Текст книги "Пылкая дикарка"

Автор книги: Вирджиния Нильсэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Простите, в этом доме нет младенца?

Когда Клео покинули последние силы, она, прислонившись к фонарному столбу, сказала:

– Послушай, Эстер, мы должны подумать, куда теперь идти. – Если бы только рядом с ней был Иван, он наверняка знал бы, что предпринять.

– Да, мадам.

– Кто мог украсть моего ребенка? Грудного младенца! – Орелия скоро проголодается, ей захочется материнского молока, которое все больше распирало ей груди. Кто же ее накормит?

Боже, как ей сейчас был нужен Иван. Но он был уже далеко, и ничем не мог ей помочь. Может, пароход задержался, не отправился в Дональдсонвиль. Был ли у нее такой шанс?

– Эстер, ты доставляла сообщение, когда я рожала Орелию. Ты должна показать мне этот дом.

Эстер не на шутку встревожилась.

– Берта говорит, что я никогда не должна...

– Мы должны сообщить об этом месье Кроули. Он сумеет что-нибудь предпринять, если только еще недалеко уехал. – Клео забыла обо всем, кроме необходимости во что бы то ни стало найти своего ребенка. Она была готова пойти на все, не останавливаясь ни перед какой преградой, если только это вернет ей ее дочь, если она снова сможет прижать ее к своей груди.

– Эстер, ну кто же еще, кроме тебя, мне поможет? Орелия такая еще маленькая. Она нуждается во мне.

– Ах, мадам, какое несчастное дитя! – Рыдая, Эстер пошла впереди. Когда они добрались до садового района, то Клео была на грани обморока. Они не захватили с собой денег на карету, и поэтому шли до дома пешком. Эстер настояла, чтобы Клео спряталась за небольшой миртой, а сама подошла к двери дома для слуг в глубине за особняком Филдингов.

Молодой лакей открыл дверь.

– А, это опять ты, – дружески сказал он ей. – Что там снова стряслось у Мейзи?

– Прошу вас, не передадите ли микиКроули, что дело весьма срочное?

– Можешь передать своей Мейзи, что микиКроули вместе с семьей уехал в свое имение два дня назад. – Он широко улыбался. – Мейзи теперь придется изрядно подождать, прежде чем он проведет у нее еще одну ночь.

– В вашем доме нет младенца? – спросила его Эстер.

У него отвисла челюсть.

– Ты что, с ума сошла? В этом доме вообще нет детей. Это бездетный дом, лишь один появляется здесь, когда приезжает микиКроули с семьей.

– Он говорил правду, – сказала Эстер, передавая свою беседу с лакеем Клео. – Маленькой Орелии в этом доме нет.

– Я и не думаю, что она там, – сказала Клео. Иван никогда бы не сказал своей жене о ребенке.

Но как она могла передать ему о случившемся? Он уехал из Нового Орлеана на следующий день, после того как с ней попрощался. Что же ей оставалось делать? Как могла она отыскать Орелию без его помощи? И как она могла сообщить Ивану, что не сумела сохранить их ребенка?

8

Клео не могла спать. Пустая колыбелька стояла возле ее кровати, словно немой упрек. Груди у нее болели от избытка скопившегося в них молока, и когда она воображала, как какая-то чужая женщина держит в руках ее орущего от голода ребенка, она испытывала такую боль, словно кто-то полоснул ее ножом по сердцу. Как же могло такое случиться? Кому захотелось навредить невинному младенцу? Нет такого человека на свете, нет!

– Орелия, Орелия, – кричала рыдая она.

В ее несчастье ей не давал покоя мучительный вопрос: кто же мог такое сделать? Для чего? Она не могла найти ответа, и только заливалась слезами.

Она попросила Мейзи найти способ, чтобы сообщить обо всем Ивану. Он должен сюда приехать.

– Завтра, – утешала ее Мейзи. – Завтра мы найдем кого-нибудь, кто напишет для нас письмо.

Иван, конечно, приедет. Но пройдет целая вечность, покуда это письмо до него дойдет. Но если даже он приедет, как она ему объяснит, что произошло? "Бог мой, – воскликнет он, – как же ты это позволила? Я не в силах этого понять".

К утру преодолев шок, она начала искать более реалистические ответы. Кто знал о существовании Орелии? В ее короткой жизни было не так много людей. Их можно было пересчитать по пальцам – она, Иван, доктор, Мейзи со слугами, модистка, несколько клиентов Мейзи.

За семь недель жизни Орелию не выносили из дома Мейзи или за пределы ее двора. Она постоянно находилась на глазах либо Клео, либо Эстер, за исключением тех нескольких минут, когда ее похитили.

Орелия, какой прекрасный ребенок! Клео могла запросто представить себе, что кто-то в нее влюбился и украл ее. Но вторая карета, поджидавшая вора, эту женщину в черном, означала, что преступление было тщательно спланировано. Может, кто-то заплатил за это деньги?

Она так доверяла доктору. Может, напрасно?

Орелия! Если бы только Иван был здесь. Он, конечно, что-нибудь предпринял бы, он наверняка знал бы, где ее искать. Нужно ему обо всем сообщить! Но как рассказать ему о том, что она не сумела сохранить Орелию? Клео вспоминала его последние слова: "Береги как следует маленькую Орелию для меня". Теперь он будет презирать ее. Но она должна сообщить ему об этом.

Встав с постели, она вышла на галерею. Уже наступал рассвет. Полумесяц бледнел в сером небе, звезды уже погасли. Набежавший со стороны реки туман окутал город. Он приглушал, словно вата, цокот единственной лошади, идущей легкой рысцой где-то в густой темноте. В ночной рубашке Клео постучала к Мейзи.

– Это я, Клео.

– Несчастное дитя! Ты не можешь заснуть? Сейчас дам тебе немного опиума.

Клео услышала, как она тяжело заворочалась на кровати, эта грузная женщина, как она встала, как зашлепала босыми ногами, чтобы открыть ей. В комнате было темно, но лицо у Мейзи сияло, излучая симпатию. Обняв Клео, она похлопала ее по спине, словно она сама была ребенком, нашептывая по-английски понятные для Клео слова сострадания.

– Уже наступило утро, Мейзи. Нужно отправить сообщение для месье от меня, – сказала Клео, обрушив на нее поток французских слов. – Ему нужно сообщить, что похищена Орелия. Иван приедет и поможет мне найти ее.

Но сколько это займет времени?

Она не знала, поняла ли ее эта старая женщина? Мейзи кивнула, утешая ее на своем языке. Она отвела Клео в ее комнату и настояла, чтобы она снова легла. Потом, выйдя на галерею, громко позвала Берту и Эстер, заставляя их проснуться, так как уже наступил новый рабочий день.

Они хотели принести Клео завтрак, но она не могла есть. Надев простенькое утреннее платье, когда уже совсем рассвело, она позвала Эстер. Вместе они отправились на площадь Джэксона, где сдаваемые на прокат кареты ожидали своих будущих клиентов. Они переходили от одной к другой, когда возницы приезжали на место своей стоянки, и спрашивали их, нанимала ли их накануне одна женщина в черном, на руках которой был ребенок.

Никто этой женщины не видел.

Закончив опрос, они продолжали расспросы в платной конюшне. Но и там они не встретили кучера, который мог бы им сообщить что-нибудь о такой пассажирке.

– Неразговорчивыми их сделали деньги, – предположила Эстер. – Может, мадам, лучше обратиться в полицию?

– Только не в полицию! – воскликнула Клео.

У нее уже была единственная пока встреча с представителем закона, тем полицейским, который выпроводил ее из ротонды отеля "Святой Карл" в первый день ее приезда в Новый Орлеан. Этот унизительный для нее опыт убедил ее, что в полиции никто не станет ее и слушать.

– Но они могут заставить этих возниц заговорить, – продолжала настаивать на своем Эстер. – Могут послать от вас сообщение вашему мики. Полиция может помочь вам найти ребенка.

Клео дрожала от изнеможения, и Эстер проводила ее назад в пекарню. Соблазнительный запах свежевыпеченного хлеба вынудил их заглянуть на кухню, где Эстер настояла на том, чтобы Клео села за рабочий стол Мейзи и немного поела. Она принесла ей кофе, теплую корочку свежего хлеба с маслом и сохранившиеся груши в имбире.

Берта месила тесто.

– Мейзи спрашивает, удалось ли вам разыскать кучера?

– Нет, – в полном отчаянии ответила Клео. – Спроси у нее, как долго идет письмо до Террбона?

Поговорив с Мейзи по-английски, Берта сказала:

– Прежде ей нужно найти человека, который сможет составить такое письмо, потом его нужно будет доставить на пароходе до Дональдсонвиля. Оттуда, – Берта пожала плечами, – она не знает, сколько времени это займет, и сколько его потребуется для возвращения месье.

– Все путешествие занимает два дня, – сказала Клео. – Он сразу же приедет.

– Скорее неделю, может, даже две, – сказала Берта.

Клео, дотронувшись до раздувшихся, причиняющих ей невыносимую боль грудей, заметила:

– Орелия, вероятно, голодает.

Когда Берта перевела Мейзи ее слова, старая нянька Ивана принялась что-то многословно объяснять, жестами показывая на свою массивную грудь.

– Она говорит, что кто-нибудь ее накормит, – сказала Берта. – У того, кто похитил ребенка, наверняка есть кормилица, говорит Мейзи. Она советует тебе перевязать потуже груди, чтобы избыточное молоко не причиняло тебе боли.

– Нет! – резко возразила Клео. – Мне нужно накопить побольше молока, чтобы накормить Орелию, когда мы ее найдем. Скажи ей, пусть пошлет за доктором.

– Для чего тебе понадобился микидоктор? – подозрительно спросила Берта.

– Потому что я не знаю, что мне дальше делать. Я хочу попросить его о помощи, покуда мы ожидаем приезда мики, – устало растолковывала ей Клео. – Я хочу попросить его пойти со мной в полицию, иначе они мне не поверят.

Берта перевела на английский:

– Она собирается в полицию и хочет, чтобы ее туда сопровождал доктор.

Клео поняла лишь два слова – "доктор" и "полиция", но сразу почувствовала резкий тон Мейзи, которая энергично замотала головой. Старая нянька Ивана ясно говорила: "Нет!" Она, вероятно, объяснила, что этого делать нельзя и что это не понравится мистеру Ивану.

– Скажи ей, что если бы здесь сейчас был месье, то он так бы наверняка и поступил, – упрямо сказала Клео Берте. – Нельзя только ждать его. Мы должны найти Орелию сейчас, сегодня же!

– Нет! – заорала Мейзи, пытаясь сказать ей что-то по-французски, еще больше тем самым смутив Клео. – Полиция не должна ничего знать об этом!

Когда она поняла слова Мейзи и увидела, как она расстроена, в душу Клео закралось подозрение. Кто-то же подал знак этой женщине в черном, что сиделки рядом с Орелией не было? Кто же за пределами дома мог знать, что Эстер оставила Орелию одну в колыбельке?

– Тебе что-то об этом известно, не так ли, Мейзи? – сказала она надорванным голосом. Заметив промелькнувшее на лице женщины-пекаря странное выражение, она злобно бросила обвинение и в ее адрес:

– И тебе тоже, Берта!

Она знала, что Берта не выносит ее присутствия здесь, в доме, так как ей приходилось теперь больше работать, но Мейзи пользовалась у нее полным доверием. Теперь она все больше убеждалась в том, что этой старой негритянке что-то известно об этой таинственной женщине в черном, но она об этом молчала. Мейзи выдала себя из-за страха перед полицией и своим убеждением, что Орелию обязательно накормят.

Клео чувствовала, что ее предали; она была вне себя от этого преступного акта, который казался ей настолько чудовищным, что она отказывалась думать о его последствиях.

– Ты к этому имела отношение, говори?!

Мейзи уставилась на нее в немом изумлении, а Берта сразу помрачнела.

– Вы обе! – кричала Клео. – Вы это сделали ради денег, вы, гнусные сучки! – Все тело у нее ныло от охватившего ее бешенства.

– Нет, нет, мы бы никогда не причинили вреда вашему младенцу. Никто не мог пойти на такое!

Клео ничего не понимала из того, что та пыталась ей объяснить, кроме слова "нет", но она не верила ее оправданиям. Обогнув стол, она с решительным видом, сжав кулаки, подошла к старой женщине.

– Где Орелия? – спросила она.

Мейзи попятилась назад, глаза у нее расширились, она упорно возражала:

– Нет, нет! Никто не причинит вреда вашему ребенку.

– Скажи мне, где девочка! Если не скажешь, то я убью вас обеих, – в бешенстве пригрозила Клео.

– Она не знает! – крикнула Берта по-французски.

– Нет, знает! И ты тоже знаешь! – Клео прямо посмотрела в глаза Берте. Женщина попятилась, огибая стол, но Клео от нее не отставала. Она преследовала ее, крепко сжав кулаки.

– Где младенец? Что вы с ним сделали? Признавайтесь, или же я размозжу вам головы.

Берта, схватив со стола нож, резким взмахом руки угрожающе подняла его.

Эстер взвизгнула.

– Берта! Положи нож на место! – приказала ей Мейзи.

Но они не обращали внимания на ее приказ. Быстро задрав юбки, Клео выхватила свой острый нож для свежевания.

– Ну, вот... – тихо сказала Берта.

Эстер, хныча, прижалась к стене, а Клео с Бертой молча кружили вокруг стола с поднятыми вверх ножами, бросая друг на друга гневные взгляды. Мейзи, сделав резкий выпад, попыталась удержать Берту.

Но было уже поздно – женщина ринулась на Клео, но та увернулась, отступив к двери лавки. Стоявшая там клиентка, громко завизжав, выбежала на улицу.

– Полиция! Полиция! – громко кричала она. – Здесь дерутся на ножах!

На ее крик прибежали люди. Сразу же образовалась толпа, заблокировавшая вход в пекарню. Когда Берта резко опустила нож, все вскрикнули. Клео, увернувшись от удара, своим ножом вспорола юбки Берты, обнажив ее ноги. Толпа вновь закричала от восторга и одновременно от страха. Острие смертоносного оружия Берты разорвало рукав платья Клео, на руке у нее показалась кровь.

Толпа расступилась, и она, протиснувшись через дверь, выскочила на улицу. Опустив раненую руку, она спрятала свой нож в складках юбок. Какой-то мужчина схватил ее за руку, но толпа отпрянула назад, когда из лавки выбежала разъяренная Берта с поблескивающим на солнце большим ножом мясника.

Прибывший на место происшествия полицейский схватил Берту за руку, и к нему на помощь подоспели еще двое. Клео проскользнула через расступившуюся на мгновение толпу, которая мешала проезду красивой запряженной парой лошадей карете.

Дверца отворилась, и какой-то человек, лицо которого ей было смутно знакомо, помахал ей рукой.

– Быстро! – крикнул он, протягивая руку.

Она пристально вглядывалась в затемненный салон кареты. Это был месье Ли Хинь, китаец, хозяин казино. У него было спокойное, как и у ее дедушки, лицо.

– Неужели вы хотите, чтобы вас арестовали за нарушение порядка и драку на улице? – спросил он ее. – Или же за нападение с холодным оружием? Идите сюда!

Со вздохом облегчения Клео, протянув ему руку, позволила втащить себя в карету. Торопливо захлопнув дверцу, он жестом приказал ей лечь на пол. Тростью он резко постучал по потолку, и кучер тут же хлестнул лошадей, направляя их прямо на запрудившую проход толпу.

Из толпы посыпались оскорбления, но все же экипаж пропустили. Клео не могла видеть, что там происходило, но отчетливо слышала дикие вопли Берты, когда, разоружая ее, полицейский с помощниками скручивали ей руки.

Она посмотрела на своего избавителя.

– Куда вы меня везете, месье?

– Туда, где вас не найдет полиция.

– Но мне нужно отыскать своего ребенка, – слабым голосом сказала она.

– Ребенка?

Она сбивчиво объяснила ему, что произошло накануне.

– Как мне теперь обратиться в полицию с просьбой помочь найти ребенка? – в отчаянии сказала она. – Теперь они наверняка меня арестуют.

– Положитесь в этом на меня, – сказал он.

Она все еще дрожала, и он спросил:

– У вас что, лихорадка?

Он потрогал ее лоб. Пальцы у него были холодные и сухие.

– Да вы ранены! – воскликнул он.

Подняв руку, она посмотрела на маленький ручеек крови, струившийся под разорванным рукавом.

– За это она мне поплатится не только разорванными юбками, – процедила она сквозь зубы.

Рана у нее была на той руке, в которой она сжимала нож. Ли Хинь, подавшись вперед, протянул к нему руку. Мгновенно она направила острое лезвие на него.

– Отдайте его мне, – спокойно сказал он.

– Вам не завладеть моим ножом без драки, месье. Он был моим надежным защитником с тринадцатилетнего возраста. – Рука у нее сильно дрожала, но боль от раны не могла сравниться с болью в сердце.

– Теперь я буду вашим защитником, – сказал он и мягким жестом взял нож из ее рук.

9

В темноте над ее кроватью возникли чьи-то лица, потом исчезли. Иногда Клео казалось, что она слышит тихие голоса, почти шепот, над собой, над ее лежащим навзничь на спине телом в темной комнате, – Клео слышала негромкий голос матери, глубокие полутона голоса дедушки, но, как ни напрягалась, никого не видела возле себя.

Иногда, беспокойно ворочаясь в постели, она, казалось, слышала голоса многих людей, но где-то далеко, – они смеялись и разговаривали одновременно, поднимая раздражающий ее шум. Однажды ей показалось, что слышит сердитые крики, звонкий цокот копыт лошадей. Они скакали галопом прочь.

Открыв глаза, Клео огляделась. Она лежала в незнакомой, роскошно обставленной комнате. Многие предметы казались в ней странными, и она чувствовала себя растерянной. Но один был ей до боли знаком – перед ее глазами стоял высокий бело-голубой кувшин, который был похож на небольшую суповую чашу, которую ее дедушка привез из Китая и которая так нравилась ей в детстве.

– Мадам! – Она сразу узнала звенящий от радости голос Эстер. Ее маленькая горничная подошла к кровати и, отдернув противомоскитную сетку, положила свою мягкую руку ей на лоб. – Вы проснулись!

– Значит, это была ты, – прошептала Клео. – А мне показалось, что это моя мать. Мне показалось, что я... умерла.

– Ах, мадам, что вы!

– Где мы находимся?

– В казино микиЛи. Разве вы не помните, как сюда приехали?

– Я помню только его карету, – слабо отозвалась Клео.

– Но тебя не помню...

– Он вернулся за мной.

– Ну, а Орелия? – Она могла только прошептать ее имя, так как охватившая ее острая боль мешала ей говорить.

Эстер покачала головой.

– Мы вам о многом расскажем, как только вам станет легче. У вас лихорадка.

– Она... жива?

– Я в этом уверена, – ответила Эстер, поглаживая ее волосы. – Микиищет ее.

В отчаянии Клео снова провалилась в крепкий, выключающий сознание сон.

Она просыпалась во сне несколько раз и наконец увидела человека, спасшего ее. Когда Эстер ввела его в комнату, Клео, поглядев на него ясным, не затуманенным от боли взором, увидела человека, значительно моложе того, которого она помнила. В своем сознании она ассоциировала его со своим дедушкой из-за примечательных черт их общей расы, но это на самом деле был мужчина в расцвете сил, – у него была гладкая кожа бледно-оливкового цвета, темные волосы и сонные глаза. В его походке явно угадывалась сила. Он мог стать опасным врагом, но и надежным другом.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он ее по-французски своим глубоким, приятным голосом.

– Слаба, как младенец, – прошептала она. – Но у меня сохранилось достаточно сил, чтобы поблагодарить вас, месье, за то, что вы для меня сделали.

Он улыбнулся.

– Вы слишком молоды и слишком красивы, чтобы угодить в лапы полицейских.

– Как давно я болею?

– Около двух недель. Рана на руке вызвала инфекцию, и у вас открылась лихорадка. Мой врач говорит, что вы сильно страдаете от утомления и горя из-за утраты ребенка.

– Я вам об этом рассказала? – Память постепенно возвращалась к ней.

– Вы мне о многом рассказывали, когда вас мучила лихорадка, мадам, и я дал обещание вам помочь. Вскоре я вам кое-что сообщу.

– Вы очень добрый человек, месье, – сказала Клео. – Но я не желаю быть для вас тяжкой обузой. Как только я поправлюсь, мы с Эстер немедленно уедем отсюда.

Она, конечно, выздоровеет и сможет сесть на пароход, чтобы вернуться в Террбон. Она должна увидеть Ивана и рассказать, как все случилось. Клео протянула правую руку к топазу на кольце и вдруг услышала где-то в закоулках памяти его голос: "Это кольцо напомнит тебе, как сильно я люблю тебя".

– Не думаю, что вы поступите мудро, – сказал месье Ли. – Полиция разыскивает вас и хочет предъявить вам обвинение в вооруженном нападении и нарушении порядка. Их им представила хозяйка пекарни.

– Мейзи? Ну а полиции известно, что она сделала со мной? – слабым голосом спросила Клео.

– А Эстер внесена владельцем Иваном Кроули в список беглых рабов.

– Ее владельцем? – Клео вся вспотела от слабости. Она отдавала себе отчет, что по тому, как она вздрогнула при упоминании его имени, месье Ли все понял, если только раньше не знал, что Иван был отцом ребенка. – Значит, ему все известно, да?

– Во всяком случае ему известно, что вы с горничной исчезли. Полиция жестоко обращается с беглыми рабами, поэтому я решил пока держать в секрете ваше местопребывание.

– Но... месье Кроули сообщили о том, что мой ребенок похищен? – настойчиво продолжала она.

Ли Хинь немного помолчал, как-то странно разглядывая ее, или это ей показалось?

– Он знает об этом, – сказал он наконец. – Я послал одного из своих служащих в Черный ручей, но он до сих пор не вернулся.

Она почувствовала, как у нее внутри разливается теплая волна благодарности.

– Вы на самом деле очень добрый человек, месье!

"Иван приедет, обязательно приедет, – думала она, – закрыв глаза. – Он приедет и заберет ее отсюда, и они вместе найдут Орелию". Она снова заснула.

Она стала больше есть, и с каждым днем ей становилось все лучше. От Эстер Клео узнала, что в течение недели она, Клео, ее горничная и другие слуги, а также довольно крепкие мужчины, которых Эстер называла "охранниками", были единственными обитателями особняка на ручье Святого Иоанна, там, где он впадает в озеро.

– Казино работает только по субботам и воскресеньям, – объяснила ей девушка. – Мики– еще и владелец большого казино в городе, которое открыто двадцать четыре часа в сутки. Он со своим слугой-телохранителем проводят почти всю неделю в городе, так говорят его люди.

Когда Клео почувствовала себя лучше, Эстер проводила ее в сад, протянувшийся от ручья до начала болота за большим домом, там в стоячей затхлой воде росла кипарисовая рощица, ее густая листва отбрасывала вокруг постоянную тень, а на их корнях, похожих на торчавшие из воды коленки, удобно расположились водяные змеи, черепахи и крупные птицы, которые питались насекомыми и крошечными, живущими в болоте морскими обитателями.

Это, конечно, не было похоже на ее болотистый остров Наварро, но там было так же тихо и также пустынно, как и у нее дома. Ей были хорошо знакомы все его дикие обитатели, и она чувствовала себя гораздо лучше в доме месье Ли из-за близости болота. Когда она смотрела на особняк месье Ли со стороны, то он ей казался таким же импозантным, как и те большие дома, которые она видела по обеим берегам Миссисипи.

– Я никогда не мечтала, что буду жить в таком просторном доме, – призналась она Эстер.

– У вас должен быть дом не хуже, мадам, – заверила ее горничная.

В нескольких шагах от них роль садовника выполняли охранники, двое крупных, широкоплечих мужчин, которые повсюду следовали за ними на почтительной дистанции, когда они выходили из дому. Они, вероятно, были обязаны защитить их от любопытных глаз всякого, кто смог бы сообщить о их местопребывании в полицию. Заслышав шум кареты или стук копыт одинокого всадника, они тут же торопливо загоняли Клео и Эстер в дом, заставляя их быстро подняться по лестнице в комнату Клео.

Она не видела месье Ли уже несколько дней, но он вдруг неожиданно появился в своем особняке в полдень в середине недели. Эстер сообщила о его приезде, и через несколько минут к ней пришел слуга, сообщив, что он ждет ее в своем кабинете, расположенном рядом с залом для игр.

Клео, спустившись по большой и широкой лестнице, постучала в дверь. На нижнем этаже царила мертвая тишина, так как зал для игр и столовая были закрыты.

– Войдите, – услышала она его голос и вошла. Клео увидела, что месье Ли сидит за массивным полированным письменным столом.

– Садитесь, мадам, – сказал Ли Хинь по-французски, указывая ей на стул перед собой. – Ну, вы себя лучше чувствуете? К вам вернулись силы?

– Да, месье.

– Вы выглядите значительно лучше. У вас – походка королевы.

Инстинктивно Клео задрала подбородок.

– Моя бабушка была принцессой.

– Какой она была расы?

– Она была из племени хумас. Наш народ – один из тех, которые живут на болотах. Кайюны называют нас "дикарями", но у моей бабушки была и французская кровь. Мой дедушка был китайцем, рыбаком. Он ушел с парусного судна и поселился на болоте, где занимался ловлей креветок и устриц.

– Вот почему я испытывал к вам такое влечение, – воскликнул Ли Хинь. – Это обстоятельство и ваша красота, мадам. Вы похожи на красивый цветок, который жаль срывать.

Она покраснела из-за такого экстравагантного комплимента, но он был произнесен тоном человека, знающим толк в красоте.

– Кто были ваши родители?

– Моя мать была дочерью рыбака, а отец был наполовину француз, наполовину португалец – бывший баратарианец.

– А, в банде Лафитта?

– Да, месье.

– В вас удачно сочетается множество рас, мадам. Вот почему ваша красота так трогает, она похожа на лотос, который боготворит наш народ.

Она смотрела на его глаза, точно такой же формы, как и у ее дедушки, в них отражалась такая же внутренняя сила, как и у него. То, что она увидела в них, заставило ее сердце встрепенуться.

– Да. Я не нашел вашего ребенка, но, мне кажется, я знаю, кто несет ответственность за его похищение.

Клео набрала полные легкие воздуха, но голос ей не подчинялся и вместо звуков послышался лишь ее выдох.

– Мейзи, – наконец произнесла она. – И Берта?

– Они не планировали похищения. Не думаю, что им известно, где находится ребенок. Я установил за Мейзи слежку. Мои люди постоянно преследуют ее по пятам. Эту женщину в черном видели здесь только один раз в тот памятный день. Мейзи не поддерживает с ней никаких контактов, как и с тем, у кого в настоящее время находится ваш ребенок, но я думаю, ей известно, кто готовил это преступление. Его замыслил отец вашего ребенка.

Клео изумленно уставилась на него.

– Иван? Не может быть, месье! – резко и яростно возразила она. – Вы ошибаетесь.

Он не стал ей перечить, а сидел молча, с состраданием глядя на нее.

Вдруг она ощутила холодок в своем сердце, почувствовав, как постепенно стынет у нее кровь. Острые болезненные воспоминания вдруг нахлынули на нее. Иван, крепко обнимающий ее в экстазе любви, приятный запах его тела, колдовское прикосновение его рук...

– Нет! – крикнула она. – Месье, этого не может быть! Это его ребенок, ребенок его любви! Он ее просто обожает! Для чего ему...

– Не знаю, для чего, и я еще не обнаружил, где ее держат, но мне кажется, что это он все организовал, чтобы ее забрали у вас.

– Нет! Нет! – не уступала она. – Этого не может быть!

– Заподозрить его в этом убедила меня Эстер...

Она была потрясена его словами.

– А Эстер в это верит?

– Она была одна в пекарне, когда я туда пришел, чтобы посмотреть на тех женщин, с которыми вы жили, и разобраться в ваших разногласиях с ними. В это время женщина-пекарь сидела в тюрьме, а Мейзи отправилась туда, чтобы попытаться добиться ее освобождения. Она оставила пекарню на попечение Эстер. Хозяйка пекарни после вашего исчезновения неосмотрительно болтала обо всем со своей служанкой, считая, что Эстер не понимает английского, и она поделилась со мной своими подозрениями. К счастью, мне удалось убедить ее, что вы в ней сильно нуждаетесь. Она пришла ко мне и принесла ваши вещи. Это она ухаживала за вами, когда вы были больны.

– Выходит, Эстер обвиняет месье Кроули в похищении собственного ребенка? – воскликнула Клео. – Для чего ему это понадобилось? Ведь он уехал из Нового Орлеана, – уехал домой...

– Вы в этом уверены? – тихо спросил Ли Хинь.

– Если он только не уехал... нужно сказать ему... заручиться его помощью... – Голос ее срывался. – Если бы Орелия была у него, то служанке наверняка бы стало об этом известно. Эстер убеждена, что он не крал. Нет! Иван не мог этого сделать, его нельзя считать виновным в этом чудовищном преступлении.

Она, выпрямившись на стуле, смотрела прямо в глаза месье Ли Хиня.

– Мне нужно немедленно ехать в приход Террбон! – сказала она с привычным для ее матери-королевы высокомерием. Это теперь было необходимо ей позарез. Она должна увидеть Ивана!

Ли Хинь следил с таким вниманием за выражением ее лица, что, казалось, читал ее мысли.

– Месье Кроули не держит вашего ребенка в своем имении на Черном ручье. Мне пока удалось выяснить только это.

– Конечно, нет, – презрительно отозвалась Клео. – Но ему сообщили о том, что ребенок похищен?

– Он сам все подготовил и знает, где находится ребенок.

– Я этому не верю! – громко закричала Клео. – Он меня любит! Это неправда!

Он вышел из-за стола.

– Ступайте теперь к себе, мадам. Эстер расскажет вам то, что рассказала мне, и вы сами во всем убедитесь. Поговорим попозже. – Он дотронулся до ее руки. – Я все еще пытаюсь найти вашего ребенка и направил в город своих людей, которые ищут ту женщину в черном и кучера, который ее вез. Мы обязательно ее найдем.

Она почувствовала, как в горле у нее застрял комок и она больше не могла говорить. "Ты – моя настоящая любовь, – убеждал он ее. – Я бы проводил все ночи с тобой, если бы только мог". В его голубых глазах ярко светилась любовь, а руки его с благоговейным почтением гладили ее груди. Мужчина, который ее так сильно любил, не мог так больно ее ранить... Встав со стула, она, словно в тумане, добралась, покачиваясь, до двери. "Нет, это неправда. Этого не может быть".

– Еще одно, – сказал Ли Хинь. – Вы должны оставаться на верхнем этаже моего дома по уик-эндам, когда я развлекаю своих друзей-игроков. Все остальные дни недели, когда я нахожусь в казино в городе, вас будут здесь охранять. Вам нечего беспокоиться по поводу того, что полиция будет к вам приставать.

"Это похоже на заключение", – подумала Клео, поднимаясь по лестнице к себе наверх. Она уже думала о том, как обмануть охранников Ли и полицию, чтобы сесть на пароход и поехать к Ивану. Они вместе обязательно должны найти ребенка.

Когда она вошла в комнату, то увидела там Эстер.

– Он что, заплатил тебе за то, чтобы ты очернила имя месье Кроули? – спросила ее Клео. – Все это ведь ложь, не так ли?

Эстер, вся дрожа, не спускала с нее глаз.

– Нет, мадам. Я говорю вам правду и слышала, как Мейзи разговаривала со своей служанкой. Она ужасно испугалась того, что сделает с ней мики, когда узнает о вашем исчезновении.

– В самом деле? – ледяным тоном спросила Клео.

– Я не могла понять всего разговора, но они часто произносили слово "бебе". Мне кажется, Мейзи хочет сообщить микио том, что вы во всем подозреваете ее. Потом она приказала мне оставаться в лавке продавать хлеб. Я поинтересовалась, почему я должна это делать, ведь это не входит в мои обязанности. Знаками она объяснила мне, что ей надо написать письмо микии сообщить ему о том, что вы исчезли. Когда я была одна в лавке, туда зашел месье Ли, и я его сразу узнала.

– Ты знала месье Ли? – подозрительно спросила Клео.

– Я видела, как вы забрались в его карету, мадам, – сказала Эстер, в ее голосе звучал откровенный упрек. – Я хотела было побежать за вами, но в эту минуту появился еще один полицейский. Я боялась, что он увяжется за мной и узнает, где вы.