Текст книги "Соблазненная"

Автор книги: Вирджиния Хенли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

Сэвидж молча думал о том, что он наделал. Пути назад не было. Что сделано, то сделано. Он не стыдился и не сожалел. Она была слишком молода, но возраст не имел значения. Они были одного поля ягоды. Хотя высшее общество будет шокировано интимной связью опекуна с подопечной, он не думал, что их подвергнут остракизму. Он чертовски богат, а она слишком благородных кровей, чтобы их серьезно осуждать. Во всяком случае, ему было наплевать на так называемый свет, если бы не Антония. Он испытывал острую потребность ее защитить, однако она сама вела себя настолько вызывающе, что он сомневался, считалась ли она с мнением света. Познав Антонию, он приходил в ужас от мысли, что мог жениться на Еве.

Лучше бы у него никогда не было любовных связей ни с матерью, ни с дочерью, но прошлого не изменишь, а сам он уже давно примирился с тем, что является законченным негодяем.

Он снова вернулся мыслями к Антонии. Потерся губами о завитки на висках и разжал объятия. От новообретенного знания лицо ее оживилось; теперь, когда свершился запретный акт, глаза ее блестели, как изумруды. Оба увидели, что бедро запачкано кровью. Он протянул сильную руку, чтобы стереть кровь, прежде чем она огорчится, но она, ухватившись за его пальцы, провела ими по груди, пачкая кровью, словно оставляла на теле его клеймо. Клеймо, которым она гордилась.

Она пробежала взглядом вдоль его тела, и когда он остановился на фаллосе, тот снова стал подниматься. Коснувшись пальцем запачканной кровью головки, она провела им по его груди повыше сердца.

– Посвящаю тебя в благородные рыцари под именем Сэвидж.

Он обхватил ее руками, и они покатились по кровати, хохоча, щипая и кусая друг друга в буйной любовной игре. Она была такой же неукротимой, как он. Почти. Еще до рассвета они опустошили друг друга и забылись глубоким сном, который неизбежно следует за полным насыщением.

На рассвете Антония проснулась, боясь открыть глаза. Боже, что она натворила! Она покраснела до кончиков грудей. Когда он поглядит на нее льдинками своих глаз, она умрет, если увидит в них хотя бы искру презрения.

Адам выразил свою признательность ласками. Открыв глаза, она увидела его над собой. Его поцелуи напомнили об испытанной страсти и обещали новые наслаждения. Ей было так нужно не только оставаться в его сознании, но и полностью владеть им! И они начали действо, завершившее этот круг любовной игры.

Усладив ее, он не дал ей витать в райском блаженстве, а, взяв на руки, отнес в ее спальню.

– Хочу, чтобы ты была в своей постели, когда миссис Кении принесет воду для ванны. Не хочу шокировать прислугу. По-моему, она еще не до конца разобралась, какого ты пола – мужского или женского,

Она принялась больно трепать его длинные черные волосы.

– Кто-кто, а ты уже разобрался, – произнесла она уверенным тоном женщины, начинающей осознавать свою власть.

Он впился в нее губами, и она обмякла, не оставляя сомнений, кто в конечном счете властелин.

Адам удивился, увидев, что Антония спустилась к завтраку. На ней было вышитое незабудками утреннее платье. Буйные кудри перевязаны скромной голубой лентой. Хотя их разделял стол, они любили друг друга глазами. Трудно было поверить, что сидевшая перед ним прелестная невинность знакома с шулерскими приемами и бывала в борделях. Тони была готова на любой бесшабашный поступок, и он понимал, что в этом заключается значительная часть ее привлекательности.

Он неожиданно улыбнулся ей, заставив радостно забиться ее сердце. Мрачное, неприступное выражение так редко покидало лицо Адама Сэвиджа. Улыбка была такой заразительной, что Антония, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Оба, смеясь, стали вспоминать о ее выходках, когда она выдавала себя за брата.

Они вместе обошли замок, а потом, взявшись за руки, прокрались в сад по потайной лестнице в надвратной башне. Воздух был насыщен ароматом благоухающих цветов. Они бродили по саду среди расцветающих фруктовых деревьев, между которыми сновали покрытые пыльцой шмели.

Тони припала к его плечу, он обвил ее рукой.

– Пообещаем вернуться сюда осенью собирать фрукты.

Адам привлек ее к себе. Он уже сорвал плод. Днем они охотно согласились с предложением мистера Бэрке устроить пикник и пообедали на вершине скалы, любуясь великолепным видом. За один день они увидели больше радуг, чем видели в Лондоне за год.

Позже они спустились к реке, где под деревьями была привязана плоскодонка. Адам взял удочку.

– Попробуем поймать лосося.

– К черту рыбалку! – заявила она, снимая туфли и чулки. – Хватит с меня мужских занятий!

– Я буду ловить, а ты будешь просто ласкать мой взор.

Он потянулся, оперся спиной о ствол дерева и, прищурившись от солнца, стал смотреть на воду. День выдался теплый, располагающий к лени. Жужжание насекомых лишь усугубляло дремотную атмосферу.

Антония, подтянув юбки, помочила пальцы ног, потом задрала повыше и зашла в воду по щиколотки.

– Если ты еще больше оголишь свои соблазнительные длинные ноги, то окажешься спиной на траве, – пошутил Адам.

– Ты ловишь рыбу или подглядываешь?

– То и другое, – ухмыльнулся он.

– Ты хотел, чтобы я ласкала твой взор, – сказала она, выходя из воды, но не опуская юбок.

– Иди ко мне.

У нее не было желания противиться. Он погладил ее . стройную ногу, потом добрался до бедра.

– Бесстыдница, ходишь без трусов.

– Так и знала, что ты не замедлишь открыть мой секрет, – поддразнила она.

О рыбалке было забыто. Он притянул ее к себе на колени и, скользнув рукой под юбку, стал щупать ее соблазнительные формы, добираясь до жаркой влажной щели. Прижавшись к нему, она чувствовала, как пульсирует кровь у горла, и коснулась его губами, а пальцы Адама, раздразнивая ее, играли завитками волос.

Он быстро разделся, но распалял ее долго и медленно, намеренно растягивая невыносимо мучительную сладость. Почти час он сдерживался, не входя в нее; он хотел, чтобы к тому моменту, когда он овладеет ею, она была полностью готова к взрыву его страсти.

Бесстыдно раскинувшись, она лежала в высокой траве. Одна за другой на нее накатывались волны неизъяснимого наслаждения. Ласки до того распалили его, что он был готов наброситься на нее, как зверь на жертву. И на этот раз их завершающая любовная игра была бурной. Леопард в траве со своей самкой. Но потом он был с ней так нежен, что у нее к горлу подступили слезы. Он был бесконечно нежен до и после, но не в самый момент, и Антония не хотела, чтобы было иначе.

Глава 36

Каждый день они не расставались ни на минуту. Без устали бродили по долинам и холмам. Адам был полон неиссякаемой энергии, и, когда Антония сдавала, он носил ее на плечах, подшучивая:

– Не ради тебя, а для собственного удовольствия. Когда ты поднимаешь юбку и болтаешь ногами у меня на плечах, мне кажется, что я умер и нахожусь на небесах.

– Дьявол, тебя и близко к небу не подпустят.

– Не каркай. Я осквернил тебя, и ты тоже проклята. Она обеими руками взбила свои черные волосы, и они соблазнительно рассыпались по плечам.

– Думаю, что все пойдет прахом.

– Не знаю, – ответил он серьезно. – Не знаю, надолго ли у тебя такое настроение.

Антония вздрогнула, будто ее коснулась невидимая рука. Потом стряхнула мрачные мысли. Пока у них все еще был сегодняшний день… и ночь, она не желала думать о том, что будет завтра.

Они катались в запряженной пони тележке, побывали в окрестных городках, где были базары, в один из дней он свозил ее на конную ярмарку в Таллоу и купил ей красивую белую кобылу с шелковистыми гривой и хвостом.

– Я возьму ее для тебя в Эденвуд, – рассеянно произнес он.

– Эденвуд, – мечтательно, с любовью прошептала она.

Адам, конечно, ожидал, что она часто будет приезжать в Эденвуд на конные прогулки, но не предложил ей там жить. Не просил ее выйти за него замуж. Антония отбросила эту мысль. Не стоит отравлять радость, заглядывая в будущее. В Венеции у нее было увлечение, а в Ирландии к ней пришла любовь. Она его безумно любила.

– Эденвуд! – добродушно пошутил он. – Вот оно что. А я-то думал, отчего эта прекрасная титулованная юная леди отдает предпочтение такому страшному уроду, как я. Оказывается, все дело в Эденвуде.

– Неправда! – шумно запротестовала она. – Не только Эденвуд, но и все твои сундуки с золотом, твои корабли и Блэкуотерский замок – вот что прельщает.

– Какая негодница! – шутливо выругался он.

Но его радовало, что она была без ума от Эденвуда, ибо в нем воплотилась мечта его жизни. Кто, как не он, знал цену собственности. Он не мог расстаться с Прыжком Леопарда, из-за того что в плантацию было вложено столько труда и пролито столько пота. Как только вещь становилась частью человека, расстаться с ней можно было, лишь заплатив огромную цену. Можно пережить, но нельзя преуспеть, в жизни же надо преуспевать, а не просто существовать.

Сэвидж понимал, что Антония входит в его жизнь. Это была необыкновенная женщина. Он никогда не любил, даже не помышлял о любви. Адам в сердцах выругался. Почему, черт возьми, все так сложно? Почему именно ей нужно быть дочерью Евы? Беспомощно пожал плечами. Сердцу не прикажешь. С этим ничего не поделаешь!

Всякий раз, когда он вспоминал о Бернарде Лэмбе, ему становилось не по себе. Она месяцами подвергалась смертельной опасности, а он с презрительными насмешками отмахивался от всех ее попыток рассказать ему. Он побледнел, вспомнив, как учил ее обращаться с недругами. Он тогда схватил ее за отвороты камзола, приставил шпагу к горлу и прорычал: «Я распорю тебя от глотки до яиц!» Смелая девчонка, не давала себя в обиду, особенно когда попадала в опасные переплеты. А это случалось часто. По спине пробежали мурашки, и он поклялся, что отныне ей не придется самой защищать себя. Как только вернется в Лондон, он первым делом займется этим негодяем Бернардом. А возвращаться нужно.

Они забрались на башни замка полюбоваться закатом. Фиолетовое небо заалело, потом запылало всеми оттенками золота.

Адам привлек Антонию. Голова ее упала ему на плечо.

– Блэкуотер напоследок предстает во всей красе – сегодня наша последняя ночь.

– Завтра уезжаем? – В голосе слышалось сожаление.

– Я уеду завтра. За неделю накопилось много срочных дел. А ты побудь еще пару дней. – Он повернул к себе ее лицо и провел пальцем по теням под глазами. – Отдохни немного. Мистер Бэрке благополучно доставит тебя обратно. А твою белую кобылу я отвезу в Эденвуд.

– Мистер Бэрке знает о нашей близости; мы не особо таились от него.

– Да весь замок знает; мы словно опьянели от любви.

Хотя мистер Бэрке не сказал ни слова, Сэвидж знал, что тот возмущался тем, что он – какой позор! – лишил Антонию девственности. Бэрке также ожидал от него благородного поступка. Он поступит как благородный человек. Но, к сожалению, прежде чем жениться на дочери, он должен, как порядочный человек, порвать с ее матерью.

Еще во сне Адам почувствовал, что рядом никого нет. Он поглядел в темноту. Даже не шевелясь, понял, что ее нет в постели. Когда глаза привыкли к предрассветному мраку, он увидел ее у окна.

Его гибкое тело неслышно соскользнуло с кровати. Обняв ее, он, озабоченно нахмурившись, повернул к себе ее лицо. Разглядев на щеках серебристые слезинки, высушил их своими губами.

– Тони, дорогая, не проливай по мне ни одной слезинки. Я этого не стою.

Она проглотила слезы. Через час, может быть, два он уедет, так и не сказав ни слова любви. Она могла еще как-то вытерпеть, что он не предложил ей вступить в брак. Такого, как Сэвидж, нельзя принудить, окрутить или заставить играть роль покорного мужа. Но любить! Его любовь была ей нужна, как воздух. Когда она любила его так сильно, так открыто, так безудержно, как он мог не любить ее?

Он прижал ее к себе, и его член, будто пламя свечи, обжег ей живот и бедра. Она отпрянула, как от огня.

– Поддайся мне, – настойчиво потребовал он. Она пристально посмотрела ему в лицо и не увидела в нем любви. Только страсть.

– Я отдала… все.

Он поднял ее на руки и прижал к сердцу.

– Дай я тебе покажу, что это не так.

Поцелуи были неистовыми, необузданными, дикими. Влюбленные не размыкали губ, пока они не распухли и в них не запульсировала кровь. Ее губам было так больно, что она не выдержала бы еще одного поцелуя.

Тогда он стал страстно и нежно целовать ямочку на шее. Это было лишь началом. Потом он жадными губами набросился на ее груди. Его жаркое дыхание обожгло соски, сделало их невыносимо чувствительными. Ко всему добавился его хриплый шепот:

– Скажи, что тебе этого хочется. Скажи, что безумно нравится!

– Да, хочется, да, нравится! – выкрикнула она. Он стал осыпать поцелуями живот. Его губы, язык, зубы заставляли вздрагивать сотни чувствительных точек, о которых она не подозревала.

– Скажи, что тебе хочется, что тебе безумно нравится, – снова потребовал он.

Она вскрикивала от безумного желания, раздвинув ноги и бесстыдно выгибаясь навстречу ему.

– Ты же знаешь, чего мне хочется так, что можно сойти с ума!

Тут он овладел ею своим языком. По телу пробегала неукротимая дрожь. Все ее фантастические мечтания превратились в действительность. Она вся отдалась его бронзовому телу. Ей казалось, что его шершавый язык доведет ее до безумия, но ей было наплевать… наплевать… наплевать. Его рот забирал ее огненный жар, влагу, сок. Ей безумно хотелось этого! Леопард слизывал языком сливки.

– Вот теперь ты отдала все, – прорычал он. У нее не осталось сил произнести хоть слово. Он потерся губами о ее ухо.

– Теперь моя очередь. Я отдаю тебе свое сердце. Хочу тебя, люблю тебя.

Она удовлетворенно вздохнула. Ей удалось добиться невозможного. Индийский дикарь, величественный Леопард, признался ей в своей любви. Охваченная счастьем, она закрыла глаза. Когда открыла, увидела, что он полностью одет и собирается уходить,

Он подошел к постели, и она, встав на кровати, нагишом прильнула к нему, теребя пальцами его длинные черные волосы.

– Любимая, приезжай ко мне в Эденвуд. Я постараюсь быть там к концу недели, но, если не успею, подожди меня там.

Она провела пальцем по шраму у рта. Того самого рта, который никогда не просил, а только отдавал приказания и команды.

– Буду ждать, – прошептала она. Как приятно по-женски слушаться его.

Спустя два дня Адам Сэвидж сидел в темном зале театра, хохоча над тем, как Анджела Браун в корсете, чулках, подтяжках и еще каких-то пустяковинах важно расхаживает по сцене, распевая озорную песенку «Приди пощекотать мое воображение». Перед последним занавесом Сэвидж прошел в ее уборную и изобразил удивление, увидев там Бернарда Лэмба.

– Какая приятная неожиданность. Именно вас я и ищу.

– Сэвидж! Не видел вас целую вечность. Были за границей? – любезно поинтересовался Бернард.

– Не раз, – признался Сэвидж.

– Мой кузен Антони был с вами? – небрежно спросил Бернард.

– Нет, он был по делам в Гааге. Его корабль ночью швартуется в Уэппинге.

– Вы говорите, что хотели меня видеть, – улыбнулся Бернард.

– Да, сдается, вы положили руку на Анджелу, и я подумал, что мог бы вас отблагодарить, если бы вы не замечали, когда я… время от времени буду ее одалживать.

Бернард расплылся в улыбке:

– Хоть сегодня.

– Так… сегодня я встречаю Тони. Думаю, что мог бы пригласить Анджелу поужинать в «Проспект оф Уитби», гостиница, которая стоит в Уэппинге с 1509 года.

– У меня есть предложение получше. Почему бы мне не встретить кузена? Тогда вы могли бы пригласить Анджелу туда, где можно пощекотать ее воображение. Вообще-то я готов исчезнуть до того, как она вернется со сцены.

– Было бы любезно с вашей стороны откланяться нынешней ночью, – вкрадчиво произнес Адам.

– На что же тогда друзья? – великодушно ответил Бернард. – Как называется корабль Тони?

– «Красный дракон», – тихо произнес Адам.

Войдя в уборную и увидев Сэвиджа вместо внушающего ей страх Бернарда, Анджела радостно обвила его шею.

– Адам! До чего же приятно видеть тебя. Он отнял ее руки и, все еще держа их в своих руках, внимательно посмотрел на нее своими светло-голубыми глазами.

– Ты разбогатеешь на пять тысяч фунтов, если исполнишь мое желание.

От предвкушения она облизала пересохшие губы. Господи, да она и за так готова удовлетворить любое его извращение.

– Все, что пожелаешь, – заверила она, замирая.

– Мне нужны Сведения, мой ангел. Почувствовав, как могучие руки сжали ее, она удивленно замигала глазами.

– Почему ты благосклонна к Бернарду Лэмбу, когда у него за душой ни пенса и он по уши в долгах?

Она снова облизала губы, теперь от страха. Она понимала, что Сэвиджа не устроит ничего, кроме правды.

– Он наследник титула и имения. Тебе это известно.

– Быть наследником того, кто моложе тебя, не дает больших шансов, – указал Сэвидж. Анджела прикусила губу. Бернард – безжалостный негодяй, и она ничем ему не обязана, но она была готова держать пари, что стоящий перед ней страшный человек с ледяным взглядом и изуродованным шрамом лицом может быть неизмеримо безжалостнее по сравнению с Бернардом. Тот ему в подметки не годился.

– Все время случаются несчастные случаи, – хрипло прошептала она.

– Ты намекаешь, догадываешься или выдумываешь? – Холодный, пронизывающий взгляд, вопросительно поднятые брови.

– Нет, – облегченно ответила Анджела, испытывая мстительное чувство. – Бернард собирается убрать своего кузена. Он уже задумывал несчастные случаи, но неудачно. В другой раз воспользуется ножом, которым хорошо владеет.

Она невольно вздрогнула, вспомнив о лезвии между ног.

Слыша, как у нее от страха бешено колотится сердце, Адам Сэвидж, отпустив ее руки, полез за кошельком.

– Если он узнает, что я его заложила, он и меня сделает, – крикнула она, переходя на кокни.

Сэвидж грубыми пальцами поднял ее подбородок:

– Разве я тебе не сказал? Бернард попрощался. Сегодня ночью он надолго уезжает.

После ухода индийского дикаря Анджела долго не спускала глаз с невиданной кучи денег. Если Бернард покидал страну, то не по своей воле.

Высокая темная фигура, бесшумно скользнув вдоль причалов, неподвижно замерла у Уэппингской дамбы. Призрак, видно, обладал безграничным терпением. Ниже по течению пришвартовались полдюжины осанистых судов. Голоса и огни на палубах сливались в один дружный концерт Команда идущего в Ост-Индию судна заканчивала погрузку сваленного на пристани товара.

Бернард Лэмб увидел суда и, надеясь, что жертва еще не сошла на берег, ускорил шаги. Он поднял глаза, читая названия качавшихся на якорях кораблей. Призрак, пропустив его, огромной ужасной тенью навис за спиной и опустил на голову увесистую дубинку. Сэвидж собрал всю волю, удерживаясь от того, чтобы не размозжить ему череп.

По трапу на темную пристань спустился раздетый до пояса ласкар. Не говоря ни слова, он взвалил на плечо бездыханное тело и вернулся на отходивший в Индию корабль. Спустя некоторое время Адам Сэвидж поднялся на борт «Красного дракона». До полуночи он проверил груз во всех трюмах, за исключением одного отсека, который был закрыт на задвижку и заперт на замок. Команде было приказано высадить Бернарда Лэмба на острове Мадагаскар, за тысячи миль отсюда.

Все прекрасные вещи, которые Антония отобрала во время поездки на материк, были тщательно уложены в сухие трюмы «Красного дракона», прибывшего в Лондон больше недели назад, когда Сэвидж приятно проводил время в Ирландии. Он был доволен, что с утренним приливом, до возвращения Тони, корабль уйдет, потому что окажись она здесь, то настояла бы на том, чтобы заглянуть в каждую коробку, дабы убедиться, что весь ее товар прибудет в целости и сохранности.

Он фыркнул со смеху и покрутил головой, поражаясь собственному безрассудству. Когда она выдавала себя за мужчину, с ней было куда меньше хлопот, нежели теперь, когда он имеет дело с женщиной. Он благодарил Бога, что на этот раз она послушалась его и осталась на несколько дней в Ирландии, дав ему возможность уладить не требующее отлагательства дело, связанное с Бернардом Лэмбом.

В Ирландии Тони чувствовала себя совершенно одинокой. В Даркуотере начались дожди, словно бы с отъездом Адама Сэвиджа из ее жизни ушло и солнце. Теперь, когда все ее внимание не было приковано к предмету ее желания, она заметила, что миссис Кении и остальная прислуга косо, не скрывая неодобрения, поглядывают на нее. Возможно, ей так казалось, но даже мистер Бэрке как бы отошел от нее на шаг, и между ними возник холодок вежливой отчужденности.

Дожди не унимались, и она не могла ни выйти на прогулку, ни поехать в запряженной пони тележке. Она пробовала отвлечься, бродя по пустым покоям старинного замка. В голову лезли бесконечные непрошеные мысли. Почему он оставил ее одну? Почему нельзя было поехать вместе? Какие такие срочные и важные дела в Лондоне оказались важнее нее? Если бы, черт возьми, она имела хоть какое-то представление о его занятиях. Занятиях! Всему находятся слова, насмешливо подумала она. Почему она не спросила, что за неотложные дела? Да потому, черт побери, что он до того вскружил ей голову, что в его присутствии она была не в состоянии более или менее связно думать. И для чего нужно было спрашивать? Если ему нечего скрывать, то почему он не сказал, зачем ему нужно возвращаться?

О, маловерующая, упрекала себя Антония. Разве он не отдал ей свое сердце? Разве не сказал, что любит ее? Когда переступила порог его спальни, от нахлынувших чувств перехватило горло. Даже в воздухе ощущались следы его присутствия. Она облизала губы, все еще чувствуя вкус его губ, его жарких поцелуев, от которых сердце билось так бешено, что она почти теряла сознание.

Антония протянула руку к покрывалу, но быстро отдернула, испугавшись, что, если погладит простыни, на которых они сливались в одно, то не выдержит. Чтобы умерить боль, она с силой сжала руками груди и подошла к нависшему над скалой окну. Между небом и землей – вот где он ее оставил!

Антония пошла искать мистера Бэрке.

– Давайте укладываться. Хочу ехать сегодня.

– Слушаю, миледи.

– Да не за ним! – вспыхнула она.

– Надеюсь, нет, миледи.

Антония почувствовала, что, прибегая к официальному обращению, мистер Бэрке весьма уместно подчеркивал ее вопиющее неблагоразумие.

– Когда стану леди Блэкуотер, не будешь глядеть на меня с таким презрением.

По его лицу скользнуло выражение удивления.

– Когда свадьба, миледи? – учтиво спросил он.

– Не твоего ума дело! – снова взвилась она.

Тони уложила свою мужскую одежду, поклявшись никогда ее больше не надевать. По сравнению с платьями и всеми исподними причиндалами она была намного удобнее и не стесняла в движениях, но в облике Антонии ей будет безопаснее. Было еще одно соображение. Соперничество вокруг Адама Сэвиджа среди женской части Лондона было весьма ожесточенным. Теперь же, когда он стал маркизом Блэкуотером, его будут домогаться еще бесцеремоннее. Она понимала, что ей придется вступить в соперничество за его расположение. Расположение? Какое нелепое, ничего не выражающее слово! Разве оно подходит к тому, что было между ними? Наверняка ни с одной женщиной у него не было того, что было между ними.

Она старалась отмахнуться от этих мыслей, но на смену им приходили другие. Он больше чем на двенадцать лет старше нее. Зрелый мужчина. И еще как! Много лет прожил на Востоке, где эротические связи были обычным делом. В памяти всплыл образ Цветка Лотоса. Служанки в бассейне.

Захлопнув крышку сундука, Тони застегнула ремни. Он даже не намекнул на брак. Может быть, она послужила ему лишь очередной победой. Нет же! Нет! Разве он не сказал, что любит ее? Надежда еще не умерла. Если он женится на ней и они станут жить в Эденвуде, то она до конца дней будет жить спокойно и счастливо.

В голову прокралась страшная мысль. Как только Бернард Лэмб узнает, что после несчастья на море в живых осталась Антония, он тут же предъявит права на Лэмб-холл. Адам Сэвидж должен взять ее в жены и забрать к себе в Эденвуд. Другого выхода нет!

Всю дорогу по морю и в почтовом дилижансе от побережья до Лондона Тони без конца хандрила. Чтобы оградить себя на случай, если Сэвидж ее отвергнет, она перебирала в памяти все доводы за то, чтобы не выходить за него замуж. Набрать таких доводов не составляло труда. Он очень опасный человек. О происхождении она предпочла не думать. Его темное прошлое отмечено неприглядными поступками. Да и не только прошлое, если смотреть в глаза правде. Он абсолютно безнравственный дьявол, погрязший в контрабанде и Бог знает в каких еще чудовищных делах, лишь бы наполнить свои сундуки.

Куда лучше быть с ним в любовной связи, чем сковать себя узами брака. Он сказал, что ее любит, и она верила этому. Но ей посчастливилось сделать открытие, что представления мужчин о любви сильно отличаются от того, как представляют ее себе женщины. Для женщины любовь и брак идут рука об руку. Для мужчины любовь и похоть означают одно и то же. Жена стоит на втором месте после любовницы, даже шлюхи, если та удовлетворяет его в постели.

К тому времени, когда она вернулась на Керзон-стрит, ей удалось убедить себя, что она не выйдет замуж за Адама Сэвиджа, пусть даже он останется последним мужчиной на земле.