Текст книги "Стажер (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Глава 19

– Сегодня у нас тестовые полеты на пространственном симуляторе. – сказал Карелла и прищурился, оглядывая шеренгу курсантов, построившихся перед ним. За его спиной в огромном зале были смонтированы капсулы симуляторов. Снаружи капсулы были похожи на металлические яйца, опутанные щупальцами кабелей и труб, а внутри они в точности повторяли внутренности кабины космического истребителя. Карелла кашлянул, прочищая горло и продолжил: – Все вы в курсе, что раньше для того, до того, как была открыта технология нейроадаптации, боевые пилоты управляли кораблями вручную. Почему это невыгодно, надеюсь всем понятно. Скорость опознания, вычисления траектории и принятия решения у компьютера намного выше. Конечно, некоторые могут спросить – а зачем же в кабине истребителя нужен пилот? Может быть мы можем оставить там компьютер? Нет. Мы не можем. Почему? Во-первых потому, что столько хороших парней лишаться своей работы. – хитро прищурился Карелла: – Ну а если серьезно, то боевое столкновение это такая ситуация, где возможны самые непредсказуемые вещи. И если на уровне расчета угла атаки и упреждающего огня искусственный интеллект вне конкуренции, то в сфере принятия стратегических решений, тактических головоломок и простых глупостей кубок первенства по-прежнему держит человек. Именно синтез двух этих начал и позволяет нашему флоту уверенно побеждать в военных конфликтах. Каждый такой компьютер стоит несколько миллионов кредитов, они есть на вооружении только у так называемых сверхдержав, то есть у Альянса Сола, Конфедерации Независимых Миров, и конечно же Империи нашего многоуважаемого императора Марка. Остальные державы не могут себе позволить этого. Построить истребитель просто, это обойдется вам около пятисот тысяч, выучить пилота, способного поднять его в космос, тоже около двух сотен, а вот нейронно-шунтовое оборудование далеко не каждому по карману, не говоря уже о том, что сперва надо создать целую промышленность. Поэтому никто из оставшихся держав не может противостоять флоту Империи. Недавний военный конфликт с Джаннской Сунной лишний раз подтвердил это. Ничто не может противостоять союзу человека и машины. Наш флот обладает совершенным оружием, а вам необходимо лишь умело управлять им. Первые образцы нейробиологических машин требовали шунтирования для соединения человека и машины, поэтому в затылок пилота, вот тут... – Карелла показал где именно: – вживлялся шунт. В дальнейшем технология была доведена до совершенства и сейчас вам даже не надо сбривать волосы наголо, достаточно надеть шлем и система сама прижмет сенсоры к вискам и затылку. Итак... – Карелла кровожадно потер руки: – курсанты – на первый-второй рассчитайсь!

– Первый! – выкрикнул дылда Феник Розовски во главе строя.

– второй! Первой-второй! Первый-второй! – зачастили курсанты, рассчитываясь.

– Первый! – выкрикнул Перси, когда очередь дошла до него.

– Второй! Расчет окончен! -

– Хорошо. Первые – шаг вперед! Распределиться по капсулам симуляторов! – курсанты бросились врассыпную по ангару словно заряд дроби из двустволки. Перси встал рядом с капсулой с большим красным номером '12' на боку.

– Курсанты! Слушайте внимательно. По команде занимаете место на кресле симулятора. Эта капсула в точности повторяет то, что вы увидите в кабине истребителя. Так что привыкайте. Далее – сегодня тренировочный вылет, поэтому никаких резких движений, следуйте инструкциям и делайте все медленно, запоминая последовательность действий. Всем все ясно? – Карелла дождался утвердительного рева 'Да, сэр!' и кивнул головой: – Занимайте места.

– Перси скользнул в кабину и уселся на место пилота, надев на голову шлем. Встроенная система нейроадаптации с жужжанием прижала сенсоры-электроды к вискам и затылку. Надо же, подумал Перси, я сижу в кабине истребителя, мечты становятся явью, ктобы сказал что буду тут сидеть еще год назад – не поверил бы. И пусть это пока не настоящий истребитель, но когда-нибудь...

– Неисправность оборудования! Отсутствует сигнал нейроадаптации! Обратитесь к инструктору. – произнес приятный женский голос и дублировал сообщение красной надписью на дисплее.

– Извините, сэр! – Перси встал и поднял руку: – у меня неисправность.

– Да? Дорбан, у тебя все не слава богу. – проворчал Карелла, подходя к нему: – показывай, что не так.

– Вот, сэр. – Перси продемонстрировал дисплей с надписью.

– Хм. Странно. Только сегодня тестировали... – пробормотал Карелла под нос и попробовал подвигать шлем на голове Перси, потом снял его, осмотрел крепления, выгнал Перси из капсулы и занял его место.

– Все в норме. – сказал он оттуда. Голос звучал приглушенно.

– Садись обратно, одевай шлем. – Перси сел, застегнул шлем и надпись о неисправности появилась снова.

– Что за... так, пошли, я тебя в другой посажу... – Карелла вытащил Перси из капсулы и посадил в другую. Надпись повторилась.

– Мистика какая-то. – пробормотал Карелла и вызвал бригаду ремонтников-диагностов. Пришел ремонтник, пожилой мужчина в мятом синем комбинезоне и принялся тестировать капсулы. Через некоторое время выяснилось что во-первых все капсулы исправны, а во-вторых ни одна из них не работает, когда место пилота занимает Перси.

– Значит дело в тебе, парень. – сказал ремонтник: – я слыхал о таком, но сам лично не видел.

– Что с ним? – нахмурился Карелла.

– Такие как он не могут подключаться к тактическому компьютеру через сенсоры или шунты. Несовместимость нервной системы. Такое бывает, правда очень редко. – сказал ремонтник и с жалостью посмотрел на Перси. Перси стоял навытяжку, не понимая о чем идет речь. Карелла переглянулся с ремонтником и поджал губы.

– Это конечно надо проверить... – сказал он, тщательно выбирая слова: – но существует вероятность что ты, Дорбан, не совместим с интерфейсом тактического компьютера истребителя.

– Что это значит, сэр? – не понял Перси.

Это значит все. – вздохнул Карелла: – сейчас иди в медицинский корпус и пройди тщательное обследования своего индекса нейроадаптации. Шагом марш! – Перси удалился а Карелла с ремонтником еще раз переглянулись.

– У парня нет шансов. – сказал ремонтник тихо: – вы же видели, оборудование его просто не воспринимает. Даже малейшей реакции нет. Индекс у него ниже нормы раз в сто наверное.

– Но такого не бывает. – ответил Карелла: – не бывает такого низкого индекса.

– Лет двадцать назад был такой же парень. – сказал ремонтник, собирая свои инструменты: – тоже с индексом ниже нормы. Но у него порядка тридцати пяти было. Система обнаруживала его нейроимпульсы но не могла адекватно считывать. Эффективный порог на пятидесяти, сами знаете...

– И что с ним случилось? – задумчиво спросил Карелла, глядя вслед ушедшему курсанту.

– Что-что. Отчислили его. С таким индексом адаптации портовым погрузчиком нельзя управлять, не то что истребителем. Жалко конечно парня...

– Да. Жалко. – сказал Карелла и повернулся к остальным курсантам, проходящим подготовку. Жалость жалостью, а учеба должна идти своим чередом.

Глава 20

Когда у тебя болит голова – это уже плохо. Даже если эта голова не несет ответственности за миллиарды подданных короне разумных существ, за миллионы тонких экономических связей и великосветских интриг, а также за внешнюю и внутреннюю политику огромного существа, называемого Империей. Так думал его Величие, Повелитель Сорока миров, Маркграф Туманной Окраины, Барон Трех звезд и Председатель Палаты Лордов, Император Марк Второй сидя в кресле и тупо уставившись на золотую пуговицу, что поблескивала на одежде выступающего оратора. Пуговица, казалось подмигивала императору, покачиваясь в такт жестам выступающего с позолоченной трибуны.

'Что за дурацкая мода – носить все золотое?' – думал император, отчаянно удерживая себя прямо: -'Ну ладно трибуна золотая, это дань древней традиции, но одежду... Ох, голова болит зверски, а тут еще этот... Цицерон... Эх, вызвать бы гвардейцев и снести ему голову, как в старые добрые времена ... Или на кол посадить, вон прадед мой не гнушался, а за такую белиберду, я думаю и четвертовать мало. И несет и несет... как из ведра помойного...' – Император неприязненно покосился на выступающего и тотчас, спохватившись, принял царственную осанку, развернул плечи и вернул своему лицу выражение 'сдержанного доброжелательства'. Выступающий отчаянно рубанул воздух ладонью и повысил голос, привлекая внимание аудитории, частично уже усыпленной его монотонным докладом.

– И я выражаю искреннюю надежду, что все вышесказанное не останется незамеченным и Сенат примет верное решение в этом сколь важном и неотложном, столь же и щекотливом вопросе. – закончил выступающий. Император повернулся чуть назад и, едва шевеля губами, спросил: – Кто это?

– Это лорд Дементьев, сир. – произнес советник, скрывшийся в тени императорской ложи от любопытных глаз.

– И что ему было надо? – полюбопытствовал император, давно уже потерявший нить рассуждений оратора.

– Чтобы лордам больше платили за работу в Сенате, сир.

– Разве им мало платят? – удивился император.

– Нет, сир.

– Так в чем же дело?

– Жлобы, сир.

– Ты, Ромул, полегче с такими комментариями-то. Не дай бог услышат, какого ты мнения о лучших представителях Империи.

– Прошу прощения, сир.

– То-то же... хотя ты конечно прав, жлобы... – император потер виски, посмотрел на огромные часы, висящие на стене и тоскливо вздохнул.

– Уже совсем немного осталось, сир. – послышался голос сзади. Император незаметно протянул руку назад и, ухватив полнеющего советника за плече, с силой вывернул кожу. Сзади тихонько охнули.

– Я тебя спрашивал о чем-то? – злобно процедил император, раздраженный вмешательством.

– Ой, нет, сир... прошу прощения...

– Еще раз влезешь ... мне и так нелегко, тебя еще не хватало.

– Конечно, сир... умоляю отпустите, синяк же будет, негоже для государственного мужа с синяком-то ... – пропыхтел Ромул и император ослабил хватку. В глубине души он понимал, что Ромул тут не при чем, и что он сорвался на нем. За головную боль, что охватывала его каждый раз, когда он выслушивал бесполезные, а иногда даже прямо вредительские законопроекты Сената, за Алиозу, что испортила ему настроение прямо с утра, а потом ее любимая собачка, Шу-Шу, эта маленькая сволочь, нагадила прямо в его тапочки и когда его императорское величество решил в гневе удалиться, то обнаружил, что левая нога влезла в собачье дерьмо, в коридоре его поймал довольный старец-камердинер и принялся шептать на ухо всякие гадости про Алиозу, мол ладно бы мужиков водила, а то завела себе андроида, изготовленного специально для этих дел, ну вы понимаете, ваше Величие – и старикан с видимым удовольствием причмокнул губами, похожими на двух сдохших гусениц. Император едва не приказал гвардейцам пристрелить на месте этого старого придурка, решившего таким образом втереться в доверие к короне, но поразмыслив, решил передать его в руки Секретной Службы его Императорского Величия – ведь как говаривали древние – и в нечистотах лжи можно найти жемчужину истины. А это прямые обязанности Службы, вот пусть хлеб и отрабатывают. Уж нечистот-то во дворце пруд пруди, прямо банка со скорпионами. И император в очередной раз проклял тот миг, когда решил-таки принять имперскую корону из рук своего отца. Ей-ей, жил бы сейчас как Асмунд и Тир – в ус не дул, флейрин в уголках дворца тискал, вино пил, да в Сети острых ощущений искал. А то в путешествие отправился куда-нибудь, и не по государственным делам и в сопровождении двух авианосцев и полной эскадры с двумя пехотными полками и личными телохранителями, которые даже в туалет первыми проходят, а как простой гражданин... С другой стороны – что толку грустить о содеянном? Тем более, что быть императором не так уж и плохо, если забыть о том, что твоя личная жизнь фактически становиться общественной. И еще приходиться потакать древним традициям, которые, будь его воля, император давно предал бы забвению, если бы не то, что сама его власть также была традицией, державшейся на традиции, и традицией же умножающаяся. Так что, волей-неволей императору приходилось раз в неделю посещать Золотой зал Сената и выслушивать бредни палаты лордов. Честно говоря, если уж говорить о законах, император с большей охотой наносил визиты в нижнюю палату, туда, где представители избирались, а не были зажравшимися потомками древних родов с гарантированным и пожизненным правом заседаний. Именно нижняя палата помогала императору в его попытках изменить что-то в лучшую сторону, не задевая при этом древних традиций Империи. И сегодня император ожидал принятия палатой лордов очень нужного ему проекта, который помимо всего прочего также предусматривал передачу имперского военного заказа на постройку тридцати линейных кораблей класса 'Центурион' корпорации 'Людвиг Инкорпорейтед', а это около тридцати миллиардов кредитов на каждый корабль, выпущенный со стапелей компании. Император полагал, что если военному ведомству все равно, кому отдавать эти деньги, то уж лучше пусть они останутся в семье – ведь сорок пять процентов акций 'Людвиг ИНК' принадлежало лично императору и его ближайшим родственникам. При мысли об этом император смягчился и шепотом попросил у Ромула прощения за то, что едва не отщипнул у него кусок плеча.

– Не стоит извинений, сир. Я уже все забыл. – проскрипел обиженным голосом советник. Император прекрасно знал этот голос, – таким тоном Ромул давал понять, что идет на компромисс только потому, что его вынуждает к этому долг.

– Ромул, прекрати. Будешь обижаться – в темницу брошу. И если ты все еще хочешь приобрести виллу, о которой распространялся позавчера – я дарю тебе ее. Хочешь орден в придачу?

– Вам бы все шутки, сир... – проворчал Ромул, изрядно повеселевшим голосом. Ему не внове было переживать неизбежные вспышки гнева императора, равно как и получать вознаграждения за свое долготерпение. Тем временем новый оратор, взгромоздившийся на трибуну начал свою речь с упоминания о титулах и заслугах своего рода и его древности.

– Так что хотят эти развалины за утверждение контракта с 'Людвиг Инк'? – спросил император, делая вид, что внимательно слушает оратора.

– Так. Вот ... минуточку... я говорил с семи-лордом Ауцвайном и он предоставил мне документы... ага, вот они. Итак, три бумаги. Одна – представление лорду Пиквину ордена Алой Звезды, вторая – разрешение лорду Лоуленсу на ввоз трех с половиной тонн семуты для нужд домашней медицинской лаборатории, и ... вот жалоба от лорда Николаевски по поводу дискриминации в рядах Имперских Вооруженных Сил.

– Мгм. – протянул император, разглядывая следующего докладчика. Золотых пуговиц на нем не было, но эти здоровенные золотые шнуры, свисающие с одного плеча...

– Понятно. Спасибо, Ромул. Орден Алой Звезды – без вопросов. Пусть носят, кровососы. Лоуленс снова провозит семуту, якобы для медицинских целей. Боюсь, что здесь мы вынуждены будем отказать ему, ведь Империя не может поощрять наркоторговцев, пусть даже и столь родовитых. Определенно, придется натравить на него Секретную Службу, дабы не позорил Сенат. Но это значит, что придется принять меры по жалобе Николаевски. О чем, говоришь, жалоба?

– О дискриминации, сир. Он пишет, что в рядах элитных подразделений Имперской армии, а конкретно в ударных истребительных частях нет ни одного терминга.

– О, господи, у нас даже в Сенате нет дискриминации. Мне, по большому счету неинтересно, кто тут кто, в Империи хватает народностей и рас. Если этих, как его ... термитов ...

– Термингов, сир.

– Вот, и я говорю, если этих термитов нет в истребительной авиации, значит они дерьмовые пилоты.

– Именно это ответили лорду Николаевски в штабе армии.

– И что он сделал? Впрочем не отвечай, понятно, что он написал эту чертову жалобу. Дерьмо. Ладно – пиши указ, чтобы завтра же в рядах истребительной авиации был один термит.

– Терминг, сир.

– Да хоть тарантул! – разозлился император: – Лучше пусть в Имперском Флоте будет один дерьмовый пилот, чем в Сенате – наркобарон, имеющий наглость просить меня о прикрытии его делишек! Пиши – и пусть только попробуют взять больше одного термита, но чтобы он служил в авиации вечно! Как знамя полка, как реликвия бабушки за комодом! Если понадобиться, пусть прикуют его к истребителю цепями или замуруют в кабине! И еще – добавил император остывая: – Ромул, напомни мне, что я хотел поговорить с Лойолой по поводу Лоуленса. Что-то он совсем обнаглел.

– Как скажете, сир. Я обязательно напомню вам это во время ближайшей вашей встречи с главой Секретной Службы.

– Спасибо, Ромул. Ну, ладно, раз мы погладили их по спинке, они погладят по спинке нас, не так ли?

– Да, сир. Ваш заказ будет отдан 'Людвиг инк'

– Отлично. Вернемся к нашим баранам, Ромул. – и император повернулся к золотой трибуне, скрывая накатившую на него зевоту. Что за скука сегодня днем – подумал он, вытягивая ноги и откидываясь на спинку кресла.

– Да, кстати, Ромул...

– Да, сир?

– Пусть это будет самая дерьмовая часть в моем флоте. И желательно где-нибудь на задворках, где тихо, мирно и скучно.

– Будет сделано, сир. – Ромул знал такое место.

Глава 21

Адмирал Волков сосредоточенно смотрел в одно место, а точнее – прямо на лист белой бумаги, украшенный вензелем императорского дома Марков. А еще точнее на фразу 'обязательно к исполнению в течении двадцати четырех часов'. Адмирал прекрасно понимал, что подобные приказы подлежат немедленному исполнению, однако смысл приказа упорно ускользал от понимания. 'Включить в состав первого Ударно-Истребительного Соединения одного представителя нации термингов в качестве боевого пилота.' Пожав плечами Волков обернулся к адъютанту:

– Рэм, вы знаете, кто такие терминги? -

– Одну минуту, сэр... – адъютант поднял глаза вверх, произведя поиск в справочной системе флота, подключенной непосредственно к его шунту.

– Терминги, или иначе – Весселы, одна из малых гуманоидных народностей, предположительно потомки первых земных колонистов эпохи Конквистадорства, некогда заселявших равнинные территории Октавы – 5, планеты с характеристиками ...

– Опусти подробности. Я уже понял. Среди наших пилотов истребителей случайно нет этих термингов? – с затаенной надеждой спросил Волков.

– Ээ... нет сэр. Абсолютно точно нет. Есть хазары и даже пара габольтов, но термингов нет.

– Конечно. – с горечью произнес адмирал: – было глупо надеяться.

– Но один терминг есть в списках курсантов, в Императорской Высшей Летной Школе на Прайме.

– Да? И он готов к вступлению во флот?

– Нет сэр. К сожалению он не в состоянии пилотировать машины класса 'Циклон' и старше – у него индекс нейроадаптации около десяти. Он даже не может управлять мусорным погрузчиком, сэр.

– Срочно свяжи меня с этим питомником желторотых. И еще, Рэм...

– Да, сэр?

– Чтобы эти сведения – ну насчет нейроадаптации и все такое, чтобы ни одна живая душа...

– Да, сэр. – адъютант умел хранить тайны и секреты. Он видел немало и слышал вдвое больше, но понимал, что если бы он разболтал хотя бы десятую часть того, что он знал о отдельной Тридцать Восьмой Эскадре Военно-Космического Флота Империи с лихвой хватило бы для того, чтобы его нашли в подворотне со сломанной шеей.

– Вот и отлично. Связь с Летной Школой. – перед адмиралом появилась голографическая проекция директора школы Яна Васера.

– Добрый день, Ян.

– Так. Вообще-то у нас сейчас полночь, адмирал, но я рад вас видеть. – проворчало изображение.

– Ян, в прошлый раз, когда я тебя видел ты сказал, что отдал бы правую руку за то, чтобы я увеличил квоту на десять мест для твоих птенцов. Так вот, я увеличу ее на двадцать мест.

– Кого мне надо убить, адмирал? – директор школы моментально проснулся.

– Никого. Мне нужен терминг.

– Кто? Это что – фамилия? Так. Владимир, я не понимаю...

– Это национальность. Один терминг учится в вашем гадюшнике. Так?

– Минуточку. – изображение Яна повернулось, он что-то включил, всмотрелся: – Так. Был такой. Но у парня индекс нейроадаптации почти ниже нуля, ему только на транспортниках служить.

– Что значит – был? Где он?

– Так. Отчислили, конечно. Жаль, способный малый, но что сделаешь? Он же не в состоянии подключатся к тактической системе истребителя. Генетический дефект. Это бывает, хотя редко. А что? – удивился Ян.

– Мне очень нужен этот парень. Если ты найдешь его и примешь в свой питомник, а потом выпустишь с зачислением в мое подразделение, то я выделю тебе твою квоту.

– Что же, мы найдем его, адмирал, хотя я не могу понять, для чего вам нужен парень с таким уровнем нейроадаптации. Он же истребителем управлять не сможет. Но для вас – все что скажете. За квоту, разумеется. – Ян хитро улыбнулся. Волков вздохнул:

– И это еще не все, Ян. Мне он нужен к завтрашнему дню.

– Так, ну конечно, мы сделаем все... что? Владимир, ты хотел сказать – когда закончит Школу?

– Мне он нужен завтра, Ян.

– Но мы не... черт, ты просишь принять и выпустить парня с отличием за одни сутки?!

– Он же учился чему-то все это время? Полгода, так? Все равно, нам приходится переучивать этих салаг и вытирать им сопли, учить их азам и началам.

– Ты хочешь сказать, что моя Школа ничему не учит?

– Ян, без обид. Но один выход в патруль учит салагу большему, чем два года в твоей Школе.

– Это только потому, что у нас виртуальные симуляторы?! Да ты знаешь, что наши компьютеры дают картину реальности, почти не отличную от ... – попробовал возмутится Ян, но адмирал перебил его:

– Оставим это. Я говорю правду и ты это знаешь.

– Но он же ничего не знает и...

– Если бы мне нужен был опытный пилот, я бы так тебе и сказал! – проревел Волков: – Тебе нужны эти квоты, или нет?

– Черт, Владимир... ладно, я пойду против совести и своего прямого долга. Но когда ты его получишь – сделай все, чтобы он не сказал, севши в лужу, что его выпустила моя летная школа.

– Мы подтянем парня на месте, не беспокойся. Я лично это обещаю. Квота будет у тебя завтра.

– Что же... тогда видимо все. Пойду, отдам распоряжения насчет твоего терминга. Повезло парню. Что там за дела, а?

– Ради бога, не спрашивай меня ни о чем, Ян. Просто выполни мою просьбу.

– Конечно, Владимир. Приятно иметь с тобой дело.

– Передавай Саре привет. В следующий раз буду в Прайме – обязательно зайду.

– Ты только обещаешь, старый космический пройдоха. – улыбнулся Ян с экрана.

– Конец связи. – Волков покачал головой, потом поманил адъютанта к себе: – Мне нужен самый педагогичный сукин сын среди головорезов второй эскадрильи. И чтобы умел управлять своим корытом в ручном режиме, кого-нибудь из ветеранов.

– Будет сделано, сэр. – адъютант уже знал, кому он состряпает эту работенку.

– И что ты теперь будешь делать? – спросила Хлоя. Перси пожал плечами и уткнулся в свою выпивку. В этот ранний час бар был практически пуст. Возле стойки сидело двое любителей выпивки и о чем-то говорили бармену, то и дело указывая на экран голопроектора, крутивший последние новости. Бармен слушал их вполуха, в сотый раз протирая один и тот же стакан. Перси завороженно смотрел на его руки, пухлые ладони методично совершали одно и то же движение. Казалось, если уменьшить звук голо и замолчать, то можно будет услышать скрип белой салфетки о хрусталь. Скрип, скрип...

– Перси!

А? – Перси оторвался от созерцания рук бармена и посмотрел на Хлою. Сегодня на ней не было кричащей красной кожи и тугих брюк. Она была одета как и все деловые люди в этом городе-муравейнике – строго и перспективно. Никаких легкомысленных кружев или двусмысленных вырезов, минимум косметики и максимум деловитости.

– Что ты будешь делать? – повторила Хлоя, внимательно смотря ему в глаза.

– Не знаю, Хлоя, не знаю... – Перси уставился в свой бокал с фирменным коктейлем. В светлой жидкости плавали два сердца, одно темно-вишневое, а другое абсолютно белое. Лед. Они медленно таяли, окрашивая напиток в причудливые тона.

– Не знаю... наверное я должен вернуться домой. И помогать своему отцу вести бизнес.

– Это так плохо?

– Не знаю. – Перси внимательно следил как тают ледяные сердца в его бокале. Он загадал, что если белое сердце растает быстрее темно-вишневого, то ...

– А кто знает? Перси, думаю тебе надо взглянуть на это по-другому. Все не так уж и плохо.

– Ну да. Если не считать того, что я не оправдал доверия своей семьи, которая залезла в долги, чтобы оплатить мою поездку. И еще я не гожусь управлять даже мусорным погрузчиком, потому, что мой уровень нероадаптации ниже пяти! – Перси сжал кулаки: – Я был не хуже других, я выдержал эту чертову 'адскую неделю' для новичков, сдал все экзамены и вот...

Он замолк. Хлоя тоже молчала, отведя глаза в сторону. Скучающий бармен протирал свой стакан, голопроекторная дикторша за стойкой негромко вещала что-то о политической обстановке и светских скандалах. Льдинки в бокале тихонько звякнули. Темно-вишневое сердце таяло медленней чем белое. Перси вздохнул. И здесь не везет. Сил для того, чтобы удивится этому у него уже не было.

– Думаю, что я вряд ли могу помочь тебе советом. Я и со своей жизнью-то не разобралась. Но могу рассказать тебе одну историю. Однажды были лютые морозы, и один воробей замерз почти до смерти. И вот он упал вниз, на землю. А потом стало еще хуже – корова на него нагадила. Но дерьмо было теплое, и в нем были зерна. И вот, наш воробей отогрелся, наелся и на радостях чирикнул. Мимо проходил кот, и услышав, воробья, аккуратно очистил его от дерьма и съел. А мораль этой басни такова – не все такое, каким выглядит. Не каждый тот враг, кто на тебя нагадит, и не всякий тот друг, кто тебя от дерьма очищает. – Хлоя прикурила маленькую сигару и помахала рукой перед собой, разгоняя дым. В бар ввалилась шумная компания молодых людей, они громко смеялись и хлопали друг друга по плечам.

– Спасибо, Хло. – вяло улыбнулся Перси, смотря в свой бокал. Темно-вишневое сердце уже растаяло, а белое все еще плавало, похоронив последние надежды.

– И еще одна мораль... если тебе тепло и есть что съесть – сиди тихо и не чирикай. Так что брось. Все к лучшему. – Хлоя погладила его руку: – Все наладится. Как-нибудь.

– Ну да, конечно. Ладно, хватит об этом. У тебя-то как дела? – Перси залпом выпил бокал и заказал себе еще один.

– У меня все путем. Недавно повысили на работе, сейчас получаю в полтора раза больше. Помнишь Вес? Так вот, она ушла от своего ювелира, сейчас с каким-то военным крутит.

– А что с Инной? В последнее время я не получал от нее никаких известий. Из Школы не отпускают, даже увольнительные перестали давать.

– Инна... Твоя подружка кажется вытащила выигрышный билет. За ней стал ухлестывать какой-то тип из Бизнес-Сити, лимузин, бриллианты, все дела. Она забрала вещи и переехала к нему.

– Давно?

– Два месяца назад.

– Понятно. – Перси снова опрокинул бокал. Горечь сжала сердце, встала комком в горле. Подошедший бармен молча поставил на стол бутылку и удалился. Перси наполнил бокал снова, даже не посмотрев на этикетку. Какая разница.

– Перси, ты напьешься. – предупредила Хлоя, наблюдавшая за ним.

– Какая разница, Хло...

– Давай уж и я с тобой. Чтобы тебе не одному на полу валяться.

– Тебе же на работу надо.

А я два дня отгула взяла. Хотела на озеро съездить отдохнуть. Что уж... – Хлоя тоже налила себе полный бокал и опрокинула в рот, закашлялась и закрыла лицо руками.

– Хло, ты что? Погоди, у меня дела неважно, но ты-то... – Перси попробовал ее остановить, но Хлоя решительно отвела его руку.

– У меня есть право, дарованное конституцией и императором Марком, и согласно этому праву я могу напиться когда хочу и где хочу! У тебя проблемы!

– Да, у меня проблемы...

Ты не знаешь, что такое настоящие проблемы, ты маменькин сынок из Верхнего Сиденья. – отмахнулась от него рукой Хлоя, наполняя очередной бокал.

– Из Верхнего Синнея. – поправил Перси, начиная сердиться.

Какая разница. Ты думаешь, что вся Вселенная крутиться вокруг тебя и твоего дружка-миллионера. И ты думаешь, что у тебя проблемы. – упрямо повторила Хлоя.

– Хло, послушай...

– Нет, уж, наслушалась! Теперь моя очередь! Ты даже не представляешь, что такое жить без родителей, в интернате. У нас даже имен-то не было, номера идентификационные. Имена мы сами себе потом выбирали. И сестер с братьями. – Хлоя выпила, помотала головой и продолжила: – Никто о тебе не заботиться и если ты загнешься на улице, это никого не будет волновать. Самый простой путь – фабрика донорских органов. Почки тебе хватит на два месяца нормальной жизни. Легкое стоит дороже. Проходит какое-то время и ты начинаешь понимать, что ты это уже не ты, а комплект дешевых заменителей. Те, кому повезло, мордашка смазливая, или с фигурой все в порядке, могут рассчитывать на месте на панели. Сутенеры берут семьдесят процентов от прибыли, конкурентки норовят плеснуть в лицо кислотой, а полиция рада поймать тебя и отыметь всем участком в седьмой камере. – зло закончила Хлоя, с размаху поставив бокал на стол.

– Почему в седьмой? – тупо спросил Перси.

– Ну, в восьмой. Или в десятой. Какая разница, где тебя трахают. – Хлоя подняла вверх сигарету и некоторое время смотрела на ее тлеющий огонек.

– Если бы ты знал Перси, если бы ты знал... а какая разница, знаешь ты или нет. Да и вообще... пошел ты Дорбан к черту. – сказала Хлоя и заплакала. Перси молча обнял ее и они некоторое время сидели так, обнявшись.

– Ладно, Хло... на, выпей.

– Пошли они все... давай сюда. Выпьем, чтобы все полицаи галактики горели в аду.

– И инструкторы. – добавил Перси, поднимая бокал.

– И инструкторы. – согласилась Хлоя.

– Ухх... из чего ее делают. Огонь...

– Дерьмо. Самое натуральное. Перси, тебе еще уччиться и уччиться. Дерьмо. – Хлоя понюхала бокал и сплюнула в пепельницу.

– Сделано из дерьма, как и все в этом дерьмовом мире.

– Эй, Хло, это меня выкинули из школы, это моя девушка ушла к какому-то хлыщу, и это я сейчас должен предаваться глубокому оттчаянию. – заплетающимся голосом сказал Перси, нацеливаясь налить себе еще.

– А у меня тяжелое детство. И еще приятель, которого выкинули из Летной Школы, и подружка от него ушла. – парировала Хлоя.

– Да, за это надо выпить.

– Конечно. Черт, ты опять пролил все на стол!

– Извини, Хло, я просто...

– Увалень. Налей мне еще.

– Слушай, Хло... я тут давно у тебя хот... хтел, хотел...

– Давно меня хотел? Я могу сделать это прямо здесь. – Хлоя стала расстегивать пуговицы на своем строгом сером пиджаке.

– Погоди. Я хотел у тебя спросить. – поднял ладонь Перси.

– Что?

– Той ночью... ну когда мы познакомились, помнишь?

– Ну?

– У нас что-то было?

– Чего? – Хлоя с недоумением уставилась на Перси. Потом внезапно громко рассмеялась.

– Что тут смешного, Хло? Хло...