Текст книги "Далетания. Затерянная в черновиках. Части 1 и 2 (СИ)"
Автор книги: Виктория Ель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Затем я со страхом обернулась...
Мама прикрыла ладонью рот и мотала головой из стороны в сторону, отец одобрительно развел руки, мол, я все понял и все нормально, Сашка показал мне поднятый палец, но затем кивнул на дверь – хотел убедиться, что цыганка ушла. Я толкнула дверь, но на лестнице уже было пусто, а с окна на лестничном проеме было видно, как она переговаривается с каким-то мальчишкой и злобно косится на дом.
Я вернулась обратно.
– Простите меня, – вымолвила я и бросилась к родителям. – Мне так стыдно!
Глава 21
После того как мы впервые за несколько дней оказались в закрытом и более-менее безопасном, а самое главное просторном помещении, у нас были только два желания – хорошенько поесть и выспаться. Для начала мы с Сашкой вызвались пойти купить еды. Родители были не против, но прямо перед выходом Сашка попросил меня остаться – за последнее время я слишком перенервничала и, видно, выглядела не слишком адекватной, поэтому он мягко намекнул, что мне нужно отдохнуть...
– Ладно! – сверкнула я глазами и закрыла за ним дверь, сразу плюхнувшись на ближайший матрац – сил действительно не было.
Мама присела рядом, положила мою голову к себе на колени и стала перебирать спутанные волосы. Конечно, я сразу захотела спать! Но отец мне этого не позволил – он снова стал ходить взад-вперед и неодобрительно коситься на окно, будто из него вот-вот должны полезть чудовища.
– Значит, перебраться на ту сторону мы сможем только после восстания? – спросил он.
– Да, – согласилась я, прикидывая в уме сколько дней осталось – Дариан говорил, что дает Рику пять дней, чтобы доставить нас на Ярмарку и оповестить кварды, из них два с половиной мы провели в пути. – Восстание будет через два дня, – вслух произнесла я, – только, наверно, не днем, а ночью, получается, что у нас в запасе сегодня, завтра и день послезавтра.
– И все это время мы будем здесь... – Папа нахмурился. – Детка, а ты уверена, что у них получится? Что они так просто отвоюют мост, то есть, не устроят долгой перестрелки или не разрушат его насовсем?
Я не знала. Честно признаться, я вообще слабо представляла что обычные, не вооруженные люди смогут сделать против отряда киборгов – облить их ведром воды? А это идея... что, если придумать какой-нибудь шланг?
– Так как? – напомнил отец о своем вопросе.
– Пап, я не знаю. Дариан мне ничего не рассказал.
– Тот раненый кислотой старик?
– Да. И в книге... – я замешкалась, они ведь помнят, что мы еще в моей книге? – ... я еще не подошла к этому моменту... и что они будут делать, я не представляю!
Папа посмотрел на меня долгим взглядом, но казалось, что он думает вовсе не о моей глупости, а скорее уже перешел в режим подготовки нового плана. Я не ошиблась:
– Тогда, доча, продолжаем думать! – сказал он.
Папа сбросил один из матрацев возле нас с мамой и лег; не позже, чем через минуту, в комнате раздался храп. Мы с мамой с улыбкой переглянулись – с тех пор, как мы попали в Далетанию, папа не позволял себе храпеть ни разу – каким-то образом контролировал себя даже несознательно, чтобы звуки не выдали нашего укрытия, и только сейчас позволил себе ненадолго расслабиться. Его уютный храп вдруг наполнил мне нашу квартиру, мою захламленную комнату, где я могла творить что угодно, даже не задумываясь ни о каких угрозах, да и наш район, город, школу – все такое привычное, спокойное. Бывали, конечно, особые местечки и компании, которые лучше обходить стороной... Но вот что странно – из всех возможных мест в Далетанию я попала с самого обыденного и безопасного – из собственной постели...
Еду Сашка принес через пару часов, когда я уже собиралась идти его искать. Довольный, как кот мартовской ночью, он разложил перед нами душистые свертки.
– Ого! – закричала я. – Жареное мясо, орехи, хлеб, – перечисляла я все, что попадалось на глаза. – Оливки, мармелад! Умница!
Я чмокнула его в нос и в три секунды сварганила себе бутерброд.
– Как тебе удалось? – вежливо поинтересовалась мама, расчищая место, чтобы он мог присесть.
Голодный Сашка тоже набросился на еду, но сквозь набитый рот, неимоверными усилиями пытаясь все разом проглотить и поведать о своих приключениях, рассказал, как продал часть нашего тряпья каким-то богатеньким дурочкам, которых больше интересовало его накаченное тело и манеры... Расслышав это, я пихнула его в бок, и он довольно захохотал.
– Дай мальчику, поесть! – пожурила меня мама.
Когда мы покончили с едой (отец к тому времени уже проснулся и уже успел умять полбуханки хлеба с мясом), разговор снова зашел о наших перспективах. Я изо всех сил прислушивалась к разговору, но сытный обед приятно грел внутренности, глаза слипались, а старый, но мягкий и удобный матрац манил все сильней. И я заснула, прямо посреди нашего импровизированного стола. Позже только, почувствовала, что меня переносят и накрывают чем-то теплым.
Проснулась я глубокой ночью, когда все вокруг мирно дышали. Я на цыпочках прошла к окну и, отодвинув свертки с продуктами, села на подоконник. Заснула я прямо в одежде, поэтому даже от ночного ветерка, пробиравшегося сквозь щели деревянной рамы, было не холодно. У ворот чернели неподвижные силуэты, но понять стражники это или металлические конструкции было невозможно; мост на темном, затянутом облаками небе, тоже был еле различим.
Почти бессознательно я коснулась нитки на шее и вытащила из-за пазухи пуговицу. Может, мы добрались сюда благодаря этому талисману? Темная деревяшка нагрелась от тепла моего тела и теперь остывала, лежа на ладони. Я гладила щербатые бока, которые были безмолвны, но все же хранили частичку Тартена – пуговица провела больше десяти лет у его сердца и не могла не впитать его мысли, чувства, воспоминания. И я сохраню ее, чтобы помнить, что была с ним знакома! Хорошо, что он дал мне ее, иначе, пришлось бы выкрасть что-нибудь из его комнаты!
Нет, я не буду грустить! Мир Тартена ждут перемены и в конце концов он будет счастлив – скоро я попаду домой и все устрою... Довольно глупых мечтаний! Пора смириться. Я и так слишком долго гостила в этой красивой, но чужой сказке.
Только увидеть бы его, встретить взгляд серых глаз напоследок... Я не могу не попрощаться!
Видимо, ночью кто-то перенес меня обратно, потому что с утра я снова очнулась на матраце. Тело приятно отдохнуло, я чувствовала себя посвежевшей и готовой к новым приключениям! Да, возможность хорошо поесть и спокойно, вытянувшись, поспать, порой творят чудеса!
Остальные тоже выглядели веселее – мама щекотала папу за бороду, которая с каждым днем разрасталась все больше, Сашка что-то напевал, разминаясь и дергая меня за волосы, которые я пыталась распутать, сидя на подоконнике. К счастью, в нашем временном убежище имелась раковина с настоящей водопроводной водой – мама обнаружила ее, когда спустилась на первый этаж, пить воду оттуда мы не решились – лучше купить, а вот привести себя в порядок – это святое! Начала я с волос и, несмотря на старания Сашки меня отвлечь, к середине дня я их полностью расплела и начисто вымыла. Мыться, к слову, пришлось не слишком привлекательным куском мыла, которое Сашка раздобыл после очередной вылазки – оно было грязно-серого цвета и пахло довольно мерзко, но со своей задачей справилось, а запах перебился остатками духов.
Пока мы обживались и прихорашивались, одного человека из нашей команды мало интересовало что-то вокруг – отец снова сосредоточился на прямой задаче – вернуть нас домой. Сидя в углу комнаты, он чертил что-то на стенах найденным где-то старым гвоздем и периодически выглядывал в окно – то ли следя за охранниками, то ли высматривая детали для чертежа. После обеда я поняла, что дальше тянуть нельзя и подошла к нему.
– Пап, есть идеи? – прямо спросила я.
Коротко кивнув, он сверился с записями и снова выглянул в окно. Ответом он удостоил меня, только когда что-то пометил на стенке внизу.
– Нужно еще время, – сказал он. – А также бумага, часы и то, чем можно писать. Следующий раз я сам пойду на рынок и посмотрю еще кое-то...
Я подошла ближе и вгляделась в то, над чем он работал: на стене виднелся эскиз моста, крупнее его основание и были зарисованы все строения рядом – будка охранников, приграничный шлагбаум, рядом шли ряды буквенных пометок, я подумала, что это смены охраны.
Папа неисправим. Но вдруг что-то действительно пойдет не так?
– Давай, я пойду с тобой. Может, пригожусь чем-то... – предложила я.
Отец на миг оторвался от работы и потрепал меня по щеке.
– Выходим вечером и оденься потеплее! – загадочно сказал он и отвернулся обратно к стене.
Папа не обманул! Когда мама закатила истерику, зачем он берет меня с собой, да еще и на ночь глядя (Сашка тоже смотрел недобро), отец без лишних нежностей заявил, что мы скоро вернемся и запер их обоих на ключ. Обалдев от его наглости, я развеселилась и с удовольствием вышла на улицу – снова приключение!
– Держись рядом! – сразу осадил меня папа, но я заметила, что он и сам улыбался сквозь бороду.
Мы прошли наш дом и остальные строения, которые к нему примыкали, и отправились к ярмарочной площади.
– Будем что-то покупать? – спросила я.
– Сегодня не много, – сказал папа, зорко осматриваясь вокруг. – Пока посмотрим, что есть.
Немного обижало, что он не вводит меня в детали плана, но все же он взял меня с собой!
Темнело; редкие фонари не могли осветить обширное пространство и между домов, и под прилавками клубились тени; продавцы складывали товары в сумки и бросали их на тележки, чтобы завтра принести их обратно, кто-то, шевеля губами, подсчитывал выручку. Пока отец приценивался к желтоватой бумаге и письменным принадлежностям, хозяин которых отчаянно зевал, я оглядывала народ – готовы ли они к переменам? Сама я не знала, что такое революция, то есть, я, конечно, изучала в школе историю, но вот так – увидеть собственными глазами – это совсем другое. Когда наступает такое состояние, что лидер и народ осознает – что все, дальше так нельзя? Я не знала ответа. Для меня такие вопросы никогда не стояли, я проще относилась к жизни и, честно говоря, у меня все всегда было.
Но что ждет тех людей, которые сейчас возвращались с работы, садились ужинать в кругу семьи, умывались, рассказывали смешные истории, которые произошли с ними за день? Что происходило за закрытыми дверями? Решались ли они? Просчитал ли все Дариан? Тех ли людей предупредил Рик и не подведут ли они? Мне вдруг стало страшно – а если восстание провалится, если все станет только хуже и кольцо охраны сомкнется вокруг квардов? Что, если мы не успеем выбраться, деньги и вещи закончатся и нам придется остаться здесь жить и работать? Я уже в панике оглядывалась вокруг – что, если вскоре мы станем местными трущобниками?!
Отец тряхнул меня за плечо. Он уже рассчитался с продавцом и рассовывал покупки по карманам.
– Давай, надо спешить! – напомнил он.
Мы пошли обратно, но к дому не свернули, а направились прямиком к мосту. От неприятных фантазий я растеряла всякое настроение и плелась за отцом, пока он не остановился у подъемного крана. Папа молча указал на кабинку и подсадил, чтобы я забралась внутрь. Когда мы вдвоем оказались внутри, он тихо прикрыл дверь и стал шуровать по карманам. В своих раздумьях я и не заметила что он купил, а это были – пара старых, полуразбитых очков, лист прочного картона, наручные часы с оторванным ремешком, небольшой нож и желтый моток, похожий на изоленту, ее цвет напомнил мне Лабораторию, возможно, она была оттуда.
– Посматривай, чтобы нас никто не заметил, – попросил отец, а сам стал измерять картон по длине ножа и им же его резать.
Ясно, значит, сегодня у нас будет засада! Не зная, на сколько отец планировал здесь остаться, я решила, что через часик-другой сбегаю и предупрежу маму с Сашкой, а то, небось, они и дверь взломают!
Сначала я хотела выслеживать Тартена, но потом запретила себе быть эгоисткой – в своих беспечных фантазиях, я могла упустить что-то важное, например, пару киборгов, которые вдруг к нам подлетят! И я уставилась на мост. Движения почти не было, киборги застыли на постах, не поворачивая голов. Может, даже на земле были крепления, в которые встраивались их тела? Озеро слегка поблескивало от легкого ветерка; лодок или кораблей на нем не было, видно, движение осуществлялось только по мосту. Я вдруг пригляделась к самому мосту – как можно на него поспасть? Он был из металла и возвышался над водной гладью высокой дугой, по-моему, такие мосты назывались 'горбатыми'; до Лаборатории он тянулся метров на двести-двести пятьдесят; въехать на него можно было после шлагбаума у проходной, в метрах пяти от ворот. Интересно, поэтому киборги стоят, как штыки – водички боятся? – злорадно подумала я, но вдруг вспомнила, после каких обстоятельств они стали бояться воды и прикусила язык.
Кстати, на самом мосту тоже стояли стражники – они сцеплялись с металлоконструкциями на всем протяжении моста, вплоть до его высшей точки, откуда открывался вид на многие километры вокруг. У меня шевельнулось в животе – дальность их обзора была много больше, чем со стены квардов, так почему же нас до сих пор не поймали? Возможно, нас спасла самая обыкновенная неоснащенность – были бы у нас фонарики или факелы, нас бы сразу засекли! Запоздало, меня пробрал озноб... Теперь, до конца наших злоключений, передвигаемся исключительно в темноте!
Осматриваясь, как велел отец, я не сразу заметила, что у него появилась подзорная труба. Он склеил ее из линз старых очков, скотча и картона!
– И как?! – сказала я, завороженно глядя на его творение.
Вместо ответа, он протянул трубу мне. Я поднесла ее к глазам – ничуть не хуже простенького бинокля и то, что сейчас требовалось – теперь киборгов можно было рассмотреть не больше, чем с десяти шагов!
Я восторженно ахнула. Отец ухмыльнулся и взял у меня трубу.
– Мне нужно еще минут двадцать, если устала, беги домой!
Но я решила посидеть с ним. Отец развернул купленную бумагу и снова стал делать пометки. Мне показалось, что он пытается измерить расстояние от моста до воды в разных местах и еще зачем-то замеряет расстояние между опорными стойками, которых у моста было три во всю длину. Неужели, он планирует перебраться под мостом? Но как? На веревках или думает создать какую-то люльку? У меня заранее закружилась голова, я представила, какое это глубокое озеро – гробануться с высоты моста, да еще утонуть, ну уж нет! Да и не я одна побоюсь этого! Представляю, что скажет мама!
Нет, нужно придумать что-то другое, но что? Вот была бы у нас лодка, точнее, моторка, мы бы перебрались на ту сторону за пять минут! Может, лучше придумать двигатель или взять его где-то? Но тогда где найти лодку? Не строить же примитивный плот! В этом кварде и деревьев-то нет!
Но папа продолжал расчеты, и я чувствовала, что, раз уж он взялся за дело, то перспективы наши очень нехороши. Похоже, он заранее чувствовал, что даже свершись восстание – спасать нас никто не побежит. И выход один – думать.
Когда папа выяснил все, что планировал, мы пошли домой. По приходе, мама нас здорово отругала, а Сашка долго со мной не разговаривал, но в целом все понимали, что сейчас не до семейных ссор – время следующего шага приближалось. Нас даже начало немного раздражать сегодняшнее бездействие – за несколько дней мы до того привыкли осторожничать и рисковать каждую минуту, что сейчас чувствовали себя развалюшками. Даже дующийся весь вечер Сашка предложил подежурить у окна сегодняшней ночью, чтобы знать, как ведут себя киборги, когда сменяются и что там еще происходит – видно, он тоже заметил, что папа что-то планирует. Отец одобрил инициативу и предложил мне разделить смену Сашки – чтобы часов до трех дежурил он, а потом я. Само собой, я согласилась.
Мы поужинали, умылись и разлеглись по матрацам, а Сашка занял свое место у окна. Я почти мгновенно отрубилась, казалось, организм ловил любую возможность поспать!
На счастье, снов почти не было, и здорово – кошмаров бы я сейчас не выдержала, а здоровый, спокойный сон – это то, что было нужно. Ночью отец меня потормошил, и, хотя Сашка хотел досидеть смену сам, он велел нам поменяться. Зевнув, я взяла пиджак, которым накрывалась и отправилась на подоконник. Но то ли это было затишье перед бурей, то ли ночи здесь были всегда такие скучные, в любом случае, ничего нового я не увидела – киборги сменяли друг друга через равные промежутки времени, друг с другом не переговаривались и были так похожи один на другого, что в конце концов я запуталась, сколько их там – шестеро или каждый час пост занимает новый!
Нет, так не пойдет! Взяв себя в руки, я все-таки попыталась это подметить и нашла закономерность: всего я видела шесть киборгов – два у ворот, два на проходной, два сверху на мосту, меняясь, каждый переходил на следующий пост, то есть от ворот к проходной, потом на мост, думаю, с противоположной стороны происходило тоже самое. Не знаю, поможет ли это отцу в его расчетах, но, кажется, это единственное, что мне удалось выяснить. Но, кроме того, что все они на одно лицо и двигаются, как роботы!
Черт, как же скучно! – в очередной раз подумала я, пялясь на пустую улицу. И вдруг обомлела – прямо под окнами крадучись, пробирался мальчишка. Я чуть не закричала в голос и подавилась, закашлявшись. Еще мгновение и его след простыл. Я пялилась в окно, а потом догадалась, что нужно бежать на улицу. Я уже вскочила на ноги, но вдруг представила темную лестницу и ночные трущобы, неосвещенные и черт знает, кем наполненные. Нет! Боюсь, я не решусь на такое!
Даже, если это и был Рик, а в этом я была уверена на сто процентов, я не могла решиться выйти. Да и зачем? Вряд ли он проведет нас в Лабораторию, он там даже не был, а здесь мы уже и сами обжились. Вот поболтать бы с ним, обнять непокорного, ворчливого мальчишку, послушать его баек... Я снова с надеждой выглянула в окно, но, конечно, он больше здесь не появится – он ведь исполнял задание Дариана, обходил всех неравнодушных и сообщал дату. Интересно, он побывал уже в квардах близких к Замку или оставил это на завтра?
Больше за остаток ночи не случилось ровно ничего. Если бы я еще не думала о Тартене, можно было считать, что время проведено с пользой, но, несмотря на обещание себе самой, я в очередной раз фантазировала и... к сожалению, от этого становилось все больней... пора бы отвыкать!
Кстати, о Тартене... а где он будет завтра? – вдруг всполошилась я. – А вдруг у него ночное дежурство? Что если в эту ночь он пострадает? Кто знает, какими средствами будут устраивать набег на стражников?! И почему я раньше не подумала? Но что я могу сделать? Подойти к решетке и попросить начальника стражников, а если спросят зачем, сказать, чтобы он завтра не выходил на работу? Да меня не просто казнят – меня сразу направят в местную дурку!
Вот черт!
Хотя, с другой стороны, что мятежники могут сделать киборгам? Разве облить водой, как хотела я – но это же не кислота, она им не повредит, да они и улететь могут, в случае чего, если только... если только не будут защищать мост до последнего, как и полагается воинам! Чертово правительство! Зачем они отправляют мальчишек в броне защищать свои границы?!
Вместо того чтобы спокойно сидеть и наблюдать, я тряслась от злобы. Вот уроды! И кто это только придумал? Кто этот безумный ученый – создатель этой чудовищной Лаборатории?
Отец очень удивился, застав меня по утру не мирно спящую, а злую, как мегеру. Но, зная переменчивое женское настроение, решил не спрашивать. Зато невинному Сашке досталось – я отсчитала его за то, что он продал много наших вещей, а вдруг мы тут задержимся? Мама вступилась, мол, еще полно бижутерии и драгоценных флакончиков, но я была непреклонна! В конце концов, я наорала на их обоих и вышла на лестницу, чтобы никого не видеть. Меня бесило, что за пару дней, проведенных здесь, они потеряли всякую сноровку и над планом работал только отец! Я, правда, тоже халявила, но я оправдывала себя тем, что я на взводе – пока события этой ночи не отыграют, я все равно не смогу сдвинуться с места – ведь это впрямую касается Тартена! Как только буду знать, что он не пострадал, тогда и смогу действовать!
День снова прошел впустую. Я уже ненавидела окружающие стены, поэтому сама отправилась за продуктами, в тайной надежде, что меня заметит мальчишка. Но, если все вокруг плохо, то и остальное кажется вражескими происками – его я не увидела и у меня развилась паранойя, что он нас намеренно избегает, считая, что мы его бросили...
Когда я вернулась, со мной разговаривали как всегда, будто до этого я ни на кого не наорала, и откуда только у них взялось столько такта? В итоге я почувствовала свою вину и остаток дня ко всем подлизывалась, но по мере приближения вечера, я все больше впадала в ступор и когда минуло девять, и вовсе перестала видеть что-то, кроме стройплощадки за окном.
За день отец с Сашкой успели установить прочную щеколду для двери и натаскали с какой-то свалки старой мебели, которой перегородили дверь – было решено, что чтобы ни было оставаться в этой комнате, иначе, в суматохе, нас могут и ранить, и разъединить. Сашка придумал еще и загородить единственное окно, чтобы нас не было видно с улицы. Для этого они с отцом вытащили из кучи мебели столешницу и отколотили от нее ножки, а затем закрыли ей окно – осталось только несколько щелочек между старым деревом, пахнущим плесенью.
Все приготовления были сделаны – дверь и окно прикрыто, сделан запас еды и воды на случай, если несколько дней придется пересидеть здесь. Мы положили пару матрацев друг на друга возле окна и прижались каждый к своей щелочке.
Восстание должно было вот-вот начаться...
Казалось, квард спит; на видимой нам площадке было тихо и мирно; кран, из которого вчера мы с папой вели наблюдения, застыл нерешительном положении. Я уже хотела было что-то сказать, как вдруг... началось...
Людские шаги я расслышала прежде, чем увидела трущобников – их было около тридцати. Все в темных, рабочих одеждах; на телах что-то вроде самодельной брони, в руках факелы – мгновенно стало светло, но меня это напугало больше, чем сплошная тьма – безоружные, маленькие, они шли прямо на киборгов!
Я тяжело задышала; не глядя друг на друга, мы почти синхронно схватились с Сашкой за руки. Огня на площадке становилось все больше и вскоре человеческие фигуры стали неразличимы.
Киборги застыли на своих постах, несмотря на движущуюся на них толпу, никто не трогался с места. Переговариваются, как остановить повстанцев или чего-то ждут? – кусая губы, гадала я.
Небо прорезала быстрая молния; темные тучи стали еще гуще, будто небосвод накрыли черным куполом. Звук резко столкнувшихся воздушных масс напомнил что-то, но я не обратила на это внимание – я не могла оторвать глаз от тонкой фигуры черноволосого подростка, который, отдалившись от толпы, нес факел дрожащей рукой. Отчего-то казалось, что это не он, а я иду за сплоченной людской массой – я чувствовала, как ноги с каждым шагом тяжелеют, голову покидают остатки мыслей, а в горле пересыхает от дыма, так что слова не вымолвить. Я спиной ощущала, что единственная возможность остаться незамеченной, осталась позади, но тело по инерции продолжало двигаться за рекой огня, все ближе к воротам.
Следующий раскат грома услышал и черноволосый подросток; он поднял глаза к небу и остановился, отстав от толпы еще на несколько шагов. На юном лице выразилось недоумение; он смахнул что-то с носа – будто муху отогнал, а затем, с тем же недоумением уставился на ладонь. Толпа отошла уже шагов на десять, но он больше не помнил о ней. Все его внимание занимала крохотная желтая капля, которая, будто живая, двигалась по коже и заставляла ее пузыриться и дымить рыжими искрами; он даже не чувствовал боли – просто не мог поверить, что такое возможно!
А затем пошел дождь. И множество маленьких капель обрушились с неба и застучали по неказистой броне и одежде, проникая сквозь них и впитываясь в кожу. Подросток захрипел и замахал руками; его факел упал на землю, но продолжил гореть даже под кислотным дождем. Мальчишка сорвался с места и побежал к домам.
За его спиной раздавались крики повстанцев, которые наконец достигли ограды и теперь ломились в ворота. Они проклинали стражников, которые все еще неподвижно стояли на местах. Но внезапно факелы осветили две ближайшие фигуры, и повстанцы различили манекенов, наскоро обшитых броней. Оказывается, киборги не охраняли границу! Лидер трущобников победно закричал и махнул в сторону моста, который теперь преграждала только ограда. Он уже занес руки, чтобы перебраться на ту сторону, как вдруг его боевой клич оборвался – туча, которая до этого двигалась от центра кварда, наконец достигла толпы.
Трущобники отшатнулись от границы дождя, наткнулись на задние ряды и, толкая и валя собратьев, прижались к воротам. Туча надвигалась на них. Но плененные и загнанные в угол, они не могли вырваться. В реке огня становились все больше прорех – факелы гасли один за одним, и вскоре на темной площадке поблескивали только капли, мерно спадающие на слабо сопротивляющиеся тела.
Мимо нашего окна пробежал черноволосый подросток; в секундной тишине я расслышала громкий всхлип и быстрые шлепающие шаги. Он бежал без оглядки, и я последовала его примеру – слезла с подоконника и вернулась на свой матрац в углу у дверей.
Восстание не продлилось и десяти минут. И теперь все было кончено.
Стянув с плеч пиджак, я легла и накрылась с головой.
Глава 22
– Они знали! Их предупредили! – шипел Сашка.
Я не понимала, где я и что происходит.
– Похоже на то, – отозвался отец.
Я оторвала голову от матраца и с трудом разлепила слепленные веки, которые будто заросли коркой. Наверно я плакала даже во сне.
Моя подавленность никого не удивила – каждый справлялся с горем по-своему, Сашка бесился, папа чертил, мама плакала, отвернувшись к стене. На меня же напала спасительная апатия – теперь мне было все равно, я не хотела думать ни о чем и ни о ком, не сейчас, не сегодня. Пусть уйдут все мысли, какие бы они не были!
Все произошло настолько быстро, что увиденное не могло уложиться в моей голове. Вопреки желанию, в сознании возникали уверенные речи Дариана, старания Рика, наш визит к семье Полевых – столько усилий, а хватило меньше получаса, чтобы все подавить...
Нет, не могу больше думать!
Я снова откинулась на матрац и отвернулась к стене. Спать. Спать, пока все не кончится!
Что самое страшное в неудавшейся революции? Зачистка следов. Я узнала об этом два дня спустя, когда заставила себя выглянуть в окно, площадка уже была пуста – тела унесли, Лаборатория устроила дезинфицирующий дождь и никаких следов попытки прорыва не осталось. Все вошло в круги своя, будто ничего не было.
А что сделали с выжившими? С их семьями? Их тоже отравили кислотой или они в тюрьмах? – думала я и не испытывала при этом почти никаких чувств, апатия еще не ослабила своих объятий и только в ней было мое спасение, пусть и временное. Я просто хотела знать, что с ними случилось. Но ни объявлений, ни приказов нам слышно не было, киборги стояли на страже как всегда и в том же количестве. Что изменилось? Пожалуй, только цвет земли, с буро-черного она стала светлой и рассыпчатой, как лимонная кислота.
На третий день тишины, отец оторвался от чертежей и предложил Сашке пройтись. Я апатично напялила пиджак, чтобы идти с ними, но меня остановили у входа, и перед моим лицом заперли дверь. Я пожала плечами и села прямо на пол. Вот я и стала мебелью. Ха-ха.
Не знаю, сколько бы еще продолжался мой ступор, если бы мама от души не шлепнула меня по щеке. А потом еще раз и еще, пока я не разрыдалась, и мы с ней не обнялись. Не решись она на это, я бы, наверное, провела остаток жизни в отключенном состоянии.
– Прости меня, – пробормотала я, уткнувшись маме в шею.
– Тише-тише, маленькая моя, – повторяла она и гладила меня по голове.
Боже, не будь здесь моих родных, я бы просто не выжила! Что я без них? Забавная неумеха, которой в голову иногда приходят полезные мысли?
Когда мужчины вернулись, я уже набивала рот остатками портившихся продуктов и болтала с мамой. Сашка обомлел; мы обнялись, и я без стеснения забралась к нему на колени – чем больше человеческого тепла я получу, тем быстрее вернусь к жизни. О дне неудавшегося восстания больше не говорили – предстояли куда более важные дела – нужно было закупить еще детали для папиного плана. А в этом заключалась сложность:
– Всех мужчин теперь проверяют, – объяснил отец, я удивленно оторвала глаза от еды и уставилась на него. – Мы еле скрылись от отряда, пришлось забежать в ближайший подъезд и пробираться по крышам.
– Так вам нельзя выходить? А что нам тогда делать?
– Спокойно, – прервал отец поток моих вопросов. – Вы с мамой прекрасно справитесь, а к тому времени как я все дострою, мы придумаем, как выбраться. А может и отлавливать перестанут!
Хм, он это специально сказал, чтобы я снова не замкнулась?
Ладно, – решила я, – сейчас всем и правда не до меня, я же сама бесилась пустому времяпровождению и вот – очередное желание сбылось! Черт меня дери!
Как я не спрашивала, отец так до конца и не объяснил, как он собирается перевести нас через мост. Единственное, что я точно уловила, что мы пройдем под ним в каком-то хитром устройстве и что сил оно от нас много не потребует. Правда, отец не знал, как пробраться через ограду, а мало того, что это нереально, так к тому же охрана сейчас вся на нервах! В итоге мне пришлось от него отстать, потому что его ответы становились все более пространными, а когда мужчина так говорит, значит у него что-то не получается и ему лучше не трепать нервы! Я много раз видела этот пример в отношении мамы с папой, поэтому взяла себя в руки и решила заняться другим – требовалась очередная вылазка на рынок.
Новое задание, пусть и простенькое, пробудило во мне почти загнивший азарт; я стала собираться в дорогу. Сашка, которого в отличие от папы, мое внимание не донимало, рассказывал что покупать и где – в этом уже он стал знаток, не зря так часто ходил за продуктами! Правда слушала я в пол уха, думая о том, чтобы поискать Рика – вдруг он еще здесь? Может спросить о нем цыганку? Да или на худой конец, поговорить с ней самой о том, что случилось? Сейчас мне нужен был кто-то не из живых людей, а из персонажей, чтобы вернуть уверенность, что мы находимся в сказке и что вокруг все не настоящее – хоть внешне я и поправилась, внутренне я все еще мучительно думала о земле, превратившейся в лимонную кислоту.
Собравшись, мы с мамой выслушали нудную речь отца, чтобы мы вели себя осмотрительно и, получив по чмоку в щеки, вышли из комнаты. Ключ брать не стали, хотя, повторить гадость отца очень хотелось!
