Текст книги "Мой лучший босс (СИ)"

Автор книги: Виктория Вестич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16. Марк

Тимбилдинг вы говорите? Отдых посреди чудесных пейзажей Карелии? Ха-ха дважды!

Вначале все шло очень даже неплохо. Все сотрудники, что отправлялись в командировку, вылетели в Питер, а отсюда на вертолете к месту назначения. Разделиться пришлось уже на заброшенной взлетной полосе, которую расчистили специально для прилета Горского. Правда, наша машина не заводилась битый час, а когда мы добрались до пункта, где стоял вездеход, первая группа уже успешно отчалила по маршруту.

В принципе, это было хорошей новостью, потому что двум девушкам из всего нашего состава – Маше и помощнице архитектора Лине – не пришлось мерзнуть. Хуже было, что те оставались практически наедине с заказчиком. И больше всего меня волновала Комарова.

Насколько я знал, все необходимые пробы и исследования грунта были сделаны еще осенью. Была только цель застроить выбранный участок, и вот с этим возникла проблема. Максим Евгеньевич пытался сотрудничать с несколькими фирмами и, как оказалось, знатно потрепал нервы нашим конкурентам. Нет, за потраченное время заплатил, конечно, но когда я вчера позвонил знакомому из другой строительной фирмы, он чуть ли не в истерику впал, услышав имя Горского.

Так что я ожидал очень нервной рабочей поездки. Максим Евгеньевич славился тем, что на максимально возможное время затягивал переговоры. Себе же в убыток, что интересно.

Как мы добирались до чертового дома – даже вспоминать не хочется. Стемнело стремительно, поднялась метель. Вездеход и без того ехал не особо быстро, а теперь водителю пришлось еще сильнее замедлить ход. Неудивительно, что мы сбились с пути. Пытались выйти на связь по рации, хоть как-то сориентироваться, но безрезультатно. Потом эта колымага и вовсе заглохла, и мы стояли по пояс в снегу, закрывая тентом водителя от ветра и снега и стараясь подсвечивать ему фонарем, пока он пытался сделать с этим допотопным агрегатом хоть что-то.

В общем, к моменту, когда мы буквально чудом нашли дом Горского, я мысленно пообещал себе, что обязательно пришлю водителю круглую сумму за наше спасение. Заслужил.

Встретил нас старик Филимон, как он сам представился, да так, будто всю жизнь только нас и ждал. Но больше всего поразила Маша. Я и не думал, что она так переживает. Но потом обернулся и увидел ее бледное осунувшееся личико, спутанные светлые волосы, искусанные губы… Едва успел ее подхватить на руки, когда она начала оседать на пол. Вот только что я был совсем без сил – и вот несу ее на постель в ближайшую комнату, не чувствуя веса Маши. Она дрожит, льнет ко мне, рвано дышит на обмороженную кожу и от этого кровь кипит огнем.

Зато после мышка строит из себя недотрогу и всячески дает понять, что ей вообще все равно. Настолько, что даже обжимается с Горским! Ну ладно, не обжимается, а держит за руку, но сам факт! Внутри снова поднимается кислотная ревность, разъедает все внутри. Невыносимое ощущение.

– А давайте на охоту сходим? Свеженькая дичь, банька – отдохнем как следует! – от мыслей отвлекает голос Горского.

Слишком инициативный заказчик, слишком. Особенно по отношению к Маше. Заботливо подкладывает ей еды в тарелку и шепчет что-то на ухо. Комарова тихо хихикает, а я чувствую, как медленно начинаю закипать. Какого. Твою мать. Хрена. Он лапает ее?! Да, пока просто за плечи приобнял, но это только пока!

Резко опрокидываю в себя остатки алкоголя и со злостью грохаю стакан о столешницу. На кухне мгновенно повисает напряженная тишина.

– Давайте сходим. На охоту, – цежу сквозь зубы, недружелюбно глядя на Горского.

Почему меня это так цепляет? Мышка же ясно сказала – все у нас в прошлом, дала понять, что я ей неинтересен и чтобы не лез к ней. Горский так вообще крупный заказчик и будет слишком глупо упустить контракт из-за идиотской ревности.

«Так! Начнем с того, что я НЕ ревную!» – мысленно одергиваю себя.

– Пойду освежусь, – говорю уже более спокойно.

Едва оказываюсь на открытой веранде, как сквозь тонкий свитер сразу же проникает холод, освежает и хоть немного отрезвляет. Надо прекращать балаган, ничего хорошего из этого не выйдет. Неторопливо закуриваю и уже спокойнее осматриваю покрытые густым снегом ели, что растут вокруг дома. Здесь и правда красиво, по-зимнему сказочно, я бы даже сказал.

За спиной скрипит дверь. Знакомый запах смешивается с морозным воздухом, ударяет прямо под дых. С едкой усмешкой выдыхаю сигаретный дым и начисто игнорирую ее присутствие.

– Марк…

Она ждет недолго, по хрусту снегу за спиной слышно, как переминается нерешительно с ноги на ногу. Только спустя полминуты подходит ближе.

– Марк… – вместе с окликом Маша прикасается к моему плечу, – я совсем не хотела… не думала, что ты разозлишься…

– Все нормально, – ровно говорю в ответ.

– Точно? Если хочешь, я вообще с Горским общаться не буду.

Смеюсь тихо и щелчком отправляю окурок в снег.

– Мне все равно. Будь с кем хочешь, Маша. Для меня важно только заключить контракт – и все.

Разворачиваюсь и произношу эти слова глядя прямо в льдистые глаза. И снова в который раз напоминаю себе, что это не моя женщина. И, что самое главное, она сама не хочет быть моей.

– И все? – переспрашивает она эхом. Ее плечи опускаются, мышка смотрит на меня растерянно и… с обидой?

– И все. Иди в дом, а то простудишься.

Естественно, это только предлог, чтобы выпроводить ее с открытой веранды, потому что Маша в теплой куртке и сапогах.

– Ладно, Краев, – голос у нее бесцветный, без каких-либо эмоций. Она покорно разворачивается и почти неслышно уходит в дом.

Я достаю следующую сигарету. Надо успокоить нервы и желание броситься за ней, чтобы утешить. Я давно перестал быть пацаном, что бегал за Комаровой по первому зову. Надо чаще себе об этом напоминать.

К охоте все готовы уже через пару часов. Ну, не все, конечно, а только я, Горский и еще двое сотрудников, что умеют стрелять и хоть раз участвовали в подобном. С нами увязалась еще пара человек – дико чувствительный Вениамин, который падал в обморок при виде любой жидкости, отдаленно похожей на кровь, и Комарова. Что их дернуло решить идти вместе с нами – неизвестно, но оба стояли на своем так, будто отвоевывали себе право на выборах голосовать, а не возможность посмотреть, как стреляют в животных.

Но если мышка вбила себе что-то в голову, с этим лучше не спорить. Все равно бесполезно. Так что я занялся подготовкой к небольшому походу. Удачно, что у Горского нашлось необходимое, начиная от термоса и заканчивая рациями. Все участники настроились на одну волну и решили идти цепочкой. Пока мы обсуждали детали охоты, краем глаза я следил за Машей. Она беззаботно возилась с собакой неподалеку от веранды. Сенбернар носился с радостным лаем вокруг девушки и с удовольствием подставлял морду под руки, чтобы его погладили.

Спускаюсь со ступеней в тот момент, когда к Комаровой подходит Горский.

– Машенька, идемте со мной, – любезно улыбается он, вручая рацию Маше.

– Ой, нет, мы с Вениамином чуть в стороне будем. Шишки пособираем там, прогуляемся…

Невольно хмыкаю. Да уж, если вспомнить, что там снега выше колена, то прогулка должна выйти так себе. А до шишек точно придется долго копать. Мышка смотрит на меня, насупившись, но вместо того, чтобы озвучить, что это самая глупая отмазка, говорю строго:

– Держитесь позади цепи и не заходите далеко. И уж тем более не бегите вперед, иначе на ужин у нас будет не дичь, а вы.

Архитектор нервно сглатывает, бледнеет и хватает Машу за руку, но Комарову подобное не пугает. Она вздергивает гордо подбородок и фыркает:

– Не держите нас за идиотов, господин Краев. Никто не собирается лезть под пули.

Я пожимаю плечами вместо ответа и оставляю их на Горского, который с присущим ему энтузиазмом проводит инструктаж.

К лесу двигаемся слаженно, друг за другом, ведет нас старик Филимон – душевный человек, несмотря на его угрюмость. Вчера встретил нас, сразу всех замерзших в баню загнал, настоек для растирки дал, накормил хорошо. Видно, что переживал, как за родных. Может, в прошлом пережил что-то подобное?

Сейчас он раздавал нехитрые инструкции. Я замыкал цепочку и краем глаза следил за нашим «балластом» – Вениамин с Машей хоть и отставали немного, но оптимизма не теряли, по сугробам топали бодро. Лучше бы уж повернули назад, мне бы точно было спокойнее.

– Расходимся на тридцать-сорок шагов, можно чуть дальше, но чтобы все были в зоне видимости, – командует Филимон, и мы ждем, когда первые в цепочке люди уйдут на положенное расстояние.

– Не отходите далеко, – говорю максимально строго двоим «гуляющим» и занимаю свою позицию.

Есть в охоте что-то притягательное. Именно когда сам выслеживаешь дичь, а не травишь бедного зверя сворой собак. Пусть и лезть приходится по сугробам, да еще и несколько километров, прежде чем наткнешься на свежую цепочку следов. После вчерашней вьюги действительно пришлось достаточно далеко продвинуться в лес, прежде чем я увидел лань. Судя по тому, что рация до этого момента молчала, и не было слышно ни одного выстрела, никто еще не натыкался на потенциальную добычу.

Бесшумно вскидываю ружье и слежу за животным сквозь прицел. Палец плавно ложится на спусковой крючок и я задерживаю дыхание, чтобы не издать лишнего шума и попасть точно в голову. Именно в этот момент рация на поясе шипит чуть ли не на весь лес! Лань ведет ухом, вздрагивает, когда слышит посторонний звук и стрелой улетает с места.

– Марк? – сквозь шумы и помехи из динамика доносится голос Маши.

– Черт! – с досадой морщусь, когда опускаю ружье, и раздраженно отвечаю в рацию, – ну что еще, мышка?

В ответ слышатся одни помехи и неразборчивое бормотание. Да куда залезла эта девчонка?!

Наконец из динамика доносится хриплый ответ, от которого волосы на загривке непроизвольно встают дыбом.

– Марк, тут волки…

У меня обрывается сердце.

Глава 17. Рыцарь в сияющих доспехах

Марк

– Маша! Маша! – ору в микрофон рации, но в ответ на линии только помехи. Через несколько секунд из динамика постоянно переключаются и наперебой галдят остальные перепуганные охотники, но Комарова больше на связь не выходит.

С левой стороны доносится пронзительный полный ужаса крик. Клянусь, в этот момент я испытал такой животный страх за нее, какой не ощущал за всю жизнь. И едва не поседел, когда он внезапно оборвался.

Мозг еще не отдал команду, а я уже несся по сугробам к тому месту, откуда слышал вопль. Ноги вязли в глубоком снегу, тяжелые еловые лапы наотмашь били по лицу, но главное было сейчас добраться до нее. Когда рычание послышалось совсем близко, крепче стиснул ружье и стремглав бросился к поляне.

Я вылетел прямо в гущу событий – в десяти шагах от меня Вениамин палкой отбивался от скалящего пасть хищника. Панически оглядываюсь вокруг, пытаясь отыскать мышку взглядом. В стороне от меня рычит волк, и я инстинктивно вскидываю ружье, резко разворачиваясь в сторону шума. Маша лежит на снегу, закрывшись руками. Один зверь из стаи уже вцепился в ее ногу, пока другие, рыча, подбираются ближе.

Злость и адреналин заменяют остальные чувства, все движения становятся выверенными и отточенными.

– Чертовы… вашу мать, – лязг затвора, выстрел, и первый волк как подкошенный рухнул на землю, пятная снег кровью, – прогулки… – еще лязг и выстрел точно в голову удирающему зверю, – по лесу!

Стая чует оружие, чует опасность и быстро отступает, бросая добычу. И не вернется больше, слишком для этого волки умны и осторожны.

Расстояние до распластавшейся на снегу девушки преодолеваю в два прыжка. Хватаю ее ослабевшее тело и понимаю, что Маша без сознания. Пальцы дрожат, но я быстро расстегиваю ее куртку, осматриваю шею, руки, лицо. Ткань на ноге разорвана, но крови не так много, а это уже хорошо.

– Жива… – с облегчением выдыхаю я и осторожно касаюсь бледной щеки.

– В-все х-хорошо? – Вениамин заикается после пережитого и даже не думает отпускать палку, которой отбивался от волков.

– Да. Надо осмотреть ногу и срочно. Крови почти не видно на одежде, но эта падаль точно укусила ее. За мной. Не забудь ружье, – киваю в сторону оружия и подхватываю Машу на руки.

– Но я боюсь!

– Волки больше не вернутся. Но если не хочешь встретиться с кем-нибудь еще, бери ружье и не отставай, – холодно приказываю архитектору.

Прижимаю крепче к себе мышку и шагаю по своим следам обратно. Отлично помню, что мы прошли не меньше пары километров, тяжело продвигаясь по сугробам, но назад удается добраться минут за двадцать. Сказался адреналин, наверное, и еще страх за Комарову.

– Давай, очнись. Я тебе такое устрою, прогульщица хренова, – пообещал я под нос, бросая взгляд на бледную мордашку Маши. А после перехватил ее удобнее и зашагал к дому быстрее.

Маша

Знакомые голоса слышатся как сквозь вату. Как-то смазанно, несмотря на то, что говорят достаточно громко. Едва нахожу силы открыть глаза и становлюсь невольным свидетелем перепалки Марка и Горского. Судя по тому, что по скулам Краева ходят желваки и он сжимает до белых костяшек кулаки, спокойствие Максима Евгеньевича его бесит с каждой секундой все больше.

– Нам нужен вездеход. Прямо сейчас, – Марк произносит эти слова с паузами, явно сдерживаясь, хотя взглядом уже просто уничтожил Горского.

– Вы что, собираетесь уезжать? Но ведь веселье только началось!

– Веселье?! – лицо босса искажает ярость и он повышает тон, – на невооруженную группу напали дикие звери – это веселье?! Нет, ясно, что в здешнем лесу их достаточно, но ты даже не потрудился сказать, что здесь гуляет стая волков!

– Но они обычно не нападали! – Горский рассеянно пожимает плечами, а после хлопает себя по лбу, – А! Может это потому что Мария возилась с собакой? Они почуяли ее запах и…

– Мне плевать! – от оглушительного окрика Марка я испуганно вжимаю голову в плечи. Горский тоже, но наверное больше от неожиданности, – Я подвергал опасности своих людей! Если бы знал, что здесь разгуливает голодная свора, ни за что не повез сюда никого из них!

– Марк, – зову робко. Краев разворачивается резко и окидывает меня хмурым взглядом, – Максим Евгеньевич говорил, что здесь водятся волки. И что кабаны тоже. И медведь-шатун…

С каждым словом Марк мрачнеет еще больше. Даже жалею, что рот открыла, потому что он внезапно становится просто убийственно спокойным. Разворачивается к Горскому и холодно цедит:

– Отлично, что вы предупредили о такой опасности, жаль только не того, кто отвечает за жизнь каждого из сотрудников. Нам нужен исправный вездеход. Распорядитесь, чтобы нас сегодня же доставили со взлетной полосы сначала в Питер, а после в Курск. Если, конечно, не хотите проблем.

– Но… вы не можете уехать, я еще ничего не подписывал! – восклицает удивленно инвестор.

– Мне плевать. Договор на строительство можете засунуть себе в задницу.

Я испуганно зажимаю рот рукой и округлившимися глазами смотрю на босса. Краев совсем с ума сошел? Он ведь так хотел заключить этот контракт!

– Поговорим у вас в офисе, – голос Горского как арктический лед. Он бросает недобрый взгляд на меня и выходит из комнаты.

Марк молчит некоторое время, а после подходит ближе и опускается на постель рядом со мной.

– Как ты? Я обработал и перевязал рану. Волк не успел растерзать одежду, поэтому укусы неглубокие, но врачу все равно надо показаться.

Только сейчас вспоминаю про нападение. За этой перепалкой я совсем забыла про тот ужас, что пришлось пережить. От одного воспоминания о нашей прогулке бросает в ледяной пот! Опомнившись, хватаю босса за руку:

– Вениамин!

– С ним все в порядке.

– Хорошо… – выдыхаю я.

Только сейчас, когда я понимаю, что мы могли погибнуть, тело начинает бить нервная дрожь. Если бы не Марк… Бросаю осторожный взгляд на сидящего рядом мужчину и меня словно поражает молнией.

– Ты… у тебя… – несколько тонких седых волосков на виске резко выделяются на фоне темных прядей Марка, и в груди становится горячо. На глаза наворачиваются слезы, я тихо спрашиваю: – Испугался за меня?

Краев смотрит долго, таким взглядом, от которого все понятно без слов, а после усмехается:

– Знаешь, Маша, одно дело, когда ты треплешь нервы в безопасном месте и совсем другое, когда я вижу, что тебя грызет стая голодных волков. Очень, знаешь ли, отрезвляет.

Сильная рука сжимает мою ладошку и я кусаю губы. Никто и никогда так сильно не боялся за меня. Не настолько, чтобы бросаться на помощь, рискуя собой.

– Нога почти не болит… – невпопад шепчу хрипло, только чтобы избежать слишком серьезного разговора сейчас.

– Это хорошо, – Марк смотрит на меня внимательно, а после поднимается, – полежи, скоро мы вернемся домой, и врач осмотрит твою ногу. Я схожу проверю, все ли собрались.

Краев ободряюще улыбается напоследок и выходит из комнаты. Очень вовремя, потому что меня накрывает ошеломляющей волной горячей благодарности и испуга одновременно. Я дрожу, поспешно вытираю слезы и понимаю, что даже словами не могу выразить то, что чувствую к нему. Марк спас мне жизнь, не раздумывая бросился на помощь навстречу голодной стае, даже не подумав о том, что может пострадать сам. И… не просит за это ничего взамен, не пользуется этим, как сделал бы Эдуард.

Хотя я бы не раздумывая отдала абсолютно все, что имею.

Глава 18. Решено за меня

Долгая дорога с двумя перелетами действительно выматывает слишком сильно. Особенно если так кататься через день. Хорошо хоть Горский после скандала не заартачился и переправил нас всех назад, не создавая препятствий.

Правда, остальным сотрудникам «Парнаса», в отличие от меня, повезло больше. Потому что из аэропорта они все разъехались по домам, а вот меня мой заботливый босс и правда потащил к врачу! Частная клиника работала круглосуточно, так что работники и анализы взяли, и ногу перевязали, и уколы сделали. Хотя я протестовала сильно! Еще больше я протестовала, когда узнала, что таких уколов придется сделать как минимум пять!

– Маша, ну что ты как маленькая? Неизвестно, чем болели эти твари. От бешенства, например, лечения практически нет. Несколько уколов для профилактики и…

– Но он почти не прокусил через одежду! – привела я аргумент.

– Я в курсе, что ты боишься уколов, мышка, но поверь – ты не отвертишься. Я лично прослежу.

– И как же? Силком меня будешь таскать сюда? У тебя ведь дела постоянно!

Лучше бы я молчала, потому что Краев посмотрел на меня фирменным убийственным взглядом, будто видел впервые в жизни, и произнес невозмутимо:

– Мой водитель будет возить тебя в клинику каждый день. Если надо – силой. Он как раз бывший спецназовец. Так что лучше веди себя хорошо и слушайся врача.

Я прикусила язык и только кивнула. А что я? Я ничего! Надо так надо, как говорится.

Дорога к дому прошла в молчании. Лично я вымоталась так, что чувствовала себя как желе – хотелось растечься на чем-нибудь мягком и не вставать как минимум двое суток.

– Насыщенный день вышел… – выдыхаю я, когда Марк останавливает машину у подъезда, где я снимаю квартиру.

– Это точно, – он коротко усмехается, устало откидывается на спинку кресла и глушит мотор. В салоне повисает полумрак, но я буквально кожей ощущаю взгляд Краева на себе.

– Не выходи завтра на работу.

– Почему? У меня совсем не болит нога.

– Сейчас раннее утро, скоро рассветет. После дороги все устали, так что я решил на завтра всем командировочным дать отгул. Надо, чтобы все просто выспались и пришли в себя после поездки. Все равно толку от таких работников будет мало.

– Ты очень заботливый начальник, – без тени сарказма хвалю я.

– Очень. Хочешь остаться работать под моим началом подольше? – говорит он с тихим смехом, но голос остается серьезным.

Чтобы перевести все в шутку и хоть как-то разрядить обстановку, смеюсь в ответ. Ох, не надо о таком даже думать…

– Не стоило так грубо с Горским говорить. Ты же так хотел заключить этот контракт, – вполголоса говорю я вместо ответа.

– Ничего. Свет клином не сошелся. Для меня главное, что все в безопасности и что с тобой все в порядке.

Сердце пропускает удар и с трудом удается выровнять дыхание, когда Марк невесомо касается пальцами моей щеки.

– Сильно испугалась? – его шепот в темноте звучит слишком интимно.

– Немного, – голос почему-то хриплый.

– А я сильно. Там, в лесу, когда увидел тебя на снегу, а вокруг волки… в жизни такого ужаса не испытывал…

Боже-боже-боже! Сердце бьется после этого признания как сумасшедшее, даже руки начинают дрожать от волнения. Во рту моментально становится сухо.

– Все в порядке, Марк. Хорошо, что ты успел на помощь. С… спасибо тебе, – говорю едва слышно и перехватываю его ладонь, – мне… мне пора, наверное.

Вырываюсь из машины вихрем. Холодный воздух мгновенно опаляет горящие щеки, но даже легкий мороз и свежесть не помогают прийти в себя. Привычно взбегаю по лестнице, не дожидаясь лифта, и когда я уже открываю дверь, слышу гулкие шаги позади себя.

Сердце пропускает удар.

Резко разворачиваюсь и почти нос к носу сталкиваюсь с Краевым.

– Зачем ты за мной идешь? – возмущенно отпихиваю мужчину, но бесполезно. Проще танк с места сдвинуть!

– Вообще-то я тоже живу здесь, – он указывает ключами за мою спину на соседнюю дверь, но делает шаг не к ней, а ко мне.

– Ох, отлично, мы еще и соседи… Это здесь у тебя трубу прорвало и ремонт шел? – несу околесицу, а сама отступаю назад.

– Здесь, – отвечает босс с легкой усмешкой. – А ты против?

Упираюсь лопатками в стену. Теперь бежать некуда. Расстояние между нами стремительно сокращается до нескольких сантиметров. Я невольно крепче вжимаюсь в препятствие стеной и зачем-то встаю на цыпочки. И не могу отвести взгляда от его темнеющих глаз.

– Не очень… – срывающимся шепотом выдыхаю прямо в губы Марка.

Его взгляд мгновенно становится обжигающим. Краев вдруг резко прижимает меня к себе, стискивает в стальных объятиях, не оставляя ни миллиметра свободного пространства. И это хорошо, потому что от опаляющего мои губы чужого дыхания по позвоночнику вниз летят мурашки и колени подгибаются. Цепляюсь пальцами за его куртку как за единственное спасение и тянусь навстречу.

Наши губы почти соприкасаются – я даже не дышу в этот момент. Только зажмуриваюсь и отдаюсь этой буре желания внутри. Почти чувствую этот поцелуй, такой желанный и сладкий, что уже сейчас от предвкушения покалывает кончики пальцев, словно от разряда тока. И в следующую секунду, когда самое важное вот-вот должно было произойти, телефон внезапно взрывается истеричной мелодией на весь подъезд!

От громкого звука испуганно дергаюсь. Пользуюсь моментом, пока Марк ослабляет хватку и ускользаю из его рук. Пальцы дрожат, даже айфон удается не сразу вытащить. На дисплее – фото человека, которого сейчас хотелось слышать меньше всего на свете.

– Отец… – выдыхаю я обреченно, глядя на экран.

Черт, я ведь не звонила ему несколько дней!

– Прости, Марк, мне пора. Увидимся на работе! – дергаю ручку двери и кометой влетаю в темную прихожую.

– Маша, подожди! – Краев дергает дверь на себя, но я успеваю наощупь закрыть один из замков.

– Марк, доброй ночи. Серьезно. Мне нужно поговорить с отцом, – говорю я громче, прислоняясь пылающим лбом к холодной железной обшивке.

Слышу, как он едва слышно ругается на площадке, а после соседняя дверь наконец хлопает и становится тихо. Пока звонок не сбросился, торопливо провожу по экрану и подношу трубку к уху. И даже не успеваю ничего сказать.

– Ты где шляешься?! – грозный рев отца сразу же оглушает и звучит будто отовсюду разом. Даже голову испуганно вжимаю в плечи и зажмуриваюсь – ощущение такое, что сейчас он выйдет из кухни и даст мне оплеуху.

– Прости, отец, просто мы были в командировке и… – лепечу поспешно.

– ГДЕ?!! – голос отца становится еще громче, – В какой еще командировке? Ты рехнулась там совсем?! Ты же взяла отпуск!

Твою мать… Он ведь не в курсе, что на самом деле все это время я работаю здесь. И хорошо бы, если бы не знал совсем.

– Понимаешь, мой бывший преподаватель очень просил его подменить. – торопливо оправдываюсь, лишь бы отец не сердился, – Ему срочно нужен был больничный, вот я и…

– Мне плевать!! Ты что, забыла, зачем ты там?

– Это не мешает, честно!

– Да? – голос у отца притворно-ласковый. Я знаю, что обычно он ведет себя так, когда взбешен, и от паники сдавливает горло. В таком состоянии он способен на все, – И что же Таисия? Она уже собирается домой?

Кусаю губы, медлю с ответом, а после поспешно вру:

– Да.

– Тогда я пришлю за вами своего человека.

– Нет! – резко восклицаю я и нервно выдыхаю, – в смысле, ты не так понял. Она постепенно приходит к этому. Ну, ты понимаешь, она уже сильно разочаровалась в своем Толике, ей совсем немного осталось. Знаешь, эти дружки его, работать ей приходится, денег не хватает. Она ведь не привыкла к такой жизни.

– Мне абсолютно плевать, к чему привыкла эта пигалица! Она ведь спит с этим отребьем?

– Я… я не знаю, – сдавленно шепчу в трубку. – Может быть.

– Почувствовала себя взрослой, так легко профукала свою девственность! Хорошо если никто не узнает про этого гопника, заштопаем ее по-тихому, и тогда выйдет замуж девочкой. Иначе не видать ей брака с нефтяником. Идиотка!

К горлу подкатывает тошнотворный комок. Наверное, никогда в жизни мне не было так гадко на душе, как сейчас, когда человек, что должен быть для меня самым родным, говорит о моей сестре и своей дочери как о куске мяса, который главное выгодно продать.

– Что молчишь? – говорит отец уже спокойнее, а после добавляет с недовольством, – Ты совсем не звонила Эдуарду. Он волнуется.

– Д-да. Там не было связи.

Отчасти я говорю правду – связи ведь посреди леса действительно не было. Это в остальное время я предпочитала отговариваться головной болью или просто отключать телефон. Разговаривать с женихом не было никакого желания.

– Твоя задача не работать там, а вправить мозги Тае, пока этим не занялся я. Не справишься – знай, что я цацкаться с твоей дурой-сестрой не стану. И не забывай, что твоя свадьба уже совсем скоро. Платье тебе и все побрякушки уже выбрали, всем остальным занимаются спецы, но главное не это.

– А что? – спрашиваю бесцветно.

– Не строй из себя идиотку, – раздраженно шипит отец, – тебе надо быть ласковой и внимательной со своим женихом. Мне тебя что, еще поучить, как надо мужика ублажать, чтобы он меньше языком трепал? Твой Эдуард тюфяк, конечно, но не идиот. Он уже сказал мне, что ты с ним на связь почти не выходишь, а если папочке побежит жаловаться? Контракт на слияние фирм мы подпишем только после вашего гребаного визита в ЗАГС! Так что будь паинькой добровольно, чтобы заставлять не пришлось.

Я сползла по стене вниз и уселась прямо на пол, тоскливо глядя в стену напротив. За окном медленно светало, начинался новый день, а мне уже от обрисованных перспектив хотелось удавиться. Лучше бы я осталась в том лесу…

– Смотри, не свяжись там с каким-нибудь гопником, как твоя пустоголовая сестренка. Узнаю что-нибудь подобное – слушать не стану, я не твой женишок, которому можно вешать лапшу на уши. Приволоку обеих за волосы, жалеть не стану. Никого, – выделил он, – Все уяснила?

Сглатываю горький комок и поспешно оправдываюсь:

– Папа, да здесь никого у меня нет, чего ты…

– Я спросил: поняла?! – прорычал в трубку отец.

– Д-да.

– Отлично. Даже не думай нарушать мои планы, и Таисии передай то же самое. Пусть думает быстрее, иначе разговаривать буду по-другому. Все, отбой.

Роняю руку с телефоном на колени и закрываю глаза. После разговора внутри остается только горечь и тоска. Отец никогда не интересовался делами, не желал чего-то доброго, всегда общался с нами так. Но не это сейчас главное. Важно то, что мне с Таей абсолютно неоткуда было ждать помощи. Мама даже не звонила нам – может отец запретил, а может просто не хотела. Да и все равно она встанет на сторону отца. А больше и обратиться было не к кому…

Все давно решено за меня, за Таю. Пытаться что-то изменить – все равно, что биться в глухую стену: бесполезно, никто не услышит. Надо просто перестать думать о том, что можно жить по-другому и любить, кого хочется, а не того, кого приказал отец. В конце концов, он ведь желает нам счастья и сытой жизни, что наверное не так уж плохо. Наверное…