Текст книги "Мой лучший босс (СИ)"
Автор книги: Виктория Вестич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 14. Все слишком сложно
Если я когда-нибудь попаду в ад, то там точно будет бесконечная снежная дорога по лесу. Потому что когда мы приехали наконец на место, ощущение было такое, что из тела хотели вытрясти душу. Измученные сотрудники «Парнаса» буквально выпали из кабины вездехода.
– А вот и главный дом! Располагайтесь, где нравится, здесь всем места хватит! – Горский, в отличие от нас всех, был бодрым и веселым.
Дом был похож на сказочный – двухэтажный сруб с небольшой открытой верандой перед входом, расчищенной от снега. Правда, красоты вокруг я оценить не успела, потому что где-то рядом залаяла собака, и через мгновение из-за угла двухэтажного деревянного сруба вылетел огромный мохнатый пес. Не знаю, откуда у всех взялись силы, но секунда – и Ледов, Вениамин с помощницей, и я с остальными сотрудниками – все оказались внутри вездехода.
– Он добрый, не бойтесь! – смеясь, заявил Максим Евгеньевич.
Выбирались мы с опаской. Кто знает, может сейчас еще какой-нибудь медведь появится? К счастью, Горский немного унял свою тягу к приключениям и оставил всех ненадолго в покое. В дом нас проводил хмурый старик, такой худой, что было удивительно, как на нем держится огромный тулуп.
– Гостевые комнаты на втором этаже, – сухо сказал он, махнув в сторону лестницы, и сразу потерял к гостям интерес.
В одной части комнаты была прихожая, где мы и начали раздеваться, а во второй располагался большой дубовый стол со скамьями, обитыми чем-то мягким, и огромная побеленная печь, на которой грелся чайник. Практически все сразу рванули к столу, чтобы согреться горячим чаем. Я воспользовалась этим моментом и неторопливо осмотрела дом. Он оказался большим, обставленным добротной мебелью. Стены сложены из крепкого бруса, очень много дерева и меха и никаких искусственных материалов вроде пластика. Это делало дом очень уютным.
Подхватив чемодан, я отправилась наверх по дубовой лестнице и выбрала одну из пустующих комнат. Здесь же за одной из дверей обнаружилась ванная комната с туалетом. Видимо, удобства здесь были отдельно в каждой комнате, как в гостинице. Быстро приняв душ, с удовольствием плюхнулась в мягчайшую постель и сладко потянулась.
А ведь не так уж все и плохо! Природа, свежий воздух, настоящий лес, озеро рядом. Да, добираться далеко, конечно, но все равно здесь получится отличный комплекс отдыха. Тут наверняка можно рыбачить или охотиться, может даже грибы и ягоды собирать. А вечером пить чай у костра или жарить мясо. И никакой связи с городом, только отдых душой и телом.
Сама не заметила, как меня сморил сон. Проснулась я только через пару часов. За окном уже стемнело. На втором этаже было тихо, в комнате сгустились сумерки, а за окном завывал ветер. Стараясь не шуметь, я вышла в коридор, освещенный скудным светом ночников, развешанных по стенам. Все спят?
Есть хотелось ужасно, поэтому я спустилась вниз, чтобы найти что-нибудь съестное. Только спустила ногу с последней ступени, как вздрогнула – у окна кто-то стоял. Темный силуэт было едва видно.
– Э – э… здравствуйте! – произнесла робко, не решаясь шагнуть дальше.
Тишина в ответ.
– А можно свет включить… пожалуйста? – вышло слишком жалобно, но меня чересчур пугал этот молчаливый кто-то.
– Ходят тут, не спится им… – пробурчал мужчина скрипучим голосом, и я с облегчением поняла, что это тот самый старик, что встречал нас, – лучше бы генератор поберегли, тратите топливо просто так.
Несмотря на бурчание, свет в кухне он все же зажег. Правда, только ночник, хотя я заметила, что на потолке была другая лампа. Подозреваю, что освещение с ней было бы не таким скудным, но спорить не стала. Подошла ближе к нелюдимому старику – он разглядывал что-то за окном.
– А где все?
Украдкой выглядываю наружу из-за его плеча. В свете фонаря, висящего у входа, видно только снежную круговерть.
– Отдыхают пока, – сухо ответил мужчина, прихлебывая чай и не отвлекаясь от созерцания снежной бури.
Наверное, из-за того, что кухня соединена с прихожей, в помещении так прохладно. Натягиваю ниже свитер и неловко переступаю с ноги на ногу:
– Еще не ужинали?
– Нет. Еще вторая группа не прибыла, – равнодушно отвечает собеседник.
Бросаю рассеянный взгляд в сторону вешалки – вижу свою куртку, Вениамина, тулуп Горского. Все выглядит так же, как когда я уходила наверх. Ничего нового.
– В таком буране потеряться очень легко.
Внутри все леденеет. В висках стучат тревожные молоточки.
Второй группы до сих пор нет. От этих слов на языке появляется горечь и в голове звенящая пустота.
– Но ведь здесь дорога идет через лес, она вроде бы накатана, – рассеянно бормочу в пустоту.
– Не везде. Да и от такого бурана даже в лесу спастись сложно. Видимость-то все равно почти никакая.
Меня бросает в жар от одной только мысли, что Марк где-то там, посреди разбушевавшейся вьюги. Может быть они застряли в лесу? Или на равнине? И теперь их заметает снегом, а они не могут найти дорогу сюда. А ведь вокруг на километры ни души, никто не придет на помощь. Кроме нас…
– Где Горский?
Старик неопределенно машет в сторону.
На ватных ногах иду в центральную комнату. Максим Евгеньевич сидит у камина с бокалом какого-то спиртного в руке, собака дремлет у его ног. Ну прямо идиллия, если не брать в расчет, что где-то там потерялись люди!
– Почему вы не ищете их? У нас же есть вездеход! Давайте соберем всех, кто есть сейчас в доме, и поедем на поиски! – не приветствуя мужчину, говорю сразу.
Горский скользит по моей фигуре затуманенным взглядом и переводит его снова на горящие поленья. Поза все такая же расслабленная, он даже не шевелится.
– Все, что сейчас возможно, мы делаем.
– Что же, например? Вы ведь сидите здесь! – не выдерживаю я. Все мысли сейчас заняты совсем другим, ни о какой вежливости и речи нет.
– Ждем, – коротко бросает Максим Евгеньевич.
На секунду от сухого циничного ответа даже теряю дар речи. И в тот момент, когда я открываю рот, чтобы возмущенно высказать все, что сейчас думаю, он перебивает:
– Мы не знаем, не сбились ли они с дороги. Вдруг в метели водитель потерял ориентиры. Где их искать – неизвестно.
– А GPS? Сейчас же практически все машины им оснащены!
Горский взглянул на меня, как на неразумное дитя.
– Здесь нет связи. Да и машины старые, нет там этого датчика. У них есть рация, но сейчас она не работает.
– Тогда мы просто поедем по этой чертовой дороге и будем сигналить, кричать, шуметь, как только можем, чтобы они нас услышали! – от отчаяния и напряжения голос срывается и дрожит.
– Там метель. Самая настоящая, с ураганом. Не такая, как в городе, потеряться в ней легко даже если на пару шагов отойти от дома. Кто даст гарантию, что шум долетит на них? Может ветер дует в другую сторону? Тогда толка от сигналов нет никакого. Мы только подвергнем риску себя.
– Но нужно же что-то делать!
Максим Евгеньевич так спокоен и расслаблен в этой ситуации, что я поневоле завожусь. Как можно вот так просто сидеть здесь и не предпринимать ничего?!
– Да, и я уже сказал, что. Ждать. Возьми, выпей, девочка, – он вкладывает в мою ладонь свой бокал, – С ними опытный водитель, он знает, как вести себя в подобном случае. Даже если они потерялись, это не значит, что они погибнут.
– Но ведь… ведь такая вероятность есть! – едва слышно выдыхаю я.
– Человек вообще такое существо… может в любую секунду умереть, – меланхолично пожимает плечами Горский.
От бессильной злости хочется выть. Сжимаю бокал сильнее и залпом выпиваю коньяк. Не чувствую ни его вкуса, ни крепости. Алкоголь горячим клубком скатывается вниз, опаляет пустой желудок. Сразу же начинает мутить, в глазах собираются слезы и камин размазывается в сплошное пятно. Отдаю бокал инвестору и стремительно выбегаю из комнаты. Да, ничего нельзя сделать, но смотреть в это равнодушное лицо хочется сейчас меньше всего на свете.
Не знаю, сколько проходит времени. Я бесцельно брожу по дому, натыкаюсь на кого-то несколько раз, пока не ухожу в дальнюю комнату. Здесь через огромное окно должно быть видно озеро, но как ни вглядывайся, из-за непроглядной темени и снега не видно ничего даже в парах сантиметров от стекла. А ведь Марк там, посреди этой круговерти, холода и тьмы…
Оседаю в мягкое кресло и стираю мокрую соленую дорожку со щеки. Я ничего не могу сделать, ничего! Только ждать, надеяться, молиться. Последнего я не делала никогда, даже не знала, каково это. Отец всегда насмешливо относился к религии. Наверное, не бывал в такой ситуации, когда готов просить кого угодно, лишь бы все было хорошо с теми, кто дорог. Чтобы потерявшиеся люди вернулись.
Я сжалась в комок, зажмурилась и тихо выдохнула:
– Пусть Краев будет здесь. Пусть лучше подкалывает меня, лишает премии, делает выговоры, ругается… Только в безопасности, здоровый, живой… Пожалуйста…
Повторяю эту просьбу шепотом до тех пор, пока сама не замечаю, как проваливаюсь в темноту. Не просыпаюсь – выныриваю из нее, делая глубокие жадные вдохи, от которых ломит грудную клетку. Мне снилось, что я иду искать Марка одна и тону в бесконечном снегу. Силюсь сделать глоток воздуха, но в легкие попадает только снег.
После кошмара знобит, и я не сразу понимаю, из-за чего именно проснулась. Только через полминуты меня будто прошивает током. Голоса! Еще не успеваю ничего осознать, а ноги уже сами несут меня к месту, откуда они слышатся. Темную комнату и коридор я пролетаю за несколько секунд с замирающим сердцем. Кажется, даже пола не ощущаю под ногами.
Люди смеются, перебрасываются веселыми шутками. Так задорно и громко, как будто только что они были на волоске от смерти и чудом избежали ее.
– Ну и снежище там! Едва добрались до вас, – из прихожей слышится знакомый родной голос и к горлу подкатывает комок.
Я спотыкаюсь на ровном месте и останавливаюсь в дверях комнаты. Щурюсь после темноты, жадно впитывая происходящее, пытаясь понять, все ли в порядке. Краев уже успел снять теплый бушлат и стягивал запорошенную снегом шапку. Кажется, будто он упал в сугроб и пролежал там какое-то время, потому что ледяная корка на брюках не исчезает даже в тепле. С белых ресниц медленно стаивает иней, а кожа щек покраснела. Неужели они шли пешком?
Наши взгляды пересекаются и улыбка медленно угасает на его губах. Именно в этот момент на меня накатывает осознание. Колени подгибаются, и я едва успеваю вцепиться пальцами в косяк двери, чтобы не осесть на пол от слабости.
Только что они все могли погибнуть. И Марк тоже. Просто исчезнуть в этом ледяном буране и не найти дорогу к дому.
Краев в два шага оказывается рядом и подхватывает меня на руки. Его ладони горячие, жар ощущается даже через одежду. Он несет меня куда-то, крепко прижимая к себе и игнорируя мои слабые попытки выбраться – Марк наверняка устал, чтобы сейчас нести еще и меня!
– Ты обморозил руки? – шепчу одними губами.
Чувствую лопатками, что он укладывает меня на что-то мягкое и отчаянно хватаюсь за рукав его свитера.
– Я не ухожу, – успокаивающий голос совсем рядом.
В комнате темно, но мне чудится его теплая улыбка.
– Вы шли пешком?
– Нет. Немного…
Краев укрывает меня чем-то теплым, но я порываюсь встать:
– Хочу знать, что с тобой все в порядке.
Марк останавливает мягко, но твердо, заставляет лечь обратно.
– Все хорошо, Маша. Я здесь, я добрался, живой.
– Живой… – эхом повторяю за ним.
Хорошо, что в комнате ничего не видно, потому что спазм сдавливает горло, и я не могу больше ничего сказать. Только беззвучно плачу от облегчения.
– Я сейчас переоденусь и приду, – твердый и уверенный голос Краева кажется самым родным и желанным. Он проводит рукой по моим волосам и склоняется ниже – его горячее дыхание опаляет влажную от слез щеку.
– Придешь? – уточняю недоверчиво и едва слышно. Громче сказать попросту не выходит.
– Конечно, Маша. Как и всегда.
Сухие обветренные губы прикасаются к моему пылающему лбу. Я зажмуриваюсь и просто дышу этим моментом, жадно глотая воздух, смешанный с родным ароматом Марка. И с каждым вдохом внутри будто расслабляется пружина, нить за нитью обрывается сковывающий ледяной страх и на смену ему приходит спокойствие.
Он здесь. С ним все хорошо.
Я засыпаю в тот момент, когда чувствую вновь осторожное прикосновение к волосам, робкое и одновременно заботливое. Улыбаюсь счастливо легкому приятному сну, в котором он рядом, и сразу же обнимаю его в ответ.
Глава 15. Мед и весна
Проснулась я одна. В доме стояла оглушительная тишина, даже намека не было на то, что Краев был здесь. Волна паники резко подняла меня с постели. Осознать ничего не успела толком – ноги сами вынесли меня в коридор. На вешалке в прихожей вообще никаких вещей нет, кроме моей куртки. Бушлата Марка тоже…
Неужели мне все вчера приснилось?!
– Садись завтракать, – знакомый голос слева заставил буквально подпрыгнуть на месте.
Господи, так ведь и скончаться от приступа можно! Резко разворачиваюсь и обнаруживаю за столом Краева. Босс мирно пил чай и неторопливо листал какой-то журнал. Хотела было отчитать его за то, что напугал, но после просто выдохнула и покорно села за стол. Значит, мне не померещился он вчера, все в порядке! От этой мысли будто груз с плеч свалился, даже ругаться перехотелось.
На столе куча всяких вкусностей, так что желудок урчанием мигом напоминает мне, что вчера я не только не ужинала, но еще и не обедала. Хватаю краюшку хлеба, щедро поливаю медом и жадно откусываю сразу три куска.
– Не торопись ты так, – весело фыркает Краев и придвигает ко мне стакан с ароматным чаем, – запей, не ешь всухомятку.
– Фпафибо! – киваю с набитым ртом в ответ и отчего-то смущаюсь.
Несмотря на голод, от повисшей тишины кусок в горло не лезет. Еще и босс то и дело бросает на меня взгляды поверх своего журнала. Это нервирует почему-то больше всего.
– А где твоя куртка? – спрашиваю невпопад лишь бы прервать молчание и разрушить эту атмосферу. Да блин, пусть он перестанет на меня пялиться!
– Бушлат? Сушится, – Марк неопределенно машет рукой и делает глоток чая. И глаз с меня при этом не сводит, глядит поверх чашки внимательно так, с хищной ленцой.
Ерзаю на стуле и старательно отвожу глаза:
– А-а… А где все?
– Работают. Значит, ты вчера меня ждала? – от вкрадчивого голоса по спине бегут мурашки.
– Не-а, – поспешно вру я и фыркаю насмешливо, – вот еще!
– Да? Горский сказал, ты себе места не находила.
– Ой, нет, ему показалось. Дом просто такой большой, не знала, где сесть. Везде пересидела, представляешь? – я глупо хихикаю и несу какую-то ахинею, из-за которой хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этой ухмылки.
Только бы он не подумал, что я за него переживала!
– И хотела ехать искать, – добивает он, – в буран.
– Да врет все твой Горский! – зло хлопаю ладонью по столу, – я не тебя хотела искать вообще-то!
– А кого? – Марк лениво вскидывает бровь и по смеху в его глазах становится понятно, что он меня раскусил и просто наслаждается дурацкой ситуацией.
– Чемодан мой! – решаю стоять до конца. Нет уж, меня так просто не расколешь! В качестве устрашения врага сдвигаю брови на переносице и сурово откусываю половину ломтя хлеба. Смотри, какая я жесткая, понятно тебе?
– Ты его с собой привезла, – меланхолично отвечает Краев, откладывая журнал.
– Ой, знаешь, что? Много ты знаешь! У меня был второй чемодан! И вообще…
– У тебя мед по пальцам течет, – отрешенно произносит он, глядя поверх моей головы в окно.
– Что? – грозно переспрашиваю я, недовольная тем, что меня перебили.
Перемена происходит внезапно. Марк просто перехватывает мое запястье, отбирает медовый хлеб и дергает к себе. Не успеваю даже возмутиться, как он медленно погружает испачканный медом палец себе в рот. Воздух застревает где-то в груди. Затаив дыхание расширенными глазами я завороженно слежу за тем, как горячий язык скользит по пальцам, собирая золотую сладость. Краев гипнотизирует меня своим взглядом – темным, словно бездна. Или глубокий омут. Иначе как объяснить чувство, будто я тону в нем прямо сейчас, посреди зимнего леса?
На крыльце слышится шум и топот ног. Краев отпускает мою руку и как ни в чем не бывало садится на свое место допивать остатки чая.
А я сижу напротив, шокированная, покрасневшая и… возбужденная?
Дверь только распахнулась, а меня уже как ветром сдуло! Прочь из этой кухни, от проклятого босса, который то ведет себя холодно, то искушает, как демон.
– Не задерживайтесь, Никольская, – летит мне в спину приказ Марка, когда я бегу по лестнице вверх.
Залетаю в ванную комнату, запираюсь и смотрю на свою руку так, будто ее сейчас покусали ядовитые змеи. Да лучше бы это было так! Отрезанные от всего мира, в глуши, даже заказать такси и уехать нельзя или просто сбежать!
Тяжелое дыхание постепенно восстанавливается, но я смотрю на себя в зеркало – и не могу узнать. Щеки лихорадочно горят, взгляд сумасшедший, с расширенными зрачками, губы искусаны. Ох, нельзя нам наедине оставаться…
Быстро мою ладонь, умываюсь, провожу нехитрую утреннюю гигиену и спускаюсь вниз. В прихожей толпится народ, так что я проскальзываю незамеченной в гостиную и решаю отсидеться пока тут. Тем более что густой бас Горского долетал даже на второй этаж, а сюда тем более. Часть важных дел уже, наверное, была обговорена, потому что слышен хохот заказчика после своей же скабрезной шутки.
– А еще у нас банька сегодня будет натоплена. Самое то после работы! Можно в прорубь окунуться или в снег с головой нырнуть! – с энтузиазмом вещает Горский.
– Для начала давайте осмотрим местность и обсудим условия договора, – Марк отвечает твердо. Вот сразу понятно, что человек работать приехал.
– Конечно-конечно! Прямо сейчас и начнем! Машенька! Вы уже проснулись? – громовой окрик поднял бы, наверное, любого. Черт! Я собиралась подождать, пока Краев уйдет из дома! Придется идти, не отсиживаться же здесь, игнорируя заказчика!
Появляюсь в кухне через полминуты.
– Да, Максим Евгеньевич, – натянуто улыбаюсь и приветствую, – Доброе утро.
В душе еще свежи воспоминания о том, что Горский даже искать Марка с остальными сотрудниками «Парнаса» не собирался. С таким типом стоит быть осторожнее.
– Как здорово! Не стоит вам сидеть с бумажками в духоте. Идемте с нами, посмотрите, какая здесь природа! А какой воздух! – соловьем разливался мужчина, словно фокусник доставая откуда-то мою куртку и ловко помогая ее надевать.
Если вспомнить его вчерашнее поведение, то сейчас оно кардинально отличалось, словно передо мной другой человек! Такой внимательный и услужливый, что даже неловко. Я и ответить ничего не успела, как он обул меня в какие-то огромные валенки, натянул шапку на голову и под локоть из дома вывел. Хорошо хоть на улице стояли коллеги и Вениамин тут же подскочил к Горскому, отвлекая его разговорами о проекте.
Большая часть площадки перед домом была расчищена, а наметенный вдали снег на каком-то мини-тракторе убирал нелюдимый старик, встречавший нас вчера. Похоже, гостей он особо не любил.
Зато как их любил Максим Евгеньевич! Иначе как объяснить, что абсолютно всем, кто приехал, пришлось таскаться за ним, когда он решил показать местные красоты? А ведь расчищенная площадка давно кончилась, так что мы цепочкой лезли друг за другом следом за Горским и Марком. Краев, кстати, на меня волком смотрел после того, как заказчик за руку буквально притащил меня к себе и заставил идти следом.
По метровому снегу! В валенках размеров на десять больше! Неудивительно, что мы отстали шагов на двадцать. Горский пер как танк, ему даже сугробы выше колена были нипочем! Пользуясь тем, что Марк с Вениамином и Максимом Евгеньевичем остановились вдали и что-то живо обсуждают, остальной состав «Парнаса» мигом привалился к соснам или бухнулся в снег, чтобы перевести дух. Я просто рухнула пластом там, где стояла и смотрела в небо, мечтая оказаться пусть в сугробе, но в Курске. Желательно поближе к моей теплой квартирке.
– Мы уже километра на два ушли! – тяжело выдохнул Ледов откуда-то справа.
– Между прочим, даже позавтракать нормально не успели! – жалобно поддакнул кто-то в ответ.
При воспоминании о еде желудок заурчал жалобно. Я зажмурилась мечтательно, вспоминая чудесную корочку черного хлеба с медом…
– Всем встать с холодного снега! – неожиданно рявкнул кто-то так громко, что я испуганно подпрыгнула и встала посреди сугроба по стойке «смирно».
Марк обращался ко всем, но смотрел почему-то на меня. И опять свирепо.
– Не хватало еще, чтобы после ваших лежаний все повально на больничный ушли. В дом! – резко скомандовал он, а после схватил меня за руку и потащил за собой.
Конечно, тропинку мы протоптали сквозь толщу снега, но когда он высотой чуть ли не до пояса, быстро идти по ней не очень удобно. Точнее, невозможно! Особенно если ты в валенках огромного размера. Но поди докажи это боссу! Краев неумолимо тащил меня вперед, словно за нами гнались стаи волков, медведей и кабанов разом. А я летела за ним чуть ли не вприпрыжку. Шикарное, наверное, зрелище со стороны – гном в лаптях, огромной куртке и шапке-колпаке с помпоном мотается как тряпочка по сугробам.
– Эй! Я не могу так быстро идти! Марк За… харо… вич… Краев, черт подери! – лишь в конце пути, когда мы вылетели на расчищенную площадь, удалось остановить его.
Я выдернула руку и возмутилась, тяжело дыша:
– За нами что, гонятся?!
– Какого черта Горский с тобой такой внимательный?
От этого вопроса я даже на несколько секунд в ступор впала.
– Да с чего ты… – пролепетала я. Даже боевой запал исчез.
– Не держи меня за идиота! – глаза Марка зло сверкнули, на скулах заходили желваки, – вчера что-то случилось?
– Э-э-э… – растерянно протянула я и потерла нос. Он не помнит? – Ну, вы вчера потерялись в буране.
– Я в курсе! – рявкает Краев так, что с ветки над нами вспархивает птица.
От неожиданности я даже голову в плечи втянула и зажмурилась на всякий случай. Босс выдохнул, успокаиваясь, и продолжил уже тихо, чтобы не привлечь внимания догоняющих нас сотрудников «Парнаса» с Горским во главе. Они и так пялились на нас с недоумением.
– Я имею в виду, что-то случилось вчера между вами?
– Между кем? – робко уточняю я.
– Маша, – вкрадчивый шепот вкупе с многообещающим взглядом производят неизгладимое впечатление, – отвечай на вопрос.
– Но я…, – только хочу сказать, что не понимаю, о чем идет речь, как меня осеняет, – Ты имеешь в виду между мной и Горским?
Видимо, от удивления после внезапной догадки у меня настолько вытягивается лицо, что Краев все понимает без слов: ничего не было и быть не могло.
Но было поздно.
– А ты что? – скрещиваю руки на груди и тяну с усмешкой, наслаждаясь моментом, – Ревнуешь, Краев?
– Что? – босс даже в лице меняется. А после хмурится, сурово сводит брови у переносицы и мрачный, как грозовая туча, рявкает: – Мне что, делать больше нечего? Плевать мне на тебя и на Горского!
– Да? Ну ладно, – пожимаю плечами, но даже не пытаюсь скрыть довольную улыбку.
Позволяю Горскому взять себя под руку – он тут же воодушевленно начинает рассказывать новую историю о Карелии. Марк сплевывает едва слышное ругательство себе под нос и, печатая шаг, направляется к главному дому.
А я стою посреди занесенного снегом леса, смотрю на его удаляющуюся широкую спину, и внутри, там, где стучит сердце, соловьем разливается и расцветает весна.
