Текст книги "Тайра. Путешествие на Запад (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

Глава 4

Он открыл глаза. Голова болела жутко, просто раскалывалась на куски, и он со стоном схватился за голову… но не смог этого сделать. Руки были связаны за спиной. К нему рывком вернулось осознание происходящего. Тайра! Точно, у Тайры опять слетели настройки, и она убила людей Церкви в лесу, не просто поисковую партию или паломников, а отряд, в составе которого был человек, которому доверили огнестрельное оружие. Он застонал снова, на этот раз не от боли, а от досады. Тайра нужна им всем, без нее Твари прогрызли бы себе дорогу в поселение уже в прошлом году, изгородь дышит на ладан, а молодые охотники одно название, раньше в охотники и не принимали, пока свою первую Тварь не завалишь, лично, в составе небольшой партии. Конечно, никто не мог оторвать Твари голову как Тайра, но убивали же! Да, это занимало не день и не два, порой недели, пока выяснишь патрульные маршруты и выкопаешь ловчую яму, пока отработаешь все действия, но могли же. А сейчас…

Он поднимает голову и оглядывается. На мехах перед ним лежит Тайра. Такая же, как он ее и запомнил – красивая, молодая, сильная. Грудная клетка вскрыта и в разрезе торчат металлические ушки ранорасширителя, не дающего разрезу закрыться.

– Что ты с ней сделал⁈ Отвечай! – раздается голос и Гром поворачивает голову. Поворачивать голову так неудобно, шея сразу же начинает болеть, но он изгибается до боли в позвоночнике и смотрит на чужака, которого притащила с собой Тайра. А я думал он без сознания, а то и помер, если Тайра убила в лесу восьмерых, почему его не тронула и принесла в поселок? Надо было сперва Ларса выслушать, или ту же Тайру, она же похвастаться хотела, а этот старый хрыч… хотя и сам я хорош. Никогда не верь, что враг твой мертв, пока голову ему палицей не размозжишь. Лично. А я допустил ошибку и вот теперь валяюсь как куль с мукой на полу перед чужаком. Перед тем, кого я мог бы узлом завязать, не будь я связан. На секунду его укололо чувство какой-то солидарности и признания к Тайре – так вот как она себя чувствует в последние несколько минут перед сбросом настроек. Беспомощной, ничего не могущей изменить, во власти тех, кого она могла бы узлом завязать… Вот только в отличии от Тайры его не вырубить Словом, он будет бороться до самого конца. А этот чужак еще не понимает с кем связался. Гром быстро проверил узлы на веревках, которыми был связан – наощупь. Хорошо связан, крепко. Вот только веревка гнила, она же из колодца, ее потому и принесли, что сгнила. Хороший рывок и…

– Что ты сделал с ней? – твердит чужак и хватает его за грудки. Отлично. Так даже лучше будет.

– С ней? Да ты знаешь кто она такая? – ухмыляется Гром: – ты тупой городской пижон, ты не в состоянии отличить чудо от прыща.

– Ты сейчас связан, а я нет – указывает на очевидного городской хлыщ: – так что лучше не груби мне. Сейчас же сделай так, чтобы она пришла в себя.

– О, поверь мне, ты на самом деле этого не хочешь. – качает головой Гром: – поверь мне, сейчас самое лучшее что ты можешь сделать – это развязать меня и помолится, чтобы у меня рука не дрогнула, когда я настройки сбрасывать буду. А когда я разберусь с ней и у нас в поселке снова будет веселая и добрая Тайра – еще раз помолится, чтобы Ларс тебя отправил нужники чистить, а не в Лес выкинуть. Потому что если не сбросить ей настройки и не стереть память прямо сейчас, то всякое может произойти…

– Что ты мне тут врешь! – вскипает чужак и замахивается. Гром выдерживает удар наотмашь даже не зажмуриваясь. Бить чужак не умеет, ходить по лесу – тоже. Видеть, что попал в неприятности – не приучен. И как он до Леса-то дошел? Как его не сожрал никто по дороге?

– Говори! – требует чужак. Гром усмехается и сплевывает.

– Говорить? Давай. – и Гром говорит. О том, что сложные системы не имеют простых решений, а Тайра – сложная система. Она в разы сложнее тебя, меня и всех нас вместе взятых. Тайра – дар небес, творение Древних, чудом сохранившаяся до наших дней, защитница поселения и друг всем людям. Но только пока у нее настройки не слетают.

– Даже такой тупой обсос как ты мог бы понять, что именно он встретил в Лесу – продолжает Гром: – десять кликов, да? Там кажется она тебя встретила и церковников убила? А у тебя с ногой плохо, я так думаю, что она тебя всю дорогу на плече тащила оттуда сюда. Вот просто подумай своим маленьким мозгом – какому человеку это под силу?

– Она сильная… – хмурится чужак: – но это не значит…

– Посмотри на нее! – требует Гром и чужак смотрит на Тайру, которая лежит на мехах, бесстыдно раскинув ноги, совершенно обнаженная и это была бы без сомнения картинка для мокрых снов любого юноши… если бы не разрез в груди и металлические зубья ранорасширителя, торчащие оттуда.

– Она… красивая – поспешно отводит взгляд чужак.

– Ты идиот – говорит Гром: – ты имбецил. У нее в груди дыра с кулак, а она жива и даже дышит. Дышит с вскрытой грудной клеткой! Знаешь, что такое пневмоторакс? Чему вас в университетах учат вообще! Нельзя дышать с вскрытой грудиной, легкие превращаются в серенькие комочки и опадают, человек умирает. Понимаешь?

– Но она живет. Погодите… – чужак поднимает руку и Гром качает головой. Дошло наконец. Как можно быть настолько тупым?

– Она не Тварь, те совершенно другие – бормочет чужак себе под нос: – но и не человек, потому что… а, ладно. Это все неважно! Освобождай ее немедленно!

– Ты что, не слышал, что я тебе сказал? Она – не человек. Она – Тварь. Просто…другая. Она живет в поселке сколько я себя помню, а мне этой зимой стукнет пять десятков лет. – Гром возится, устраиваясь поудобнее и приготавливаясь разорвать гнилые веревки. Кажется, они начали поддаваться, надо только отвлекать чужака разговорами, не давать ему понять, что он потихоньку трет веревку об острый угол деревянного столба. Сколько возможно – он протрет, а как улучит момент – разорвет веревку и набросится на чужака. У него есть время. Часа два до того, как Ларс вернется. Позор, конечно, дал себя скрутить чужаку, старый пень это ему еще долго не забудет. И времени у него не останется, с Тайрой наедине побыть. Это его время! Его награда! Конечно, у них еще будет два дня, пока новая Тайра будет познавать мир, но это время Ларса, который объяснял ей про поселок, про людей живущих в нем, про то, что все люди друг другу братья и нельзя убивать людей направо и налево.

– Она ручная только потому, что мы можем ее держать в узде. Пока никто ее не обидит крепко или не нападет. Потому что в этом случае у нее включается режим самообороны и аналитическое мышление. И она быстро понимает то, для чего мне понадобилось так много лет прожить – что люди – сволочи. – продолжает отвлекать чужака Гром. Сейчас он должен быть искренен, только искренний рассказ, максимально приближенный к истине – может отвлечь чужака достаточно, чтобы тот поверил. Чтобы утратил бдительность и не заметил эти короткие движения плеча…

– А как только Тайра поймет, что люди – сволочи, она снимает внутренний запрет на убийство людей. Она – Тварь и для нее все черно-белое. Нет, понимаешь оттенков и цветов. Друг или враг. Если друг – то все сделает для тебя, в лепешку расшибется… или что иное… – Гром сглотнул. Вспоминать «что иное» сейчас ему не хотелось, это было давно, и они все молчаливо использовали наивную девушку… хотя, какая она девушка?

– «Что иное», значит? – задумчиво произнес чужак, кидая взгляд на обнаженную и беспомощную Тайру, лежащую на полу: – кажется я понимаю…

– Что ты можешь понимать… – хмыкает Гром, продолжая свои попытки перетереть веревку: – она – не человек. Но все равно мы все привязаны к ней… а вот она своих чувств не имеет. Потому как Тварь. Но мы-то, мы – люди! И потому относимся к ней по-людски. Мы дали ей кров, общество, цель в жизни.

– А она вам – защиту от Тварей и иных опасностей, а также «кое-что иное» – понятливо закивал чужак, но его глаза остались холодными.

– Осуждаешь. – хмыкнул Гром: – да только ты всего не знаешь. Она ж Тварь, а не человек, как только у нее запрет на убийство человека слетает – то… ладно, вижу, не веришь мне. Вот скажи мне, она этих церковников при тебе убила?

– Д-да – кивает чужак и в его глазах Гром видит то, что ему нужно. Страх. Если кто видел Тайру в бою, на что она действительно способна, когда у нее крышу срывает до заводских настроек – тот начинает ее боятся. Подсознательно. Вот потому он это делает каждый раз. Не потому, что он как прыщавый подросток тела ее домогается, а потому, что так он свой страх перед ней побеждает. Иначе с ума сойти можно. А зачем поселению сумасшедший воин и кузнец? Так что делает он это с ней во благо поселения и всех людей в нем. А не из-за похоти…

– Ну вот – Гром изгоняет из головы картинки того, чтобы он сделал с Тайрой здесь и сейчас, если бы не этот надоедливый чужак, не вовремя эти вот картинки.

– А теперь скажи мне, чужак – как это было? Долго ли? Трудно ли ей было убить восемь вооруженных и подготовленных воинов, да еще и с этим? – Гром кивает на лежащие перед ним обломки огнестрельного оружия: – была тяжелая битва, да? И победила она едва-едва, чудом просто, как иначе девушка может одолеть восьмерых мужчин, заметь – вооруженных мужчин! Вот вспомни – как это было? – говорит Гром, глядя чужаку в глаза. Тот отводит взгляд и невольно сглатывает накопившуюся слюну.

– Это было… быстро – признается он: – и…

– Легко, так? – заканчивает за него Гром: – словно она не сражалась, а просто убивала. От нее нет защиты. Если она решит тебя убить – ты уже мертв. Есть в этом Доме девочка по имени Вера, в свое время Тайра ей несколько костей сломала. Шлепнула за то, что та что-то у нее украла, ну захотелось ребенку сладкого, дети – они… Понимаешь? Она опасна! Если бы эта девочка украла у нее эти несколько ягод сейчас, то Тайра так же спокойно убила бы ее. Вынула бы у нее из спины позвоночник и только плечами бы пожала. И даже не поняла бы, что именно она сделала не так – ведь воровать плохо, верно? Значит воришку надо наказать. Вот и наказание, а заодно и профилактика будущих преступлений – нет человека, нет и преступления.

– Ты говоришь так, будто она – зло! – запальчиво возражает чужак и Гром горько вздыхает и качает головой.

– Это не так – говорит он мягко: – она не добро и не зло. Она просто не понимает эти категории. Мы люди – инстинктивно чувствуем, когда перегибаем палку. Даже последний ублюдок знает, что он совершил что-то не так и не поднимет руку на ребенка или если поднимет – то не будет эти хвастаться. У нас есть что-то, чего нет у нее. И пока она соблюдает правила и верит в то, что она – одна из нас… – он пожимает плечами: – слушай, чужак. Через полтора часа сюда придет Ларс с двумя копейщиками, чтобы отнести якобы приболевшую Тайру к ней домой. Ты не сможешь сладить с ними. Бежать тебе некуда – в поселке ты не спрячешься, а в Лесу тем более. Развяжи меня и помоги мне с ней, и я обещаю, что не дам Ларсу отыграться на тебе. Подожди день-другой и Тайра снова будет с нами, может она даже проводит тебя до города, или куда ты там идешь. Снова в пути, двое друзей…

– Но… я не уверен…

– Хорошо. Я могу сейчас сказать Слово и она вернет контроль над своим телом. Но только я знаю… мы знаем одно лишь Слово… и еще – как стирать воспоминания. Там в груди есть переключатель. И всего лишь. Прямо сейчас она лежит здесь и слышит каждое слово, что мы произносим. И учится, учится, учится… и ты же знаешь, чему она учится прямо сейчас, верно?

– Не втягивай меня в это – говорит чужак и Гром видит, что у того пересохло в рту: – я ей ничего плохого не делал…

– Кто знает, чему она научится сейчас. Наверное, тому, что люди – на редкость лицемерные и сволочные твари. Все люди. Она вполне может задаться целью убить всех людей. Знаешь, так, по-библейски. Катастрофа по имени Тайра. Сколько там людей в твоем городе живет? Сто тысяч? Двести? Как быстро она доберется до города? У тебя есть семья? Близкие люди?

– Ты несешь чушь. Никто не может убить всех людей. – чужак делает шаг вперед, словно хочет заткнуть ему рот. Именно этого и ждал Гром, он разрывает гнилые веревки на руках и хватает чужака за глотку.

– Ах ты! – рычит он, сжимая руку и чувствуя, как проминается плоть под его пальцами: – ты посмел поднять на меня руку, ушлепок! И отнял у меня почти час моего времени! Времени с ней! Непростительно! – чужак обмякает у него в руке и Гром разжимает пальцы, отбрасывая того в сторону и тут у него вдруг подкашиваются ноги. Недоумевая, он опускает взгляд вниз и видит, что у него из живота торчит простая рукоять, перетянутая тонким, кожаным ремешком. Нож. Городской все же перехитрил его, он держал нож в рукаве с самого начала, то ли ожидал атаки, то ли был слишком труслив, чтобы приближаться к нему без оружия…

– С-скотина… – выдыхает Гром, чувствуя, как силы покидают его. Рукоятка ножа торчала так, что никаких сомнений не оставалось – жить ему осталось недолго. Ровно до того момента, пока внутреннее кровоизлияние не убьет его. А если вынуть нож из раны, то это займет ровно минуту. Гром стискивает зубы. Как глупо, как неосмотрительно. Какая ирония, он сам попросил Ларса не заходить сюда два часа… за это время он точно умрет. У него нет двух часов, у него нет даже получаса. Он умрет не так, как хотел – не на поле битвы, не в руках у любимой женщины.

Он оседает на пол, держась за живот двумя руками. Находит взглядом широко распахнутые глаза Тайры. Смотрит на нее.

– Вот и все – говорит он: – вот и все, дорогая. – он знает, что к тому моменту, как сюда ввалится Ларс – он уже давно истечет кровью, а она будет лежать тут все так же, с пустыми глазами, раскинутыми в стороны руками и ногами и с ранорасширителем в груди. Ларс не знает, как сбрасывать настройки, он так и не научил никого, не оставил никого, кто бы умел. Думал, что у него еще полно времени.

Что же будет? Он знал, что будет. Ларс не будет рисковать. Он не знает, как переключать, он не знает, как стирать, он не знает Слово, чтобы вернуть ей контроль. Потому скорей всего он просто велит оттащить ее за поселок и закопать поглубже.

Он смотрит на Тайру. Ее пустой взгляд устремлен мимо, куда-то в пространство, где она видит… что? Если бы он остался вместо Ларса и не знал бы Слова, он бы раскурочил ей голову молотом, потому что никто не должен быть закопан заживо на долгие века – кто знает, сколько она может прожить так, не владея своим собственным телом, закопанной в чернозем. Он бы сделал так, потому что смерть гуманнее. Но Ларс так не сделает, он испугается что разбудит ее, повредит, вызовет протокол самосохранения и просто закопает ее.

Неожиданно по сердцу резанула тоска. По солнцу, которое он больше не увидит. По улыбке Тайры, которая, возвращаясь из рейда – первым делом всегда бежала к нему. По жизни.

– Административный пароль – шепчет он все еще послушными губами: – Ку семьсот двадцать семь сто тридцать два альфа браво. Снятие всех ограничений.

Пустые и неподвижные глаза Тайры вспыхнули, она поднялась на ноги и одним движением вырвала из своей груди ранорасширитель. Края раны тут же закрылись, и она повернулась к Грому, глядя на него совсем по другому, чем она смотрела на него буквально полчаса назад. Насторожено, недоверчиво, готовая к атаке.

– Ты уж извини старика, Тайра – шепчет он, чувствуя, как жизнь покидает его: – забудь меня и живи дальше…

– Что ты говоришь, дурень… – она оказывается совсем рядом, приседает и прижимает его голову к своей груди: – спасибо тебе…

Гром поднимает голову, встречаясь взглядом с ее глазами, полными слез и думает, что он все же умер как полагается.

Глава 5

Глава 5

Гром умер. Она видела, что шансов у кузнеца не было. Она прекрасно знала человеческую анатомию и если бы Гром дал ей свободу чуть раньше, если бы у нее были антибиотики и необходимые инструменты, если бы… Но у него было внутреннее кровоизлияние, нож прошел через печень, с такими ранами на границе долго не живут.

Она подождала, пока Гром не перестал подавать признаков жизни, зачем-то отметила в уме время смерти. Посмотрела в угол, где лежал чужак.

– Хватит притворяться – сказала она: – я отсюда слышу, как ты сопишь.

– Я не притворяюсь – говорит чужак и поднимает голову: – а этот… он мертв?

– Мертв. – сказала Тайра и подумала, что ей будет не хватать старого Грома. Он был самым близким ей человеком в селении, знал все про Тварей и их повадки и всегда, как-то по-особенному был к ней добр. Она знала, что должна была ощущать внутри «сосущую пустоту», ту самую, про которую ей рассказывала трещотка Айна после того, как у нее умер Карлос. Айна говорила, что такое все должны испытывать, если умирают близкие. Тайра указывала на то, что Карлос не просто умер, а был зарезан к празднику Осени и что Ларс сказал, что это все глупости, а саму Айну надо бы «юбку задрать и розог вломить, а то вздумала порося в лес отпустить». Но Айна сказала, что настоящий человек должен тосковать по близкому, даже если это не человек, а порося. Тогда Тайра не стала с ней спорить, потому что трещотка Айна была немного подавлена, а что бы не говорили про нелюдимую Тайру – иногда она умела читать атмосферу, особенно у те людей, которые были ей интересны. Потому она и подсела к умирающему Грому – что-то внутри сказало ей, что так будет правильно. Правда это же что-то сказало ей что она должна на него сердиться. Очень сердиться. Но обнять.

Тайра наконец разжала свои руки и осторожно отпустила тело Грома на пол. Как она не старалась, но его голова ударилась об пол с глухим стуком – бум…

– Слава богу – сказал чужак: – кажется он мне хрящи в горле передавил… дышать трудно. – говорит чужак, которого она отказывалась называть не его именем. Лаэрт, что за чушь. Чужак он и есть чужак. Она сложила Грому руки на груди и выпрямила согнутые в коленях ноги, закрыла глаза. Немного подумала о правосудии. Правосудие в поселке осуществлял Ларс, однако сейчас его компетентность и беспристрастность была поставлена под вопрос. Он врал ей о Кодексе, врал и том, что она – его приемная дочь и что у нее бывают провалы в памяти. Про многое врал. Вывод – он не может быть старейшиной, по крайней мере не может осуществлять правосудие. Пока люди не выберут нового старейшину осуществлять правосудие будет ближайшее по статусу лицо, могущее не только отдать судебный приказ, но и исполнить его. То есть – она. Тайра.

Она повернула голову. Чужак сел и озабоченно ощупывал свою шею. Она сделала два быстрых шага и легко завернула ему руки за спину, не обращая внимания на его возмущенное «Хей!».

– Что ты делаешь⁈ – прошипел чужак, пока она вязала ему руки за спиной: – ты что творишь⁈ Не имеешь права! Я же тебе помог!

– Имею. Согласно правилам и традициям… да и Кодекс так гласит – отвечает она: – я в данный момент являюсь самым старшим представителем селения на указанной территории. Как добропорядочный член социума я обязана предотвратить преступление или пресечь уже совершающееся или, в случае если это не удалось – задержать преступника уже после совершения преступления вплоть до прибытия лиц, осуществляющих правосудие на указанной территории.

– Какое еще преступление⁈ Ты с ума сошла!

– Во-первых ты убил Грома – указывает она на тело кузнеца, лежащее на полу: – во-вторых совершил попытку скрыться с места преступления.

– Ты с ума сошла – говорит чужак и поднимает на нее полные недоумения глаза: – ты что, Тайра⁈ Я ж тебя спас! Да если бы не я… кто знает, что эти сумасшедшие с тобой сделали! Ты же не Тварь, ты человек!

– Я – человек – соглашается Тайра и тут же задумывается над своим собственным утверждением. Человек ли она? Она сильнее, она быстрее, она может выжить с вскрытой грудной клеткой… раньше она просто принимала все по умолчанию. Если ты человек, значит все, что ты делаешь и на то способен – это на что способен человек. Айна рассказывала, что в моменты необходимости обычный человек способен на многое. Или вот, например, Бог-Император, который в одиночку разгромил армию Некромантов и Тварей, поднятых ими. В одиночку! И никто не отрицал того факта, что Бог-Император – человек. Значит и она человек тоже. А что должен делать человек? Являться достойным и законопослушным членом общества. Что должен сделать достойный и законопослушный член общества, став свидетелем преступления? Предотвратить или пресечь его, а при невозможности – задержать преступника до прибытия на место представителей местной власти, или доставить его к ним. Значит она все делает правильно.

– Ты чертова дура. – говорит чужак и возится у ее ног, пытаясь освободится. Освободится у него не получится, кожаные шнурки прочные, узел двойной, но он все же пытается.

– Сперва я думал, что ты – ангел. Боевой ангел во всей его красоте и силе, но ты просто дура. Бенедикт в своих «Опытах» указывал, что бывают такие как ты – сильные, но глупые. Потому что им природа ума не дала, но дала силы и скорости. И толератности к боли… и повышенной регенерации видимо. Развяжи меня и делаем отсюда ноги, рвем когти, уматываем на первой скорости, потому что сейчас сюда ваш старейшина придет, а он на секундочку тоже видимо может сделать так, чтобы ты замерла, парализованная. – тараторит чужак. Он говорит быстро, сбивается, мотает головой, откидывая от лица прилипшие длинные пряди волос.

– Старейшина Ларс – старший в поселке и он никогда не сделает ничего во вред жителям. – отвечает Тайра: – а в случае, если все же попытается, то я буду вынуждена провести процедуру импичмента главы местного муниципалитета в соответствии с Кодексом.

– Развяжи меня, дура! – кричит с пола чужак: – они тебя снова парализуют своим заклинанием, а мне голову отрежут! Идиотка с мускулами вместо мозгов! Мы с тобой союзники! Как ты не понимаешь!

– Ты – чужак – рассудительно замечает Тайра: – а я Охотница на Тварей. Мы подождем старейшину и проявим уважение к мертвому телу Грома. В конце концов он воин и кузнец.

– Ты вообще понимаешь, что они тебя использовали, дура ты голая⁈ Трахали они тебя во все дыры тут всем своим поселком и ржали как лошади! Ссали тебе на голову наверное! А ты их защищаешь! Тварей для них убиваешь! Ты… хуже чем рабыня! Точно, как Тварь – делаешь одно и то же! Где у тебя чувство собственного достоинства⁈ – кричит чужак и Тайра вздыхает. Наклоняется к чужаку и смотрит ему в глаза.

– У тебя горло опухает – говорит она ему: – тебе становится трудно дышать. Если ничего не сделать – ты умрешь. Береги дыхание, не болтай лишнего и тогда не придется тебе трахеотомию делать. Это довольно болезненно, а анестезии у нас нет. Буду резать по живому.

– Что⁈ – глаза чужака округляются и он затыкается, сглотнув и изрядно побелев с лица. Тайра поджимает губы. Никакой опухоли у чужака нет, старый Гром не хотел его убивать, но хоть помолчит. Что такое «использовали»? Все люди должны друг другу помогать, верно? То, что ты помогаешь кому-то – и есть «использование»? Значит она должна быть рада, что помогла всему поселку и особенно – Грому и Ларсу. Действия Грома по парализации и вскрытия ее грудной клетки заставили ее на какую-то секунду видеть все в красном свете, выбирая способ умертвить Грома, но тот уже умирал… что же до чувства собственного достоинства, то оно у Тайры точно есть – она же Охотница, а не… ага… Ларс идет. Она встала, подобрала набедренную повязку, которую с нее зачем-то стащил Гром, натянула ее, зная, что Ларс терпеть не может когда она без повязки ходит. Пояс, лямки… все. Она готова.

Полог в помещение откидывается и входит Ларс. Он открывает было рот, но его взгляд натыкается на лежащего Грома, на бледного, лежащего на спине Грома, чьи большие руки сложены у него на груди.

– Вот же… – говорит Ларс и находит взглядом стоящую Тайру: – вот же – повторяет он и добавляет короткое ругательство, то самое за которое он обещал Айне рот с мыльным корнем вымыть.

– Ларс – говорит Тайра и делает шаг вперед. Он пятится назад и падает на пол. Она подходит к нему и садится на корточки рядом, заглядывая в лицо.

– По-хорошему я должна передать тебе чужака. По Кодексу и правилам. Только вот незадача – что именно в Кодексе написано? Откуда мне знать? – говорит она, глядя ему в глаза. Ларс молчит, в ужасе глядя на нее.

– Я не могу понять, зачем вы скрывали от меня все? – говорит она: – и что именно вы скрывали? Если то, что вы с Громом совершали со мной Обряд Плодородия – то это глупо. Вам было достаточно попросить. Не вижу ничего такого в помощи всем жителям нашего поселка. Ты же сам учил меня, Ларс – каждый помогает чем может. Если вам так это было нужно – я бы помогла… правда я не умею ни детей вынашивать, ни ухаживать за ними. Я полезнее в Лесу… – она пожимает плечами: – но врать мне…

– Ты убила его – наконец говорит старейшина: – свершилось. Говорил я старому дурню, что надо от тебя избавляться сразу же, да он заладил что ты дескать полезна. Обошлись бы и без тебя. А теперь из-за него мы все обречены…

– Где вы обречены? – спрашивает она: – как? Грома жалко, но это не я его убила. Чужак ножом пырнул. Все осталось как и прежде. Я – Тайра, Охотница на Тварей и защитница поселения.

– Так это его чужак пырнул? – на лице Ларса появилось осмысленное выражение: – а ты, ты то как в себя пришла? Как контроль вернула?

– Гром контроль вернул – отвечает она: – административный пароль…

– Ку семьсот двадцать семь сто тридцать два альфа браво. – говорит Ларс и она замирает на месте. Ларс садится прямо на шкуры и вздыхает. Смотрит на Грома.

– Дурень ты старый – говорит он: – я же тебе говорил. Еще лет десять назад говорил – отнесем ее за ограду и в овраге закопаем. Она же эволюционирует. Учится. Слава Богу, у нее пароль еще работает, а ну как нет? Жадность тебя подвела, Гром, жадность и похоть. Ладно… чего уж теперь… – он вздыхает еще раз. Встает на ноги и пинает лежащего чужака.

– Это ты Грома пырнул? – спрашивает Ларс.

– Д-да, я. – отвечает чужак и его глаза вспыхивают злобой: – и еще раз его пырнул бы! Сволочи вы! Что вы с ней сделали⁈

– Наивный городской мальчик – говорит Ларс и достает из кармана трубку, сует в рот и прикуривает от свечи: – то, что ты сейчас видишь перед собой – не человек. И даже не Тварь. Это создание Древних, она старше нас всех вместе взятых. И если бы она помнила все, что с ней было, то скорее всего человечество на континенте вымерло бы… я говорил об этом Грому, но тот был слеп и глух. Как же – его любимая игрушка. Тайра то, Тайра се…

– Я слышал все это… Древние вымерли сотни лет назад, а она – не Тварь, она – человек.

– Ты когда-нибудь задумывался над тем, что сделали бы люди, если бы могли творить жизнь как Боги? Если бы они могли делать себе механических слуг – что они сделали бы в первую очередь? Какие места в обществе заняли бы такие слуги? А? От каких забот они бы избавили людей?

– Ну… – растерялся чужак.

– А я скажу. Самые опасные и грязные работы будут переданы таким вот механическим работникам. И Древние так и поступили. Первыми были созданы существа для войны… и ты видел их. Твари. Если у них не протухли зубы и клыки – то и подойти к ним нельзя. Спустя сотни лет – все еще опасные. Все опасные работы – были переданы им. И все грязные – канализация там, уборка… но ведь грязь бывает не только снаружи у человека, но и внутри. – вздохнул Ларс: – конечно же секс. Древние создали таких механических слуг для войны и для секса. Для всяческих утех. И если солдаты Древних могли быть Тварями, то к работникам в этой сфере другие требования. Они должны быть совсем как люди. Она дышит, хотя не нуждается в воздухе, у нее бьется сердце и прощупывается пульс. И… зачем искусственному человеку – половые органы? Только для того, чтобы их использовать… – грустно говорит Ларс и выпускает вверх клуб дыма.

– Ты хочешь сказать, что Тайра – просто кукла для утех? – хмурится чужак.

– Нет – мотает головой Ларс: – вовсе нет. Такие куклы не могут быть сильнее человека, во избежание травм. Она – нечто другое. Скорее телохранитель, боевая машина под прикрытием. С дополнительной функцией ублажения хозяина. Но такие вот машины – опасны. Потому что Древние на этом и обожглись. Когда дали машинам, Тварям – свободу воли. У каждой Твари есть свой пароль, есть свой ключ, но… я боюсь, что однажды Тайра перестанет реагировать на свой. Ведь это всего лишь слова. Она чрезвычайно сильна и быстра, она не знает усталости и она умеет убивать людей в мгновение ока. Гром считал, что ее полезность превышает ее опасность… и где он сейчас? – Ларс взглянул на тело еще раз и покачал головой: – бедняга.

– Как-то это все… отдает ересью – говорит чужак: – а как же история и Кодекс?

– Здесь, на границе Ойкумены мы знаем больше о Тварях чем вы там в городах, в цивилизованном мире. Кроме того, Тайра убила восьмерых из Церкви, а ты все это видел. Как ты думаешь, почему я так откровенен с тобой? – спрашивает Ларс, наклоняя голову: – что именно произойдет здесь? Мне жаль Грома, он мой старый товарищ, мне немного жаль Тайру, нам будет ее не хватать. Но тебя, чужак… тебя мне не жаль. Если бы ты не шарился в одиночку в Лесу, то Тайра все еще была бы с нами. И Гром тоже. А ведь она полезла тебя спасать, Тварь убила. Лучше бы ты помер там в Лесу, чужак.

– Я… я тоже спас ее.

– И как она отплатила тебе? Связала и приготовилась выдать тебя «властям». Она – машина. Машина, от которой я собираюсь избавиться, потому что так будет легче.

– А как действует это ваше Слово? Административный пароль? – спрашивает чужак и Ларс сперва колеблется.

– Наверное я могу и сказать. Все равно ты уже мертв, чужак. И другой Тайры у нас уже не будет. Ты просто произносишь слова, и она замирает. Потом Гром вскрывал ее и перезапускал. Два дня она обучалась и снова была с нами. Селянам мы сказали, что у нее провалы в памяти и что она на самом деле – пророк, которая застряла в одном возрасте. Селяне… они верят. И любят ее. Ладно, чужак. Пришло время умирать. Сперва тебе, а уж потом – ей. – Ларс, кряхтя поднялся с пола и в его руке блеснул нож.

– Постой… ты сказал, что она должна слышать, именно слышать Слово? Не читать по губам, например?

– Ты такой глупый, городской. Пытаешься оттянуть неизбежное? Да, она должна слышать.

– Тогда у меня для тебя плохие новости, старейшина – говорит чужак и усмехается: – Гром сказал, что она очень быстро учится.

– Конечно. Она же машина. – пожал плечами Ларс: – лучше помолись перед переходом на ту сторону, малец.

– Вот только я видел, как она вырвала два пучка волокон из твоего ковра и затолкала их в уши перед твоим приходом. Как ты думаешь, старейшина, зачем она это сделала? – говорит чужак и гадкая улыбка расцветает на его лице. Ларс стремительно поворачивается назад, позабыв и о своей больной спине, и о том, что ему две недели назад исполнилось семьдесят зим… оборачивается, понимая, что не успевает и не успел бы, не успел бы даже если был бы молод и полон сил. За его спиной стоит Тайра в своем непристойном наряде и молча смотрит на него.