Текст книги "Без лица (СИ)"
Автор книги: Виталина Кулишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Это самая неправильная вещь, которую я когда-либо делал, – шепчет Алекс мне в губы. Он обхватывает меня за талию и медленно отодвигает от себя, кладя меня на кровать. – Но я еще никогда не чувствовал себя так чертовски хорошо.
Он медленно целует меня, словно пытается запомнить этот момент. Его руки осторожно путешествуют по моему телу, отчего я не могу сдержать стон. Алекс перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Я оказываюсь сверху.
В голове мелькает мысль, что это мой шанс схватить оружие, но что-то останавливает меня. Меня слишком сильно тянет к Алексу, я недоумеваю, как могла подумать, что он хотел навредить мне. Мне становится сложно контролировать себя, поэтому я позволяю телу владеть моментом.
Моя рука скользит по его груди, шее, волосам. Я нащупываю нож, спрятанный между стеной и кроватью. Медленно вытаскиваю его, прерываю наш поцелуй и приставляю нож к горлу Безлицего.
– Ева?
Глубокие глаза Алекса округляются, серьги в ухе покачиваются, когда он чуть отстраняется от меня.
– Что ты?..
– Ты пытался изуродовать меня?
– О чем ты говоришь?
Безлицый кажется удивленным. Если бы я не знала наверняка, то подумала бы, что Алекс не знает о сегодняшнем сюрпризе.
Подождите.
Я ведь не уверена в его виновности.
Пока сомнения борются в голове, Алекс не упускает момента. Он толкает меня, но не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы я выронила нож.
– Идиотка, – ругаю себя.
Мы меняемся положениями. Алекс оказывается сверху, он поднимает нож и кидает его в стену. Я слышу, как лезвие разрезает воздух, а затем протыкает деревянную поверхность.
– Меры предосторожности.
– Боишься, что я могу тебя убить? – из моего голоса сочится яд.
– Нет, боюсь, что ты сама можешь себе навредить, – Алекс оставляет мой выпад без внимания.
Я дергаюсь под весом его тела, но это оказывается бесполезно. Выбраться не так уж легко. Алекс держит меня за запястья, вглядываясь в мои глаза.
– Не хочешь объясниться? Может, скажешь, зачем пыталась убить меня?
Страсть, которая мгновение назад была между нами, испарилась. Я вспоминаю, как не желала останавливаться, почти забыла о ноже и жаждала продолжить целовать Безлицего. Алекс выглядит недоуменным. Притворяется?
– Может, скажешь, зачем пытался изуродовать меня? – вопросом на вопрос отвечаю я.
Алекс тяжело вздыхает. Он кажется озадаченным, словно ему приходится объяснять ребенку, откуда берутся дети.
– Ева, я сейчас отпущу тебя, но только без глупостей.
В ответ я киваю. Во мне загорается надежда на то, что Алекс не имеет ничего общего с сегодняшним происшествием. Злость испаряется, я чувствую ужасную усталость. Алекс отпускает меня и отодвигается, в это время в голову приходит мысль, что у него может быть еще один нож, которым он мог бы воспользоваться.
– Не хочешь сказать, зачем приставила мне нож к горлу? – я чувствую на себе его грозный взгляд.
По странной причине хочется провалиться сквозь землю, только бы он больше не смотрел на меня так.
– Ты, правда, не понимаешь? – Алекс отрицательно качает головой. – Сегодня мне принесли подарок. Это была пудра, в ватном диске были осколки стекла, – я тяжело вздыхаю. Воспоминания врываются в голову. На глазах наворачиваются слезы. – Хлоя поранилась. Все ее лицо в рваных ранах.
– Почему ты думаешь, что это моя вина? – Безлицый недоуменно взирается на меня. Блеск в его глазах отражает все, что он чувствует. Предательство.
Внезапно я чувствую себя виноватой, будто я и есть тот самый предатель.
Мой голос пропадает. Я перехожу на шепот.
– Тревис сказал, что этот подарок для меня от моего клиента. Понимаешь? Ты – мой единственный клиент.
Алекс злобно качает головой.
– Я не делал этого. Но я думал, что ты достаточно умна, чтобы понять, я не желаю причинить тебе вред, – Алекс встает с кровати. В этот момент меня одолевает ужасное чувство одиночества. – Видимо я ошибался.
Алекс кидает на меня печальный взгляд.
Я не осмеливаюсь произнести ни слова. Слезы скатываются по щекам. Тело дрожит от рыданий. Мне кажется, что не смогу больше выдержать всего того, что происходит вокруг. Смерти, увечья, потери, боль и разочарования.
Вскакиваю с кровати, намереваясь убежать от Алекса. Не хочу, чтобы он видел меня такой уязвимой, когда я посмела засомневаться в нем. Но моим намерениям не суждено сбыться. Алекс встает у меня на пути. Прежде чем я успеваю сделать шаг, он хватает меня за талию и притягивает к себе, заключая в объятия.
Меня охватывает паника. Я начинаю колотить по его груди кулаками, всхлипывая от слез, но Алекс только сильнее прижимает меня к себе, шепча на ухо слова утешения.
В таком положении мы стоим еще очень и очень долго. До тех пор пока усталость не сбивает нас с ног, пока жалостливые всхлипы не сменяются равномерными вздохами и выдохами, пока в голове не появляется мысль: взгляд, которым меня наградила Хлоя, был таким же у Алекса, когда я приставила лезвие ножа к его шее.
Они посчитали меня предателем.
16
Грудь Алекса вздымается подо мной. Я не могу заснуть, но не желаю возвращаться в бункер. Солнце светит за окном так ярко, что невольно зажмуриваюсь.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Не могу пошевелиться, боясь разбудить Алекса. Во сне он кажется спокойным, уязвимым. Не тем Алексом, которым он предстает перед Безлицыми, а тем, кто проводит со мной ночи напролет, утешая или веселя меня. Настоящим Алексом.
Я кладу руку ему на грудь и начинаю пальцами водить по контуру его татуировки в виде креста. Никогда прежде не рассматривала ее так открыто. Линии строгие, прямые, крест выведен без каких-либо вычурных, воздушных завитков, а к низу он заострен. Я перестаю двигаться. Кресты разные бывают, я повидала немало различных размеров и форм этого атрибута, но что-то в этом изображении креста заставляет мое тело содрогнуться.
Посередине четко вырисовывается перевернутая к боку цифра восемь. Знак бесконечности.
Я замираю от осознания того, что прежде видела этот крест. Он кажется таким знакомым. Таким родным .Но понимаю, что видела его очень давно, ни кто из моих знакомых или друзей в Западной резервации никогда не носили кресты. А все, что я когда-либо видела до этого, вовсе не соответствует тому, что я вижу сейчас.
Алекс словно чувствует мой взгляд, его глаза медленно открываются. Я хочу отвести руку, но Алекс ловит ее прежде, чем успеваю что-либо сделать. Мои щеки пылают. Он начинает целовать костяшки моих пальцев.
– Какое приятное начало дня, – шепчет он.
– И какое ужасное будет продолжение, – говорю я, намекая на то, что скоро мне придется спуститься в бункер и оставить его.
– Как посмотреть.
Алекс притягивает меня к себе для поцелуя. Я скольжу руками по его гладкой коже, задерживаясь пальцами на татуировке. Воспоминания о вчерашней ночи обжигают щеки. Алекс прикусывает мою нижнюю губу, отчего из меня вырывается стон. Наши языки сплетаются, тело бросает в жар. Я впервые чувствую такой необузданный, беспричинный голод. Кажется, можно умереть, если внезапно оторваться от Алекса.
– Полегче, – шепчет он мне в губы, когда я взбираюсь на него, прижимаясь своей грудью к его.
В ответ я улыбаюсь.
Это идеальное время, когда хочется, чтобы все происходящее длилось вечность.
– Если мы продолжим в том же духе, то это плохо кончится, – ухмыляется Алекс.
Он гладит большим пальцем уголок моих губ. Наши глаза встречаются, и мысль в голове не дает покоя, что скоро все это закончится. Через три дня всему этому настанет конец.
– Может и так, – говорю я, пытаясь забыть о неизбежном исходе. – Но что мы теряем?
Спустя несколько страстных поцелуев и тридцати минут объятий, я все же покидаю комнату Алекса. Ноющая боль в груди и глупая улыбка на губах тут же испаряются, когда на лестнице натыкаюсь на Дмитрия. Его черные, как смоль волосы торчат в разные стороны, он выглядит уставшим, глаза налиты кровью, но когда Безлицый замечает меня, сразу же оживляется.
Я заставляю взять себя в руки, опускаю голову с намерением пройти мимо, но Дмитрий преграждает путь своим телом. Делаю шаг в сторону, не поднимая глаз, чтобы обойти его, но Безлицый повторяет за мной.
– Боишься? – Дмитрий начинает смеяться.
Я начинаю терять терпение. Хочется ему врезать, но волнение, которое я испытываю, опустошает настолько, что не хватает сил, чтобы стиснуть кулаки. Делаю глубокий вдох и поднимаю глаза, наклоняю голову и одариваю его самой ослепительной улыбкой.
– А разве мне есть чего опасаться?
Дмитрий издает короткий смешок, а затем наклоняется ближе. У меня перехватывает дыхание.
– Ага, – он делает короткий кивок в сторону комнаты, из которой я вышла. – Его.
Дмитрий отстраняется, я пытаюсь совладать с собой, не показывая, что его слова меня задели.
– Вы здесь ненадолго, – отвечаю я легкомысленно.
– Так же как и ты, милая, – Дмитрий подмигивает.
От его слов мурашки проходят по телу, улыбка сползает с моего лица.
– О чем ты говоришь? – я недоуменно таращусь на него, пытаясь понять, не ослышалась ли.
– Ш-ш-ш, – Дмитрий прикладывает указательный палец к моим губам. – Я пошутил.
Он обходит меня и скрывается в коридоре. Я стою на лестнице в полной растерянности, слезы наворачиваются на глазах.
Слова Дмитрия не покидают моих мыслей. Его шутка показалась совсем не шуткой, когда он это произнес, но если подумать лучше, то мужчины знают, как можно обидеть женщину: нужно просто подарить ей ложную надежду. Если хорошо подумать, Алекс делает со мной тоже самое. Только медленнее и мучительнее.
Я глубоко вздыхаю. Голова болит так сильно, словно может в любой момент взорваться. События прошлого вечера не дают покоя. Все, что вокруг происходит, случается неспроста. Смерти, драки, нападения – раньше такое наблюдалось редко.
И дело не только в том, что, похоже, кто-то хочет навредить мне, вероятно, этот кто-то убил мою сестру и Марию. Следующей должна была быть я. Алекс это знает. И я это знаю. Внутрь закрадывается сомнение, мне хочется верить Безлицему, но мысленно я даю себе пощечину за бездействие. Всегда, когда я пытаюсь что-то узнать у него, это заканчивается поцелуями и объятиями.
Ненавижу себя за это.
Я спускаюсь по лестнице вниз, проходя мимо комнаты, где, возможно, сейчас находится та самая женщина, у меня перехватывает дух. Появляется чувство, будто вот-вот откроется дверь, и я увижу все, что за ней спрятано. Однако ничего не происходит, и я спускаюсь дальше, пытаясь стереть в памяти все странное, что когда-либо увидела или услышала.
Весь день таращусь в стену, стараясь не сорваться. Девушки обходят меня стороной, будто я заразная. Мне хочется кричать и бить кулаками в стену, а еще лучше найти того, кто прислал пудру. Голос разума нашептывает, что Алекс имеет к этому отношение, но когда я прокручиваю в голове вчерашний разговор между Шоном и женщиной, начинаю сомневаться. Больше всего меня пугает то, что ее голос и властный тон, с которым она говорила, кажется знакомым, точно так же как и татуировка на груди Безлицего.
– Не смотри так пристально, а то все решат, будто ты спятила, – Мия опускается напротив меня.
Я отрываю взгляд от стены и встречаюсь глазами с Мией. Она вяло улыбается.
– И окажутся очень близки к правде, – отвечаю я.
В голове будто поселился рой пчел, мысли перепутались и неприятно жалят.
Как тут можно разобраться? Что все это, случайности или хорошо спланированные преступления?
Мия тяжело вздыхает.
– Мне нужна твоя помощь. Из-за всего того, что вчера произошло, Михаил сказал, что мне придется выйти на работу сегодня.
Я заставляю себя подняться. Койка неприятно скрепит под моим весом. Пристально смотрю на Мию, она же, напротив, избегает встречаться со мной взглядом.
– Мне жаль, – голос звучит сухо и неестественно.
Мия пожимает плечами.
– Думаю, я смогу к этому привыкнуть.
Ближе к вечеру, когда гардеробная была открыта, Мия подходит ко мне за помощью.
Не знаю, чем я могу помочь ей, если даже не в силах оказать помощь себе. Девушки по-прежнему не разговаривают со мной и держатся на расстоянии. Жанну все еще держат в карцере, поэтому я даже не удивлена, что Мию заставляют идти на работу раньше положенного времени.
– Может, дашь мне какой-нибудь полезный совет? – спрашивает Мия, сидя перед большим зеркалом.
Она намного ловчее меня. Я в свой первый рабочий день, а точнее вечер, сидела напуганная в кресле, а рядом хлопотали подруги.
Я тщательно наблюдаю за тем, как она наносит макияж, как сужаются ее глаза, когда она смотрит на свое отражение, ища недостатки. Может, раньше думала, что эта девушка воплощение скромности и скованности, то теперь убеждена, что ошибалась. Если хотите увидеть лицо человека, а не его маску, достаточно понаблюдать за тем, как он смотрит на себя в зеркало.
Закрываю глаза, пытаясь придумать, что посоветовать девушке, которая явно в советах не нуждается. Не удивлюсь, что как только она покажется в баре, из Безлицых выстроится очередь. Не думаю, что ей придется делать что-то подобное тем танцам на столе, которые исполняла я.
– Просто постарайся пережить первую ночь без неприятностей.
Мия одаривает меня натянутой улыбкой.
– Я попробую.
Больше девушка не пытается просить меня о помощи, которую я не в силах оказать.
Когда заявляются Тревис с несколькими охранниками, я полностью готова. Платье в пол с разрезом до бедра, открытой спиной, без лямок и завязок. Синяки все еще не сошли, некоторые мне удалось замаскировать с помощью тонального крема, остальные прикрывает платье.
– Пора, девочки.
Тревис относится к нам намного лучше, чем это делала Мария, но ее мертвенно-бледное лицо все еще всплывает передо мной, когда я закрываю глаза. Перед смертью девушка всучила мне спичечный коробок, который я умудрилась потерять.
Я прокручиваю у себя в голове все, что произошло после нашего возвращения в Содержательный дом. Точно помню, что закинула коробок в свой прикроватный шкафчик, но среди всей кучи вещей так и не смогла его отыскать. Мысленно ставлю галочку, как напоминание, чтобы еще раз заняться поисками коробка.
Мия толкает меня локтем в бок и подмигивает, заставляя вернуться в реальность.
– Ты спишь на ходу.
– Ночка выдалась нелегкая, – с улыбкой отвечаю я, припоминая подслушанный разговор.
– А впереди еще одна такая, – вздыхает Мия.
Она выходит вперед вслед за остальными девушками. Когда я смотрю на вышибал, то замечаю, что они очень напряжены. Думаю, это все из-за вчерашней атаки Жанны.
По команде мы по очереди выходим в коридор. Девушки стараются держаться от меня подальше, никто не хочет вставать ко мне в пару, кроме Мии. На удивление она широко улыбается, словно идет на какой-то грандиозный банкет, где будут изысканные блюда и медленная музыка оркестра.
– Так ты сегодня блеснешь знаниями? Или не хочешь делиться опытом? – шепчет мне на ухо Мия, пока нас пересчитывают.
– Делай то, что все обычно делают. Меньше слов, больше дел.
Тревис хлопает в ладоши, чтобы мы обратили на него внимание.
– Прежде, чем вы все приступите к работе, я хочу вам кое-что сказать, – он нервно потирает руки. – Знаю, что последняя неделя была насыщена всевозможными событиями, которые трудно будет так просто забыть, но чтобы ничего подобного больше не произошло, я прошу вас, будьте более мягкими, делайте все, о чем вас попросят. Скоро Безлицые покинут пределы Чистилища, поэтому давайте без глупостей, все-таки мне бы хотелось, чтобы все обошлось. Достаточно смертей, – Тревис склоняет голову, я почти уверена, в этот момент он думает о Марии. – Все готовы?
– Так точно, господин, – громко говорю я, выпрямляясь. Улыбаюсь своей самой широкой улыбкой, на которую способна.
В ответ Тревис благодарно кивает и грустно улыбается.
– Тогда вперед.
Я иду в самом конце в паре с Мией.
– Ты слишком добрая. Особенно с людьми, которые держат тебя здесь, – хмурится Мия.
– Это не вина Тревиса, что я оказалась в таком положении. Думаю, он тоже не в восторге от жизни в Чистилище.
Мия открывает рот, чтобы что-то сказать, но в итоге закрывает его обратно.
Мы поднимаемся по лестнице, Тревис открывает дверь и придерживает ее, пока девушки не выйдут из бункера. Затем он вместе с другими вышибалами провожает нас до бара, где уже во всю веселятся Безлицые.
Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоить нервы. Бабочки порхают в животе, хочу поскорее увидеть Алекса, запустить руки в его волосы и прильнуть к губам. От мысли о поцелуях с ним краснею.
Я резко вздрагиваю, когда Мия дергает за руку и подмигивает:
– Удачи, – девушка выпрямляется и уверенной походкой заходит в бар.
Разгладив невидимые складки на платье, натягиваю свою самую сексуальную улыбку и следую за ней.
Гул смеха заполняет комнату, запах сигарет и спиртного сковывает легкие. Я делаю глубокий вдох.
– Потанцуем? – от этого голоса я замираю.
Его дыхание щекочет ухо, а руки оборачиваются вокруг моих бедер. Я разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Дмитрием. Волосы в полном беспорядке, кольца в ушах покачиваются взад вперед, он одаривает меня своей ты-ведь-хочешь-меня улыбкой и наклоняется ко мне:
– Так как насчет танца?
Это моя работа. Я должна.
– Почему бы и нет?
Безлицый с осторожностью берет меня за талию, в то время как я смыкаю руки у него на шее.
Почти не слышу музыки, смех других мужчин слишком громкий. Мы медленно двигаемся в такт друг другу.
– Ты прекрасно выглядишь, – говорит Дмитрий, заглядывая мне в глаза, отчего нервная дрожь проходит по телу.
– Очень приятно слышать нечто подобное, – я запрокидываю голову, чтобы лучше его видеть.
– Какие планы на сегодняшний вечер?
Формулировка вопроса мне кажется бредовой, поэтому я начинаю смеяться.
– Извини, за утреннюю шутку. Она была неочень удачной, – Дмитрий грустно улыбается.
Я чувствую, что дышать становится труднее.
– Все нормально.
Больше никто не произносит ни слова. Дмитрий крепко держит меня за талию, его руки держатся на одном уровне, и мне не приходится беспокоиться, что он может переместить их ниже. Я оглядываюсь по сторонам, ища Алекса, но его нигде невидно. Начинаю волноваться, но мысленно приказываю себе успокоиться. Он просто задерживается.
В это время Дмитрий берет меня за руку и ведет к одному из кожаных диванов, где почти уже нет места.
Веселье в самом разгаре. Музыка становится громче. Несколько девушек взбираются на сцену и начинают танцевать. Мужчины смеются, громко общаются между собой, некоторые следят за откровенными танцами, когда другие выпивают и играют в какую-то карточную игру.
Дмитрий садится на диван и тянет меня за собой. Он расслаблен, в то время как я начинаю дрожать от волнения. Безлицый усаживает меня к себе на колени. Одна его рука тянется за выпивкой, а вторая покоится на моей спине. Я поворачиваюсь к нему и лучезарно улыбаюсь, словно это самое огромное счастье: быть в этом месте с ним. Внутри все переворачивается, руки начинают трястись, и я стискиваю их в кулаки.
Безлицые бурно обсуждают какие-то дела в Совете, проблемы, которые они намерены решить по приезду в Северную резервацию. Я стараюсь непринужденно улыбаться, хотя все внутренности сжимаются.
Алекса нигде нет.
Рука Дмитрия скользит по спине, распространяя нервную дрожь по всему телу. Голова кружится от едкого табачного дыма. Пока Дмитрий принимает активное участие в разговоре с одним бритоголовым мужчиной, который одним своим видом внушает желание убежать от него подальше, я отворачиваюсь и внимательно осматриваю помещение.
Мия сидит за барной стойкой. Такой серьезной я еще ни разу ее не видела, хотя, что мне о ней известно? Практически ничего. Когда девушка переводит взгляд на меня, я широко ей улыбаюсь и подмигиваю. Девушка в ответ кивает. Она встает со стула, быстро поправляет платье, которое сидит на ней идеально и направляется к выходу.
Неужели Михаил ее не предупредил, что покидать комнату можно только в двух случаях: если девушка уже нашла себе клиента, и он позволил ей отлучиться; или если это окончательный выход с последующим сексом в комнате клиента.
Мне становится не по себе, я не хочу, чтобы Мия пострадала из-за дезинформации, поэтому наклоняюсь к Дмитрию.
– Ты непротив, если я отлучусь на минутку? Мне нужно попудрить носик, – я произношу эти слова так, словно доверяю ему какую-то тайну.
Глаза Дмитрия встречаются с моими. Он смотрит на меня с такой грустью, словно видит в последний раз, но затем его взгляд смягчается, а уголки губ ползут вверх.
– Конечно, иди.
Я вскакиваю и быстро направляюсь в сторону выхода. Двери за мной захлопываются. Чувствую облегчение, когда понимаю, что могу свободно дышать, не отравляясь табачным дымом. Я прохожу в гостиную, где в кожаном кресле сидит Тревис, читая какую-то книгу, золотистые буквы в названии которой уже стерлись.
– Клиент? – спрашивает Тревис, не отрывая взгляда от страниц.
– Есть.
– Вышла с его позволением?
– Да.
– Куда собираешься?
– В туалет.
Тревис отрывает взгляд от книги и обращает свое внимание на меня.
– Только быстро, – тяжело вздыхает он.
– Спасибо, – благодарно улыбаюсь и выскальзываю в коридор.
Я немею. Мозг отказывается принимать за реальность то, что вижу собственными глазами. Мия страстно целуется с Безлицым. Одна его рука у нее в волосах, в то время как другая на талии. Мия обхватывает его плечи руками, ее колени подкашиваются, но Безлицый удерживает девушку. Он плавно переходит от ее губ к шее, до меня доносятся вздохи наслаждения. Мия берет его за рубашку и тянет по лестнице наверх за собой. Безлицый берет ее за руку и позволяет себя тащить. Их смех такой настоящий, искренний, как будто они старые влюбленные, заглушает все посторонние звуки. Я с трудом смаргиваю слезы. Делаю глубокий вдох.
Руки Дмитрия смыкаются у меня на талии. Он кладет подбородок на плечо и шепчет на ухо:
– Я тебя предупреждал насчет него.
Чувствую его улыбку. Уверена Дмитрий считает себя победителем, пока я наблюдаю за тем, как Мия и Алекс скрываются наверху.
– Так, как ты планируешь провести сегодняшний вечер?
17
Я никогда еще не была настолько подавлена. Увиденное заставляет внутренности сжаться. По коже проходят мурашки, когда Дмитрий проводит пальцами по моей руке. Больше всего я бы хотела ничего не чувствовать. Слезы обещают вырваться наружу, но я приказываю себе успокоиться. У меня нет прав на Алекса и никогда не было.
Мне нужно было понять это намного раньше. Не буду плакать и собирать осколки надежд. Алекс выбрал новенькую, невинную девушку, какой была я, когда впервые с ним встретилась, мне тяжело признать, что мой герой оказался вовсе не моим. Но мериться с тем, чтобы быть списанной, как Хлоя, или запертой в одиночной и холодной камере за неповиновение, как Жанна, я не собираюсь. Моя жизнь и так на грани, а моя сестра в могиле, и как бы я не хотела быть с ней рядом, мое время еще не пришло.
– С тобой, – поворачиваюсь лицом к Дмитрию и широко улыбаюсь, еле сдерживая слезы.
Безлицый наклоняется, его большой палец лежит на моей щеке.
– Я очень рад, – губы Дмитрия на опасном расстоянии, боюсь, что он поцелует меня, и я не смогу сдержать слезы. – Может ко мне?
В ответ киваю. Дмитрий берет меня за руку, и мы направляемся в его комнату.
Я не хочу думать о Мие или Алексе. Внутри разрастается пустота настолько глубокая, что мне мгновенно хочется ее заполнить. И я позволяю себе это сделать. Когда мы заходим в комнату, и Дмитрий закрывает за нами дверь, я притягиваю к себе Безлицего.
Его губы мгновенно находят мои. Поцелуй Дмитрия сильно отличается от поцелуя Алекса. Губы Алекса более мягкие, а то время, как Дмитрий целует меня так, словно это требование. Глупо сравнивать их, но я продолжаю это делать. Мысленно отмечаю то, как двигаются руки Дмитрия, как он дышит, чем он пахнет.
Он абсолютно другой. Не Алекс.
Я думаю о том, что так и должно было быть с самого начала. Мне становится дурно от этой мысли. Вот мое будущее.
Одна его рука лежит на моей талии, другая зарывается в волосы. Я начинаю расстегивать его рубашку.
– Ты нетерпеливая, – шепчет Дмитрий мне в губы.
Я с трудом сдерживаю слезы, меня спасает темнота. Это не прикосновения Алекса, ни его губы, ни вздохи.
Дмитрий расстегивает рубашку, не отрываясь от моих губ. Я пытаюсь затолкать страх перед тем, чем мы сейчас собираемся заняться в самый темный угол подсознания. А затем Дмитрий делает со мной то, что Алекс должен был сделать в первую ночь нашего знакомства.
Я стараюсь выбраться из объятий Дмитрия, что оказывается не самой легкой задачей. Спустя несколько минут, мне удается встать с кровати, не разбудив при этом Безлицего. Солнце еще не встало, но я чувствую ужасное желание сбежать из комнаты, прежде чем настанет новый день.
Подбираю платье с пола и на скорую руку натягиваю его на себя, кидаю последний взгляд на Дмитрия, теперь уже обнимающего подушку, и покидаю комнату.
Идти больно, поэтому я не тороплюсь. Раньше я думала, что все эти россказни про первый раз настоящая глупость, но сегодня поняла, что ошибалась. Это не было чем-то прекрасным, скорее болезненным и неприятным. Дмитрий был осторожен, он понял, что у меня никогда раньше не было ничего ни с одним мужчиной. Он ничего не сказал, но я знаю, что ему это известно.
Выдаст ли он меня? Скажет кому-нибудь? Надеюсь, что нет.
Голова раскалывается, я медленно иду, опираясь руками о стену. Слезы стекают по щекам, я сдаюсь. У меня нет больше сил, чтобы терпеть боль. Я скатываюсь по стене и начинаю беззвучно плакать.
Я лишилась всех дорогих мне людей. Потеряла мать, бросившую нас, когда мы были совсем детьми, отца, сестру и Алекса – мою единственную и последнюю надежду.
Надежду, которая на самом деле никогда не принадлежала мне.
Сейчас все именно так, как и должно было быть. Все стало на свои места. Единственное, что не входило в мои планы: Алекс. Когда я вызвалась работать за Рейчел, я не собиралась оставаться одна с разбитым сердцем, но я осталась, и обратного пути нет.
Закусив губу, я поднимаюсь и вытираю слезы тыльной стороной ладони. Я больше не буду плакать. Ни Алекс, никто другой не стоит слез. Немного успокоившись, двигаюсь с места и быстро добираюсь до бункера, где все несовершеннолетние крепко спят.
Едва дойдя до кровати, я падаю на нее и проваливаюсь в глубокий сон.
Когда я просыпаюсь, в комнате горит большой свет. Наступил новый день. Здесь никого кроме меня нет. Значит, младшие отправились убираться и готовить, а взрослые еще не вернулись. Через несколько минут все же заставляю себя подняться и пойти принять душ. От меня пахнет тем, чем мне бы хотелось меньше всего – потом и Дмитрием. Я заглядываю в прикроватную тумбочку и беру все необходимое. Сняв платье и обмотавшись полотенцем, направляюсь в душевую.
Видимо сегодня еще никто не был в душе, поэтому в моем распоряжении горячая вода. Я скидываю полотенце, а затем и нижнее белье. Встаю под струю горячей воды, обжигающей кожу, достаю мыло и мочалку. Смыв с себя неприятные мне запахи, и вымыв голову, выключаю воду. По коже проходят мурашки. Я быстро вытираюсь, и натягиваю на себя шорты и футболку.
– В Чистилище происходят волнения, Безлицые здесь не случайно. Держись подальше от сестер, к ним проявляют слишком большой интерес. М.
Я оборачиваюсь и вижу Мию. Она довольно ухмыляется, держа в руке помятый листок. Девушка что-то кидает на пол. Спичечный коробок приземляется прямо у моих ног.
Тот самый коробок, который мне впихнула Мария перед смертью. Значит, там была записка, которую сейчас в руке держит Мия.
– Михаил был не очень осторожен со своей милой дочуркой. Догадываешься, о каких сестрах идет речь? – девушка комкает записку, а затем кидает ее мне.
Я ловлю ее и медленно раскрываю, ни разу не взглянув на Мию. Неровный подчерк, который как я догадываюсь, принадлежит моему хозяину, красуется на помятой бумаге:
« В Чистилище происходят волнения, Безлицые здесь не случайно. Держись подальше от сестер, к ним проявляют слишком большой интерес. М.»
– Откуда это у тебя? – спрашиваю я у Мии, чувствуя прилив злости. – Ты рылась в моих вещах?
В ответ девушка начинает смеяться. Перед глазами всплывает воспоминание о том, как руки Алекса обвивали ее тело.
– В твоих вещах? – переспрашивает она. – Да кому ты нужна со своей парой потертых штанов и дырявым свитером.
– Тогда где ты взяла это? – я показываю ей записку. – Ты не имела никакого права даже читать то, что там написано. Это предназначалось не для тебя.
Мия скрещивает руки на груди. Ее улыбка гаснет, кажется, она начинает злиться.
– Так же как и Алекс предназначался не для тебя.
Я замираю. Злость, кипевшая во мне утихает, я смотрю на Мию в полном недоумении.
– О чем ты говоришь?
– Пошевели мозгами. Неужели, такой как он посмотрит на такую, как ты? Ты всерьез думала, что он тебя выкупит, и у тебя появится шанс начать жизнь с чистого листа? Мол, ты покинешь Содержательный Дом, как вымечтали с сестрой?
Ни о чем подобном я не думала, даже представить было сложно. Девушка начинает меня злить. Я кидаю полотенце в сторону. Мия зашла слишком далеко.
– Что ты можешь знать о моей сестре?!
В ответ девушка делает то, что я меньше всего ожидаю. Она начинает громко смеяться.
Правда только мне совсем не весело, моя сестра умерла, а ее смерть не является темой для забав. Я собираю силы в кулак, в любой момент готовая накинуться на девушку.
– Ты даже не представляешь, сколько всего можно узнать о человеке в момент перед вечностью, – ядовито отвечает Мия.
Слезы наворачиваются на глазах, когда до меня доходит понимание того, что смерть Рейчел неслучайна. Это не стечение обстоятельств, а убийство.
– Знаешь, она была очень крикливой, и даже сопротивлялась, мне пришлось хорошенько постараться, чтобы ее заткнуть.
Слова эхом отдаются в голове, слезы скатываются по щекам. Я не могу поверить, что Мия убила мою сестру.
Сущая пустота. Я падаю на колени, рыдая во все горло.
– Встань! – кричит Мия, но я ее практически не слышу.
В голове крутится образ мертвенно-бледной Рейчел, как ее всю в крови уносят от меня.
Голову пронзает сильная боль. Мия тащит меня за волосы вверх, заставляя подняться.
– Я сказала тебе встать.
– Ты убила ее! – кричу в ответ.
Я начинаю сопротивляться, царапаться и кричать, чтобы Мия отпустила меня. Кажется, будто она оставит меня без волос. В затылке пульсирует болью, слезы льются ручьем.
– Почему ты убила ее?!
Кидаюсь на Мию и сбиваю ее с ног. Вместе мы падаем на пол. Девушка визжит, когда ударяется носом о плитку пола. Всего лишь мгновение и ее лицо уже невозможно узнать. Вся в крови, похожая на дьявола, она что-то кричит, прыгая на меня.
Мия бьет меня по лицу. Злость кипит с такой силой, что я ничего не чувствую, кроме дикого желания причинить ей такую боль, которую испытала Рейчел. Я скидываю ее с себя и ударяю ее в живот. Девушка кашляет, скручивается в непонятной позе и стонет.
