Текст книги "Alleine zu Zweit (СИ)"
Автор книги: Вильгельмина Макмерфи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
– Есть, Олег Юрьевич, – с неприязнью ответила та. Уроки физкультуры были, пожалуй, самыми нелюбимыми. Мало того, что девочкам вообще пощады не было, так еще каждый раз приходилось терпеть шутки и подколы со стороны Степанова. Особенно часто эти шуточки отпускались в сторону Ани, которую после того первого урока физрук особенно невзлюбил.
– Не «есть», а приседать! – гаркнул тот и зашелся хриплым смехом. Несколько парней его поддержали. Аня закатила глаза, собираясь уже что-нибудь ответить, как на ее плечо легла рука Саши.
– Не обращай внимания, – посоветовал тот. – Некоторым и не так доставалось.
– Я и не обращаю, – ответила девушка, кладя руку на пояс. От беспрерывных упражнений закололо бок.
– Ты в порядке?
– Да, нормально. Нам лучше пойти, – Аня кивнула в сторону баскетбольной площадки, куда отправился их класс во главе со Степановым. Неужели их опять будут мучить этим баскетболом? В прошлый раз девушка отбила палец и ушибла колено, всего лишь пытаясь забросить мяч в кольцо. Да, командные игры явно не для нее.
Брюнетка сделала шаг в сторону, как вдруг боль пронзила бок с невероятной силой. Резко потемнело в глазах, и Аня бы наверняка упала, не окажись рядом Саши, который поддержал ее за плечи.
– Ты чего? – обеспокоенно спросил он. – Может, тебе к медсестре?
– Не надо, – прохрипела Аня. – Мне просто нужно выпить одну таблетку, и все. Я пойду, отпрошусь у Степанова на пару минут.
– Никуда ты не пойдешь. Сядь здесь, я сейчас вернусь, – парень усадил ее на «бревно» и пошел в сторону площадки.
Аня глубоко вдохнула и, подняв край футболки, посмотрела на шрам длиной сантиметров 10, проходящий по правому боку. Кожа вокруг покраснела, а сам шрам просто пылал. Девушка опустила футболку и прижала больное место рукой. Брюнетка уже и думать забыла про эту травму, и уж точно не могла предположить, что воспоминания настигнут ее так внезапно.
Это случилось в декабре прошлого года. Аня с подругами возвращались из ночного клуба поздно вечером после концерта одной знакомой группы – брюнетка встречалась с их солистом, эпатажным парнем двадцати трех лет в кожаной куртке и с длинными черными волосами, вечно собранными в хвост. Маэстро, как его все называли, был фриком только на сцене; на самом же деле это был добрейшей души человек с пронзительно голубыми глазами и чистым сердцем, который участвовал во всевозможных благотворительных мероприятиях и не мог жить, не помогая людям. Тот концерт отчасти тоже был благотворительным – все средства от продажи билетов пошли бы на игрушки и одежду для детей-сирот.
После концерта Маэстро должен был отвезти Аню и ее подруг домой, но их басист, наркоман Серый, напился до такой степени, что не помнил своего имени, и Маэстро не мог его оставить на попечение судьбе. Девушкам пришлось добираться самим, благо, метро было еще открыто. Распрощавшись с подругами, которые жили на другой станции, Аня вышла из подземного перехода на свою улицу. Посмотрев по сторонам, девушка поспешила домой – брат уже успел позвонить четыре раза, а ей не хотелось его волновать.
Декабрь тогда выдался очень теплым, а оттого весь снег, который выпал в ноябре, превратился в огромные лужи, которые ночью покрывались коркой льда, отчего ходить по таким местам стало вообще невозможно. Именно поэтому Аня решила идти через парк – там регулярно чистили дорожки, и не было риска разбить себе голову. Девушка уже почти подошла к выходу, как вдруг чья-то рука зажала ей рот. Потом Аня почувствовала у себя на шее холод стали – грабитель приставил ей к горлу нож. «Деньги, телефон, украшения – быстро!» – рявкнул он, обдавая девушку запахом перегара. Аня отдала ему сумку, и, дождавшись, пока преступник чуть ослабит хватку, со всей силы ударила его каблуком по колену. Тот взвыл и резко убрал руку с ножом, ненароком задевая им девушку. Лезвие прорезало куртку, свитер и несколько слоев кожи. Аня почувствовала, как кровь брызнула из пораженного бока. Кое-как добравшись до дома, брюнетка осела по стене на пол и закрыла глаза. Очнулась уже в больнице, с перевязанной поясницей и обеспокоенным взглядом брата напротив. Ей тогда наложили несколько швов – нож прошел глубже, чем казалось – и предупредили, что шрам не заживет никогда. С тех пор рана беспокоила девушку только однажды, спустя два месяца после инцидента – Аня тогда неудачно покаталась на коньках. И вот теперь бок вновь полыхал огнем, вероятно, после слишком интенсивной зарядки. «Я так и знала, что физкультура – зло», – мрачно подумала брюнетка.
– Пошли, – Саша как-то слишком неожиданно появился рядом.
– Куда?
– Ты хотела выпить какую-то таблетку. Я тебя провожу.
– Я могу и сама…
– Отказы не принимаются. Идем, – парень, подмигнув, протянул Ане руку. Та улыбнулась и поднялась с места.
***
– Может, все-таки, расскажешь, что с тобой?
Саша сидел на стуле в комнате у девочек, пока Аня пыталась найти в чемодане обезболивающее и крем, который должен был успокоить кожу.
– Ерунда. Небольшая травма. Ага, вот он… – девушка выудила из бокового кармана белый тюбик. – Боюсь, мне понадобится твоя помощь.
– Всегда готов.
– У меня на боку царапина. Ты должен нанести на нее этот крем, – проинструктировала девушка, вставая к Саше спиной и приподнимая футболку. Парень присвистнул.
– Царапина, значит? И кто же тебя поцарапал? Тигр?
– Не хочу вдаваться в подробности. Просто… помоги мне, пожалуйста.
– Без проблем.
Саша кончиками пальцев прикоснулся к воспаленной коже, втирая крем. У него были холодные руки.
– Не больно? – осторожно спросил он.
– Нет. Не бойся, я не умру, если ты надавишь чуть сильнее, – усмехнулась девушка. – Я думаю, достаточно. Спасибо, – поблагодарила парня Аня, задирая футболку чуть выше и завязывая ее узлом на животе, давая возможность крему впитаться. Затем девушка отыскала в косметичке таблетку обезболивающего и положила ее на язык, озираясь в поисках воды. Обнаружив на столе бутылку, Аня сделала несколько глотков и вытерла губы тыльной стороной ладони. Повернувшись, девушка увидела, что Саша рассматривает фотографию ее родителей, которая лежала на полу возле чемодана – Аня ее вытащила, чтобы не помять при поисках медикаментов.
– Кто это? – поинтересовался он.
– Мои родители.
– Почему-то их лица кажутся мне знакомыми… Наверное, видел 31 августа возле пансиона.
– Нет, не видел, – тихо ответила Аня. – Родители погибли семь лет назад.
– Извини. Мне очень жаль, – так же тихо произнес Саша, вглядываясь девушке в глаза.
– Не стоит, – отмахнулась та, закрывая чемодан и заталкивая его под кровать. – Я думаю, нам нужно вернуться.
– До конца урока пять минут, нет смысла. А ты бы лучше отдохнула…
– Я в порядке, – прервала его Аня. – Со мной все хорошо. Правда.
Саша покачал головой и взял девушку за руку.
– Я бы на твоем месте все-таки…
Дверь в спальню распахнулась и в комнату вбежала Софи, красная и растрепанная.
– Аня, ты тут? – взгляд девушки, до этого метающийся по комнате, остановился на Ане. – Степанов сказал, ты плохо себя чувствуешь и… – тут Софи заметила Сашу, точнее, его руку, которой он сжимал пальцы брюнетки. – О… Я не думала, что вы тут… Простите, что отвлекла, – губы девушки растянулись в улыбке, и Софи, еще раз извинившись, выскочила за дверь.
– Софи, нет, мы не… – попыталась остановить ее Аня, но дверь уже захлопнулась. Девушка посмотрела на Сашу, и оба расхохотались.
***
– Он заставил меня подтягиваться! Меня, представляешь? – Света возмущенно размахивала картофелиной, насаженной на вилку.
– Как он только посмел? – наигранно запричитал Леша, подмигивая любимой.
– А ты, между прочим, мог бы меня защитить, – блондинка ткнула парня в плечо.
– Я пытался! Игорь, скажи.! – Леша пнул друга под столом ногой.
– Ниче ты не пытался, – прошамкал тот с набитым ртом. Леша состроил ему страшные глаза и в отместку пнул еще раз.
– Друг еще называется. Никакой поддержки, – обиженно проворчал темноволосый парень. – Вольф, а ты где была, кстати? – тут же нашел он новый объект допроса. – Как свалила с половины урока, так больше и не появилась.
– Я просто…
– У них с Сашей было свидание, – ответила вместо нее Софи, хитро улыбаясь. Аня подавилась чаем.
– С Сивоволовым? Да не может быть.! – Света перегнулась через стол, смотря на подругу. Ее глаза горели.
– Да-да. Представляешь, захожу я в комнату…
– Все было вовсе не так! – запротестовала Аня, наконец откашлявшись. – Саша… Просто помог мне. Вот и все.
– Помог? Неужели, – голос Димы разорвал внезапно образовавшуюся тишину. Аня повернула голову в его сторону. Глаза парня полыхали гневом.
– Да. Некоторые еще способны на то, чтобы помогать, когда их об этом просят, а не когда заблагорассудится.
– Неужели ты сама попросила у кого-то помощи? – Дима будто бы удивился и поднял брови. – И как, язык не отсох?
– К счастью, нет. Я же до сих пор имею возможность отвечать на твои дурацкие вопросы. Хотя это, скорее, к сожалению, – огрызнулась девушка.
– Ребят, вы чего? – недоуменно спросила Света, бросая взгляд то на одного, то на другого спорщика.
– Ничего. Просто разговариваем, – улыбнулась ей Аня, в последний раз гневно посмотрев на Диму. Тот фыркнул и демонстративно отвернулся.
– Э-э… Ладно, – блондинка обвела глазами друзей, как-то странно переглянувшись с Софи. – Мы можем идти?
– Не вижу причин задерживаться, – Аня встала со стула, скрипнув ножками по полу, забрала поднос и первая пошла к выходу.
***
После ужина ребята решили остаться в комнате у девочек. Задали не особенно много (что удивительно!), да и сил идти в библиотеку уже не было. Плюс, друзьям надо было окончательно определиться с содержанием газеты, которую вот-вот надо было выпускать.
Аня сидела за столом в позе лотоса и писала конспект по истории; Софи расположилась неподалеку и что-то читала. Дима делал немецкий, сидя на полу. Игорь развалился на кровати и, как обычно, считал ворон. Света красила ногти в ванной.
– Вы посмотрите, кого я принес! – в комнату влетел Леша, громко хлопая дверью.
– Это что… гитара? – Аня заметила у него на плече чехол, по форме напоминающий инструмент.
– О да, – Леша расстегнул молнию и извлек оттуда черную, идеальную по форме гитару без единой царапины и любовно провел по струнам. – Не представляю, что бы я делал без этой девочки.
Света возмущенно фыркнула, выходя из ванной.
– Ты же забыл ее дома? – спросила она парня, складывая руки на груди.
– Забыл. И это были худшие недели в моей жизни! – Леша все еще обнимал гитару, попутно настраивая ее.
– Ну еще бы, – снова фыркнула Света, садясь на кровать.
– Прости, любовь моя, но с гитарой я знаком дольше, – извиняющимся тоном сказал парень, чмокая блондинку в плечо. – Поверить не могу, что оставил тебя… – промурлыкал он, вновь возвращаясь к обожаемому инструменту.
– Я не знала, что можно привозить гитару… Свою пришлось оставить дома, – с сожалением сказала Аня.
– Ты играешь? Да ну.
– Ну да. А что в этом такого? Я же говорила, что многое умею.
– И кто тебя учил? – все еще не верил Леша.
– Ну… у меня был частный преподаватель… – ухмыляясь, ответила Аня и дернула бровью.
– Можешь не продолжать, я не хочу слышать подробностей, – замахал руками Леша. Затем парень прищурился и с вызовом посмотрел на девушку. – Сыграй.
– Что?
– Сыграй что-нибудь. Мне интересно, насколько хорошо твой преподаватель обучил тебя, – хохотнул парень, передавая девушке инструмент.
Аня поудобнее устроилась на стуле, бережно принимая гитару из рук владельца. Поставив одну ногу на перекладину, девушка пристроила сверху инструмент, пальцами правой руки проводя по струнам. Те призывно скрипнули.
У девушки была почти такая же гитара дома. Она осталась от родителей, точнее, от отца, который в молодости очень увлекался музыкой и играл понемногу чуть ли не на каждом инструменте. А на этой гитаре он играл своей будущей жене, Аниной матери, песни под окном. После переезда в Россию отец почти не брал инструмент в руки, и гитара висела на стене без дела несколько лет. После смерти родителей Аня твердо решила, что научится играть если не как папа, то хотя бы бегло. И она научилась, и теперь гитара больше не пылилась.
– Ну же, Вольф, не тяни. Или ноты забыла? – подначил девушку Леша. Брюнетка улыбнулась, и, зажав пальцами струны, заиграла свою любимую песню, которую часто играла для Ники.
Продрогшее тело, пропитые мысли,
Непослушные ноги – это снова запой.
Я бреду по дороге, в грязи по колено,
Я пытаюсь запомнить, что мне нужно домой.
Пальцы легко скользили по гладкой поверхности, навевая воспоминания о летних вечерах на даче с друзьями, о костре, о звездном небе…
И, снова сделав ошибку, я покупаю бутылку,
И снова вместо квартиры я возвращаюсь в подвал.
Расправлю крылья свободы, забуду про все законы
И буду громко кричать!
Я объявляю протест, я объявляю войну
Всем тем, кто против меня, всех их я вижу в гробу.
Мне надоело так жить, ведь жизнь, по сути, дерьмо,
Пора бы всё изменить, но смерть нас ждет так давно.
Глаза опущены вниз. Не потому, что девушка боялась забыть аккорды или слова… Просто эта песня слишком много для нее значила, а поднять глаза означало вывернуть всю себя наизнанку, оголив внутренности и раскрыв сердце. Не сейчас и не здесь.
Рано утром вернется моя крыша на место,
А похмельный синдром её гвоздями прибьет.
Я бы рад был не пить, но трезвым здесь тесно,
В этом грёбанном мире лишь ленивый не пьёт.
Свободная нога качается в такт музыке. Глаза уже не опущены, а закрыты, сдерживая рвущиеся наружу эмоции в виде непрошеных слез. Губы практически шепчут такие знакомые строчки. Тишина.
Я объявляю протест, я объявляю войну
Всем тем, кто против меня, всех их я вижу в гробу.
Мне надоело так жить, ведь жизнь, по сути, дерьмо,
Пора бы всё изменить, но смерть нас ждет так давно.*
Последний аккорд. Последний звук, вырвавшийся из полусухих губ. Наконец можно поднять глаза – слезы отступили, отступили и эмоции. Осталась п у с т о т а. Почему так тяжело вспоминать.?
Облизнув губы, Аня посмотрела на друзей. Те молча смотрели на нее, никто не осмелился ничего сказать. Они все поняли. Девушка улыбнулась.
– Я не то, что бы очень хорошо пою…
– Ты прекрасно поешь.
Аня посмотрела на Диму. Все это время он так же смотрел на девушку, не отрываясь. В его глазах читалась благодарность, и будто бы не было той размолвки во время ужина.
– Можно? – он кивком указал на гитару. Аня передала ему инструмент. «Он тоже играет?» – спросила девушка сама себя, не смея нарушать ту тишину, которая буквально оглушала.
Когда гитара оказалась в руках Димы, он первым делом бережно провел по корпусу, не упуская ни миллиметра. Затем его пальцы коснулись струн.
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени —
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Это было прекрасно. Каждое слово, каждая нота – все пробирало до дрожи в коленях. И этот голос – низкий, хриплый, негромкий. Дима не пел – он шептал признание любимой девушке, которой уже никогда не суждено было его услышать.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, —
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
Глаза Димы не были опущены – напротив, тот сидел прямо, и все также, не отрываясь, смотрел на Аню. Или сквозь нее… В его глазах, как всегда, ничего нельзя было прочесть, но голос и движения рук говорили о многом. Он ласкал пальцами гитару, как ласкают тело любимой женщины; как летний морской бриз ласкает уставшую от городского смога кожу.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
Украду, если кража тебе по душе, —
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял…**
Теперь он смотрел на нее. И не просто смотрел, а видел – видел все то, о чем думала она во время своей песни. Чувствовал все то, что чувствовала она. Они оба потеряли нечто важное – но, возможно, что-то и приобрели. Теперь их было двое – каждый со своими проблемами, горем, прошлым и настоящим. Двоим спастись легче.
Пой мне еще;
Рано
Заветную карту вытаскивать из рукава.***
Комментарий к Глава 11. Music of my soul.
* Янка Дягилева – Я объявляю протест, я объявляю войну
** Владимир Высоцкий – Лирическая
*** Сплин – Пой мне еще
========== Глава 12. Соблазн. ==========
Людей ослепляет страсть.
(Цицерон)
Распаляется пламя ветром, а влечение – близостью.
(Сократ)
На следующий день одиннадцатому классу объявили результаты за вводный тест по математике. В среднем без пяти минут выпускники справились неплохо, но это лишь означало, что количество людей, написавших на «отлично», равнялось количеству тех, кто не справился вовсе. В первую категорию попали, конечно, Софи, Света, Дима и, что удивительно, Аня. Хотя на деле удивляться особо нечему – едва ли хорошая оценка была заслугой девушки. Но отличный результат удивил всех непосвященных, в том числе и саму Обухову.
– Признаться, Вольф, Вы меня приятно удивили. Если честно, как только Вы пришли в мой класс, я подумала было, что Вы абсолютно бездарны в моем предмете (на этой фразе Дима прыснул, за что получил локтем под ребра), но данная проверка показала обратное. Желаю продолжать в том же духе, – кротко кивнув, преподавательница вернулась к оглашению результатов. На Аню тут же уставилось более десяти пар глаз, что заставило девушку вжаться в сидение и сверлить глазами доску ровно до тех пор, пока Татьяна Викторовна не огласила результат Максима Олейникова – признанного отличника и заместителя старосты, который по непонятным причинам получил за тест «тройку». Теперь взгляды одноклассников были направлены на него, и Аня, наконец, смогла расслабиться.
Через пять минут к ней на парту прилетела бумажка, развернув которую, девушка увидела свой портрет (о чем гласила соответствующая подпись), коряво нацарапанный синей ручкой, которая, похоже, еще и потекла. На нарисованной девушке были огромные очки, а голова ее превышала размеры воздушного шара. В углу значилось: «Ботану от лузера», и, естественно, автором данной карикатуры был не кто иной, как Леша. Аня повернула голову в сторону его парты; парень ухмыльнулся и показал большой палец. Они с Игорем получили за тест «тройки», что вполне их устраивало, учитывая, что обычно они ничего не делали, а к этой контрольной даже и не думали готовиться.
– Может все-таки скажешь «Спасибо»? – с надеждой поинтересовался Дима, приподнимая левую бровь и ухмыляясь уголком губ.
Аня, прищурившись, хотела уже, как всегда, сказать в ответ какую-нибудь колкость, но в итоге из ее уст вылетело лишь простое «Спасибо». Парень несколько секунд недоуменно пялился на нее, никак не ожидая такой реакции, – Дима, за это время достаточно изучив манеру поведения соседки, ожидал бури в ответ на его невинный вопрос, – затем лишь хмыкнул и с самодовольным видом опустил глаза в тетрадь.
***
День за днем, неделя за неделей – и вот уже наступил октябрь. Деревья практически полностью обнажились, являя миру голые ветви и стволы с облупившейся побелкой. Становилось все холоднее, в том числе и в пансионе. Отопление еще не включили, а погода уже стучала в окна осенним ветром и дождем. На уроках приходилось сидеть в свитерах, а ночью – укрываться двумя одеялами. Общая гостиная все чаще заполнялась людьми – все мечтали погреться у камина, так как в других помещениях царил адский холод. Исключением не были и ребята, которые за невозможностью работать в промозглом подсобном помещении все чаще устраивались на диване прямо перед огнем и работали над газетой.
– Завтра мы должны сдать этот-дурацкий-номер, – причитал Игорь и бился головой о подлокотник, сидя на полу, – а у нас ничего не готово!
– Прям уж и ничего, – возразила Софи, – у нас есть достаточное количество материала, просто…
– Просто он настолько ужасен, что публиковать его даже в школьной газете не позволяет мне мое чувство прекрасного! – в отчаянии вскричал парень. Несколько учеников помладше в испуге обернулись на него.
– Расслабься, брат, все сделаем. У нас еще вся ночь впереди, – успокоил друга Леша, чья голова покоилась на коленях у Светы. Девушка, перебирая волосы возлюбленного, согласно закивала.
– Ночью я бы с большим удовольствием занялся кое-чем другим, – похрустев пальцами, ответил Игорь. Софи и Леша одновременно фыркнули.
– Каждую неделю одно и то же… – вяло протянула Аня, откидываясь на подушки. – Неужели у нас действительно нет ничего более-менее приличного, чтобы можно было сдать, наконец, этот чертов номер?
Игорь обреченно покачал головой. На часах было уже полдевятого, а идей в голове так и не прибавилось. Внезапно Леша подорвался и, как безумный, замахал руками, ходя вокруг дивана.
– Что с тобой…
– Все же просто очевидно! – закричал он. Некоторые младшеклассники поспешили покинуть гостиную, все еще оглядываясь на высокого лохматого парня, который наверняка напоминал им лешего или Снежного Человека. Леша, не обращая на них ни малейшего внимания, продолжил: – Если у нас нет ничего приличного, то мы напишем о неприличном!
– Поверить не могу, что ты всерьез сказал это, – заключила Аня, поджимая под себя ноги.
– Пошли со мной, – Леша за руку стащил подругу с дивана и повлек ее за собой. Остальные в недоумении потянулись следом.
Дойдя до спальни мальчиков, парень распахнул дверь, кивая остальным, чтобы вошли. Затем Леша полез под кровать, пытаясь нашарить что-то рукой. Громкий возглас «Ага!», и из-под его ложа появилась увесистая бутылка коньяка.
– Ты же не хочешь… – начала было Аня, покачав головой и оглянувшись на друзей в поисках поддержки.
– Хочу, Вольф. Именно это я и хочу! – Леша заходил по комнате, опасно размахивая бутылкой. – Почти все гениальнейшие романы были написаны под действием либо наркотиков, либо спиртного. Так как с первым вариантом пока неполадки… – Света бросила на парня гневный взгляд, – то нам остается только напиться и сделать этот номер, мать его! Ну же, давайте! – парень посмотрел на каждого из друзей по очереди, затем на всех сразу. – Это же наша газета! Так давайте повеселимся!
Игорь задумчиво потер подбородок, затем просиял и хлопнул друга по спине.
– Вот ты черт! Это же гениально! Как я и сам не догадался…
– Что вы придумали? Предупреждаю, я не позволю вам… – сверкнула глазами Софи, грозя друзьям указательным пальцем.
– Да ладно тебе, Ткаченко. Что мы теряем, в конце концов? Выговор – это максимум, что мы можем получить, – доверительно сказал ей Леша, плюхаясь рядом на кровать. Девушка все еще неуверенно качала головой.
– Ну же, Софи, давай! Будет весело, – неожиданно подала голос Света, подмигнув подруге.
– Моя девочка! – растрогался Леша, целуя блондинку в щеку. – Ну так что? Шалость удалась?
Удалась.
Ребята тут же приступили к осуществлению своего плана. Выпив для начала по глотку (прямо из бутылки за неимением бокалов и другой подходящей посуды), друзья принялись редактировать уже готовые статьи, намереваясь сделать их веселее и интереснее. Для начала решено было переписать хвалебную оду учителям, добавив в стихотворения капельку иронии и сарказма («Ваши уроки – как дважды два, Биологию знаем мы на ура» и все в этом духе). Получилось неплохо и задорно, но ребята решили не останавливаться на достигнутом. Аня, еще припоминая карикатуру, которую нарисовал Леша, предложила сделать подобные рисунки для всех преподавателей. Конечно, творческий потенциал брюнета оставлял желать лучшего, но лучше хоть что-то, чем ничего, – подумали друзья и позволили Леше взять в руки ручки и карандаши. Оказалось, под действием алкоголя талант парня усиливался многократно (или же друзьям так только показалось, ведь и они были уже далеко не трезвые), и карикатуры получились куда лучше, чем предполагалось изначально. Вдохновившись собственным творчеством, Леша решил написать «бонусную» матерную песню, естественно, заменив некоторые буквы в далеко не литературных словах «звездочками» («Цензура же, ну» – подсказал Игорь).
По мере того, как количество коньяка в бутылке приближалось к нулю, в головах у друзей зарождались все новые и новые безумные идеи. Так, когда часы пробили полночь и весь пансион погрузился в сон, Леша опять же решил поиздеваться над его постояльцами, придумав новый розыгрыш, который, естественно, нашел бы место в новом номере газеты «Земля». Бегая с фотоаппаратом по всему зданию, он стучал в комнаты к ученикам (до преподавателей дело не дошло, к счастью, иначе одним выговором шутники бы точно не отделались), и когда кто-нибудь из них открывал дверь (если открывал), то Леша тут же фотографировал этого несчастного. Можно представить, какие получились фотографии… Игорь даже решил сохранить их в качестве компромата на будущее.
Фотоматериалом дело не ограничилось. «Все-таки, это газета, а значит, должны быть и статьи», – подумали ребята, и решили написать нечто из ряда вон выходящее. Тут инициативу взяли сначала Дима с Аней, которые в соавторстве написали небольшое эссе на тему того, как выжить на уроках экономики, если ваш преподаватель… (следующее слово Игорь настоятельно порекомендовал заменить «звездочками»); затем Софи и Света, хихикая и проливая на себя остатки коньяка, составили детальный разбор гардероба Королевы Марго, сойдясь в итоге на мнении, что в Средневековье Маргариту за такие наряды сожгли бы на костре.
Ближе к трем часам ночи (или утра?) с номером было покончено. Напечатать его решено было рано утром, когда все еще спят и можно спокойно разнести газету каждому под дверь, чтобы обеспечить ученикам пансиона заряд бодрости на весь день.
Пьяные, уставшие и довольные, друзья заснули практически на полу, завернувшись в теплые пледы, не имея сил даже дойти до кроватей.
***
– А теперь объясните мне, ради Бога, что все это значит?
На следующее утро друзья стояли в кабинете завуча, опустив глаза с весьма заметными синяками под ними в пол и сложив руки за спиной. Их вчерашняя шалость сегодня обещала обернуться некоторыми неблагоприятными последствиями. Ребята, как и хотели, с утра разнесли свежий выпуск газеты по комнатам, ожидая реакции на их творение со стороны учеников. И реакция не заставила себя ждать. Уже за завтраком юные писатели увидели на лицах одноклассников улыбки, и практически за всеми столиками велось обсуждение главной новости дня. Это был успех. Точнее, был бы им, если бы Королева Марго не была слишком высокого мнения о себе. Обидевшись на, как показалось друзьям, весьма безобидную на деле статью, Маргарита не преминула пожаловаться завучу на «оскорбляющий и клевещущий материал». Кац, видимо, согласилась с данной характеристикой, и потому вызвала компанию к себе в кабинет прямо на первом уроке, и теперь буквально сверлила каждого взглядом.
– Я все еще жду объяснений. Степанов, Вы – ответственный за эту газету. Может, проясните ситуацию? – завуч притопывала ногой в такт словам.
– Ээм… Мы просто… Подумали… – начал мямлить Игорь. Слова давались ему с трудом – парень едва ли отошел после вчерашнего. Выручить друга кинулся Леша.
– Тамара Александровна, мы просто решили, что нужно как-то разнообразить наш материал. А то всегда эти отчеты, списки… Скукота, – подытожил парень, строя невинный взгляд.
– Вы могли «разнообразить материал», – передразнила его Кац, – любым иным способом, но никак не таким! Вы хоть понимаете, что будет, если это, – завуч ткнула пальцем в лежащий на столе экземпляр, – попадет к директору? Скандал!
– А Павел Сергеевич еще не видел? – удивленно спросил Дима, думая, что Матросов был в курсе раньше всех.
– Нет, – отрезала Кац, – и если вы хотите, чтобы он так и оставался в неведении, вам придется очень, подчеркиваю, очень постараться, молодые люди! – Тамара Александровна повернулась спиной к ребятам и прошествовала к своему столу, потирая виски. – Вы все меня очень разочаровали. Ладно Крымов, с ним все понятно было изначально, – бросила Кац строгий взгляд в сторону Леши, – но Вы, Ткаченко! От Вас никак не ожидала такого легкомыслия. Светлана, а Вы…! – девушки стыдливо покраснели и опустили глаза в пол, вжав голову в плечи.
Кац опустилась на кресло, прикрыв глаза и потирая переносицу. Завуч молчала слишком долго, и Дима решил нарушить молчание:
– Тамара Александровна, мы можем идти?
– Можете. Но сначала мы с вами обговорим условия, если вы, конечно, хотите, чтобы ваша проказа осталась тайной для директора.
***
– Ф-у-у-х, – выдохнул Леша, буквально выпархивая из кабинета Кац. – Ну что, легко отделались, да?
Пять пар глаз одновременно гневно уставились на него. Парень прикусил язык.
– Могло быть и хуже, верно? – с надеждой спросила Аня. – Но это ни в коем случае не умаляет твоей вины, Крымов.
– Я готов отвечать целиком и полностью, мадам, – Леша зашелся в реверансах, улыбаясь до ушей. У него явно было хорошее настроение, и даже выговор Кац не смог омрачить его день.
– Какой же ты все-таки клоун, – в сердцах сказала Софи.
– О, ну перестань. Можно подумать, тебя никогда не вызывали к завучу, – приобнял ее за плечи Леша.
– Никогда.
– Все бывает в первый раз! – беспечно пожал плечами парень
– Эй, Крымов! – вдалеке показались Стас Зайцев и Павел Фалеев, одноклассники ребят. Аня сталкивалась с ними на экономике, и, на ее взгляд, эти двое были придурками, коих еще свет не видывал. Парни подошли к компании, держа руки в карманах и жуя жвачку. Выглядело отвратительно. Стас вынул одну руку из кармана и похлопал ею Лешу по плечу:
– Отличные рисунки. Каменев один-в-один, – и мальчики с гоготом удалились. Леша еще минуты две провожал их взглядом со счастливой улыбкой на губах.
– Вы чувствуете этот запах… – брюнет подошел к друзьям и обнял одной рукой Игоря, другой – Диму. – Запах славы! Ради этого стоило проторчать у Кац весь урок.
– Если он сейчас же не заткнется, я его ударю, – проворчал Дима, стряхивая с себя руку брата.
***
Как оказалось, новый номер газеты видели абсолютно все, включая учителей. Некоторым такой формат понравился, некоторые же остались не в восторге. К таким можно было с легкостью отнести Каменева, который ходил по школе мрачнее тучи. Впрочем, он всегда был таким, так что кто знает… Но в целом шалость действительно удалась, и до обеда чуть ли не весь пансион гудел по поводу газеты.
– Наверное, Леша все-таки прав… – задумчиво проговорила Софи, помешивая ложкой чай, растворяя сахар.
