Текст книги "Когда солнце встанет на западе (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Из меня словно стержень вынули. Я послушно, как маленький ребенок за ручку с папой, проследовала за Миароном к его столику в углу зала. Окружающие шушукались и насмешливо поглядывали на меня и мэршу. Миарон вежливо отодвинул для меня стул, одновременно кивая еще одному морунцу, вскочившему из-за стола при нашем приближении. Мужчина пересел за соседний столик, оставив нас вдвоем.

Я ощущала себя слабой и беспомощной. И мне было все равно, что я такая. Все равно, что со мною будет. Я смотрела на совершенные, будто изо льда выточенные, черты лица морунца и не могла понять, что к нему чувствую.

И не могла разгадать его настроения. В его глазах пару раз мелькнуло какое-то очень сильное чувство. Мне показалось, ненависть. Но разве такое могло быть?

Молчание затягивалось. Я не знала, что сказать. Поблагодарить? За что? За то, что купил ужин со мною и тем самым избавил от общества пьяного бывшего любовника? Как-то я не горела желанием посвящать морунца в это. Завязать светскую беседу о погоде? Мне всегда это казалось до невозможности глупым.

О чем еще можно поговорить с инопланетником, я не знала. Но в итоге нервы не выдержали, и я первая нарушила тишину:

– О чем ты думаешь?

Вот теперь я могла бы на библии поклясться, что в глазах Миарона мелькнуло бешенство. Всего на пол мгновения. Но я заметила. По спине пробежала струйка холода. И мне стало страшно. Так страшно, как когда-то давно я боялась своего отца. До одури, не рассуждая, не в состоянии справиться с собственными эмоциями.

Кажется, все мои эмоции в эту ужасную минуту проступили у меня на лице. Или же мужчина прекрасно знал все свои недостатки. Во всяком случае, у меня не было другого пояснения тому, что произошло в следующую секунду.

После вспышки эмоций Миарон прикрыл глаза и очень глубоко и медленно вдохнул. Крылья его тонкого носа трепетали, словно он что-то нюхал. Пока длился вдох мужское лицо на глазах менялось. Будто с него сползала маска. Или, наоборот.

Когда легкие морунца до отказа заполнились воздухом, он открыл глаза. Точно проснулся. Его лицо было воплощением спокойствия.

– Не бойся. Я тебе не враг. И точно не обижу.

– Не обидишь? Судя по твоему внешнему виду минуту назад, я бы не была так в этом уверена.

– Не язви. Тебе это не идет.

Естественной реакцией человека на пережитый стресс является апатия, равнодушие. Или, наоборот, тревожность, гнев и агрессия. Несколько минут назад, пережив стресс на подиуме, а до этого столкнувшись с пьяным Романом, я впала в апатию. Чувствовала себя опустошенной. Мне было все равно. Потом жутко испугалась, при чем, сама не поняла, чего именно. Теперь же Миарон буквально двумя словами разозлил меня так, что хотелось схватить, что первое попадет под руку и ударить посильней по его совершенной снежной красоте. Так, чтобы смялись черты лица. Так, чтобы потекла кровь. Что со мною?

Сквозь алую пелену гнева, застлавшую мне глаза и уши, пробился голос морунца:

– Таша, сопротивляйся! Не поддавайся эмоциям! Это не ты! Ты не такая! Вот, выпей.

Я почувствовала прижавшийся к губам край ледяного стакана и послушно сделала глоток. Сразу стало легче. Я припала к стакану, как к животворному роднику. Ледяная влага, скатываясь вниз по пищеводу смывала собою владевшую мною ярость.

Постепенно я успокоилась. Но, оглядевшись вокруг, тут же пришла в ужас. Миарон стоял рядом с моим стулом все еще держа пустой стакан и внимательно вглядываясь мне в лицо. Туда же смотрели все окружающие. Абсолютно все! Шоу и ужин были забыты. Куда интереснее было то, что происходило за нашим столиком. Люди с жадным любопытством вглядывались мне в лицо. Косились на морунца. И явно ожидали скандала.

В таких условиях даже думать об ужине было противно. Мне бы кусок в горло не полез. Это точно. Да и танцевать я вряд ли способна. Как минимум, оттопчу морунцу ноги. Как максимум, запутаюсь в собственном подоле и рухну посреди танцпола, предварительно подбив ноги и Миарону.

Я в красках представила, как может это произойти и тихонечко застонала. Еще одной публичной сцены за сегодняшний вечер я не переживу.

Миарон услышал мой стон и склонился ко мне едва слышно спрашивая:

– Что? Плохо?

Я покачала головой. Хотя, и хорошо мне тоже не было. Мужчина проявил неожиданную проницательность:

– Хочешь, уйдем отсюда?

Во мне фейерверком взметнулась надежда:

– Хочу! – и тут же я осознала, что не выполнила свои обязательства – Но ведь ты заплатил за ужин и танец…

– А кто сказал, что ужинать и танцевать обязательно здесь?

Миарон чуть изогнул бровь. В его глазах появилось лукавство. Он что, ждет что я буду настаивать на ужине здесь и сейчас? Да, ладно!

– Тогда уходим!

Миарон повел меня не на центральный выход, а какими-то странными закоулками, пользуясь, по-видимому, техническими ходами. Впереди шел морунец, сидевший за соседним столиком. А когда я, услышав за спиною какой-то неясный шорох оглянулась, то обнаружила за спиною еще одного инопланетника.

Вышли мы к черному ходу. Прямо у порога гостеприимно распахнул двери огромный бронированный флайкар. Я неприлично разинула рот от изумления. На таком транспорте обычно передвигались самые известные люди планеты. Те, которые боялись терактов или сумасшедших поклонников. Кто же ты такой, Миарон?

Морунец помог мне устроиться на заднем сидении и сам сел рядом. Один из сопровождающих тоже забрался к нам в салон, второй занял место рядом с пилотом. Флайкар рывком поднялся в воздух.

Еще большее недоумение вызвал тот факт, что поднялись мы несколько выше обычных транспортных линий. В так называемый vip-коридор, пользоваться которым имели право единицы.

Я озадаченно вертела головой, не решаясь в присутствии постороннего задать мучающий меня вопрос. Рядом вздохнул Миарон:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Таша, нам нужно поговорить. Действительно поговорить, а не поругаться, как обычно мы поступаем. Постарайся контролировать свои эмоции.

Я вспыхнула мгновенно, как спичка:

– То есть, по-твоему, во всем виновата я?

Миарон снова вздохнул:

– Не ты.

– А кто тогда?

– Никто не виноват.

– Никто не виноват, но я истеричка! Замечательно!

Я сложила руки на груди, пытаясь хотя бы таким способом отгородиться от морунца. А Миарон снова, как на аукционе, закрыл глаза и очень медленно вдыхал воздух. Медитирует от так, что ли?

Второй морунец и вовсе сидел в уголочке и с независимым видом смотрел в окно, довольно качественно прикидываясь мебелью.

Миарон между тем закончил свои упражнения и открыл глаза. От его отстраненной холодности моя злость пошла на новый виток. Ах, как же мне отчаянно хотелось стереть эту маску невозмутимости с его совершенного лица! Хотелось если не ударить, то сотворить хоть что-нибудь, чтобы этот идеальный образ дал трещину.

Миарон осторожно взял меня за руки и тихо, проникновенно сказал:

– Таша, это не ты, не твои эмоции. Вдохни как можно медленнее и как можно глубже. Представь, что вместо воздуха в тебя проникает чистая ледяная вода. Она прозрачна и искрит на солнце бледно-голубым. Эта совершенная влага само сосредоточие спокойствия. Она смывает собою все негативные эмоции, забирает их. В первую очередь уходит злость. Ты остаешься спокойной и уверенной в себе. Готовой справиться с любыми трудностями. Ты сама становишься совершенной.

Тихий шепот умолк и волшебство отступило. Я очнулась от транса. Прислушалась к себе. Внутри было тихо и спокойно. Будто не я мгновение назад от ярости буквально хотела бегать по стенам. Странный аутотренинг помог. Я готова была слушать.

Миарон внимательно на меня посмотрел:

– Справилась?

– Кажется, да. Что вообще это такое? Что со мною происходит?

– Тс-с-с, Таша, постарайся удерживать спокойствие. Я все тебе объясню. Я просто не имею права промолчать. Ты все потом поймешь. Просто постарайся контролировать эмоции и не допускать вспышек. Это опасно. Хорошо?

Ситуация мне не нравилась от слова «совсем». Я не понимала, что происходит. Мне совершенно не свойственно впадать в крайнюю степень бешенства, как случилось сегодня. Я ни разу в жизни не истерила так, как истерю в присутствии морунца. Так что да, мне нужны объяснения. На вопрос инопланетника я уверенно кивнула головой.

– Выбирай, у тебя или у меня в номере отеля?

Я задумалась только на мгновение и уверенно ответила:

– Я задолжала тебе как минимум ужин. Мне стыдно, но лучше в отель.

Миарон мягко рассмеялся.

Глава 14

Кто бы сомневался, Миарон проживал в президентском пентхаузе лучшего отеля в городе.

Персональный лифт поднял нас на самый верхний этаж. На площадке была всего одна дверь, которую и открыл один из сопровождающих. Я ступила на порог огромного номера без особого трепета. После инопланетной роскоши курортных городов земное богатство меркло.

Сопровождающие сразу же растворились где-то в глубине апартаментов. Мы остались одни.

– Таша, предлагаю тебе на свой вкус заказать нам ужин. Ты лучше знакома с местной кухней.

– Есть что-то, чего ты не употребляешь в пищу? – я отыскала взглядом дисплей пищевого терминала – Или не любишь?

Миарон колдовал у бара, смешивая какие-то напитки.

– Исключи, пожалуйста, слишком острые специи. И, желательно, чтобы было побольше белковой пищи. Нам обоим сейчас это надо.

Я недоуменно оглянулась на мужчину, но спорить не стала. Просто кроме мясных блюд заказала еще и нарезку из свежих овощей. Автомат тихо пискнул, выдавая желаемое, мне осталось только переставить контейнеры на стол.

Подошел Миарон и протянул мне стакан, до верху наполненный странной, розовато-фиолетовой жидкостью. Сосуд я брала с опаской. И еще более осторожно понюхала его содержимое. Морунец улыбнулся:

– Не бойся, там нет ни алкоголя, ни возбуждающих веществ. Только ваши соки и кое-какие морунские травы. Этот коктейль поможет тебе контролировать свои эмоции.

Моих опасений это не развеяло, но напиток я все же рискнула попробовать. Он оказался кисло-сладким, с ярко выраженным персиково-клубничным вкусом и нотками мяты, чабреца и еще чего-то пряного, но очень приятного. Я сама не заметила, как стакан показал дно. Миарон мягко улыбнулся:

– Ешь, пока теплое. А потом поговорим.

Выпитый напиток прохладной волной прокатился по моему организму, распутывая такие узлы эмоций, о которых я даже не подозревала. Умиротворенная, я подтянула к себе контейнер с мясным салатом и отправила несколько кусочков в рот.

Странное дело, я вроде бы не чувствовала голода, но контейнер с салатом опустел быстро. Миарон за это время почти прикончил свою гигантскую отбивную. Заметив мой взгляд, он молча подтолкнул ко мне блюдо с мясной нарезкой. Я испуганно затрясла головой. И так умудрилась столько проглотить! Миарон со вздохом отправил в рот последний кусок отбивной. И только прожевав, и проглотив его, начал разговор:

– Таша, скажи, пожалуйста, что ты знаешь о моей расе? О нашей физиологии?

– Честно? Совсем ничего, кроме того, что ты мне уже рассказал.

Миарон задумчиво посмотрел в окно:

– Жаль.

– О вас в галасети нет вообще никакой информации. Кое-какую информацию раздобыла Нола через свои связи. В том числе и о том, что за браслет я ношу на своей руке. И узнала я об этом, как ты помнишь вчера.

– Я помню. Хорошо, начнем с самого начала. Наша раса очень древняя. Такая древняя, что наши Боги уже много тысячелетий называются Забытими. О их существовании еще помнят. Но сколько их, какие у них имена и за что они отвечают уже не помнит никто. Утрачена всякая информация. – мужчина поднялся и заказал нам кофе – Лишь в некоторых древних свитках есть упоминание об истинных парах. Если честно, то истинные пары – энии, встречаются в наше время безумно редко. До недавнего времени на Моруне не было ни одной энии. Последней были мой брат и его ния. Их убили во время попытки государственного переворота восемнадцать лет назад.

Морунец умолк, забыв про свой кофе и отстраненно глядя в окно. Видимо, боль утраты так и не прошла. А учитывая упоминание Миарона о том, что его родители тоже ушли к предкам, логично сделать вывод, что он потерял всю свою семью в один день. Мне было его жаль, но нетерпение перекрывало все. Мне хотелось узнать больше.

Миарон быстро справился с собою и грустно улыбнулся:

– Ты знаешь, – в его голосе сквозило и удивление, и восторг – я уже довольно хорошо ощущаю твои эмоции. Ты так нетерпелива, так жадно хочешь продолжения рассказа.

Я буквально оторопела. Как? А Миарон продолжил:

– У нашей расы есть особенность – практически полное отсутствие того, что у других рас называется эмоциями. Мы очень ровно и одинаково относимся ко всему: рождение и смерть, преступление и наказание, сытость и голод. Возможно, именно в этом спокойствии и кроется причина нашего долголетия. Ведь наш организм не испытывает никаких стрессов. Это, конечно, не доказано. Но тому есть множество подтверждений. Вот взять, к примеру расу скархов.

Мне сразу вспомнились высокие, физически развитые, высокоинтеллектуальные серокожие скархи. Эта раса обладала глазами удивительной красоты. И словно в отместку природа напрочь лишила их волосяного покрова. У скархов не было не только волос на голове и теле, отсутствовали также брови и ресницы.

– Ты знаешь, что примерно семьдесят процентов населения планеты – это сильные менталы и сенситивы?

Я кивнула.

– Некоторые из них убивают мысленно так же легко, как ты расправилась с соком. Так вот, скархи могут впасть в состояние, которое вы называете аффектом даже из-за такой мелочи, как пролитый кофе. Наверное, это их дань вселенной за их безграничную силу мысли.

– Наверное?

– Я не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь исследовал природу связи силы скархов с их эмоциональностью.

Я хихикнула:

– Да уж. Если и были такие смельчаки, то их уже давно похоронили.

Миарон улыбнулся:

– Я думаю, что если такие исследования и проводились, то их результаты засекречены. Не в интересах скархов выдавать свои слабости. Но вернемся к моим соотечественникам. Итак, ты уже знаешь, что мы лишены привычных тебе эмоций. Из-за этого, да еще из-за внешности, нас иногда называют ледяной расой.

– Это не так?

– Уверяю тебя, нет. Никакого отношения ко льду мы не имеем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Но, когда мы с тобою столкнулись впервые, мне даже в какой-то момент показалось, что ты можешь меня заморозить.

Миарон заулыбался. Широко, открыто и, как-то очень радостно. Я такой улыбки у него еще не видела.

– И как, заморозил? Или, хотя бы, охладил?

Поняв на что он намекает, я густо покраснела несмотря на то, что эта сторона жизни уже давно не являлась для меня тайной. В попытке отвлечься самой и переключить на что-то другое Миарона, я пробормотала:

– Вот сейчас я бы не сказала про тебя, что ты из ледяной расы.

– А это, моя дорогая, твое влияние.

Переключила, называется. Я ошарашенно захлопала ресницами, не зная, как реагировать на столь провокационное заявление. А Миарон просто смотрел в ответ, лишь слегка улыбаясь уголками губ. Но смотрел так, что взгляд его светло-голубых глаз ощущался кожей как теплые лучики первого весеннего солнышка.

Насладившись произведенным эффектом, мужчина продолжил повествование:

– Иногда, при определенных условиях, у морунцев могут проснуться эмоции. Это происходит в тот момент, когда морунец встречает свою нию – истинную пару. А когда заключается брак, запускается механизм формирования связи.

– Формирования связи? Это как? Что это вообще такое – эта ваша связь?

– Не торопись. Сейчас попробую объяснить. – Миарон задумчиво потер лоб – Если верить древним трактатам, то связь может быть простой, на энергетическом уровне. Это когда супруги могут найти друг друга, не зная, где находится его половинка. Интуитивно. В таких семьях родители заранее знают кто у них родится. Чувствуют, когда супруг голоден, болен, устал, ему требуется помощь или делят с супругом его радость на энергетическом уровне. Есть еще и ментальная связь. Это когда супруги могут не только мысленно общаться, но и, объединившись, могут воздействовать на любое существо не хуже скарха.

Я слушала все это, как волшебную сказку. Широко распахнув глаза и затаив дыхание.

– У моего брата с его нией была энергетическая связь. Но даже такая связь гарантировала им гораздо большую, чем у обычных морунцев жизнь и количество детей такое, сколько они захотят.

От последней фразы у меня глаза в буквальном смысле полезли на лоб:

– В смысле, детей столько, сколько захотят?

Миарон горько усмехнулся.

– У моей расы большая проблема с рождаемостью. Гарантировано потомство появляется только у истинных пар. Если заключить так называемый договорной брак, то вероятность рождения ребенка примерно один на тысячу пар. Чаще всего такие пары остаются бездетными.

У меня даже дыхание перехватило от таких известий, но морунец не заметил и продолжал говорить:

– Есть способ получения потомства. Но к нему прибегают не часто. Без поддержки кровных родственников, слишком дорого приходится платить за рожденного ребенка. Прости, мне не хочется сейчас это обсуждать. Тем более, это не наш с тобою случай.

– А какой наш случай? И объясни, наконец, что творится с моими эмоциями. Ты обещал!

Миарон, избавившись от тягостной темы, опять заулыбался. Вообще, сегодня вечером он улыбался куда чаще, чем за все наши предыдущие встречи, включая ту, что произошла восемнадцать лет назад.

– А вот тут мы подошли к самому интересному. То, что ты моя ния, не вызывает никаких сомнений. Какая у нас связь еще не известно. И я не удивлюсь, если она будет энергетической. Предположительно, с существом иной расы связь не должна формироваться вообще. Но у нас формируется. Именно поэтому тебе трудно справиться со своими эмоциями. Именно поэтому нам с тобою сейчас нужно больше белковой пищи. Наши организмы сейчас меняются, перестраиваются. Отсутствие достаточного количества белка приведет к усилению эмоциональности. И вряд ли это будут положительные эмоции.

Я хлопнула пару раз ресницами, пытаясь осознать масштабы катастрофы. В голове теснились тысячи вопросов. Я выцепила пару, как мне показалось, самых важных:

– А когда эта перестройка организма закончится? И вообще, ты вроде бы сказал, что связь формируется после заключения брака. А как в нашем случае? Твой браслет оказался у меня на руке более восемнадцати лет назад. А истерить я только начала. Странно как-то, не находишь?

– Ничего странного. Для того, чтобы начала формироваться связь обязательно наличие того, с кем эта связь. Я появился рядом с тобою несколько дней назад. Конечно, лучшим пусковым механизмом является секс. Но в большинстве случаев достаточно обмена слюной, потом или частицами кожи. В нашем с тобою случае это было.

Я вспомнила свой кабинет. Руку Миарона, за шею вздернувшую меня и прижавшую к стенке. И свои собственные руки, цепляющиеся за сильное мужское предплечье.

– Что касается сроков формирования связи, то это очень индивидуально. И было бы куда быстрее, если бы – Миарон притворно вздохнул – мы жили вместе и чаще контактировали.

Я осознала услышанное и во мне тотчас взметнулся уже ставший привычным в последнее время протест. Но не успела я выкрикнуть хоть что-то, как Миарон выставил вперед ладони:

– Тише, тише. Я ничего от тебя не требую. Это простая констатация факта в ответ на твой вопрос.

Злость тут же стала стихать. А Миарон, до сих пор сидевший по другую сторону стола, вдруг с кошачьей грацией соскользнул со своего места, обогнул стол и плавно опустился на диван рядом со мною. Осторожно взял за руку и провел подушечкой большого пальца по браслету. Ювелирка тотчас ожила, заискрилась, посылая моему организму волны тепла и какого-то странного для меня удовольствия.

Морунец заглянул мне в глаза и тихо сказал:

– Постарайся спокойно выслушать то, что я скажу тебе сейчас. Поверь, это не назло тебе, не из корысти, и не из желания навредить.

Вступление мне не понравилось. Сильно не понравилось. Но усилием воли я заставила себя слушать внимательно. Что-то мне подсказывало, что то, что мне сейчас расскажут, очень важно.

– На самом деле, выбора нет уже ни у тебя, ни у меня. Раз идет перестройка организма, формируется связь, значит ты, как и морунки, не сможешь жить в дали от своей пары.

У меня дыхание перехватило от услышанного. Осторожно поинтересовалась:

– Пояснишь?

– Помнишь, в начале разговора я тебе говорил, что за все нужно платить?

Я молча кивнула.

– Ну так вот, морунцы, за свою силу в эниях, за долголетие платят невозможностью жить отдельно от своей пары. Если умирает один супруг, второй уходит к предкам в течении вашей недели.

Новость оглушила. Буквально. Как-то не готова я умереть только потому, что мой супруг, скажем, поскользнется в ванной комнате и разобьет голову о кафель. Или насмерть подавится вишневой косточкой. Про межзвездные полеты молчу. Они до сих пор безопасны только условно. Равно как и пилотирование флайкаров.

– Тсс, тише, котёнок. Ну что ты уже себе надумала?

Из мутной пелены надуманных кошмаров меня вытянул знакомый тихий голос. Миарон осторожно и ласково поглаживал меня по рукам.

– Глупышка! Ну чего ты испугалась? Морунцы живут минимум лет семьсот. А у меня за плечами только сто тридцать. Еще вся жизнь впереди! И судя по тому, что у нас формируется полная привязка, то ты проживешь столько же.

– Несчастные случаи не учитываются? – злость во мне сменилась ехидством – Морунцы от них застрахованы?

– Какие несчастные случаи? – осторожный, внимательный взгляд – Ты о чем сейчас?

– Ну вот, скажем, ты стоишь, никого не трогаешь, звездами любуешься, а пролетающий мимо водитель флайкара тебя сбивает. Насмерть. Что тогда будет со мною?

Одну долгую секунду Миарон все так же смотрел на меня. Пристально изучающе. А потом словно маска рассыпалась осколками. Раздался странный рокочуще-ухающий звук. Миарон мелко затрясся, а я вздрогнула. Не сразу до меня дошло, что происходит. Зато, когда сообразила…

Эта инопланетная скотина, мой муженек, самым бесстыдным образом ржал надо мною! Во мне мгновенно волною поднялись самые разнообразные эмоции. И самыми яркими были злость и обида. В этот раз даже не пыталась контролировать эмоции и желания. Вырвала ладони из его рук и, не думая, изо всех имеющихся сил ударила его по груди! Ладони обожгло болью. Это помогло. Эмоции улеглись. Осталась только легкая обида. И Миарон перестал обидно ржать надо мною.

– Ну что ты, котенок, успокойся! – морунец снова завладел моими ладонями и осторожно их поглаживал, заглядывая мне в глаза – Ты ничего не знаешь обо мне, поэтому в твою хорошенькую головку лезут всякие глупости. У всех морунцев очень хорошая реакция. А я еще и военный. Несчастный случай со мною – это так же реально, как и крылья у твоих сородичей.

С последними словами Миарон поднес мои ладони к губам и поцеловал. Очень нежно, согревая дыханием, сначала левую, потом правую. По коже тут же промаршировали мурашки. В груди стала закручиваться и нагреваться уже знакомая мне спираль. Такое я испытывала только с одним мужчиной. С чертовым инопланетником с закрытой планеты Моруна.

Мне миллион раз целовали руки. Это простой светский жест. Но в исполнении Миарона он превратился в акт чувственного соблазнения.

Его губы почти жгли, клеймили мою кожу, горячими узорами расписывая все, что может со мною случиться, если это безумие не прекратится. И я таяла под напором этого жара, всей кожей впитывая ласку.

Чем выше по руке поднимались мужские губы, тем большего мне хотелось. Вот уже по обнаженному плечу жадный рот добрался до шеи. Горячечное томление затопило меня всю. От макушки до самых пяток. Мое тело дрожало от предвкушения. И я уже мало что соображала. Внутри меня все туже закручивалась темная горячая спираль. Хотелось заорать, срывая голос: «Еще!». Хотелось зарыться в его волосы обеими руками. Хотелось…

Губы Миарона наконец добрались до моих губ. Накрыли властно и безжалостно. Словно ставя клеймо собственника. Терзая и лаская одновременно. Наказывая и поощряя. Выпивая меня всю. До дна.

Я не отставала от морунца. Впивалась в губы мужчины с жадностью голодного хищника. Терзала. Клеймила в ответ. Делая поцелуй все глубже. Словно стремилась добраться до его души. И выпить ее всю. Без остатка.

Мои руки давно и безнадежно запутались в густых жестких волосах Миарона, безжалостно растрепав его косу. Его руки, кажется, были одновременно по всюду, лаская и изучая мое тело. Воздух вокруг нас загустел, стал тягучим и искрил. Или это от нас летели искры? Время замедлилось, свиваясь в тугие жгуты, сплетая наши тела. Я потеряла ему счет.

Когда и как мы переместились из гостиной в спальню, я не заметила. Только что я сидела на диванчике, плавясь от сумасшедших поцелуев. Мечтая оказаться как можно ближе, пробраться морунцу под кожу. И вот уже обнаженной спиной касаюсь прохладного шелка простыней. Куда и когда исчезло бальное платье осталось непонятным. А мои руки уже наслаждались шелковистым совершенством снежной кожи. Мои пальцы невесомо скользили по литым мышцам мощной груди, наслаждаясь, изучая. Сердце заходилось от восторга. А мозг отказывался верить, что все это великолепие мое. Это сон. Просто сон. Опьяняющий, сладкий, дурманящее-соблазнительный, но не настоящий. Если бы это было взаправду, мужчина не стал бы терпеливо ждать, пока я полностью утолю свой тактильный голод, изучив наощупь его тело. А Миарон ждет. Дышит тяжело, рвано. Глаза полузакрыты. Удерживает собственный вес на локтях, давая мне относительную свободу действий и не шевелится. Только горячая твердость, упирающаяся мне в живот, да шумное дыхание дают понять, насколько тяжело дается ему это мнимое спокойствие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌ Но мне все равно кажется, что мне это снится. Кажется, ущипну себя, и все исчезнет. И Миарон, и спальня, и пьянящее до одури чувство наслаждения. А еще ощущения дома, праздника, тихой гавани, наслаждения, близости, эйфории от обладания и еще много чего, что я вообще была не в состоянии опознать. И я, одурев от вседозволенности и бурлящего во мне дикого коктейля эмоций, чуть приподнялась и поцеловала мужскую грудь, прихватывая снежное совершенство кожи зубами.

Миарон вздрогнул. Щит его самоконтроля тотчас осыпался прошлогодними пожухлыми листьями. Морунец словно взорвался. Нас обоих снесло жаркой волной. Его руки и губы были одновременно и повсюду. Меня закрутило, закружило, подталкивая к краю. Обещая сказочный полет. И я окончательно потерялась во вселенной его ласк.