Текст книги "Мертвая хватка"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

Странно, но я неожиданно почувствовал эйфорию, словно накачался наркотиками. Мне казалось, будто я до сих пор жил в стране теней, и только теперь, к своему удивлению, обнаружил, что мир многокрасочен, наполнен энергией, хлынувшей в мои жилы горячей, обжигающей струей. Я вдруг с ужасом ощутил, что жажду убивать, что мне нравится это делать. С ужасом… Но он был восхитительно приятным и нравился мне, как лакомке сдобная булочка или пирожное. Остатки здравого рассудка, как незадачливые альпинисты, сыпались вниз с внезапно выросшего до небес пика безумия, судорожно цепляясь за малейшие выступы…

Я крался сквозь заросли как тень. Мои преследователи бестолково обшаривали окрестности лагеря, все еще не осознавая, во что они вляпались. Я убивал их с бесшумностью и эффективностью огромного удава, не оставляющего своим жертвам ни малейшего шанса. И только когда счет навеки упокоившихся бандитов приблизился к десятку, их главарь наконец сообразил, что охотники почему-то превратились в безжалостно истребляемую дичь. Подрастерявшее свой боевой пыл отребье с поспешностью, больше напоминающей бегство, нежели организованное отступление, возвратилось в лагерь и заняло круговую оборону. В сельве, напуганной непривычной суетой и выстрелами, воцарилась мертвая тишина. Даже птицы в поднебесье изменили свои обычные маршруты, облетая развалины старого города стороной. Пробираясь вслед за бандитами поближе к лагерю, я видел обезьян, затаившихся в листве. Испуганные глаза-бусинки зверюшек были неподвижны, будто остекленевшие. Я понимал их состояние: в сельву пришла смерть. Они этого не осознавали в общепринятом смысле слова, но их несформировавшееся подсознание, именуемое инстинктом, трепетало от первобытного ужаса, привитого обезьянам миллионы лет назад.

В сельву пришла смерть…

Лондон, паб «Синий кабан»

Газоны Гайд-парка радовали глаз изумрудной зеленью, и Арч Беннет невольно перешел на медленный шаг. Людей в парке было много, но он не старался затеряться среди гуляющих. Скорее наоборот – агент МИ-6 направлял свои стопы туда, где блуждали в основном влюбленные парочки. Так он дошел до озера Серпентайн, плескавшего тихой волной в самом сердце Гайдпарка. Побродив в задумчивости по берегу, без особых усилий изображая уставшего от городской суеты обывателя, вырвавшего час-другой из своего расписания для общения с природой, Беннет все так же не спеша взял курс на Найтсбридж.

Топтунов он заметил два часа назад, когда садился в такси у музыкального театра Друри-Лейн. И сейчас они шли за ним, но в некотором отдалении, чтобы не попасться ему на глаза. Судя по внешнему виду, ищейки не принадлежали к элите спецов наружного наблюдения. Старший из них, краснолицый здоровяк с похмельными глазками, страдал одышкой, а его напарник, ростом пониже, похоже, был язвенником – время от времени он скорбно кривился и массировал живот.

Кто они, из какой "конторы"? Почему и кто ему прицепил "хвост"? Беннет подумал, что, будь у него побольше времени, он бы "побеседовал" с топтунами. Подумал не без огорчения – Арч уже больше года не имел стоящего дела по основной профессии, которую опошлил своим ходульным суперменом, агентом 007, Ян Флеминг, и небольшая тренировка не помешала бы. Но он торопился на встречу с шефом, а потому решил не отвлекаться и поскорее уйти в отрыв.

Беннет удовлетворенно хмыкнул: табличка на стене дома извещала, что он наконец вышел на Бромтон-роуд. Арч незаметно зыркнул на топтунов и ехидно ухмыльнулся – они были взмылены, как загнанные лошади; последние полмили для полноценной разминки он прошел спортивным шагом. Глубоко вздохнув и медленно выдохнув, Беннет восстановил дыхание и направился в универмаг "Хэрродс".

Еще на заре своей карьеры, когда он был молодым и зеленым контрразведчиком, один вид «Хэрродса» нагонял на него смертельную тоску, смешанную с зубной болью. Огромный фешенебельный универмаг имел множество входов и выходов, там всегда толклась масса покупателей, и агенты КГБ, его подопечные, лихо рубили в «Хэрродсе» любые «хвосты», растворяясь буквально на глазах топтунов в разношерстной толпе.

Но теперь Арч мысленно поблагодарил судьбу за науку, которую она преподала ему в молодости: что-что, а "Хэрродс" он знал как свои пять пальцев. Поболтавшись с полчаса на первом этаже, где находились товары для мужчин, подарки и сувениры, он дал старт гонкам по вертикали: перебегал с этажа на этаж, менял лифты, делал вид, что направляется к запасным выходам, скрывался в примерочных, откуда не без удовольствия наблюдал за бестолково суетящимися разгоряченными топтунами, а когда их одежду можно было выжимать, направился в секцию фарфора, всегда заполненную под завязку туристами…

Уже ныряя в "трубу" – лондонское метро, Беннет неожиданно расхохотался, на миг представив потерявших способность здраво рассуждать топтунов, обалдело мечущихся среди толпы покупателей. Вспомнив, как ему доставалось от начальства за подобные промахи в работе, он попытался посочувствовать незадачливым топтунам, но душная и грязная утроба подземки вмиг разрушила его благочестивые намерения. Наступив кому-то на ногу и попутно заехав локтем в челюсть дышащему перегаром негру, Арч штопором ввинтился в вагон и облегченно вздохнул – если его часы шли точно, то он опаздывал на встречу совсем ненамного.

Паб «Синий кабан» оказался весьма уютным заведением. Его хозяин (или хозяйка) благоразумно не поддались новым веяниям в отделке интерьеров, и в пабе царила атмосфера начала столетия: старинный камин, дубовые столы и стойка, неяркий свет и благородные запахи семейства гленов[18]18
  Глен – шотландское виски.


[Закрыть], сделанных на прозрачнейшей родниковой воде, из лучших сортов ячменя и при помощи благотворного горного воздуха – гленливетов, гленморанджей, гленфидиков, сваренных из ячменного солода, высушенного над горящим торфом, чтобы после перегонки благородный напиток имел дымный привкус.

Шеф Беннета устроился в нише, и Арч нашел его чисто интуитивно, так как свет туда едва доставал.

– Вы опоздали, Арч, – с осуждением сказал он.

Перед ним стоял едва начатый коктейль "Драй мартини", и Беннет обреченно вздохнул: мода на Джеймса Бонда – а это его любимый напиток – не обошла и консервативного шефа.

– Мне пришлось рубить "хвост".

– Вас это удивило?

– Разозлило. К сожалению, у меня не было времени, чтобы подержать их за вымя.

– Не стоит. Я догадываюсь, кто это.

– Надеюсь, это не мои "друзья"-ирландцы?

– Нет. Они сейчас под жестким контролем. Я думаю, что за вами решили понаблюдать коллеги из МИ-5.

– Зачем?

– Ревность. Мы отняли у них бутерброд с маслом. Ко всему прочему, кое-кто из руководства МИ-5 желает держать руку на пульсе разработки по объекту "Цирцея", чтобы в перспективе получить определенные политические дивиденды.

– Но я не могу работать "под фонарем". Деликатность проблемы предполагает высшую степень конспирации.

– Эти топтуны – всего лишь безмозглые исполнители. Поэтому позвольте мне разобраться с их начальством. А теперь – к делу.

– Сэр, с вашего позволения разрешите мне заказать "Чивас ригал". Извините, но после забега с топтунами в горле пересохло…

– Да-да, конечно…

Подождав, пока Арч Беннет справился с порцией виски, "ростовщик" жестом приказал говорить.

– У нас неприятности… – Беннет покаянно опустил голову.

– Неприятности, уже случившиеся, гораздо легче воспринимаются, нежели ожидаемые. А наша служба предполагает сплошные неприятности. Поэтому можете докладывать без щадящих мои нервы купюр.

– Хорошо, сэр… – Арч с видимым сожалением повертел в руках пустой стакан. – Наша разработка по Хаснат Хану потерпела полное фиаско. Его родители не дали ему согласие на брак с Дианой. Черт побери! Столько усилий – и впустую.

– Подробности.

– После того как Диана дала принцу добро на развод, ее отношения с Хаснат Ханом можно было охарактеризовать одним словом – идиллия. Со своей стороны мы, выполняя ваш приказ, предприняли все необходимое для безмятежного течения этого романа. Пришлось пойти даже на жесткие меры по отношению к папарацци. Кое-кому из них повезло – им лишь пришлось покупать новую аппаратуру; а некоторым особенно настырным довелось потратиться на больницу.

– Полиция осталась очень недовольна вашими "подвигами"…

– Обычные издержки… – пожал плечами Беннет. – В Скотленд-Ярде, по-моему, должны бы привыкнуть к таким раскладам. Будто мы впервые работаем под их "крышей". Все шло великолепно… до прошлой пятницы. Самое удивительное, поначалу родители Хаснат Хана были на седьмом небе от счастья. И их можно понять: возможность породниться с королевским двором Великобритании для небогатых пакистанцев была чем-то сродни пещере с сокровищами, которую преподнес им на блюдечке добрый джинн. А потом… нет, не могу я постичь психологию этих мусульман!

– Арч, не нужно напрасно сокрушаться. Все идет по плану.

– Но, сэр, о каком плане может идти речь, если провалено задание по Хаснат Хану?!

– Почему провалено? Вы сработали на уровне. Главной задачей на этом этапе – я раскрываю вам карты – был вовсе не брачный союз британской принцессы и какого-то пакистанца. Отнюдь. Этого мы бы не допустили ни под каким соусом. И не допустим что-либо подобное впредь.

– Извините, сэр, тогда я не понимаю…

– Свою "строптивость" родители Хаснат Хана проявили не без нашего участия.

– Черт возьми! И это вы мне говорите тогда, когда я уже выдрал половину своих волос от злости на фортуну?!

– Арч, перестаньте изображать шекспировские страсти. А что касается объекта "Цирцея", мы всего лишь проверяли степень внушаемости принцессы Уэльской.

– Степень внушаемости? И кто такие "мы"? Разве кроме моей группы есть еще кто-то?

– Успокойтесь, Арч. Оперативную разработку ведете только вы. Но проблема под грифом "Государственная тайна" требует мер совершенно неординарных. Поэтому под моим личным руководством создан своего рода штаб аналитиков. Не волнуйтесь, Арч, это люди, занимающие очень высокие посты в самых различных сферах общественной жизни Альбиона. Проверенные люди. Многократно проверенные. О вас они не знают и не узнают никогда.

– А как насчет внушаемости?

– О, это была идея… впрочем, фамилию вам не нужно знать. Суть, прямо скажем, гениального замысла сводилась к тому, что мы должны работать с причиной проблемы, а не с последствиями. То есть, говоря образно, вмешиваться не тогда, когда горит дом, а до того, как поджигателю стукнет в голову мысль взять спички в руки.

– Идея стара, как мир… – буркнул недовольный Беннет.

– Да, – согласился шеф. – Но от старости она ничуть не потеряла свою привлекательность и эффективность.

– И что мы получили в итоге, потеряв такой дубль-объект, как Хаснат Хан? Он был у нас почти под полным контролем. Этот лекаришка мог морочить голову Диане сколь угодно долго. Что спасало ее от дурных мыслей и приносило физиологическое успокоение. А теперь нужно начинать все сначала: искать подходы к новому кавалеру леди Ди, подкупать слуг, вербовать агентов из окружения очередного счастливчика, понравившегося принцессе, искать на него компромат, начинять "жучками" его дом и автомобиль… О господи! А я не думаю, сэр, что Диана после неудачи с Хаснат Ханом остановится.

– Удел лидера – покорять все новые и новые вершины. – В голосе шефа Беннета неожиданно прорезались жесткие нотки. – Конечно не остановится. А значит, наша головная боль только усилится. Что касается Хаснат Хана… это не та темная лошадка, на которую можно поставить и выиграть. Вы верно сказали – лекаришка. Смазливый, недалекий и трусливый. Настоящий мужчина никогда бы не отказался от такой женщины, как Диана. Тем более, что в их отношениях, как вы выразились, царила идиллия.

– Он оказался гораздо хитрее, чем я думал.

– Нет, он обычный мужчина… но с душком. Поэтому я предпочел иметь дело с его родителями. Если бы мы на него нажали, то он мог с перепугу наломать дров. А мне очень не хотелось, чтобы из этой чащи показались наши уши.

– Что вы подразумеваете под термином "темная лошадка"?

– Арч, принцесса в ярости. Сейчас она готова отомстить всему свету, не говоря уже о королевском дворе. Ее лишили пьедестала, подмостков, где она разыгрывала свои феерические представления. Диану пытался успокоить сам премьер Джон Мейджер, заверивший народ и парламент в том, что принцесса, несмотря на развод, будет по-прежнему играть важную роль в общественной жизни. Он говорил якобы для всех, а на самом деле его слова предназначались леди Ди. Но это было давно – 30 декабря 1995 года. Тогда у принцессы еще оставалась надежда на примирение с принцем Чарльзом. И не потому, что она его безумно любила. Отнюдь. Диана надеялась, что ее супруг предпочтет свою семью и детей связи с Камиллой ПаркерБоулз. А значит, она убьет двух зайцев одним выстрелом: окончательно оседлает муженька, лишив его последней отдушины в виде любовницы и старой компании, а также сохранит титул "Ваше королевское высочество", что для ее имиджа второй матери Терезы, только с "голубой" кровью, было отнюдь немаловажно. (Правда, в отличие от весьма скромного монашеского образа жизни матери Терезы, принцесса Уэльская тратит на туалеты сто тысяч, а на массажи, маски, маникюрыпедикюры – семнадцать тысяч фунтов стерлингов в месяц.) Увы, ее надежды рухнули.

– И она пытается крепко насолить тем, кто хотел ее унизить и оттереть на задний план…

– Несомненно. Что касается "темной лошадки", то леди Ди будет просто нуждаться в инструменте для сведения счетов. Она думала, что таковым может быть Хаснат Хан. Мы развеяли ее иллюзии – он совершенно не годился на такую роль ни с ее, ни с нашей точки зрения. Да – молодой, да – пылкий, да – мусульманин… Но! Но – он никому не перешел дорогу, никому не мешает, ни для кого не представляет ни опасности, ни интереса. Так, пустое место. Притом без лишнего пенни в кармане. Не думаю, что роман Дианы с Хаснат Ханом продлился бы больше года. Они очень разные люди. Скорее всего, где-то подспудно принцесса подозревала такой финал, а потому, когда его родители отказали в благословении брака, она не очень и расстроилась. И потом, леди Ди, умудренная отрицательным опытом, попытается найти настоящий таран, готовый по ее приказу разрушить любые крепости. И мы должны ей в этом помочь.

– Помочь?! Сэр, я не ослышался?

– Нет. И это будет даже не темная лошадка, а свирепый боевой жеребец, богатый как Крез, красивый словно Аполлон, и беспринципный, будто бог торговцев Меркурий.

– Но зачем? Получается, что мы сами себе готовим кучу неприятностей.

– Как сказать… – хитро ухмыльнулся "ростовщик".

Неожиданно шеф Беннета посерьезнел, и в его неподвижных оловянных глазах появился фосфоресцирующий блеск.

– Я получил приказ, Арч. Он недвусмыслен: ни в коем случае не допустить дискредитации королевской семьи и британской монархии. Объект повышенной опасности – "Цирцея".

В

средствах и методах нас не ограничивают. Поставлены только два условия: при финишной отработке операции местом ее проведения не должна быть Англия, и в случае ликвидации объекта обязательна полная стерильность оперативных мероприятий.

– Кто будет посвящен в наши замыслы? – Беннет хищно сощурился.

– В полном объеме – только я и вы, Арч. Остальные должны знать лишь фрагменты оперативной мозаики. Которые впоследствии, если, не приведи господь, произойдет "засветка" операции, нельзя будет связать.

– Придется рубить звенья? – Беннет спросил так тихо, что шеф догадался о смысле только по движению губ.

– Обязательно. – Шеф Арча смотрел на него не мигая – словно гипнотизировал. – И без сожалений.

– Искать "темную лошадку" прикажете мне?

– Да.

– Сэр, мне приходилось изображать из себя официанта, рыбака, мелкого воришку, гангстера, джентльмена с Уолл-стрит, даже консьержку. Но сводней я не был никогда.

– Приказы не обсуждаются, Арч. Вы мой помощник, доверенное лицо – и этим все сказано.

– Я попытаюсь, сэр.

– И поторопитесь. Чтобы леди Ди нас не обскакала. Нам не нужен очередной Хаснат Хан.

– Понял, сэр. Но скажите, зачем такие сложности? Я могу провести хоть на следующей неделе образцово-показательную ликвидацию, которую потом будут называть "тайной века".

– Нет ничего такого тайного, чтобы не стало явным, – поучительным тоном сказал шеф. – Слова избитые, но смысл… Никогда не устареет. Жар лучше загребать чужими руками, Арч. На дворе конец двадцатого века, и любого человека столько глаз окружает – в том числе и электронных, – что не спрячешься ни под какой личиной и даже на дне морском. А мне не очень хочется, чтобы спустя какое-то время на мой надгробный камень плевали все кому не лень.

– Значит, нужен человек-катализатор… – Арч в который раз незаметно, но внимательно осмотрел помещение паба.

Но в нем по-прежнему царила мирная, располагающая к самосозерцанию атмосфера: в камине потрескивали горящие поленья, через крохотные витражные оконца на мореный дуб столов мягко струился разноцветный радужный свет, со старинных олеографий на посетителей паба загадочно глядели буканьеры и флибустьеры, индийские магараджи и адмирал Нельсон, запахи разнообразных сортов виски благополучно соседствовали с ароматами заморских специй и пряностей, которые хозяин "Синего кабана" держал на полках резного орехового буфета в холщовых мешочках – для антуража…

– Именно отвечающий всем запросам принцессы Дианы. – Шеф Беннета допил свой "Драй мартини" и расплатился.

– План оперативных мероприятий?..

– Составим, когда будет определен кандидат, – с полуслова понял "ростовщик" своего подчиненного.

– Условия выхода на связь не меняются?

– Нет. В офисе не появляйтесь. Если заметите "хвост", действуйте по обстановке и без особых церемоний: считайте, что с МИ-5 вопрос улажен, своих топтунов они отзовут.

– Кодовое название операции?

– Еще не придумал… Темная лошадка… – Шеф Беннета задумался. – Катализатор… – Он неожиданно ухмыльнулся. – Да, подходит. Арч, вы с древней историей были в ладах?

– Кое-что помню… – ушел от прямого ответа Беннет.

– Назовем новую разработку по объекту "Цирцея"… – Шеф Арча ненадолго умолк, а затем продолжил: – Назовем ее "Троянский конь".

– Операция "Троянский конь", – повторил, будто смакуя слова, Беннет.

– Вам что-нибудь говорит это название?

– Не очень много. Знаю только, что при осаде Трои древние греки смастерили огромного деревянного коня, спрятались внутри его туловища и преподнесли этого монстра своим врагамтроянцам в виде прощального подарка. А затем ночью притаившиеся внутри коня воины вышли, перебили охрану, открыли ворота Трои и впустили все греческое войско. Город пал.

– Считайте, что вы ответили на "отлично".

– Итак, нужен человек, настолько богатый, что может себе позволить многое. И как следствие вседозволенности имеет кучу врагов. Человек, вращающийся в сфере большого бизнеса, где друзей можно увидеть только через сильную лупу. Или имея чересчур развитое воображение. Человек, национальная, расовая и религиозная принадлежность которого вызывает неприятие окружающих. Неприятие, переходящее в злобу. Любимец женщин. Это тот самый вариант, когда от любви до ненависти один шаг. Короче – плейбой. Возмутитель спокойствия. Катализатор. Темная лошадка по имени "Троянский конь". Я верно понял суть задачи?

– Абсолютно.

– Сэр, а может, все-таки не будем усложнять ситуацию? – Арч выразительно изобразил пальцами пистолет и нажал на несуществующий спусковой крючок.

– Еще раз повторяю – приказ есть приказ. – Шеф Беннета встал. – Удачи вам, Арч. До свидания. До скорого свидания, – повторил он с нажимом.

– О'ревуар… – хмуро ответил по-французски Беннет.

"Ростовщик", совершенно невзрачная и неприметная личность, услужливо уступая дорогу, пошел к выходу. Беннет после ухода своего босса просидел в полном ступоре минут пять. Его удлиненное лицо с тяжелой квадратной челюстью выражало мрачную задумчивость. Потом он заказал себе бутылку "Джонни Уокера" с черной наклейкой и пять дюжин устриц и просидел в пабе "Синий кабан" до темноты, время от времени тупо повторяя: "Троянский конь… Троянский конь… Черт возьми!"

Волкодав

Чего только не довелось испытать мне в моей несладкой кочевой жизни профессионального диверсанта-ликвидатора! Но играть в прятки со смертью в подземельях древнего замка еще не приходилось…

Провал я увидел совершенно случайно, когда казалось, что нам с Акулой вышел полный амбец со всеми вытекающими из этого последствиями. Турецкие контрразведчики загнали нас в мышеловку, откуда можно выйти только вперед ногами. И западней оказался старинный римский замок, место паломничества туристов и влюбленных парочек. Из оперативных данных я знал, что там есть укромные уголки, где можно преспокойно отсидеться до положенного срока. Обычно туристов водили по проложенному маршруту к центральной части, где закончились реставрационные работы. Остальные строения замка лежали в руинах, среди которых сам черт ногу сломит. Поэтому в развалины заглядывали лишь чересчур любопытные. Но и они не решались далеко углубляться в хаотическое нагромождение каменных глыб, источенных временем мраморных колонн, битого кирпича и черепичных обломков, где водились змеи и другая нечисть.

Мы расположились в правом крыле замка, с моей точки зрения самом удобном для отступления, случись ожидаемая неожиданность в виде появления наших преследователей. До этого нам пришлось в срочном порядке ретироваться из рощи, оставив там "фольксваген". Мы расстались с авто не без сожаления. Но я вовсе не был уверен в честности Азраила, он запросто мог "забыть" об одном-двух "жучках", вмонтированных в какую-нибудь железку. Впрочем, если как на духу, я и сам на его месте поступил бы точно так же.

Увы, ситуация была аховая: наше единственное транспортное средство с "начинкой", которую даже выбросить нельзя, Акула передвигаться самостоятельно не мог (или почти не мог), а в качестве довеска судьба послала нам змея подколодного, способного ужалить в любую минуту. Конечно, у меня имелся выход. У меня одного. Для этого требовалось всего лишь следовать главному пункту инструкции для ликвидаторов, работающих на "холоде": "Задание должно быть выполнено любой ценой. Сотрудник, вошедший в контакт с "объектом", несет полную ответственность за исход операции". А если по-простому, без хитрой канцелярщины, то это завуалированный девиз монахов ордена иезуитов: "Цель оправдывает средства". То есть я просто обязан был пустить в расход Акулу и Азраила и идти в отрыв, на щадя собственного живота, потому как сдача на милость противника означала смертный приговор – при работе на "холоде" я господин Никто, без имени, звания и национальной принадлежности. И если у ликвидатора не хватит мужества слопать капсулу с цианистым калием, то все равно наша контора открестится от него, как от нечистого. Другое дело, если контакт с "объектом" не состоялся. Тогда хотя бы есть шанс, пусть и призрачный, что незадачливого "борзого" обменяют на такого же непутевого гаврика супротивной стороны. К сожалению, в моем случае этот вариант отпадал.

И все же, вопреки инструкциям и здравому смыслу, я не мог выполнить "зачистку". Если Азраил был мне не дороже прошлогоднего снега, то с Акулой меня связывала фронтовая дружба. В свое время он прикрыл мою спину от пуль душманов, и одна только мысль о том, что теперь я должен выполнить служебное предписание, вызывала в душе яростный протест. Пусть годы службы в спецподразделениях и уничтожили почти все святое в наших пропащих ликвидаторских душах, но выжженная на сердце каленым железом печать фронтового братства не позволяла холодному рассудку превратиться в ледяное безразличие.

От отчаяния я решил сыграть ва-банк. Сыграть внаглую, чисто по-русски – или грудь в крестах, или голова в кустах. Я почему-то был уверен, что днем турецкие контрразведчики не столь бдительны, как ночью. Да и с чего бы им волноваться? Зверь обложен, через посты и мышь не проскочит, наш "фольксваген" напичкан подслушивающими устройствами, которые держат нас почище самого прочного аркана… Идеальная ситуация, мечта любого оперативника.

– Тряхнем стариной! – обрадовался Акула. – В таком варианте и я сгожусь.

– Ага, – согласился я, оскалившись. – Еще как сгодишься. У тебя роль – закачаешься…

Подходящее транспортное средство я разыскал быстро. На нашу удачу, турки всетаки не рискнули очистить побережье от обычных отдыхающих – чтобы не спугнуть нас раньше времени. Поэтому лесок полнился компаниями и автомобилями.

Этот старенький "форд" для наших целей подходил идеально: невзрачной серой окраски, с помятым крылом и затемненными стеклами. Паре, приехавшей в нем вкусить прелестей выходного дня, перевалило за шестьдесят. Я их усыпил элементарно, использовав спецсредства из своего набора. Чтобы не возбуждать подозрений, перетащил их в "фольксваген" и уложил отдыхать на сиденья. Мысленно попросив прощения у старушки за вынужденные развратные действия, я раздел ее до белья и напялил шмотки на несколько смущенного Акулу, превратив его в костлявую горбатую грымзу – из-за своего роста ему пришлось скукожиться, чтобы длинная паранджа бабули доходила ему хотя бы до щиколоток. Глядя на меня сквозь сетку, сплетенную из конских волос, – чачван, он тихо, но довольно матерился и, неловко подняв подол, пытался поудобней пристроить оружие. Определив Азраила на его "коронное" место – в багажник "форда", и для того, чтобы усыпить бдительность "наблюдателей", я достаточно громко и внятно выразил желание побалдеть под музыку и включил магнитофон.

Да, поездка была еще та… В последний раз меня бил такой сильный мандраж несколько лет назад, когда я сражался в пустыне со здоровенной гюрзой. Мне казалось, что на наш "форд" пялится весь пляж. Я нацепил фальшивые усы и парик с сединой (все это добро плюс грим в нашей профессии так же необходимо, как проститутке набор презервативов) и теперь был похож на отца многочисленного семейства преклонных лет. Акула устроился на заднем сиденье, и его укутанная башка напоминала кокон шелкопряда, выкрашенный в черный цвет. Для того чтобы не вызывать лишних подозрений, наши окна были открыты. Впрочем, такое решение мы приняли и по другой, более веской причине – дабы не терять времени, случись патовое положение, когда нам пришлось бы отстреливаться: сдаваться без боя и живыми в наши планы не входило…

Я перевел дух лишь возле замка. Никто не сделал попытки нас остановить, никто не сел на "хвост", хотя я был уверен на все сто процентов, что среди отдыхающих турецких контрразведчиков хватало. Трижды был прав наш русский полководец Суворов, когда сказал, что смелость города берет. Но когда мы наконец выгрузились в подходящем месте, у меня поджилки тряслись, а Акула под своей паранджой оказался таким мокрым, словно только что вышел из парилки.

Определив Акулу и Азраила в одно из помещений замка, я поторопился избавиться от "форда". Для этого мне пришлось здорово потрудиться – пока я не расчистил дорожку к подземному каземату, раскрывшему свою черную щербатую пасть среди развалин.

Машина с грохотом ухнула куда-то вниз, но я еще битый час заметал следы от шин и возвращал каменные обломки на прежние места. Слава богу, туристический сезон пока еще не открылся, и вместо любителей старины среди развалин болтались только бездомные псы и кошки.

Когда я возвратился, Акула как раз приканчивал бутылку виски. Азраил был бледнее обычного и сидел в углу нахохлившись, словно сыч. Похоже, такой поворот событий его не очень устраивал.

– Думаешь, получится? – спросил Акула, устраиваясь поудобней на автомобильных сиденьях, которые мы прихватили с собой, здраво рассудив, что долгие часы ожидания легче будет коротать на мягком поролоне, обтянутом кожей, чем на голых камнях.

– Поживем – увидим… – философски ответил я. – Надеюсь, нас хватятся не скоро. А после начнется обычная поисковая неразбериха, по крайней мере до утра.

– Они ведь не дураки…

– И первое, что им взбредет в голову – замок?

– Конечно.

– Вряд ли. Они ведь знают, кто мы.

– Ты хочешь сказать?..

– Именно. Спрятаться среди развалин замка могут только идиоты. Но не профессионалы. Это равносильно самоубийству. Поэтому поначалу будут искать на дорогах. И только когда все варианты нашего отхода исчерпаются, тогда могут заняться и развалинами. Надеюсь, что только через сутки. Что и требуется доказать.

– Блажен, кто верует… – пробурчал Акула и задремал.

Я обернулся к Азраилу:

– Как вы на нас вышли?

– Это для вас сейчас так важно? – В его голосе прозвучала ирония.

– Кто знает, кто знает… – Я недобро прищурился. – Кстати, если ты еще не забыл, мы с тобой кое о чем договорились…

– Говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – все еще ерничал Азраил, но глаза опустил, не выдержав моего взгляда.

– Вот-вот. Так что давай немного поболтаем. Делать все равно нечего.

– Неужто вы надеетесь оторваться? Побережье полностью заблокировано. А море сторожат два эсминца.

– Надежда умирает последней. Поэтому моли Аллаха, чтобы он был к тебе милостив. Потому что твоя и наши судьбы сейчас висят на одной нити.

– Ты… действительно выполнишь обещание?

– Как ни странно – да. Другие нынче времена, Мухаммед. Надеюсь, ты это и сам знаешь. Кроме того, ты не являешься "объектом" моего задания. Так что давай поговорим как коллега с коллегой. Мне не хотелось бы использовать "сыворотку правды"…

– Мы вышли на вас в общем-то случайно. Хотя… – Он на миг заколебался. – Хотя о том, что планируется операция по уничтожению руководителей чеченской диаспоры в Турции, нам стало известно месяца три назад.

– Кто?..

– Не знаю. Сведения получены из Москвы.

"Суки продажные! – мысленно выматерился я, но внешне остался спокойным. – Скоро наша "контора" превратится в стамбульский базар, где можно купить все, что угодно…" Хотя, по здравом размышлении, если уж наши высокие чины продали по сходной цене американцам схему прослушки строящегося в Москве посольства США, то чего можно ждать от подчиненных…

– Значит, вы нас ждали?

– И да и нет. Мы не знали, кого пришлют и когда. Просто усилили негласный контроль за чеченцами, раздав нашим агентам фотографии, а если таковых не было – приметы потенциальных ликвидаторов.

– И где мы "засветились"?

– В отеле "Тарабийя".

– Как?

– Мы отследили контакт одного из руководителей чеченцев с дагестанцем, которого вы… м-м… отправили к Аллаху. К сожалению, записать их беседу не удалось, и поэтому соответствующие меры запоздали. Нам пришлось довольствоваться словесными портретами, составленными на предполагаемых ликвидаторов при помощи служащих отеля и наших агентов, прямо скажем, оказавшихся не на высоте. После компьютерной обработки данных мы и выяснили, кто к нам пожаловал… Увы, чересчур поздно. Хотя, если честно, никто из нашего руководства не предполагал, что после инцидента с дагестанцем, предупредившим чеченцев, ваша операция будет доведена до логического завершения.