Текст книги "Мой лучший босс (СИ)"

Автор книги: Виктория Вестич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30. Выслушай меня, пойми меня

Марк

Маши не было слишком долго. Неужели ей так плохо? Незамеченным ускользаю из-за стола и иду к выходу из ресторана. Сквозь громкую музыку и людской гомон долетают неясные голоса. Кто-то скандалит прямо на крыльце? На ходу выглядываю в огромное окно и спотыкаюсь на ровном месте.

За эти несколько дней я успел накопать о женихе мышки все возможное, так что узнать этого блондина не составило труда. Эдуард Полянский, сын крупного промышленного магната и единственный наследник всех папочкиных денег. Неплохая партия. Останавливаюсь перед окном и закладываю руки в карманы. Пока что все относительно под контролем, поэтому просто наблюдаю за разговором.

Маша стояла совершенно растерянная и испуганная. Когда Эдуард перехватил ее запястье и мышка болезненно поморщилась, я едва ли не зарычал. Вот теперь эта «беседа» переходит все границы. Перепалку Маши с Полянским со стороны можно было принять за семейную ссору. Если бы не парочка весомых «но». Самое главное – это моя женщина. Этого достаточно, чтобы никто не смел хватать ее за руки и грубить ей.

– Руки убрал от нее, – холодно приказываю, появляясь на ступенях ресторана.

Блондин меняется в лице, кривится и окидывает меня презрительным взглядом. Только руку отпускать не торопится, наоборот, сжимает крепче. Очень зря. Потому что стоящие в глазах Маши слезы пробуждают во мне только одно желание – переломать этому недоделанному женишку кости. Медленно и со вкусом.

– Так это он? Тот, с кем ты спишь? – цедит он.

– Это я, – отрезаю грубо, – со мной она спит, меня любит, со мной будет жить, мне родит детей. Как видишь, тебя в этой цепочке нет. Кажется, именно это она и пыталась тебе объяснить.

– Ах ты… – с губ Эдуарда срывается ругательство, от бешенства его буквально перекашивает.

Он заносит руку для пощечины и внутренности обдает жаром. Он собирался ударить. Не меня, того, кто равен ему по силам – девушку. Успеваю перехватить его ладонь в паре миллиметров от щеки Маши. Она сжимается от страха, дрожит и смотрит на меня испуганно.

– Зайди внутрь, – цежу сквозь зубы приказ, не сводя глаз с этого урода.

– Марк…

– Зайди. Внутрь.

Под моим многозначительным взглядом Полянский отпускает ее запястье и, помедлив, Маша все же скрывается в здании.

– Вот теперь давай поговорим, – с притворным спокойствием предлагаю я.

– Мне с тобой не о чем разговаривать!

– Правда? Я напомню: ты приставал к моей женщине и чуть не ударил ее. По-моему, нам есть что обсудить.

– Это моя будущая жена! – прорычал Эдуард, – Я буду с ней обращаться так, как посчитаю нужным. А тебе лучше бы убраться с дороги, пока тебе это не вылезло боком! Маша! Иди сюда, я сказал!!

Шаг в сторону и я перегораживаю Полянскому дорогу, когда он пытается обойти.

– Маша никуда с тобой не пойдет, – весомо повторяю я, – очень жаль, что ты глухой, потому что она ясно это сказала несколько раз.

На этот раз он не выдерживает. Хватает меня за грудки и встряхивает так, трещит ткань рубашки. Ухмыляюсь широко и жестко – отлично, что он спровоцировал драку. В последние дни жутко хочется сломать кому-нибудь парочку костей. Например, жениху мышки.

Выпускаю внутреннего зверя на волю и больше не собираюсь сдерживаться. Полянский думает, что преимущество на его стороне, но резкий удар по суставам заставляет его отшатнуться и взвыть от боли. Сразу после этого обрушиваю на Эдуарда всю свою ненависть и злость, поэтому дерусь так, словно от этого зависит жизнь.

Кулак прилетает прямо под ребра, но это единственный удар, который я пропустил. И за него Эдуард поплатился сполна. Как и за свои разговоры и угрозы. Прежде чем нас успевают растащить особо смелые гости, я успеваю оставить внушительное количество синяков на теле этого женишка. И еще парочку на смазливой физиономии.

– Ты пожалеешь! Вы оба об этом пожалеете!!! – утирая кровь под носом, верещит Эдуард, даже не пытаясь вырваться из держащих его рук. Жалкое зрелище.

Ухмыляюсь презрительно – угрозы от этого тюфяка я даже не собираюсь принимать всерьез. Полянского быстро уводят внутрь ресторана, чтобы не спровоцировать новую драку.

– Эй! Это что сейчас было? – удивленно спрашивает Горский.

– Извини, что испортил праздник, – говорю, когда прохожу мимо. Нормально извинюсь потом. Сейчас у меня другая цель. Хорошо, что эта самая цель ослушалась и выбежала на крыльцо, когда завязалась потасовка.

Хватаю Комарову за руку и тащу за собой. Она что-то лепечет и едва успевает за мной на своих каблуках. После драки от избытка адреналина кровь кипит. Не будь здесь Маши, я наверняка снова бы ввязался в драку, чтобы сбросить эту злость. Хочется рвать и метать. Особенно от того, что мышка сразу не рассказала мне ничего.

Зато сейчас самое время поговорить. Как раз во внутреннем дворе ресторана нет ни души и вокруг глухие стены.

Вытаскиваю сигарету из пачки, неторопливо прикуриваю, с прищуром глядя сквозь сизый дым в глаза Маше. Она дрожит, обхватив себя за плечи, и боится даже подступить ближе. Очень хорошо, потому что прямо сейчас я слишком зол.

– Эдуард, значит, – тяну с притворным спокойствием, стряхивая пепел под ноги.

Она вспыхивает, поднимает на меня свои ясные чистые глаза и трясется еще сильнее.

Да, мышка. Самое время поговорить.

Маша

– Эдуард, значит, – многозначительно хмыкает Марк. Затягивается, выдыхает и смотрит на меня сквозь сигаретный дым с прищуром. Внимательно, будто насквозь видит.

Обхватываю себя руками, чтобы унять дрожь в теле и сглатываю.

– Да. Мы женимся через месяц.

– Вот как.

На лице Марка ни капли удивления. Я догадываюсь:

– Ты знал…

– Игорь сказал.

– Давно?

– Несколько дней назад. Когда подрался с ним.

– И ты ничего не спросил?

– Я ждал, когда ты мне захочешь рассказать, – выделил он, усмехаясь.

Мы молчим. Краев неторопливо курит, а я нервно кусаю губы. Пауза слишком затягивается.

– И ты больше ничего не скажешь? – не выдерживаю.

– А что сказать, мышка? Все и так ясно, – насмешливо хмыкает Марк, оглядывая меня внимательно.

– Действительно, – нервный смешок, не удержавшись, слетел с губ.

Внутри сделалось так горько, что я даже на кончике языке почувствовала этот привкус. Рассеянным взглядом проследила за сигаретой. Тлеющий огонек затанцевал в сумерках, когда Марк поднес ее к губам и крепко затянулся.

– Я запретил тебе курить, – прокомментировал он мой интерес.

– Технически я этого и не делаю, – шагаю к Краеву вплотную.

С момента нашей первой встречи в подъезде я действительно не курила больше. Но в стрессовые моменты обычно тянуло заполнить легкие сигаретным дымом, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь. Как сейчас.

Дрожащими пальцами сжимаю ткань измятой рубашки и подаюсь ближе, так, что мы почти соприкасаемся носами. От взгляда Марка, острого и оценивающего, пересыхает во рту. Он ведет кончиками пальцев по скуле и выдыхает из легких облако горького дыма. А я просто крепко зажмуриваюсь до цветных кругов перед глазами и жадно вдыхаю дым вперемешку с запахом его парфюма и возбуждающим мужским ароматом. Полной грудью, пока не начинает ломить ребра, пока отчего-то не защипало в глазах и они не наполнились слезами.

– Посмотри на меня, – его тихий голос звучит требовательно. Подчиняюсь, распахиваю глаза и встречаюсь с его взглядом. Темным, полным глухой боли и острого желания. Наверное, он уже выбросил сигарету, потому что Марк сжимает меня в крепких объятиях так сильно, что от пальцев наверняка останутся отпечатки на коже. Привлекает к себе, склоняется ниже. Сердце пропускает удар, а после пускается вскачь. Пульс зашкаливает, когда чужое горячее дыхание обжигает губы.

– Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне, – признание прозвучало едва слышно, но побежавшие по телу мурашки подтверждали, что мне это не послышалось.

Жадным требовательным губам невозможно было сопротивляться. Горячий язык властно проник в рот, Марк прижал меня крепче к себе и хрипло простонал, когда я ответила. Он был возбужден и у меня сладко ныло внизу живота от его жаркого поцелуя и рук, которые бесстыдно блуждали по телу. Ладонь прошлась по изгибу спины, а после Краев отстранился, сильным рывком подхватил под бедро и заставил обвить ногой талию. Вжался сильнее, давая почувствовать, как велико его желание.

Охаю от неожиданности и смущаюсь, а этот мерзавец еще и наблюдает за моей реакцией с дьявольской ухмылкой на губах.

– Ты так невинно порочна, – со смехом комментирует Марк, а после вжимает меня в стену. Теперь он совсем близко. Я едва ли могу нормально дышать от обрушившихся на шею и плечи поцелуев.

– Так не бывает… чтобы одновременно… – попыталась возразить я, вцепляясь в Краева как голодная кошка.

Любовь значит слишком много. Потому что с женихом у меня никогда не было настолько крышесносных даже поцелуев, не говоря уже о чем-то большем! Чтобы ноги дрожали и мысли ворочались словно ватные от одних только касаний. И только одно желание – чтобы он взял меня прямо здесь. И плевать, видит кто-то или нет! Лишь бы ощутить его, эти поцелуи, объятия. Лишь бы полностью принадлежать ему.

– Ты смущаешься, хотя глазами умоляешь взять тебя. Жестко, быстро, прямо здесь, – зашептал на ухо Марк. И, искушая, его ладонь забралась под платье. Я замерла, едва дыша, и зажмурилась от стыда и нестерпимого желания, когда пальцы мужчины скользнули по коже выше. Слишком выше!

– Я ведь прав? – хриплый шепот на ухо, и Марк и проводит влажным языком горячую дорожку от ключицы вверх по шее, а после дует на мокрый след. По телу мгновенно разбегаются мурашки от резкого контраста, ноги дрожат от слабости, и я прикусываю нижнюю губу в попытке сдержать стон. Словно натянутая струна, я желала продолжения этой сладкой пытки и отзывалась на любую ласку Марка.

– Боже, ну давай же! – голос был чужим и хриплым. Жадно облизываю пересохшие губы, глядя в его блестящие в темноте глаза.

– Прямо здесь? Как грязную девчонку, просто задрав платье? – уточнил он с тихим смешком.

– Только не заставляй меня говорить это, – умоляюще произнесла я, со стоном утыкаясь лбом в его плечо. Щеки горели от стыда и возбуждения.

Марк дьявольски усмехнулся и нажал пальцами на чувствительную точку. Это действие послало по телу острую истому.

– Ты же послушная девочка, так скажи это. Чтобы после снова не обвиняла меня в том, что все произошло по моей вине.

– Мы в нечестном положении. Я ведь не держу тебя за… ни за что не держу! – сквозь зубы ответила я, краснея.

– А ты хочешь подержаться? – с иронией уточнил он.

– Хоч… черт! Марк, я хочу тебя. Хочу сейчас, прямо здесь, прямо так. Без защиты, в каком – то дурацком холодном дворике. Хочу, неважно как. Главное, чтобы это был ты, – не выдерживаю я.

Всегда хочется, чтобы на откровенность ответили тем же. Но я совсем не ожидала, что Марк поставит меня на ноги, поправит юбку и растрепавшиеся волосы, а после бросит:

– Поехали. Отвезу тебя домой.

Ощущение было такое, словно меня окатили холодной водой.

– Марк, – позвала я, стоя на месте. Голос был как будто чужим.

Он успел дойти до свисающего со стены фонаря и я отлично видела его удаляющуюся спину в скудном свете. Краев остановился и ощутимо напрягся.

– Что происходит?

Марк помедлил, но после все же обернулся. Смерил меня насмешливым взглядом. Его растрепанные волосы и смятая рубашка делали его каким-то… живым, а не той ледяной глыбой, каким он представал в роли строгого властного босса. Он все еще был возбужден. И зол. Правда, наверняка пытался сдерживаться.

– Ничего, Машенька. У тебя ведь свадьба скоро. Кем ты будешь, если станешь изменять жениху с боссом? Или ты планируешь гулять от муженька всю жизнь? – сплюнул он жестокие слова.

– Марк, все не так… не так просто, – делаю шаг к нему, – я не могла тебе сразу сказать. Я даже не знала, что между нами все так закрутится.

– Да? То есть я для тебя не способ развлечься и разбавить свою пресную жизнь острой интрижкой?

– Нет! Я… ты дорог мне. Очень.

– И поэтому ты выходишь замуж не за меня?

– Ты… и не предлагал.

– А ты и не была свободна, оказывается, – он развел руки в стороны с усмешкой, – Придется выбрать, мышка. Не надо бегать ко мне, едва тебе захочется переспать с кем-то. Бросишь своего женишка, сообщишь родным о разрыве помолвки – и тогда мы поговорим, – холодно отрезал он. – Вызову тебе такси.

Марк полоснул меня тяжелым немигающим взглядом вместо прощания, и, развернувшись, направился к выходу из дворика. А я осталась на крыльце. Все еще разгоряченная, неудовлетворенная и во встрепанных чувствах. Я любила его. И да, Краев чертовски прав, во всем, абсолютно во всем. Но жениха мне подбирал отец и он давно дали понять, что никакой речи о разрыве помолвки быть не может.

Поймет ли он меня? Я не знаю. Но теперь другого выхода не оставалось – обо всем придется рассказать отцу.

Глава 31. Игорь

Все же Тая оставалась в душе еще милым ребенком. С трудом я заставил ее говорить мне «ты», ходила и выкала постоянно. Это бесило неимоверно. Как будто каждый раз напоминание о том, что я для нее слишком стар. Я и сам это знаю! Но ничего не могу поделать с этим чувством. Хочется заботиться о ней, оберегать, просто быть рядом и помогать во всем. Это совсем не было похоже на мои прошлые отношения с женщинами. Там была лишь похоть, а с Таей… За короткое время эта девчонка заставила меня по-другому смотреть на некоторые вещи.

Но главное, что на следующий день утром она чуть не сбежала. Чудом я поймал ее у двери.

– Я не могу остаться у вас, я вас совсем не знаю! – испуганно прижимая к груди ладошки, пролепетало это создание.

Я только глаза закатил. Отлично вообще. А если бы вместо меня кто-то другой к ней подошел? С совсем другими намерениями? Да черт возьми, именно я и был тем плохим парнем, что хотел ее обидеть! А она так легко пошла за мной. Так что пришлось рассказать Тае о том, что я друг Марка и давно накопал на нее достаточно информации, когда искал данные на Машу. На удивление, она сразу успокоилась после того, как я продемонстрировал пару совместных фото с Краевым. Слишком, слишком доверчивая девчонка!

Первые два вечера Тая просто убегала в свою комнату после своей работы, так что жил я как обычно. Ее вообще было не видно и не слышно. Только на кухне всегда ждал еще теплый ужин. Правда, потом я вернулся раньше обычного и застал ее еще за готовкой. Девчонка что-то слушала в наушниках, качала в такт головой и беззвучно подпевала. А потом начала крутить задницей.

Всего одно чертово движение, а у меня во рту пересохло, как у пацана, который впервые с женским полом столкнулся!

Не выдержав, я за два шага сократил расстояние между нами и перехватил руку с деревянной лопаткой, которой она что-то перемешивала. Тая испуганно вскрикнула и отпрыгнула в сторону.

– Вы… зачем же так пугать! – возмутилась она, облегченно выдыхая и выдергивая наушники из ушей.

– Ты ничего не слышала, вот и пришлось подойти. Извини. И говори мне «ты», сколько можно уже?

Видимо, сейчас у меня был какой-то чересчур устрашающий вид, потому что Тая смотрела на меня, как маленький крольчонок на удава. Даже не ответила ничего, только головой часто закивала. Как будто с буйным сумасшедшим соглашалась, лишь бы успокоился и отстал.

Внутри закипело глухое раздражение. Я уселся за стол и хмуро взглянул на девчонку.

– Что готовишь?

– Пасту… э-э-э… болоньезе.

– Это так модно сейчас макароны с мясом и томатной пастой называются? – фыркнул я насмешливо.

– Эй! А ну не сметь сравнивать мою пасту болоньезе с какими-то макарошками! – как по волшебству в руках Таи оказалось кухонное полотенце, которым она тут же шлепнула меня по руке.

Я едва успел челюсть с пола подобрать от этой выходки, как Тая тут же с вызовом вздернула подбородок и с видом заправской хозяйки продолжила что-то помешивать в сковороде. Вот это быстрая перемена. И куда только ее робость девалась?

– И часто ты это готовишь?

– Первый раз. Рецепт сегодня нашла. Но только попробуй сказать, что получилось невкусно! Я на кухне уже третий час вожусь, а до этого еще час в магазине была и тащила эти тяжеленные сумки домой!

– Ну, ты могла просто попросить меня и я бы привез все, что нужно, – улыбка сама собой появляется на лице, – ведь это мужчина в семье добытчик и защитник.

Шутку ляпнул, а сам затаился, наблюдаю за ее реакцией. Тая очаровательно покраснела и с преувеличенным энтузиазмом оповестила:

– Все готово! Можешь идти мыть руки.

И взглянула на меня так… тепло, даже слишком. Уже в ванной приходится умыться холодной водой, чтобы отогнать от себя дурацкие мысли. Ну что тебе, женщин мало? Зачем тебе эта малолетка? Только жизнь ей испортишь, старпер.

На кухне Тая уже успела расставить тарелки и положить приборы, а в момент, когда я вернулся, усиленно пыхтела, пытаясь откупорить бутылку вина.

– Что за повод? – спрашиваю, удивленно вздернув бровь.

– Повод есть! Сегодня мне выдали премию! – просияла эта пигалица, выдернув наконец пробку.

– Эй, ребенок, ты что, действительно собралась пить?!

– Ну немножко же. И я не ребенок! Мои ровесники уже пить бросают к восемнадцати!

– Ты посмотри, какая взрослая, – с сарказмом ухмыльнулся я, отбирая у нее бутылку и закупоривая ее назад.

– Эй! Ты не можешь мне запретить!

– Не могу, – не стал спорить я, убирая вино на самый высокий шкафчик.

– Ты ведь мне не отец! Я просто хочу отпраздновать хороший момент! – глаза Таи наполнились слезами.

Весело хмыкаю и качаю головой. Какая трагедия, не дали напиться!

– Чего ты ухмыляешься?! – возмущается она, снова хватая полотенце и начиная снова им воинственно размахивать.

Сначала отбиваюсь от града ударов, а после перехватываю ее руки и притягиваю к себе. Когда наши взгляды встречаются, Тая замирает и шумно сглатывает.

– Чтобы отпраздновать хорошее событие, необязательно нужно пить. Вкусная еда, хорошая компания – разве этого недостаточно? – улыбаюсь уголками губ и провожу по волосам девчонки.

– Не знаю. Может быть… – она упрямо хмурится, но потом все же вздыхает, – ну ладно… но сок-то можно?

– Конечно.

Вот и чудесно, что поладили. И без алкоголя это был лучший всю мою жизнь. Такой тихий, уютный, семейный. И даже чертовы пересоленные макарошки под видом «пасты болоньезе» оказались безумно вкусными.

Возвращаться в квартиру вдвойне приятнее, если знаешь, что там тебя кто-то ждет. А еще это почему-то слишком волнительно, когда у тебя в руках букет цветов. Топчусь перед собственной дверью как подросток несколько минут, не решаясь войти. Лишь спустя пять минут выдыхаю и наконец захожу домой. И сразу же слышу приглушенные рыдания откуда-то из комнаты. Становится даже физически нехорошо. Букет летит в сторону, а я несусь на всех парах к девчонке.

– Что случилось??

Против воли в голосе сквозит беспокойство. Быстрым шагом подхожу ближе и хмуро осматриваю худенькую фигурку. Тая сидит на полу, прислонившись к стене. При моем появлении она отрывает ладошки от лица, недолго смотрит на меня и отрицательно качает головой.

– Ничего… – хрипло шепчет, обнимает себя за плечи и отводит глаза.

Хмыкаю понимающе и опускаюсь рядом с ней. Долго молчу, потому что сам не хочу озвучивать мысль, что крутится у меня в голове все эти проклятые дни.

– Это из-за Толика? Хочешь к нему вернуться?

Она обжигает меня своими карими глазами и обиженно хмурится:

– Нет, это не из-за него.

– Ну ты же его любишь, вот я…

– Это из-за Маши, – обрывает меня Тая, – она поехала домой.

– И что в этом такого?

– Ты не понимаешь. Это конец. Всему.

– Ты боишься отца? Он ничего не сделает тебе, обещаю. Я не дам тебя в обиду.

– Я уже слышала это, – девчонка невесело улыбается.

Фыркаю насмешливо – да от кого вообще этот Толик мог ее защитить? Беру Таю за подбородок пальцами и разворачиваю ее личико к себе. Смотрю в темные глаза долгим взглядом и медленно повторяю:

– Я никому не дам тебя обидеть, Тая.

Она лихорадочно облизывает губы и опускает глаза.

– С-спасибо, Игорь.

– А теперь успокойся и расскажи подробно, что случилось.

– Маша не рассказывала мне подробно. Сказала только, что едет разрывать помолвку.

– И отец ее не отпустит? – догадываюсь я.

– Нет. Когда узнает об этом – не отпустит.

– Тогда зачем она поехала?

Тая задумчиво покусала нижнюю губу и тихо вздохнула:

– Наверное, считает это единственным выходом.

– Если она хочет быть с Марком, ей действительно нужно все сказать отцу.

– Наш отец, он… он сложный человек. Не как другие отцы. Он очень жестокий.

– Это я знаю, – хмыкаю невесело.

К сожалению, это мне пришлось понять слишком рано и на собственной шкуре.

– Нужно вернуться самой. Пока никто не пострадал, – говорит Тая, пустыми глазами глядя сквозь меня.

– Ты хочешь вернуться?

Она вздыхает и с печальной улыбкой качает головой:

– Нет. Мне здесь… хорошо. Но я боюсь. Отца только Маша сдерживала. Она меня прикрывала, делала вид, что уговаривает домой вернуться. Но я знаю, ей и самой не хотелось назад.

– Если ты не хочешь возвращаться, оставайся здесь. Столько, сколько нужно.

– Не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня.

– За меня не беспокойся, – улыбаюсь ободряюще.

– Но это правда опасно, Игорь. Зачем тебе рисковать из-за меня?

Вздыхаю и говорю правду:

– Просто хочу, чтобы ты жила обычной жизнью. Чтобы просто была счастлива.

Тая смотрит в мои глаза долгим взглядом, испытующе, словно боится, что я лгу. Бедная девочка, такая испуганная, хоть и всем видом старается этого не показывать. И совсем одна, даже на поддержку родителей рассчитывать не может. Сжимаю ее маленькую ладошку в своей руке.

– Спасибо. Спасибо, что помогаешь мне, Игорь, – шепотом благодарит она.

Тая прижимается ко мне, кладет голову на плечо и я благодарю всех богов на свете, что девчонка находится с правой стороны. Иначе бы точно почувствовала, как бешено сорвался пульс. Осторожно обнимаю ее и успокаивающе провожу ладонью по волосам.

Медлю, но потом все же не выдерживаю:

– А что с твоим Толиком? Ты все еще его любишь?

Она фыркает весело и напряжение, копившееся внутри все эти дни, отпускает.

– Давай забудем о нем. Как будто его и не было.

Откидываю голову на стену и усмехаюсь. Плевать от кого придется защищать ее, хоть от самого дьявола, но эта девчонка от меня теперь никуда не денется.