Текст книги "Соблазненная"

Автор книги: Вирджиния Хенли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

Глава 31

Когда Тони вернулась от оптового торговца париками, Розалинд принимала Франсис Джерси. Тони попыталась незаметно подняться наверх, но никому еще не удавалось ускользнуть от элегантной леди Джерси.

– Антони, дорогой, уж не избегаешь ли ты меня?

– А, леди Джерси. Рад снова видеть вас. Клянусь, что вы – ведьма. С каждым разом становитесь все моложе.

Крошечная Франсис, глядя снизу вверх на Тони, жеманно улыбнулась:

– Ты мне очень льстишь!

– Леди Джерси, это сущая правда.

– Антони, ты один из самых славных юношей, каких я знаю. Поэтому ты не откажешься, если я попрошу тебя быть сегодня вечером у нас в Алмаке. У нас столько юных леди, а партнеров для танцев не хватает.

– Ох, – поморщилась Тони. – Я не против юных леди, но не могу терпеть их мамаш, тетушек и бабушек. От них никак не отделаешься. Они усвоили манеру разговора, которая не требует твоего участия, но часами приковывает тебя, вынуждая вежливо слушать.

– Мой мальчик, ради меня. Роз обещала приехать, чтобы присмотреть за порядком, а ты бы мог сопровождать ее.

Тони взглянула на бабушку:

– Ты действительно собираешься в Алмак?

– Я пока еще не собираюсь сидеть за печкой, закутавшись в платок. Знаешь ли, мне всего лишь за сорок.

– Сколько? – недоверчиво переспросила Франсис.

– Под пятьдесят, – уточнила Роз.

– М-м-м, очень близко к пятидесяти, – вкрадчиво проговорила Франсис.

Тони окинула ее ехидным взглядом.

– Разве ты не рассказывала леди Джерси о своем бравом майоре? – выпалила она на прощание и скрылась на лестнице.

Франсис, удивленно подняв брови, воззрилась на Роз.

– Бравый? Майоо? – повторила она, сгорая от любопытства.

Роз озорно улыбнулась:

– Очень напористый, по-военному. Поначалу он меня не очень привлекал, потому что лысый, но, Франсис, клянусь тебе, без одежды он самый безволосый мужчина, какого я когда-либо встречала. И это здорово возбуждает.

Франсис потеряла дар речи. Розалинд была удовлетворена, отплатив за ранее нанесенное оскорбление.

Тони сопровождала бабушку в Алмак и оставалась там, пока хватило терпения. Больше всего ее поразила наивная невинность девиц ее возраста. Вообще-то «невинность» – не то слово. Юных особ держали в полном неведении относительно противоположного пола и господствующих нравов. Когда ей до смерти надоело, она, извинившись перед Роз, решила вернуться пешком на Керзон-стрит.

Не пройдя и квартала, она вздрогнула, почувствовав, что за ней кто-то следует. Оглянулась, ничего не увидела, но все же ускорила шаги. Тони упрекала себя в том, что позволяет разыграться воображению. Уши настороженно ловили звуки крадущихся шагов, но все, что она слышала, было собственное тяжелое дыхание.

Заставив себя успокоиться, Тони снова оглянулась. Увидела что-то похожее на человеческую тень. Хотя она гнала от себя всякую мысль о Бернарде Лэмбе, на этот раз он в полный рост возник в ее воображении. Она быстро перешла на другую сторону улицы, где было посветлее, и попыталась урезонить себя. Бернард никак не мог знать, что она сегодня вечером будет в Алмаке. Если, конечно, он не выслеживал ее после возвращения в Лондон.

Тони облегченно вздохнула, увидев впереди кучку юных пижонов. Однако, подойдя поближе, она разглядела полосатые панталоны воспитанников Итонского колледжа, за что их прозвали «зебрами». Они были пьяны и буйствовали, сокрушая вдоль улицы газовые фонари. Избегая встречи с ними, она свернула на Кларджес-стрит, выходящую на Керзон-стрит. Зайдя за угол, она чуть не умерла со страху, увидев рослую фигуру, заносящую над головой что-то похожее на трость-шпагу. Не в силах кричать, шарахнулась в сторону. И облегченно размякла – проходивший мимо джентльмен в знак приветствия приподнял тростью шляпу.

Последние несколько сот метров до дверей дома Тони бежала без оглядки. Она не стала искать ключи, а забарабанила в дверь, пока не открыл мистер Бэрке. Взглянув на бледное лицо Антонии, он спросил:

– Принести ведро? Тони упала ему на руки.

– Нет-нет, мистер Бэрке. Но бренди не помешало бы!

Перед тем как лечь в постель, Антония бегло записала в дневнике, как позволила своему воображению взять над собой верх. Это послужило разрядкой, и она забралась в постель, смеясь над собственной глупостью!

Через два дня состоялось гала-представление, которого с нетерпением ждал каждый, но не все. Это был раут на открытом воздухе в Воксхолл-гарденс. Он должен был включать все – музыкальный дивертисмент, банкет, танцы и новую пьесу театра «Воксхолл», в котором личная ложа принца Уэльского была оформлена в виде огромной сверкающей короны. Гвоздем программы должен был стать фейерверк, изображающий спуск Орфея в царство теней.

С наступлением сумерек толпы людей стали переправляться через Темзу в Воксхолл, расположенный напротив Вестминстерского аббатства. С реки потянулся туман, который лишь усугублял опасность таких мест, как публичные парки. В лондонском свете Воксхолл считался несколько страшным, но романтическим местом увеселений, поскольку там постоянно можно было найти сутенеров и проституток. Кроме высших и низших слоев общества были толпы людей, которые ходили туда просто поглазеть. Среди ожидавших переправы Тони встретила нескольких знакомых. Она присоединилась к их группе, хотя бы потому, чтобы быть в их окружении. Ближе всех по возрасту был Филип Фрэнсис, один из молодых друзей принца Георга. Завязался разговор. Но оказалось, что его интересовали только дуэли да коллекция пистолетов полковника Дэна Макиннона. Тони подавила неприятные воспоминания и, когда они добрались до парна, присоединилась к Аморет и Шеридану.

Все сплетни вращались вокруг принца Георга и миссис Фитцгерберт. Аморет по секрету сообщила, что Георг спрашивает всех друзей, может ли он, по их мнению, ослушаться короля и жениться без его согласия. Большийство сомневались, принимая во внимание предосудительный Закон о браке, устанавливающий, что член королевской семьи не может вступить в брак без согласия короля до достижения двадцатипятилетнего возраста.

– Почему бы им просто не жить вместе всего несколько лет, пока ему не исполнится двадцать пять? – спросила Тони у Аморет.

– Миссис Фитцгерберт предпочитает смерть бесчестью. Респектабельность для нее все. Но, говоря между нами, она не даст ему, пока не станет настоящей принцессой Уэльской!

– Значит, они еще не занимались любовью? – не веря ушам, спросила Тони. – Неудивительно, что от принца так и несет похотью.

– От похоти есть только одно средство, – сострил Шерри. – Бальзам для души. Виски!

– Черт возьми, это место так и располагает к разврату, – рассмеялась Аморет, указывая на окаймленные высокими живыми изгородями и деревьями дорожки, ведущие к уединенным кучкам кустарников и гротам.

Тони заметила, что туман сгустился, придавая парку жуткую атмосферу. Обычно все двенадцать акров освещали сотни фонарей, но этой ночью их свет затеняли ползущие над деревьями и льнущие к земле плотные клочья тумана.

Неподалеку промелькнули рослый темный мужчина и крикливо одетая женщина. Возможно, это не были Адам Сэвидж с Анджелой Браун, но Тони эта встреча выбила из колеи.

– Здесь сыро. Давайте пройдем к театру наискосок, мимо павильонов и ротонд, – предложила она.

Некоторые из сооружений были украшены скульптурами и картинами, на иных были изображены солнце, звезды и все созвездия. Их группа понемногу таяла – многие останавливались у киосков со спиртным, некоторые пошли следом за марширующим оркестром.

– Вы не считаете, что до театра следует поужинать? – предложила Аморет. Тони пожала плечами:

– Здесь столько народу, что нам не хватит мест.

– Верно, – согласилась Аморет. – Все захотят сесть так, чтобы видеть и сцену и королевскую ложу.

– А Георгу нужна лишь личная ложа в лоне Венеры, – вставил Шерри.

До Тони не сразу дошел сальный намек. Поняв, она слегка покраснела.

– Шерри, у меня брюхо к спине прилипло, – жалобно протянула Аморет.

– Ну, хорошо. Я и сам не против чего-нибудь перекусить. Тони, если ты не рвешься поесть, почему бы тебе не занять места в театре?

Тони не хотелось оставаться одной, но она тут же упрекнула себя за нелепые страхи. Туман стал еще гуще, а толпа поредела, по крайней мере, так казалось из-за разделявшего людей тумана.

Тони пошла по дорожке, обошла церквушку и прошла сквозь увитый лозами портик. Удаляясь от портика, она услышала позади хруст гравия. Остановилась и оглянулась, но увидела в клубах тумана лишь бледный свет фонаря. Ускорив шаг, двинулась в направлении театра, но все вокруг выглядело в тумане странно незнакомым, и ей подумалось, что она повернула не там, где надо. Ей показалось, что с каждым шагом звуки музыки и шум толпы становятся все слабее.

Сердце бешено колотилось, потому что позади по-прежнему слышались шаги. Она непрерывно оглядывалась через плечо, скорее, для того, чтобы успокоиться, потому что, как бы она ни вглядывалась в глубину аллеи или гущу кустарника, не было видно ни единой человеческой тени.

Помирая со страху и потеряв ориентир, Тони бросилась бежать. Через несколько минут поняла, что хуже не могла поступить, потому что оказалась в отдаленной части парка, где были одни лужайки да плакучие деревья.

Тони поняла, что должна остановиться и собраться с мыслями. Если она что и презирала, так это трусость. Легкие разрывались от бега в густом тумане. Овладев собою, она вышла на лужайку и крикнула:

– Бернард Лэмб, ты слюнтяй и трус, выходи, чтобы я тебя видел! Тишина.

– Ты, сукин сын, выходи, и давай драться, если ты мужчина!

Мертвая тишина. Тони нащупала в кармане нож.

– Захлебнешься собственной кровью!

Полная тишина.

Сердце забилось ровнее. Восстановилось дыхание. Если ее никто не преследовал, то до чего глупо было выкрикивать в темноту страшные угрозы. Надо возвращаться домой. Сады Воксхолла навсегда потеряли для нее привлекательность.

Тони, стараясь найти дорогу, двинулась размеренным шагом, не слишком быстро и не слишком медленно, напрягая зрение и слух, готовая встретить любую опасность.

Выйдя за ворота, Тони с огромным облегчением вздохнула. Ведущая к Темзе дорога сегодня была полна людей и экипажей. Оказавшись снова среди людей, она забыла о страхах, чувствуя себя в полной безопасности. И тут это случилось!

Тони почувствовала, как сзади ее умышленно с силой толкнули, и, испуганно вскрикнув, она упала на мостовую перед приближающимся экипажем, увидев, к своему ужасу, как на нее неумолимо надвигаются несущие смерть копыта.

Антония на мгновение потеряла сознание. Лошади метались в упряжке, шарахаясь от попавшего под ноги предмета. Она открыла глаза в тот момент, когда экипаж проносился над ней. Поняла, что сейчас ей конец. Не оставалось времени даже для молитвы. Тони услышала пронзительный крик женщины. На миг показалось, что кричит она сама, но потом, о чудо, поняла, что это другая женщина. Мужчины, крича, помогали ей подняться на ноги. Падая на мостовую, она сильно ударилась бедром и плечом, но сразу почти не заметила. Ее парик с косичкой потерялся, а синие атласные бриджи лопнули от колена до шага. Но она была жива! С посторонней помощью она доковыляла до тротуара и прислонилась к фонарному столбу. Потом неожиданно упала на колени и, поникнув головой, зарыдала.

Антонию окружила толпа зевак. Ее трясло, она клацала зубами. В толпе же судили по-своему. Молодой лорд, видно, до того надрался, что шагнул на мостовую навстречу мчащейся карете. Люди стали расходиться, пока их не притянули в свидетели.

Тони безутешно рыдала. Сначала от ужасного потрясения, потом от беспомощности. Бернард Лэмб от нее не отступится. Он будет преследовать ее, пока не загонит до смерти. Не будет ни дня, ни ночи, когда бы она была в безопасности. Она еще долго, обмякнув, сидела на земле. Наконец поднялась и направилась к реке, думая, не крадется ли он за ней.

Сойдя с лодки, она сразу кликнула извозчика, который довез ее до самых дверей на Керзон-стрит. К счастью, Роз не было дома. Наверное, смотрела представление в Воксхолле. Хотя Тони открыла дверь своим ключом, зоркий глаз мистера Бэрке отметил ее состояние. Она была чрезвычайно благодарна, что он не сказал ни слова.

Тони приняла ванну, морщась от ужасных ушибов, потом, забравшись под одеяло, стала думать, что делать дальше. Решила было вернуться домой в Лэмб-холл, но разыгравшееся воображение заставило отказаться от этого плана. Там, в оторванном от мира сельском окружении, ее ненавистный кузен будет иметь больше возможностей избавиться от нее без свидетелей. В конечном счете в Лондоне, должно быть, безопасней. Страх лишил ее решительности. Казалось, положение было безвыходным. Боже милостивый, что же ей делать? Непонятно почему, она больше всего злилась на Адама Сэвиджа. Почему он ее не защитит? Почему он с таким презрением глядит на нее всякий раз, как она заговаривает о вероломстве Бернарда Лэмба? Зачем он развратничает с актрисами?

Правда, в Воксхолле Тони повстречался не Адам Сз-видж. В ту ночь под прикрытием темноты он направлялся на другую сторону Ла-Манша. На этой неделе он уже третью ночь ходил во Францию. Эти рейсы напоминали Сэвиджу о годах, когда он жил контрабандой. Теперь кроме материальной выгоды были и другие побудительные причины; однако опасность, связанная с перевозкой запретного груза, действовала возбуждающе. Это было сладостное, словно от наркотика, возбуждение, от которого, как он надеялся, почти избавился и без которого может прожить.

Мысли внезапно вернулись к девушке, которую он встретил в Венеции. Почему она так неуловима? Никаких следов Анн Лэмбет не было обнаружено, и он понял, что она назвалась чужим именем. Она вновь и вновь являлась ему, порой в самые неподходящие минуты. Ее неуловимость лишь усиливала его одержимость. Словно наркотическое зелье – попробовав раз, он жаждал, безумно желал, требовал еще и еще. Ругал себя за безрассудство. Хватит. Никто ему не нужен. Есть на свете другие зеленоглазые и длинноногие. Во всяком случае, они условились с Евой, и из практических соображений он будет держаться задуманного. Ему за тридцать, и он уже стар для романтических полетов фантазии, а если он правильно разобрался в принце Уэльском, то до титула, которого жаждет Ева, не так уж далеко.

А в это время в Воксхолле Его высочество провожал Марию Фитцгерберт из роскошной, в форме короны, театральной ложи. Плотный туман сорвал показ чудес пиротехники, но Георг не был ни капли огорчен, потому что сие означало, что он останется наедине со своей дамой раньше, чем предполагал.

Как только они очутились в пышной карете, он, прижавшись своим бедром к ее, обнял свою возлюбленную.

– Пусси, поедем сегодня ко мне.

– Принни, ты же знаешь, что не могу. Я вдова и не должна пятнать свою репутацию. Проведи я одну ночь под твоей крышей, и люди скажут, что мы живем в грехе. Ради нас обоих я должна ехать домой на Парк-стрит.

– Тогда позволь мне снять для тебя дом на Сент-Джеймс-сквер, где ты сможешь принимать меня и наших друзей, и тогда не станут говорить, что мы живем друг с ДРУГОМ.

– Принни, любовь моя, дом на Сент-Джеймс-сквер будет стоить кучу денег, а ты и так кругом в долгах. Обидевшись на ее слова, он отнял руку.

– Значит, мистеру Фитцгерберту было дозволено дарить тебе дом, а мне нет.

– Мистер Фитцгерберт был мне мужем, – серьезно возразила она.

– Киса, я считаю тебя своей женой, но, увы, ты меня мужем не считаешь, – напыщенно произнес принц.

– Принни, дорогой, не ты, а король и парламент не считают тебя моим супругом. Твой отец ни за что не признает меня принцессой Уэльской, а парламент никогда не позволит мне носить королевские регалии.

Как ни прискорбно, но Георг понимал, что она права. Однако в тот момент он был полон решимости дать ей драгоценности, достойные принцессы.

Мария тщательно обдумала последующие слова. Положив ему руку на колено, она тихо сказала:

– Если бы мы сочетались браком, я, несомненно, считала бы тебя своим супругом.

– Дай мне свою лапку, киска. Фидо так скучает по тебе. Уговори его поднять голову и выйти из конуры.

Мария легко потрепала и погладила Фидо, и он вправду поднял голову и вылез из укрытия. Георг прошептал на ухо Марии:

– Если ты пообещаешь ему угощение, то, думаю, сможешь убедить его исполнить какой-нибудь трюк, скажем сесть.

Мария, хихикая, предложила угощение, которое клянчил принц. Как только его жаркий рот обхватил сочный сосок, Фидо не только встал на задние лапки, но и замахал хвостиком.

Глава 32

Адам Сэвидж, читая записку Его королевского высочества принца Уэльского, злорадно улыбался. Каждому человеку, особенно члену королевской семьи, своя цена. Адам сожалел, что не может пригласить Георга на Хаф-Мун-стрит, а должен посетить его в Карлтон-хауз. Это означало, что придется послать записку графине Каупер, откладывая встречу, а также опоздать в палату общин.

Он достал из запертого ящика бриллианты и сапфиры, надеясь, что в последний раз, и отправился пешком в расположенный неподалеку Карлтон-хауз. Проницательные голубые глаза Сэвиджа разглядели, что принц чем-то обеспокоен.

– Мой дорогой Сэвидж, надеюсь, вы принесли драгоценности.

– Принес, Ваше высочество, – ответил Сэвидж, дотронувшись до нагрудного кармана, но не доставая камешки.

– Найти незанятый титул маркиза и добиться присвоения этого титула джентльмену – нелегкое дело, но в настоящее время вы, несомненно, пользуетесь значительным влиянием в палате, и, учитывая, что я выступаю вашим патроном, есть все основания считать, что в скором времени вам может быть пожалован титул.

Принц Георг замолчал, давая Сэвиджу время вручить драгоценности. Сэвидж не шелохнулся.

Его высочество провел пальцем под высоко завязанным шейным платком, чтобы хоть немножко его ослабить. Поставленные утром для придания бледности лицу пиявки были напрасной тратой времени, потому что в данный момент он покраснел как рак.

Прокашлявшись, он подошел к стоявшему у письменного стола большому глобусу.

– Вообще-то, дорогой мой, придется удовлетвориться ирландским титулом. – Видя, что Сэвидж не возражает, Георг оживился. – У вас есть выбор. Титул маркиза Блэкуотера в графстве Уотерфорд или… посмотрим, что еще? А вот маркизат Кинсейл на побережье Корка.

Голубые глаза Сэвиджа следили за пальцем принца, остановившемся на Ирландии.

– Как вы предупредительны, Ваша светлость. Он достал черный бархатный мешочек и, как фокусник, достающий кролика из шляпы, продемонстрировал сверкающие бриллианты.

Лицо Георга засияло. Ему не терпелось подержать в рунах этот холодный огонь.

– Они великолепны. Моя дама, увидев их, поймет, как высоко я ее чту.

– Могу я позволить себе дерзость дать совет, Ваше высочество? Корона из драгоценных камней дала бы возможность даме почувствовать себя принцессой, и все узревшие ее будут почитать ее за принцессу.

Лицо Георга осветилось, будто он только что удостоился божественного вдохновения.

– Вы обладаете такой короной из драгоценных камней?

Изуродованный шрамом рот Сэвиджа растянулся в редкой для него улыбке:

– Да, Ваше высочество.

Георг закрыл глаза, не осмеливаясь представить цену, которую назовет индийский дикарь за такой приз, но зная, что он согласится на нее, какой бы высокой она ни была. В глубине души он понимал, что Мария никогда не удостоится королевской короны, так пусть же он сам даст ей собственную диадему. Он очнулся от грез, услышав голос Сэвиджа:

– Хотя я крайне занят, постараюсь посетить оба владения и поставить Ваше высочество в известность о своем выборе по возможности скорее.

– Очень хорошо. Знаете, оба – древние замки. Чтобы содержать их, нужны глубокие карманы, – предупредил он.

Сэвидж, откланявшись, удалился. Что-что, а карманы У него глубокие, и ему наплевать на то, что к старым состояниям относились с почтением, а новые деньги считались грязными.

Принц Уэльсний решил, что эта ночь станет той самой ночью, и хотя он испытывал удовольствие от одного предвкушения, все же приходил к убеждению, что ждал достаточно долго.

– Георг, я не могу войти к тебе в спальню, это крайне неприлично.

– Дай мне лапку, кисонька. – Принц Уэльский, вцепившись в руку Марии, потянул ее за собой. – Киска, я собираюсь посвятить тебя в очень интимное дело. Дорогая, моя спальня – единственное убежище, где наши тайны надежно сохранятся.

Мария дала себя убедить, хотя и с напускной стыдливостью.

Усадив ее в похожее на трон, обитое китайским шелком позолоченное кресло, принц Георг встал перед ней на колено.

– Мой дорогой ангел, хотя я и не достоин этого, но, если ты согласишься стать моей супругой, я буду счастливейшим мужчиной на земле. Буду вечно лелеять тебя и сим заверяю тебя в своей любви и преданности.

– О, Георг, дорогой, твои слова заставляют меня плакать от счастья. Мой ответ будет: «да» и «да», тысячу раз «да», если бы только это было возможно.

Он переменил колено.

– С помощью надежных друзей я все устроил. Обряд состоится в пятницу вечером в твоем домике на Парк-стрит. Свидетелями будут два твоих дяди, а мой любимый адъютант Орландо Бриджмэн, родом из Шропшира, потому он знаком с твоими родственниками, будет на страже снаружи, на случай если премьер-министр попытается сорвать церемонию.

– Но, дорогой мой, как насчет Закона о браке? – спросила практичная Мария.

– Наш брак, хотя и тайный, будет законным в глазах церкви. Как только стану королем, добьюсь отмены закона и снова сочетаюсь с тобой браком, так что он будет законным и в глазах престола. Преподобный Роберт Бэрт согласился совершить обряд.

Он не добавил, что того подкупили пятью сотнями фунтов и обещанием повышения по службе.

Глядя на бриллиантовые перстни и большую Звезду на груди принца, Мария внушала себе, что это не сон. Принц Уэльский в самом деле предлагал ей сочетаться браком. Возможно, несколько необычным, но все же браком.

– О, Георг, любовь моя, я больше не буду тебе отказывать.

Окрыленный победой, Георг вскочил с колен. Пошарив в нагрудном кармане, он достал бархатный мешочек и вложил его в лапку Марии.

– Ты самое драгоценное сокровище королевства, ты затмеваешь всех остальных, но я хочу, чтобы это колье было знаком моего глубокого уважения к тебе, Мария.

Она охнула при виде бриллиантов и сапфиров.

– Мне не нужны драгоценности, Георг, мне нужен один ты, но, если это доставляет тебе радость, я сочту за честь принять твой подарок как знак любви.

Он заключил ее в свои объятия:

– Пусси, ты сделала меня счастливейшим мужчиной в мире. До сего момента я не знал, что такое счастье. – Охваченный чувством, он осыпал ее поцелуями. По румяной щеке скатилась слеза. – Эх, кисуленька, и пошалим же мы с тобой. Знаешь, в детстве наставники секли меня, когда я шалил. Помню, однажды они застали меня, когда я прыгал на кровати, и здорово всыпали.

– О, Принни, любовь моя, я постараюсь вознаградить тебя за все страдания.

– Пусси, а ты попрыгаешь вместе со мной? – спросил он с детской непосредственностью.

– Прямо сейчас? – еле слышно спросила она.

– Да, сейчас, моя маленькая подружка. Дай сниму тебе туфли!

Оба разулись, Георг забрался на просторную кровать и помог Марии встать рядом с ним. Взявшись за руки, они стали прыгать. На втором прыжке упали и покатились вместе, смеясь, как дети.

Когда они выкарабкались с огромной кровати, Георг воспылал вожделением.

– Давай сыграем, кисуленька. Ты знаешь, как снять с моих плеч все заботы.

– Во что будем играть, Принни, любовь моя?

– В фанты. Сейчас достану карты.

Хитрый дьявол, конечно же, мошенничал, отбирая у нее сперва веер, потом чулок, а дальше платье. Давал выиграть и Марии, чтобы пожертвовать галстук, жилет и Рубашку с монограммой.

Когда они остались в дезабилье и Мария, краснея, хихикала, а Георг смеялся и у него твердело, карты были забыты ради других забав. Мария Фитцгерберт возбуждала принца больше всех женщин, каких он знал. У нее было румяное личико. Волосы были так прелестны, что она никогда их не пудрила, и светло-золотистые локоны свободно спадали на пухлые плечи. Но больше всего возбуждали Его высочество ее груди. Они были необычайно большие и мягкие, создавая пышные, но по-матерински женственные формы, которые так сильно влекли Георга.

С озорными мальчишескими искрами в глазах Георг достал розовый шелковый мешочек. Это была новая игрушка, которую называли воздушным шариком.

– Что это, Георг?

– Это очень интересная игрушка, маленький воздушный шар. От теплого воздуха он летает. Давай поиграем, Пусси. – Он надул шелковый мешочек, и тут уж игра началась всерьез.

Посланный Георгом шарик отскочил от грудей Марии, потом от ее ягодиц. Скоро он уже отважно пытался поддавать его своей длинной битой, наблюдая, как от смущения титьки у Марии стали красными, как тот шарик. Шарик в теплой комнате подскакивал все выше. Мария прыгала за ним, ее роскошные груди прыгали вверх и вниз, пока принц не обезумел от желания. Он заключил ее в объятия, и они, запыхавшись, растянулись поперек огромной кровати.

Лежа на спине и глядя на потолок, Мария видела в зеркалах отражение их обнаженных тел. Это до предела возбуждало чувственность. Она зачарованно следила, как он взбирается на нее. Никогда еще она не испытывала такого трепетного ожидания. Оба ее мужа были в возрасте. Георг был очень крупным мужчиной в расцвете молодости. Тело Марии сделало его могучим любовником.

От трения его мощного царственного меча она скоро отдала влагу. Мария прикусила губу, в то время как на нее волна за волной накатывалось неизъяснимое наслаждение. Наконец, не в силах сдерживаться, она вскрикнула. А Возгласы наслаждения были настолько заразительны, что 'Георг заработал с новой энергией, доставая все глубже., Держа в обеих руках великолепные груди, он напоследок погрузился по самую рукоятку, и оба вскрикнули от удовлетворенной страсти. Потом она баюкала его в своих руках, чувствуя, как он жарким ртом сосет ее грудь, пока не уснул, и, глядя в зеркальный потолок, думала о странностях жизни. При своих престарелых мужьях она была не более чем сиделкой; теперь, наоборот, стала участницей детских забав мальчишки, который станет королем.

Проснувшись, Тони тут же вспомнила об ужасах прошлой ночи. Настроение сразу упало, в желудке появилась неприятная тошнота. Она не могла держать при себе пережитое, но и не хотела пугать бабушку.

Тони решила поговорить с мистером Бэрке, а поскольку Роз никогда не спускалась раньше принятых у порядочных людей десяти часов, время для разговора было самое подходящее. За завтраком она дала понять мистеру Бэрке, что хотела бы поговорить с ним наедине. Верный слуга, последнее время беспокоившийся за молодую хозяйку, надеялся, что Антония доверит ему свои тайны.

Тони, выйдя из-за стола, прошла в салон, в котором обычно принимали гостей. Через несколько минут к ней присоединился мистер Бэрке, плотно закрыв за собой дверь от любопытных горничных.

Тони очень хотелось курить, но в присутствии мистера Бэрке она подавила желание.

– Прошлой ночью случилось нечто ужасное. Мой кузен, должно быть, следил за мной в Воксхолл-гарденс. Я из предосторожности присоединилась к знакомым, полагая, что на людях безопаснее, но потом оказалась одна в тумане и услышала, что меня преследуют. Со страху потеряла голову. Заблудилась и побежала. Мистер Бэрке, я чувствовала себя как загнанный в нору кролик.

От нахлынувших на нее страшных воспоминаний у Тони перехватило горло.

Мистер Бэрке видел, как у нее затряслись руки, и в голове его мелькнула ужасная мысль, что ее изнасиловали.

– Продолжай, дитя мое. Можешь рассказать мне все, – мягко вымолвил он.

– Я поняла, что нужно немедленно выбираться из Воксхолла. Опасность таилась в каждой аллее, под каждым деревом. Наконец я отыскала выход и с облегчением вздохнула, выйдя на оживленную улицу. Но это длилось недолго. Меня сзади толкнули, и я упала на мостовую под копыта и колеса приближающейся упряжки. Только чудом мне на этот раз удалось избежать смерти. Каким-то образом лошади промчались мимо меня, а карета не переехала своими колесами.

– Боже мой, прошлой ночью ты вернулась домой вся в синяках, а я ничем не помог. Тони покачала головой:

– Я только ушиблась, но испытала больше, чем боль от ушибов. Я испугалась. По-настоящему испугалась, мистер Бэрке. Я не боюсь встретиться с Бернардом Лэмбом лицом к лицу. Не страшась, встречалась с ним на дуэли. Но он меня выслеживает, и я не знаю, когда он нанесет удар. Ни с того ни с сего я оказалась абсолютно беззащитной и напугана до смерти.

Мистер Бэрке сурово поджал губы и в бессильной ярости сжал кулаки:

– Грязный, извращенный, злобный трус. Надо сообщить твоему опекуну, миледи. Он обязан защитить тебя. Отныне я буду всюду сопровождать тебя, и не без оружия!

Мистер Бэрке давно считал, что бремя сохранения Лэмб-холла было не для хрупких девичьих плеч. Маскарад представлялся убедительным поначалу, но ему совсем не следовало одобрять такой ужасный, скандальный замысел. Он должен был понять, что, после того как Бернард Лэмб вызвал гибель Антони, опасность станет угрожать Антонии.

Тони тяжело опустила плечи:

– Мне претит сама мысль, что нужно говорить Адаму Сэвиджу, навлекая на себя его презрение. Однако, по-моему, выбора нет. Обращаться больше не к кому. Пойдешь со мной на Хаф-Мун-стрит?

Мистер Бэрке предложил пойти следом за Антонией, а Яне вместе с ней. Таким путем он заметит всякого, кто следит за молодым лордом Лэмбом, и прикроет ее со спины.

Тони без приключений добралась до дома в Мейфер и стала ждать в приемной мистера Бэрке.

Адам Сэвидж как раз спускался по ступеням, собираясь уходить.

– Тони, именно ты мне и нужен. Как обычно, я опаздываю в палату, но несколько минут ничего не изменят. Я хочу, чтобы ты оказал мне огромную услугу, но это означает, что нужно съездить в Ирландию.

– В Ирландию? – Тони ухватилась за его слова, увидев возможность бежать из Лондона и скрыться от Бернарда Лэмба.

– Да. Хочешь верь, хочешь не верь, но я собираюсь пополнить высокочтимые ряды аристократии, – насмешливо начал он, – правда, ирландской аристократии. Его королевское высочество, хотя и небескорыстно, предложил мне на выбор два замка. Не говоря уж о том, что у меня нет времени, я не слишком разбираюсь в замках. Но думаю, что ты разбираешься…

Такая замечательная новость сразу подняла настроение Тони.

– Ну, можно сказать, я понапрасну потратил отрочество, изучая старинную архитектуру.

– Теперь у тебя есть возможность проверить свои познания на практике. Мне бы хотелось, чтобы ты побывал в Блэкуотере, это в графстве Уотерфорд, и дал свою оценку. Возможно, на следующей неделе я найду время посетить другое владение, в Корке. Потом мы встретились бы в Блэкуотере и вместе вернулись домой.