Текст книги "Волшебство с ароматом кофе (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

То, что против чернокнижника и его магии я выбрала самую действенную защиту – физическое воздействие, я узнала много позже. Когда успокоилась и расспросила капитана Линнарта. Когда же мерзкий старик начал плести какую-то темную дымную сеть, явно уверенный, что я его не вижу и не ощущаю, я осторожно высвободила из-под прикрытия стола свое оружие. И с размаху влепила тяжеленной сковородой на длинной ручке старому хрену в лоб…

Сковорода действительно оказалась тяжелой. Куда там даже наследию маминой бабушке мейден совок! Глаза старикашки за толстенными линзами очков мгновенно собрались в кучку. Будто он увидел у себя на кончике носа отвратительную жирную муху. Сами же очки скособочились, одна дужка отлетела, и они повисли, зацепившись лишь за одно ухо. А я вдруг осознала, что, врезав деду со всей дури тяжеленной чугуниной или из чего здесь делали кухонную утварь, я вполне могла его убить. И чуть не бросилась проверять, как там старикашка! Во всяком случае, сковородку я выронила. Себе на ногу. Взвыла от боли, ибо матерчатые домашние туфельки герцогини практически не защищали ступню от удара. И в этот миг словно лопнула невидимая струна.

Острый, пронзительный звук ударил по барабанным перепонкам. И я узнала, как могут, оказывается, болеть уши. От непередаваемых ощущений забыла обо всем. В том числе и про мерзкого старикашку, кулем свалившегося к моим ногам. Я заорала от боли, зажмурившись и прижав к ушам ладони…

Значительно позднее, уже после того, как очнувшиеся после разрушения чернокнижного заклинания и сбежавшиеся на мой крик моряки спеленали чернокнижника, а маги команды совместными усилиями упаковали его в какой-то магический кокон, после того как Нора почти насильно отвела в сторону мои руки и напоила каким-то отваром, успокоившись, я узнала, что мерзавец сумел незаметно подобраться к нашему кораблю и накинуть на него что-то вроде стазиса. Все, кто находился на корабле, попали под его действие, перестав замечать, что происходит вокруг. После этого подняться на борт для старого хрыча не составило труда. Я не призналась, что мерзавец планировал меня убить и что я его видела. Сделала вид, что не в курсе его планов, а сковородкой воспользовалась от испуга. Будто бы мне что-то показалось, я сильно, до потери рассудка испугалась и начала махать своим оружием налево и направо. Но то, что я единственная не попала под действие чернокнижного заклинания, запомнила. Потом как-нибудь разберусь, почему так произошло.

Никто даже и не подумал, что для такого сковорода слишком тяжела. Рассказ приняли за чистую монету. Мне поверили и начали думать, как известить о произошедшем принца. Меня же во всем этом радовало лишь одно: Мартиниану не нужно будет теперь противостоять чернокнижнику. Если капитан Линнарт прав, а он явно разбирается в магии побольше моего, все чернокнижные заклинания завязаны и подпитываются от его создателя. В тот миг, когда я вырубила старикашку, они рассыпались в пыль. Теперь принцу Мартиниану нужно было разобраться лишь с братом и сплетенной им паутиной заговора…

После получаса безумной суматохи и беготни по всему кораблю с целью выяснения, все ли целы, суета улеглась. Линнарт посоветовался с помощниками и решил, что посылать сейчас весточку Мартиниану неразумно. Письмо может попасть в чужие руки и только усложнит принцу задачу. А так у Их Высочества хоть небольшое, но есть преимущество: принц Альфред и его сообщники не будут знать, куда подевался прикормленный ими чернокнижник, и лишатся львиной доли своей силы. Ведь очевидно же, что без помощи колдуна Альфреду никогда бы не удалось одолеть короля и Мартиниана.

Потянулись тоскливые часы ожидания. Моряки по очереди охраняли опутанного магической сетью чернокнижника с дубинкой наготове. Чтоб если противный старикашка найдет способ выпутаться из ловушки, сразу же его оглушить. Мне же решительно нечем было заняться. Для меня время тянулось оглушительно медленно. Единственное развлечение – глазеть в открытое окно. Которое выходило на палубу…

Мартиниан не появился ни к обеду, ни после него. Лишь когда солнце уже почти коснулось одним своим краем горизонта, от него прискакал гонец. Да не просто так, а с отрядом гвардейцев и наказом перевезти меня во дворец…

Смешно, я целый день маялась в ожидании того времени, когда можно будет действовать. Но когда пришло известие, то пора сходить с корабля, я… струсила. Почему-то подумалось, что если на корабле появился по мою душу чернокнижник, почему бы заговорщикам не попробовать меня просто похитить под благовидным предлогом, чтобы потом шантажировать этим Мартиниана. Линнарт, узнав, какие мысли бродят в моей голове, ошарашенно уставился на меня. И уверил, что посланец предоставил в качестве подтверждения подлинности приказа ментальный слепок ауры старшего принца. Я ни словечка не поняла из пояснений капитана. Кроме одного: подобные вещи подделать невозможно и подставы не стоит опасаться.

Какое-то время заняло перенести с корабля все мои вещи. А потом и самой под усиленной охраной гвардейцев сойти с корабля на пристань и добраться до ожидающей меня кареты. Это оказалось не так-то и просто: Нора буквально вынудила меня закутаться в объемный темный плащ с капюшоном, а лицо закрыть густой вуалью. Это в жару-то! Да, по канатным лестницам мне карабкаться было не нужно. Но и без того, пока я добралась до кареты, триста раз прокляла чернокнижника и его приспешников, плащ, жарищу и… этикет, вынуждавший меня сохранять сейчас инкогнито! И сколько камеристка на меня ни ворчала, едва карета тронулась с места, я откинула проклятую вуаль назад. А потом и отодвинула занавеску на окошке. Любопытно же!

Что я могу сказать? Открывшийся мне город одновременно напоминал Старый Таллин и улочки южного города из фильма про трех мушкетеров. Карета подпрыгивала на неровностях мощеных булыжниками, узких улиц. С двух сторон высились стены домов незабываемой каменной кладки, при виде которой перед глазами сразу вставали Большие Морские Ворота. На большинстве подоконников в узких ящичках на всю длину цвели самые разнообразные цветы. Коричневые оконные переплеты, будто веснушки, подсветили косые лучи заходящего солнца. Ну а красно-коричневые черепичные крыши я видела и раньше.

Меня неожиданно очаровали эти узкие чистенькие улочки, прижимающиеся к стенам домов горожане, пропускающие нашу кавалькаду. Как таковых, тротуаров здесь не было. И люди, особенно женщины в платьях с пышными юбками, жались поближе к домам, чтобы их не зацепили.

Отчасти я поняла требование Норы замотаться по самые глаза в плащ. Все женщины были одеты так же. Разве что парочка откровенно бедных, попавшихся на глаза, шли по улице без плащей. И это открытие не порадовало. Конечно, могло быть и так, что это просто мода такая. А если требование приличий диктует необходимость закрывать все женское тело? Я покосилась на Нору, которая сидела напротив меня прямая, будто палку проглотила. И не решилась спросить у нее. Если вспомнить, как она ужасалась моим порывам уменьшить количество слоев одежды, то вполне может оказаться, что плащи – все же не мода, а этикет. Потом все узнаю. Все равно это сейчас далеко не самое важное.

Между тем за окном кареты дома становились все больше и все богаче. Мы явно приближались к дворцу…

В самый неподходящий момент меня неожиданно осенило, что я уже почти не вспоминаю свою прошлую жизнь. На эту мысль меня навел мерный перестук колес по мощеной булыжником улице. Карета – не чета безумным скоростям автомобилей из моего мира. В размеренном ритме жизни магического мира лица папы и мамы практически стерлись из памяти. Я еще помнила эмоции, с которыми готовила презентацию, но боль и страх того периода, когда меня могли отобрать у отца и отправить в детский дом, постоянно кошмаром преследовавшие меня и во взрослой жизни, сгладились и больше не причиняли дискомфорта.

Я перестала скучать по интернету и сумасшедшему ритму прошлой жизни. И это открытие поразило меня настолько, что я пропустила момент, когда мы проехали сквозь высоченные, ажурные как паутинка ворота и подъехали к неприметной боковой двери. Да я бы, наверное, и на это не обратила внимания. Если бы не разворчалась Нора:

– Да что они себе думают?!.. – гневно шипела она, сердито косясь за окно. – Как можно: чтобы супруга наследного принца – и входила во дворец как последняя поломойка! Через черный ход!

Нора так натурально возмущалась, что я успела вообразить невесть что. А потом выглянула в окошко: мы стояли перед аккуратным, на пять ступенек, крылечком с белыми, словно игрушечными перилами и украшенной лепниной балюстрадой. По бокам на круглых клумбах цвели незнакомые цветы, напоминавшие миниатюрные анютины глазки. Если это и был черный ход, то по его внешнему виду этого и не скажешь.

– Не ворчи! – беззлобно осадила камеристку. – Может быть, принц Мартиниан отдал такое распоряжение из соображений безопасности. И не нам с тобой это обсуждать.

Нора густо покраснела:

– Простите, миледи! Я забылась!.. Только не гоните, пожалуйста! Лучше ударьте! Но не увольняйте!

Перепады настроения камеристки, если честно, пугали. Я не знала, что можно ей сейчас ответить. И к счастью, мои панические мысли словно подслушал демиург. Отвечать не пришлось. В тот самый миг, когда я открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, открылась дверца кареты. И в проеме появился тот самый гонец, который забирал меня с корабля. Между прочим, оказавшийся целым графом и начальником дворцовой охраны:

– Леди, мы прибыли! Позвольте помочь вам покинуть карету!

Глупо было отказываться, если карета уже стояла перед входом во дворец. Потому, когда мне протянули затянутую перчаткой руку, я молча положила на нее свою ладонь и встала. На ступеньках кареты чуть не навернулась: Нора снова обрядила меня, как чайную бабу в тысячу слоев ткани. Но граф был начеку и меня поддержал. На крыльцо уже поднялась без приключений, слыша шорох юбок торопливо шагавшей следом камеристки. А вот дальше меня ждал крайне неприятный сюрприз.

Граф, учтиво кланяясь, придержал для меня дверь. Дождался, пока войду я и войдет Нора. А затем молча поклонился, закрыл дверь с той стороны и был таков! Я даже рта открыть не успела. Мы с Норой остались в полном одиночестве.

Возможно, меня кто-то должен был встретить. Но что-то пошло не так. И в небольшом, чистеньком и светлом холле мы стояли со служанкой одни. Если не считать разлапистого иномирного фикуса, любопытно тянувшего ко мне веточки.

– Очень интересно, – пробормотала вполголоса я, когда спустя пять минут к нам никто не вышел. И повернулась лицом к камеристке: – Что будем делать? Ждем дальше? Или идем сами? Если второе, то куда?

Нора прикусила губу. Мне показалось, что она тоже не особо понимает, что дальше делать.

– Я знаю, где находятся покои принца Мартиниана, – медленно начала она. – И они смежные с женскими, предназначенными для супруги наследника. Вот только… у меня никогда не было доступа в ту часть дворца… – потупилась служанка.

Приехали!..

– Значит, нужно найти того, кто может нас туда провести, – сумрачно отозвалась я. – Ты знаешь кого-то, кто может нам в этом помочь?

Нора не успела мне ответить. Только открыла рот, как из бокового коридора, незамеченного мной, выскочил вертлявый лакей лет тридцати. В белом парике, белых перчатках и белых чулках. И сразу бросился к нам:

– Новые служанки?.. Где вас носит так долго?.. – выпалил он возмущенно.

Я задохнулась от неожиданности и выпучила глаза. А вот Нора сориентировалась моментально и отвесила лакею подзатыльник:

– Болван! Ты как к супруге Их Высочества Мартиниана обращаешься?!.. – негодующе воскликнула она.

Звонкий голос Норы заметался по холлу, заглядывая в оба темнеющих прохода, пытаясь забраться по лестнице наверх. Парень на мгновение опешил. И явно камеристке не поверил. Что меня это не удивило. Потом лакей дерзко окинул меня недоверчивым взглядом и нахально протянул:

– Не похоже что-то… Да и принц не объявлял о своей женитьбе…

– Точно болван! – разозлилась камеристка. – Да разве ж объявление о женитьбе – это то, что сейчас нужно сделать в первую очередь? Или ты сочувствуешь принцу Альфреду? – прищурилась на лакея моя камеристка.

Я молчала. Во-первых, не знала, что можно сказать. И стоит ли вообще говорить. А во-вторых… Я вдруг вспомнила о том, что Мартиниан, собственно говоря, собирался расторгнуть наш брак как не осуществившийся и заключенный под принуждением. А если о нем узнает общественность, как сказали бы в моем мире? Сможет ли Мартиниан в таком случае осуществить свои планы? А если не сможет, не обвинит ли меня в том, что намеренно разболтала тайну? Впрочем, так или иначе, но слушок мы уже запустили. Вряд ли этот парень, лакей, будет молчать. Поделится с подружкой, та – со своими товарками. И вот уже в курсе весь дворец. А потом и королевство. Мартиниан меня прибьет.

– Прекратите оба! – приняв решение, негромко осадила я лакея, уже открывшего рот, чтобы «достойно» ответить Норе. Камеристка потупилась, пискнув: «Простите!». Лакею я не дала шанс ответить: – Немедленно отведи меня к принцу Мартиниану! Если не имеешь права сделать это сам, найди и приведи того, кто может это сделать!

Наверное, мой тон был достаточно властным и произвел нужное впечатление. Лакей молча поклонился и метнулся во второй коридор, не тот, из которого вышел.

Я приготовилась к новому длительному ожиданию. Но на этот раз прошло не более пяти минут, как мы с Норой услышали приближающиеся шаги. А потом из того прохода, в который нырнул лакей, показался сухощавый невысокий и полностью седой мужчина. Впрочем, я очень быстро поняла, что с последним ошиблась: на мужчине был надет простой и гладкий, но белый парик. Это я уже рассмотрела, когда он приблизился, окинул нас с Норой внимательным взглядом по-стариковски водянистых глаз и уважительно поклонился мне:

– Барон Держеррѝ, к вашим услугам, миледи! – отрекомендовался с достоинством. А потом вдруг протянул руку в белой перчатке и попросил: – Могу я осмотреть ваше запястье, миледи?

Барон взглядом указал на ту руку, на которой у меня была татушка со змеем и короной. Но так как Нора, много раз помогавшая мне мыться и одеваться, делавшая мне маникюр, ни разу не обратила на нее внимание, я полагала, что и барон ничего не увидит. А потому без возражений протянула ладонь. Но я ошиблась с суждением.

Несмотря на все протесты Норы и ее сердитое сопение, от перчаток я избавилась еще где-то в начале нашего пути. Слишком уж мне было в них жарко. И едва только барон почтительно прикоснулся к моим пальцам, как татушка на запястье будто ожила и слабо засветилась радужным светом.

За моей спиной охнула Нора. Да и я сама изумилась настолько, что забылась и пробормотала:

– Это еще что такое?..

Барон тонко усмехнулся:

– Это моя магия, Ваше Высочество. Мужчины моего рода испокон веков служат королям Бальдейро, ибо мы можем одним прикосновением выяснить, кто на самом деле перед нами стоит.

Это было познавательно, но…

– Вы не поняли, – мотнула я головой, – мне интересно, почему татушка светится. До этого ничего подобного не наблюдалось.

– Татушка?.. – пожилой барон удивленно моргнул. – Вы имеете в виду, знак божественной воли, соединяющий вас и Его Высочество Мартиниана?

– Ну… да… – Мне стало неудобно. Расслабилась я на корабле, привыкла, что мне все спускают с рук и не обращают внимание на мои чудачества. Нужно снова привыкать жестко контролировать собственное поведение.

Я невольно оглянулась на камеристку: некрасивое лицо Норы вытянулось от удивления. И в то же время было полно решимости удержать то, что нечаянно свалилось ей в руки. Я прикусила губу. Кажется, у Мартиниана уже не осталось шансов избавиться от меня. От понимания этого захотелось петь и танцевать. Обнять весь мир, ликующе рассмеяться. Я понимала, что Мартиниану вряд ли понравится произошедшее. Но это все равно не портило мне настроение. Что может быть лучше того, что притягивающий как магнитом мужчина будет принадлежать тебе? Ничего!

Улыбка барона Держеррѝ стала шире и какой-то отеческой, что ли.

– Это просто замечательно, что в такое время сами боги благословили брак нашего короля, – мягко заметил он. И вот эта фраза качественно так спустила меня с небес на землю. Я вспомнила, кто такой Мартиниан. И чуть не застонала от досады. Быть замужем за обычным мужчиной, пусть и аристократом, это одно. А вот стать супругой короля – совсем другое. – Пойдемте, леди, – предложил барон, – я проведу вас к Его Высочеству Мартиниану. А Ильжек, – барон оглянулся назад, и из полумрака прохода появился давешний лакей, – отведет вашу камеристку в ваши покои.

Расставаться с Норой было страшновато. Хоть она и раздражала меня в последнее время своей навязчивой псевдозаботой, я к ней привыкла. Но и понимала, что к Мартиниану с ней идти не комильфо.

Идти пришлось долго. Коридоры и переходы сменяли друг друга: от более скромно оформленных, с простыми дверями по бокам и без картин на стенах и ваз с цветами, до роскошных, где ноги по щиколотку утопали в коврах. С потолков, изукрашенных лепниной и позолотой, свисали роскошные тяжеленные люстры. Стены, отделанные деревянными панелями цвета горького шоколада и дикого меда, украшали разнообразные картины в тяжелых резных рамах.

Чем дальше мы шли, тем чаще в коридорах нам встречались другие люди. Но что примечательно: это были мужчины в темных неброских камзолах и с цепкими взглядами. И ни одной разодетой придворной леди. Это… настораживало.

В конце концов, мы с бароном приблизились к массивным, сплошь изукрашенным резьбой, в которой угадывались какие-то батальные сцены, двустворчатым дверям, по обе стороны от которых стояли по два вооруженных алебардами охранника в металлических, тускло сияющих в свете магических светильников доспехах. Барон уверенно шагнул вперед. Но едва я поспешила следом, как мне дорогу перегородили с лязгом скрестившимися древками. Я опешила.

К счастью, барон Держеррѝ тут же остановился и хмуро скомандовал:

– Немедленно пропустить Ее Высочество!

На секунду показалось, что никто и не подумает подчиняться барону. Вояки как стояли, так и продолжали стоять, держа на вытянутых руках скрещенные алебарды. Несмотря на то, что оружие упиралось концом древка в пол, уверена, оно все равно сохраняло немалый вес, чтобы вот так стоять и не двигаться. Но спустя почти бесконечный отрезок времени, когда у меня увлажнились от волнения ладони и начали подрагивать под пышными юбками колени, алебарды дрогнули и неуверенно заняли вертикальное положение…

В ту же секунду барон собственноручно распахнул обе тяжеленные на вид створки двери, низко и почтительно поклонился. А когда выпрямился, то неожиданно громким и сильным, хорошо поставленным голосом объявил:

– Ваше Высочество, к вам прибыла ваша супруга!

Когда барон распахнул дверь, из помещения в коридор выплеснулся негромкий гул нескольких голосов. Но сейчас шум словно умер. Я стояла, ни жива ни мертва. Не в силах сделать даже крошечный шаг, такое меня накрыло волнение. Просто поняла, что там, вместе с Мартинианом были и другие, посторонние люди. И вот все они сейчас услышали про «супругу».

Барон Держеррѝ, не дождавшись, пока я сама соизволю пройти в кабинет, обернулся ко мне и подбодрил теплой, почти отеческой улыбкой. Протянул руку и под видом помощи и поддержки неожиданно крепко ухватил меня за локоток, переводя через порог комнаты.

Едва я вошла, как дверь почти бесшумно закрылась за моей спиной. От волнения в груди что-то сжалось, мешая дышать. В хорошо освещенном помещении, где посередине стоял большой овальный стол, а под стенами стояло несколько массивных шкафов, находилось человек шесть, включая Мартиниана. И все они потрясенно уставились на меня.

– Эмма? – выдохнул удивленно мой синеглазый супруг. – А ты как здесь?..

Он недоговорил. Боковым зрением я заметила слева движение и на одних инстинктах повернулась туда.

– Ты?!..

Это вырвалось непроизвольно. И не только из моего горла. Слева от входа на массивном коричневом диване сидела единственная женщина во дворце, которую мне довелось встретить. И потрясенно смотрела на меня. А я – на нее. Эти глаза я просто не могла не узнать. И вряд ли когда-то смогу забыть.

Изящная красавица со сложной прической на волосах цвета меда с ненавистью смотрела на меня. Словно желала убить взглядом. Но это длилось всего лишь какую-то секунду. А потом красотка взяла себя в руки и с приятной улыбкой на губах поправила высокие, почти по локоть перчатки.

Мартиниан хмуро наблюдал за всем этим:

– Вы знакомы?

Задавая вопрос, синеглазый смотрел на меня. Я и ответила, радуясь про себя подобной постановке вопроса. Если бы Мартиниан спросил, знаем ли мы друг друга, пришлось бы врать. А так я с чистой совестью покачала головой:

– Нет.

Мартиниан принял ответ. Хотя я заметила, как его взгляд метнулся на небольшую пирамидку, стоящую перед ним на столе. Раздумывать, что это такое и что может значить, оказалось никогда: супруг встал, приблизился, взял меня за руку и поднес мои пальчики к губам:

– Как добралась?

В этот миг все и произошло. Я не успела ответить. Боковым зрением снова поймала какое-то движение со стороны сидящей на диванчике леди и… То, что я сотворила дальше, я даже значительно позднее, успокоившись и все обдумав, не могла объяснить. Да я сама толком мне знала, что сотворила! Просто острый приступ страха вдруг заставил буквально сжаться пружиной. И вместе со мной каким-то образом сжался и окружающий меня воздух. А поскольку Мартиниан стоял почти впритык, он оказался вместе со мной под этим своеобразным щитом, поймавшим на себя то, что бросила леди…

В сантиметрах двадцати от моего лица по невидимой преграде растекалось нечто, похожее на деготь. И одновременно пугающе живое. Маслянистыми потеками стекало вниз и… шипело. Будто это была кислота. Или какой-то монстр. Я оцепенела от ужаса.

– Что это? – сорвалось с непослушных губ. И мои слова оказались чем-то вроде спускового крючка.

– Тварь! – в бессильной ярости взвизгнула леди. Сжала кулаки. Зачем-то ими взмахнула, словно хотела кого-то ударить. А потом вскочила и бросилась к выходу. В спину дамочке полетели сразу несколько разноцветных жгутов, оказавшихся потоками магии. У самой цели они неожиданно соединились и превратились не то в радужный мыльный пузырь, не то в ловчую сеть паука.

– А я думал, вы умнее, леди Жанид, – ледяным, отстраненным тоном обронил Мартиниан, обнимая меня одной рукой за талию и притягивая к себе. – Готовился расставлять ловушки и подманивать вас, вынуждая сделать глупость. А оказалось, что все гораздо проще. Нужно было лишь показать вам Эмму.

Медововолосая красавица взвыла. Однако удерживающая ее магическая сеть оказалась гораздо сильней потуг леди освободиться. Я со смешанными чувствами наблюдала, как присутствовавшие в кабинете мужчины подошли к ней, не слишком любезно поставили на ноги и вывели вон. Когда за процессией закрылась дверь, Мартиниан снова посмотрел на меня с легкой улыбкой:

– Испугалась?

Я подумала и пожала плечами:

– Немного. Не ожидала подобного поворота. Что это вообще было?

Липовый супруг хмыкнул:

– Источник всех проблем.

Ответ вроде бы и исчерпывающий. Но мне хотелось подробностей:

– То есть?.. – испытывающе заглянула в синие глаза.

Синеглазый аккуратно отстранился и вздохнул:

– Да то и есть. – Он подвел меня к дивану, на котором раньше сидела красотка, сам развязал тесемки моего плаща, стянул его с меня и швырнул куда-то в угол. А после этого заставил присесть, устроившись рядом: – Леди Жанид – мамина дальняя родственница. Дважды вдова. Справедливости ради замечу, что оба ее супруга были значительно старше ее. Родители очень хотели для дочери титул. Но овдовев в первый раз, она вернулась домой ни с чем. Наследники первого супруга выставили ее, вернув лишь приданое. Но и то верно: брак продлился всего три недели. Второй супруг, граф Жанид, прожил чуть больше двух лет, но был еще старше первого мужа маминой кузины. Так что никто вообще не удивился, когда граф ушел к праотцам, не оставив после себя других наследников, кроме супруги.

Мартиниан ненадолго замолчал, чуть поморщившись. Тем самым ясно давая понять, как относится к развеселой вдовушке. Я же пыталась переварить услышанное. Вывод, увы, напрашивался сам собой. И был он не в пользу красавицы.

– По нашим законам, – слегка запнувшись, продолжил объяснения Мартиниан, – полное совершеннолетие наступает в двадцать пять лет. И вот пока длился траур по почившему супругу, леди стала совершеннолетней. И наотрез отказалась выходить замуж по указке родителей в третий раз. – Мартиниан протяжно вздохнул: – Дальше все закономерно. Леди вообразила себя взрослой и отказала отцу в доступе к наследству покойного супруга. Сказала, что сама со всем разберется. Как итог всего за два года промотала немаленькое наследство. Но нищую и непослушную дочь теперь уже родители отказались принимать. И она приехала к дальней родственнице, к моей матери.

В конце фразы Мартиниан почему-то скрипнул зубами. Чем была вызвана эта реакция, я поняла, когда синеглазый продолжил рассказ:

– Оглядевшись при дворе своей кузины, леди Жанид очень быстро поняла, что выгоднее и проще всего достичь своих целей, забравшись в постель к наследнику. То есть, ко мне. Но одного она все-таки не учла: женить на себе меня она не смогла. Как и понести от меня ребенка. Такие никогда не смогут стать королевами. Артефакт королевской власти их просто не примет. И тогда леди Жанид начала интриговать. Она где-то разыскала чернокнижника, посулила ему золотые горы. И когда братец начал неумело готовить дворцовый переворот, незаметно подключилась к этому процессу. Она рассчитывала убрать всех, кроме меня. Выйти за меня замуж и стать королевой. А вышло так, что Альфред, в силу лености и не особо далекого ума, все провалил. Матери пришлось на коленях вымаливать его жизнь у супруга. Вот тогда-то мама и приняла решение выдать родственницу за Альфреда. А потом отправить обоих в почетную ссылку. Но леди Жанид это не устраивало. И с помощью чернокнижника она заменила себя Эммой де Орвейль, слабовольной и абсолютно пустой глупышкой, интересующейся только золотом. И все бы у нее получилось. Но кто-то, думаю, сам Альфред, подменил амулет подчинения другим и подсунув настоящий мне. Вот так все и получилось.

Мартиниан замолчал, ожидая моей реакции. А я только и смогла, что выдохнуть:

– Невероятная история! Никогда бы не подумала, что так могло быть! Но… Что теперь будет дальше?

Мне очень хотелось услышать от синеглазого, что он передумал и решил прожить со мной всю свою жизнь. Но принц тоскливо вздохнул:

– Сначала нужно найти отца. До этого времени Альфред и леди Жанид, а также те из их приспешников, которых удалось схватить, посидят в темнице. А дальше… Дальше будет зависеть от того, смогу ли я найти отца или нет. Если не смогу или окажется, что его больше… нет, мне придется короноваться. И уже после казнить брата и всех заговорщиков. Если отец жив, этим займется он. После я помогу тебе, как и обещал, выстроить твою империю.

Мне захотелось спросить: «А как же мы?» Но Мартиниан меня опередил, заявив:

– Завтра мы с тобой с самого утра посетим храм и аннулируем наш брак. Ты зря представилась лорду-сенешалю моей супругой.

У меня от незаслуженного упрека аж дыхание перехватило. Если бы Мартиниан сформулировал свою фразу как-то иначе, если бы не причинил мне боль, скорее всего, я бы покорно поплелась на утро с ним в храм. А так:

– Я никому не представлялась! – прошипела в ответ. – Твой барон Держеррѝ взял меня за руку и сам назвал супругой! Если ты не знал, то у его рода есть какая-то особая магия: он лишь прикоснулся ко мне, а татушка уже засияла!

Мартиниан явно пропустил мимо ушей все мои запальчивые слова. Только поинтересовался хмуро:

– Ты о чем? Какая татушка?

Выведенная из себя, протянула вперед руку со змеем:

– Эта!

Мартиниан непонимающе уставился на меня. Потом посмотрел на запястье:

– Здесь ничего нет…

Обидеться насмерть я просто не успела. Синеглазый никогда не упускал возможности прикоснуться ко мне. Вот и сейчас подцепил руку крепкими шершавыми пальцами. Провел подушечкой большого пальца по внутренней стороне запястья, там, где самая тонкая и нежная кожа.

Я напряглась, собираясь выдернуть руку у нахала. И в этот миг во все стороны брызнул свет…

Змей светился так, словно его по контуру выложили невидимыми светодиодами. Мартиниан смотрел на это чудо, смешно приоткрыв рот. Да и я сама в шоке таращилась на очередное проявление магии.

– Боги и демиурги… – потрясенно прошептал он. А потом вдруг вскочил и схватил меня в охапку так, что ребра корсета врезались в тело, не давая вздохнуть: – МОЯ!!! – заорал он. Наш брак благословили боги!!!