Текст книги "Тренировочный День 10 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17

Глава 17

КНИГА

ЖАЛОБ И ПРЕДЛОЖЕНИЙ

артикул 1476 цена 70 коп.

Всем «птичкам». Берете и пишете чего хотите. Я читаю. Передаю ВБП. Он принимает меры, карает невиновных и награждает непричастных. Почему журнал, а не ящик? А вы пробовали ящик с собой таскать? Кроме того, в ящик некоторые фантики от конфет засовывают, а ящик вам не мусорка, Бергштейн! И не склад с нижним бельем, Федосеева! Про Маслову вообще молчу. В общем теперь сюда все пишите. На ночь буду оставлять журнал на столе в общем доступе, а днем можно у меня взять.

Богиня Бастет

Проба пера. Проба пера. Проба пера. Это и правда читать будут? Если будут, то вот – как называется животное серого, бурого и малинового цветов, с восемью ногами и семью половыми органами? Загадка.

Беззаботная

Наташка! Во сколько завтра вылетаем? Сегодня экскурсии же по Ташкенту? Я на рынок хотела забежать, сладостей восточных купить для мамы и братьев! Знаешь сколько они пахлавы и парварды они съесть могут?

Минни Маус

Да, завтра вылетаем только вечером, Валь. Времени у тебя завались. Только возьми с собой Николая или Витьку, в одного по городу не шарьтесь, сами видите какие «варяги» к нам на базу завалились вчера. Ты, конечно, баба здоровая, но все равно. И да – у твоего Митяя зубов почти нет, сладости ему вредно.

Богиня Бастет

Без зубов он уже полгода ходит, как со слободскими подрался, сладости тут не при чем. Никто не видел мои тапочки? Вчера ночью в зале оставила. Кто найдет – дайте знать.

Минни Маус

В общем так. Все расслабились, как будто чемпионат мира выиграли в олимпийский год. А у нас на носу, между прочим, новый матч, пусть и домашний. Либо «Текстильщик» из Иваново, либо Буревестник из Горького – они сегодня как раз играют. Кто выиграет – с теми и встречаемся. Обе команды – сильные середнячки, «Автомобилисту» в прошлом году «Текстильщик» проиграл, но раз на раз не приходится. Они техничные, но не выносливые, да и средний рост по команде невысокий, однако амбициозные. Выступают в сине-белом. Что до «Буревестника», то это команда от спортивного общества профсоюзов Нижнего. Они как раз сильные, в отличной физической форме. Цвета совсем как у нас – красно-черные, так что придется жребий тянуть в каких выступать… но не о цветах я сейчас. Первый матч в лиге, и вы уже все расслабились. Вчера вон видела, что в три часа ночи свет в зале горел! Маша, ты же капитан команды, куда смотришь?

С. Кондрашова

Идея! Точно, надо завтра с Валькой в город выбраться, гостинцев прикупить! Эту страшнючую Каримову попросить сопроводить на своей «Волге», чтобы не пристал никто, и потом она же местная, знает где чо-почем купить. Блин, она ж не такая старая, а у нее уже «Волга» своя, а у меня даже «Запорожца» нет. Как вы думаете, нам Соломон Рудольфович премии выпишет за игру? Вить, попроси у него для меня «Жигули»!

Беззаботная

Ничего себе ты рот раскрыла, Маслова! «Жигули» ей. Твоим бы хлебальничком да медку хапануть. Окстись, ты первый матч в лиге выиграла… а что будешь просить, как в высшую выйдем? Памятник из золота на площади Ленина в Колокамске? Или «быть владычицей морскою, и чтобы ты, Наташ – у меня на посылках была!»⁈

– и кстати – кто свет в спортзале не выключил ночью? Электричество нужно беречь!

Богиня Бастет

Грубая ты, Маркова. Мне машина – вот как нужна, я же живу за городом, мне каждый раз с утра на тренировку автобус в шесть часов ждать, а он забитый до отказу, меня там даже как-то раз облапали всю. Думала, что по половой части, а они двадцать копеек стырили… и билет на фильм. «Чингачгук – Большой Змей» с Гойко Митичем. Вот у Каримовой есть «Волга», а у меня нет. А чем мы отличаемся? Дискриминация.

– и насчет света – никто не разбазаривал народное электричество. Тренировка же была.

Беззаботная

Тренировка? Извините, я новенькая в команде… я конечно все понимаю. Что я еще слишком молодая и что меня тут недолюбливают и что начала я не с той ноги… Лилька! Я думала, что мы друзья! Ты почему меня на «особую тренировку» не разбудила⁈ Это потому, что я несовершеннолетняя? Возраст согласия с четырнадцати, а мне в октябре восемнадцать будет! Я же старалась! Выкладывалась на площадке! Обидно!

Лолита

Упс. Так вот что там в зале происходило… вот почему свет горел. Так вы оказывается при свете этим занимались? Тааак, а мне никто не сказал, а ведь я помощник тренера. Я знать должна кто уже получил доступ к телу, кого вычеркивать из графика. Нет, серьезно, Аленка, кто там был еще? Чем занимались? Давай, напиши, а то любопытно же!

Богиня Бастет

А… что такое ВБП? В начале так и написано – «передаю ВБП». Это чего? Военная Большая Полиция? Или Вероломное Бюрократическое Положение? Вероятность Братоубийственного Промискуитета?

Девушка-без-имени

В городе Ташкент волейбол гремит,

Девчонки – команда рубит в зенит.

Виктор тренер – наш кумир!

В мыслях съезд партии формирует мир.

Мирный атом сияет в окне,

Свобода, как мяч, улетает вовне.

В вихре свобод – разливанный смех,

Промискуитет сегодня —

комсомольцев успех!

Канарейкина Ю. – это псевдоним!

Ну вы даете! ВБП – это же Виктор Борисович Полищук! Наш с вами тренер! А тебе, Синицына, должно быть стыдно! Или… или ты тоже ночью в «особой тренировке» участвовала?

Богиня Бастет

А что такое промискуитет?

Анонимно

Девчата, расписание вывешено в холле, у нас еще день сегодня и завтра. Кто хочет на экскурсию – смотрите за временем, автобус ждать не будет. Кто с Валей завтра в город за покупками – Гульнара Каримова сказала, что поможет. Приедет на заводском «РАФике», потому что наверняка больше трех будет, да еще и покупки складывать нужно будет. Сегодня вечером всем пройти проверку у Жанны Владимировны – насчет травм и восстановления, особенно тебя касается, Маслова! И Железнова – опять тебя на сотрясение проверять будем, как тебя потом Казиевой отдавать? Брали нормальной, а вернули встряхнутую… и да, насчет вчерашней ночи – те, кто участвовали могут и рассказать, что ничего такого не было. Просто мяч покидали. Если кто хотел ночью мяч покидать – ну извините что не разбудили. В следующий раз вот буду ходить по корпусу и в два часа ночи всех поднимать на ночную тренировку. Это сарказм если что.

В. Б. П.

Точно! Нам же Аринку еще «Крылышкам» возвращать, а мы ей по лицу настучали и дурному научили. Ничего, крепче будет. И да, Виктор Борисович прав, ничего ночью в зале не было.

Минни Маус

Точняк. Ничего не было.

Беззаботная

Как капитан команды и ответственное лицо (а также прочие части тела) могу заверить всех, кто ночью дрых, что ничего не было, курицы. Кто будет лишние вопросы задавать – получит по бестолковке, а у тебя и так сотрясение, Железнова, так что лучше хвост прижми.

Волокитина М.

Ага. Ничего-ничего не было. Даже меньше, чем ничего.

Бегущая по Волнам

Совсем ничего. Подтверждаю. Я даже разочарована, хотя была же на той самой первой вечеринке после парка культуры и отдыха, когда Машка здоровенному монтажнику в морду каак залепила! Помните? Я тогда еще в зал захожу, а там Лилька, Машка и Витька все вместе дрыхнут в обнимочку. Тогда тоже ничего не было, потому что портвейна у Лильки дома был целый ящик. Массандра. А Аленка на хомяка тогда наступила.

Принцесса Будур.

Это потому, что я еще маленькая, да⁈ Вот вы… а я же в вас поверила! Думала, что вы не такие как все! Между прочим, младших нельзя обижать! И дискриминировать нельзя! Если на то пошло, то я как младшая первая должна была быть!

Лолита

И… как ты себе это представляешь, Железяка? Типа, ты еще пионерка, тебе доступ к оргии без очереди? Ты в своем уме вообще? Тебе вон Машка сказала, чтобы ты хвост прижала, тут вообще литература от восемнадцати лет и старше, в октябре и прочитаешь. Ступай к своему гарему лучше, вон Джорджи помучай.

А по теме могу сказать, что подозрительно. Очень. То есть… давайте мыслить логически. Круг участников примерно установлен – все, кто сказали, что ничего не было. То есть – Волокитина, Маслова, Федосеева и Салчакова. Хм… а еще Лилька Бергштейн и Витька. Поздней ночью все собираются вместе, оставляя за бортом большую часть команды, оставляя меня, главного помощника старшего тренера – в неведении. Чтобы просто поиграть? Если вдуматься, почему именно такой состав? Почему этих поощрили, а остальным не сказали?

Богиня Бастет

Наташка! Не выдумывай! Это получилось… стихийно! Раз и вдруг посреди ночи все решили поиграть в волейбол! Ага, так и было. Я вот лежу с открытыми глазами и думаю – а не сыграть ли мне в волейбол? А чего? В свободной стране живем, в СССР! Это где-нибудь на загнивающем западе ты мне бы такие претензии могла бы выкатить – мол я твой начальник, а ты бедная негритянская девушка, получай кнута за то, что ночью играешь в волейбол! А я такая – нет! Ты не сломишь мой дух! Я буду играть в волейбол по ночам! Но у нас в команде не так! Ты мне не начальник, а товарищ. И я не обязана отчитываться почему мне вдруг ночью в волейбол захотелось играть!

Беззаботная

Товарищ негритянка из Гарлема,

Ты там, за океаном, в капиталистическом аду,

Капиталисты тебя угнетают системно,

Но ты все равно играешь в игру!

Днём – эксплуатация, угнетение, расизм,

Вечером – голод, нищета, беспредел.

Но ночью – ты берёшь мяч, как большевизм,

И идёшь на площадку, где твой удел!

Фидель Кастро курит сигару в Гаване,

Долорес Ибаррури с трибуны кричит: «¡No pasarán!»

А ты бьёшь мяч в ночи, как партизаны,

Против гнёта Запада, как советский шаман!

Империализм сгниёт, как прогнили Рим и Карфаген,

Доллар рухнет, НАТО падёт!

А ты будешь играть в волейбол, как Спартак в Колизее,

И победа за тобой – это народ!

Так держать, товарищ! Мы с тобой – одна команда,

Через океан, через континенты и моря!

Ты с мячом, я с мячом – это наша пропаганда,

Спорт объединяет трудящихся, ура!

Канарейкина Ю. – это псевдоним!

Юлька, ты меня пугаешь.

Анонимно

Я поняла. Ходили про это слухи, но я не верила! Наташа! Маркова! Это же запретная Ночная Лига игры в волейбол! Та самая, где спортсменки собираются безлунными ночами под кровавой луной на болотах, раздеваются догола и играют совершенно обнаженные… а кто проиграл – тех наказывают самыми извращенными фантазиями! Ночная Лига – это тайное общество волейбольных извращенок!

Лолита.

Во-первых, если они собираются безлунными ночами, то откуда взялась «кроваво-красная луна»? Во-вторых, как на болоте играть в волейбол можно? В-третьих, разве фантазиями можно наказывать? Их исполнением – да. В общем, садись, два, Железнова, не умеешь ты легенды придумывать. Учись у лучших, вон у Масловой. Она в свое время легенду про Добрую Вожатую и Особые Тренировки запустила. До сих пор по городу хотят. Кстати, про Холодкова и его дурной глаз – тоже она. Мастер!

Богиня Бастет

Арина! Ты не переживай, я тебя в следующий раз обязательно с собой возьму, ты же моя подруга теперь. И Витьке скажу, что ты со мной. Тем более что тебе в октябре уже восемнадцать исполнится, а уже конец сентября скоро. Все что мы будем с тобой делать станет уголовно не наказуемым.

Бегущая по Волнам

Девчонки! Напоминаю про режим и здоровье! Ничего не имею против ваших… ночных утех, но хотя бы тапочки надевайте! Валя вон чихает все утро – пол в спортзале холодный был. Неужели так трудно парочку матов подстелить, если уж собрались… играть. Алена – береги руку. Арина – береги голову. Обе – поменьше резких движений.

Жанна

Кажется, я поняла, чего Лилька этой Железяке на день рождения подарит. Обряд инициации, так сказать вступление в взрослую жизнь путем промискуитета. Что же… весьма по-фрейдистски. А нам потом «Крылышки» и лично Казиева голову не поотрывает? Дескать отдала вам девочку, а вы ее по морде два раза и испортили. Вернули уже не девочку. Вить?

Богиня Бастет

Как же вы задолбали со своей половой жизнью! Маркова, хватит разгонять! Не было у них там ничего, тебе же сама Маша ответила! Все ответили. Лучше отдохните как следует, восстановитесь, у нас всего десять дней и следующий матч. Кстати, чтоб вы знали – играть будем с «Текстильщиком» из Иваново, только что новости пришли, они «Буревестник» выиграли. Готовьтесь к тяжелому матчу, хватит тут хиханьки и хаханьки. Запомните – у советской спортсменки нет личной жизни, есть ответственность! Перед командой! А ты, Маша, если на самом деле хочешь все отрицать, то делаешь это неубедительно! Крайне неубедительно! В следующий раз – всех будите, чтобы вся команда точно знала, чем вы там занимаетесь. Хватит тут тайком собираться. У нас – команда! Коллектив! Такие вот действия ведут к расколу внутри команды, к подрыву единства и товарищеских отношений! От тебя, Маша – не ожидала! Насколько эти вот твои действия соотносятся с твоим капитанским титулом?

Кондрашова С.

Светка опять капитаном хочет стать. Проиграла выборы – смирись.

Анонимно

Никто не будет дарить Железновой на день рождения никаких промискуитетов, девочке всего семнадцать, побойтесь бога и съезда ЦК КПСС!

В. Б. П.

Ты не переживай, Арина, я его уговорю

Бегущая по Волнам

Не хочу я капитаном быть в этой команде! Тут же анархия почище чем на пиратском судне! Я просто за коллектив! Если что делать – так только всем вместе! Я конечно же любой промискуитет осуждаю как партийный человек, как бывший капитан команды гормолзавода нашего города и как глава партийной ячейки. Здесь у нас не там, тут у нас высокие моральные стандарты. Так что если вы там действительно по ночам собираетесь для… всякого, то хватит! Прекратите! А если не сможете… значит надо всем вместе собираться! Чтобы это не было узкомещанской буржуазной оргией, а стало бы организованным мероприятием с назначенными ответственными лицами! Под мудрым руководством партии и правительства, а не как на пиратской шхуне! Всем вместе! Строем! Тогда не будет недомолвок и всего этого…

Кондрашова С.

БАЛЛАДА О ТОВАРИЩЕ НЕГРИТЯНКЕ И ПИРАТАХ КАПИТАЛИЗМА

(революционная поэма в духе социалистического реализма)

На шхуне пиратской, где правит разбой,

Где доллар и фунт – единственный бог,

Плывут капиталисты с грязной душой,

Везут они товар – людской поток.

На палубе – беспорядок и срам,

Бутылки с виски, кокаин и разврат,

Империалисты пляшут по ночам,

А днём угнетают трудящихся в ад.

Но в трюме, в цепях, сидит она —

Товарищ негритянка, дочь Африки свободной,

В руках волейбольный мяч – её судьба,

Она не сломлена, она – народной!

Пираты-капиталисты к ней идут,

Хотят сломить её волю, дух и тело,

Но она – дочь революции, она не продана,

Она товар? Нет! Она – борец за дело!

Они её берут – грубо, по-звериному,

Как берут всё – ресурсы, землю, труд,

Но в глазах её – огонь Ленина,

Она знает: эксплуататоры падут!

И что же? Она не плачет, не стонет,

Она улыбается в темноте трюма сырого,

Ибо знает: каждый акт насилия —

Лишь топливо для пламени нового!

Промискуитет? Нет! Это тактика!

Классовая борьба в условиях плена!

Она берёт их силу, их семя буржуазное,

И превращает в энергию – для победы несомненной!

Фидель Кастро сказал бы: «¡Hasta la victoria siempre!»

Долорес Ибаррури: «¡No pasarán, фашисты!»

А товарищ Ленин бы добавил: «Учиться, учиться, учиться!» —

Даже у врага брать опыт – вот путь коммуниста!

И вот – шхуна причаливает к берегу,

В капиталистическом порту, где неон и разврат,

Но негритянка выходит на волю – с мячом,

Она свободна! Она – пролетариат!

Идёт она на площадку волейбольную,

Где команда капиталистов ждёт её в строю,

Белые, сытые, в форме фирменной, модной,

Но она – голодная, злая, в бою!

И бьёт она мяч – как Спартак бил мечом!

Как Че Гевара бил из автомата!

Каждый удар – это месть за народ,

За Африку, Азию, Латинскую Америку – до ада!

Капиталисты падают, как подкошенные,

Их мяч летит в аут – как их империя в пропасть,

А она – товарищ негритянка – стоит, непокорённая,

Её тело использовали, но дух – не сломать, не украсть!

Промискуитет? Пусть буржуи кричат про мораль!

Мы знаем: мораль – это классовый инструмент!

Она взяла их силу, их энергию – как сталь,

И переплавила в победу – вот революции момент!

Матч выигран! Капитализм повержен!

Флаг красный взмывает над площадкой!

Товарищ негритянка поднимает кулак к небу —

«Трудящиеся всех стран – вперёд, без оглядки!»

МОРАЛЬ:

Товарищи! Даже в плену у врага,

Даже когда тело твоё – в их руках грязных,

Дух революции не сломить никогда!

Бери их силу – и громи капиталистов – разом!

Волейбол – это метафора борьбы!

Мяч – это пролетариат в полёте!

Сетка – это границы классовой войны!

Победа – наша! В спорте и в работе!

Канарейкина Ю. – это псевдоним!

Так, я Синицыной больше журнал в руки не даю, имейте в виду! И, да, Маслова – ответ – серо-буро-малиновый восьминогий семих…й!

Богиня Бастет

Глава 18

Глава 18

Оксана «Ксюша» Терехова,

ученица восьмого класса «А»

Колокамской Средней Школы № 3

Она шла по пустым улицам Колокамска, прижимая к груди потрёпанную школьную сумку. Вечерело. Фонари зажигались один за другим, бросая на асфальт жёлтые круги света. Где-то вдали гудел заводской гудок – смена закончилась, рабочие расходились по домам.

Она не оборачивалась. Ушла из дома просто так – взяла сумку с учебниками и ушла. Мама не заметила. Сидела на кухне, курила, смотрела в окно. Плакала тихо, чтобы никто не слышал. Отчим пришел с работы, и она сразу же все поняла, едва взглянув ему в лицо и увидев покрасневшие белки глаз, почуяв тяжелый, резкий запах изо рта. А еще – злой оскал рта, чуть приподнятую верхнюю губу. То, как он ворочал шеей в тесном воротнике, как бросил в угол свою кепку…

Она думала, что сегодня нормальный день, не аванс и не зарплата, обычный день, когда отчим придет домой нормальным. Не пьяным. Значит, не будет орать. Не станет угрожать что поставит на горох голыми коленками. Не надо слушать все его бредни про психушку, про палаты, про смирительные рубашки и уколы, от которых люди становятся овощами. Не станет заставлять стоять перед ним навытяжку и гимн пионерии петь с пьяных глаз.

Но едва она открыла дверь – поняла, как ошибалась. Она подождала пока он пройдет мимо, пока не устроится на кухне, пока не повысит голос на мать и быстро подхватила портфель, выскочила за дверь.

Оксана ускорила шаг. Не вернусь, думала она. Никогда. Пусть хоть сдохнет там со своей психушкой и дедовским самогоном. Добавить бы ему в банку денатурата и все. Хоть мама от него избавится, перестанет плакать.

Она поежилась. Холодно. Уже сентябрь, днем все еще было тепло, но вечера в Колокамске всегда прохладные – город на севере, рядом тайга. Оксана натянула курточку поплотнее. Худенькие плечи, тонкие руки – никакой защиты от холода. Лиза всегда говорила: «Оксан, ты ешь мало. Совсем худая.» А Инна добавляла: «Дунуть на тебя – улетишь.» Смеялись. Но сейчас Оксана действительно чувствовала, что вот-вот улетит под порывами осеннего ветра – как желтые листья в парке. Села на скамейку. Обхватила себя руками.

Куда идти? Близких родственников у них в городе нет, да и нигде в мире нет. Может к подругам? У Инны мама строгая, Яна – новенькая, Оксана даже не знает, где она живёт. Лиза… у Лизы тоже мама. Но та наоборот – слишком уж участливая, сразу же начнет в милицию звонить, еще заявление напишет на отчима, а тот потом опять на ней сорвется. Нет, при милиционерах будет себя в руках держать и головой кивать… день-два еще продержится, не глядя ей в глаза. А потом достанет дедовского самогона и все позабудет. «А ну иди сюда, ссыкуха! Руки по швам! Фанеру к осмотру!»

Нет, к Лизке она точно не пойдет, ну ее мамку к черту. Та если раздухарится, то потом ее в детский дом уконопатят, а что в детских домах происходило она не знает и знать не хочет, но судя по ее жизненному опыту – ничего хорошего. А чего? Раз плюнуть, родители у Лизки непростые, если ее мамаша шум поднимет, то ее маму мигом родительских прав лишат, она узнавала. У отчима никаких прав на нее нет, он же просто с мамой живет. Если у нее потом синяки найдут… особенно на ногах, на бедрах… она сглотнула. Маме точно скажут, что она не проследила, а отчима посадят. И кому от этого легче будет? У нее ж ни кола ни двора ни родных, добро пожаловать в детский дом имени Марата Казея, Оксаночка. Не хотела в квартире отдельной жить, не хотела отчима терпеть – получай. Неет, нельзя к Лизе. И к Инне тоже нельзя, ее мама разрешит конечно переночевать, но спросит «а родители Оксаны знают, что она у нас ночевать будет?». И вообще – она не хочет никого утруждать. Зачем? Ей просто нужно переждать… день-другой. Потому что потом он обязательно остынет. Завтра у него уже голова болеть будет и он, наверное, после работы сразу спать отправится… правда маму жалко.

Холод напомнил о себе, и она повернула направо, к железнодорожному вокзалу. Там тепло, подумала она, можно и переночевать. Тепло, открыто круглосуточно, и самое главное – никто вопросов задавать не будет. Может она едет куда-то? Может у нее в портфеле не учебники и тетради, а вещи – зубная щетка, дорожная мыльница, смена белья и спортивка чтобы ехать в поезде. Может быть, она поедет куда-то далеко, где всегда тепло и люди улыбаются друг другу. Она грустно улыбается, опустив голову. Ей не так много лет, но она уже знает что так бывает только в сказках.

Старый вокзал встретил её теплом и запахами.

Табак, пиво, что-то кислое и затхлое, что въедается в бетонные стены и линолеум десятилетиями. Запах человеческого ожидания, усталости и равнодушия. Запах тех, кто приехал и тех, кто уезжает, кто спит на лавках, и кто торопится к перрону, хватая чемоданы и сумки.

Оксана вошла и остановилась у дверей, пропуская мимо себя поток людей. Зал ожидания был большой – высокие потолки, длинные деревянные лавки вдоль стен, огромное окно с расписанием поездов, где белыми буквами на чёрном фоне мелькали названия городов: «Москва – 23:45», «Свердловск – 01:20», «Челябинск – 02:35». Под окном – касса, за стеклом – женщина в форменной фуражке, равнодушно отсчитывающая билеты.

Справа – буфет. Стеклянная витрина, за которой лежали пирожки с мясом, повидлом и капустой, стояли трёхлитровые банки с компотом, громоздились пачки печенья «Юбилейное». За прилавком – тётка в белом халате, с усталым лицом и сигаретой в углу рта. Она смотрела в никуда, изредка отпуская кого-то из очереди с бумажным стаканчиком чая.

Слева – ряды скамеек со спинками. Народу было немного – не сезон, не праздники. Несколько бабушек дремали, укрывшись платками, прижимая к себе огромные клетчатые сумки. Мужик в телогрейке храпел, раскинув руки на всю лавку, из кармана торчало горлышко бутылки. Рядом – молодая женщина с ребёнком на руках, качала его, тихо напевая колыбельную. Ребёнок хныкал, не засыпал.

На стене висел плакат: «Берегите чистоту вокзала! Не сорите!» Под ним валялись окурки, обрывки газет, пустая бутылка из-под пива. Из репродуктора под потолком звучал голос диктора – медленный, усталый, как будто он сам давно устал от этих объявлений: – Внимание! Поезд номер сто двадцать три сообщением Москва – Владивосток прибывает на второй путь. Поезд номер сто двадцать три…

Оксана прошла в дальний угол зала. Там было тише. Меньше людей. Села на край деревянной лавки – холодной, твёрдой, с облезлой краской. Прижала сумку к груди.

Тут тепло.

Она огляделась. В углу напротив неё сидел старик в потёртом пальто, читал газету «Правда». Рядом – двое парней в кожаных куртках, курили, громко смеялись, переговаривались на каком-то непонятном жаргоне. Один сплюнул на пол. Второй достал из кармана фляжку, отпил, передал товарищу.

Оксана отвела взгляд. Ей было неуютно. Не от этих парней – от всего вокруг. Она тут как будто на витрине, как будто все вокруг знают, что она ушла из дома и вот-вот начнут на нее пальцами показывать, мол дура какая. В детдом ее. Она закрыла глаза, борясь с тревогой. Можно переночевать, подумала она, ничего страшного. Тут тепло и люди есть, если бы у нее были деньги – она бы даже пирожок себе купила. Пирожок и горячего чаю с сахаром. В животе отчетливо заурчало – она убежала из дома не поужинав. Хотя какой там ужин, когда мама у окна плачет и курит… если мама так делает, значит ужина не будет.

Утром что-нибудь придумаю, утром можно в школу пойти пораньше и в столовой поесть, или просто потерпеть до обеда. Или у Яны бутерброд попросить, ей мама с собой всегда бутерброды дает, заворачивает их в вощеную бумагу или газету и дает. С колбасой. С яйцами. С солеными огурчиками. Рот тут же наполнился слюной, она сглотнула, закашлялась. Барыня конечно же на маму жаловалась, говорила «вот опять мама накидала всякого – кто хочет? И главное, знает же, что я огурцы не люблю». Оксана подумала, что ей бы такая мама очень пригодилась. И почему у всех родители как родители, а у нее…

В груди образовался горький ком. Она обхватила себя руками и уставилась в стену напротив, прямо на плакат «Соблюдай безопасность на путях!». На плакате глупая девчонка едва не попадала под несущийся поезд, из окна поезда выглядывали машинисты с искаженными лицами. Наверное, художник хотел показать, что машинистам страшно, а девочка – дурочка, но получилось так, что девочка вышла слишком жизнерадостной и улыбалась так, будто в салочки играет. А машинисты вышли такими, как будто кто-то их там, в кабине поезда – страшно мучает или же щекочет им пятки. Глупый плакат. Как будто без этого плаката она не поймет что можно под поезд попасть…

Репродуктор снова ожил:

– Внимание, пассажиры! Скорый поезд номер девяносто один сообщением Свердловск – Москва отправляется с третьего пути. Посадка окончена. Поезд отправляется. Будьте осторожны и внимательны.

Где-то вдали загудел состав. Потом – тишина. Оксана открыла глаза. Посмотрела на часы над кассой. Девять вечера. Ещё рано. До утра долго. Очень долго. Она поёжилась. Холодно. Куртка тонкая, греет плохо. В зале ожидания вокзала конечно же было теплее чем на улице, но и комфортной эту температуру не назовешь. Наверное, надо устраиваться поудобнее… подумать о чем-нибудь приятном. Например, о том, как она завтра со своими подругами встретиться и они снова будут болтать о всяких пустяках. О том, что Инна в летнем лагере нашла себе старшеклассника, выпускника из другой школы и они целовались на берегу во время прощального костра, о том, что фото Виктора Борисовича в газете напечатали и Лизка Нарышкина конечно же фотку вырезала и себе в тетрадку приклеила. О том, что англичанка, «Мэри Поппинс» всем своим кавалерам отлуп дала и теперь даже не ходит по ресторанам, за ум взялась? О том, что директор новый в школе, тетушка похожая на черепаху Тортиллу, ей бы платок на голову повязать и все, вылитая Тортилла. О том, что Борисенко и Лермонтович снова подрались и на этот раз говорят – из-за девчонки. Оксана точно знает, что из-за Нарышкиной. Нужно ли об этом говорить? У Лизы к Лермонтовичу ноль внимания, фунт презрения, а парень старается. Лизка она же на Викторе Борисовиче уколотая, но ей про это лучше не говорить, а то она шипеть начинает и плеваться как кошка в стиральной машинке. Говорит, если ты моя подруга, то должна меня принимать как есть, да, люблю Витю своего и все тут. Бесполезно ей напоминать, что у Виктора Борисовича девушка уже есть и какая! Лилия Бергштейн, или как ее сама Оксана зовет – Ирия Гай! Потому что Лиля как-то уронила фразу Ирии «совершенно гладких стен не бывает». И ладно бы просто так сказануть, эрудицией блеснуть, что Кира Булычева читала, но нет. Она сказала это сидя на учительском столе, а в класс она через окно забралась, на второй этаж! А там метра четыре от земли, ведь внизу еще полуподвал с помещениями для трудов и НВП. Такая вот у Виктора Борисовича девушка… как и любая девушка Оксана разбиралась в женской красоте почище любого мужчины и совершенно точно могла сказать, что Лиля Бергштейн – красивая. И рядом с ней всегда легко и весело. Но Лизка как трактор или танк – с пути не свернет. Сказала «ну и что? Мы с Лилькой как сестры – старшая и младшая. Она же даже на одной лестничной клетке со мной живет! И потом – она вырастет и состарится, а я – только лучше стану!». В ответ на что Инна заметила, что Лилька и постарше будет ого-го какая, а вот какой Лизка вырастет – вопрос вообще. Вон прыщик выскочил…

Оксана улыбнулась, чувствуя, что ей стало немного полегче. Думать о своих друзьях всегда помогает, подумала она, интересно что они сейчас делают?

– Оксана? – раздался голос совсем рядом, и она вздрогнула. Голос был тихий, удивлённый. Она подняла голову. Перед ней стояла Яна Баринова. Яна выглядела именно так, как всегда – не заметной, но заметной одновременно. Большие круглые очки в тонкой металлической оправе, за которыми её серые глаза казались ещё больше, чем были на самом деле. Прямые тёмные волосы, чуть ниже плеч, аккуратно заправленные за уши. Никаких косичек, никаких хвостиков – просто волосы. Лицо бледное, чуть вытянутое, с острым подбородком. На ней была старая курточка – не модная, не джинсовая, а какая-то нейтральная, серо-коричневая, с потёртыми рукавами. Под курткой – школьная форма: коричневое платье, белый воротничок. Чёрные колготки. Туфли на низком каблуке, начищенные до блеска.

Через плечо – сумка. Не портфель, а именно сумка, мягкая, тряпичная, с длинной лямкой.

А в руках – авоська.

Старая, верёвочная, растянутая. В ней лежали булочки – несколько штук, круглые, румяные, посыпанные сахаром. Пахло от них сладко, тепло, домом. Оксана посмотрела на булочки.

И в животе тут же – громко, предательски – заурчало.

Так громко, что Яна услышала. Удивлённо моргнула. Посмотрела на Оксану. Потом на авоську. Потом снова на Оксану. Оксана вспыхнула. Отвернулась. Прижала сумку к животу, как будто это могло заглушить звук.

Стыдно. Так стыдно.

Яна молча села рядом. Поставила авоську между собой и Оксаной. Поправила очки – привычный жест, когда она волновалась или не знала, что сказать.

– Я за булочками пошла – тихо сказала Яна. – мама попросила купить, а мы рядом с вокзалом живем. Магазины закрыты, я обычно сюда бегаю. Тут всегда открыто. Правда буфет в одиннадцать все равно закрывается.

Оксана кивнула. Не посмотрела на Яну. Смотрела на пол – на окурки, на пятна от пива, на обрывок газеты с заголовком «Пятилетку – досрочно!».

Молчание.

Яна поправила очки ещё раз.

– А ты? – спросила она. – Что ты тут делаешь? Вечером. Одна.

Оксана пожала плечами.

– Гуляю.

– На вокзале? – В голосе Яны не было осуждения. Только удивление. – Оксан, что случилось?

Молчание.

Оксана сжала сумку сильнее. Не хотела говорить. Не хотела, чтобы кто-то знал. Стыдно. Страшно. Но Яна не торопила. Просто сидела рядом. И ждала.

Из репродуктора снова полетел усталый голос:

– Внимание! Поезд номер сорок семь сообщением Москва – Новосибирск прибывает на первый путь…

Оксана сглотнула.