Текст книги "Alleine zu Zweit (СИ)"

Автор книги: Вильгельмина Макмерфи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

And if you don’t need my love,

I’ll give it all away.

And if you refuse, I prostitute

My heart for sale.

I prostitute my heart for sale! ***

Комментарий к Глава 30. Fuck you.

*Something ugly this way comes

Through my fingers sliding inside.

All these blessings, all these burns,

I’m godless underneath your cover.

Search for pleasure, search for pain,

In this world now I am undying.

I unfurl my flag, my nation helpless.

**Placebo – Fuck you

***Lord of the Lost – Heart for sale

========== Глава 31. На цепи. ==========

Вылечи меня,

Распространяйся, как рак,

Пока я не почувствую всю эту боль.

(Oomph! – Foil)

Hey, mother stubborn,

I really hate you.

If you say yes, I will say no.

(Blind Guardian – Bright eyes)

Бывают такие дни, когда кажется, что все идет как надо, но все равно чего-то не хватает. Ты пытаешься обмануться, заставляя себя думать, что ничего не поменялось, однако мозг упорно продолжает рассылать по всему телу тревожные сигналы, как если бы одна из его частей вдруг отказала. И ты резко ощущаешь свою неполноценность, неправильность. Наверное, так себя чувствуют люди с одной почкой, или рукой, или глазом. Ты вполне можешь жить без этой части, и даже вполне успешно. Но не хочешь. Со временем твоя бракованность начинает раздражать тебя все больше и больше. Ты уже не можешь спокойно смотреть на людей, у которых есть то, чего нет у тебя. Ты ненавидишь двуруких, двуглазых и двуногих, а еще больше ненавидишь себя, потому что позволил потерять то, что когда-то делало из тебя полноценного человека.

Что это значит – нормальность? Статистика и исследования показывают, что самыми нормальными себя считают обитатели комнат с желтыми стенами. Парадоксально, не правда ли? Здоровые люди все время выискивают у себя какие-то мельчайшие признаки слабоумия, а шизофреники наслаждаются своим состоянием, смотря на остальных свысока. Может, для того, чтобы выжить, надо стать сумасшедшим? Может, этот мир и создан для тех, кто немного не в себе?

Если дворик возле школы пустует несмотря на теплую и солнечную погоду, из гостиной по ночам не раздаются бешеные аккорды, а из спален – скрип кроватей, значит, пришла пора экзаменов. Сдать за две недели десять дисциплин без проблем под силу только самым неискушенным, и то без пары капель валерианы на ночь не обойтись. Остальные же пребывают в панике и ищут всевозможные способы отделаться малой кровью. Некоторые предпочитают молиться, как бы перебрасывая с себя всю ответственность на высшие силы. Другие все ночи проводят за учебниками в попытках за несколько дней осилить программу всего курса. Третьи во всю строчат шпаргалки и изобретают тысячу и один способ воспользоваться ими без угрозы быть замеченными преподавателем. В общем, свободного времени не было ни у кого, и даже на сон оставалось не больше пары часов, и это в лучшем случае. Что касалось выпускников, так те вообще предпочитали не вылезать из библиотеки. Руководство сжалилось и разрешило-таки проносить в зал еду, чтобы бедные страдальцы не откинули коньки еще до первого же экзамена, чего ни в коем случае нельзя было делать – по расписанию неделя пыток начиналась с русского языка, который в обязательном порядке сдавали все до единого. Нельзя сказать, что у кого-то были с ним реальные проблемы, однако написание сочинения на злободневную тему у некоторых вызывало мелкую дрожь и заикание. Но даже те, кто был уверен в своих силах, предпочитали не тратить время впустую и в очередной раз повторяли уже зазубренные за годы учебы правила.

– Черт! Я, наверное, никогда так и не выучу все эти оксюмороны, литоты и синекдохи, – с досадой выругалась Софи, отшвыривая от себя книжку с ответами на задания и откидываясь на спинку стула. – Всегда мечтала узнать, как себя чувствует человек, не сдавший экзамен. И завтра мои мечты сбудутся, – фыркнула она.

– Перестань, – прервал ее стенания Дима. – Ты сделала уже – сколько? – пятьдесят заданий и всего два раза ошиблась. Как думаешь, какова вероятность, что завтра ты тоже ответишь неправильно?

– Здесь это не работает, – пробормотала староста, бегая глазами по строчкам и с остервенением вертя в руках карандаш.

– В любом случае, это всего один вопрос. У тебя будет еще сорок девять возможностей доказать свою гениальность, – усмехнулся парень. – Серьезно, не накручивай себя. Ты – самая умная из всех, кого я знаю. Если уж ты переживаешь, то что делать, к примеру, Леше?

Софи посмотрела на Диму и не сдержала улыбки.

– Ты, как всегда, очень толерантен, – заметила она. – Кстати, где он? Кажется, я должна была объяснить ему какое-то правило.

– Не спрашивай, – Дима закатил глаза. – У моего брата весьма… своеобразная манера готовиться к экзаменам. Ритуал, я бы даже сказал.

– Только не говори, что он сейчас в спальне варит волшебное зелье, – прыснула девушка.

– Зачем варить? У него и так есть в запасе пара бутылок прекрасного янтарного зелья под кодовым названием Johnnie Walker. Угадай, кто завтра наутро проснется гением русского языка.

– Можешь не продолжать, – Софи повела бровью. – С этим все ясно. Игорь поехал на химию. А где девчонки? Неужели решили составить компанию нашему зельевару?

– Не в курсе по поводу Светы, но вот у Ани есть как минимум одна очень веская причина, чтобы не приходить сюда, – фыркнул Дима, внезапно заинтересовавшись своими записями. Староста нахмурилась и внимательно посмотрела на него.

– Что случилось? То есть, я знаю, что вы больше не вместе, но… это так внезапно. У вас же все было хорошо.

– У нас никогда ничего не было «хорошо», – покачал головой парень. – И просто по определению быть не могло. Я не хотел бы говорить об этом, извини.

Дима нахмурился. Если Софи ничего не знает о том их с Аней разговоре, значит, она ничего никому не сказала. Странно, что она не воспользовалась шансом унизить его еще больше. Впрочем, Дима давно понял, что его ожидания по поводу этой девушки редко когда оправдываются.

– Ну уж нет, не извиню, – вспылила Софи, захлопывая словарь. Дима удивленно уставился на нее. – Вы, двое, целый год заставляли нас наблюдать за своей драмой. Я, если хочешь знать, за исход ваших отношений переживала больше, чем за свои. И только я смогла спокойно выдохнуть – так нет! Вам приспичило расстаться! Аня молчит, как партизан. И все бы ничего, но ее ночные рыдания я не могу не замечать. И если ты, Крымов, сейчас же мне не расскажешь, что произошло, я…

– Ладно, ладно! – поспешил согласиться Дима, прежде чем девушка применила санкции. Софи требовательно посмотрела на него, скрещивая руки на груди. – Не хочется тебя разочаровывать, но ничего конкретного не произошло, – бросил парень, смотря на старосту в ответ. Если Аня ничего не рассказала, то и он не будет. В конце концов, это никого, кроме них, не касается.

– И именно из-за этого «ничего» она каждую ночь плачет, – хмыкнула Софи.

– Вы, девушки, слишком впечатлительные, – фыркнул Дима, стараясь скрыть озабоченность во взгляде. Она плачет. Из-за него.

– Мы, девушки, да, – передразнила друга староста. – Но не Аня. Она не такая. И ты знаешь это не хуже меня.

– Слушай, откуда мне знать, о чем она думает? Наверное, как всегда, придумала очередной бред и поверила в него. Спроси у нее сама.

– И ты думаешь, она как на духу мне все выложит? – усмехнулась Софи. – Аня вообще в последнее время предпочитает не разговаривать, если хочешь знать. После того, как вы расстались, я ее почти не вижу. Такое впечатление, что она нас избегает. Будто боится чего-то, – девушка сдвинула брови к переносице. – Зато знаешь, с кем она общается очень даже неплохо? С Морозовым. А ведь она его терпеть не может.

– Конечно, я виноват и в этом, – протянул Дима.

– Я не говорю, что ты виноват. Просто… – Софи замешкалась. – Я помню, какой она была с тобой. Сейчас от нее прежней не осталось и тени. Дим, она моя подруга, а я ничего не могу сделать, чтобы она чувствовала себя лучше.

– Какой она была со мной, Софи? Расскажи, потому что я, видимо, ничего не понимаю. Она отшивала меня каждый чертов раз, когда я пытался быть ближе к ней. Ей не нужны были наши отношения, и я был ей не нужен. Поэтому мы расстались.

– Ты был ей не нужен, и именно поэтому она полгода с тобой встречалась, – староста скептически дернула бровью. – Дим, ты слепой? Я видела, как она смотрела на тебя. Как разговаривала. Как одевалась. Неужели ты не замечал всего этого? Все было для тебя.

– Нет, Софи. Аня всегда делала все только ради своего блага. Так, как хотелось ей. И уж в последнюю очередь она заботилась о моих чувствах.

– А чего ты ожидал? Ты знаешь, через что ей пришлось пройти. Знаешь, как она была одинока. И ты хотел, чтобы она на каждом углу кричала о любви к тебе? Между прочим, ты сам был далеко не ангел.

– Да неужели, – Дима осклабился.

– Представь себе, – фыркнула Софи. – Ты постоянно навязывал ей себя.

– Навязывал?! – парень поперхнулся.

– Именно. Ты не давал ей дышать, понимаешь?

– Нет. Я, блять, не понимаю. По-моему, я давал ей столько свободы, что задохнуться можно было.

– Она привыкла быть одна. Появился ты, и Аня была готова впустить тебя в свою жизнь. Но постепенно. Постепенно, понимаешь? Ты слишком многого от нее требовал.

– Черт, да я ведь был у нее не первый. Что, другие тоже себя «навязывали»? Так какого хера она с ними всеми встречалась, если так хотела быть одна?

– Потому что того требовало общество, – Софи пожала плечами. – В ее окружении это было нормально – общаться с парнями. Но это не значит, что с ними она чувствовала себя менее одинокой. Ни к одному из них она ничего не испытывала. Ей было все равно.

– А со мной, значит, было по-другому.

– Да. Блин, да почему я все это тебе объясняю? Ты сам должен был видеть. Она же… изменилась. Аня, наконец, поняла, что ей не обязательно все время быть одной, – староста вздохнула и покачала головой. – Слушай, я не знаю, что было между вами, но я уверена на сто процентов, что просто так вы оба это забыть не сможете. Так зачем себя истязать?

– Не я это все начал, Софи. Не из-за меня она так страдает. Я не тот, кого она хочет видеть рядом с собой.

– Она позволяла тебе быть рядом с ней все эти месяцы. Для тебя это ничего не значит? – Софи повела бровью. – Ты смотришь на все своими глазами. А сейчас просто подумай, что чувствует она.

– Наши чувства не совпадают, к сожалению, – Дима поднялся из-за стола. – Извини, я должен тебя покинуть.

– Дим, – Софи остановила парня, сжав теплыми пальцами его руку. – Ты можешь все изменить.

– Уже нет. Мне жаль.

***

– Напоминаю, что у вас осталось меньше часа. Как только прозвенит таймер, я заберу работы. И никакие уговоры, Крымов, на меня не подействуют.

– Татьяна Викторовна, Вы меня плохо знаете, – обиженно протянул Леша, и по классу пронеслись кроткие смешки.

– А по-моему, непозволительно хорошо, – парировала Обухова, испепелив нарушителя порядка своим фирменным взглядом. Тот утих и вернулся к работе.

Дима еле слышно фыркнул. Его брат всегда отличался невозмутимостью, и его спокойствию на экзаменах можно было только позавидовать. Возрадовавшись хорошим результатам по русскому (а твердая «тройка» была для него просто шикарным подарком), Леша решил, что его метод набухаться-перед-экзаменом работает, а потому с удовольствием повторил его еще два раза. Сейчас, похоже, у него все опять шло довольно неплохо: парень что-то уверенно строчил, непрестанно болтая ногой под столом. Стоит ли говорить, что за учебники он и не думал браться?

Отводя взгляд от парты Леши, Дима невольно остановился на фигуре Ани. Девушка, как всегда, сидела на первой парте. Неужели ее нежелание видеть его было настолько сильным, что даже экзамен по ее любимой математике не сумел согнать брюнетку куда-нибудь в конец класса? Дима прищурился, наблюдая, как девушка медленно выводила ручкой цифры. Она выглядела спокойной, даже будто бы уверенной в себе. Это было странно, учитывая, что уроки алгебры обычно наводили на нее неприкрытый ужас, а занималась она на них чем угодно, только не математикой. Неужели за такой короткий срок кому-то удалось вправить ей мозги? Или же она сама решила взяться за ум?

Аня выпрямилась и раздраженно откинула темные волосы за спину, и Диме стало видно ее лицо. Он знал, что она чувствовала на себе его взгляд. Но девушка упорно продолжала его игнорировать, как будто между ними проходило какое-нибудь соревнование по упертости. Что там говорила Софи? Ночные истерики? Если так, то Аня очень хорошая актриса. Потому что сейчас на ее лице не отражалось ни капли сожаления. Она выглядела, как всегда, закрытой и неприступной. Именно такой она и была с самого начала. Именно на такую нее Дима впервые обратил внимание.

Он вспомнил свою первую мысль, которая пронеслась у него в голове, когда они впервые столкнулись на лестнице. «Стерва». Эта мысль укоренялась все больше по мере того, как он узнавал ее. Только со временем стали появляться и другие, которые в итоге затмили то первое, самое верное, впечатление. Она изменилась ради тебя, говорила Софи. Да черта с два она изменилась. Это все была просто маска, которую она надевала специально для него. Чтобы обмануть, предать, унизить. Завлечь в ловушку, как дикого зверя, приручить, посадить на цепь, а потом захлопнуть капкан как раз тогда, когда он уже был готов есть у нее с руки. Стерва.

А он думал о ней, не переставая. Не хотел, но думал. Ее слова, жесты, мимика – все настолько прочно засело в его памяти, что Диме порой хотелось выть от знания всего этого. Он проводил ночи с другими девушками, подсознательно пытаясь найти ту, которая походила бы на нее. Но вот беда – ни одна даже на йоту не соответствовала тому, что он ожидал. К чему привык. К чему она заставила его привыкнуть. Дима думал о ней, и каждый раз, занимаясь сексом, видел ее, слышал ее стоны, чувствовал ее руки и губы. Пару раз даже назвал ее имя. Ее-чертово-имя.

Он надеялся, что Аня знает о его связях с другими. Вряд ли она почувствует хоть что-нибудь, но пусть знает, что он живет дальше. Что она не единственная. Что не только ей позволено делать все, что вздумается.

Как он мог повестись на ее хитроумные уловки, находясь в здравом уме? Как позволил обвить себя ядовитым плющом? Как случилось, что он забыл лицо той, которую любил несколько лет, всего через пару месяцев общения с этой ведьмой? Дима с самого начала сомневался в ее безгрешности, а теперь и вовсе был уверен: Аня продала душу дьяволу, чтобы мучить других. Как иначе у нее получилось сделать с ним такое?

Аня опять качнула головой, убирая с лица свои чертовы волосы, вновь привлекая его внимание. Дима совершенно некстати вспомнил, как вдыхал этот опьяняющий вишневый аромат; как кончики ее волос приятно щекотали его лицо, когда Аня была сверху; как столько раз проводил ладонью по этому темному шелку, а она в ответ целовала его, как никто и никогда ранее…

«Хватит. Уходи из моей головы. Прочь, прочь, прочь!»

Дима поражался, как еще может думать о ней после того, что она сделала. Что она делала на протяжении этого года. Бесконечные ссоры и конфликты, которые происходили по ее вине. Недомолвки и тайны, которых было больше, чем информации. Измены, которые Аня прикрывала благой целью. Полное игнорирование его слов. И, наконец, венец торжества – тымнененужен. Это похоже на борьбу с тяжелым заболеванием, когда ты тратишь все деньги, время и силы на лечение, а потом оказывается, что смерть все равно поджидает тебя за углом, и умереть добровольно было бы гораздо проще. А то время, что потратил на лекарства, можно было бы провести с двойной пользой.

Надо было остановиться в самом начале. Когда она выбрала Сивоволова, а не его. Когда был шанс уйти целиком и почти невредимым. А сейчас было уже слишком поздно. Все органы давно подверглись облучению, а кровь заражена опаснейшим вирусом. Болезнь можно приостановить, но не вылечить. А мучиться придется до конца жизни. Хотя какая это жизнь – существование.

Аня была права, когда говорила, что он с самого начала знал, кто она такая. Знал, и все равно упорно шел на верную погибель, не забывая обескровливать себя в сражениях непонятно за что. В итоге и битву проиграл, и себя продал. Игра не стоила свеч. Или стоила.?

– Сдаем работы! – торжественно объявила Обухова с каким-то злорадным подтоном в голосе и пошла по рядам. Леша засуетился, что-то дописывая. – Крымов, я предупреждала… – с истинным удовлетворением протянула преподавательница, подходя к его парте.

– Татьяна Викторовна, ну, Вы идите пока у других соберите, а я как раз закончу… – попытался урегулировать конфликт Леша, но Обухова была непреклонна. Парню пришлось сдаться.

– И ведь одну задачу всего не переписал! – досадовал Леша, когда преподавательница отошла от его парты. – А она стопудово правильная была.

– И, наверное, единственная, – фыркнул Дима, идя с братом по направлению к выходу.

– Злой ты, – обиделся Леша. – Мог бы и помочь.

– Каким образом?

– Не знаю! Это ты у нас мозг, вот и придумал бы, – пожал плечами Леша. – Эй! – воскликнул он, хватая проходящую мимо Аню за локоть. Девушка остановилась и посмотрела на него. – Идешь в библиотеку?

– Нет, я… – брюнетка замялась, скользнув взглядом по стоящему рядом Диме. – Я останусь у себя.

– Что так?

– Просто, – Аня неестественно дернула плечами. – Удачно позаниматься. Вечером увидимся, – бросила она и мигом вылетела за дверь.

– Не забудь вернуть мне ручку! – проорал Леша ей вслед. – Странная она какая-то, – сообщил он Диме. – Что это с ней в последнее время? – парню, как всегда, было невдомек, что у кого-то есть проблемы.

– Понятия не имею.

Вечером ученики имели полное право расслабиться. Следующим экзаменом по расписанию была физкультура, и ни у кого не возникало желания к ней готовиться, хотя помимо нормативов в программу входили еще и теоретические вопросы. Многие надеялись, что Степанову просто станет лень слушать ответы на них, и теорию он заменит практикой, например, лишним кругом по стадиону.

Несмотря на свободное время, многие студенты предпочли вместо шумных посиделок потратить его на сон, которого в последнее время катастрофически не хватало. Дима тоже с удовольствием отдался бы во власти Морфея, но мысли жужжали в голове, как назойливые мухи, не давая мозгу отключиться, а телу расслабиться. Он лежал на кровати и бездумно пялился в потолок, пытаясь вникнуть в смысл песни, которая просто разрывала динамики, но даже она была не в силах заглушить душевные терзания.

Сегодня Дима впервые за долгое время услышал ее голос. Только особо недалекий человек, такой, как Леша, мог не обратить внимания на то, каким надломленным и тихим он стал. Раньше Анин голос вызывал у него бурю эмоций: высокий, с легкой хрипотцой тембр буквально сносил голову. Иной раз Диме было достаточно услышать ее голос, чтобы окружающий мир перестал существовать, а весь смысл сконцентрировался в одной точке. Существовало столько различных его вариаций: обычно довольно спокойный и ровный, во время смеха голос Ани приобретал заливистый звон; когда она сердилась, то немедленно в нем проскальзывали нотки холода. Но больше всего Дима любил шепот. Почему-то всегда, когда они оставались вдвоем, Аня говорила очень тихо, будто вынуждая подойти ближе, склониться к ней, чтобы услышать. Столько раз ее приглушенный внешними звуками шепот доводил его до исступления, а легкие прикосновения губ окончательно лишали самообладания. А сейчас?

Аня будто бы боялась говорить и стремилась свести к минимуму количество звуков, воспроизводимых ее ртом. Всегда уверенная в себе, голосом она властвовала, руководила, приказывала; а сегодня казалось, она забыла, как это. Забыла, кто она такая.

Что с ней не так? Она ведь сама все это начала. Сама послала его ко всем чертям, заявляя, что всего лишь вела очередную игру, в которой Дима, очевидно, изначально предполагался проигравшим. И теперь она страдает от собственной глупости?

Дима вздохнул. Он отказывался понимать эту девушку. Ее поступки взрывали его мозг. Более безрассудного человека ему не приходилось встречать. Она была эгоистична, лицемерна, вечно себе на уме, порой слишком самоуверенна, а иной раз просто сумасшедшая. Последнее время при мыслях о ней у него начинала закипать кровь. Так почему, блять, он продолжает о ней думать?

Дима резко открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на часы, еле отыскав в темноте телефон. Ему все-таки удалось уснуть. Видимо, мысли о ведьме вымотали его настолько, что он не заметил, как отключился. Да и ужин чуть не проспал. Надо было идти в столовую, потому что желудок предательски напоминал, что не получал топлива со вчерашнего дня.

По пути на первый этаж Дима гадал, почтит ли Аня их столик своим присутствием. Он знал, что она чуть ли не морит себя голодом. Это было ясно не только по восклицаниям Светы, которая буквально умоляла подругу съесть хоть что-нибудь, но и по внешнему виду девушки. Не то, чтобы он постоянно изучал ее взглядом, но не замечать очевидные вещи он не мог: Аня с каждым днем истощалась все больше. Ее и без того тонкие запястья теперь казались просто обтянутыми кожей, юбка постоянно норовила сползти с талии, а рубашка давно перестала быть впору. Неужели и это из-за него? Дима не переставал думать об этом. Нет, понять ее до конца он никогда не сможет.

Опасения оказались напрасны: только перешагнув порог, он увидел ее. Аня сидела на своем месте между Светой и Игорем, держа в руках вилку, и даже слабо улыбалась какой-то очередной шутке Леши. На ней была черная футболка, и Дима про себя отметил ее болезненную бледность. Темные волосы были убраны в высокий хвост, открывая вид на тонкую шею. Опять совершенно не вовремя перед глазами появилась картина: он целует ее где-то возле уха, оставляя красные пятна, и сжимает руками бедра, а Аня тихо стонет, ведь, черт побери, шея была ее самым чувствительным местом. Дима тряхнул головой, отгоняя прочь ненужные воспоминания.

Он не стал подходить к друзьям, решив дать ей возможность поесть спокойно. Дима не сомневался, что, как только он появится в поле ее зрения, у Ани тут же появятся какие-нибудь срочные дела, и она поспешит прочь из столовой. Оглядев помещение в поисках свободного места, Дима обнаружил одно.

– Привет. Я сяду? – спросил он у парня, кивая на свободный стул рядом с ним.

– Падай, – согласился Морозов, отрываясь от телефона. – С чего это такая резкая смена локации? – поинтересовался он. Впрочем, проследив за Диминым взглядом, ответа он дожидаться не стал. – Ясно, – усмехнулся блондин. – Она запретила тебе приближаться к ней, потому что.?

Дима мрачно посмотрел на него.

– Можешь не отвечать. Мне все равно, о чем там она думала, если честно, – Кирилл откинулся на спинку сидения. – Я предупреждал, что так будет. Ты принял правильное решение.

– Ничего я не принимал.

– Значит, благодари судьбу, что так получилось. Потому что, брат, поверь мне: ты бы натерпелся от нее. Если ты, конечно, этого еще не понял.

– Не одна она виновата.

– О, ну конечно, – Морозов цокнул и покачал головой. – Что, эта дрянь опять заставила тебя почувствовать себя виноватым? И как это у нее, блять, получается – обвинить всех вокруг в своих же грехах?

– Я не собираюсь обсуждать ее с тобой, – отрезал Дима. – И я бы на твоем месте не оскорблял Аню при мне. Для своего же блага, – посоветовал он.

– Бля, да ты спятил? Ты опять ее защищаешь? Я смотрю, она тебе конкретно мозги промыла. Послушай, что я скажу тебе. Такие суки, как она, только и живут ради того, чтобы компостировать мозги окружающим. Это их призвание, понимаешь? Они ищут жертву и забрасывают свои удочки с приманкой. Эти их… взгляды, улыбки, откровенная одежда – все для того, чтобы какой-нибудь бедолага вроде тебя клюнул. Как только ты попался в ловушку, она медленно начинает вытаскивать тебя на поверхность. И пока ты по-прежнему находишься под водой, пока ее приманка еще доставляет тебе удовольствие, тебе хорошо. Ты уже начинаешь думать, что так и должно быть, что это твоя судьба, бла-бла. А потом вода кончается, и ты оказываешься выброшенным на берег. Ты начинаешь глубоко дышать, наполняя свои легкие воздухом, который тебя убивает. А она стоит над тобой и смеется, смеется. Повезет, если не придавит еще каблуком сверху. Ты, чувак, с самого начала был жертвой. Теперь время твое вышло, она наигралась и выбросила тебя. А ты еще, блять, придумываешь оправдания.

– Да ты ничего о ней не знаешь, – усмехнулся Дима.

– Я знаю достаточно, чтобы делать такие выводы. Поверь, у меня богатый опыт общения с самыми разными телками. Я знаю, о чем говорю. Я знал и таких, как она. Да, поначалу с ними прикольно. Классный секс и все такое. Типа, экзотика. Ты начинаешь думать даже, что вот это – идеал. Но это только потому, что раньше ничего подобного не было. Я тоже раз так попался. И, ты знаешь, дорого поплатился. Теперь подобных личностей стороной обхожу.

– Не сравнивай ее с другими. Она не такая.

– Они все одинаковые, – прошипел Морозов. – Блять, да пойми ты, у них мозг устроен идентично! Да, оболочка разная. У кого-то более дорогая, изысканная, которой хочется обладать постоянно. У других – простая, невзрачная, но с изюминкой. К третьим вообще прикасаться не хочется. Но рано или поздно любая обложка износится, и начнут проглядывать внутренности. Вот тогда, брат, пора искать новую.

– Меня поражает твой потребительский взгляд на девушек, – процедил Дима. – Не все относятся к ним так, как ты.

– А как к ним можно относиться иначе? – Морозов едва не расхохотался. – Они же станки. Машины для удовлетворения наших желаний. А любое оборудование рано или поздно приходит в негодность. Скажешь, я не прав?

– Ты слишком испорчен для того, чтобы быть правым, – Дима закатил глаза. Его едва не выворачивало от размышлений Кирилла. Еще хуже становилось, когда он думал, что этот человек со своими грязными мыслями прикасался к его Ане. Как она это терпела? И, самое главное, как он мог осуждать ее?

– Возможно, – согласился блондин, ухмыляясь. – Но, по крайней мере, мой мозг надежно защищен от домогательств. Серьезно, тебе крупно повезло, что она, наконец, оставила тебя. Найди себе другую. Благо, есть из чего выбрать… – протянул Морозов, провожая взглядом проходящих мимо одноклассниц.

– Я не на рынке, чтобы озадачивать себя выбором. Твои советы не для меня.

– Как знаешь, – Кирилл внимательно посмотрел на Диму. – Моим долгом было предупредить тебя и помочь избежать ошибок.

– Как раз с этой задачей ты справился, – пробормотал Дима, вновь уходя в свои мысли. Теперь они были уже не такими мутными, как всего каких-то полчаса назад.

***

– Блин, так нечестно! Ну вот вообще нечестно! – неистовствовала Света, нахмурив брови и с яростью смотря на угорающего Лешу, который буквально сгибался пополам от смеха.

– Справедливость восторжествовала, любимая, – выдавил он, держась за живот. – А то устроили матриархат…

На самом деле ничего криминального не произошло. Просто Степанов, который, кстати, выглядел довольно помятым (не иначе как воспользовался Лешиным способом расслабиться перед экзаменом), внезапно объявил, что все мальчики имеют право не сдавать физкультуру, а результат он им поставит, что называется, «автоматом». Естественно, не просто так, а за победу в апрельском матче, причем довольно убедительную: 7:1 в пользу команды пансиона «Земля». Свету эта поблажка расстроила больше всех, остальные же девочки отнеслись к этому вполне понимающе.

– Я тебе покажу матриархат, – взвизгнула блондинка, пихая парня в плечо. – Только попробуй прийти сегодня! – резко развернувшись, Света пошла по направлению к шведской стенке, по пути разминая мышцы ног.

– Любимая, я же пошутил, – испуганно крикнул ей Леша и побежал следом. – Эти женщины сведут меня с ума.! – через плечо бросил он друзьям.

– Она нескоро простит его, – усмехнулся Игорь, смотря ему вслед.

– Сам виноват, – пожал плечами Дима. – Смех точно скоро не доведет его до добра. Как продвигается химиотерапия? – сменив тему, спросил он друга.

– Ничего, – Игорь неопределенно махнул рукой. – Еще пара сеансов и, надеюсь, они оставят меня в покое.

– Ты будешь здоров окончательно?

– «Окончательно» в случае с раком не прокатит, – усмехнулся парень. – Но жить буду.

– Конечно, будешь, – кивнул Дима. – У тебя теперь есть, ради чего, – заметил он, смотря в сторону Софи, которая стояла неподалеку в компании Ани. Девушки смеялись над тщетными попытками Леши вымолить у Светы прощение. На лице Ани вновь появилась та искренняя улыбка, которая, казалось, уже пропала навсегда. Дима невольно сфокусировал взгляд на девушке.

– Это точно, – согласился Игорь. – А у тебя?

– А?.. – Дима помотал головой и посмотрел на друга, не расслышав его вопроса.

– Можешь не отводить глаз. Я видел, – друг как-то по-особому улыбнулся. – Ты постоянно смотришь на нее.

– Так получается, – небрежно бросил Дима.

– Я в толк не возьму, что за кошка пробежала между вами. Вы теперь решили по очереди все делать? Вчера на ужине была Аня, а сегодня на завтраке – ты. Ну, и кто из вас идет в библиотеку сегодня?

– Это совпадения.

– Ну да, – Игорь осклабился. – И то, как Аня вылетела вчера из гостиной, когда ты зашел, было чистой случайностью. Обманывай сам себя сколько угодно, но я все вижу. Я говорил с ней, Дим. Она подавлена, расстроена, не в себе. Почему ты ничего не делаешь для того, чтобы исправить это?

– А что я должен делать? – раздраженно спросил Дима. – Она сама втянула нас во все это.

– Она запуталась. Ты должен помочь ей выбраться.

– Я устал, Игорь. Я постоянно отвечаю за ее провалы, а в ответ не получаю ничего.

– Ничего? – парень нахмурился. – Ничего? А чего ты ждешь? Что она будет бегать за тобой, как Моська за слоном? Что будет наперед знать все твои желания?

– Нет, но…

– Тебе мало того, как она на тебя смотрит? Черт подери, да за такой взгляд я бы себя продал! А то, что она перед тобой единственным раскрылась, впустила тебя к себе в душу, это для тебя тоже ничего не значит?

– А ты знаешь, чего мне стоило добиться всего этого? Я был с ней, пока она разбиралась в своих чертовых желаниях, пока искала себя. Я, блять, все это время был с ней.

– Я про то же. Ты долго добивался ее, я знаю. Так почему ты так просто готов отпустить?

– Потому что она этого хочет.

– Слушай, вы что, сговорились? – Игорь издал истеричный смешок. – Она говорит, что тебе без нее будет лучше; ты мне сейчас заливаешь, что она хочет расстаться. Вы оба нихуя не понимаете, я вам так скажу. Авторитетно заявляю, как человек, который прошел химию и провалялся несколько месяцев в больнице: вы теряете драгоценное время. Завтра тебя собьет машина, а в нее ударит молния, и единственное, что пронесется у вас в голове перед самой смертью – сожаление по поводу того, что вы тратили время на глупые обиды, когда могли быть вместе. Я почувствовал это на себе. Знаешь, когда я валялся там, на ледяном кафельном полу, я молил Бога, чтобы он дал мне пожить хотя бы день. Еще день. Который я бы, безусловно, провел с Софи. Хотя для нее мне и жизни мало. Вы ведете себя, как два эгоиста, только наоборот. Думаете друг за друга. «Ему будет хорошо так, а ей так». О себе, блять, подумайте. У вас осталось меньше десяти дней. Потом она уедет в одну сторону, а ты в другую. И вы больше не увидитесь. Ты этого хочешь? Хочешь потом убиваться из-за того, что совершил самую ужасную ошибку в своей жизни? А так и будет, поверь. Сейчас, хоть вы и не вместе, но она рядом. Ты можешь видеть ее каждый день. А когда она уедет, ты узнаешь, что это – не знать, что она чувствует, что делает, не слышать ее голоса и не видеть ее глаз. Ты готов к этому? Готов отказаться от нее из-за собственной гордости? Как думаешь, ты сможешь быть с кем-нибудь другим после нее?