Текст книги "Без лица (СИ)"
Автор книги: Виталина Кулишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– Этот кретин приходил ко мне, когда я сидела в камере, во время следствия и обвинил в том, что я разносчик какой-то жуткой венерической болезни. Мол, он подцепил от меня что-то эдакое.
Я смеюсь.
– Серьезно?
– Думаю, если он и подцепил какое-то гнусное венерическое заболевание, то точно не от меня.
– Козел.
Мия качает головой.
– Больной козел.
Я вхожу в душевую, молясь о том, чтобы вода была теплой. Мне необходимо смыть с себя смерть мародера, смерть Марии, смерть моей сестры и не родившегося ребенка. Как такое возможно? Сколько боли предстоит еще перетерпеть? Со сколькими потерями встретиться лицом к лицу?
Я скидываю с себя окровавленную одежду на пол. Вопросы витают в голове и давят своим весом. Хочется закричать, вцепиться в волосы и плакать до тех пор, пока слезы не закончатся. Захожу в душевую кабину, скользя по холодному кафелю, и включаю в воду. Она еле теплая. Кожа покрывается мурашками. Спустя минуту, стоя под холодной водой, я начинаю дрожать. Из меня вырывается стон, и слезы скатываются по щекам.
Волосы прилипают к лицу, я чувствую, каждую каплю оставляющую дорожку мурашек по телу, но вода продолжает течь, а я продолжаю плакать. Закрываю глаза и вижу перед собой стеклянные глаза Марии. Мне кажется, словно я до сих пор в ее крови, поэтому начинаю упорно растирать руки, пока они не краснеют.
Больно. Больно так сильно, что невозможно вздохнуть. Спустя вечность я скатываюсь на пол и обхватываю руками колени, спиной упираясь в ледяную стену.
Возможно, холод отвлечет меня, и тогда слезы перестанут катиться по щекам.
Возможно, мой иммунитет очень слабый, а удача имеет срок годности.
Возможно, я слягу с тяжелым заболеванием почек.
Возможно, без лекарств я умру.
13
Где-то здесь. Точно.
Я помню, как положила коробок от спичек, который Мария всучила мне перед самой смертью, в свою прикроватную тумбочку, но сейчас, перерыв и вытащив все вещи из него, так ничего не нахожу.
Я испуганно вздрагиваю, когда кто-то подходит сзади, сжимает мое плечо. Оборачиваюсь и вижу Мию.
– Ты напугала меня, – говорю я, запихивая вещи обратно.
– О, прости, я не собиралась, – виновато шепчет Мия.
После ее исповеди между нами что-то изменилось. Такое чувство, словно эта девушка открылась передо мной, поведав о своей не самой сладкой жизни. Мне кажется, что я должна с ней сблизиться или, по крайней мере, перестать шарахаться во время ее присутствия.
– Ты что-то ищешь?
– Нет. Просто навожу порядок.
Мия смущенно качает головой, переводя взгляд с меня на кучу вещей.
– У меня свое понимание порядка, – отвечаю я на ее недоверчивый взгляд. – Ты что-то хотела?
Девушка кивает. Я закрываю дверцу тумбочки и сажусь на кровать, жестом приглашая Мию сесть рядом.
– Михаил то есть, Хозяин хо… – робко начинает девушка, ее голос звучит напряженно.
– Михаил, – я перебиваю ее. – Просто называй его по имени, ладно?
Мия согласно кивает, на ее губах играет еле заметная улыбка.
– Он хотел встретиться со мной, поэтому один из его громил отвел меня в его кабинет, – я понимаю, что девушка говорит о Тревисе, поскольку только он самый близкий служащий. – Михаил сказал, чтобы через несколько дней я была готова к работе.
Мия замолкает, а я отворачиваюсь. Еще одна жертва этой жестокой штуки под названием жизнь.
Девушка протягивает руку и сжимает мои пальцы, обращая мое внимание на себя.
– Я хотела попросить тебя о помощи. Не могла бы ты рассказать мне все? – уголки губ взметаются вверх, и я чувствую приступ тошноты.
Это не то, о чем я могу поговорить с Мией, не у меня эта девушка должна просить помощи.
Если верить Михаилу, то через несколько дней этой девушке придется столкнуться с чем-то похуже, чем прелюдная порка. Я уже вижу перед глазами пот, выступающий на лбу этой девушки, ее красивые глаза, наполненные слезами, а губы, которые мне сейчас настырно улыбаются, искажаются в ужасе.
Отчаяние и злость подкатывают к горлу, но лишь еле заметно качаю головой.
– Я не думаю, что чем-то смогу тебе помочь, – говорю я, и улыбка исчезает с лица Мии. – Понимаешь, я сама новичок в этом деле. Начала работать в первый день, когда прибыли Безлицые.
Девушка удивленно выпучивает глаза и открывает рот.
– О, Боже, – Мия прикрывает ладонью рот. – Это ужасно.
– Да, – вздыхаю я. – Но все же мне немного повезло, среди них у меня есть постоянный клиент, – в этот момент я замолкаю, понимая, что выдала слишком много информации.
Глаза Мии широко раскрываются в удивлении. Ухмылка в уголках ее губ заставляет меня покраснеть.
Идиотка. Нужно следить за языком.
– Правда? Тебе и, правда, очень повезло! Это значит, что ты хорошо работаешь, точнее ему нравится, как ты это делаешь!
От восклицаний Мии мне становится дурно.
Несправедливо. Мне улыбается удача, а другим девушкам – нет. Я не заслуживаю хорошего отношения ко мне.
До сих пор не понимаю, почему все это происходит со мной.
Алекс – Безлицый. У нас нет будущего.
От этой мысли сердце в груди сжимается.
– А кто он? Старый? Молодой? Как его зовут? Он нормально с тобой обращается, не бьет? Нет никаких извращенных развлечений? – вопросы сыпятся градом.
– Вся наша жизнь – система извращенных развлечений, – в ответ Мия начинает смеяться, но когда замолкает, вопросительно косится на меня. – Он молодой. Я не знаю, сколько ему лет, может, двадцать четыре – двадцать пять, я слышала, как его называли Александром, но я точно не знаю. Сама понимаешь, мне платят не за разговоры.
Улыбка Мии сползает с лица, она мрачнеет, а затем еле заметно, сочувственно кивает. Девушка отстраняется от меня, она словно погружается в свои мысли.
– Ты себя хорошо чувствуешь? – спрашиваю ее.
Мия переводит на меня взгляд, на мгновение мне кажется, что он полон вражды, но затем я понимаю, что, скорее всего, спутала вражду с недоумением.
– Да, – Мия вскакивает с койки, во мне рождается чувство, будто ей хочется поскорее избавиться от меня. – Я хочу переосмыслить все это.
– Понимаю. Со мной было так же, – начинаю я, но девушка меня перебивает.
– Мне тяжело, – с этими словами Мия разворачивается и удаляется в противоположную сторону комнаты.
В нашей гардеробной как никогда тихо. Мало, кто из девушек опечален смертью Марии, но многие до сих пор находятся в шоке от нападения. Меня же более привела в недоумение другая новость: Безлицые остались. Я думала, что после выходки мародеров, мужчины забудут про свои каникулы и отправятся в Северную резервацию. Мне казалось, что они должны искать тех, кто организовал нападение, но выходит, что эти ребята еще большие эгоисты, чем я думала, раз уж они здесь остались, подвергая нас опасности, возможно, что выходка мародеров может повториться. Получается, что я тоже еще большая эгоистка, поскольку я рада, что Безлицые остались. Я рада, что еще смогу увидеться с Алексом.
Я не видела его с той бойни на базе, но уверена, что с ним все в порядке.
Зеркало показывает мне несколько медленно заживающих синяков под глазом, которые с легкостью скроет пудра. Я уже успела переодеться в черное обтягивающее платье с длинными рукавами и глубоким вырезом. На ногах плотные черные чулки, чтобы так же не было видно синяков, и туфли на высоких каблуках. Поднимаюсь с кресла и беру в руки карандаш для глаз. Ближе придвигаюсь к зеркалу и пытаюсь накраситься самостоятельно.
Я слышу скрип двери в тот момент, когда на пороге появляется Тревис. Без Марии. От этого становится больно.
– Ева, тут для тебя подарочек от клиента, – говорит он.
– От кого? – удивленно кошусь в его сторону, отходя от стола с косметикой.
– Твоего клиента, – нетерпеливо отвечает Тревис. – Ева, пожалуйста, возьми его, мне нужно идти, я тороплюсь.
Я подхожу к Тревису и забираю из его рук маленькую голубую коробочку, перевязанную бирюзовой лентой.
– Даже такое бывает, милая, – говорит Хлоя, она подходит ко мне, когда Тревис покидает гардеробную. – Порой, за хорошо проделанную работу мы получаем подарки.
– А иногда и по роже тоже получаем, – вторит ей Жанна, не отводя взгляда от своего отражения в зеркале.
В ответ на ее выпад Хлоя закатывает глаза.
– Ты сегодня встала не с той ноги, надеюсь, работа поднимет тебе настроение.
Я осматриваю комнату и понимаю, что никому нет дела до того, что мой клиентсделал мне подарок. Наверное, такое и правда случается.
Но что-то подсказывает мне не открывать коробку. Если бы Алекс захотел мне что-то подарить, разве он не сделал бы это лично? Разве, он уже не подарил мне мою же невинность?
Я верчу коробочку в руках, понимая, что если сейчас же ее не открою, то это будет слишком подозрительно. Дергаю за край ленты, а затем открываю свой подарок.
– Как раз то, что тебе нужно, – улыбается Хлоя, глядя на новую пудру у меня в руках.
– Действительно, – облегченно вздыхаю.
Я кладу коробочку на стол, возвращаясь к своему макияжу. Один глаз мне удается накрасить без происшествий, а вот над другим приходится, как следует постараться.
Когда Хлоя заканчивает накручивать волосы, она поворачивается ко мне:
– А ты быстро учишься! – восклицает девушка.
Я благодарно улыбаюсь в ответ.
– У меня были хорошие учителя, – и это чистая правда, ведь Жанна и Хлоя были терпеливы по отношению ко мне, постоянно во всем помогая.
– Не льсти нам, – пожимает плечами Жанна, но я замечаю засевшую в уголках губ улыбку.
Хлоя берет тюбик тонального крема, но он оказывается пустым. В то время как я собираюсь замаскировать синяки на лице, девушка хватается за мою новую пудру.
– Ты не против, если я быстренько попудрю носик? – спрашивает она, сопровождая свои слова щенячьим взглядом.
Я пожимаю плечами.
– Бери.
Я в это время нахожу блеск для губ. Хлоя достает из коробочки пудру и открывает.
– Знаешь, Ева, кажется, будто эта новенькая, – Мия – хочет подружиться с тобой.
Истерический крик поражает все вокруг.
В первое мгновение я ничего не понимаю. Все девушки вскакивают со своих мест и от испуганно выпучивают глаза. Хлоя плачет, пудра падает на пол, и клубок румяной пыли распространяется по полу.
–Хлоя, что?..
По щеке девушки скатываются слезы, перемешанные с кровью. Там, где ватный диск с пудрой коснулся кожи девушки большие рваные раны. Жанна вскакивает в места и бежит к двери, начинает колотить по ней руками и ногами.
– Тревис! На помощь! Кто-нибудь быстрее!
Я ищу что-нибудь, чем можно прикрыть рану девушки. Под руку попадается белый шелковый шарф.
– Там-там что-то… – Хлоя тыкает пальцем в упавшую на пол пудру.
Девушка задыхается от всхлипов. Белый шарф в мгновение окрашивается в алый.
Жанна бьет в дверь еще сильнее. Она начинает истерить, во всю сыпля проклятья. Девушки толпой крутятся вокруг Хлои, шепча ей на ухо слова утешения. На меня, словно стена обрушивается, я ничего не слышу.
В мгновение в гардеробную вваливаются несколько мужчин в черных костюмах, один их этих громил Тревис. Время останавливается.
Жанна начинает кричать и чертыхаться. Один из вышибал пытается утихомирить ее, но девушка не поддается. Жанна накидывается на мужчину и начинает бить его кулаками. Все происходит словно в тумане. Девушка просит меня о помощи, но я не двигаюсь с места. Когда она отвлекается, громила скидывает ее с себя и, приложив немалую силу, ударяет девушку в живот. Жанна падает. Она скручивается пополам. Двое других вышибал берут ее под руки и выносят из комнаты.
Тревис подходит к Хлое. Он грубо берет ее за руку, придвигая ее ближе к себе. Окровавленный шарф падает на пол. Тревис наклоняется и осматривает рану Хлои.
– Нужно показать тебя Михаилу, – в ответ Хлоя кивает, не произнося ни слова.
Тревис берет ее под руку и уводит.
Перед тем, как дверь закрывается, Хлоя произносит одними губами, смотря прямо мне в глаза.
– Ты.
Мне становится дурно. Все внутренности сжимаются. Я падаю на колени, тошнота подходит к горлу. Часто дышу, постепенно успокаиваясь. Девушки вокруг шепчутся, кто-то что-то говорит мне, но я никого не слышу. Я поднимаю с пола ватный диск, который был в пудре и, чуть касаясь поверхности, провожу по ней кончиком большого пальца. Крошечные осколки стекла цепляются за кожу.
Кто-то хотел изуродовать меня, надеясь, что я воспользуюсь пудрой и изрежу половину лица.
Я вытаскиваю из-под стола небольшое ведро с мусором, куда мы выкидываем остатки от косметики, использованные носовые платки и порванные чулки. Осознание приходит разом, я чувствую, что тошнота не проходит. Вся съеденная еда застревает в горле. А потом меня начинает рвать. Я склоняюсь над ведром, и все выходит наружу вместе со слезами.
Кто-то хотел причинить мне вред.
И этот кто-то Алекс.
14
Руки трясутся, я стискиваю их в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
Этого просто не может быть. Я не могу поверить. Алекс хотел изуродовать меня. Он отправил мне пудру с разбитым стеклом. Сердце бешено колотится. Его план не удался. Пострадала Хлоя. Моя подруга.
Меня трясет. Я пытаюсь вздохнуть и успокоиться, но вместо этого голова начинает кружиться. Другие девушки сторонятся меня, когда бугай с царапиной на щеке – тот самый, который пытался утихомирить обезумившую Жанну – заходит в гардеробную вместе с Тревисом и подкреплением.
– Пора, девочки, – говорит Тревис.
Без компании Марии он кажется каким-то отстраненным. Должно быть, они подружились за все время работы вместе.
Девушки встают в пары по двое и, не спеша, выходят в коридор под присмотром охраны. Я иду самая последняя. Без пары.
Девушки кидают на меня косые взгляды, думая, что я их не замечаю, но они ошибаются. Как только выхожу из гардеробной, до меня доносятся приглушенные крики Жанны:
– Вы – уроды! Что вы сделали с Хлоей?! Выпустите меня! – сердце сжимается от ее криков.
Тревис пристраивается рядом со мной.
– Она в карцере, у нас не было времени, чтобы успокоить ее.
Я открываю рот, чтобы спросить его о Хлое, но он меня опережает. Тревис качает головой.
–Хлою списали, –слезы стоят в глазах, я подавляю желание закричать.
СПИСАЛИ.
Это слово маячит перед глазами окрашенное в красный. Это значит, что Хлою выкинут из Содержательного дома, как ненужную вещь. Как мусор. Это несправедливо. На ее месте должна была быть я. Из-за Алекса.
СПИСАЛИ.
– Михаил успел осмотреть ее раны. Глубокие, – несколько впереди идущих девушек навостряют уши. – Останутся шрамы.
СПИСАЛИ.
Все дело во внешности. Все девушки здесь привлекательные, в противном случае у Содержательного дома было бы мало посетителей.
– Ты понимаешь, что на месте Хлои должна быть ты, – обвинительные нотки в голосе Тревиса не ускользают от меня.
– Выпустите меня! Позовите Михаила! – крики Жанны вдруг становятся отдаленными, когда до меня доходит весь смысл сказанного.
Я закрываю глаза и делаю вдох. Затем выдох.
Пудра – подарок от Алекса. Он единственный мой клиент.
Больше Тревис не говорит ни слова. Все это время, что мы идем, крики Жанны становятся все более отчаянными, но я стараюсь не реагировать на них, иначе расклеюсь окончательно. Мне кажется, будто с тех пор, как я начала работать, на Содержательный дом обрушились все несчастья крахом, и, в основном, эти несчастья связаны со мной. От этой мысли по телу пробегают мурашки. Хочется спрятаться в темном уголке и поплакать, выплеснуть все горе, что накопилось внутри, наружу. Как никогда я нуждаюсь в Рейчел, но ее нет.
И больше никогда не будет рядом.
Тревис отодвигает меня плечом и протискивается в узком коридоре к двери, в его руке связка ключей, которая раньше всегда была при Марии.
Вышибала с царапиной на щеке напряжен.
– Она уже достала орать, – говорит он, обращаясь к Тревису. – Можно я пойду ее заткну?
От его слов у меня перехватывает дыхание.
На мгновение плечи Тревиса напрягаются, но потом он поворачивается к говорившему и отрицательно качает головой.
– Я знаю твои методы, от нее потом живого места не останется, – отрезает Тревис и поднимается по лестнице к металлической двери.
Света практически нет. Я замечаю лишь слабые очертания фигур в гостиной.
Звуки музыки льются из колонок. Смех мужчин сливается с общей атмосферой веселья в баре. Кажется, будто ничего не произошло. Никаких смертей, нападений и мародеров. Словно воспоминания об этом стерли ластиком. Сигаретный дым сковывает легкие. Я начинаю кашлять. Горло будто кошки скребут.
Девушки разлетаются по сторонам. Кто-то танцует, другие уже подпрыгивают на коленях у мужчин. Мне на плечо ложится тяжелая рука. От неожиданности я вздрагиваю и поворачиваю голову.
Наглая ухмылка. Черные, как перья ворона, волосы и проницательный взгляд, словно он способен прочитать мои мысли. Рука Дмитрия сжимает мое плечо.
– Никотин убивает, – говорит он, когда я начинаю привыкать к сигаретному дыму.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь подавить кашель.
– Не в той степени, как это делаете вы, – бормочу я себе под нос.
К счастью, Дмитрий пропускает мое замечание мимо ушей.
Он задумчиво потирает свою двухдневную щетину. Серьги в его ухе колышутся в такт музыке.
– Не хочешь потанцевать?
В ответ я коротко киваю.
Это моя работа. Вот как все должно было быть. Без всякого Алекса, без моей к нему привязанности: просто танцы, выпивка и секс.
Злость подкатывает к горлу, когда я думаю об Алексе. Я не понимаю, зачем он этосделал? И он ли отправил подарок? Если он, то Алекс вряд ли ожидает увидеть меня здесь. Я быстро осматриваю помещение, но так никого и не замечаю.
Дмитрий берет меня за руку. Мы углубляемся в комнате. Безлицый разворачивает меня к себе лицом. Он довольно высокий. Медленная музыка доносится из колонок. Свет не яркий, но в тоже время здесь недостаточно темно. За бильярдным столом на небольшой сцене под ритм музыки раскачивается Мелисса, обхватывая металлический шест ногами. Она медленно крутит бедрами и стаскивает с себя одежду. У меня проходят мурашки от такого стриптиза, учитывая, что я все-таки так и не была обнажена до такой степени перед мужчиной.
Рука Дмитрия скользит по моей талии и останавливается чуть ниже, чем следовало бы. Мысленно я приказываю своему телу не дрожать, а глазам не искать Алекса. Мы начинаем медленно двигаться. Дмитрий ведет. Он сильнее прижимает меня к себе. Безлицый переплетает наши пальцы. Он наклоняет меня назад и проводит носом по моей шее, оставляя дорожку мурашек там, где коснулся моей кожи. Я превращаюсь в сплошной комок нервов. Дмитрий кружит меня в танце так, словно я фарфоровая кукла, которая в любой момент может разбиться, – с осторожностью и напряжением.
Если бы не некоторые касания в непозволительных местах, этот танец можно было бы назвать сдержанным.
Когда медленную музыку сменяет громкая и быстрая, Дмитрий наклоняется к моему уху, чтобы я смогла его расслышать.
– Твой бойцовский пес прибыл на место действия, – я чуть отрываюсь от него и слежу за взглядом Безлицего.
В компании нескольких мужчин Алекс играет в бильярд. Когда мой взгляд скользит по нему, Алекс поднимает глаза и пристально смотрит на меня. Мое сердце набирает скорость, но между нами словно поставили непробиваемую стену.
Алекс хотел навредить мне. Это сделал он. Тревису незачем лгать и подсовывать испорченную пудру.
Одного взгляда на Алекса достаточно, чтобы закралось сомнение. Его беспорядочные темно русые волосы, глубокий взгляд, напряженные плечи и свободная рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц, заставляют меня забыть обо всем. Лоб поблескивает от пота, а губы сжаты в тонкую линию. Алекс сосредоточен как никогда.
– Надеюсь, мне не сильно достанется за один танец с тобой, – Дмитрий ухмыляется.
Он берет меня за руку и подмигивает, ведя к бильярдному столу.
Алекс кидает на него взгляд полный раздражения. Дмитрию это явно приносит удовольствие, он с веселой ухмылкой на лице пожимает плечами.
– Товар цел и невредим, – говорит Безлицый.
Дмитрий подталкивает меня к бильярдному столу и легко шлепает по заднице.
Я от неожиданности дергаюсь, но рта не раскрываю. Это в порядке вещей. Алекс напрягается, он сильнее сжимает кий в руке, кажется, что эта странная палка для бильярда сейчас развалится напополам от его хватки. Алекс в мгновение оказывается рядом со мной и встает в оборонительной позе.
– Спасибо, – говорит он сквозь зубы Дмитрию.
Но тот словно не замечает негатива, исходящего от Алекса. Дмитрий одаривает меня своей самой соблазнительной улыбкой и удаляется ленивой походкой. Я смотрю ему в след до тех пор, пока он не разваливается на кожаном диване, а симпатичная блондинка не устраивается на его коленях.
Алекс разворачивает меня к себе, но я не могу посмотреть ему в глаза. К счастью, несколько Безлицых, с которыми он играет в бильярд, раздраженно вздыхают.
– Может, мы все-таки доиграем эту партию? – один мужчина подозрительно косится в нашу сторону.
Алекс быстро наклоняется ко мне, его дыхание щекочет кожу.
– Жди меня в комнате, – шепчет он, накрывая мою ладонь своей.
Алекс отдает мне ключ, а затем разворачивается к другим игрокам.
– Не умеешь ты отрываться с цыпочками, – обращается один из мужчин к Алексу.
– Убивать намного интереснее, – голос Алекса звучит зловеще, от такого тона мурашки пробегают по коже.
Сердце уходит в пятки.
Безлицые одновременно издают понимающие возгласы. Спиной я чувствую их улыбки. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Алексом. Он не выражает ничего. Его теплые глаза кажутся как никогда холодными и отстраненными.
Я быстрым шагом пересекаю комнату. Ноги ноют от высоких каблуков. Бар остается позади. В гостиной все так же темно, по мере моего отдаления музыка становится тише. Поднимаюсь по лестнице, ступени скрепят под ногами. Из-за недостатка света эти лестницы кажутся совсем зловещими, я спотыкаюсь о ковер и падаю прямо на последней ступени. Ключ выскальзывает из ладони.
– Кажется, эта лестница убьет меня быстрее, чем кто-либо другой, – ругаюсь в темноту.
Я, молча, шарю руками по ковру, пытаясь нащупать ключ. Бедро болит от удара. Будет новый синяк.
Спустя несколько минут моих безрезультатных поисков ключа, я сдаюсь. Сажусь на лестнице, решая подождать Алекса. От мысли остаться с ним наедине меня бросает в нервную дрожь. Сомнения одолевают со всех сторон. Я не заметила удивления на лице Алекса, когда он увидел меня. Может, пудру послал кто-то другой? Мне не хочется думать, что парень, который столько раз спасал меня от верной гибели, пытался изуродовать меня сегодня вечером.
Мысли кишат в голове, я уже собираюсь закричать сомнениям, что это его работа. Тревис сказал, всучив мне коробку, что это подарок от клиента, но насколько известно, кроме Алекса больше никто не покупал меня на ночь.
Скрип внизу заставляет меня отвлечься. Я думаю, что Алекс освободился и поднимается наверх. В этот момент понимаю, что не смогу заставить себя остаться с ним наедине. Паника одолевает, вероятно, сегодня ночью он сделает то, что не получилось сотворить до этого. Мурашки пробегают по коже.
Я наклоняюсь вперед к перилам, и понимаю, что это кто-то другой. Человек останавливается в коридоре на втором этаже напротив одной из комнат.
Дверь чуть приоткрыта. Свет струится из комнаты. На коленях придвигаюсь ближе. В этот момент я замечаю на лестнице ключ. Он лежит неподалеку от открытой двери. Свет освещает его на мгновение. Я отталкиваюсь от перил, сажусь и снимаю туфли. Поднимаюсь, готовая спуститься за ключом, но вновь воцарившаяся тьма и голоса заставляют меня остановиться.
– Ваша дочь неуправляема, – говорит мужчина.
Этот голос кажется мне знакомым, но я никак не могу вспомнить, кому он может принадлежать. Надменный, жестокий. Это точно Безлицый.
Я прислушиваюсь, сажусь обратно и придвигаюсь к перилам, пытаясь в кромешной темноте рассмотреть Безлицего. Безрезультатно.
– Не тебе об этом говорить, Шон, – отвечает женщина. Поначалу мне кажется, что у меня галлюцинации.
Я крепко цепляюсь за перила.
– Нужно быстрее заканчивать, пока она еще кого-нибудь не покалечила, – возражает Шон.
Тот самый Безлицый, которому я удосужилась сломать нос. Только сейчас я понимаю, что не видела его с того самого дня, когда он напал на меня.
– Еще несколько дней. Марго слишком строга к своей сестре, передай ей, что если она еще раз вытворит нечто подобное, я оставлю ее здесь, несмотря на нашу с ней родственную связь, – от ледяного тона этой женщины кожа мгновенно покрывается мурашками.
Ее голос тоже кажется знакомым, но когда я пытаюсь вспомнить, где могла слышать ее, что-то важное ускользает от меня.
– Что-то еще?
– Марго просила передать, что в вещах девчонки нашла записку, – Шон подает голос. Он кажется таким странным. Если бы я не знала Безлицых, я бы могла предположить, что он боится. – Михаил предупреждал в ней свою дочь пристально смотреть за Марго. Он подозревает, что смерть беременной девушки была неслучайной.
У меня перехватывает дыхание. Рейчел. Я сжимаю перила и прикусываю губу, чтобы не закричать и не сорваться с места.
– Мне жаль, что так вышло, – женщина тяжело вздыхает. – Но времени на скорбь у нас нет. Передай Марго мои слова, ей нужно перестать ревновать впустую. Это всего лишь наша работа. Если она еще раз устроит нечто подобное, я буду вынуждена принять довольно серьезные меры по ее наказанию, – власть, с какой говорит эта женщина, давит на меня даже в воздухе.
Эффект, который она производит, кажется знакомым, как и ее голос, но первую и последнюю женщину, которую я видела в Чистилище, была мать Марии. Но я уверена, что это не она.
– Что-нибудь еще? Может, лучше было бы взять девчонку в охапку и поехать домой?
– Она еще не готова. Я хочу узнать ее. Нам не нужны слабаки, – задумчиво отвечает женщина. – К тому же поезд приедет через четыре дня, а пока до этого момента, вам следует отдохнуть получше. Нападение Повстанцев на базу было не случайно, по возвращению домой, придется, как следует разузнать, насколько сильно это движение в Чистилище.
Повстанцев?
Я беззвучно отодвигаюсь от перил, переваривая полученную информацию. До меня доносятся слова прощания, а затем Шон спускается вниз.
Спустя несколько минут до меня доходит, что оставаться здесь небезопасно. Я на цыпочках крадусь по лестнице и останавливаюсь напротив двери в комнату, борясь с желанием ворваться к женщине. Нащупываю ключ и поднимаюсь к Алексу. Я решаю, что вскоре Безлицые решат все свои проблемы, сделают все грязные делишки, а затем – через четыре дня – оставят от себя только воспоминания, бычки и полупустые бутылки. Но внутренний голос не дает покоя. Я встаю спиной к двери и закрываю глаза.
Когда прохлада двери заставляет меня расслабиться, я понимаю, что в Содержательном доме нет ни одной девушки по имени Марго. За последний год здесь не было никого с подобным именем.
15
Я нащупываю выключатель, чтобы погасить свет. Щелчок, и в комнате хоть глаз выколи. Я нагло обыскала вещи Алекса, но не нашла ничего похожего на битое стекло. Думаю, он хорошо спрятал улики. Но мне повезло с оружием, в прикроватной тумбочке в ножнах лежал охотничий нож, который я сейчас спрятала между стеной и кроватью. В голове сплошная каша. В висках пульсирует от напряжения. Этот властный тон, странный разговор, все кажется таким знакомым. А главное – само чувство: ты вот-вот подкрадываешься к разгадке, пытаешься вспомнить, но память не торопится идти тебе навстречу.
Я делаю глубокий вдох и заставляю себя сосредоточиться на Алексе. Я вновь прокручиваю план действий в голове. Как только он зайдет, я привлеку его к себе, буду целовать до тех пор, пока мы не окажемся на кровати, а затем приставлю к его шее нож и заставлю рассказать его о смерти Рейчел, о Марго и испорченном подарке для меня.
Меня бросает в дрожь от такого глупого плана.
Выдох.
Я сажусь на кровать и начинаю ждать Алекса. В голове прокручиваются десятки вариантов действий: что сказать, как правильно сделать, но от напряжения по спине стекают капли пота. Кажется, что в этом платье можно задохнуться, оно липнет к телу, отчего кожа покрывается зудом, и я начинаю чесаться. Спустя несколько минут мучений начинаю молиться, чтобы Алекс поскорее поднялся в комнату, прежде чем я расчешу себя до костей.
Ложусь на спину, пытаясь успокоиться. Выкинув все мысли из головы, я понимаю, насколько измучена. Хочется провалиться в сон, и если бы не шаги в коридоре возле комнаты, возможно, я бы дала слабину и уснула.
Алекс медленно открывает дверь, словно боится, что я вдруг накинусь на него. Это заставляет меня задуматься, может он и правда боится. Я поднимаюсь. В темноте не видно его лица, лишь силуэт. Напряжение воцаряется в воздухе, мысленно напоминаю себе, что должна вести себя естественно. Алекс закрывает за собой дверь, к тому моменту, когда он оборачивается, я уже стою вплотную к нему.
– Ева, – вздыхает он.
– Меньше разговоров, – шепчу, касаясь его руки.
Словно электричество проходит между нами, место соприкосновения вспыхивает, дыхание учащается. В этот момент я отчаянно пытаюсь не потерять всю свою решительность.
Алекс накрывает мои губы своими очень осторожно, не торопясь, словно боится, что я могу его укусить. Его руки скользят по моим бедрам вверх, останавливаясь на талии. Алекс крепче обнимает меня, отчего мне хочется рухнуть. Я в прямом смысле не могу устоять на ногах, когда он находится в такой близости. В мгновение поцелуй перестает быть таким невинным, я приоткрываю рот, и Алекс проводит языком по моей нижней губе. Стон вырывается из меня прежде, чем я осознаю, что моя решительность начинает таять на глазах. Я обхватываю Алекса за шею и притягиваю к себе еще ближе.
– Ева, – шепчет Алекс мне в губы, но, ни он, ни я не готовы остановиться.
Алекс держит меня, чтобы я не упала. Он делает шаг вперед, и мы спотыкаемся, врезаясь в комод. Я чувствую боль от удара, но когда Алекс в знак утешения пробегает пальцами по бедрам, она проходит. Алекс чуть приподнимает меня, и я усаживаюсь на комод, обхватывая его шею руками. Зарываюсь пальцами в его волосы, пока он едва приподнимает край моего платья, испытываю дикое желание снять его, поэтому поддаюсь вперед, разрывая наш поцелуй.
Я толкаю Алекса в сторону кровати, спрыгиваю с комода и избавляюсь от платья, чувствуя облегчение. Теперь моя кожа может дышать, чего не скажешь обо мне.
Алекс садится на край кровати, я падаю на его колени в одном нижнем белье и чулках. Он наклоняется и начинает покрывать мои плечи небольшими поцелуями. От переизбытка чувств я мертвой хваткой цепляюсь за него и обвиваю ноги вокруг его талии. Мы сливаемся в одно целое. Я расстегиваю рубашку Алекса, он замирает, но позволяет мне снять ее. Его кожа гладкая, подтянутая, но местами чувствую тонкие, выпуклые полоски шрамов. Под моими руками вздымается его грудь, я чувствую, как бешено колотится его сердце, словно вот-вот выпрыгнет.
Глаза Алекса находят мои, так близко находясь рядом, я понимаю, что никогда не смогу забыть этот взгляд.
