Текст книги "Полицейское управление"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8

Четверг, 18 июня, утро

Бо Дэвис сел, заложил руки за голову и наблюдал, как Джанет Фокс встает с постели. Прошлой ночью он сделал вывод, что у нее потрясающая попка. Гладкая и твердая как орех, без малейшего изъяна. Подойдя к двери, Джанет обернулась:

– Пойду приготовлю завтрак, – и кивнула на телефон: – Почему бы тебе не позвонить?

Через несколько минут она вернулась с подносом, на котором стояли кофейник, тарелка с сыром и два стакана с апельсиновым соком. Поставив поднос на столик, взглянула на Бо.

– Дома все в порядке?

– Прекрасно. Дети поехали на Джонс-Бич вместе со своей матерью.

Когда она подавала ему кофе, он погладил ее грудь.

– Ты мне очень нравишься, Джанет.

Она отчужденно посмотрела на него, потом улыбнулась. Внутри у нее все кипело. «Почему все они считают своим долгом говорить нежности? У него в предместье живут жена и дети, я здесь, в большом городе, с ним в постели. Я все понимаю. Какого черта он не может понять?» Она легла в постель, подоткнув под спину подушки, и, отпив кофе, произнесла:

– Бо, последний женатый мужчина, с которым я встречалась, рассказывал, что они с женой живут врозь. А мне было невдомек, что это значило лишь то, что его жена спит в отдельной кровати. Все женатые мужчины сначала заливаются соловьем о лунном свете и розах, а потом остаешься одна и устаешь ждать телефонного звонка, и делается больно. Ты был со мной откровенен, я знаю, что ты женат. И не надо усложнять наши простые отношения, согласен?

– Я только хотел сказать тебе…

Она прижала палец к его губам.

– Я знаю. Ты хотел бы убедить меня, что я значу для тебя больше, чем партнер по сексу. Не надо.

Он с удивлением покачал головой и поднес к губам чашку.

– Зачем ты так?

– Я отложила небольшую сумму и решила вернуться к учебе, чтобы получить, наконец, диплом. Всегда хотела учиться на юридическом, и сейчас собираюсь это сделать, пока еще не слишком поздно.

Она наклонилась, поставила чашку на ночной столик, потом повернулась и провела рукой по его груди, теребя пальцами волоски. В голосе появились веселые нотки.

– Что ты вчера в ресторане рассказывал мне о «восьмидесяти пяти»?

Он отвел непокорную прядь с ее лба и улыбнулся.

– Код 10–85 – местонахождение полицейского. Когда один из нас сообщает, что у него «восемьдесят пять», это означает свидание. На жаргоне нашей Службы этим числом обозначается девушка.

Невинно улыбнувшись, она вырвала волосок из поросли на его груди.

– Ой! – Он схватился за грудь, будто его ранили.

– Вот-вот, детектив Дэвис, это меня и интересовало. Значит, «восемьдесят пять». Счастливый в браке мужчина, который знает, что надо женщине, и умеет делать массу изумительных вещей и который появляется раз или два в неделю. – Она начала ласкать его. – Ты случайно не знаешь, где я могу найти такого парня?

– Знаю. – Он поставил чашку на пол, повернулся и обнял Джанет. Они поцеловались, все сильнее прижимаясь друг к другу. Почувствовав ее страсть, он начал целовать ей грудь. Джанет подтолкнула его голову вниз, и он, не сопротивляясь, скользнул к ее бедрам. Она ждала, потом вскрикнула, изо всех сил сжав его голову ногами. Стоны становились громче, ее голова металась по подушке. Наконец по ее телу пробежала судорога, она громко закричала. Он продолжал ее ласкать, но Джанет перевернула его на спину и потом обхватила ногами его бедра… Задыхающиеся, с колотящимися сердцами, готовыми выскочить из груди, они лежали и смотрели невидящими глазами в покрытый трещинами потолок.

– Я хочу быть твоим «восемьдесят пять», – сказал он.

– Я очень рада. – Она улыбнулась.

– Ты не будешь возражать, если я спрошу тебя про Сару Айзингер?

Она повернула голову и с любопытством взглянула на него.

– Когда ты вчера позвонил и пригласил поужинать, я решила, что ты хочешь со мной переспать, и все. Я была не права?

– Ты была права. Но я просто обязан задать этот вопрос.

Она взъерошила ему волосы.

– Какой?

– Айзингер зашла к тебе в пятницу вечером, когда ты собиралась встретиться со своим шефом.

– Бывшим шефом, – поправила она.

– Сара отдала тебе Библию и ушла. Мы почти уверены, что ее убили той ночью. Вспомни, когда ты открыла дверь и увидела ее с книгой, какое у нее было лицо, как она выглядела?

– Она была напугана.

– Почему ты так решила?

Она пожала плечами.

– Страх был написан у нее на лице. Она все время озиралась по сторонам. Протянула мне Библию, крикнула, чтобы я взяла ее. Я спросила, что с ней. Она ответила, что ее состояние вызвано месячными и она на грани срыва.

– Спасибо, Джанет. Ты мне очень помогла.

– Пожалуйста, детектив Дэвис. Возможно, ваша «восемьдесят пять» может оказать еще какую-нибудь услугу, прежде чем вы отправитесь на службу?

Он привлек ее к себе.

– Да. Пожалуй.

В календаре монсеньора на сегодня не было отмечено никаких встреч. После обеда он собирался просмотреть бухгалтерские книги своей епархии.

Звонок по внутренней связи прервал его размышления, и он с раздражением посмотрел на нарушивший его покой аппарат. Услышав, что его желает видеть Мэлоун, монсеньор хотел было сказать секретарю, чтобы тот перенес встречу на следующую неделю. Потом вспомнил, что это имя связано со смертью отца Гэвина. Могли возникнуть проблемы.

Макинерни, крупный мужчина с обезоруживающей ирландской улыбкой и густыми черными волосами, был облачен в черные брюки, шерстяную рубашку-поло [7]7
  Рубашка-поло – шерстяная рубашка на 2–3-х пуговицах наверху.


[Закрыть], мокасины на низком каблуке. Рукопожатие сильное, как у шахтера.

– Что мы можем сделать для вас, лейтенант?

– Окажите мне услугу.

Макинерни успокоился. Обычное дело. Понимающая улыбка появилась на его лице.

– Один хороший поступок влечет за собой другой. Вам что, дали новое задание?

Мэлоун вынул лист бумаги и передал священнику.

– Я хочу знать, что находится по каждому из этих адресов.

Макинерни пытливо прищурился.

– Да они разбросаны по всей нашей цветущей стране.

– Верно.

Священник с непроницаемым лицом смотрел на посетителя.

– Почему Церковь, Мэлоун? У вас есть свои источники.

Мэлоун беспомощно воздел руки.

– Потому, что эта информация нужна мне быстро. Потому, что я не могу использовать обычные полицейские каналы. И потому, что вы мой должник.

Священник нахмурился.

– Почему вы считаете, будто у меня есть источники подобных сведений?

– Каждый архиепископ имеет священников, которые прошли специальное обучение и ведут щекотливые дела Церкви. Они могут получить сведения быстро и осторожно, если нужный человек нажмет нужную кнопку.

– Вы полагаете, что этот человек – я?

– Вы угадали, монсеньор.

Макинерни снова посмотрел на бумагу.

– Вы, конечно, понимаете, что Церковь ни при каких обстоятельствах не должна быть вовлечена в мирские дела. У нас хватает своих.

– Даю вам слово, что, кроме моих детективов, никто ничего не узнает.

Монсеньор проводил его до двери.

– Как вы думаете, что мы найдем по этим адресам?

– Склады, – ответил Мэлоун, выходя из кабинета.

2 декабря 1978 года, около половины первого ночи, старый слесарь-водопроводчик вышел из синагоги Бобовер, находящейся на Сорок восьмой улице, в доме 1533, в квартале Боро-Парк Бруклина. Втянув голову в плечи, он плотнее прижал воротник пальто к ушам, чтобы защитить их от пронизывающего ветра, под порывами которого стонали даже обнаженные ветви деревьев. Когда он проходил мимо дома на Сорок седьмой улице, из темноты вынырнули трое мужчин и потребовали у него кошелек.

– Не бейте меня, – умолял старик.

Они забрали деньги и оставили его валяться на тротуаре, истекая кровью, которая сочилась из многочисленных ран на груди и животе. Водопроводчик скончался.

В полдень того же дня в 66-м участке дежурили четверо полицейских. Три машины патрулировали улицы. Один сержант сидел в приемной, другой обедал тут же, в участке. Один полицейский сидел у панели коммутатора, и один детектив дежурил в комнате бригады.

Вдруг поднялась суматоха, в участок вломилась толпа, и мгновение спустя сержант в приемной оказался в кольце суетливых бородачей в черных пальто, черных широкополых шляпах, меховых шапках, широких, застегивающихся у колен штанах и белых носках. Две тысячи хасидов окружили участок.

Они явились с требованием лучшей полицейской защиты. Они орали, раскидывали стулья, пишущие машинки, потрошили шкафы с делами. В участке шел кулачный бой. Полицейский у коммутатора успел передать одно сообщение, прежде чем его свалили на пол: 10–13. Это означало, что участок подвергся нападению.

Полицейские в патрульных машинах помчались на подмогу. На сигнал откликнулись патрульные соседних участков. Вступил в действие план срочной мобилизации. В бой вступили полицейские в шлемах, вооруженные дубинками. Прошло десять минут, как прозвучал сигнал 10–13, и к осажденному участку прибыло около ста полицейских автомобилей и десять карет скорой помощи. Битва длилась около получаса. Когда она окончилась, выяснилось, что ранены шестьдесят восемь полицейских и восемь гражданских лиц, а первый этаж участка разгромлен.

С четырнадцатого этажа главного управления последовал приказ комиссара: никого не задерживать.

В двадцать пять минут седьмого утра того же дня, почти за шесть часов до нападения на участок, полиция арестовала трех человек за убийство водопроводчика.

Пробираясь сквозь обломки по разгромленному первому этажу, один чернокожий полицейский заметил другому:

– Бог мой, если бы такое сотворили наши, сейчас эти проклятые улицы были бы усеяны черными трупами!

Все, кто слышал его, мысленно с ним согласились.

С этого дня 66-й участок вошел в историю управления как «Форт-Сэррендер» [8]8
  «Форт Капитуляции» (англ.).


[Закрыть].

Мэлоун сам не знал, что он ищет в 66-м участке, Андреа Сент-Джеймс сказала в отеле, что на одном из трех мужчин была майка «Форт-Сэррендер». След ничтожный, но попробовать стоило. Существовал только один способ получить свободный доступ к записям в полицейском участке.

Он с облегчением вздохнул, увидев в приемной дежурного сержанта. Лейтенант мог бы его легко узнать. Подойдя к стойке дежурного, Мэлоун помахал перед ним своим значком.

– Я лейтенант Дермонт из районной инспекции, – соврал он. – Должен проверить ваши записи за два года.

Сержант взглянул на него с холодным презрением, с каким полицейские всегда смотрят на проверяющих, и молча встал. Мэлоун проследовал за ним в канцелярию.

– Это лейтенант из районной инспекции, – громко объявил сержант, предупреждая всех, что к ним пришел соглядатай.

Мэлоун поймал ледяной взгляд канцеляриста. Старая перечница в роговых очках, с гладким лицом без возраста. Канцелярской крысе, наверное, подтянули кожу, решил Мэлоун. Этот человек был неотъемлемой частью полицейской Службы. Оберегая секретность документов, он занимался и хозяйственными делами – вызывал при необходимости монтера или слесаря, заказывал туалетную бумагу, готовил нужные формы документов, короче, был незаменимым винтиком в спаенной работе всего участка. Капитаны приходят и уходят, а канцеляристы остаются, тихо и незаметно строя свою собственную империю. Мэлоун имел дело с некоторыми из них и знал к ним подход. Они в тайне трепетали при мысли о переводе на патрульную службу.

В нью-йоркском полицейском управлении патрульные работают в три смены. Первая – с полуночи до восьми утра, вторая с восьми до шестнадцати, и третья – с шестнадцати до полуночи. Дежурные бригады работают, сменяя друг друга.

Устав патрульной службы требует, чтобы расписание для каждого патрульного составлялось с первого числа каждого месяца. Это необходимо, поскольку людей часто перебрасывают с места на место.

Сидя в углу канцелярии, перебирая списки дежурных бригад, Мэлоун чувствовал на себе взгляды канцеляриста, пытавшегося угадать, какие имена интересуют лейтенанта. «Интересно, что бы он сказал, – подумал Мэлоун, – узнав, что я и понятия не имею, что ищу?»

Закончив просматривать списки, он задумался. Возможно, его приход сюда был ошибкой. Этим он себя раскроет. Мэлоун помнил телефонные звонки «капитана Мэдвика» и скрытые угрозы Манелли.

Лейтенант взглянул на канцеляриста, который собирался отнести старые бумаги в архив.

– Дайте мне взглянуть книгу «входящих и исходящих», – произнес Мэлоун тоном, не терпящим возражений.

Эта книга, гроссбух под номером 7, содержала сведения о всех переведенных полицейских, дату перевода, откуда и куда переведен.

Канцелярист достал книгу из шкафа и сунул ее Мэлоуну под нос.

«Ну погоди, доберусь до тебя, ублюдок», – подумал Мэлоун, беря книгу.

Он медленно перелистывал страницы, пробегая глазами колонки имен и по-прежнему не зная, что ищет. Улыбнулся, прочитав приказы: патрульный Ричард Койн переведен в 66-й из школы рекрутов 12 марта 1979 года, а потом оттуда – в Бюро анализа управления 10 июня 1979 года. Еще один ирландец похоронил себя в штабных дебрях.

Он начал листать быстрее, нетерпение росло. «Зря я сюда пришел», – думал Мэлоун.

Расслабив щиколотки, начал напрягать мышцы бедер. И тут он их увидел в списке. Трое патрульных: Келли, Брэмсон и Станислав переведены в один и тот же день, одним приказом, в одно и то же место – полицейскую академию. Такие переводы были не только необычны, Для них требовались серьезные причины. Он еще раз перечитал три фамилии и почувствовал, что нашел то, что искал.

На этой странице был список тридцати четырех патрульных, и канцелярист хорошо знал каждого из них.

– Подойдите сюда, – Мэлоун обернулся к нему, – мне нужна ваша помощь.

Тот лениво процедил:

– Да, лей-те-нант?

– Я должен ответить на запрос по поводу одного полицейского, назначенного к вам за последние два года. Он белый, невысокого роста, очень худой. Я просматриваю переводы за несколько лет и хочу, чтобы вы дали мне описание этих людей и сообщили все, что вы о них можете вспомнить.

Глупая улыбка появилась на лице канцеляриста.

– У меня плохая память, лей-те-нант. Даже не помню, что ел сегодня на завтрак.

– Вот как? А теперь послушай меня внимательно, приятель. Возможно, ты здесь большая шишка, но со мной такое дерьмо не пройдет. Если расследование застопорится из-за твоего нежелания помочь, я позвоню шефу инспекционной службы, и еще до конца сегодняшнего дня ты будешь патрулировать в Гарлеме все восемь часов подряд. На следующее Рождество тебе уже не придется собирать бутылки с выпивкой, которые тебе суют в благодарность за мелкие одолжения. Ты в это время будешь морозить яйца на переходе у школы в Гарлеме. Понял, приятель?

Лицо канцеляриста посерело. Над верхней губой выступила обильная испарина.

– Все, что пожелаете, Лу. – И, придвинув стул, уселся рядом.

«Страх – замечательный помощник», – подумал Мэлоун, указывая на первое имя.

Мэлоун отошел от трейлера «Умберто», отгрызая на ходу куски коричневого жареного лука, свисающие с сандвича с горячей сосиской. «Умберто» – один из лучших и самых знаменитых ресторанов – расставлял свои трейлеры вдоль аркады за домом номер 1 на Полис-Плаза. Привозили блестящие желтые столы и белые зонты, под сенью мрачных правительственных зданий создавалась атмосфера пикника. Мэлоун пытался перестать думать о деле Айзингер хотя бы на несколько минут. Он шел к подъезду дома 1 на Полис-Плаза мимо скульптуры Розенталя, массивного сооружения из пяти дисков, символизирующих пять районов города. Пересек улицу и подошел к церкви Святого Андрея. Откусывая от сандвича, прошагал мимо входа в маленький садик сбоку от церкви. Поставил ногу на ограду и принялся изучать статую: фигуру, склонившуюся к кресту святого Андрея.

– Это святой покровитель Шотландии, – сказал, подходя, Замбрано.

– Все это чушь, – ответил Мэлоун.

– Ты что, безбожник? – Замбрано нахмурился.

– Я перестал верить в эту ерунду примерно в то же время, когда начал проявлять интерес к женщинам.

– Ну ты даешь! – Замбрано пошел вперед, Мэлоун поплелся за ним, жуя свой сандвич.

– Как ты отыскал меня? – спросил Замбрано.

– Я позвонил в контору, и мне сказали, что вы на совещании у руководства.

– Скажешь, что тебя гложет?

«Настал момент истины», – подумал Мэлоун и, набрав в грудь побольше воздуха, начал рассказ о телефонных звонках «капитана Мэдвика», о своих беседах с Манелли, о разговоре с Андреа Сент-Джеймс, обо всем, что произошло с того момента, когда он завел дело об убийстве Сары Айзингер. Он рассказал Замбрано, как, вернувшись в свой участок после посещения 66-го, позвонил в академию, попросил позвать к телефону Келли, Брэмсона или Станислава. Ему ответили, что в академии не числятся люди с такими именами. Он просмотрел в управлении кадров приказы о переводах и обнаружил тридцать семь подобных случаев. Составил список и начал звонить. Ответ был один – нет таких. Он направился в отдел кадров управления и, выдавая себя за проверяющего, просил показать личные дела каждого из этих сорока полицейских. Таких дел в картотеке не оказалось. Он направился в отдел идентификации, где попросил старого приятеля об услуге. Карточки с отпечатками пальцев этих людей были изъяты и заменены другими, с номерами, значение которых понятно только шефу оперативного отдела.

Мэлоун посмотрел на Замбрано.

– Сорок полицейских исчезли в дебрях Службы.

Замбрано остановился.

– Дэн? Как мы переводим людей на конспиративное положение?

– Направляем в какое-нибудь административное или вспомогательное подразделение, и они исчезают. Документы на них изымаются и запираются в сейф, имена вычеркиваются из городских справочников, зарплату им выдают городские службы или переводят на анонимные счета.

– Ну вот видишь?

– Это не то. Таких сотрудников не больше десятка на все управление. А здесь сорок человек! Телефонные звонки «капитана Мэдвика», трое полицейских, вошедших в ресторан с Сарой Айзингер, напрямую связывают кого-то с нашей Службы с ее убийством. Этих полицейских, по-видимому, используют для грязных дел важные шишки с самого верха.

Замбрано ускорил шаг, глядя прямо перед собой; лицо его побагровело.

Мэлоун остановился, наблюдая за ним. Пройдя метра три, инспектор тоже остановился и, повернувшись, поманил к себе лейтенанта.

Они зашагали по площади, думая каждый о своем.

Дойдя до арки муниципалитета, Замбрано свернул налево и подошел к маленькому памятнику с вмурованной в него ржавой решеткой. Он наклонился, пытаясь разобрать стершуюся надпись: «Тюремное окно „Сахарного дома“, 1765, использовался британцами для заключенных патриотов».

Замбрано выпрямился.

– Ты знаешь, что я потерял брата на «Гвадалканале»?

– Нет.

– Я всегда мечтал уйти на пенсию с руководящей должности, – Он пожал плечами. – По-моему, это мне уже не грозит. Скажи, чем я могу помочь?

– Харриган и его люди должны оставаться в моем распоряжении дольше, чем мы условились. Кроме того, мне нужен свой человек «наверху», который помог бы выяснить кое-что и сбить их с моего следа.

Замбрано положил руку на плечо Мэлоуна, развернул его и увлек прочь, говоря:

– Я рассказывал тебе о своем первом дне на Службе?

Войдя в свой кабинет, Мэлоун тут же вызвал Дэвиса и О'Шонесси. Протянул Дэвису список с именами сорока полицейских.

– Все эти парни погребены где-то в дебрях Службы. Мне надо, чтобы вы их разыскали.

Дэвис и О'Шонесси обменялись скептическими взглядами.

Первым заговорил О'Шонесси:

– А в чем, собственно, дело?

Мэлоун присел на край стола и рассказал им о майке «Форт-Сэррендер» и о своем посещении 66-го участка.

О'Шонесси просмотрел имена.

– А как мы их найдем?

– Ну, их личную жизнь, надеюсь, не уничтожили. Все они наверняка женаты и живут в пригородах или в самом городе.

Он спрыгнул со стола, прошел в библиотеку, взял «Устав патрульной службы» и вернулся. Заглянув в оглавление, полистал толстую книгу.

– Вот что нам нужно. Пункт 104/1, на шести страницах перечислены требования к районам, где проживают полицейские. Они обязаны жить либо в Нью-Йорк-Сити, либо в округах Уэстчестер, Рокленд, Оранж, Патнэм, Нассау, Саффолк.

– Работы хватит! – О'Шонесси даже присвистнул.

– Не так страшно, как кажется. Некоторых можно найти без особого труда. Отметьте в списке необычные имена. Например, Эдвин Брэмсон из Шестьдесят шестого. Поищите его имя в телефонных книгах каждого округа. Я думаю, вы его найдете. Запишите адрес, походите по соседям, расспросите. Как только убедитесь, что эти люди работают в полиции, садитесь им на хвост и узнайте, в каком они подразделении. Думаю, обнаружив одного, вы сразу выйдете и на других. Запомните: надо держать ухо востро, они полицейские, держите их на длинном поводке, это очень важно. Иначе вас обнаружат.

Четверть часа спустя детективы сидели на своих местах, роясь в телефонных справочниках. Джейк Штерн, проходя мимо них к ящикам с досье, нагнулся и прошептал на ухо О'Шонесси:

– Как поживает Пена?

– Залетела, – коротко отозвался тот.

Все оторвались от дел и подняли головы.

– Вот это да! Теперь вы с женой планируете грандиозную свадьбу? – спросил Старлинг Джонсон.

– Брось издеваться! У меня голова пухнет от проблем! – отрезал О'Шонесси.

– Как это случилось? – опять спросил Старлинг Джонсон.

– Проклятая пена не сработала, вот как. Она звонила мне несколько дней подряд. Я думал, соскучилась. Вчера вечером заехал к ней. Она встретила в дверях с поцелуями. Я тащу ее в спальню, стаскиваю проклятые бумажные трусы, занимаюсь с ней любовью. «Не уходи», – просит она, когда я выдохся. Ну, я лежу, пытаюсь вспомнить, во сколько отходит электричка домой, а Пена вдруг начинает спрашивать, всерьез ли я говорил всю ту чушь, ну, знаете, о далеком совместном будущем.

– Ну и? – спросил Джейк Штерн.

– Ну а потом говорит, что у нее задержка, и контрольный кролик откинул лапы.

– И? – поторопил его Джонсон.

– И я спросил, уверена ли она.

– И? – подал голос Дэвис.

– Она сказала, что уверена.

– И? – спросил на этот раз Штерн.

– Что вы заладили: и? и? и? И ничего! У нее будет ребенок, вот вам и «и».

– Ты ей сказал? – спросил Джонсон.

– Сказал, что женат, что мой дом в Хиксвилле заложен, что шестеро детей. И еще сказал, что я католик и не верю в разводы. Потом предложил заплатить за аборт.

– Ну ты даешь! – Джонсон хлопнул себя по лбу.

– А что она ответила? – спросил Штерн.

– С ней случилась истерика, потом она вышвырнула меня вон. Кричала, что я лицемер, и заявила гордо, что не позволит убить ее ребенка.

Бо Дэвис поднял глаза от телефонного справочника.

– Нашел Эдвина Брэмсона. Адрес: Вудчак-Пойнт, 21, Нортпорт.

– А где это? – спросил О'Шонесси.

– Округ Саффолк.