Текст книги "Тайра. Путешествие на Запад (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– И это хорошо – грустно улыбается Ларс: – это значит что человека в тебе все же больше чем Твари. Ступайте и поторопитесь. Я объявлю тревогу через полчаса после вашего ухода… погони не будет, но все же. Дайте мне попрощаться со стариной Громом.

– Хорошо. – Тайра склоняет голову. Потом – поворачивается к чужаку и его силуэт на долю секунды вспыхивает зеленым цветом. Союзник.

– Так куда, говоришь, ты собирался путешествовать?

Глава 8

Глава 8

Он произносит Слово и его руки озаряет свет. Волшебный дар струится по пальцам и рассеивает тьму, позволяя видеть все окружающее, освещая своды пещеры ярче чем пламя факела или костра. В эти секунды Сокранос чувствует себя всемогущим Богом-Императором, ведущим свои легионы на нечисть Восточной Тирании. Словно бы и не было двух дней нескончаемой ходьбы, а потом – еще одного дня тряски на плече у Тайры, когда та наконец потеряла терпение, подхватила и понесла, легко преодолевая препятствия. Сейчас они в трех днях ходьбы от поселения и в четырех – от инквизиторов Объединенной Церкви. В безопасности.

– Вот – говорит он, поднимая руки перед собой, так, чтобы Тайра видела: – это и есть магический дар. Волшебство.

– Замечательно – говорит Тайра, но в ее голосе нет подобающего восхищения: – может теперь ты погасишь эту штуковину? А то на свет все Твари в округе сбегутся.

– Что? А… хорошо. – он тут же гасит пламя и ссутуливается над небольшим костром. На секунду он и правда забыл о том, что вокруг небезопасно. Они на самом краю Леса, на краю Ойкумены, обитаемой части Империи. Дальше… дальше была та самая Терра Инкогнита, которая на картах брата Бенедикта обозначалась белыми пятнами с нарисованными химерами. Бездушные тхоги, переродившиеся из бродячих собак, чьи хозяева продали свои души Врагу Человечества и Бога и не сумевшие отринуть свою преданность, обреченные скитаться по пустошам, высасывая костный мозг из трубчатых костей несчастных путников, жаждущие боли и страданий китцуне, способные оборачиваться юными девицами, подманивая проходящие мимо караваны торговцев и странствующих рыцарей, а потом – обращающих их в своих рабов и еду. Конечно же птица Рукх, с ее кожистыми крыльями и способностью вырывать у людей сердце прямо через грудную клетку на расстоянии пяти лиг, как только она его увидит. А она видит дальше в синем и глубже в красном чем любой самый меткий лучник во всей Ойкумене. Легионы пустынных рейдеров на своих крылатых змеях, варвары и дикари, которые рыщут по пескам пустошей в поисках любого, кто осмелится пересечь Нибину, страшную пустыню запада. И Твари, которые на западе от Ойкумены – совершенно другие. Страшнее. Злее. Быстрее. И конечно же – больше.

Западнее Ойкумены на картах брата Бенедикта были нарисованы химеры. И короткая надпись на мертвом языке гласила «Здесь обитают чудовища».

Но Сокранос читал не только брата Бенедикта и его «Опыты» или «Дары Человеческие». Были в библиотеке еще книги.

– Скажи, Тайра – говорит он и его слова повисают в воздухе: – почему ты мне помогаешь? Ты могла бы пойти куда угодно… по своим делам. – он не добавляет «и у тебя бы получилось, а меня бы съела первая же попавшаяся Тварь». Потому, что за эти три дня ему стало совершенно понятно, что он бы не выжил в Лесу без Тайры. Только за первый день он умудрился едва не вляпаться в Склизкую Мамашу, которая раскинулась на полянке, став совершенно прозрачной, растеклась, став незаметной и только внимательным взглядом можно было увидеть, что все на этой поляне – как будто стало красивей. Цвета – насыщенней, трава – сочней, даже костяки, которые лежали по краям – как будто были нарисованы на холсте и вымыты. Покрыты лаком и выставлены в витрину. Тогда Тайра придержала его за локоть и покачала головой. А потом случайный кролик пробежал прямо перед ними и вляпался в слизь с размаху. Тогда-то он и увидел, что происходит с существами, которые попадают в склизкую ловушку. И потерял аппетит на половину дня. Да и вечером есть вяленое мясо отказался, поел ягод.

Или тот случай, когда на них напала мелкая Тварь из породы сколопендр, ростом и размером с собаку, только с десятками маленьких ножек, гибким, сегментированным телом и ядовитым жалом. Или, когда он чуть не поел ягод с волчьих кустов. Или когда его укусила здоровенная пиявка и он, конечно не заметил, что из ранки на шее – потекла кровь. Кровь не сворачивалась, в слюне у пиявки был какой-то секрет, предотвращающий свертывание, самой пиявке много и не надо было, она насосалась и отвалилась бы, а вот кровь… Тайра говорит что бывали такие случаи, когда путники попросту истекали кровью. Перечислять можно до бесконечности. Сокранос понял, что отряд, который послали за ним – был послан не сколько для того, чтобы вернуть его, сколько за книгой. Потому что такой как он, городской житель, без такой как Тайра – не прожил бы в Лесу и дня.

– Наверное потому, что у меня нет своих дел – просто говорит Тайра и подбрасывает веточку в костер: – тебе точно необходимо пламя? Я могу согреть тебя и без костра.

– Точно! – твердо заявляет Сокранос. Он-то помнит, как в самый первый день Тайра предложила не зажигать костра, чтобы Тварей не привлекать, а «согреть» его своим телом. Дескать температура у ее тела выше, чем у окружающей среды и… при одной мысли об этом Сокраноса бросило в жар. И не то, чтобы ему не хотелось возлечь с Тайрой, любой мужчина, который видел ее – жаждал бы оказаться в ее объятиях… ровно до того момента как не увидел бы с какой легкостью она может сломать шею медвебыку. Но он не боялся ее сильных рук… по крайней мере не сильно боялся. Она же сама предложила верно? Просто… у Сокраноса было такое ощущение что он имеет дело с ребенком. Вроде сильная, быстрая, умелая… знает много… но в то же время – наивная. Она действительно не понимает, что ходить вот так, с босой грудью и ногами, видными… да все у нее видно! Набедренная повязка едва-едва чресла прикрывает, и та… болтается. Нельзя так. И когда она не дрогнув бровью так «давай я тебя телом согрею» и он сразу представил как она прижимается к нему всем своим… нельзя так!

Да, он хотел, он и сейчас хочет, до боли внутри – хочет. Но… так будет нечестно. Она не понимает, что творит и воспользоваться ее наивностью было бы жестоко. И отвратительно. Так ее деревенские использовали – делали с ней что хотели. Он – не такой. Он хотел бы, чтобы Тайра возлегла с ним… но только тогда, когда она сама понимала бы что делает.

Обозвал он ее тогда дурой и лекцию прочитал. О стыде и о том, что одежда – человека от животных отличает, что даже если не холодно, то срам прикрывать нужно, а у нее – сиськи. В смысле – торчат во все стороны.

Тайра сказала, что слышала такие вот лекции от Старейшины Ларса и что уже тогда не понимала концепцию «срама». Что есть срам? Когда гениталии на виду, когда обряд Плодородия проводишь, не скрывшись дома, а посреди селения? С другой стороны – вот омовение происходит, все раздеваются. Или там на праздник Фестиваля – прямо посреди селения парочки обряд Плодородия исполняют и никто им ничего потом не говорит.

Дура ты, горячился Сокранос, совершенно забыв о том, что эта вот девушка – ему может просто руку на голову положить и пальцы сжать – и лопнет у него череп и ее мозгами забрызгает. В такие моменты он начинал внезапно чувствовать себя старше и умнее Тайры, как будто она – мелкая школярка на обучении, а он – старший ревизор над ней.

Дура, говорил он, только с одобрения Объединенной Церкви и освящения брака союзом двух сердец – одобряется… то, что ты обрядом Плодородия называешь, дикарка. А все, что помимо – блуд и непристойности и непотребство. Ибо еще брат Бенедикт, хвала его энциклопедическим познаниям и стремлению к просвещению – говорил, что «потакание своим низменным инстинктам ведет к Врагу Человечества, а отказ от них – к Богу». Тако же и Кодекс гласит, «не возжелай отроковицы юной, ни девицы зрелой, ни женщины в годах, ни вдовицы, ни племянницы своей». В ответ на что Тайра пожимала плечами и отвечала что она и не собиралась с ним обряд Плодородия тут проводить, что не время сейчас, а он и так ноги еле волочит, а после обряда так и вовсе сил лишится. Она предложила просто согреть его и…

И на этом аргументы у Сокраноса кончились. Он предложил просто поверить ему на слово что это дурная идея и разжечь костер. Потому что он совершенно точно знал, что если она прижмется к нему, дабы телом своим согреть – он не заснет. И посреди ночи у него в голове что-нибудь лопнет обязательно… или он сам к ней в… туда потянется, а она ему потом голову оторвет. Потому что «просто согреться», а он лапы тянет.

На его удивление, Тайра – легко согласилась с ним. И даже в божий вид себя привела, по его просьбе – напялила на свою грудь какие-то тряпочки. Конечно, в приличное место ее все равно не сводить, уж слишком много на ней открытого тела, но по крайней мере она перестала совсем непристойной девицей казаться. Слава Богу-Императору.

– Костер – нужен! – повторяет Сокранос: – а греть чужих людей своим телом – неприлично и непристойно для такой девушки как ты.

– Так ты мне не чужой – отвечает Тайра: – мы с тобой знакомы вот уже четвертый день. И я тебе жизнь спасла. А ты – мне. Это то, что сближает, верно? Ты сам рассказывал историю о Ромуле и Женевьеве – что у них любовь с первого взгляда. А любовь – это как козырная карта против непристойности же? Если любовь, то непристойности нет.

– Вот ей-богу жалею, что играть в карты тебя научил – ворчит Сокранос, глядя в огонь: – какая любовь? Ты… вон какая. В тебя любой рыцарь влюбится, тебе на балах у светской знати бывать… только одеть как следует и научить мизинец в сторону оттопыривать. Уж с танцами ты справишься, видел, как ты движешься. Ты – дар Богов, Тайра. А я – просто книжный червь, который пытается прогрызть самое суть вещей… – цитирует он брата Бенедикта, искренне надеясь, что Тайра сейчас бросится утешать его и говорить, что не такая она уж и красивая, а он – не такой уж и книжный червь и что все у них еще возможно…

– Вот какая у тебя цель – говорит Тайра и он чувствует укол сожаления, что она так и не обратила внимание на его слова. Какой возвышенный оборот про книжного червя…

– Да. Именно поэтому я иду к Мудрецу Запада. – нараспев говорит он, благодаря свою исключительную память и вспоминая слова из Путеводителя Идрис: – к западу от Ойкумены возвышаются Яшмовые столбы, оплавленные яростью кинетических болидов, все еще зараженные лучевой болезнью, от которой выпадают волосы и ногти, а звери кричат криком. Они светятся во тьме, указывая дорогу, а прямо за ними раскинулся город Мо. На восток побережье покрыто зеленью, среди которой ютятся рыбацкие деревушки. На юге, за иссиня-черными башнями Итцуоки, простирается пустошь живоглотящих грибов, где строения все алого цвета и лишены окон; в водах тех мест в спокойные дни можно увидеть аллею из удивительных Тварей, ведущую к огромному куполу ушедшего в глубь озера храма… но наш путь ведет не на юг, не на восток и не на Север с его йотунами и троллями, наш путь лежит на Запад. Через Яшмовые столбы, через пустоши Нибину, через землю Дракона Запада Максимуса Третьего, через город Килос с его мэром из сплава серебра и титана, мимо аллей с посаженными на кол язычниками из племени Айн, которые воруют младенцев из колыбелей чтобы принести в жертву Молоху и его подручным, они красят ноги в алый цвет и вырезают шрамы на веках, чтобы показать как они ненавидят Свет. И дальше – по дороге из Желтого Камня, дальше, туда, где обитают чудовища, где за краем горизонта живет Мудрец Запада, который может ответить на любой вопрос…

– И какой же вопрос хочешь задать ему ты? – спрашивает у него Тайра. Сокранос ухмыляется. Это уже становится традицией. Она всегда спрашивает у него это. Он протягивает руку вперед и произносит Слово Света. Рука его снова загорается огнем, освещая все вокруг и он вдруг видит, насколько она красива. Свет падает на ее лицо и она кажется ему статуэткой, вырезанной из слоновой кости – ее кожа белоснежна, на ней нет ни малейшего изъяна, она – совершенна.

– Я хочу задать вопрос – почему у меня не получается. Почему все, что я могу сделать – это заклинание Светильника? Почему у меня есть Дар, но он такой… такой несовершенный! – говорит Сокранос и гасит свет до того, как Тайра сделает ему замечание.

– Я помню – говорит он в ответ на молчаливый укор: – помню я! Свет приманит Тварей, а ты их потом всех убьешь и нам придется немного задержаться. Потому что ты всех убиваешь! Даже Тварей! Все что ты умеешь – это не понимать, что такое срам и убивать всех подряд!

– Неправда. – отрицает Тайра: – еще я умею не убивать. Вот тебя я не убила. Старейшину Ларса я не убила. Много кого не убила.

– Поисковую группу из Церкви убила. Восемь человек… – буркает Сокранос, пряча глаза. Он несправедлив и знает это. Эта группа шла за ним и если бы не Тайра – висеть бы ему сейчас в темном подвале инквизиции и жалеть о том, что еще жив. Долго так жалеть.

– Они на меня напали – пожимает плечами Тайра: – быстрая экстраполяция их намерений не оставляла мне пространства для выбора иного решения.

– Ты могла бы их не убивать! Ноги там сломать… – не сдается Сокранос. Он знает что просит слишком многого, знает что не в своем праве, но что-то внутри толкает его вперед, проверять свои границы. Или – границы Тайры?

– Не знаю. – отвечает Тайра: – наверное могла бы. Только… не подумала тогда. Понимаешь, это как будто быстрее меня. Есть угроза и есть наиболее эффективная стратегия устранения угрозы. Перманентно.

– Как это? – спрашивает Сокранос: – разве ты не сама принимаешь решения?

– Сама. Конечно сама. Но… это как если тебе по коленке удалили и она – дергается. Рефлекс – объясняет Тайра: – решения принимаешь ты, но коленка дергается сама по себе.

– Так то коленка. А у тебя… раз и все… – подумав говорит он: – это не коленкой дернуть. Ты же как валькирия, богиня битвы и победы становишься.

– Вот поэтому я и иду с тобой. – кладет голову на руки Тайра, глядя на огонь: – потому что тоже хочу задать парочку вопросов Мудрецу Запада.

– Так не работает – качает головой Сокранос: – ты не можешь задать ему «парочку вопросов». Один вопрос. И все. Не больше. И… говорят, что он может дать ответ не словами. А… ну скажем если девушка придет к нему спросить – почему я такая некрасивая – он даст ей красоту. Слабому – силу, глупому – разум. Видимо тебе даст чувство стыда, все остальное у тебя есть.

– Это… была шутка? – спрашивает у него Тайра, повернув голову: – насчет чувства стыда?

– Шутка – признается он: – мне показалось, что будет кстати. А то ты уж больно серьезная.

– Ха. Ха. – выдает Тайра: – не смешно, но отличный тайминг. Когда по твоей карте мы к Яшмовым Столбам выйдем?

– Думаю еще день-другой и мы их увидим. Они светятся по ночам и нам надо будет обойти их с юга, так, чтобы не попасть на зараженную землю. А если честно – какие вопросы ты хотела бы задать Мудрецу Запада?

– Если честно – пока не знаю. Их слишком много – отвечает Тайра: – а если ты не будешь спать, то не отдохнешь и потом опять тебя нести придется, опять у тебя желудок от тряски заболит и ты опять мне все плечо испачкаешь. Спи давай. Не мерзнешь?

– Не мерзну. – Сокранос ложится головой на свою сумку с Книгой и вздыхает. Желудок сводит от голода, но они вот уже сутки не встречали никаких съедобных ягод, вяленное мясо кончилось, а есть свежее мясо после встречи с Склизкой Мамашей он не может. Выворачивает его. Может завтра. Он закрывает глаза.

– Слышишь? – говорит ему Тайра и он с трудом открывает глаза. Вот только что закрыл и она уже его тормошит, что с ней не так?

– Тихо! – говорит она и он моргает, пытаясь прийти в себя. Свод пещеры озаряет свет снаружи, и он понимает, что уже утро. Сколько он проспал?

– Ты слышишь? – спрашивает его Тайра и он наконец слышит. Пронзительный крик-шипение-взвизг.

– Матерь божья – шепчет он: – ездовые драконы пустошей!

Глава 9

Глава 9

– Эти трещотки у меня вот уже лет десять как – довольно говорит барон, отрезая себе изрядный шмат жаренного мяса: – если не вслушиваться, то один в один как эти хреновины, на которых эти черномазые бездельники летают.

– Ездовые драконы. – кивает Сокранос. Он наконец находится в своей тарелке – за столом, с кубком доброго вина, в хорошей компании. Светильники разгоняют полутьму главной залы, освещая серебряную посуду, дорогие кубки из хрусталя, огромные блюда с жареным мясом, здесь и обычная говядина, зажаренные целиком перепелки, фрукты и кувшины с вином. Краем глаза он замечает, что его спутница почти ничего не ест и только внимательно слушает барона. Главное чтобы она никого тут не убила, думает он, я же специально ее попросил никого не убивать.

– Это вам повезло, что патруль на вас наткнулся – доверительно сообщает барон, наклоняясь к Сокраносу: – а то мерзавцы рейдеры распотрошили бы вас и не поглядели что виконт. Им, варварам все одно, они дворянства не понимают. У них ведь как все устроено – кто сильнее, да быстрее – тот и вождь. Клянусь Единством, сам видел, как они в жертву молоденьких девчонок приносили, привязывали их к Зубьям Дракона и оставляли так. А в Пустошах если так денек простоял – то от человека только оболочка сухая остается, выжигает солнце все к чертям собачьим.

– Как есть повезло – буркает здоровяк со шрамом на все лицо, наливая себе вина из кувшина: – а скажите-ка мне, милсдарь, как вы тут оказались без сопровождения и с одной только наложницей?

– Ой, да прекрати, сержант. – хлопает того по плечу барон: – нельзя же быть таким подозрительным к гостям! У нас тут любой цивилизованный человек – наш гость! Неужто не видишь – дворянин! Как говорит, как держится… э, да что с тобой говорить. – барон снова наклоняется вперед и громко шепчет: – мужланы. Мы то с вами сразу дворянина от простолюдина отличить можем.

– Да… ничего такого. – оправдывается Сокранос: – просто на эскорт напали Твари, неподалеку от поселения, отсекли нас от дороги, вот мы и побежали, сломя голову. Куда глаза глядят, третий день уже блуждаем по Лесу, вот к вам вышли.

– А здесь куда не иди – все одно к моему замку рано или поздно выйдешь – кивает барон: – если конечно летать не умеешь. Единственное ущелье, что выход к Пустошам имеет – тут в аккурат Гнездо Ворона и стоит. Последний оплот цивилизации и Длань Империи в этих богом забытых местах. Вот уже как… почитай четверть века на страже Ворот Империи. Гарнизон отважного вояки сержанта Грава и я – Вороний Барон. Чего тут только не перевидали за это время… и атаки рейдеров и караваны работорговцев, и контрабандисты из Западного Мо, все тут были. А помнишь, Грав, как в двадцать втором на нас из пустошей саранча поднялась? Механические твари, размером с ладонь, мерзкие такие и кусаются больно. Все, подумал тогда, вот и смерть пришла, но обошлось. Только на поскотине Ганьку, девку дворовую с ребетенком сожрали, не успела бедолага в убежище спрятаться. Эх… да что говорить, вот так всю жизнь на границе… ничего путем и не увидел. А вы, виконт, никак столичный франт будете?

– Я-то? Нет, я из аббатства неподалеку от Липаса. – Сокранос врет, но старается все же придерживаться истины. Конечно, он может сказать, что да, мол из самой Столицы и самого Бога-Императора лично знает и за руку здоровается и вообще – секретный агент инквизиции и дай-те ка мне лошадей получше и эскорт для дальнейшего путешествия, но это дурная идея. Разоблачат, как пить разоблачат. Что, он знает, как одеваются в Столице, как говорят? Нет. Про аббатство свое знает и слава богу. Все остальное из книг только, а книги все старые… мода в Столице говорят каждые пять лет меняется, как тут не попасть впросак?

– Для виконта из аббатства у вас на редкость ладная наложница. – делает комплимент барон: – такая красотка! Видывал я девушек из высшего света, видывал, да только ваша сто очков вперед всем даст! Скажи, старина Грав?

– Меня больше волнует почему она так одевается? – бурчит сержант, снова доливая вина в свой кубок: – все наружу. Кому такое вот нравится? Срам один.

– А… мне нравится – находится Сокранос: – да и при нападении Тварей мы с ней… изволили забавляться по-всякому. Ну, вы понимаете… а тут шум, крики, хаос. Ну, мы в чем были, так и побежали.

– О как! Ну дело молодое, понятно, что с такой вот красоткой как не будешь забавляться… по-всякому. Но вы уж меня простите, я-то думал, что это она так всегда одевается и даже… Эй! Девку сюда! – на крик барона прибегает девушка в простых холщовых одеждах и склоняет взгляд долу.

– А… ты. – ворчит барон, увидев ее: – скажи там кому-нибудь, пусть одежку гостье подберут. Да не тряпье какое, а нормальное платье. Видишь, сидит тут молодая наложница виконта в исподнем, так и до греха недалеко. И кликни виночерпия, что за кислятина опять. Пускай доброго эля поднимет, а вина из крайней бочки нальет два кувшина. Поняла? – девушка кивает и торопливо удаляется, подобрав юбку. Из-под юбки мелькают белые лодыжки и Сокранос невольно провожает ее взглядом.

– А ты шалун, виконт – грозит ему пальцем барон: – у самого такая краля, а он на местных девок заглядывается! Ну, дык мы тут не жадные, можем и поделится… ежели что.

– Что вы… – поднимает руки Сокранос: – я так… удивительный крой у платья.

– У… из этих, которые своих наложниц обожают в платья разные одевать? Понимаю. – кивает барон и видя, как он изменился в лице – добавляет: – да шучу, шучу, виконт, право слово. Люди мы тут на границе дикие, и шуточки такие же. Не переживай. О! А хочешь я вам покажу темницу, где самого Эдарона Грозного держали три дня как Бог Император его лично в алмаз заточил? Ей-богу, удивительное зрелище. Или там место прорыва Тварей из Ада в наш мир? Тогда Бог Император лично запечатал этот портал своим повелением и наложил четырехстороннюю печать на пространство и время… не видели, что бывает? Там такой… зеленый куб получается и на каждой грани – печать Императора и слова заклинания. Здесь недалеко, в пустоши полдня пути. Понятно, что давно это было, я тогда еще не родился, но мой дед про это рассказывал…

– Некромант в двадцать пятом – бурчит сержант над своей выпивкой, глядя в пространство.

– Ах, да. Некромант – это при мне было. Натворил тут делов, сперва этих черномазых со свих насиженных мест спугнул, поднял им мертвяков, они же не хоронят никого, просто в пустыне бросают на помостах, чтобы грифы сожрали, ну или к Зубьям Дракона привязывают. Так что костяков ходячих у него было много, почитай целая армия. – барон выпивает кубок и ударяет кулаком по столу: – да только кишка тонка у мертвяков Вороний Замок взять!

– Взяли они Замок-то – возражает ему сержант: – весь взяли. Кабы не инквизитор то звезда всем тут пришла бы. Мы в убежище засели и дверь поперли, да только мертвяки в топоры нас и взяли. Но тут Светлое Слово сказал инквизитор и все. Попадали они где были, а некромант один остался. Ну… мы его, ясно дело взяли. Просил нас инквизитор живым его взять, да кого там. У Ульрика эти твари сестру загрызли и обратили, вот он ей первый в бок копье воткнул, а там понеслась… – он машет рукой: – разорвали ее на части как стая псов.

– Ей? – хмурится Сокранос: – своей сестре?

– Да не сестре. Сестра у него тоже ходячим мертвяком стала. Некроманту. Некромант то у нас девкой оказался. Молодой да красивой, не такой как твоя наложница, но все же. Инквизитор переживал, мол сведения могли бы вызнать откуда и как ее Враг Человечества совратил, да только кто ж такое вынесет? Вот и… – сержант метко плюет в угол, где стоит медная плевательница и та отзывается гулким звуком.

– Некромант? – подает голос Тайра, и барон поворачивается к ней.

– Ого! – говорит он весело: – никак твоя барышня проснулась! А то все сидит молчком и глаза на нас пучит. Я уж, грешным делом, думал, что немая, некоторые такое любят, когда девка молчаливая… но я не из таких. Так и что тебя интересует милая? Сейчас тебе одежду принесут, согреешься хоть.

– Я не мерзну – отвечает Тайра и Сокранос стискивает зубы. Вот на кого угодно Тайра походить может, но уж не на наложницу. Уж больно свободно она себя ведет, нет у нее почтения перед дворянами или старшими. Скорее на принцессу она похожа, а не на наложницу, если только принцессу из диких краев, где вот в таких тряпочках ходить прилично, слава богу хоть уговорил он ее грудь прикрыть, а то скандала не миновать.

– Что такое некромант? – задает вопрос Тайра. В зал торопливо вбегает дворовая девка с одеждой и с поклоном передает ее Тайре, становится рядом – ждет, хочет ее сопроводить в комнату, дабы переодеть, но Тайра смотрит на барона, ожидая ответа.

– Некромант? О, на этот счет есть разногласия в научной среде – откидывается на спинку своего деревянного резного стула барон: – некоторые считают, что некромант сиречь маг, только маг темный и в волшбе своей использующий эманации чистого зла и горя. Другие же полагают, что это вовсе не магия, потому что магия дарована нам Богом-Императором, а все остальное – от Врага Человечества. То есть с их точки зрения некроманты – это жалкие создания, заключившие сделку с Врагом Человечества и исполняющие его волю. Ты ступай, дорогая, переоденься, а я тебе потом все и расскажу подробнее…

– Не беспокойтесь. – пожимает плечами Тайра: – можете говорить, мне много времени не требуется. – она легко скидывает с себя тряпочки, прикрывающие ее фигуру и принимается переодеваться, ни капельки не смущаясь.

– Ээ… – выдавливает из себя барон, не сводя взгляда с Тайры, которая натягивает на себя платье: – эээ…. Так о чем это я?

– Без понятия, милорд – отвечает сержант, который промахнулся кубком мимо рта и пролил вино на рубаху. Темное пятно расплывается по ткани, но он не обращает внимания, он хлопает глазами, глядя как Тайра заканчивает натягивать платье и встряхивает волосами, убирая их назад.

– Вот и все. – говорит Тайра и садится за стол: – так что там насчет некроманта, барон?

– А ты шалунья – наконец приходит в себя барон и трясет головой: – нельзя такое со стариком проделывать. А ну как у меня сердце отказало бы от такого вот зрелища? Наследника то у меня до сих пор нет, одних девок моя Люсиль рожала, царство ей небесное.

– Клянусь Святым Бенедиктом, вот это сиськи – говорит сержант: – вы словно картинка, миледи. Вас надо на флаге рисовать, и любой мужчина за этим флагом на край света пойдет.

– Завидовать нехорошо, но мы все тут завидуем вам, виконт. Вы не думали о том, чтобы уступить контракт? Заплачу очень хорошо. Я человек не бедный, могу себе позволить. Что скажете? – прищуривается барон, не отводя взгляд от Тайры.

– Что? Нет, к сожалению, я… привязан к своей наложнице по сентиментальным соображениям – быстро отвечает Сокранос: – она мне очень близка.

– Так ты тогда скажи ей, чтобы так не делала, а то у нас в пограничье народ лихой, а баб на всех не хватает – бурчит сержант, вытирая вино с рубахи и добившись только того, что пятно становится больше: – не посмотрят, что ты виконт, дадут по башке и все тут. А бабу твою продадут, в Западном Мо за нее целое состояние выручить можно.

– Ладно. Хочешь знать про некроманта, девица? – хмурится барон: – некроманты вообще твари страшные и ежели упустить кого, да дать ему возможность армию на погостах деревенских набрать – то и справиться с ним невозможно без Светлого Слова да инквизиции. Кабы не это, то давно они всю Империю захватили бы да правили как у себя дома.

– Милорд… – начинает было сержант, но барон перебивает его, хлопнув ладонью по столу.

– Так и есть! Нежить ни стрелой, ни копьем не взять. Ей только голову рубить или череп дробить шестопером. Заклинания… опять-таки горит она плохо и… где у нас Магнус? Магнус⁈ Опять этот бездельник… эй, кликните Магнуса в залу! Чего это он сидит у себя, когда гости в замке? Вот пусть и скажет, как горит нежить! В прошлый раз он сколько огненных шаров в мертвяков запустил?

– Но ловчие ямы неплохо себя показали – ворчит сержант: – те, что с кольями.

– Колья твои опять… войну кольями не выиграешь! – ревет барон.

– Грамотно расположенные ловушки могут лишить врага преимущества! – вскакивает на ноги сержант и некоторое время они вдвоем смотрят друг на друга залитыми кровью глазами.

– Ладно. – говорит барон и тяжело опускается на стул: – ладно. Ловушки, колья… ладно. А то, что каждый твой павший товарищ в бою – войско некроманта пополняет? А?

– Пся крев. – глухо ругается сержант, в свою очередь опускаясь на стул: – это нечестно и подло. Не по-человечески это.

– Будешь мне говорить – вздыхает барон: – честные битвы и их искусство ушло в прошлое. Вот как только магия в этот мир пришла, слава Богу Императору, так и все. Теперь войны совсем по-другому ведутся.

– Оживлять павших – говорит Тайра: – а где такому учат?

– Что? – барон хватается за свое необъятное брюхо и глухо хохочет: – что ты спросила, дорогая? Никак выучиться на некроманта хочешь?

– У меня умерло несколько моих близких людей – объясняет Тайра, к ужасу Сокраноса: – я бы хотела их оживить. Восстановить. Хорошо, что это возможно.

– Кажись я теперь понял – барон кидает на Сокраноса жалостливый взгляд: – что же… ты не расстраивайся, виконт. Природа она такая – ежели кому красоты да телес отсыпет, того чего-то иного лишит. Вот разума, например. А я-то гадал, чего она почти голая ходит да не смущается… и перед старшими шапку не ломает, а оно вона как. И давно она разумом скорбна? – обращается он к Сокраносу.

– Да… с детства самого – хватается за соломинку он. Действительно, поведение Тайры и ее прямые вопросы – это как будто у ребенка, отстает девица в развитии, думает барон, отсюда и жалость во взгляде.

– Ох… жалость какая. – барон снова смотрит на Тайру: – как бы тебе объяснить дитя… ежели кто помер, значит срок его вышел на этой земле. А возвращать назад его ни к чему хорошему не приведет. Только грех на душу возьмешь. Да и не вернется он такой каким был… так, нежить без мозгов и все. Только простые команды выполнять может, топором там махать или глотку перегрызть… говорят высшие некроманты могут душу вызывать, но то для нее мучительно чрезвычайно, да все равно греховно и саму душу марает и вызывающего. Так что ежели кто ушел у тебя – так ты помяни как следует да живи дальше. Девка ты молодая, хозяин у тебя добрый, по глазам вижу, не обижает тебя… все у тебя впереди.

– Помянуть как следует? Это как? – снова задает вопрос Тайра. Барон хмыкает.

– Ты что же – не помянула близкого своего? Нет? Ну… иди сюда, я тебе вина налью. На, вот. Подними кубок повыше, да вспомни все, что было и хорошего, и плохого. Нет, вот этот возьми, он хрустальный. Так. А потом – выпей, да с размаху разбей кубок об пол… не стесняйся, барон разрешает. Тебе и легче станет разом. По хорошему тризну надо бы сделать, но то ж время надо, а сейчас… сейчас выпей с нами, помяни своих… кого ты там хочешь помянуть?