Текст книги "Загадки колдунов и властителей"

Автор книги: Виталий Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

ДЖОН БЛЭНТ, КОТОРЫЙ НАШЁЛ «ЭЛЬДОРАДО»

Простодушным и неискушенным в финансовых делах россиянам, которых на протяжении последних лет несколько раз по-крупному надули недобросовестные бизнесмены, похоже, невдомек, что наши отечественные махинаторы просто повторили азы западной науки мошенничеств. Хотя на смену камзолам пришли смокинги, каретам – «роллс-ройсы» и «мерседесы», а гусиным перьям и свиткам – ксероксы и компьютеры, суть дела осталась та же, что и двести лет назад, – жульничество и обман.

«Компания южных морей»

Была основана в 1711 году в Лондоне для финансирования торговли с Южной Америкой. В течение восьми лет компания вела скромное, но достойное существование, пока в 1719 году директорское кресло не занял некий Джон Блэнт, который придумал грандиозный коммерческий план.

Биржевая игра в те времена была занятием немногих. Как правило, акциями интересовались только представители купеческих и промышленных кругов. Большинство же состоятельных англичан акциями не интересовались и акциям не доверяли. Блэнт решил поднять биржевую игру до уровня всенародного дела.

Он предложил английскому правительству сделку: компания за определенные льготы и привилегии возьмет на себя выплаты процентов по государственному долгу и выплатит правительству громадную по тем временам сумму в 7 млн за право стать монопольным кредитором государства. Заманчивое предложение было рассмотрено и принято парламентом.

Весной 1720 года "Компания южных морей" опубликовала свои проспекты, обещавшие огромные прибыли тем, кто приобретет ее акции. В проспектах говорилось о найденных компанией золотоносных жилах, о неисчислимых залежах серебра, об алмазных россыпях и т. п. Все это в большей части было блефом. Суть же плана заключалась в том, что люди, видя, какие широкие обязательства взяла на себя "Компания южных морен" по отношению к государству, не могут не доверять ей. Фактически государство гарантировало надежность акций компании, а сама компания становилась чуть ли не государственным казначейством. Блэнт не ошибся. Преувеличенное доверия публики к ценным бумагам компании и жажда быстрой, легкой наживы породили подлинное биржевое безумие.

Акции "Компании южных морей" начали скупать представители всех слоев британского общества. В очереди у представительства компании стояли герцоги и кучера, священники и разбойники с большой дороги, поэты и помещики, придворные дамы и лондонские проститутки. Буквально в неделю стоимость 100-фунтовых акций компании подскочила до 1000. На спекуляции акциями составлялись огромные состояния. Один обезумевший от свалившегося ему на голову богатства провинциальный сквайр, реализовавший на акциях 3 млн фунтов, обратился в польский сейм с предложением перекупить корону у короля Августа II. Биржевыми спекуляциями не брезговали члены правительства, парламентарии и представители королевского двора. Этим, не скрываясь, занималась герцогиня Кендалл – фаворитка короля Георга I.

Через месяц "Компания южных морей" выполнила большую часть своих финансовых обязательств перед государством. Выплаты по этим обязательствам производились не за счет прибылей от реализации колониальных проектов, которых попросту не было, а за счет денег вкладчиков (типичный признак финансовой пирамиды).

"Компанию южных морей" сгубили ее колоссальный успех и жадность учредителей. Успех породил сотни подражателей. Как грибы после дождя, стали плодиться мелкие акционерные общества, выманивающие деньги у вкладчиков под самые невероятные промышленные и коммерческие проекты.

Цели многих акционерных обществ могли родиться только в голове писателя-юмориста. Были предприятия по переработке ртути в твердый метали, по импортированию из-за границы ослов, по торговле кошачьим мехом и человеческими волосами, по изготовлению золота из ртути, по опреснению морской моды и т. п. Была компания, рекламный проспект которой сообщал: "Цель предприятия не может быть ныне оглашена, но станет в скором времени известна".

Доходы этих предприятий были мизерны по сравнению с доходами "Компании южных морей", но их было слишком много, и из-за них "Компания южных морей" стала терять потенциальных вкладчиков. Более того, своей деятельностью они грозили подорвать репутацию "Компании южных морей".

Джон Блэнт решил подавить конкурентов с помощью государства. Через парламент был проведен закон, запрещающий образование новых акционерных обществ, и в Верховный суд был подан иск от имени "Компании южных морей" с требованием признать все эти предприятия мошенническими и незаконными. Это был смертельный удар по конкурентам. Вкладчики кинулись на лондонскую Биржевую аллею, требуя вернуть деньги. Одного не учли учредители "Компании южных морей" – охватившая Лондон биржевая паника подорвала доверие общества к акциям в целом, в том числе и к акциям самой компании, которые стали неудержимо падать в цене и к ноябрю 1720 года превратились в пустые бумажки.

Скандал был грандиозным. Десятки тысяч людей разорились. По Англии прокатилась волна самоубийств. Некоторые из учредителей успели убежать с капиталом, несколько человек были арестованы, и это спасло их от самосуда толпы, громившей лондонскую штаб-квартиру "Компании южных морей". Оказались скомпрометированными большинство министров правящего кабинета, пошатнулась система государственного кредита, и разразился правительственный кризис.

Биржевое безумие 1720 года наглядно продемонстрировало, сколь опасно для благосостояния граждан тесное слияние государства и частного капитала. Лондонские шутники еще долго называли уже не существующую компанию "компанией южноморских пузырей". Но дело Джона Блэнта не умерло и странным образом проявилось в далекой России.

Русская Вест-Индия

В 1735 году к русскому послу в Англии Антиоху Кантемиру обратился выходец из Португалии Яган де Акоста, представлявший интересы группы английских купцов, которые по его инициативе решили организовать новую колонию в Южной Америке на никому не принадлежавшей в то время земле между португальскими и испанскими владениями. Был даже собран некоторый начальный капитал, однако получить поддержку английского правительства купцам не удалось. Тогда негоцианты решили искать поддержки на стороне. Их выбор пал на Россию, и де Акоста обратился к Кантемиру.

Вскоре русский посол направил в Петербург секретное донесение, в котором излагалось существо проекта. Оно сводилось к тому, чтобы императрица Анна Иоанновна пожаловала учредителям компании грамоту с обещанием протекции вплоть до военной помощи. Учредителям давалось также право назначать должностных лиц в новой колонии. Ее земли считались собственностью учредителей, российская же казна получала право на десятую часть стоимости проданных в колонии товаров и земель. По сути, речь шла не об устройстве русской колонии в Вест-Индии, а о предложении российскому правительству участвовать в коммерческом проекте, затеянному частными лицами. Вскоре представители английских купцов-учредителей появились в Петербурге и встретились с вице-канцлером А.И. Остерманом.

Предложение англичан сразу же насторожило русское правительство: было подсчитано, что России придется держать не менее 15–20 тысяч своих солдат в Южной Америке, а также построить эскадру из военных и транспортных кораблей для обслуживания нужд этого войска. Подобной эскадры у России в то время не было. В царствование Анны Иоанновны русские морские силы находились в плачевном состоянии. В случае же возникновения военного конфликта с Испанией и Португалией затраты России вообще было трудно представить, не говоря уже о политических последствиях такого столкновения. Не внушало доверия и то, что англичане даже не могли толком обозначить на карте территории планируемой колонии. Некоторые чиновники Коллегии иностранных дел вообще считали лондонских эмиссаров провокаторами, желающими втянуть Россию в войну с пиренейскими государствами. Возможно, Коллегия иностранных дел выяснила через своих агентов в Англии, что Яган де Акоста – доверенное лицо некоего полковника Брега, крупного биржевого спекулянта, нажившего огромное состояние во время биржевой горячки 1720 года. В Англии де Акоста считался "подозрительным иностранцем".

Остерман прямо заявил англичанам, что у России нет средств на осуществление подобного проекта, и высказал сомнение в том, что столь значительными средствами обладают сами учредители компании. В ответ английские купцы предложили увеличить долю России в прибылях и привлечь к осуществлению планов компании средства русского купечества и дворянства. С этой целью они предложили выпустить акции. Нетрудно заметить полное сходство планов английских негоциантов с деятельностью печально известной "Компании южных морей". Судя по всему, англичанам хотелось повторить лондонскую аферу на русской почве. Но русское правительство не дало втянуть своих граждан в откровенную авантюру, и купцы получили вежливый, но твердый отказ.

Царство Юпитера Таривари

На смену британским негоциантам в 1736 году в Петербурге появился новый искатель русского золота.

Им был некий Симон Абрахам, в прошлом служащий голландской колониальной администрации. Действовал он с потрясающей наглостью, настрочив письмо на высочайшее имя императрицы Анны Иоанновны с изложением своего Вест-Индского проекта.

В письме он поведал, что на северном побережье Южной Америки, напротив острова Тобаго, находится благодатный край, богатый золотом и серебром, которым правит индейский царь Юпитер Таривари (это странное имя позволяет предположить, что речь идет не об индейцах, а о группе беглых негров-рабов), Абрахам утверждал, что, поскольку ни одна европейская держава не успела поднять флага над владениями царя Юпитера, оный царь прямо-таки мечтает попасть под сень российской короны.

Для начала, по мнению Абрахама, во владения Таривари следовало направить русский корабль, нагруженный товарами, а во главе предприятия поставить его, назначив хорошее денежное содержание. В завершение письма прожектер заявил, что если даже колония не принесет ожидаемых материальных выгод, то польза все равно будет, ибо русские моряки, совершая плавания к далеким берегам, приобретут большой мореходный опыт.

Проект Абрахама Анна Иоанновна повелела рассмотреть сенату, который спустил его в Коллегию иностранных дел. Коллегия дала четкое заключение – в случае осуществления проекта военное столкновение с Испанией будет неизбежным. На основании этого заключения Абрахаму было отказано. Но, получив отказ, он не успокоился. Действуя через людей, близких к банкиру Липману, секретарю и доверенному лицу герцога Бирона, он пытался получить личную аудиенцию у всемогущего фаворита императрицы. Судя по всему, Абрахам надеялся богатыми подарками склонить жадного Бирона к поддержке проекта перед Анной Иоанновной в обход решения сената. Эти интриги имели последствия прямо противоположные. Симон Абрахам был объявлен нежелательной персоной в России, ему было приказано покинуть столицу в трехдневный срок.

Несмотря на всю курьезность и даже комичность фигуры Абрахама, следует отметить: за ним, похоже, стояли некие таинственные силы, располагавшие значительными средствами. По воспоминаниям венского купца Генриха Готлоба, постоянно проживавшего в России, отставной колониальный чиновник вел в Петербурге роскошную жизнь, раздавая щедрые взятки и богатые подарки русским чиновникам, в благосклонности которых был заинтересован.

Покинув Россию, Симон Абрахам оказался в Польше, где в Кракове познакомился с весьма оригинальной личностью – Клаусом Шенком.

Шенк, предположительно выходец из Восточной Пруссии, был человеком образованным, знал несколько языков, включая латынь, древнегреческий и иврит. В юности он, вероятно, окончил один из университетов на севере Германии. По профессии он был библиотекарем и архивариусом. Разъезжая по Европе, он устраивался на службу библиотекарем в богатые аристократические дома или университетские библиотеки. Впрочем, долго нигде не задерживался. Была у Шенка и еще одна специальность: он был профессиональным неоплатным должником.

Будучи человеком образованным, красноречивым, приятной наружности, он умел расположить к себе окружающих. Вызвав доверие, занимал крупные суммы, а когда приходил срок платить по векселям, попросту исчезал. В долговую тюрьму он попал только один раз в Любеке, где, заняв деньги у нескольких людей и сбежав, имел неосторожность появиться в городе через пять лет. У кредиторов оказалась долгая память, и Шенк попал в тюрьму, где провел более трех лет. Каким образом ему удалось получить свободу, историкам неизвестно.

Трудно сказать, при каких обстоятельствах познакомились архивариус и отставной колониальный чиновник, но в 1738 году они путешествуют по Голландии, выступая со своего рода лекциями о счастливом, благодатном крае царя Таривари. Их выступления наполовину состояли из вольного пересказа записок разных путешественников, а наполовину из чистейших выдумок и небылиц наподобие того, что в стране Таривари на деревьях сидят райские птицы, которых можно ловить руками, а в зобу каждой из них находится изумруд размером с голубиное яйцо. После окончания лекции жулики предлагали слушателям вложить деньги в разработку богатств далекой страны. Тем, кто решался выложить деньги, они выдавали странную бумажку вроде расписки, в которой даже не оговаривалась доля прибыли. Надо ли говорить, что, собрав с помощью человеческой глупости и жадности приличный капитал, проходимцы исчезли в неизвестном направлении.

И все это происходило в стране, жители которой исстари были связаны с мореплаванием и заморской торговлей. Впрочем, мошенники старательно избегали больших и приморских городов, предпочитая аудиторию сельских лавочников, фермеров и провинциальных помещиков.

История "Компании южных морей", русской Вест-Индии и гешефт двух авантюристов в голландской провинции показывает, что жульнические предприятия, в основе успеха которых лежит человеческая глупость и желание так называемой халявы, отнюдь не порождение новейших времен. Они имеют давнюю традицию и бурно расцветают там, где есть значительные контингенты зазевавшихся вкладчиков!

ИВАН ОСИПОВИЧ КАИН

(Под этим именем проходил по документам современного угрозыска знаменитый московский уголовник XVIII века)

До середины XIX века в доме почти каждого русского простолюдина вместе с Библией, молитвословом, книгами о приключениях Бовы-Королевича и герцогини де Бурблян находилось произведение с длиннейшим названием: "Жизнь и похождения российского Картуша, именуемого Каин, известного мошенника и того ремесла людей сыщика, за раскаяние в злодействе получившего от казни свободу, но за обращение в прежний промысел сосланного навечно в Рогервик, а потом в Сибирь, написанная им самим при Балтийском порте в 1764 году".

Началась же эта история в тридцатых годах XVIII века, когда богатый купец Петр Филатьев привез в Москву из своего имения парнишку Ивана Осипова, уроженца села Иванова Ростовского уезда. Прожив в московском доме купца четыре года, парень попривык к городу и ударился в бега, прихватив крупную сумму хозяйских денег и господское платье. За воротами его поджидал сообщник, некто Петр Романов, известный всей воровской Москве под кличкой Камчатка. Приятели скрылись на городской окраине в развалинах, которых в Москве после пожара 1737 года было великое множество, и Камчатка стал учителем и наставником Осипова в воровском ремесле.

В те времена, как и сегодня, Москва была самым опасным, криминальным городом России. Каждое утро на крестцы – перекрестки – московских улиц свозили десятки трупов, чтобы родные могли их опознать. Особенно большой наплыв преступного элемента наблюдался зимой, когда в Москву съезжались прогуливать добычу мошенники и воры с ярмарок и торжков всего государства. Выбирались из лесов и разбойники. В Москве они закупали ружья, порох, свинец и оставались зимовать, поскольку прожить в лесу зимой невозможно. В Первопрестольной их ожидали подруги – проститутки, содержательницы притонов, скупщицы краденного. Самые отпетые зимовали на малинах – в пещерах по склонам многочисленных оврагов. Названия московских оврагов говорили сами за себя – Бедовый, Греховный, Страшный…

Поскитавшись по развалинам, Иван Осипов и Камчатка примкнули к воровской шайке, обитавшей в логове под Каменным мостом. Но здесь Осипову не повезло: впервые покинув убежище, он тотчас нарвался на филатьевского дворового, который сгреб его за шиворот и потащил домой.

Разъяренный хозяин приковал Осипова на цепь во дворе неподалеку от медведя, которого держали в доме для забавы. Дворовая девушка, кормившая зверя, подкармливала и узника, она же сообщала ему домашние сплетни. От нее Осипов узнал, что недавно холопы Филатьева убили гарнизонного солдата, труп которого был сброшен в старый колодец. Узник понял, что он спасен.

При первой же попытке допросить его с пристрастием он завопил: "Слово и дело!"

Филатьев пришел в ужас: роковой публичный клич доносчика о государственном преступлении тотчас приводил к аресту как самого доносчика, так и всех, на кого он указывал. Скрыть извет было невозможно – это тоже считалось государственным преступлением.

Доставленный в Московскую контору Тайной канцелярии, Осипов указал на Филатьева как на виновного в убийстве государева служивого человека. Дворовые Филатьева и труп солдата, поднятый из колодца, подтвердили показания Ивана. История умалчивает, как выпутывался из этого дела купец, но Иван Осипов покинул Тайную канцелярию с вольной – наградой, которую давали крепостным, доказавшим свой извет.

Выйдя на свободу, Осипов попадает в объятия Камчатки и компании из-под Каменного моста, и с этого момента исчезает бывший крепостной Иван Осипов и появляется удачливый московский вор Ванька Каин.

Каин сразу же выделился из серой среды московского жулья редкой изобретательностью, фантазией и знанием людей. Он, бесспорно, был криминальным талантом. Некоторые его проделки поражают находчивостью.

Однажды шайку, возглавляемую Каином, чуть не настигла погоня. Чтобы избавиться от улик, воры бросили краденые деньги и ценности в большую, глубокую лужу посреди улицы. Наступило утро, вытащить из лужи добычу при свете дня, не вызывая подозрения, было непросто. Тогда Каин и его люди угнали карету и посадили в нее одну из своих подружек, переодетую благородной дамой. Через некоторое время обыватели наблюдали привычную для Москвы сцену: у кареты отвалилось колесо, дворовые в ливреях по колено в воде пытаются его установить. Барыня же из накренившейся кареты орет на нерадивых слуг и хлещет их по щекам. Под прикрытием этой суеты и шума добыча была погружена в экипаж, колесо налажено, и карета умчалась в неизвестном направлении.

Другой раз, уходя от погони на Макарьевской ярмарке, Каин закопал украденные деньги в песок на торговой площади, а утром пришел с наспех купленным товаром и разбил на этом месте палатку, в которой под видом лавочника торговал лаптями и посмеивался над полицейскими, сбивавшимися с ног в поисках вора и похищенного.

Долгое время Каин и Камчатка промышляли воровством на ярмарках и кражами из домов московских обывателей, но потом Каин воспылал интересом к карманному воровству и примкнул к шайке короля московских карманников Сашки Мыза, обитавшего в логове близ Сивцева Вражка. Пройдя выучку у Мыза, Каин стал успешно чистить карманы на торговых переправах через Москву-реку.

Несколько раз Каина арестовывали, но всякий раз ему удавалось выпутаться благодаря собственной смекалке или помощи лихих друзей.

Черный день для него настал, когда по легкомыслию он с компанией московских жуликов решился вступить в банду атамана Зари, действовавшую на Волге.

Жизнь в лесах оказалась суровой и опасной. До этого Каин старался не проливать человеческой крови, а у Зари большая часть шайки оказалась настоящими душегубами. Разбойники не только грабили на большой дороге, но и нападали на крестьянские дворы и даже на барские усадьбы. Грабежи сопровождались убийствами и поджогами. Сведений у властей о банде Зари было больше чем достаточно, и на Волге разбойников обложили, как волков. Только к осени 1741 года группе воров-москвичей удалось вырваться в родной город, но земля горела под их ногами.

Вот тут-то заскучавшему Каину и пришла в голову мысль: прийти с повинной и предложить властям свои услуги. Судье Сыскного приказа князю Кропоткину предложение вора понравилось, и Каина решено было проверить в деле.

28 декабря 1741 года Каин привел сыскного чиновника протоколиста Петра Донского с солдатами в Зарядье и указал тайную пещеру, отрытую на речном склоне у Москворецких ворот. В пещере был арестован вор Алексей Соловьев" который подобно Нестору летописцу, при свете свечного огарка, строчил длинный список известных ему московских воров. Судя по всему, бедняга сам собирался идти с повинной. Возможно, Каин знал о его намерении сдать товарищей и стремился опередить коллегу, опасаясь попасть в его "реестр".

Поимку Соловьева Донской и Каин выставили перед начальством как задержание крупного злодея и разбойника, хотя он был всего лишь жуликом, кравшим одежду в общественных банях.

После Нового года полиция продолжила облавы по наводкам Каина, очищая одну малину за другой. Исследователи подсчитали: за время сотрудничества с полицией Каин сдал не менее трехсот своих бывших товарищей.

С февраля 1742 года Каин производит аресты даже без сопровождения сыскного чиновника, для этого ему выделили трех солдат. Вскоре он нанимает в Зарядье дом, который превращает в свой штаб. Здесь находились прикомандированные к нему солдаты, здесь его посещали чиновники сыска, агенты, просители, сюда же приводили задержанных воров, и зачастую Каин сам решал их судьбу. Одновременно в штабе Каина шла игра по-крупному в кости и карты, до которых он был большой охотник, и постоянно вертелись разные подозрительные люди.

Каин энергично укреплял свое положение в Москве, угождая в первую очередь сильным мира сего. Он охотно обслуживал высокопоставленных персон, у которых обокрали дом, ограбили родственника или слуг. Полиция была нерасторопна, а Каин действовал быстро и энергично. У него была собственная сеть агентов из числа мелких жуликов. Следя за скупками и барахолками, они быстро находили похищенные вещи и выводили Каина на грабителей. Занимался Каин и поиском беглых крепостных.

В 1744 году случилось небывалое: деятельность "доносителя Каина" была защищена особым сенатским указом. Этим указом властям вменялось в обязанность оказывать Каину всякое содействие, препятствий ему не чинить и доносам на него не давать официального хода. Указ сделал Каина фактически неприкасаемым. Благодаря этой охранной грамоте Ванька Каин на пять лет превращается в некоронованного короля криминальной Москвы.

Как справедливо отмечает современный историк Е.Н. Анисимов, пересказать подвиги Каина – значит цитировать почти дословно современную уголовную хронику.

Для отчетности Каин ловил мелких жуликов и чужих, заезжих воров, но любой преступник мог получить свободу за соответствующую мзду. Основной же доход Каину приносил рэкет, хотя тогда этого слова в России еще не знали.

Каин собирал компрометирующие сведения на богатых московских купцов и, шантажируя, собирал с них дань. Подпольные мастера и купцы-контрабандисты видели прямую пользу от дружбы с Каином. Он устранял конкурентов "своих" клиентов, конфискуя у "чужих" товар и инструменты, а иногда и сдавая их в Сыскной приказ. Он брал в заложники богатых московских старообрядцев, и без того ущемленных в правах, и отпускал только тогда, когда родственники вносили выкуп. Пожалуй, это первое в России упоминание о похищении людей с целью получения выкупа. Периодически Каин устраивал по Москве торговые инспекции. Ловил на недовесе казенных торговцев солью, торговцев запрещенными или краденными товарами, а потом, взяв с них дань, отпускал. Все реже он привлекал к своей деятельности сыскных чиновников и солдат. Он обзавелся собственным вооруженным отрядом, составленным из головорезов, считавшихся изгоями даже в уголовном мире, и полностью зависимых от него. За "гвардией" Каина числились не только вымогательства и похищения людей, но даже грабежи и убийства на большой дороге.

Летом 1748 года Каин задержал и передал в Сыскной приказ своего учителя Петра Камчатку, которого после пыток сослали в Оренбург на вечную каторгу. Это предательство старого друга, в прошлом не раз спасавшего его от тюрьмы и виселицы, показывает, что Ванька дошел до края. Развязка была близка.

Сгорел Каин, как это часто случается, из-за женщины. Он соблазнил и бросил пятнадцатилетнюю девушку, дочь отставного солдата Федора Тарасова. Тарасов оказался человеком пробивным и со своею жалобой дошел до самого генерал-полицмейстера Москвы Алексея Татищева.

Татищев давно с подозрением присматривался к деятельности Каина и его покровителей из Сыскного приказа. Каин был арестован. В тюрьме он попытался прибегнуть к старому фокусу – выкрикнул: "Слово и дело!" Его отправили в московскую контору Тайной канцелярии, где очень быстро выяснили, что никаких сведений о государственном преступлении у Каина нет и что донос его ложный. Каина вернули назад Татищеву, который засадил его в карцер на хлеб и воду. Перед королем преступной Москвы явственно замаячили кнут и дыба.

Ванька, давно отвыкший от подобного обращения, ужаснулся и начал давать показания на чиновников Сыскного приказа как на своих сообщников. Спасая себя, он раскрыл многих высокопоставленных взяточников. Татищеву стало ясно, что сыскные чиновники с помощью Каина не только вели спокойную бездельную жизнь, но фактически находились у него на содержании. Обнаружились чиновники, получавшие взятки и подарки от Каина, и в городской полиции, и в Раскольничьей комиссии, и даже в Сенатской канцелярии. Дело приобрело необыкновенно скандальный характер, и Татищев просил императрицу Елизавету Петровну создать особую комиссию, поскольку доверять московским полицейским и чиновникам в ходе следствия он не мог.

Сыскной же приказ добивался, чтобы Каина выдали ему для более детального расследования дела. Чем закончилось бы для Каина это более детальное расследование, догадаться нетрудно. Вряд ли Ванька прожил бы в тюрьме сыскного приказа более двух суток. Татищев это прекрасно понимал и усилил караулы, охранявшие Каина, и арестовал наиболее ретивых чиновников Сыскного приказа.

Отдать под суд кого-либо из чиновников-взяточников комиссии не удалось. Все они в один голос твердили: мол, о преступлениях Ваньки Каина не знаем. А если чем и одаривал злодей, то только шляпами, платками и перчатками, которые они брали с отвращением и только по бедности, ибо жалование у них маленькое и часто задерживается. Комиссия ограничилась тем, что вычистила Сыскной приказ, уволив со службы наиболее замаранных сотрудников.

В 1755 году Сенат приговорил Ваньку Каина и его ближайшего помощника, некого Шинкарку, к смертной казни, которую потом заменили наказанием кнутом, вырыванием ноздрей, клеймением и ссылкой в вечную каторгу.

Попав на каторгу в Рогервик в Курляндии, Каин кайлом не работал и тачку не катал. По воспоминаниям А.Т. Болотова, служившего на каторге конвойным офицером, заключенные с деньгами на строительстве дамбы не работали, а вели спокойную, приятную жизнь в помещениях, отдельных от общих арестантских казарм. Находясь в Рогервике, Каин написал (или надиктовал) свое жизнеописание, ставшее народным бестселлером. Позже он был сослан в Сибирь, где следы его теряются.

* * *

Нетрудно заметить, что биография Ваньки Каина чем-то похожа на биографию Франсуа Видока, французского авантюриста, преступника, заключенного и в конце концов сыщика, фактически создавшего в 1831 году знаменитую французскую криминальную полицию Сюрте. Жизнеописание Видока, составленное по его воспоминаниям, в свое время также пользовалось огромной популярностью. Ваньку Каина иногда называют русским Видоком, хотя справедливее было бы, наоборот, Видока называть французским Ванькой Канном.