Текст книги "Мой лучший босс (СИ)"
Автор книги: Виктория Вестич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 32. Силы не равны
Никогда не думала, что буду возвращаться домой с таким тяжелым сердцем. Внутренний голос кричал, чтобы я разворачивалась и бежала как можно дальше отсюда, но… Я слишком часто убегала. Пришло время поговорить с родителями и постараться все объяснить. Отец всегда был очень строг и жесток со мной, но может быть хоть сейчас поймет меня. Ведь я его дочь.
Охрана открыла ворота, поприветствовала меня. С собой у меня была только сумка, никаких вещей я с собой не брала. Задерживаться долго все равно не планирую, даже билет на обратный самолет забронировала. Хотелось поскорее вернуться домой, к Марку, и сказать, что все разрешилось. Наш последний разговор вышел слишком тяжелым.
Едва я успела порог дома перешагнуть, как тут же натолкнулась на маму.
– Милая, здравствуй! Наконец-то ты вернулась! Почему даже не позвонила, что прилетаешь? Я бы прислала за тобой водителя! – посетовала она, крепко обнимая меня. – Я так соскучилась!
Она выглядела как и обычно – платиновая блондинка с короткой стрижкой и добрым кротким лицом. Только осунулась и казалась немного измученной. Сколько я помнила, мама практически никуда и не уезжала. В путешествия они с отцом не ездили, одна она даже на праздники не выбиралась, постоянно была дома. У нее и подруг не было.
– Привет, мам. Да я ненадолго, вот и не стала звонить, – я слабо улыбнулась и отстранилась, оглядывая еще раз.
– То есть как ненадолго? Милая, свадьба уже вот-вот, нельзя так исчезать. Тем более бросать надолго жениха!
– Вот, кстати, об этом я и хотела поговорить с отцом. Он дома?
– Он как раз одевался на работу.
Мама с тревогой взглянула на второй этаж, а после склонилась ниже и шепотом спросила:
– Как там Таечка? С ней все хорошо? Ей хватает денег?
В ее глазах было столько тоски и боли, что у меня сжалось сердце. Тая не звонила маме, знала, что отец досконально проверяет ее телефон. Все это время я только передавала ей, что с сестрой все хорошо, но ведь сама она родного ребенка не видела. Валентина – так звали мою маму – всегда была строгой, но сейчас я будто взглянула на нее другими глазами. Возможно этой строгостью она просто хотела нас защитить? Хотя бы для того, чтобы у отца было меньше поводов вымещать на нас зло.
– У нее все хорошо, мама. Мы вчера созванивались. Она работает и я ей помогаю немного.
Мама кивнула, прикусив губу и срывающимся шепотом ответила:
– Я знаю, она не может мне позвонить. Но скажи ей, что я ее очень люблю и по ней скучаю.
Глаза мамы наполнились слезами и я поспешила крепко обнять ее. У меня у самой душа переворачивалась. Она ведь здесь оставалась совсем одна с отцом… А Виктор Комаров чуткостью и заботой никогда не страдал.
На лестнице слышатся шаги и мы отпрыгиваем друг от друга, как будто преступление совершили. Мама поспешно вытирает слезы, а я с замиранием сердца слежу за отцом. Его высокая статная фигура появляется спустя несколько секунд и вот он уже степенно спускается с лестницы вниз.
– Маша? Ты уже вернулась, отлично. Таю привезла?
Не знаю, выдохнуть мне или нет. Отец никак не показал, что знает о Марке и о том, что я разорвала помолвку с Полянским. Неужели Эдуард так и не рассказал ему?
– Нет. Но я не вернулась, я приехала кое-что сказать.
– Ладно, говори. Только быстрее, у меня еще встреча с будущим затем сегодня, – отец демонстративно смотрит на дорогие часы.
Так вот оно что. Эдуард просто решил все лично рассказать, а не по телефону. Заодно и продемонстрирует, что Марк его избил – синяки на его физиономии еще долго будут красоваться. Приятно, конечно, но кое-кто придет в бешенство…
– Лучше присядьте, – предлагаю я и сама иду в гостиную.
Родителям ничего не остается, как пройти следом. И если мама смотрит с тревогой, то отец тревожиться даже не думает. Вместо этого недовольно хмурится и грозно спрашивает:
– Что случилось?
Сердце колотится, как сумасшедшее. Делаю несколько вдохов и выдохов, зажмуриваюсь. Давай же, трусиха. Выдыхаю. Решаюсь.
– Пап, мам, я не выйду за Эдуарда.
Молчание. Глаза мамы испуганно расширяются, она прикрывает рот ладошкой и с ужасом смотрит на меня. Отец вскидывает брови и удивленно хмыкает:
– Что за бред? Конечно выйдешь!
– Нет. Я разорвала помолвку. И Эдуард уже все знает. Свадьбы не будет.
Страшнее всего было взглянуть в сторону отца. Мне казалось, даже воздух в комнате наэлектризовался, такие волны гнева и бешенства от него расходились.
– Ты с ума сошла?! – не выдержала мама, – Отменять свадьбу за месяц до торжества! Все приглашения были разосланы за полгода, подготовка почти полностью окончена! С чего ты вдруг решила все отменить?
– Мама, я не люблю его.
– Дочь, все невесты испытывают мандраж. Поверь, даже я прошла через это, когда выходила замуж за твоего отца. Хотелось все бросить и сбежать. Это нормально.
– Ты не понимаешь! Ты ведь выходила замуж за отца по любви.
– Вообще-то пару нам выбрали родители, – хмыкнул отец, холодно осматривая меня с головы до ног, – ни твоя мать, ни я не знали друг друга до конца. Мы встречались только при наших родителях. Вам же с Эдуардом было позволено даже жить вместе! Мы пошли навстречу, сделали скидку на то, какое сейчас поколение!
– Это не играет роли. Я не могу полюбить Эдуарда по указке. Да, мы с ним встречались, жили вместе, даже спали…
– О, не нужно подробностей! – сморщился отец с брезгливой гримасой, прерывая тираду.
– …и я думала, что так и нужно! – в запальчивости продолжила я, – Что по-другому люди не живут. Я бы так и считала, если бы не уехала от вас.
– Я говорил, что младшая плохо на нее повлияет! Где одно порченое яблочко, там и другое, – цыкнул папа.
– Не нужно полоскать имя Таи! – не могу совладать с тем, что накипело за всю мою жизнь, – Она хотя бы честно все сказала тебе и не играет в счастливое семейство просто потому, что ты так сказал!
Никогда до этого я не спорила с родителями, даже не повышала голоса. Моя отповедь заставила их замолчать и уставиться на меня со священным ужасом.
– Машенька, прекрати так разговаривать с папой, – подала робко голос мама, – мы же любим тебя, хотим как лучше.
– Хватит манипулировать мной, мама. Никакой свадьбы не будет. Я уезжаю, – качаю головой с легкой улыбкой.
– Капитал должен приумножаться! А ты что, решила пустить нас с матерью по миру?! Жить в каком-то вонючем клоповнике? Неблагодарная! Ты всем нам обязана! – не выдерживает отец.
– Выставите счет за мое содержание и обучение – я расплачусь, – парировала я, подхватывая сумку.
– Ты нашла себе кого-то в том проклятом городе, – догадалась мама.
В одно мгновение весь мой запал исчез. Сердце ухнуло вниз от того, как у папы нехорошо блеснули глаза.
– Вас это не касается. Это моя жизнь, мое тело, а не какой-то товар, который надо выгодно сбыть.
Ох, напрасно я сюда приехала, напрасно надеялась хоть на какое-то понимание.
– Да, кстати, об этом. Твое тело давно продано, – холодно оповестил отец.
– Ты о брачном контракте, что мы подписали с Эдуардом? Я его расторгну, пусть и с неустойкой.
– Не только. Вряд ли твой дружок захочет получить невесту с таким приданым, – ухмылка на его губах мне не понравилась совершенно. Он резанул меня презрительным взглядом и бросил, – жди здесь.
Папа скрывается с видом победителя и мне уже нехорошо от горького предчувствия. Он бы не вел так себя, если бы не знал, что выиграет. Отец отсутствовал всего пару минут, за которые я успела искусать в кровь губы, а когда вернулся, вручил мне бумагу и спокойно сел на диван.
– Что это? – вопросительно вскидываю бровь.
Пробегаюсь по документу глазами и внутри все сковывает льдом.
– Не может быть… – в горле пересыхает.
– Может, детка. Я же всегда учил проверять, что ты подписываешь, – усмехается отец довольно.
– Ты перевел на меня часть фирмы, которая… – не могу даже договорить, настолько не слушается тело. Но договаривать и не нужно, потому что отец перебивает:
– Которая должна «Полянскому и партнеры» огромную сумму. Сумму, которую ты не выплатишь, даже если вместе с сестрой пойдешь приторговывать своим телом и обслуживать на панели по двадцать мужиков в день.
Я смотрела на него, не веря своим ушам.
– А я-то думала, с чего вдруг ты решил отдать часть своей корпорации мне…
– После того, как твоя безмозглая сестренка сбежала к какому-то быдлу, я понял, что ваше племя думает только тем, что находится между ног, – произнес он с презрением, бросив уничтожающий взгляд на маму. Она виновато опустила голову, – и перестраховался. Как видишь, не зря.
На душе стало так тошнотворно, что меня замутило. Еще раз я перечитала эти проклятые строчки и у меня задрожали руки.
– Какая же ты… мразь… – выдыхаю, обессиленно опускаясь в кресло напротив родителей и отбрасываю бумагу на журнальный столик.
– Почему же? – с притворной улыбкой вскинул брови отец, – Я даже оставил тебе выбор. Пойти вместе с Таей и вашей мамашей на панель отрабатывать долг – потому что если ты не согласишься, я выкину из дома без денег вас всех. Но так и быть, клиентов побогаче могу подбрасывать из друзей. Ну или ты можешь просто выйти замуж за сынка Полянского и тогда всем будет хорошо. У тебя, по крайней мере, будет всего один партнер в постели, а твоей матери и сестре не придется работать в поте лица. И не только лица.
Я смотрела на него во все глаза. Мозг просто отказывался воспринимать услышанное всерьез. Может это такая странная шутка? Мне всегда говорили, что Виктор Комаров опасный человек, но никогда – что он готов на такую подлость.
– Как ты можешь? Мы ведь твои родные люди! – хриплым шепотом произнесла я и опомнилась, – Подожди… я поняла! Ты блефуешь! Придумал способ, чтобы меня, дурочку, запугать!
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет просто глупым розыгрышем! Потому что это просто не может быть правдой! Он же мой отец! Пусть строгий, жесткий и жестокий, но все же отец!
– Маша… – глухо произносит мама и прячет бледное лицо в ладонях, – это все правда… Он так сделает.
Несколько долгих секунд уходит на то, чтобы просто заставить себя принять ситуацию всерьез, а не как злую шутку. Словно в подтверждение маминых слов папа довольно усмехается. Будто сейчас он выиграл крупную сделку в бизнесе, а не одним махом уничтожил меня.
– Ты что… ты… ты правда готов пойти на такое? Отдать твоих родных дочерей и жену…
– Не устраивай драму, – поморщился отец как от зубной боли. – Если мои дети такие неблагодарные твари, то считай, что у меня их нет. Потому что мои дочери сделали бы все ради семьи – я их воспитывал послушными девочками, которые слушаются старших.
Словно в прострации я следила за тем, как этот монстр спокойно поднимается и неторопливо застегивает пуговицы на дорогом пиджаке. Он поднял документ, деловито пробежался по нему глазами, а после вручил долговую расписку назад мне в руки.
– Держи, детка. У тебя все еще есть время подумать, кто ты – послушная папина девочка или неблагодарная тварь с огромными долгами, – отец с улыбкой потрепал меня по щеке, а после холодно обратился к маме, – Валентина, распорядись, чтобы сегодня на ужин приготовили рыбу и достали хорошее вино. Я хочу пригласить Эдуарда, чтобы дети помирились.
Я сглотнула и проводила взглядом Виктора Комарова. После того, что произошло, он перестал быть мне отцом. Такую сумму не потянет никто, даже Марк. Я видела баланс его фирмы, знаю, что у него успешный бизнес, но эта сумма на порядок, гораздо выше. И захочет ли Краев отдать все и даже больше из-за меня? Да, любовь, но… Я не готова к такой жертве. Чтобы он потерял свои фирмы и до конца жизни расплачивался за чужую ошибку. За то, что я такая дура…
– Машенька, ты ведь…
Голос мамы вырывает меня из прострации и я вздрагиваю. Она все так же сидит на краешке дивана, сгорбившись от горя, и с такой надеждой в глазах смотрит на меня… Поэтому она не ушла от отца. Знала, что он найдет способ уничтожить ее. В любом случае найдет болевые точки и размажет по стенке, без капли сострадания.
– Все нормально, мама. Распорядись об ужине, – бесцветно говорю в ответ и невидящим взглядом смотрю в стену.
Даже не замечаю, когда она уходит. В голове пусто и мне так сильно не хватает воздуха, что жжется где-то в груди. Я знаю, что не смогу позвонить Краеву и сказать обо всем. Он ведь сразу бросится сюда.
А может и не бросится… Столько лет прошло. И я никогда не требовала от него ничего. Кто решится разом оказаться на грани нищеты ради какой-то женщины? Таких тысячи, и даже лучше. Красивее, умнее. Просто достойнее.
Я достала айфон и разблокировала экран. С заставки на меня смотрел улыбающийся Марк с размазанными по щеке взбитыми сливками. А рядом счастливо улыбалась я, прижавшись к нему, чтобы не смотреть в объектив – утром я была такая растрепанная и не хотела фотографироваться…
Щеку обожгло и я поспешно вытерла дорожку слез. Едва смогла проглотить горький комок и дрожащими руками, ломая ногти, вытащила сим-карту. Сломала. А после словно сломалось что-то во мне самой.
– Я не могу рисковать. Не могу, не могу, не могу, – тихо повторяла я, подложив телефон под ножку журнального столика и методично кроша ею экран.
От зарождающейся истерики дрожали руки. Надо уничтожить все, чтобы отрезать пути к отступлению, чтобы не было даже соблазна позвонить ему. Потому что отец все равно не отступится. Если он пошел на такое, то точно готов и на убийство. Я не могу рисковать.
Телефон полетел прямо в столешницу. От удара под ноги брызнула россыпь осколков, но я продолжала швырять айфон, пока он не разлетелся на мелкие детали.
Наверное, от меня стоял такой грохот, что на этот звук прибежала мама.
– Маша? Маша, что тут происходит? – она испуганно зажала рот ладонью и остановилась как вкопанная на пороге гостиной.
– Ничего. Ничего, мама, – ответила я спокойно.
А после рухнула в осколки и разревелась, зажимая руками рот, пытаясь сдержать рыдания. Пыталась плакать беззвучно, как привыкла за всю жизнь, чтобы никто не слышал, но в этот раз было слишком больно.
В этот раз мама не ушла. Просто села рядом, обняла и горько плакала вместе со мной.
Как и привыкла – молча.
Глава 33. Марк
Она не забрала свои вещи, когда уезжала. Верный признак того, что вернется.
Как бы не так.
Я позвонил ей в тот же день, но ее номер оказался недоступен. А потом еще раз и еще. Каждый раз слушал чертов механический голос, сообщавший, что телефон отключен. Я просто пил и звонил, раз за разом.
Жених у нее был тот еще мудак, но все равно отправил ее одну официально разорвать помолвку. Потому что видел каждый день ее затравленные испуганные глаза – Маша постоянно ожидала чего-то страшного. Моя мышка давно выросла, но осталась такой же маленькой забитой девчонкой, которая терялась при серьезных проблемах и боялась буквально всего. Наивно я полагал, что ей пора повзрослеть, столкнуться лицом к лицу с проблемой и решить ее раз и навсегда. Ведь я не всегда смогу быть рядом. Вдруг произойдет несчастный случай? Жизнь непредсказуема. Даже слишком.
В глубине души я был уверен, что Маша вернется, когда отпускал ее. Но все оказалось не так.
Я перестал звонить спустя несколько дней. Просто с головой ушел в работу, чтобы меньше вспоминать о предательстве. Вычеркнуть и забыть. И я собирался следовать этому плану, ровно до момента, пока в мой кабинет с грохотом и руганью не ввалилась Тая.
– У меня нет свободного времени. Особенно для тебя, – на секунду оторвавшись от изучения бумаг, бросил я этой пигалице. Надо бы уволить секретаршу, что-то она не очень исполняет свои обязанности.
– Найдется! – Тая плюхнулась в кресло напротив моего стола и сдула смоляную прядку со лба, – нам надо срочно ехать в Москву!
Я улыбнулся с иронией и вопросительно изогнул бровь. Интересное начало. Настолько интересное, что я даже бумаги отложил и откинулся назад, молча разглядывая сестру Маши. Говорить я не торопился и это явно ее нервировало. Девушка поерзала на стуле, покусала губы и не выдержала:
– Как ты не понимаешь! Маша не могла так просто исчезнуть! Перестать отвечать на звонки, бросить должность! Она с таким боем выбивала себе возможность работать не в фирме отца!
– Меня это не волнует, – покачал головой и сцепил руки в замок.
– Маша бы никогда так не поступила с тобой.
– Я сказал ей сделать выбор. И она его сделала.
– Ты хочешь сказать, что она выбрала Эдуарда? – от удивления Тая даже приподнялась с кресла.
– Он очень завидный жених. Просто подумала хорошенько и решила выбрать того, кто богаче и перспективнее.
– Вот уж бред какой! – возмущенно фыркнула она, складывая руки на груди.
– У меня много работы, Тая. Так что если ты закончила – не смею задерживать, – отрезал я холодно и кивнул в сторону двери.
– То есть вот такого ты мнения о своей любимой, да?
Закатываю глаза и качаю головой:
– Она изначально приехала сюда за тобой. Ей было скучно и одиноко, она ведь не привыкла жить одна. А тут я – давняя любовь. Вот она и поностальгировала немного. А потом опомнилась и укатила к жениху. Свадьба ведь уже через месяц, надо готовиться.
– Нет. Я знаю Машу, она бы никогда так не поступила. Для нее жизнь здесь намного дороже любых денег. Уж поверь мне, – категорично качнула головой Тая. Хотела сказать что-то еще, но на секунду отвлеклась на пискнувший телефон. Пробежалась по экрану глазами, а после подняла на меня растерянный взгляд.
– Что такое? – против воли в голосе скользнуло беспокойство.
– Свадьбу перенесли. Она через два дня… – обескураженно выдохнула Тая.
В душу ядовитой змеей скользнуло разочарование и горечь.
– Вот видишь. Я оказался прав, – усмехнулся я невесело в ответ, пожав плечом.
– Мама написала не приезжать на свадьбу и вообще не показываться, – хмуро сведя брови на переносице, произнесла Тая и упрямо тряхнула головой, – Мама даже не знала моего номера, слишком боялась засветить его отцу. Это неспроста. Хотя бы узнай, что и как, Марк. Прошу.
– Нет, Тая. Все кончено – и наш разговор тоже.
Она поднялась с кресла, обожгла осуждающим взглядом и направилась к двери. Только прежде чем выйти, не выдержала и обернулась.
– А я думала, ты ее любишь. Знаешь, как в кино, – грустно хмыкнула она.
Я устало откинулся на спинку кресла и потер переносицу. Хотелось напиться. Надраться так, чтобы разум отключился, просто залить дыру внутри хоть чем-то. И потушить эту чертову ревность, которая заставляла кровь кипеть. Все это время я старался силой удержать себя, уговорить, что Маша просто выбрала не меня. А раз я ее люблю, то нужно наступить себе на горло и позволить ей быть счастливой. С другим мужчиной.
Раздраженно поднимаюсь и хожу по кабинету. С каким мужчиной, черт возьми?! С Эдуардом? Разве она сама не бежала от него, как от огня? Останавливаюсь возле окна и провожу ладонью по лицу. Какой же я идиот! Ревность и дурацкая обида настолько отравляли, что я отказывался видеть очевидные вещи. Что я просто отпустил свою девочку в лапы к чокнутому женишку и папаше-монстру. Почему? Надеялся, что за эти годы Виктор Комаров изменился и послушает свою дочь?
От злости на себя хочется разгромить чертов кабинет. Мышка ни за что бы не справилась одна. Пора исправлять все ошибки. Сначала надо вызволить Машу и только потом разбираться между собой. И надеяться, что она меня простит.
– Лена, закажите билет на самолет в Москву на самый ближайший рейс, – распорядился я, нажав кнопку переговорного устройства.
Ну уж нет, мышка, для начала мы с тобой увидимся, а уже после решим, за кого и когда ты выйдешь замуж.
Глава 34. Марк
Спасибо всем, кто когда-то сконструировал самолет. Потому что спустя несколько часов я уже в столице и от осознания того, что и Маша где-то в этом городе, становится легче. Осталось только ее найти, но в этом особой проблемы нет. За время полета благодаря знакомым в органах удается узнать нужный адрес.
Особняк Комаровых находился в самой глубине элитного поселка с охраной и контрольно-пропускным пунктом. Так просто не проедешь. А вот за круглую сумму – вполне. Такси подкатывает прямо к высокому металлическому забору. Не удивлюсь, если по верху еще какая-нибудь проволока под напряжением пущена – это вполне в духе Виктора. По крайней мере, того, каким я его запомнил десять лет назад.
Подхожу ближе, нажимаю на кнопку звонка и говорю в камеру:
– Мне нужен кто-то из Комаровых.
– По какому вопросу? – осведомляется охранник.
– По личному.
На удивление, этого достаточно, чтобы ворота открылись. Правда, пропускать меня никто и не думал. Открывший дверь охранник просканировал меня подозрительным взглядом, словно пытался узнать.
– Виктор Сергеевич не отдавал распоряжения кого-то впускать.
Я даже не успел ответить, потому что за спиной амбала раздался тихий женский голос:
– Кто там приехал, Антон? Кто-то от Полянских? Идите, я сама поговорю.
Ворота открываются шире и я понимаю, что передо мной мама Маши. Узнаю ее без труда, так сильно они с дочерью похожи. Красотой мышка явно пошла в нее, не унаследовала ни капли от Виктора. И слава Богу.
А вот Валентина Петровна смотрит на меня непонимающе. Хотя действительно вряд ли можно узнать во мне спустя десять лет того подростка.
– Вы к кому, молодой человек?
– К Маше, Валентина Петровна. Я Марк. Марк Краев.
Недоумение на ее лице сразу же сменяется неподдельным ужасом. Как будто я признался в чем-то страшном, а не просто назвал свое имя.
– Уходите, – не своим голосом приказывает она и пытается закрыть дверь.
Ну уж нет! Просовываю ногу в щель и упираюсь рукой в ворота, без труда удерживая их открытыми.
– Вы должны помочь. Мне нужно увидеться с Машей, хотя бы просто поговорить, – настойчиво прошу я.
– Я не могу! – женщина в панике оглядывается во двор и тараторит быстрым шепотом, – Нельзя, чтобы кто – то узнал, что вы вообще были здесь!
– Пожалуйста. Я не уеду без Маши, – категорично качаю я головой.
В глазах женщины стоит ужас, но на лице мелькает странное выражение. Валентина хмурится, нерешительно переминается с ноги на ногу и оставляет попытки захлопнуть ворота перед моим носом.
– Поговорите с Виктором. Он в офисе сейчас, – она называет адрес и в голосе слышится мольба, – пожалуйста, уходите, иначе вы сделаете только хуже.
– Маша здесь? С ней все хорошо?
– Она не хочет вас видеть, – неуверенный тон Валентины звучит неубедительно.
– Проблемы, Валентина Петровна? – к нам возвращается стоявший неподалеку охранник. Хотя судя по поведению, скорее здесь он был надсмотрщиком, уж слишком пристально следил за нами.
– Нет-нет, этот человек уже уходит. Он просто ошибся домом, – женщина натянуто улыбается амбалу и бросает на меня умоляющий взгляд.
Похоже, охрана докладывает Комарову абсолютно обо всем. Неспроста его жена так запугана.
– Да, я уже ухожу. Извините.
Бросаю благодарный взгляд на Валентину и возвращаюсь в такси. Что ж, теперь время более важной встречи.
Я отлично помнил, чем закончился наш единственный разговор с отцом Маши, когда я сказал, что хочу жениться на ней. Только сейчас изменилось кое-что существенное – я больше не тот наивный пацан. Не позволю ни поднять на себя руку, ни снова увезти мышку непонятно куда.
Офис Виктора находился неподалеку от центра города, и это не играет мне на руку. На дорогу уходит несколько часов из-за постоянных пробок и уже к концу поездки я максимально на взводе.
Выясняю, что компания Комарова занимает весь десятый этаж бизнес-центра и сразу отправляюсь к лифту. Шиковать Виктор всегда любил, так что отделка приемной красным деревом даже не удивляет. Осматриваю секретаршу в строгом костюме и интересуюсь:
– Комаров у себя?
Девушка быстро сверяется с расписанием босса и вопросительно вскидывает бровь:
– Вам назначено?
– Скажите, что приехал жених его дочери из Курска. Думаю, он найдет время поговорить.
Секретарь окидывает меня быстрым взглядом, сомневаясь, но потом все же поднимается.
– Я сейчас доложу о вас, присядьте.
На сто процентов уверен, что даже если у Комарова есть важные дела, он их отложит. Так и происходит. Уже через полминуты секретарша появляется на пороге и приглашает:
– Заходите, Виктор Сергеевич вас ждет.
Толкаю массивную дверь и оказываюсь в дорого обставленном кабинете. Всюду кожа, дорогое сукно и дерево. Комаров всегда любил показать свой статус и то, что простым смертным даже стоять рядом с ним не подобает. И я для него до сих пор тот самый простой смертный.
– О, старый знакомый. Присаживайся. Хочешь выпить? – салютует Виктор бутылкой алкоголя вместо приветствия.
Хозяин кабинета ведет себя радушно и дружелюбно, но мы оба знаем, что это обман. Взгляд его остается холодно-презрительным. С того момента, как я посмел заявить права на его дочь, он ненавидит меня. Как и я его. Хоть в чем-то мы похожи.
– Пожалуй, откажусь. У меня много дел, – я сажусь в кресло напротив мужчины.
– Жаль. Отличный коньяк, – Комаров отставляет бутылку назад в мини-бар, неторопливо занимает свое кресло и вопросительно вскидывает брови. Знает, зачем я пришел, но все равно ждет, что я скажу. Мы обмениваемся долгими взглядами.
Иронично усмехаюсь и сразу перехожу к делу:
– Я приехал за Машей.
– О, очень мило. Только ты опоздал. Знаешь, как у классика – она другому отдана и будет век ему верна, – с издевательской ухмылкой декламирует мужчина.
– Я знаю. Вы хотите заключить скорее выгодную сделку, а не сделать дочь счастливой.
– Давай не будем разводить эту демагогию, – Виктор поморщился.
– Не собираюсь. Просто хочу сказать, что хоть я и не такая выгодная партия, как сын Полянского, но и у меня достаточно денег.
– Хочешь купить мою дочь? А только что упрекал меня за это, – он цокает и качает головой.
– Нет. Я хочу сделать ее счастливой. И если дело в деньгах, я готов заплатить столько, сколько нужно.
– У тебя нет таких денег, – самодовольно ухмыляется Виктор.
– У меня есть доля в строительном холдинге, которым я управляю, ровно семьдесят процентов, охранный бизнес, несколько магазинов, квартира, дом. Денег у меня достаточно, просто…
– Все они вложены в бизнес, – со скучающим видом кивает Комаров.
– Это не проблема.
– Да. Вот только мне не нужны эти деньги. Точнее, нужны не только они, – он побарабанил пальцами по столешнице из красного дерева и подался вперед. В глазах его загорелся алчный огонек, пальцы зажили собственной жизнью, будто он пересчитывал купюры. Мне не удалось сдержать брезгливой гримасы, и отец Маши скривил губы в усмешке, заметив это.
– У Полянского есть кое-что гораздо более ценное. Я получу не только деньги, но и все остальное, включая доступ к информации об их деятельности. Мне уже удалось накопать достаточно.
– Вы хотите обанкротить собственного зятя? – я удивленно вскинул бровь.
Комаров словно опомнился и тут же оборвал меня:
– Вы очень наивны, молодой человек. Наш разговор окончен.
Я хмуро смотрел на мужчину и в груди зарождалась неясная тревога. Паззл в голове сложился разом, как по щелчку пальцев, но догадка была слишком… жестокой. Даже для такого, как Комаров.
– Маша упоминала, что вы недавно заставили ее подписать завещание, по которому вы будете единственным наследником, – осторожно говорю я, внимательно следя за реакцией хозяина кабинета.
– Да, в случае ее смерти все перейдет мне.
– Вы что, решили убить собственную дочь?! – не выдерживаю, подаюсь вперед.
Как же я надеюсь, что это просто глупое предположение! Но в глазах Виктора мелькает нехороший огонек и на секунду он довольно усмехается, но тут же на лицо возвращается безразличная маска.
– Ну, это ваши домыслы, молодой человек. Никто из нас не знает, когда ему уготовано умереть. Может, завтра на наши головы упадет кирпич? – пожал он философски плечами.
Какая же мразь… Поэтому он так хотел, чтобы Маша вышла именно за Полянского. От гнева закипела кровь, хотелось просто вцепиться этому уроду в глотку и покончить все разом. Всего одна смерть, но сколько же она решит проблем!
– Весь бизнес Полянских даже при разделе имущества через суд вам все равно не получить, – отвечаю сквозь зубы, чтобы не сорваться.
– К счастью, для таких случаев есть брачный контракт. Никто ведь не осудит любящего супруга за то, что он хотел оставить все своей любимой молодой жене. А подпишет договор Эдуард в светлом уме, так что…
– Вы думаете, что этот документ не проверит юрист Полянских? – изумленно вскидываю брови.
– Проверит. Но подпишет Эдуард нужный экземпляр. Подменить некоторые документы не так – то сложно. Всего лишь нужен верный и преданный человек.
Этот урод все просчитал, до малейших шагов. Но черт бы со всеми этими деньгами и бизнесом, в голове не укладывалось совсем другое. Он собирался просто хладнокровно убрать не только Эдуарда, но и свою дочь. Зря я надеялся на адекватный разговор, на то, что мы решим все, как мирные люди. Такой, как Комаров, должен поплатиться за все.
– Знаете, я слышал и знаю о тебе многое – скольких невинных ты убивал и мучал ради денег. Но я не думал, что ты способен вот так просто убить собственную дочь. Ради чего? Кучи бумажек? Тебе прямая дорога в ад, ублюдок, – сжимая ручки кресла до побелевших костяшек, сплевываю я.
– Заткнись, паршивец! – лицо Комарова бледнеет, его буквально трясет от бешенства, – Маша не моя дочь и никогда ей не была! Так что одной ш***ой больше в моем доме, одной меньше – разницы нет! А теперь пшел вон.
Это звучит настолько неожиданно, что повисает молчание. Лишь спустя несколько секунд я интересуюсь:
– Не боишься, что я расскажу старшему Полянскому обо всем, что ты тут растрепал?
– Кто тебе поверит без доказательств? К тому же, ты же понимаешь, что если только попробуешь что-то вякнуть, то это сразу отразится на Маше, – с самодовольной ухмылкой поинтересовался Комаров, – такими темпами она и до свадьбы не доживет.
Именно в этот момент сорвало последние тормоза. Ярость, закипевшая в венах, была какой-то животной. Когда хочется просто разорвать на куски, голыми руками, не оставить живого места. Плевать, что будет, главное – прямо сейчас раздавить эту мразь, чтобы не дать даже шанса навредить Маше.
– Охрана! – громко заорал Комаров, едва ли не бегом огибая стол.
Я не успел его даже ударить нормально, как меня уже из кабинета выволакивали. Как будто охрана прямо за дверями дежурила. Хотя не удивлюсь, если это было действительно так и амбалы были в приемной сразу после моего прихода. И Виктору очень повезло, что они оказалась рядом, иначе я бы просто размазал его ухмыляющуюся морду по дорогому сукну его офисного стола.
Даже на улице не сразу удается прийти в себя. В груди клокочет, огнем горит черная ненависть, от выброса адреналина и ярости даже дышать сложнее. Хочу уничтожить этого урода, просто размазать по стенке за то, что он сделал с Машей и за то, что собирался с ней сделать. Голыми руками, медленно, чтобы слышать хруст каждой ломаемой кости. От этого желания неосознанно сжимаются кулаки.
