Текст книги "Новая Жизнь 4 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 20

– Вот как-то так… – объясняю я ситуацию и наслаждаюсь зрелищем дергающегося глаза у Накано Наоки, совладелицы шоу «Токийский айдол» и эфирного директора. Я видел Накано-сама всего один раз, но за этот раз уже успел составить свое мнение о ней. Накано-сама – высококвалифицированная, тщательно откалиброванная, доработанная с микронными допусками, и хорошо смазанная машина для достижения успеха. Ее движения выверены и точны, ее суждения ограничены рамками корпоративной этики, ее задачи совпадают с миссией компании, ее слова – отражения Устава предприятия и вообще говорим – «Шоу Джапан Копорейтен ЛТД филиал в Сейтеки» – подразумеваем Накано Наоки.И наоборот.

Так что обычно эта корпоративная машина, собранная из идеального женского тела и жесткого мужского характера – излучает уверенность и собранность, эффективна и надежна, непоколебима и точна в формулировках. Поэтому видеть, как у эффективного менеджера дергается глаз – это достижение. Рядом со мной, потупив глаза в пол – стоит Шика-сан. Она никак не решается оторвать взгляд от пола и насладится зрелищем в полной мере. Ей страшно.

– Как-то так? – говорит Накано-сама и потирает виски. На какое-то мгновение все усилия пластических хирургов, косметологов и визажистов идут прахом, маска идеального кукольного лица дает трещину, и я вижу уставшую женщину за сорок, которую так достали окружающие ее идиоты.

– Шика-сан… – говорит Накано тихим голосом и Шика вздрагивает, как от удара и втягивает голову в плечи.

– Мне мэр звонил. Пятнадцать минут назад. У нас выпуск в прямом эфире через два часа. – говорит Накано и качает головой: – через два часа! Мы не можем дать в эфир то, что засняли сегодня… по крайней мере в такой интерпретации.

– Мы … все исправим, Накано-сама… – шепчет Шика, глядя в пол. Накано смотрит на нее и снова качает головой.

– Да вы уже… наисправляли… спасибо. Фиксеры, мать вашу… ох! – она хватается за голову. Встает со своего огромного кресла, больше похожего на трон, выходит из-за стола, поверхность которого может поспорить со средним авианосцем и подходит к окну. Смотрит на расстилающийся перед ней город, видимо готовя метеоритный дождь, нашествие саранчи и семь казней египетских на головы Содома и Гоморры.

– Нам не обязательно давать это все в эфир – вставляю я, решив, что благоприятный момент настал и Накано не будет швыряться в меня пресс-папье и обливать водой из графина: – мы можем…

– Мы не можем дать это в эфир, потому что будет крик, скандал и мэра снимут. А нас вообще под ковер закатают – говорит Накано, складывая руки на груди и продолжая смотреть на город внизу: – но и не дать в эфир мы тоже не можем, просто потому что эту сцену уже выложили в сеть какие-то зеваки… качество не очень, но наши фургоны с логотипом на весь борт – видно отлично! Поэтому мы должны дать это в эфир, но с изменённым нарративом. Аааа! – она хлопает ладонью по стеклу: – терпеть этого не могу! – она разворачивается и подходи к столу. Нажимает кнопку селектора.

– Тойя! – командует она в селектор: – мне сюда этого засранца Тенджиро, кого-нибудь из связей с общественностью, юриста и этих двоих гиков сюда. Срочно! Будут упрямится – скажи, что по утроенной ставке. И напомни, кто кого в прошлый раз от полиции отмазывал.

– Кофе в термосе и таблетки от головной боли? – спрашивает голос в селекторе.

– Да. И кофе и таблетки. Но этих двоих – срочно! Прямо сейчас! И… напомни, как их там звать?

– Тоширо-кун и Исида-кун. Тоширо – толстый, Исида – дохлый.

– Ясно. – она отжимает кнопку на селекторе и открывает дверцу шкафа, за которой обнаруживается довольно приличный бар, достает оттуда пузатую бутылку и рюмку. Плескает себе в бокал янтарной жидкости. Закрывает бутылку. Долго смотрит на бокал. Со вздохом отодвигает его в сторону. Шика делает робкий шаг назад, но останавливается на месте, пришпиленная гневным взглядом эфирного директора.

– Даже не вздумай! – говорит Накано качая головой: – вот даже не вздумай! Вы вдвоем эту кашу мне заварили – примете участие в разрешении. Садись, Шика-сан и ты тоже, Кента-кун. У нас много работы… – она еще раз бросает быстрый взгляд на бокал с янтарной жидкостью и вздыхает.

Через пять минут неловкого молчания кабинет наполнился людьми в костюмах и очках, с папками и какими-то рулонами бумаги, откуда-то выкатилась белая магнитная доска, на ней тут же были вывешены графики и нарисованы схемы, секретарь Накано – Тойя-сан – выкатил тележку, на которой были несколько термосов с кофе и снэками, печенье и конфеты, бутерброды, один термос с бульоном и аптечка. Оперативность, отсутствие суеты и точность движений Тойи-сана выдавали тот факт, что все происходящее – не в новинку. Невозмутимое лицо секретаря, которое кажется говорило «это не первое мое родео, парень», суета прибывших, закатанные рукава и карандаш за ухом у юриста, расстегнутые пуговицы и сброшенные туфли (в кабинете у Накано – такой классный и пушистый ковер), появившиеся магнитные доски и маркеры, напитки и закуски и даже то, как один из пришедших экспертов – спокойно воспользовался личным туалетом Накано, который оказывается скрывался за фальшивой дверцей шкафа (там же и душевая кабинка) – все это говорило о многом. Скорость, с какой кабинет высокого начальника превратился в комнату для мозгового штурма, то, как люди обращались друг к другу – без подбодострастия, свободно обмениваясь идеями – говорило еще о большем. По просьбе эфирного директора я рассказываю о происходящем. В момент «и тут-то я понимаю, что это не те дроиды, которые мне нужны…» – в кабинет вваливаются еще двое. Эти двое отличаются от всех уже присутствующих. Если все в кабинете (включая и меня) – в костюмах, то эти двое одеты «по гражданке» – один, толстый и с точащими во все стороны волосами – в гавайской рубашке с ярко-желтыми надписями на ней, листьями пальм и цветками орхидей. Такое вот безобразие покупают и носят только туристы и только в курортной зоне, привлекая своим видом всех карманников, мошенников и прочих профессионалов обдирать приезжих. Второй, худощавый и с синяками под глазами – в черной толстовке с изображением девушки из какого-то аниме с огненным копьем в руке и призраком на заднем фоне.

– Вы видели, что в сети происходит?! – сразу же с порога говорит тот, что в гавайской рубашке: – наши фургоны там засветились! Нам никто ничего не говорит! Мы, что фильм про якудзу снимаем? А этот, гений, который Шику трахнул – он чего там делал?!

– Пфхфх! – выпучивает глаза Шика, вспыхивая красным цветом до самых ушей.

– Тоширо! – обрывает его Накано: – опять за языком не следишь?! Мы не произносим таких слов тут! Что еще за «трахнул»?! И … Шика-сан же тут!

– А что я?! Все же знают и … – тут он натыкается взглядом на покрасневшую Шику и затыкается, открывает и закрывает рот, похожий на рыбку, выброшенную на берег.

– Ээ… я … – выдавливает он из себя.

– То-кун не имел это в виду – защищает его худощавый: – он хотел сказать, что мы совсем не знаем, что там Шика-сан делала в той душевой и с кем. Мы даже записи все уничтожили… ну себе оставили и все. Мы даже не ведем журнал с кем и когда Шика-сан… зачем нам журнал вести?

– Вы еще и журнал ведете?! Накано-сама! – вопль измученной души вырывается из Шики.

– Так! Заткнулись все! – хлопает ладонью по столу эфирный директор Накано Наоки: – прекратили детский сад! У нас кризис из-за… этого вот малолетнего маньяка! – она тычет в меня пальцем: – у нас угрозы от мэра, звонки из центрального офиса и в случае, если мы поведем себя неправильно – то выбор между… как ты там сказал, Та-кун? – она поворачивает голову к юристу. Тот поправляет очки, встает и откашливается.

– Выбор у нас между сокрытием факта преступления группой лиц, а именно – киднэппинг, шантаж, вымогательство, рэкет, от двух до пяти лет общего режима. Или – угроза применения насилия, организация киднэппинга, самоуправство, линчевание, избиение и вымогательство. Организованно, группой лиц по предварительному сговору. От восьми до пятнадцати лет строгого режима.

– Нет, ну если так выбирать, тогда конечно сокрытие … – говорит тощий: – но я ничего об этом не знал! Как привлекать, если не знал?!

– А уже знаешь. – злорадно добавляет юрист, садясь и откидываясь на спинку кресла: – все, ты с нами в одной лодке. Начиная с этого момента.

– Шика-сан! Тоширо-кун! – повышает голос Накано: – мы разберемся с этими сплетнями и прочим, но потом. Сейчас же все…

– Что случилось?! Накано-сама, я прилетел, как только смог и … – в кабинет влетает высокий и худощавый японец с седой шевелюрой, разлетающейся во все стороны. Он в черной водолазке и джинсах – тоже творческий человек, видимо.

– Наконец все в сборе. Пятнадцать минут! – поднимает палец Накано: – но времени нет. У нас… вот – она нажимает кнопку и на окна опускаются жалюзи, включается проектор и на белом экране в ускоренной перемотке происходят события у склада. Мелькают субтитры, Тойя-кун поясняет что и как происходило. Освещение событий происходит очень быстро, на мое удивление. Когда там стоял и на Сору с поднятым мечом смотрел – как будто час прошел, время как будто остановилось, а оно оказывается минут пятнадцать заняло от силы. В перемотке и вовсе за минуту управились.

– Итак – мы не можем выпустить это как есть – говорит Накано, потирая висок указательным и средним пальцами: – но не можем и не выпустить – это уже в сети. Что там пишут, Тоширо?

– Пишут, что это либо вернулись годы кровавых разборок якудзы или это съемки фильма. – говорит толстяк в гавайской рубашке.

– Ну вот. Нам необходимо развернуть нарратив. Однозначно мы выпускаем этот эпизод, но желательно так, чтобы не освещать тот факт, что дочь мэра у нас – ебнутая на всю голову малолетняя идиотка, которая связалась не с той компанией. У нас на секундочку даже это здание – в муниципальной собственности. Я про студию и павильоны не говорю. Предложения? – Накано стучит незаточенной стороной карандаша по столу.

– Выпускаем как есть – тут же реагирует Исида, худой в толстовке: – только звук убираем и последние … несколько минут убираем. Эфирное время же. Накладываем голос за кадром. Кто у нас ведущий? Надо чтобы такой голос, знаете, вызывающий доверие… и рассказываем историю о том, как Кента-кун принцессу спас… и трахнул!

– Опять?! – возмущается Накано: – опять «трахнул»?! Вы, что, слов других не знаете?

– Да я не для себя! Я для народа! – кипятится Исида: – принцип «потерянного письма» Эдгара По! Если мы что-то не будем прятать, а наоборот – выпятим! Смотрите, главной сенсацией станет, что Кента дочку мэра трахнул! Ой! – он шустро убирает голову и запущенное твердой рукой эфирного директора пресс-папье – пролетает мимо и ударяется в стенку. Падает на ковер.

– Принцип мозгового штурма предполагает свободу слова, но у всего есть свои границы! – распаляется Накано: – никаких мне тут «трахнул», «трахаются», «трахнуть» и всего такого! Вы же профессионалы! Возьмите себя в руки! Слов других не знаете?!

– Ээ… Кента дочку мэра… совокупил? Совершил коитус? Get laid? – поднимает голову из-под столешницы Исида.

– Мне кажется нам надо сдаться – говорит юрист: – деятельное содействие следствию поможет скостить срок, у меня есть знакомый прокурор, никому больше пяти лет не дадут. Скажем что нас заставили. Вот Тоширо с Исидой и заставили. Жалко этому никто не поверит. Хм... а если это Тенджиро нас всех заставил? Этому поверят...

– Вы что?! – врывается в разговор высокий седой японец: – это же у нас на руках сенсация! Это же наши рейтинги взлетят! Нельзя это прятать! Коррупция в высших эшелонах власти, вскрытая нашим трахателем Кентой!

– Тенджиро! Что за слова?! Только что Исиде выписала… Та-кун, передай мне пресс-папье обратно…

– Накано-сама, не надо! Только не в голову! Я ведь правду говорю! Ну, хорошо, хорошо, не трахателем. Хм… совокуплятором?

– Я между прочим тут же стою – говорю я. Мне начинает надоедать, что обо мне в третьем лице говорят.

– Вижу. Привет, Кента. – машет мне рукой Тенджиро: – так о чем я? Ах, да, Великий Совокуплятор Кента-сама – совершает коитус с коррупцией, доминируя и неся своим лингамом Правду и разрушая заговор молчания вокруг коррупции, словно девственную плевру и врывается своим одноглазым змеем в головы телезрителей! Трах во имя Справедливости! Ай! Накано-сама! Я же просил, не в голову…

– Есть еще вариант – спрятать событие среди других событий. Где умный человек прячет лист? – вставляю я. На короткое время все замолкают.

– Честертон. Гилберт Кийт Честертон – говорит Накано и задумывается: – а что… может получится.

– Где умный человек прячет лист… – бормочет Тенджиро: – в лесу. Где умный человек прячет камешек – на морском берегу… где умный человек прячет тело… большой грех, да.

– О чем это вы? – вертит головой Тоширо: – не понимаю…

– Операция КГБ «Бумажный Шторм» в конце восьмидесятых – начале девяностых. – поясняет ему Исида.

– Ааа! Спрятать событие под ворохом других событий, гипотез и версий! – светлеет лицом Тоширо: – это идея, да. Мы сюда и версию с … эээ… коитусом Кенты всунем!

– И версию про Лингам Справедливости и Девственную Плевру Коррупции! – Тенджиро.

– И то, что на самом деле произошло – тоже. – кивает юрист: – но официально комментариев не дадим, а если нас будут сажать – то скажем, вот, ничего не скрывали же… а что полиция не среагировала, так ваше дело.

– Нужны еще версии и события – тут же ориентируется Накано: – чем скандальней, тем лучше.

– Раскрыть личность Юрико? – тут же предлагает Тенджиро: – и показать как лингам Кенты действует на личность, перевоспитывая и внося гармонию в тело и душу реципиента…

– При всем уважении к вам, Тенжиро-сан, но я бы попросил воздержаться от … такого поворота событий. – твердо говорю я. Мне сейчас только истерики Юрико не хватало. Она у меня верный союзник и партнер и даже друг. Унижать ее на публике я не дам – если я могу это предотвратить.

– Да ты не понимаешь, Кента. Мы ее сюда и пригласили, чтобы…

– Нет – складываю руки на груди я. Мы с Тенджиро встречаемся взглядами. Он смотрит на меня с легким удивлением, так смотрят на букашку, которая разговаривать умеет. Раздавить букашку и все дела. Я встречаю его взгляд, добавляя в свой Лучи Добра. Говорят, глаза – зеркало души и это действительно так. Просто дайте мне взглянуть в глаза человека во время разговора, а лучше – во время конфликта. И я сразу пойму – на что способен этот человек. В моих глазах – твердая уверенность в том, что я сделаю все, чтобы отстоять свою точку зрения. Потому что «here I stand, and here I stay». Здесь – мой Рубикон. Здесь – моя граница. Не заходи за черту, Тенджиро-сан, не начинай войну, которую ты не сможешь выиграть. Это обойдется тебе очень дорого. Мне – тоже, но я готов к этому. А на что готов ты?

– Но… – Тенджиро отводит взгляд и разводит руками: – Накано-сама? Шика-тян?

– Мы вернемся к этому позже – говорит Накано: – сейчас у нас кризис и …

– Я бы хотел обсудить это сейчас – говорю я: – здесь и сейчас. В прошлый раз именно вы, Накано-сан, говорили, что выше дешевых сенсаций и я верю в то, что вы не планировали никаких дешевых сенсацией с «разоблачением дочки мошенника». Мне бы хотелось узнать ваше мнение об … предложении Тенджиро-сан – сейчас я глажу корпоративного зверя против шерсти, и все знают это. Сейчас не время и не место, так кажется сказала Накано? Так вот – именно сейчас и место и время. В другое время, без кризиса – она меня и не спросит и даже разговаривать не будет. И выступать я буду с точки зрения просителя. Но не сейчас. Сейчас от меня много зависит, а студия в щекотливом положении и если я не буду играть по правилам – то у них будут неприятности. Говорите, нельзя пользоваться минутной слабостью? Неверно говорите. Мне нравится Накано Наоки, я ничего не имею против этого мудака Тенджиро, мне скорее не нравится корпоративная культура студии и шоу, но это не их вина. Тут ничего личного – ни с их стороны, ни с моей. Я знаю таких людей. Возможно – потом, когда-нибудь, они и смогут воспринимать меня как равного, но не сейчас. С нашей разницей в социальных статусах единственный способ заставить прислушаться к себе – причинить боль. А уж что-что, а это я умею. Корпоративный зверь понимает только один язык – язык доходов и расходов. И только угроза потерять доходы может заставить его вильнуть хвостом – и пусть сейчас эти корпоративные звери делают вид, что заботятся о людях, вводят дополнительные отпуска и работу из дома – их сущность не изменилась. Просто они поддаются дрессировке.

Потому я смотрю прямо в глаза Накано Наоки, эфирному директору студии. Рядом испуганно замирает Шика, замолкают все вокруг. Глаза в глаза. Я вижу, как расширяются ее зрачки, как бешено работает ее мозг, прикидывая варианты от «выкинуть наглеца из кабинета» и до «сделать вид, что так и должно быть».

– Кента-кун – наконец легкая улыбка трогает ее губы: – я думала, что мы обо всем уже поговорили. Впрочем, если ты не понял в прошлый раз – я повторю. Наша студия не гонится за дешевыми сенсациями. Предложение Тенджиро-сан – неприемлемо. А теперь – давайте вернемся к обсуждению…

Глава 21

– Из-за тебя и твоего цирка у меня времени на запись почти не осталось – жалуется Сора: – я еле успела. – она задумчиво подпирает щеку рукой.

– Извини. В самом деле неловко получилось – отвечаю я. Неловко получилось – это не отражает ситуацию от слова «абсолютно». Вместо того, чтобы приехать туда, где нас ждали нанятые Тэтсуо «ряженые» – мы перепутали адреса и сориентировались лишь по «подозрительно выглядящим личностям». Вот говорил я – если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет. Расслабился тут, подумал, что все под контролем, продумал что-то… а в результате – нарвались мы на настоящую банду. Ну… как банду – сборище хулиганов скорее. И мы перепутали, и они перепутали, а тут еще и люди Широ приехали на разборки. Это хорошо, что Сора совершенно уверена была, что все вокруг подстава и была спокойна как на тренировке и у нее глаз не дрогнул.

Я, честно сказать – боюсь ей рассказать, что на самом деле произошло. Что на самом деле она была на волосок от гибели, что вот так бросать вызов в лицо мечнику. Бывшему мечнику из старших, бывшему якудзе, а ныне – человеком по «деликатным поручениям» у мэра. Ну, хорошо, будь она просто девочкой-карамелькой максимум что ей грозило бы – по жопе два раза хлопнули бы. Рукой, не мечом плашмя и даже не ножнами – уважение к орудию тут привито с детства. Мелкой и наглой девчонке – так, ладошкой по заднице и все. Но не в случае с Сорой, она – мечник и между ними все серьезно. Она достаточно тренирована и обучена, чтобы относиться к ней серьезно, а уж если жути в глаза подпустила – то и вовсе никто не станет ее недооценивать. А если не будет недооценивать – то и удар задерживать никто не станет. А Сора в свою очередь, уверенная что это все игра – свой удар придержала бы. При мысли что только доли секунды отделяли нас от трагедии у меня трясутся поджилки и потеют руки. Задним числом я понимаю, сколько я ошибок совершил и по какой тонкой грани провел нас ангел-хранитель. За себя не я боюсь, я знаю, что смерть – это не конец, но при мысли, что Сору по моей вине покалечили или вовсе убили бы – меня бросает в дрожь. Как бы я посмотрел в глаза ее отцу? Что бы я сказал своему отцу и матери? Милостива Аматэрасу к слабым умом, сущеглупым идиотам, что сказать. По лезвию ножа прошлись, да как красиво. Дрогни Сора хоть чуточку, допусти сомнение в ситуации, в моих словах, во мне – и все…

Но нет, эта девушка доверилась мне до конца, ни секунды не сомневалась во моих инструкциях, даже когда все пошло не так, как я говорил – она вела себя так, как и должна была… я понимаю, что не заслуживаю такого вот доверия и комок подкатывает к моему горлу.

– Эй, ты чего? Ты плачешь? – спрашивает Сора, наклоняясь ко мне и подавая свой белоснежный платок: – да не переживай ты, я же успела везде. Это я так… пошутила, не обращай внимания. Я не сержусь.

– Знаешь, Сора – говорю я, взяв у нее платок и глядя в ее лицо, обеспокоенное и серьезное: – просто я вдруг понял, что недостоин тебя. По крайней мере недостоин твоего доверия…

– Что за чушь ты тут несешь! – вспыхивает Сора и отбирает у меня платок: – можно подумать это с тобой как-то связано. Это мой выбор – кто достоин, а кто нет.

– Платок верни, узурпаторша – говорю я: – я ж даже слезу умиления вытереть не успел.

– Рукой вытрешь. Твой сексизм просто удивителен – фыркает Сора: – как клинья подбивать, так впереди всех, а как ответственность нести – так сразу недостоин.

– О… из твоего платка вывалилось… – я подбираю белый прямоугольник из плотного картона. Визитка. Черным по белому – иероглифы. Широ. И номер телефона. Что характерно – никакой фамилии, должности, места работы и всего прочего, чем так любят украшать свои визитки японцы. Просто – имя и номер.

– Отдай. – Сора забирает визитку: – Широ-сан дал. Велел заходить в гости, как с шоу закончим. Просил его с папой познакомить. И с дедушкой.

– А… вот как… – надо намечать план маршрута, которым бежать из страны, как только отец Соры и ее дедушка узнают, какой опасности я их дочку и внучку подверг. Или лучше уж сразу прийти к ним в додзе и сдаться на тонко порезанное сашими? Или что они там из таких как я делают? Люля-кебаб? Нет, люля-кебаб это к тем, кто рапирой владеет, тут – сашими.

– И все-таки я настаиваю на своих словах, Сора. Ты прекрасна и удивительна. И смертоносна. – говорю я и с удовольствием наблюдаю, как лицо Соры заливает легкий румянец и она начинает отводить взгляд в сторону, делая вид, что интересуется происходящим вокруг. Вокруг ничего такого не происходит – в гостиной постепенно собирается народ, пришли с записи Эйка и Дездемона, Мико – сидит в углу и терзает игровую приставку, выглядя словно живая картинка из Большой Японской Энциклопедии, открытой на страничке «кто такие хикки?». Не хватает Нобуо, Кимико и нашей звездочки Юрико.

– Можно тебя на минуточку, Кента-кун? – останавливается возле меня Шика: – Сора, я его украду?

– Да ради бога, Шика-сан! Можно подумать он мне нужен! – складывает руки на груди Сора: – наговорил тут…

Шика тянет меня за рукав, и мы отходим в уголок, туда, где у нас шкафчики с кухонной утварью, раковина и микроволновка. Я машинально беру из вазочки рядом конфетку и разворачиваю ее. С апельсиновым вкусом.

– Кента-кун! – говорит Шика полушепотом, одновременно открывая кран с водой: – спасибо тебе!

– Да за что? – удивляюсь я. Вроде с самого утра все что я делаю – это неприятности Шике причиняю. Неприятности и проблемы. Я-то уж грешным делом думал, что Шика меня в сторонку отводит, чтобы поговорить как Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей с предводителем дворянства Кисой Воробьяниновым – по печени два раза. Вот, дескать тебе, Кента-кун, и смотри у меня, чтобы такого больше не было. А я, кстати, последнее точно пообещать могу. Вероятность в такую историю вляпаться изначальна одна к миллиону, а уж второй раз снаряд в одну воронку не падает, это исключено. Правда, миной может накрыть… но тут уж как судьба повернется.

– За то, что ты этому старому козлу Тенджиро дал просраться! – шепотом выпаливает Шика: – вечером … задержись в душевой. Часов в двенадцать.

– Ээ… конечно… – киваю я. Как тут отказать? Может она просто поговорить хочет, может быть у нее есть коварный план студии по захвату мира, где написано, что Накано Наоки на самом деле не человек, а рептилоид, а она его мне раскроет и мы спасем мир вместе? Да, я наивный чукотский мальчик и верю в сказки. И даже если коварного плана на руках у Шики нет, то все равно подождать ее в душевой стоит. Определенно стоит. Мало ли…

Шика исчезает, а я возвращаюсь на место. Сора смотрит на меня с подозрением.

– Ты чего опять лыбишься? – спрашивает она: – что она тебе сказала?

– Да… ничего такого. А ты знаешь, что сегодня Бьянка-сан будет? – спешно перевожу тему я, в надежде, что Сора этого не заметит.

– Бьянка то, Бьянка се… – ворчит Сора, поддаваясь на мою уловку: – можно подумать. Ты знаешь кто в прошлом сезоне выиграл? Нет? Да потому что все только о Бьянке и говорили! Как так можно вообще, некоторые тренируются годами, а кто-то сиськи на камеру показал и все!

– Ну… ты … – вот тут я уже нацелился прочесть короткую лекцию про то, что с сексом все лучше и вообще кашу маслом не испортишь, а по Фрейду в принципе все что мы делаем – мы делаем либо из страха смерти, либо из желания продлить род, а продлевать род иным способом человечество еще не научилось. Однако в гостиную вваливается Нобуо, вслед за ними – Кимико и Юрико. Все в сценических костюмах, пух и перья во все стороны, сияние фальшивых бриллиантов и обилие обнаженной плоти в разрезах на самых неожиданных местах. Кимико у нас сегодня в облике стюардессы, подчеркнуто скромная, вот только вырезы полумесяцем как раз в декольте – сразу намекают что эта стюардесса только для восемнадцать плюс.

Юрико же – в сценическом образе женщины-кошки, в обтягивающем черном … опять-таки с неожиданными вырезами и ушками на макушке. Как там – чуть утро осветило пушки и леса синие верхушки… французы тут как тут.

– Кента! Сора! – подлетает к нам Юрико: – а я что знаю!

– Не слушайте ее … – подплывает вслед за ней стюардесса Кимико: – не знает она ничего.

– Так! – появляется Шика со своим планшетиком в руках: – времени нет! Мы опаздываем везде! Сейчас прибудет Бьянка-сан! Слушайте внимательно и запоминайте! Хотя она наш бывший участник, сейчас у нее такого статуса нет, и она подписала контракт со «ИКС Студио Рекордс», потому все моменты, касающиеся съемочного процесса в павильонах студии и являющие собой коммерческую тайну – запрещены к разглашению. Сюда относятся сведения о планах студии, ваших собственных творческих планах на это шоу и отношение к бренду «ИКС Студио Рекордс». Всем все ясно? – она обводит нас строгим взглядом, словно учительница на уроке у младших классов. Выслушав нестройное «Хай, Шика-сан!» – она кивает и продолжает речь, сверяясь с планшетом.

– И еще – говорит она: – Бьянка-сан прибудет с собственной съемочной группой. Съемочная группа не является представителями нашей студии и вам не следует относиться к ним… как к представителям нашей студии. Это чужие люди… и ведите себя при них соответственно. Не расслабляйтесь! – снова строгий взгляд.

– Вы о чем, Шика-сан? – неуверенно спрашивает Эйка: – мы и так не расслабляемся.

– Вы уже привыкли не обращать внимания на человека с камерой – поясняет Шика: – и пока это наш персонал – все нормально, ведите себя, как угодно. Мы можем исправить отснятый материал, не выдавать его в эфир, смонтировать как надо, расставить акценты. Вы проводите здесь двадцать четыре часа, из них в эфир только двадцать пять минут идут. Большинство ваших косяков никто и не увидит. Но тут… – она качает головой: – для «Икс Рекордс» и Бьянки это событие. И они выжмут из посещения студии все, что только возможно. Кто там в носу ковыряется или нелицеприятные вещи друг про друга говорит… или у кого сиськи из разреза вываливаются… – гневный взгляд в сторону Кимико. Та, нимало не смущаясь – поводит указанными предметами из стороны в сторону, покачивая ими. Как говаривал Сан-Антонио – Девица еще та, скажу я вам: глаза у нее были такие, что даже столетнего старика могло в краску бросить, и такой балкончик, что этот старик, будь он даже одноруким, тут же стал бы дирижировать обеими руками.

– Хорошо – отвечает за нас всех Сора: – мы поняли.

– Замечательно – кивает Шика: – и еще одно. Кента-кун, это к тебе относиться! Накано-сама сказала тебе – не вздумай! Только этого нам не хватало!

– А что я сразу? – пожимаю плечами: – и вообще, о чем речь?!

– Ты знаешь, о чем… – прищуривает глаза Шика: – не вздумай!

– Может его в каморке с инвентарем запереть? – спрашивает Юрико: – а то он кааак выпрыгнет – и бац! Бьянка беременна уже! Кстати, а посетителям студии тоже противозачаточные выдают?

– Если смотреть на это с такой стороны, то, наверное, должны… – признается Шика-сан: – тут ведь Кента-кун…

– Что?! Я тут при чем?

– Персоналу же выдали… – задумывается Шика-сан: – даже водителям и курьерам. Выдадим!

– Ура! – торжествует Юрико: – значит Бьянка не залетит! Нам с Сорой только беременной Бьянки не хватало.

– Хватит вам стебаться – говорю я: – можно подумать я монстр какой…

– Мне между прочим вчера СМС пришло – «на воле» девушки записи с тобой покупают, чтобы секс привлечь и забеременеть. Включат шоу и под него начинают любовью со своими парнями заниматься. –сообщает мне Юрико: – надо бы тебе амулеты на привлечение секса, любви и плодородия продавать!

– Любые разработки, планирование, дизайн и продажи изображений или сувениров, связанных с шоу – являются нарушением авторского права и подлежат согласованию с администрацией – автоматически выдает Шика: – никаких амулетов! Возникшие во время шоу устойчивые ментальные конструкции, медиаобъекты, вошедшие в широкий обиход благодаря распространению материалов шоу в телевизионном эфире или путем сети интернет – являются объектами авторского права наравне с логотипом и названием студии. – она ловит наши изумленные взгляды и вздыхает: – мне вчера юристы плешь по поводу авторских прав проели.

– Так что же, это получается, что «Дар Любви» Кенты-куна – предмет авторского права студии? – уточняет Юрико: – Кента-кун! Нас грабят!

– Два пункта! – Шика поднимает два пальца вверх и становится похожа на сэра Уинстона Черчилля или айдола из девочковой группы. Слава богу, что на айдола она похожа больше, чем на сэра Уинстона.

– Первый! Студия отрицает наличие феномена «Дар Любви» Кенты-куна. И второй! «Дар Любви» Кенты-куна является торговой маркой шоу «Токийский Айдол», наравне с фразой Бьянки-сан о пылесосах и прочих мемах, возникших на площадке шоу и благодаря шоу. – говорит Шика: – и об этом в том числе – было написано в ваших соглашениях. Читать надо внимательней, а не возмущаться потом! Все, хватит об этом. Бьянка-сан уже подъезжает.

– Кента-кун! – возмущается Юрико: – но!

– Шика-сан права – киваю я: – есть такой пункт в соглашении.

– Но… это же твоя интеллектуальная собственность! Я уж думала духи такие продавать! И талисманы на привлечение любви и секса! И по телефону заговаривать на удачу в отношениях!

– Ничего, перетопчемся. – подмигиваю я Юрико: – не переживай ты так. – после того, что произошло у склада между мечниками, серьезно воспринимать всю эту суету вокруг авторского права я не могу. Сора-тян жива и слава богу. Я жив и мне не надо объяснять, почему Соре ногу отрубили или голову – и слава богу. Юрико жива – и прекрасно. У меня в кармане контракт Кимико, сама Кимико рядом сидит, вполне собой довольная и что характерно – тоже живая. И слава богу.