Дискриминация. – говорит Наташа: – ты вот даже не знаешь как он морковь режет, а сразу «давай помогай». Просто, потому что Николай – мужчина! – она выверенным жестом протягивает руку рыжему, протягивает так, как императрица протягивает длань своим подданым для поцелуя: – Наташа. Люблю красное вино, осенний дождь и поэзию Серебряного Века.

– Игорь. Можно Игаша. Ну… некоторые Гариком кличут. – рыжий осторожно пожимает кончики пальцев, трясет и убирает руку назад. Вытирает о спецовку.

– Ну и дурак ты Гарик. – сразу же надувается Наташа.

– Да чего я сделал-то⁈ – возмущается тот.

– Женщины, – философски замечает Николай, взяв нож и встав за стол рядом с Виктором: – кто же их разберет? Истинная загадка природы. Вот как-то раз был я в командировке…

– Командир! Помочь? – Валентина Федосеева уверенной поступью подошла к столу. Высокая – едва ли не выше любого из присутствующих мужчин, вылепленная спортивной судьбой из стали и солнца, она легко выделялась на фоне других девушек. Широкие плечи, мощные руки, идеально очерченный пресс, длинные ноги – в ней всё было наполнено энергией движения, но без лишней грубости: каждое движение, даже случайное, выглядело грациозно и цельно. На ней был спортивный раздельный купальник простого кроя, и по мокрой, чуть покрытой мурашками коже россыпью стекали блестящие капли. Волосы, тёмные и тяжелые, убраны в тугой хвост, несколько прядей сбились ко лбу, но и эти непослушные пряди ей шли – придавали дерзости. Она повела плечом и в этом простом движении было столько сдержанной силы и гармонии, что у рыжего работяги Игоря отвисла нижняя челюсть. Отвисла и осталась в таком положении.

– Все ясно. – закатила глаза Наташа и сложила руки на груди: – думала, что счастье, а оказалось снова опыт. И почему у нас в команде столько красивых девушек, а? Вить, у меня предложение – давай набирать страшненьких. Ну пожалуйста. Страшненькие и играть лучше будут. Наверное.

– Вай, какая красавица! – Николай поднял пальцы, сложенные щепотью: – Валя, ты просто услада для усталых глаз! Сколько грации. Наши советские девушки, спортсменки – самые красивые в мире!

– Смотри-ка, а у тебя конкурент растет под боком, Вить. – Валентина кладет руки на бедра и плавно поворачивается боком, выставив одну ногу чуть вперед, будто бы демонстрируя себя во всей красе: – правда если Маринка узнает то выпишет на тебе на орехи, Коля. – она бросает быстрый взгляд на восхищенного рыжего: – а ты кто такой? Видела, что помог с обувью. Ты что, сапожник?

– Я… – рыжий чешет в затылке: – ну так и сапожником могу быть. Тут когда вот этот, – он кивает на Николая, который с насмешливым взглядом наблюдает за этими двумя, одновременно нарезая морковку: – когда этот вот на завод заявился… вот я и решил помочь. Чтобы честно все было. А потом… а это… классно выглядишь, вот. Просто супер. Советский спорт. Угу.

– Красноречивый ты наш. – говорит Наташа и в ее голосе ощущается явно выраженный сарказм. Возможно чуть больше, чем нужно было бы: – Валя, возьми нашего оратора и сходите в дом, там вода и напитки в сумках. Покажи, пусть принесет сюда.

– Игорь? – Валентина вопросительно наклоняет голову, с ее волос вниз стекает капля, ударяется о мокрую кожу и прокладывает дорожку вниз – в ложбинку между двумя сочными плодами, стянутыми тканью купальника.