Текст книги "И по делам твоим воздастся (СИ)"
Автор книги: Виорика Высоцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– А у вашей соседки хорошо развито логическое мышление, а Семен Михайлович?
– Да не откажешь шарлатанке в понимании людей.
Я возмутилась:
– Почему шарлатанке, откуда она могла знать, куда я направляюсь, как меня зовут?
Теперь уже хмыкнул Георгий:
– Простите Анастасия Павловна, но ничего сложного тут нет. У гадалки этой во входных дверях имеется потайная щелка, когда кто-то поднимается по лестнице одна из девушек, что у нее служат, рассматривает человека в щелку для того, что бы знать колеблется ли клиент, равнодушен или напротив взволнован. Обычно перед закрытой дверью, мы можем позволить себе эмоции, потом коротко пересказывает хозяйке, что видела. – Я вспомнила как горничная шептала на ухо гадалке что-то.
– Ну, хорошо она догадалась, что я случайно к ней попала, это проще простого, я к тому же не была записана, как она догадалась, куда я шла?
– Женщина, у которой лицо закрыто многослойной вуалью, как правило, не желает, что бы ее узнали, родственников в таком виде не посещают.
– В нашем доме такие гости ходят только к нам да к ней. – добавил Семен Михайлович.
– Хорошо, а мое имя, а покойник в большом флигеле, а вдова?
Георгий снова заулыбался раздражающей меня, насмешливой улыбкой.
– Вы одеты во все темное, обычно женщины предпочитают цвета поярче, подобные ткани выбирают те, кто в трауре. Это, конечно, может быть и другой родственник, но вы, очевидно, чем-то навели ее на мысль о смерти мужа. – Я вспомнила свой прямой вопрос о муже, заданный может слишком вызывающе, если мадам шла ва-банк, то она не ошиблась.
– А вот имя и покойник – это конечно газеты и информированность. – Продолжал Георгий, он положил передо мной на стол вчерашнюю городскую газету «Вечерний вестник», я развернула ее. На второй странице шел пространный отчет о загадочном убийстве в нашем доме. На стол легла еще одна газета, и еще, в газете четырехдневной давности, на первой странице была большая статья с фотографией нашего флигеля и именами данными полностью, я застонала, а Георгий продолжал:
– Наша гадалка скрупулезно изучает прессу, о недавнем убийстве, конечно, читала, а тут молодая женщина, примерно тех же лет, что и хозяйка дома, где все произошло, поднимается в квартиру к следователю полицейского и судебного сыска, сложить два и два не сложно, особенно если часто упражняешься в подобных загадках.
Я почувствовала себя разнесчастной идиоткой. Заметив мое выражение лица, друзья кинулись меня успокаивать.
– Не стоит расстраиваться, эта женщина очень умна и уже не один год занимается своим ремеслом.
– А чем она занималась раньше? Мне показалось у нее все так театрально.
– Тут вы угадали, госпожа Цирцея в прошлом довольно известная актриса говорят, особенно блистала в греческих трагедиях, отсюда и псевдоним. Но вышла замуж и оставила сцену, а когда умер муж, придумала себе подобный заработок.
– Недурной заработок, – пробормотала я, и громче уже спросила, – а что вы можете мне рассказать о расследовании?
– Довольно много и, в то же время ничего, вот такой парадокс. – Развел руками Семен Михайлович, – но будет лучше, если вы поведаете мне, сначала, что скрывала ваша тетя?
– Да ничего особенного. – И пересказала тетушкин рассказ.
Меня внимательно выслушали.
– Значит четыре кандидатки на роль невестки. – Задумчиво произнес Семен Михайлович, потирая подбородок. – Что ты думаешь об этом Георгий Федорович?
– Думаю, кандидатки только три, Еву Адамовну, я бы исключил.
– Да ее надо исключить, не тот она человек, чтобы тайно замуж выходить.
Я издала нервный смешок, мне представилась Ева Адамовна, тайно сбегающая с любовником, почему-то на белом коне, на меня укоризненно посмотрели.
– А вы, что думаете Анастасия Павловна?
– Да ничего я не думаю, совсем уже запуталась, непонятно даже за что убили нашего дорого родственника.
– Ну, тут думаю более-менее понятно. – Сказал Георгий.
– Что вам понятно? – удивилась я.
– Мы думаем, что ваш родственник кого-то шантажировал, – пустился в объяснения Семен Михайлович. – Посудите сами, приехал в наш город, почти без гроша в кармане. В комнате постоялого двора мы нашли его старые вещи, все изрядно поношено, у него даже слуги личного не было, что для статуса княжеского весьма странно. Нашли также множество долговых расписок, кредиторы, видно наступали ему на пятки, ваш родственник, был игрок, потому что много расписок касалось игровых долгов. Были еще черновики писем к вашей тете, Анастасия Павловна, но письма не отправили, он хотел посетить вас, может просить помощи. Но вдруг, откуда ни возьмись, у Кирилла Юрьевича появляются деньги, и деньги не малые, полный бумажник кредитных билетов на внушительную суму, новый дорогой костюм, новая шуба, золотые часы, по словам тамошней, прислуги, он и слугу стал себе подыскивать и еще хвастал, что скоро еще богаче будет. Откуда деньги? Мы проверили, драгоценностей в ломбарды не носил, наоборот выкупил из ломбарда сданную накануне, единственную свою драгоценность – кольцо с изумрудом. Про крупные ограбления в последнее время слышно не было, остается единственное предположение – деньги ему дали добровольно, или, что верней, под его нажимом, видно владел компрометирующей информацией на кого-то. Кроме того мы нашли, одного бездомного забулдыгу, что разгуливал в новой шубе и шапке, когда прижали, признался, что нашел в снегу неподалеку от интересующего нас постоялого двора. Так вот у шубы этой и шапки была вся подкладка изорвана. Кажется нам, что ваш родственник зашил туда какие-то бумаги, должен был их отдать за определенную суму, но аппетит приходит во время еды, может, отказался отдавать, увеличил суму, ну и напоролся на нож. А то, что пытались попасть в приют и обыскать письменный стол, принадлежавший вашей покойной тете, доказывает, что преступник еще не все интересующие его документы нашел и вам Анастасия Павловна надобно быть осторожными, могут попытаться проникнуть к вам в дом.
Рассказывая все это, Семен Михайлович выложил на стол пачку фотографий, и я рассмотрела детальные снимки старых ношеных штанов, долговых расписок, писем начинавшихся словами: «Дорогая Анна Ивановна», шубы с разорванной подкладкой и письменного стола с выдвинутыми как попало ящиками. Услышав последнее предположение Семена Михайловича, спросила:
– Может он или она уже нашли нужные бумаги в приюте?
– Нам, кажется, что не нашел. Видите ли, стол был обыскан кое-как, преступник очень спешил, видно испугался, когда увидел Еву Адамовну, но самое главное, мы опросили местного сторожа, он у них и столяр и плотник и вообще все мелкие работы исполняет. Так вот, тот рассказал, что когда мебель принесли, он ее приводил в порядок, чинил кое-где, а письменный стол разобрал полностью, от частых переездов стол совсем расшатался, тогда нашел в столе, несколько тайников, но все были пусты. Сторож клялся, что больше никаких тайников в столе нет.
– А как там наши отпечатки пальцев?
– Сравниваем пока, это сложная работа, требующая предельного внимания.
– Вы будете искать женщину?
– Почему? – искренне удивился Семен Михайлович.
– Ну, письмо к невестке…
– С этой невесткой еще не все ясно, во-первых, невестка необязательно жена сына, это может быть, например жена племянника или скажем брата, или родственница по мужу, какая, это письмо могло быть случайным среди бумаг, а вот упоминание о невестке вашей тетей, это уже что-то. Может и раздобыл ваш родственник, какую компрометирующую информацию о некой родственнице, но разговоры вести с ним мог и ее муж, к примеру.
– А тот толстый человек? Что о нем известно?
– Пока ничего больше узнать не удалось. Только то, что экипаж гостиничный они оставляли у вашей ограды, ближе к деревне, там конь изрядно натоптал. Дорожкой которой деревенские ходят, добрались до флигеля, снег следы замел, да возле калитки, где кусты прикрывают, остались следы частично. Зачем-то сорвали доски и открыли ставни, тоже загадка, и откуда у них ключ, а дверь была точно ключом открыта, нам еще неизвестно, но есть догадка, что ключ мог быть у Кирилла Юрьевича, да и зачем они туда пробирались неясно.
– Все не ясно да не понятно, а что нам делать? – растерянно спросила я.
– А вас, Анастасия Павловна, я бы попросил поискать в доме, тетя вашего мужа могла где-нибудь спрятать в доме какие дневники, может бумаги от нее какие остались? Вы бы нам очень помогли.
На этом наш разговор закончился.
Когда выходила из дома почувствовала, чей-то взгляд, обернувшись, увидела Георгия, он сделал легкий жест рукой, предлагая мне идти дальше, решил убедиться, что я благополучно добралась до кареты.
Дома оказалась уже затемно, мои домочадцы томились в ожидании меня и ужина. За ужином пришлось коротко рассказать о моей прогулке в город, желая отвлечь семейство, я рассказала о гадалке и оставшуюся часть вечера, мы обсуждали гадания.
Перед сном в мою спальню вошла тетя, неся под рукой графинчик с наливкой и две рюмки, мы выпили наливочки, устроившись на постели, я рассказала ей о просьбе Семена Михайловича. Тетя задумалась.
– Знаешь, матушка, а тетка любила писать пространные дневники, и вообще всякие письма, постоянно строчила, совсем как, Лизка, но даже представить себе не могу, что бы она что-то прятала в тайниках, да и какие у нас тайники. – Тетка, кряхтя, поднялась и пожелала мне спокойной ночи.
– Пойду я, пожалуй, спать, а завтра подумаем.
Я ворочалась в постели, сон не шел.
Держа в руке мигающую свечу, я медленно спускалась по ступеням. Голос, звучавший глубоко во мне, просил: не иди, не надо. Но я упорно спускалась, вот уж двери в музыкальный салон, вот рояль. Почему откинута крышка? Двери в танцевальный зал распахнулись легко, открытые невидимой рукой. За спиной зазвучала приятная мелодия, я вошла в зал. Он был залит таинственным лунным светом, все предметы, такие обычные в свете дня, казалось, приняли новые очертания, будто ожили, и стул что-то рассказывал комоду, деревья в нарисованном лесу шумели и раскачивались, а бронзовые подсвечники потягивались, расправляя свои вечно согнутые руки. Я остановилась напротив портрета девушки в белом. Вдруг она плавно повернулась ко мне, изящно переступив раму, вышла в танцевальный зал. Лунная дорожка служила ей ковром. В руках ее была какая-то тетрадь. Я остолбенела, не двигаясь, держа перед собой погасшую свечу двумя руками. Девушка меня будто не видела, она повернулась в сторону музыкального салона, откуда раздавались звуки музыки. Музыка затихла, из салона вышла старая женщина в тюрбане, иссушенная, в висящем платье, она взяла девушку за руку и они пошли вдвоем, мои ноги понесли меня следом, против воли. Девушка и старуха поднялись на второй этаж. Это был мой дом, но я его не узнавала, откуда эти странные шпалеры серебристого цвета с восточными узорами, откуда светлые ореховые панели? И эта старая потертая ковровая дорожка? Хоть свеча погасла, дорогу освещали две фигуры, идущие впереди, они остановились перед дверью гостевой спальни, тут девушка выпустила руку старухи, отдала ей тетрадь, не произнося ни слова, повернулась и сквозь меня прошла обратно в сторону лестницы, а старуха открыла дверь в гостевую спальню, я двинулась следом…
Вдруг ослепительный свет залил все вокруг и сквозь пелену прорвался знакомый голос Даринки.
– Доброе утро, пани!
Глава 14
Несколько минут я приходила в себя, находясь на грани сна и реальности. Страшно хотелось пить, но из пересохшего горла, поначалу вырвались лишь какие-то хрипящие звуки, наконец, мне удалось произнести:
– Даринка, дай воды.
Странно посмотрев на меня, горничная кинулась в ванную и принесла стакан воды, я жадно выпила, как если бы путешествовала три дня по пустыне и снова откинулась на подушки.
– Может принести кофе, пани? – испуганным голосом спросила Дарина.
– Неси, скажи Галине, что бы покрепче.
Девушка ушла, а я попыталась собраться и вспомнить в деталях странный сон.
Через четверть часа в комнату вошла горничная, неся кофе, ее сопровождала тетушка. Она подошла к постели, посмотрела на меня внимательно и, приложив руку к моему лбу, обеспокоено спросила:
– Ты не заболела?
– С чего ты взяла?
– Вот, Даринка рассказала, что ты проснулась сама не своя, воды просила, как при горячке, лоб вроде не горячий. – Тетя налила в кружку крепкий кофе из серебряного кофейника, и подала мне. – На, вот выпей, успокойся, ты от всех впечатлений совсем изнервничалась.
– Ладно тебе тетя, нервы тут не причём, просто сон приснился странный. – Я пересказала свой необычный сон во всех деталях, что смогла вспомнить.
Тетушка внимательно выслушала, попивая кофе, а потом вынесла вердикт:
– К гадалкам надо ходить меньше, не будет, всякая чертовщина мерещится. Говоришь шпалеры с восточными узорами и ореховые панели? А ведь у нас и правда когда-то такие обои были и панели были, но в тот год крыша потекла и, за целую осень да зиму весь коридор был в подтеках. Миша, когда крышу чинили и в коридорах ремонт затеял, тогда-то сняли старые панели, коридоры покрасили, в теперешний молочный цвет и украсили лепниной с вставками из английских обоев, тогда и газовые светильники установили.
– В какой год это было?
Тетя недовольно посмотрела на меня, но ответила:
– В тот год, когда нашу, светлой памяти, Дарию Любомировну, привезли. Ну, хватит в постели прохлаждаться, за всем этим и дела свои забросили, надо бы серебро почистить, там поставщик наш письмо прислал, спрашивает, будем ли муку брать, надо ответить, еще управляющий все напрашивается на прием и наши главные арендаторы, зиме уже недолго осталось, надо готовиться к весне. – Тетя поднялась, и, выходя, обернулась в дверях – поднимайся, перестань думать об умерших, тут с живыми бы справиться – и вышла.
После завтрака я беседовала в своем кабинете с управляющим, Олегом Дмитриевичем. Еще при жизни мужа мы решились произвести в своем хозяйстве некоторые реформы. Во-первых, земли, по сравнению с соседями, у нас было куда меньше, выкупные составляли не такой уж большой доход. Во-вторых, у нас все-таки чернозем и распорядившись землей по-умному доход можно было увеличить вдвое. Воспользовавшись любовью мужа ко всяким техническим новинкам, я уговорила его накупить побольше сельскохозяйственной техники, ведь надеяться постоянно на мужика с лошадью, нельзя, тем более в наше время. Часть земли мы отдали в аренду, крепким крестьянским хозяйствам и технику, тоже отдавали в аренду, при надобности. Остальную часть земли разделили и стали выращивать три культуры, наиболее доходные в наше время, сахарную свеклу, учитывая обилие сахарных заводов вокруг нас, хмель, ибо пиво у нас любят и картофель. Отдыхающую часть надела засевали пшеницей, но и зерно я продавала, высчитала, что дешевле муку купить, с продажи зерна вовремя, много больше дохода. Завели и свой рабочий скот. Работников я предпочитала нанимать, они куда лучше справлялись со своими обязанностями, чем отрабатывающие выкуп селяне, собственно они же часто и нанимались, но за деньги работают куда лучше. Может потому, что родилась я в семье банкира, систему денежных расчетов воспринимала куда лучше, чем старую барскую издольщину. Муж не особо вдавался в хозяйство, и за несколько лет мне удалось почти полностью очистить поместье от залога. Реформа сорокалетней давности многих помещиков ввергла в ступор. Хотя если подумать их собственность была полностью защищена, чего не скажешь о крестьянах, но все же многие, растерявшись, не смогли вовремя перестроиться на новые условия. В их числе оказались и родители моего мужа, Мише досталось заложенное, перезаложенное имение, его отец к концу жизни кое-что понял и стал делать правильные шаги, но рано умер, Миша же более интересовался всяческими машинами, чем своей землей. Отец, осмотрев его активы после нашей свадьбы, поцокал языком и нанял Олега Дмитриевича Шарко толкового человека, закончившего Киевский императорский университет, он помог перевести хозяйство на новую основу, многое мне пояснил. Так как платить тогда привычное жалование ему мы не могли, то предложили сверх того процент с прибыли. Сейчас процент уже превышал жалование, но я и не думала что-то менять, моего управляющего все норовили переманить, особенно Суховы старались, поэтому я процент даже повысила.
Сейчас Олег Дмитриевич сидел передо мной, невысокий крепкий человек с обширной лысиной, поминутно поправляя очки, нудным голосом перечислял, что надобно сделать в первую очередь.
– Надо бы Анастасия Павловна позаботиться об удобрениях, еще стоило бы вызвать механика, осмотреть сеялку, она уже в прошлом году плохо работала.
– Механика приглашайте, пусть и остальную технику осмотрит, это стоит дороже, зато сбоев не будет, а на удобрения сколько планируете?
– Рубликов бы пятьдесят.
– Сколько?!
– Ну, матушка, сейчас ничего не дешевеет.
– Ладно, выпишу чек, если вы уверены в таких расходах.
– Я всегда стараюсь экономить, вы же знаете. – Укоризненно произнес Олег Дмитриевич, очередной раз, поправив очки.
В подобном ключе наша беседа продолжалась еще час, наконец, распределив расходы и выяснив наши дальнейшие действия, мы вежливо раскланялись и Олег Дмитриевич удалился.
Я пошла в столовую, где девочки с тетушкой чистили серебро.
Вообще эта работа была привилегией Петра, но по причине старости и немощи рук, он не мог уже хорошенько отчистить серебряные приборы и мы помогали ему, функции Петра состояли в торжественном извлечении из буфета и торжественном водворении в оный серебряных блюд, кубков и других предметов.
Мои горничные и без того были перегружены разной работой, потому что кроме уборки, и ухода за нашими достопочтенными особами, они еще глядели, небольшое подсобное хозяйство, состоящие из трех коров, четырех свиней и тридцати курей. Поэтому еще до меня, чистка серебра стала одной из привилегий хозяек.
В столовой я застала радостное оживление, закутанные в большие черные фартуки девочки носились вокруг обеденного стола и брызгали друг на друга мыльной водой из трех тазиков, где отмокали серебряные приборы, тетя недовольно пыталась их пристыдить, обмакивая при этом очередную ложку в зубной порошок и старательно натирая ее тряпочкой.
– Ну, стрекозы, вы бы за дело взялись, Настя успокой их.
– Хватит уже! Лиза, Ира, возьмитесь за дело, а то отправлю на уроки, сегодня у Андрюши первый учебный день в гимназии после вынужденных зимних каникул, так что месье Бомон скучает.
Угроза подействовала, и девочки взялись за работу.
Целый час я слушала веселую перебранку, протирая приборы, сама не встревала в нее, задумалась, странный сон не шел из головы, Ире пришлось несколько раз повторить свой вопрос, пока он дошел до меня.
– Мама, правда, Лиза не проживет на семьдесят пять рублей в год?
Вопрос меня ошеломил.
– Почему это она должна жить на такие деньги? – я перевела взгляд на тетю, та только иронически улыбалась. Ира пустилась в объяснения.
– Понимаешь, мамочка, Лиза влюбилась в Николая и хочет за него замуж, я ей объясняю, дурочке, что Николай не зарабатывает больше семидесяти пяти рублей в год, вот как они будут жить? – Да рассудительность Иры всегда меня удивляла, ни в папу, ни в маму, судя по воспоминаниям о ней, она не пошла, уж скорее в тетушку.
– Думаю, ты права, прожить на такие деньги сложно, но возможно у Николая есть и другие доходы, мы же не знакомы с его родителями. – Я перевела взгляд на розовую от смущения Лизу. – Но, Лизок, Ирочка в чем-то права, перед тем как выходить замуж, надо бы узнать избранника поближе.
– Но, мамочка, ты же рано вышла замуж, неужели ты так хорошо знала папочку?
– Я знала его много лет. – Сухо ответила я.
– Не забывайте девочки, что у мамы есть очень знающий папа, а у вас дедушка, если что, он у ваших избранников, даже про цвет исподнего узнает. – Изрекла тетушка.
Но продолжить спор не дала, ворвавшись в столовую, сильно взволнованная Марыся.
– Пани, пани, там Степану плохо!
Я сорвалась с места.
– Что с ним?!
– Его по голове ударили! Иван нашел на крыльце большого флигеля!
Степан был стар, можно было ожидать, что с ним приключится какая хворь, но такое уже выходило за все рамки. Я понеслась на кухню, за мною, тяжело дыша, бежала тетя, девочки нас опередили. В кухне, как и в тот роковой вечер, собрались все домочадцы, но Степан не сидел, а лежал на широкой лавке, Галина склонилась над ним, прикладывая ко лбу мокрую тряпочку, Степан тяжело дышал. Я подошла поближе, все расступились, а старик попробовал подняться, но я присела рядом, на подсунутую кем-то табуретку, и остановила его, положив руку на плечо.
– Не надо Степан лежи, что случилось?
Сторож тяжко застонал, мне показалось, даже несколько театрально.
– Я шел новый замок на калитку, со стороны деревни, повесить, мне с утра Анна Ивановна его дала и велела заменить. – Я взглянула на тетушку, она кивнула.
– Ну да, ты же вчера рассказала, что говорил Семен Михайлович, о тех людях прошедших через калитку в саду, мы с Галиной замок висячий с подвала сняли, кто чужой туда зайдет? Отдали его Степану, что бы он заменил, на калитке – я перевела взгляд на Степана.
– Ну, я и пошел заменять. Иду мимо флигеля, смотрю, дверь открыта, стал подниматься, думаю, неужто мы забыли дверь запереть, когда гости ходили? Но, только переступил порог, как мне по голове стукнули. – И Степан снова застонал, еще громче.
– Галина налей ему чего покрепче и покорми, потом пусть идет в сторожку, Иван растопи ему там, самому тяжело будет это сделать и что бы кто-то рядом все время дежурил, да и вспомни Степан, ты ничего не видел? Ну, когда вошел? – услышав о том, что нальют, старик, довольно проворно для его состояния, поднялся.
– Там темно, пани, очень было, ничего не видел, только показалось мне какую-то тень большую…
– И все?
– И все. – Вздохнул старик.
Несколько минут я сидела в полном оцепенении. Потом резко поднялась, и приказным тоном, которого и сама от себя не ожидала, распорядилась:
– Так Дарья, принеси мне шубку кроличью, шапку и топор.
– Топор зачем? – прерывающимся голосом спросила тетя.
– Затем, что я эту избушку, всю изрублю, но найду, какого черта, там ищут! – и вынеслась в холл.
За мной прибежала тетя.
– Свалилась ты на мою голову, чудо! Я с тобой!
Оказавшись во флигеле, во главе небольшого войска состоящего из тетушки и Ивана, я растерялась. Тетя недовольно спросила:
– И, что дальше?
– А дальше, вспоминай, Анна Ивановна, что тут да как было при прежней хозяйке.
Тетя вошла в гостиную, осмотрелась и подалась в столовую, мы гуськом пошли за ней. Некоторое время, молча, ходили за тетушкой, не спеша осматривавшей пустой флигель. Наконец, она остановилась в бывшей спальне хозяйки.
– Если и искать тайники, то только тут. – Решительно изрекла тетушка и растеряно добавила, – вот, только где?
Мы осмотрелись, обычная квадратная комната, с двумя окнами, печь да дверь, никакой мебели, я внимательно посмотрела на печку.
– Иван, а погляди, не отваливаются ли от печи какие плитки?
Битый час мы громили печку, но это ничего не дало, потом простукивали половицы и даже стены, снова безрезультатно. После двух часов проведенных в трудах, мы были с ног до головы покрыты пылью и опилками. Иван лениво колупался около кухонной печи, тетя стояла у окна столовой и тоскливо смотрела на сад, а я бродила по флигелю, лихорадочно соображая, где же еще поискать. Изловила себя на том, что вот уже добрых четверть часа смотрю на обеденный стол в упор. И вдруг мне пришла в голову светлая мысль.
– Иван! Иди сюда! – на мой крик резво прибежали Иван и тетушка.
– Чего делать, пани?
– Осмотрим стол этот.
Мы все обошли стол несколько раз, наш чудный хоровод сильно удивил бы кого-то со стороны. Стол как стол, полированная столешница, боковины украшены замысловатой резьбой, изысканно изогнутые ножки. Потом я присела и заглянула под стол. Внимательно осмотрела столешницу снизу, мне показалось, что в правом углу отступает кусочек, тетушка и Иван тоже заглядывали под стол.
– Ваня, смотри, видишь, там кусочек отступает? – Иван залез под стол целиком, уголком топора поддел выступающую доску, неожиданно она отвалилась, и на пол упал маленький ящичек, который очевидно, был выдвижным, если бы мы догадались потянуть за часть резного плинтуса.
Но ящичек был пуст. И неизвестно, его опустошили только что или он был пуст уже давно?
Первой пришла в себя тетя. Она вылезла из под стола, отряхнула юбки и спокойно сказала:
– Искать тут больше нечего, может, пойдем в дом?
Я тоже вылезла, Иван пытался приделать ящичек на место, но я его остановила.
– Не надо Иван, идем в дом, запри флигель покрепче и забей проклятую дверь досками
– Хорошо, пани.
– А, мы тетушка пойдем в дом, и скажи мне, отчего я сегодня во сне гостевую спальню видела?
Мне показалось, что тетя сейчас завоет.
– Опять ты за свое! Не отстанешь?
– Нет!
– Ладно, в той спальне была комната тетки, когда она в доме жила, а в молодости, была ее детская, вообще в той стороне детские были, там крыша не так текла.
– Вот и ладно, осмотрим ее.
Но к осмотру мы приступили, только через несколько часов. Сначала был обед, потом приехал Андрюша, возбужденный после первого учебного дня и недовольный Георгием Федоровичем, который его вызвал на первом же уроке. Ответить Андрюше удалось удовлетворительно, благодаря тому, что я возобновила занятия с месье Бомоном, оказывается Георгий Федорович, даже о сочинении вспомнил, и счастье, что Андрюша его все же написал. Мне пришлось выслушать все жалобы недовольного сына, успокоить его и отправить делать уроки с воспитателем.
Наконец мы вошли в загадочную спальню. Хотя до сих пор это была совсем обычная гостевая спальня. Я окинула взглядом комнату, у стены напротив, стояла кровать под богатым балдахином, рядом, большая корзина для подушек, печка в углу, комод, гардероб, два кресла у окна, между ними столик, дверь в стене справа вела в ванную, общую с соседней гостевой спальней. Здесь ремонт, делали уже при мне.
Я обернулась к тетке.
– Вспоминай, как тут было прежде?
– А ты не помнишь? Ремонт уже при тебе делали. Кровать та же, гардероб и комод, тоже, вот кресла со стульями и ковры, вроде уже позже покупали? – тетка наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
– Я покупала. Когда Мишенька возню с ванными затеял, если тут есть тайник, подумай хорошенько, где он может быть?
Тетя прошла в комнату и уселась в кресло, задумалась, я уселась в кресло рядом, неожиданно тетя заговорила:
– Даже не представляю, может, давай по порядку проверять?
И мы принялись громить ничем не повинную комнату. Через некоторое время к нам присоединились девочки. Все больше раздражаясь, я даже порезала подушки.
И вот мы сидим посреди комнаты, в которой пронеслось татарское иго, все в перьях и пыли. Тетка выгребает из гардероба какие-то старые вещи, девочки смеются, бросаясь перьями, они разлетаются по комнате пушистым снегопадом, я пытаюсь оторвать плинтус, он мне показался недостаточно крепко, прибит. Теткин вопрос заданный слишком громким голосом, заставил нас покинуть свои важные дела и сгрудиться вокруг нее.
– А это что такое?!
На полу рядом с ней лежали тетради, старые и пожелтевшие, они рассыпались по полу, их было не меньше дюжины.
– Где ты это нашла? – растеряно спросила я, девочки взяли по тетради наугад и рассеяно их листали.
Тетя была ошарашена не меньше нас.
– Вот тут в углу, они были завернуты в одеяло…
– Неужели его никто, никогда не трогал?
– А зачем? – Искренне удивилась тетя. – Одеяла запасные тут лежали всегда, вдруг гостю холодно станет, да и хозяевам тоже. – Глупое объяснение, между тем было весьма логичным, такие свернутые одеяла лежали во всех шкафах и в каждой спальне, если, вдруг, вам стало бы холодно, то одеяло тут, готово, вынули из шкафа, накрылись, потом назад в шкаф спрятали. Но дело в том, что в нашем доме запасными постельными принадлежностями никогда не пользовались, просто топили хорошо. Не удивительно, что Дария Любомировна спрятала свои записи так просто и в то же время замысловато, порядки в доме ей хорошо были известны.
Странно, только, что никогда не пыталась их забрать. Хотя многие люди сначала, скрупулезно записывая день за днем, а законченную тетрадь, с легкостью засовывают куда подальше и забывают о ней, ведь это пройденный этап.
В дверь постучали осторожно, и как всегда бочком втиснулся Петр.
– Пани, та господин Рудавский и господин Савельев, просят принять.
Я сидела на полу и думала, насколько быстро мне удастся вытащить все перья из прически!
