Текст книги "Волшебство с ароматом кофе (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

Не могу сказать, что меня разбудило. Но проснулась я будто по звонку будильника и сразу же рывком села на постели, растерянно оглядываясь и прислушиваясь.

Каюту заливали лиловые сумерки. Тягучие тени прятались по углам, не желая уступать свету пространство. С палубы долетал какой-то странный шум. Нора уже не спала. Вопреки обыкновению обнаружилась у распахнутого настежь окна, похожая на приведение в своем чепце и необъятной белой сорочке.

– Не спишь? – негромко поинтересовалась я, поймав камеристку за непривычным для нее занятием: она глазела в окно, забыв обо всем. – Что-то случилось?

– Не знаю, леди, – смутилась Нора, застигнутая «на горячем», и отошла от окна. – Но моряки почему-то мрачные, сгрудились у борта…

Если уж Нора обратила на это внимание… Решение я приняла, не раздумывая:

– Так. Помоги мне привести себя в порядок. Схожу на разведку.

И почти не удивилась, когда камеристка испуганно замахала на меня руками:

– Что вы, леди!.. Разве ж можно!.. Неприлично!..

В другой ситуации я, наверное, скрипнула бы зубами и промолчала, про себя наградив женщину парой-тройкой совсем нелестных эпитетов. Но сейчас нервы были на пределе. Да и ночь я почти не спала. Хоть это и не оправдание. Но, наверное, потому и сорвалась:

– Когда вернемся назад, ты получишь расчет! – процедила сквозь зубы, страстно желая наорать на дуреху так, чтобы аж в ушах зазвенело. – Что можно, а что нельзя, я решаю сама! И только если задаю вопрос, ты имеешь право высказать свое мнение!

Я совершенно точно была неправа. Но за последние дни Нора просто достала со своими нравоучениями. Сейчас просто все сложилось один к одному.

Я была уверена, что камеристка обидится, подожмет губы и молча поможет мне переодеться. Но почему-то ошиблась. Нора вдруг побелела, отшатнулась от меня, а потом разрыдалась и рухнула передо мной на колени:

– Простите, Ваше Высочество! Я не со зла! Хотела, как лучше! Хотела, чтобы вы были образцом для придворных дам! Чтобы ни у кого не было повода злословить у вас за спиной и плеваться ядом!.. Но я больше так не буду! Только не увольняйте!.. Умоляю!..

Меня передернуло. Сама не ожидала, что станет противно от того, что кто-то валяется у меня в ногах и вымаливает себе милость. Попыталась отступить в сторону, чтобы избавиться от цепких рук. Но не тут-то было. Чуть не свалилась вместе с рыдающей камеристкой, руки которой стреноживали меня похлеще пут.

В итоге, проклиная себя за мягкотелость, я сдалась:

– Хорошо… – Нора продолжала рыдать, отвратительно вздрагивая всем телом и явно не слышала меня. Я посмотрела на сбившийся на одно ухо ночной чепец камеристки, красное зареванное лицо, вздохнула, набрала полную грудь воздуха и рявкнула: – Хватит!.. – А когда испуганная служанка умолкла и подняла голову, давясь всхлипами и с тревогой заглядывая в глаза, устало скомандовала: – Вставай! Не буду я тебя увольнять. Если снова не начнешь командовать, что мне можно, а что нельзя.

Нора, все еще всхлипывая и настороженно поглядывая на меня, неуклюже встала на ноги. Покосившись на нее, я испытала укол стыда. Да, камеристка была не права. Но и я мало чем от нее отличалась. Сорвавшись на человеке фактически из-за ерунды. Терзаясь муками совести, посоветовала:

– Умойся и переоденься. Потом быстро переодеваем меня. Мне почему-то кажется, что я там, – я кивнула на окно, – необходима.

В течение следующего часа лиловый сумрак в каюте постепенно таял, уступая место розовым оттенкам зари. Дождя, как я вчера опасалась, не было. Небо было ясным. И к тому моменту, как я переоделась, а Нора причесала меня, на горизонте появилась золотистая полоска, предвещающая восход солнца. Но все равно что-то было не так. Я это чувствовала кожей.

Притихшая камеристка молча сопроводила меня на палубу. Не отставала, даже когда я, оглядевшись по сторонам, быстрым шагом направилась к стоящим возле центральной мачты Линнарту, Смижу и Мартиниану. Причем на лице фиктивного муженька было написано самое настоящее отчаяние. Линнарт хмурился. А лицо старшего помощника капитана выражало растерянность.

– Доброе утро, господа! – на ходу поприветствовал я мужчин. – А что происходит?

– Ничего! – огрызнулся, не глядя на меня принц.

Я опешила. Не ожидала, что Мартиниан настолько резко мне ответит, мне казалось, что времена наших разногласий давно прошли. Но, по-видимому, не только я сегодня с утра была на нервах.

– Ветра нет, миледи, – хмуро пояснил мне Линнарт, явно сжалившись надо мной. – Штиль полнейший, – он кивнул на обвисшие тряпочками паруса. – Мы не можем покинуть залив и выйти в море.

А между тем на горизонте ширилась золотистая полоска, предвещающая восход солнца. Время явно уже шло на минуты.

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать весь размер *опы, в которую мы угодили. Казалось, предусмотрели все. Собрались заранее и даже ночевали на корабле. А вот отсутствие ветра предусмотреть не сумели.

Глаза подозрительно запекло, я прикусила губу:

– Что же теперь делать?.. – вырвалось ломким шепотом.

Я обвела мужчин растерянным взглядом. Мартиниан отвернулся. Но я хорошо слышала скрип его зубов. Смиж опустил голову, будто в отсутствии ветра была его вина, и он ожидал, что его сейчас будут распекать. А Линнарт расстроенно выдохнул:

– Нет у нас на борту магов воздуха. Так-то бы они могли бы наполнить паруса воздухом, чтобы мы смогли пересечь черту…

Внезапно капитан запнулся и уставился на меня. Мартиниан тоже повернулся и принялся меня изучать, будто впервые увидел. Я занервничала:

– Что?..

– Эмма, попробуй это сделать!.. – выпалил Мартиниан.

По сути своей это был приказ. Но только глухой не услышал бы в словах принца мольбу. И я могла его понять. Сама знала, насколько важно синеглазому как можно быстрее вернуться домой. Но надувать паруса…

– Я не сумею! – затрясла головой, невольно отступая на шаг. – Это же так…

– Просто! – закончил за меня Мартиниан. – Ты легко управляла тоненькой струйкой воздуха, очищая свои зерна! А тут просто направить поток воздуха в паруса, чтобы они надулись! Никакого мастерства! Просто грубая сила!

Положим, легко мне очистка кофейных зерен не давалась. Но если просто направить поток воздуха… Я подняла голову и с сомнением уставилась на обвисшие на реях необъятные полотнища ткани. Хватит ли мне на них сил?

Собравшись с духом, на пробу направила первый пласт воздуха в сторону парусов. И…

– Ваша светлость, потише! – испуганно завопил Линнарт, замахав на меня рукам. А созданный мной ветер буквально загудел в снастях. – Мы так на рифы налетим! Дайте нам возможность маневрировать!

На палубе поднялась невероятная суматоха. Смиж и откуда-то вынырнувший Пек выкрикивали малопонятные для меня команды. Матросы засуетились, карабкаясь на реи. А ко мне неожиданно подошел Мартиниан. Взял за руку, заглянул в глаза и проникновенно произнес:

– Спасибо! Спасибо за все, что ты для меня делаешь! Я перед тобой в неоплатном долгу. Но сейчас прошу: постарайся уменьшить поток воздуха втрое!..

Я подчинилась почти инстинктивно. Почти не соображая, что делаю. Но гул в мачтах прекратился, дерево на корабле перестало угрожающе трещать. А вскоре наш парусник, неохотно вначале, но постепенно все убыстряя ход, развернулся носом в сторону выхода из залива и бодро заскользил по воде…

Как и когда мы покинули удерживавшую нас три месяца в плену бухту, я не заметила, занятая подчинением потоков воздуха и поддержанием необходимого наполнения парусов. Лишь раз в голове мелькнула шальная мысль, что вскоре снова предстоит пройти через все те странные магические явления, которые наблюдала во время дороги на остров. Забыла я про это сразу же, как только начали обвисать паруса. Наше время было очень сильно ограничено, предаваться размышлениям и воспоминаниям было некогда.

К тому моменту, когда солнце перед носом парусника полностью оторвалось от горизонта, будто вынырнув из океанских волн, остров, благодаря моим стараниям, остался далеко позади. И можно было даже не сомневаться, что мы успели вырваться из западни. Я не ощущала усталости. До тех пор, пока не услышала над ухом:

– Достаточно, спасибо. – На плечи легли знакомые ладони. Мартиниан слегка сжал их, будто хотел обнять меня. Или, наоборот, встряхнуть. Но всего лишь сказал, не убирая рук: – Пойдем, тебе нужно поесть и хорошенько отдохнуть. Ты сильно выложилась.

Вот так и получилось, что в день отплытия с острова мы остались без кофе. Едва Мартиниан сказал, что мне пора отдыхать, как на меня будто по команде навалилась тяжелая, свинцовая усталость. Я уже знала: это признак магического истощения. Не сопротивляясь, позволила принцу отвести меня за стол, накрытый прямо на палубе. Чуть в стороне, чтобы не мешать работающим матросам. И в тени растянутой парусины.

Как и что я ела, не запомнила. В таком состоянии сложно было просто держать глаза открытыми. И даже речи быть не могло о том, чтобы идти на камбуз, варить кофе. Вместо этого я выпила принесенный Норой травяной отвар. А после, тяжело опираясь на руки камеристки и камердинера Мартиниана, ушла к себе в каюту, чтобы раздеться и лечь под одеяло.

Проспала я сутки, до следующего утра. С короткими перерывами на еду и естественные потребности. Зато проснулась отдохнувшая, посвежевшая и полная сил. Нора ворчала, что я себя не жалею. Но в одной из прочитанных мной книг было написано: чем чаще я буду колдовать на пределе сил, тем больше будет расти мой внутренний резерв. Там еще была расписана зависимость одного от другого, похожая на стоэтажную математическую формулу. Но вот в ней я как раз и не разобралась, поверив ученым мужам Бальдейро на слово.

Я ни слова не сказала Мартиниану про то, что дома у него большие проблемы. Но, по всей видимости, он и сам все понял. И очень нервничал, часто срываясь на любом, кто рисковал к нему пристать с вопросами. Так что в итоге принца начали обходить по дуге. Это, и желание тренировать резерв, стало причиной того, что я, с согласия капитана Линнарта, еще несколько раз раздувала наши паруса так, что трещали мачты, а «Золотой дракон» стрелой летел вперед, практически не касаясь днищем водной поверхности. В результате к вечеру шестнадцатого дня капитан Линнарт радостно известил всю команду, что если ничего не случится, утром мы будем дома…

Всех на борту охватило ликование. Даже чопорная и строгая Нора запрыгала на месте от радости. А потом с чувством обняла пробегавшего мимо моряка.

На фоне всеобщего ликования явно выделялись лишь мы с Мартинианом. Первый будто окаменел у перил и напряженно всматривался в горизонт. Я могла лишь догадываться, какие мысли сейчас бродят в его голове. Я же… От одного воспоминания о моем появлении в этом мире меня передергивало. И я не могла не думать, что меня ждет впереди. Демиург уверял, что Мартиниану по прибытии будет не до храма и расторжения брака. И вообще не до меня. Я в этом уверена не было. А еще где-то там оставалась визгливая дамочка, которая и отправила меня в теле настоящей Эммы в храм, как-то принудив Мартиниана жениться на мне. И жуткий старик, управлявший мной как куклой. И… родственники настоящей Эммы… И… И много кое-чего, что я вообще предусмотреть сейчас не могла. Было ли мне от этого страшно? Да! До тошноты и подкашивающихся ног! В общем, неудивительно, что я по примеру фиктивного супруга до темноты нервно вглядывалась в горизонт. И покинула палубу только после того, как Нора пригрозила мне пойти и пожаловаться на мое поведение принцу.

Ночь я почти не спала. Старалась не ворочаться с боку на бок, чтобы не разбудить камеристку, которая, несомненно, замучила бы нотациями и заботой. И таращилась в темный потолок, прислушиваясь к периодическому бою склянок, перекрикиванию дежурных матросов, хлопанью снастей на ветру и едва слышному пению волн за бортом. И думала, думала, думала… Ненадолго забылась тяжелым сном уже перед самым рассветом. Но проснулась еще до восхода солнца, захлебнувшись собственным криком, потому что приснился кошмар. Мне приснился тот жуткий старик. Снова полная беспомощность и не способность даже моргнуть без его разрешения. И еще что-то невероятно, удушающе жуткое. Что именно, я увы, так и не поняла, проснувшись. Да это, наверное, и к лучшему.

Полежала немного, таращась в деревянный потолок, приходя в себя, успокаивая дыхание и стук сердца. Потом покосилась на кушетку, служившую кроватью для Норы. Камеристка еще спала. Значит, было очень рано. Вот только мне спать после кошмара больше не хотелось, несмотря на бессонную ночь. Осторожно сползя с кровати, я нашарила домашние туфельки, тихонько обулась и подошла к окну.

От окна непривычно тянуло холодом и сыростью. Почти мгновенно озябнув, я нашла брошенную Норой шаль и накинула ее на плечи. Самой служанке поправила одеяло, чтобы она не замерзла. И вернулась к окну. А там…

Свет за окном был серым, хрустальным. Пронизанным какой-то серебристо-жемчужной дымкой. В ближнем пространстве волшебный туман щетинился темными иглами мачт. По всей видимости, мы входили в порт. А чуть дальше, там, где, скорее всего, начинался берег, волшебными садами Семирамиды огромными ступеньками располагался город, весь увитый зеленью. Желтоватое кружево песочного цвета камня, из которого были возведены большинство стен, венчали коричневые и темно-вишневые черепичные крыши. Подробностей с моего места и без подзорной трубы было не разобрать. Но город выглядел чистеньким и уютным. И довольно большим. А над ним, на самой вершине холма, будто большая бело-золотая изящная птица, парил беломраморный дворец. Кажется, это был дом Мартиниана…

Постепенно жемчужная дымка таяла, окрашиваясь в розоватые оттенки зари и уступая место наступающему утру. Вместе с серыми красками ночи отступал и навеянный ночным кошмаром страх. Чем дольше я смотрела на город, тем сильнее в него влюблялась, тем больше в душе крепла уверенность в том, что рано или поздно все будет хорошо. Даже захотелось одеться, сходить на камбуз и сварить кофе. И я уже почти решилась разбудить Нору, когда снаружи до меня долетел чей-то веселый крик:

– Линнарт! Старый морской демон! Неужто вернулся? Хей-йо! Эй, есть кто живой! Скиньте фал! Я хочу обнять своего побратима, который, несмотря на все, вернулся домой живым!..

На палубе поднялась какая-то возня. Затопали чьи-то ноги и заскрипели снасти. Кто-то наверняка сбегал за капитаном. Так как не прошло и пяти минут, как я услышала уверенный голос Линнарта:

– Митч!.. Ах ты ж, морской бродяга!.. Как ты? Как твое корыто? Все еще на плаву?

– Обижаешь! – с довольным ворчанием отозвался пришелец, которого я все еще не могла увидеть. Но потом резко погрустнел: – Рейс пришлось отменить. А!.. Ты ж ничего не знаешь… У нас тут такое… Уже две декады, как действуют новые правила: за вход и выход из порта положено платить десятину. И мне назначили аж пятьдесят золотых!..

– Это же целое состояние! – изумленно выдохнул наш капитан.

– Угу, – грустно подтвердил охрипшим голосом собеседник. – И эти шкуры точно знали, что сразу я заплатить не смогу. Предложили выпустить под залог будущего груза…

Я ничего не понимала ни в морском, ни в торговом деле. А вот Линнарт охнул:

– Вот же!..

– Угу, – снова грустно поддакнул его собеседник. А я задалась вопросом, почему капитан так и разговаривает со своим знакомым на палубе, почему не отведет его в свою каюту. И в этот момент Линнарт мрачно, но с удовлетворением пообещал:

– Ничего, Его Высочество Мартиниан всегда отличался повышенной тягой к справедливости. Он наведет здесь порядок. Дай ему только добраться до дворца.

Беседа становилась все занимательнее и занимательнее. Но, как назло, шум на палубе разбудил Нору. Я не заметила, когда она проснулась. Но дернулась от испуга, когда камеристка приблизилась ко мне и тихо поинтересовалась, напугав чуть ли не до икотки:

– Что случилось? У нас неприятности, миледи?

Одновременно Линнарт вспомнил о том, что беседовать гораздо удобнее у него в каюте, и увел гостя. А я разочарованно вздохнула, поворачиваясь лицом к камеристке:

– Пока не знаю. Но, похоже, мы вернулись очень вовремя. – Помолчала, косясь на обрывки плавающей за окном дымки и борясь с желанием отправиться на разведку. И, в конце концов, выдохнула: – Кофе хочу! Помоги надеть платье.

Вопреки ожиданиям, притихшая после неприятного разговора Нора замахала на меня руками:

– Что вы, миледи! Какой кофе! Нужно собирать вещи, мы же скоро сойдем на берег и отправимся во дворец! Вы должны выглядеть достойно Его Высочества Мартиниана!

Аргумент показался разумным, хоть и покоробил. Неприятно было слышать в свой адрес, что нужно кому-то соответствовать. Но правда в словах камеристки была. И лишь потому я не стала с ней спорить.

Мы с ней все утро провели за сборами, тщательно проверяя, чтобы ничего не забыть. На этом настояла я. Ну и что, что здесь все родное для Норы и утерянное можно купить? Неожиданно проснувшаяся во мне суеверность требовала собрать все, включая сломанные иглы, чтобы не вернуться на борт парусника. К тому моменту, когда на корабле обычно подавали завтрак, мы обе уже были облачены в чопорную и закрытую дорожную одежду, а на мне еще и была надета шляпка с густой вуалью, которую я сейчас подняла. Все наши вещи были собраны и надежно упакованы. А я сама восседала посреди каюты на стуле с высокой и неудобной прямой спинкой, в беспокойном ожидании, когда же за нами придут, безжалостно комкая в руках платочек.

С палубы через приоткрытое окно давно уже доносился шум погрузки, топот ног и скрип снастей. Долетали приглушенные голоса с пристани, где-то в отдалении едва слышно ржали лошади. Я нервно вслушивалась в эти звуки, пытаясь представить, как все это будет выглядеть: как я сойду с корабля и пересяду в карету, как проеду улицами нарядного города, как войду во дворец. Пальцы подрагивали от беспокойства. Всей моей фантазии не хватало, чтобы предугадать, что меня там ждет. Очень хотелось иметь хотя бы какое-нибудь оружие, пусть ту же сковороду. И я уже собиралась озадачить этим Нору, когда раздался стук в дверь…

– Наконец-то! – невольно сорвалось с губ, когда Нора метнулась открыть дверь и впустить того, кто пришел за нами. Но фраза словно примерзла к моим губам, когда я увидела на пороге каюты мрачного Мартиниана…

Принц вошел, не дожидаясь приглашения, отодвинув в сторону застывшую на месте камеристку. Огляделся по сторонам и бросил Норе:

– Выйди!

Та не посмела ослушаться. Молча сделала книксен и отступила за порог. Да и я оказалась настолько ошеломлена, что только и смогла молча проводить служанку взглядом. Кожей чувствовала: что-то не так. Но что конкретно, понять не получалось.

Закрыв за собой дверь, Мартиниан проделал какие-то странные манипуляции. Я даже затруднилась с определением, которое можно было бы дать его загадочным жестам. И наверное, мой взгляд был достаточно выразительным, потому что Мартиниан, поймав его, скупо улыбнулся:

– Купол безмолвия. Защита от прослушки. – Я вся аж подобралась и напряглась. Что-то происходящее нравилось мне все меньше и меньше. – Теперь можно и поговорить откровенно.

– Слушаю, – с трудом выдавила я непослушными губами, складывая руки на коленях, как примерная девочка. Пальцы от нервозности онемели. Последний раз со мной такое было, когда в своем родном мире я готовилась к презентации. Которую не смогла, не успела провести.

Мартиниан опустил синие глаза и заложил за спину руки, прошелся по каюте туда и сюда. Три шага к окну, разворот, три обратно. А потом остановился прямо напротив меня и заглянул мне в лицо:

– Эмма, я получил очень неутешительные новости: брат захватил трон. В королевстве творится, демон знает что, а король и королева пропали.

– Как?!!.. – ошарашенно ахнула я, не сдержавшись. «Пропали» для меня почему-то ассоциировалось с «убиты».

– Сам не знаю, – покачал головой синеглазый, не сводя с меня взгляда. – Но разберусь. А тебя в связи со всем этим я прошу пока остаться на корабле…

– Я не… – вырвалось у меня взволнованное. Но Мартиниан безжалостно перебил:

– Ты – да! – Он вдруг опустился передо мной на колени и взял за обе руки, проникновенно посмотрел в лицо: – Эмма, пойми: там очень опасно! Где-то во дворце засел чернокнижник, я уже получил косвенные подтверждения этому. Братец рехнулся вконец, если решился связаться с темной магией! Но так или иначе, а ты перед ним беззащитна. И я не хочу тобой рисковать. Может статься так, что родители уже мертвы, – здесь я невольно вздрогнула, настолько созвучны оказались наши мысли, – и в таком случае мне придется принимать корону, а ты останешься для меня единственным родным существом! – продолжил Мартиниан, словно не заметив моей реакции. – Мне сейчас нужно очень быстро добраться до ковена магов, пока братец и его приспешники не опомнились, собрать войска. И свергнуть братца, пока есть на это шанс. Если Альфред успеет вперед меня, – неожиданно добавил принц, а сейчас передо мной стоял именно принц, – я погибну. В таком случае Линнарт получил указания немедленно отплывать и увезти тебя подальше от того, во что превратится мое королевство. Ты… Я оставил подробные распоряжения, ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться, Эмма, – Мартиниан погладил большими пальцами мои ладошки, вздохнул. – Просто жить придется подальше от этих мест. Я оставил письмо. Отнесешь его правителю той земли, куда доставит тебя Линнарт, тебе будут благодарны за предупреждение о разгуле темной магии…

Дальше я слушать просто не смогла. В груди теснились самые разные чувства и ощущения, горло перехватывал спазм. И я сползла со стула на пол, тоже встала на колени и сама, первая обняла Мартиниана, заглядывая в синие глаза:

– Больше ни слова! Не хочу ничего слышать! Ты сильный и ты все сможешь! А сейчас иди! Хватить трать время на меня! Я подожду!

Мне не хватило смелости самой поцеловать липового супруга. Но Мартиниана тоже захватили эмоции. На миг он прижал меня к себе с такой силой, что я не смогла дышать. А потом отстранился, наградил благодарным взглядом голубых глаз, просто сияющих от переполнявших молодого мужчину эмоций, и поцеловал. Глубоко, жадно, без капли нежности. Но от этого поцелуя кровь в жилах буквально воспламенилась…

Мартиниан, как первый начал, так первым и прервал поцелуй. Отстранился, снова прижал меня к груди. Мы оба дышали рвано, с надрывом. Сердце грохотало в груди. Два сердца. В унисон. И это было настолько… прекрасно, что хотелось, чтобы оно длилось вечно. Однако Мартиниан через некоторое время с полным сожаления вздохом отстранился, встал сам и поднял меня, вгляделся в мое лицо:

– Будь умницей и береги себя, – выдохнул срывающимся шепотом. – А я обязательно к тебе вернусь.

Потом торопливо, но осторожно посадил ошарашенную и все еще дезориентированную меня на стул, повернулся и быстрым шагом покинул каюту. Только дверь хлопнула, закрываясь за ним…

Я долго растерянно смотрела на закрывшуюся за Мартинианом дверь. В груди теснились самые разные чувства и ощущения: замешательство, сожаления и понимание того, что, несмотря на все, Мартиниан стал для меня слишком дорог. Что как-то незаметно он сумел пробраться в сердце и душу и занять там свое место. Что синеглазый эгоистичный принц стал для меня больше, чем другом. Гораздо больше…

Увы, то, что по-настоящему ценится лишь утраченное, оказалось горькой правдой. И теперь я была согласна на все, даже стать фавориткой будущего короля, обреченной на одинокое бездетное существование на вторых ролях, запасной, хоть и любимой женой. Вот только понимание пришло слишком поздно. Теперь оставалось лишь уповать на то, что Мартиниану все удастся и он вернется ко мне. Целым и невредимым.

Нора вернулась спустя какое-то время. Почему-то непривычно притихшая. К ее приходу я все также сидела на стуле, глядя перед собой в одну точку. Камеристка тихонько, наверное, на цыпочках приблизилась ко мне, опустилась передо мной на пол и взяла меня за руки:

– Не горюйте, миледи, – шепнула мне проникновенно, – не нужно! А то еще беду накликаете. Вот увидите, все будет хорошо!

Я сама ощутила, какими холодными по контрасту с руками служанки, были мои руки. По-моему, я вся заледенела по сравнению с окружающим теплым воздухом. Не удивительно, что вскоре Нора вскочила со словами:

– Вам нужно выпить горячего чаю, миледи! Прямо сейчас! И поесть! Я мигом! Я быстро!

Уже когда она выбегала из каюты, я словно проснулась и попросила:

– И сковороду прихвати!

Нора притормозила в дверях:

– Зачем? – спросила изумленно. Таких ошарашенных глаз у камеристки мне еще не доводилось видеть.

Я пожала в ответ плечами и усмехнулась. Что можно ответить на подобный вопрос?

– У меня на родине это что-то вроде оберега – отгоняет злых духов. Так что пусть будет…

Глупо, но Нора почему-то поверила. И когда принесла спустя некоторое время поднос, полный снеди, с краю лежала небольшая, но явно увесистая сковорода.

* * *

Для меня потянулись унылые и нервные часы ожидания. Позавтракав, не чувствуя вкуса съеденного, я вышла на палубу, ибо сами стены каюты на меня давили. Но едва я показалась у борта, ко мне немедленно подошел капитан:

– Приветствую, ваша светлость, – поклонился он мне без улыбки. – Лучше бы вам вернуться в каюту, возможно, нам в любой момент придется отчаливать…

– И я тогда помогу, наполнив паруса попутным ветром, – не слишком почтительно перебила я капитана. Потом вздохнула: – Простите меня. Я нервничаю. Но по поводу ветра не шутила.

Линнарт наградил меня пристальным, изучающим взглядом:

– Согласен, это не помешает, так как я почти уверен: нас попытаются задержать, не позволить покинуть порт. И все же для вас, герцогиня, будет лучше спуститься вниз. На палубе вы слишком уязвимы. Кто угодно вас сможет атаковать с пристани проклятием или боевым заклинанием. Его Высочество потом меня за это на ремни распустит.

Я бы с удовольствием поспорила с данным утверждением. Да только Линнарт был прав. Защищаться от магических атак я не умела. Пришлось подчиниться.

Чтобы не сойти с ума от безделья, вернувшись к себе, я затребовала бумагу и перья. Писать настоящим пером было до крайности непривычно, приходилось без конца макать перо в чернила, и я часто сажала кляксы. Даже после того, как сама расщепила кончик пера пополам по примеру чернильных ручек моего мира, едва не порезавшись перочинным ножом. Но я упрямо пыталась составить список, что нужно будет сделать, чтобы построить кофейную империю.

Нора не вмешивалась в мои «развлечения», даже когда я сыпала непривычными для нее ругательствами. Наверное, решила, что лучше пусть «миледи» ругается как сапожник, чем бродит по палубе. Сама камеристка тихонько сидела в уголке и что-то шила. Как образцовая служанка. Просто идиллия.

Я прекратила черкать пером по бумаге и так и застыла на месте, когда дверь в каюту медленно приоткрылась. Без стука. За несколько месяцев в шкуре местной Эммы я успела отвыкнуть от того, что кто-то вламывается на мою территорию без позволения. И сейчас ошарашенно застыла на месте с пером в руке, глядя на предательскую дверь расширившимся глазами. Даже не сразу заметила, что Нора продолжает шить, не реагируя ни на что…

Я уже понимала, что за дверью как минимум кто-то нехороший. Как максиму враг мне и Мартиниану. Рука сама, будто по своей воле, пошарила сбоку, нащупала ручку скороды, так и оставшейся у меня в каюте после завтрака, и потихоньку подтянула ее на колени. Если не пришибу, то хотя бы дезориентирую видом кухонной утвари в герцогской руке.

Откровенно говоря, я слабо представляла, кто сейчас может стоять по ту сторону двери. Но когда она открылась еще немного и в образовавшуюся щель просунулась до боли знакомая, давно не мытая и нечесаная голова с растрепанными сальными лохмами и поддерживающим их огрызком веревки, упустила перо…

Писчая принадлежность, выпав из ослабевших пальцев, спланировала на пол, попутно выпачкав мне юбку чернилами. Я растерянно опустила взгляд, глядя на небольшое пятнышко на подоле и остаточные брызги на полу – перо ткнулось острым кончиком в светлое дерево, оставляя на нем короткую черту и с десяток крошечных чернильных пятнышек… О какой ерунде я сейчас думаю!

– Хе-хе-хе! – заквохтал противным старческим смехом мерзкий старик, осмотревшись, проскользнув в каюту и прикрыв за собой дверь.

Я просто оцепенела, осознав, что камеристка негодяя не замечает. Будто… ее кто-то зачаровал. Скорее всего, так и было. И это было проблемой. Огромной. Память о собственной беспомощности еще была жива, и я понимала, что мне нечего противопоставить чернокнижнику.

Пока я судорожно размышляла, как мне поступить, мерзкий старик пересек каюту, распространяя вокруг себя жуткое зловоние, и приблизился ко мне:

– Ну что, деточка, покрасовалась женой принца, и хватит! Загулялась ты! Пора к предкам!

Он ни капельки не изменился с нашей прошлой встречи. Такой же неопрятный и грязный, «ароматный» как заброшенный деревенский нужник. От исходящей от него вони у мен слезились глаза. В его выцветших глазах за толстыми стеклами очков танцевали жуткие огоньки безумия. Всего отличия от прошлой встречи, это что я точно знала – на этот раз не сплю. От понимания этого по спине волна за волной пробегал ледяной озноб.

Жутко это было: Нора преспокойно вышивает, словно ничего и не произошло. Корабль легко покачивается на волнах. Где-то кричат сварливые чайки, что-то не поделив между собой. На столе, ворвавшись через распахнутое окно, плясали солнечные зайчики. А возле стола стоит безумный старик. Готовясь меня убить…

В прошлую нашу встречу я не видела, что делал гадкий старик. То ли еще не могла видеть магию, то ли от растерянности не знала, на что смотреть. В этот раз я сразу же различила родившуюся между узловатых старческих пальцев с грязными обломанными ногтями черноту. Тьма была еще пока едва заметна, струилась, словно дымок от непотушенного окурка. Но от этого безобидного зрелища все сжималось от страха. Может быть, потому что я уже на собственной шкуре испытала, на что способна темная магия…

Мне очень хотелось спросить, как мерзкий старикашка сумел пробраться на борт парусника. Но я понимала, что это неразумно. У меня был только один шанс одолеть чернокнижника: он не ожидал нападения. И мне нужно было по максимуму разыграть эту карту. Пальцы сильнее сжались на ручке сковороды…