Текст книги "Аквариум-2"

Автор книги: Виталий Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Под «крышей» посольства

В середине октября 1960 года меня вызвали в управление кадров и настоятельно рекомендовали поехать в зарубежную командировку. На выбор предложили две должности: советника по разведке при разведуправлении Генштаба вооруженных сил Чехословакии или военного, военно-морского и военно-воздушного атташе при посольстве СССР в Швеции.

Обе должности меня не устраивали. У меня были далеко не полные представления о современной войсковой разведке, ее силах и средствах. Я не знал чешского языка, не имел представления о структуре армии ЧССР. На изучение всех этих сложных вопросов фактически не отводилось ни одного дня, так как выезжать к новому месту службы нужно было через неделю.

Не лучше обстояло дело и со вторым предложением. Шведский язык, равно как и нравы и обычаи этого скандинавского народа, история и культура Швеции были мне неизвестны. Почти ничего не знал я и об армии этого государства. В моей голове, конечно, отложилось кое-что после прочтения пушкинской «Полтавы». А об основах дипломатической службы я мог судить по давным-давно прослушанным лекциям генерал-лейтенанта А.А.Игнатьева, царского военного атташе в Париже в 1914–1918 годах, автора широко известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю». Но этого, понятно, было мало для успешного решения военно-дипломатических, представительских и специальных задач в нейтральной стране, занимавшей далеко не последнее место в ряду развитых капиталистических государств.

Имелась еще одна причина, заставлявшая меня отказаться от почетной службы в Швеции. По понятным соображениям я не говорил о ней начальству. Дело в том, что это благополучное скандинавское государство считалось «гиблым местом» для советских разведчиков, и военных, и политических, из внешней разведки ведомства государственной безопасности. Слишком часто терпели там провалы наши разведывательные резидентуры.

Конечно, тут главную роль играли не козни «нечистой силы», а то обстоятельство, что шведское правительство еще до войны сумело создать сильную, хорошо слаженную службу контршпионажа, которая действовала весьма эффективно. И давно уже не составляло секрета, что она, эта служба, была нацелена главным образом на разведывательные структуры Кремля.

Конечно, мои возражения не приняли.

– Или то, или это, – настаивали мои начальники. – Не ты первый, не ты последний. Не боги горшки обжигают. Освоишь, изучишь, привыкнешь.

Не сработал и мой главный козырь, на который, признаюсь, я очень рассчитывал. За десять лет моей службы в Австрии и Германии, где я вплотную соприкасался с противником, меня на Западе наверняка расшифровали. Ведь среди моих помощников были и двойные агенты.

– Ну, вот видишь, – легко расправились с моим коренным доводом мои мудрые шефы, – такой опыт поможет тебе работать в любой стране.

Я понял, что сопротивляться бесполезно. Для кого-то здесь, в Москве, была нужна должность, которую я занимал, и меня решили переместить «с сохранением на уровне».

Порочность принципа подбора и использования кадров с удержанием их на «уровне» я испытал на себе. Достигнув известного служебного положения (уровня), работники определенной номенклатуры считаются способными к замещению любой должности этого уровня. Директор радиозавода может быть передвинут на должность директора хлебопекарни, заведующего продмагом можно сделать директором прачечной, секретаря обкома КПСС – послом, хотя он и понятия не имеет о дипломатической службе. Просто от него по каким-то причинам иногда нужно избавиться с сохранением ему уровня служебного положения. С тем же успехом министр угольной промышленности мог быть переброшен на пост министра электростанций.

По этому принципу начальника направления ГРУ вполне можно направить советником посольства, военным атташе, начальником разведотдела штаба округа и так далее. Тот же уровень, та же номенклатура, хотя совершенно иные функциональные обязанности. И каждое такое перемещенное по уровню лицо вне зависимости от знаний и опыта вынуждено на своем посту «изобретать велосипед», удивляя подчиненных и начальников, или все передоверять своим знающим дело заместителям до изучения участка работы или нового перемещения «по уровню».

В связи с этим установилась, прямо скажу, вредная практика: даже мелкие текущие вопросы зачастую решались только на уровне равных чиновников. К сожалению, в некоторых ведомствах, в том числе нашем, возродилась отмененная в 1917 году петровская табель о рангах. И теперь начальник какого-либо главного управления министерства (по старинным меркам – статский или тайный советник) будет кровно обижен, если к нему прибудет из другого министерства для согласования простой референт (титулярный советник), а не равный ему вельможа.

Я тоже стал жертвой установленного «перемещения по уровню». Претензий по службе ко мне не было и меня решили «выдвинуть на зарубежную работу», что считалось знаком особого доверия. Отказываться от таких предложений было не принято.

Итак, я выбрал Швецию. Мне казалось, что учить умных чехов тому, о чем сам имеешь смутное представление, было бы по меньшей мере недобросовестно. В должности же военного атташе, несмотря на всю сложность задач, можно было постепенно, опираясь на помощников, войти в курс дел и за счет упорных дополнительных усилий освоить специфику этой работы.

Началась лихорадочная, кстати ничем не оправданная, спешка с отъездом. Мне не повезло. Управлением и направлением скандинавских стран в тот момент руководили люди, которые сами в этих странах никогда не были и знали свой участок лишь по донесениям и отчетам из резидентур. Получить от них что-либо конкретное, кроме общих советов, как говорится, не представлялось возможным.

Две недели, отведенные на подготовку, пролетели незаметно. Я бегло просмотрел кучу информационных и специальных материалов, нанес визиты военному атташе Швеции в Москве полковнику Хельму, в отдел внешних сношений Министерства обороны СССР, Главное политическое управление, побывал в отделе административных органов ЦК КПСС, где, как водится, получил детальное наставление, как жить и вести себя советскому гражданину в капиталистической загранице. Пришлось посетить несколько собраний общества «СССР-Швеция», активным членом которого я немедленно сделался по долгу службы.

Тем временем уже состоялось решение Центрального комитета КПСС и был подписан приказ министра обороны о моем назначении, а через МИД СССР получен агреман (согласие) на мое назначение шведской стороны, оформлены на меня, жену и дочь дипломатические паспорта и финские транзитные визы. Все это в такой спешке, будто бы от моего срочного прибытия к шведам по меньшей мере зависела судьба войны и мира с этой страной.

Наконец, получив последнее напутствие от руководителя ГРУ (он же заместитель начальника Генштаба) генерала армии И.А.Серова, мы с женой и шестилетней дочерью 30 октября 1960 года через Хельсинки выехали в Стокгольм.

До Хельсинки через Ленинград шел прямой поезд. Непродолжительная остановка на пограничной станции, таможенные и пограничные формальности, которые нас, как имевших дипломатические паспорта, почти не касались, и мы в Финляндии.

Через окно вагона и на станциях мы наблюдали знакомую по Австрии картину: лоскутные, но заботливо ухоженные поля, благоустроенные шоссейные дороги, одиночные хутора-фермы, издали похожие на игрушки, строгий порядок на станциях, спокойный неторопливый народ и никаких следов войны, а ведь она на протяжении двадцати лет дважды обожгла маленькую Финляндию.

В Хельсинки на вокзале нас встретил помощник военного атташе при нашем посольстве капитан 2-го ранга Положенцев, который сообщил, что рейсовый теплоход в Стокгольм отходит из Турку через день. Он предложил после небольшого отдыха осмотреть город, а затем съездить на территорию бывшей советской военной базы в Порккала-Удд и посетить кладбище наших воинов. Мы, разумеется, охотно воспользовались этим предложением.

В Порккала-Удд, переданной безвозмездно со всеми сооружениями финнам, мы посетили большое заброшенное кладбище советских воинов, павших в боях с фашизмом. Могилы с многими неизвестными героями охраняются в соответствии с договором финским сторожем, который даже при желании не в состоянии поддерживать захоронения в порядке. На все нужны деньги, а их для ухода за могилами никто не выделяет.

Бывший в ту пору военным атташе при посольстве СССР в Финляндии генерал-майор В.И.Лазарев с горечью говорил, что даже передачу большого числа крупных жилых массивов на Порккала-Удд, возведенных нашими военными строителями, финская реакция использовала в антисоветских целях, организовав их общественный просмотр с демонстрацией образцов «советского бескультурья и бесхозяйственности». Нужно признаться, что показать действительно было что. Некоторые объекты построены наспех, без канализации и водопровода.

То обстоятельство, что в скальном грунте нами были выстроены оборонные сооружения, а на болоте создан аэродром и все это подарено финским властям, от обывателя скрывали.

В ресторане гостиницы, где мы остановились, произошел комичный случай, свидетельствующий о плохом знании обстановки нашими коллегами в Центре. На проезд транзитом через Финляндию с семьей, состоящей из трех человек, я получил три тысячи финских марок. Перед отъездом начальники заверили меня, что на эту сумму в Финляндии можно безбедно прожить несколько дней. Каково же было наше удивление, когда за сравнительно скромный обед нам предъявили счет в четыре тысячи марок. От конфуза спасла бумажка в 50 шведских крон, полученная в Москве на первые расходы по прибытию в Швецию. Эта банкнота была подобострастно принята официантом. Оказывается, в Финляндии шведская валюта предпочтительнее, чем отечественная.

На следующий день в местном поезде с маленьким паровозиком и вагонами, по меньшей мере ровесниками века, мы выехали в Турку. Непривычный порядок, спокойствие и тишина царили повсюду. Пассажиры степенно, вполголоса переговаривались между собою. Недаром говорят, что финны своих соотечественников, произносящих в день больше десяти слов, считают болтунами.

В Турку наш теплоход «Алатар» был уже у пристани. Пограничный и таможенный контроль проходили только мы, так как у скандинавов имеется соглашение о безвизовом и беспаспортном передвижении в северных странах (Норвегия, Швеция, Финляндия, Дания, Исландия). Документом при поездках между этими государствами могут служить водительские права, удостоверение на право получения почтовой корреспонденции или какое-либо другое свидетельство, снабженное фотокарточкой владельца.

Наш «Алатар» вечером отдал концы в Турку, а утром мы уже прошли Альмагрундский маяк и вступили в полосу бесчисленного множества каменных островков – шхер, которые, подобно кочкам на болоте, в хаотическом беспорядке торчали из морской глади. Все было ново и интересно. Обмен приветствиями при встрече с другими судами, старые форты, прикрывавшие в прошлом фарватер, степенные, несколько чопорные пассажиры, среди которых было много финских студентов, следовавших на какую-то встречу со своими шведскими коллегами, отсутствие суматохи, такой привычной в наших местах при подходе поезда или теплохода к месту назначения. Здесь поездка из одной страны в другую, при наличии денег, являлась делом более простым, чем путешествие из Москвы в Ленинград или Тулу.

В Стокгольме на пассажирской пристани, к моему изумлению, нас встречала представительная делегация из сотрудников посольства во главе с послом СССР в Швеции Федором Тарасовичем Гусевым. Здесь были все мои коллеги из аппарата военного атташе, в том числе генерал-майор С.И.Ющенко, которого мне предстояло сменить, советники и секретари посольства с женами, три шведских офицера из Командной экспедиции Министерства обороны [16]16
  Командная экспедиция соединяет в себе функции канцелярии Министерства обороны с отделом внешних сношений этого ведомства. Ведает деятельностью шведских военных атташе за рубежом и поддерживает контакты с иностранными военными представителями в Швеции. В ее функции входят также разведывательная и контрразведывательная деятельность.


[Закрыть], представлявших сухопутные войска, ВВС и ВМФ. У многих дам были цветы.

Понятно, что такой радушный прием на шведской земле относился не лично ко мне. Встречали представителя нашей армии. Тем не менее все это было неожиданно и несколько озадачило и растрогало нас.

В Центре об этом следовало бы знать и предупредить нас перед отъездом. Оказывается, опытный дипломат и хороший организатор посол Ф.Т.Гусев установил за правило торжественно встречать и тепло провожать каждого дипломатического сотрудника советского посольства. Его примеру последовал торгпред Б.И.Харченко, и такое правило вошло в традицию советской колонии в Швеции.

3 ноября после официального представления послу и знакомства с рядом сотрудников советской колонии в Стокгольме для меня начались бесчисленные визиты к шведским официальным лицам и коллегам.

Прежде военных атташе принимал король, но эту процедуру отменили, ограничив визитом к главнокомандующему по линии армейской и заведующему соответствующим отделом МИД по линии дипломатической. В первую очередь меня познакомили с двумя представителями социалистических союзников – военными атташе Польши полковником Виктором Вишневским и КНР подполковником Лю Чифу. Коллега из Чехословакии Георгий Хаек имел постоянную резиденцию в Западном Берлине и в Швеции бывал наездом.

Все военно-дипломатические представители иностранных государств в Стокгольме были организованы в ассоциацию, имевшую своего старшину – дуайена. Ему необходимо было нанести визит одному из первых. У меня эта необходимость отпадала, так как дуайеном в ту пору являлся Ющенко.

У шведского военного руководства встреча нового и прощание с отъезжавшим военным атташе проходила строго официально и без возлияний. Все же иностранные коллеги считали своим долгом выпить за успехи нового и старого советского атташе, а англичане даже устроили в нашу честь микроприем с шампанским и вручением какого-то сувенира Ющенко. При всех мерах предосторожности вынести в день больше 3–4 визитов было весьма трудно. Лица и имена мелькали, как в калейдоскопе, и на их «расстановку по своим местам» потребовалось определенное время.

Мне повезло. 6 ноября посол проводил большой прием по случаю очередной годовщины Октября, на котором мне удалось несколько закрепить в памяти своих новых знакомых и повстречаться с еще незнакомыми лицами, в частности с министром обороны Швеции Свеном Андерсоном. Это был первый дипломатический прием, на котором пришлось выступать не в качестве гостя, а на правах хозяина, поскольку Федор Тарасович Гусев, чтобы помочь мне быстрее познакомиться с посетителями, обстановкой и порядками на такого рода светских раутах, поставил нас с женою рядом с собою и представлял шведским официальным лицам.

На приеме мне удалось с помощью своих офицеров в общих чертах закрепить беглое знакомство с довольно-таки многочисленной группой военных представителей капиталистических стран, многие из которых, по крайней мере внешне, не были похожи на гангстеров империализма, а казались этакими свойскими парнями, прибывавшими к своему приятелю повеселиться и выпить за его здоровье. Истинное лицо и характер каждого удалось узнать лишь значительно позже в процессе длительной работы и частых контактов с этими людьми.

После приема иностранцев в посольстве остались лишь члены советской колонии. Посол официально сообщил об отъезде С.И.Ющенко и представил меня с женой всем присутствующим.

Через несколько дней состоялся еще один прием по случаю отъезда на родину военного атташе и вступления в должность нового. Были приглашены все иностранные коллеги с женами, шведские офицеры и генералы из Министерства обороны и ряд чиновников из МИД и других важных ведомств. Меня удивило крайне незначительное количество шведов, принявших приглашение. Но мои умудренные опытом помощники были рады. Они сказали, что шведских офицеров пришло больше, чем они ожидали. Обычно гостей бывает всего лишь несколько человек по наряду Командной экспедиции.

С отъездом генерала Ющенко на родину мы перебрались из гостиницы в его старую квартиру на Линеегатан, 21, где много лет подряд жили советские военные атташе. Квартира была со всеми удобствами, из четырех больших комнат с домофоном и вспомогательными помещениями.

Стокгольмская дороговизна жилья коснулась прямым образом и нас. За апартаменты, которые в таком метраже нужны были преимущественно в представительских целях, в месяц приходилось платить 824 кроны, и хотя половину этой суммы дотировала наша казна, все же оставшиеся к оплате из личного кошелька 412 крон составляли значительную часть моего денежного содержания.

Не нужно думать, что деятельность военного атташе носит лишь представительный характер. Нет, не одними развлечениями и светской болтовней занят военный дипломат. Я скоро убедился, что труд этот нелегок и требует большой нервной нагрузки, постоянного умственного напряжения, быстрой реакции и оценки происходящих событий, гибкости, даже более того, ловкости, острого внимания, хладнокровия и бдительности.

Так в чем же состоит текущая работа военного атташе?

Задачи, поставленные перед аппаратом военного представительства в Стокгольме, далеко выходили за рамки страны пребывания и включали широкий диапазон вопросов научно-технической, военно-политической, военной и экономической информации, главным образом по странам НАТО и в первую очередь США, с которыми Швеция была тесно связана, несмотря на свои нейтралитет.

Не останавливаясь на методах решения многочисленных плановых и внеплановых заданий, ставившихся перед нами в то время Центром, можно с уверенностью сказать, что небольшим, но достаточно квалифицированным коллективом мы делали все, что было в наших силах, для наиболее полного использования всех возможностей, вытекающих из нашего официального пребывания в стране.

Помимо работы с людьми, имевшими доступ к нужным нам сведениям, значительное внимание уделялось изучению прессы, причем не только местной, но и западной полузакрытого типа, которую не продавали советским гражданам, но присылали шведским частным подписчикам и владельцам книжных магазинов, у которых за соответствующую мзду можно было их брать в постоянное или временное пользование.

При хороших отношениях с военными атташе других стран имелась возможность через них на доверительной основе получать для ознакомления различные закрытые материалы НАТО, рассылаемые Европейским командованием для офицеров этих государств. Так, к примеру, один из информбюллетеней нам периодически передавал «для личной ориентировки» один из западных коллег. Это было открытое издание внутреннего пользования, но по характеру помещаемых в нем сведений у нас на подобных материалах, безусловно, стоял бы гриф «секретно». По шведским вооруженным силам неплохие данные проскальзывали в провинциальных газетах и журналах. Не случайно подписка на горе была ограничена. Всю эту массу чтива нужно было сопоставить, проанализировать, что представляло интерес – перевести, накапливая проскальзывающие в кучах словесной шелухи крупицы интересных сведений.

Много времени отнимали всевозможные приемы: коктейли, ленчи, обеды у шведских официальных лиц и аккредитованных в Стокгольме посольствах, пропускать которые было нежелательно: они представляли прекрасную возможность для встреч с интересующими нас людьми и получения в процессе заранее намеченной беседы с ними соответствующей информации. Об объеме этой на первый взгляд необременительной работы можно судить хотя бы потому, что в зимнее время количество таких мероприятий достигало два, а то и три десятка в месяц. Обычно они, за исключением ленчей, проводились после работы с 18 до 21 часа. Но к ним, при желании получить полезную отдачу, нужно было серьезно готовиться, вплоть до изучения соответствующей лексики, продумывания вопросов и так далее. При посещении таких раутов с определенной оперативной целью наши офицеры всегда испытывали большую нервную нагрузку.

Ленчи, ужины, обеды требовали составления специального календаря, чтобы, упаси Бог, не забыть, кто, когда и с кем должен быть принят и на каком уровне: официальном с флагами, товарищеском с обильной выпивкой, с подарками или без оных. Требовалась представительская точность. Если на коктейль можно было прийти когда угодно, то на обед или ленч требовалось прибыть ровно в указанное время – не раньше и не позже. Отклонения допускались лишь в 5–7 минут.

Значительную часть рабочего времени занимало составление различных отчетных и информационных материалов, ответы на срочные телеграфные запросы, зачастую по проблемам, уже ранее освещавшимся в соответствующих донесениях. Так было, например, с вопросами относительно гражданской обороны Швеции, подробно освещенными нами в 1961 году по материалам учений в Стокгольме и повторно запрошенными у нас же в 1962 году. Сложность в повторных ответах состояла в том, что архивов мы не имели, большинство сведений приходилось сохранять в памяти, а она иногда могла и подвести.

Приходилось отвечать по ряду вопросов и шведским официальным лицам и отдельным гражданам, интересующимся военной историей России и СССР, развитием космической техники, советскими военачальниками, военной литературой. Учитывая высокий уровень военной и смежной с нею гражданской техники в Швеции, приходилось внимательно изучать международные технические выставки, организуемые весьма часто в Стокгольме. Эта работа иногда проводилась совместно с инженерами торгпредства, так как наших знаний в ряде случаев явно не хватало.

Отводилось время и на приемы визитов убывающих и прибывающих зарубежных коллег. Запомнилось своеобразное представление вновь прибывшего военного атташе ОАР бригадного генерала Гамаль Сейф Насера в начале 1963 года.

В наше посольство вошел молодой, лет тридцати, генерал, который с серьезной миной на хорошем русском языке доложил:

– Товарищ генерал! Военный атташе ОАР Гамаль Сейф Насер прибыл в ваше распоряжение.

Понимая шутку, я заметил, что рад встретить в Стокгольме земляка, да еще из ОАР. Оказалось, этот араб почти два года учился в нашей Военно-воздушной академии в Монино. На мой вопрос, не является ли он родственником президенту, Насер отвечал:

– Почти нет, очень дальним.

Про себя я оценил его скромность, но мне стало понятно, почему он сумел проявить свои воинские таланты, прожив всего десятка три лет. Полагая, что о таком человеке в Центре должны быть подробные данные, я запросил на Насера характеристику за время его обучения в СССР. Каково же было наше удивление, когда через месяц мы получили лаконичное сообщение: «Насер нам неизвестен».

Как плохо знаем мы наших друзей. Может быть, поэтому они часто становятся нашими врагами?

Все проезжающие через Швецию военнослужащие армий социалистических стран считали обычно своим долгом нанести визит советскому военному атташе, и по заведенному у нас неписаному правилу их нужно было встречать хотя и скромно, но с возлиянием.

В порядке изучения страны и ее инфраструктуры всему оперативному составу аппарата военного атташе приходилось много путешествовать, совершая иногда многодневное экскурсии. Понятно, что местная контрразведка отлично знала, чем вызывалась такая «охота к перемене мест», но тем не менее каждый выезд нужно было как-то легендировать: посещение архитектурных памятников в Гетеборге и Мальмё, ознакомление со старейшим в Европе Упсальским университетом, присутствие на зимних спортивных соревнованиях в Кируне, изучение выставки «Все для моря» в Гельсингборге и так далее, и тому подобное. К каждому вояжу приходилось тщательно готовиться и составлять подробный план заездов по маршруту с тем, чтобы не открывать давно известное и не пропустить новое. При этом нужно было всегда иметь в виду, что шведская служба контршпионажа безотрывно следила за всеми нашими перемещениями.

Шведы разрешали свободное передвижение во многих районах, за исключением запретных, лежащих в основном на севере и северо-востоке страны, где у них имелись укрепленные зоны.

Существует анекдот, будто бы Бисмарк смеялся два раза в жизни: когда умерла его теща и при докладе о шведской крепости не то Крипсхольм, не то Шипсхольм. Шведы, очевидно, не хотят, чтобы над их другими укреплениями смеялся еще кто-либо, и не пускают на север иностранцев вообще и нас в особенности.

В многочисленных поездках, кроме состояния инфраструктуры, удалось заметить ряд любопытных обстоятельств, о которых считаю нужным рассказать читателям.

Бросается в глаза, что у шведов сильно развито чувство собственного достоинства, что у них отсутствует низкопоклонство перед заграничным и что они стремятся видеть во всем шведском образец совершенства, будь то внешняя политика или уровень жизни, государственное устройство или техника.

Жители этой страны, можно сказать, поголовно считают: шведское все должно быть самым лучшим. Надо сказать, что гостеприимство шведа не граничит с самопожертвованием. В любом виде обслуживания он попытается сохранить принцип наибольшего благоприятствования для своего гражданина. Ну скажем, при пользовании гостиницами или ресторанами. Во время официальных церемоний опоздавший иностранец, даже если он дипломат, будет довольствоваться тем местом, которое останется не занятым шведами.

И еще в поездках по стране я и мои сотрудники убедились, что этот маленький народ, на который никто не собирается нападать, во всем упорно готовится к обороне. Свидетельством того являются полевые аэродромы для реактивной авиации. Распаханные под пшеницу, они в любой момент могут покрыться стальными сборными полосами для взлета и посадки. Широкая сеть радиорелейных линий, значительно превосходящих потребности мирного времени, подземные склады, убежища, командные пункты – все это предусмотрено на случай войны для развертывания армии, защиты населения и сохранения материальных ценностей.

Рейсовые и городские автобусы и троллейбусы имеют крепко задраенные задние двери на случаи возможного переоборудования этих транспортных средств в санитарные. У транспортных самолетов посадочные люки открываются внутрь салона, что обеспечивает возможность десантирования из них парашютистов без каких-либо дополнительных работ по их переоборудованию.

Разносторонняя подготовка военных специалистов в массовой добровольной военизированной организации – хемверне, разветвленная система гражданской обороны значительно дополняют численно небольшую кадровую армию и с учетом ее современного авиационного, бронетанкового и артиллерийского вооружения дают основание оценивать Швецию, как страну с высокой боевой готовностью.

В процессе текущей работы по изучению страны, ее армии и вероятных противников по НАТО приходилось зачастую сталкиваться с непредвиденными неприятностями и хлопотами. Так, в июле 1962 года рано утром меня пригласил в штаб обороны начальник Командной экспедиции контр-адмирал Хеннинг и сообщил, что ночью без предупреждения к берегам острова Готланд подошел вспомогательный корабль советских ВМС водоизмещением свыше 300 тонн. Командир корабля лейтенант Плешкис попросил у шведских властей политическое убежище. Команда корабля не сходит на берег и не покидает территориальные воды, отказываясь вместе с тем допустить на борт представителей шведских властей.

Хеннинг потребовал срочного вывода корабля-нарушителя в нейтральные воды и наказания виновных, в противном случае он грозил приказать находившемуся неподалеку эсминцу шведских ВМС силой отбуксировать наш корабль в открытое море. Только после моих настоятельных разъяснений, что в данном случае, очевидно, имеет место не преднамеренное нарушение границы Швеции, а бедствие, поскольку после дезертирства лейтенанта команда осталась без навигационных средств, шведские военные власти, очевидно, по решению министра обороны Андерсона, выделили в мое распоряжение самолет для полета к месту происшествия и офицера связи с местными органами. Для принятия на месте должных мер мною был командирован на Готланд капитан 3-го ранга Коновалов JI.H. Он имел опыт вождения малых кораблей и должен был перегнать «интуриста» на нашу ближайшую базу в Лиепайе.

Ответ на наше срочное донесение об этом чрезвычайном происшествии в штаб ВМФ СССР был получен лишь на вторые сутки. Коновалову было разрешено довести корабль до ближайшего советского порта. Для встречи его в море был выслан эсминец. Несложная процедура перегона самоходной баржи оказалась далеко не простой. Изменник-командир испортил компас и уничтожил навигационные карты, так что без шведской помощи выйти из района шхер Коновалов не смог бы. В открытое море его вывело шведское вспомогательное судно, после чего без происшествий в установленном пункте состоялось рандеву с эсминцем.

Негодяю Плешкису шведы предоставили политическое убежище. Он оказался литовским националистом, ярым врагом Советского Союза. Все попытки нашего посольства убедить дезертира вернуться на родину ни к чему не привели.

Примечательно, что хотя все члены команды угнанного корабля были в свое время разжалованы командованием за различные мелкие проступки, они оказались настоящими патриотами, с гневом осуждавшими подлый шаг своего командира и отвергнувшими попытки собравшихся к месту происшествия подонков из НТС [17]17
  Народно-трудовой союз – антисоветская эмигрантская организация.


[Закрыть]совратить их к измене родине. Они организовали вооруженную охрану корабля, но отплыть от Готланда не могли, поскольку никто из них не имел опыта вождения судов. Матросы даже не знали, что в каждой стране имеются советские представители, и капитану 3-го ранга Коновалову стоило большого труда уговорить их пустить его на борт. Команда не имела с собою запасов продовольствия, и прежде чем приступить к подготовке к отплытию, вновь испеченному «флотоводцу» пришлось за свой счет запастись хлебом и колбасой на 11 человек.

Особо неприятным в этой истории было, пожалуй, то, что тихоходная баржа 24 часа шла к Готланду и ее не задержала наша пограничная служба. Потребовалось около двух суток после нашего донесения, чтобы установить исчезновение из порта одиннадцати военнослужащих вместе с этой посудиной. Не на высоте оказались и шведы, не обнаружившие неизвестное судно у своего острова.

Обо всем этом была написана подробная докладная в штаб ВМФ с просьбой поощрить Л.Н.Коновалова и всех матросов, а также строго наказать виновных в таком позорном для флота случае. Коновалову было досрочно присвоено очередное воинское звание капитана 2-го ранга. Матросам вернули прежние воинские звания.

А виновных не нашли, хотя многие должностные лица продемонстрировали плохое знание людей, беспечность, формализм, пренебрежение элементарными уставными положениями. Короче говоря, мою докладную в верхах не поддержали. Ее автор снискал лишь репутацию критикана.

Измена командира баржи явилась поводом для новой длительной антисоветской шумихи в Швеции. Множество фотоснимков этой посудины с грязными бортами, без флага, с командой, одетой в брезентовые робы, не сходили со страниц газет. Умалчивалось о том, что это хозяйственное судно, приспособленное фактически для вывоза в море нечистот. Плешкис выставлялся этаким героем, борцом за свободу, бежавшим из-за «железного занавеса». Коллеги донимали нас ехидными шуточками. Коновалова называли «героем Балтики», меня «морским волком»…