Текст книги "Найди меня, милая (СИ)"

Автор книги: Виктория Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8

КИРИЛЛ

После ухода потерпевшей я чувствовал себя странно. Рука побаливала, но это обстоятельство вряд ли могло меня смутить. Не первый год в полиции, так что не привыкать.

Я сидел за столом, пытаясь писать рапорт о вчерашнем нападении, но мысли мои то и дело возвращались к Брусникиной. Смешная эта Кира Юрьевна. Зачем фото на моем столе брала? Любопытная, наверное. Я даже не заметил, как возле меня появилась Настя. Она подошла сзади, обняла за шею и поцеловала в щеку.

– Я же просил не на службе. – пришлось разнять ее объятие.

– Ковалев вышел, мы одни. – отозвалась Макеева и снова попыталась меня поцеловать.

– Настя, не сейчас.

Она нахмурилась, убрала руки и уселась на край моего стола. Я невольно уставился на ее ноги. Настя была женщиной красивой, с отличной фигурой, и умной. И смелой. Мы с ней были очень похожи.

– У тебя всегда не сейчас. Между прочим, я вчера тебя прождала до глубокой ночи. Но ты даже позвонить не удосужился. – заметила Макеева, разглядывая предметы на моем столе. Будто здесь было что-то для нее незнакомое.

– Я пошел навестить гражданку Лапину, о чем тебе хорошо известно. А там встретил Брусникину, в нее стреляли, а задели меня, пришлось погоняться за этим стрелком. Правда, впустую. А потом отсыпался.

Настя как-то странно на меня взглянула.

– А почему эта Брусникина спрашивала про твою руку?

– Потому что мне ее из-за нее прострелили, – я начал порядком злиться. – Настя, что за допрос?

– Мне кажется, что ты чего-то не договариваешь. Я опер, как-никак. В чем дело?

Я вздохнул. Мне совсем не хотелось портить отношения с любимой женщиной, но и врать был не приучен. А я заранее знал, как она отреагирует, если узнает, что ночь я провел в одной квартире с потерпевшей. А если промолчать, то она все равно рано или поздно узнает, и будет только хуже. Из двух зол я выбрал меньшее.

– Настя, когда в меня попал этот стрелок, Кира Юрьевна отвела меня к себе домой, обработала рану, перевязала и уложила спать – у меня даже была температура. Она дала мне обезболивающее и я уснул. Тебе не сказал, чтобы ты себе ерунды не додумала. И не волновалась лишний раз.

Настя вскочила с моего стола.

– Ты что провел ночь в одной квартире с этой?!

Я покачал головой. Что и следовало ожидать.

– Успокойся, прошу тебя. Это была вынужденная мера. Ей было страшно, а я был ранен. Я даже не помню, как заснул. Мой долг был остаться с потерпевшей, к тому же она неплохо обработала рану.

– И ты не сказал мне!

– Потому что знал, как ты отреагируешь. И не ошибся, – я поднялся и взял ее за руку. – Насть, ты ведешь себе глупо. Это была внештатная ситуация, мне пришлось…

Макеева выдернула свою руку.

– Ты бы мог хотя бы позвонить!

– Я не подумал. Прости.

– Ты должен был вызвать наших, и ехать в больницу. А вместо этого ты остаешься в незнакомом доме с простреленной рукой и просто ложишься спать. Я тебя не понимаю, Соболев.

Макеева резко развернулась и вылетела из кабинета. Я тяжело опустился на стул. Ну вот, а ведь хотел, как лучше.

– Ты чего Насте сказал, что она злая как мегера пронеслась по коридору? – на пороге возник Ковалев.

– Ей не понравилось, что я провел ночь на диване у потерпевшей. Хотя в меня стреляли, и я просто спал.

– Ну ты даешь, – Ковалев рассмеялся, плотно прикрыв за собой дверь. – Что-то в последнее время вы часто стали с ней ругаться. Любовь прошла?

– Извини, это личное. – я не любитель обсуждать такое на работе. – Да все у нас в порядке. Успокоится и будет как раньше.

– Тебе виднее, капитан.

Я снова принялся за рапорт. Через какое-то время мой напарник подал голос. Ковалев искал что-то в сводке ограблений за последние три года.

– Никаких зацепок с этой мумией. Ну вот вообще ничего. – произнес он крайне раздраженно.

Я оторвал голову от монитора.

– Но ведь это все не спроста. Не нравится мне, что из-за этой кражи уже дважды кто-то пытается напасть на Киру Юрьевну.

– Если бы тебя вчера рядом не оказалось неизвестно, чем бы все кончилось. Так что Брусникиной повезло.

Ковалев словно мысли мои прочел. Какое-то время мы молчали, потом он заговорил снова:

– Странная какая-то она, если честно.

– Кто? – я непонимающе взглянул на Ковалева.

– Да Брусникина эта. Такое чувство, что она собственной тени боится.

Я помедлил с ответом.

– Да не странная она, Сашка. Просто напугана очень. А помочь ей некому.

– Ты не думаешь, что она причастна к похищению этой мумии?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Очень в этом сомневаюсь. Или я перестал разбираться в людях. Кира Юрьевна она… – я на миг задумался, пытаясь подобрать слово. – Как потерявшийся кот, понимаешь?

Сашка рассмеялся.

– Ты только Насте этого не говори. А то она точно тебе сцену закатит. А у нас сейчас с кадрами туго.

Я в очередной раз вернулся к рапорту. Какое-то время печатал, выпил чаю, но мысленно все пытался представить, кому могла помешать Брусникина до такой степени, чтобы ее попытались убить. Или что она такого могла увидеть, чтобы стать лишней. Ответов не было вообще никаких. И это злило невероятно. В какой-то миг я наткнулся взглядом на фотографию, что стояла на моем столе. Пришлось вытащить снимок, чтобы засунуть его назад как надо, а не вверх ногами. Еще не хватало, чтобы Настя заметила. Интересно, зачем все-таки Кира Юрьевна трогала фото?

Я перевернул снимок и на обратной стороне прочел Настину надпись, сделанную как раз в день моего тридцатилетия полтора года назад. Тогда мы только начинали с ней встречаться.

«Самому лучшему мужчине».

Что ж, пожалуй, в тот период мы действительно были друг для друга самыми. Но по прошествии столь продолжительного времени, я не был уверен, что наши отношения такие же, как и раньше. И она это чувствовала, я точно знаю. Вроде все как всегда, я люблю ее, она любит меня, но все же что-то у нас изменилось.

Решительно отмахнувшись от этих мыслей, я поднялся и пошел к криминалистам. Идя по коридору, заметил Макееву, стоявшую возле курилки. В руках недокуренная сигарета. Я покачал головой. Отучить ее от этой пагубной привычки оказалось делом непростым. Я приблизился к ней.

– Ты зачем опять куришь?

– Ты мне не нянька, капитан. А я уже взрослая, – отозвалась Настя, даже не глядя в мою сторону.

Я взял ее за руку.

– Сейчас у меня еще есть дела. Но вечером я приеду. Дождись меня, пожалуйста.

Она лишь недоверчиво взглянула на меня. Но потом, помедлив мгновение, все же кивнула.

– Хорошо. – потушила сигарету и пошла назад в отдел.

Я облегченно вздохнул и направился дальше по коридору.

– Здравствуй, Иван Петрович. – в кабинете был только знакомый криминалист в белом халате.

– Здравствуй, капитан. – он поднялся мне навстречу и пожал руку. – Пальчики твои готовы.

– Отлично. Как раз по этому поводу и зашел.

– Вот хоть бы раз без повода. – усмехнулся Иван Петрович, предлагая мне стул.

– Давай в выходной на рыбалку, а? Тишина, водочка…красота…

– Сергеич, ты в окно давно смотрел? Зима на улице, какая рыбалка.

Мы рассмеялись.

– Тогда в бар. Пивом с воблой угощу.

– О, ну так это же совсем другое дело. Договоримся.

– Идет. Так что там с пальчиками?

– Чисто. Да ты, я вижу, не удивлен вовсе?

– Нет. Так, для протокола только и отправил к тебе потерпевшую.

– Понятно. Ну, пока больше ничем. Извини, – Иван Петрович театрально развел руками.

– Ладно, Петрович. Про пиво не забудь. – я помахал ему и вышел.

Разумеется, отпечатки пальцев Брусникиной в базе не числятся. Да и странно было бы, будь иначе. Я уверен, что Кира Юрьевна просто случайный свидетель. Но кому-то она очень мешает. Знать бы еще кому.

Вернувшись в отдел, обнаружил там кроме Ковалева и Макеевой высокое начальство. Полковник Махов стоял посреди кабинета и явно был не в духе. Настя с Сашкой даже не смели сесть на свои места, а это значило, что он здесь уже какое-то время и отчитывает моих ребят. Махов повернулся на открывшуюся дверь и уставился на меня злым глазом.

– Соболев, явился, наконец, – голос был больше похож на грозный рык. Впрочем, все знали, что Махов порычит, но не укусит.

– Что-то случилось, товарищ полковник?

– Случилось, капитан, случилось. Погоны ты носишь, а раскрываемость на нуле.

– Да не может такого быть… – начала было Настя, но Махов ее перебил.

– Тебе, лейтенант, слово не давали. – и снова он повернулся в мою сторону. – Что там с делом о пропаже в музее?

– Ищем, товарищ полковник. Но пока без результатов.

– А свидетельница эта, в нее что действительно стреляли?

– Похоже, что так.

– Похоже или точно?

– Точно.

– И что ты сидишь, Соболев? – взорвался полковник. – Раскрываемости нет, в свидетелей у тебя стреляют, краденого ты не нашел! Может я тебя зря в отделе держу?

Я сглотнул.

– Никак нет, товарищ полковник. Мумию ищем, сейчас отрабатываем всех, кто занимается такими кражами за последние пять лет. Раритет в огромных размерах – не все осилят. Свидетельница в полном порядке, уже была, написала заявление о нападении, откатали ее пальчики, в базе чисто.

– А пистолет?

– Установлено только, что стреляли из ТТ, сейчас Петрович пытается пробить, есть ли у ствола история.

Тут Махов потер голову и сел на стул. Мы все трое даже не шелохнулись. Но я заметил, что Настя с Ковалевым переглядываются, пытаясь скрыть улыбки. Оно и понятно, наш добродушный полковник редко давал нам взбучку, выглядел при этом так комично, что воспринимать его всерьез было сложно. Однако, стоило, потому как внешность была весьма обманчива. Полковник Махов мог при необходимости быть очень убедительным. А некоторые его даже действительно побаивались.

– Соболев, вы работайте, работайте. Мне сегодня позвонили сверху – полковник многозначительно ткнул пальцем в потолок. – Там очень недовольны тем, что такая крупная кража до сих пор не раскрыта, что никого не взяли по горячим следам. Да еще и лишится единственного свидетеля совсем не в твоих интересах.

– Все поняли, товарищ полковник. Будем работать активнее. Прикажите выделить свидетелю охрану?

Махов покачал головой.

– Давай на свое усмотрение, капитан. – тут он, наконец, поднялся, и повернулся к ребятам. Те дружно опустили глаза в пол. – Работать.

– Есть. – так же хором отозвались Макеева и Ковалев.

Полковник, тяжело ступая, вышел из кабинета.

– Фуф. – протянул Сашка, плюхаясь на свой стул. – Ну попали мы под горячую руку.

– Да он сам попал, раз начальство позвонило. – заметила Настя. – Наверное, дело на особый контроль поставят.

– Ладно, хватит болтать. – я прошел к своему столу. – Саш, бери Настю и дуйте по соседям в доме Лапиной, допросите людей, может кто-нибудь что вспомнит, или кто-то что-то видел.

– Так наши ведь уже опрашивали всех, пусто… – попытался возразить Ковалев.

– Но ты ведь этого еще не делал? – тот кивнул. – Вот и выполняй.

– Так точно, товарищ капитан.

– Хватит паясничать. Езжайте.

Они стали одеваться, а я уселся за свой компьютер.

– Кир, а что с охраной для Брусникиной? Распорядиться? – уже в дверях спросил меня Сашка.

Я задумался и перехватил Настин настороженный взгляд. Мне он совсем не понравился.

– Думаю, пока в этом нет необходимости.

– Ну ладно, мы тогда поехали.

– Давайте.

Наконец, я остался один в отделе. Еще раз подумал о том, стоит ли выдать охрану Брусникиной. Поразмыслив, решил, что все-таки не стану этого делать. Засветился монитор, открылось окно с историей про пропавшую мумию. Я потянулся, стряхивая усталость, и погрузился в чтение. Информации было много, а до вечера еще далеко.

Через час мне стало совершенно очевидно, что в этих дебрях я буду разбираться очень долго. Что такого ценного может быть в мумии какого-то там сына какого-то фараона мне было не понятно. И почему из-за нее такой переполох, тоже. Была идея позвонить Брусникиной и задать парочку вопросов, ей как сотруднику музея, должно быть известно больше. Да и понимает она в этом явно лучше меня. Но потом я вспомнил о Насте и ее взгляде при каждом упоминании Брусникиной, и отбросил эту мысль подальше.

Зато в голову пришел иной вариант. Был у меня знакомый, бывший кандидат наук по истории. Вот к нему мне и следовало обратиться. Он то уже точно растолкует, что к чему, и вопросов лишних можно будет избежать. Я поискал в блокноте его номер и договорился о встрече на завтра. А после с чувством выполненного долга, поехал мириться с Настей.

КИРА

Поздно вечером я валялась на диване, наслаждаясь ничегонеделанием. И потому была крайне удивлена, когда в дверь позвонили. Я лежала, закутавшись в плед и смотрела сериал, точнее делала вид, что смотрю. Мысли мои были далеки от сюжета любимого произведения. Я все чаще переводила взгляд в потолок, размышляя о Хаемуасе, и своей жизни в частности. И тут этот звонок был явно не к месту. Я игнорировала его, справедливо решив, что раз я никого не жду, то и открывать не обязана. Однако кто-то настойчиво звонил еще трижды, приведя меня в состояние, близкое к гневу.

Наконец, звонки прекратились. Только я обрадовалась, как уже в следующую минуту забарабанил мобильный.

– Кому ж так неймется! – возмутилась я, пытаясь дотянуться до телефона.

– Ты дома? – услышала я голос любимого брата.

– Приличные люди сначала здороваются. – недобро отозвалась я, нажав на ноутбуке паузу. Картинка застыла на экране, а я обратилась вслух.

– Приличные люди не держат брата на лестнице. – парировал Даниил.

– Так это ты что ли трезвонишь?

– Открывай.

Брат отключился, а я не хотя поднялась и поплелась в прихожую. При виде меня в халате Даня нахмурился, но ничего не сказал, молча прошел в квартиру, разулся, повесил куртку на вешалку и, наконец, повернулся ко мне.

– Ну привет.

– Привет. – я поцеловала его в щеку, и мы пошли в комнату.

Сунув руки в карманы, Даня осматривался, словно был здесь впервые. Ночевал сегодня я в своей квартире. Так что забралась обратно на диван, укрылась пледом, и уставилась на него выжидающе.

– Выглядишь не очень. – заметил, наконец, брат, усаживаясь рядом.

На том конце дивана спал мой кот, при появлении Дани он устало зевнул и теперь посматривал на нас с явным неудовольствием. Конечно, кому понравится, что его будят. Я вот была совсем не в восторге от внезапного вторжения.

– Ты чего пришел? Комплименты говорить?

Он усмехнулся.

– Может хоть чаем напоишь?

– Тебе черный или зеленый?

– Без разницы.

– Ну тогда, чай в шкафчике, сахар на столе, вода в кране. – я широко зевнула, укладываясь поудобнее.

– Обойдусь. Ты очень гостеприимна, сестрица.

– Ага. Стараюсь.

– Оно и видно.

Мы помолчали.

– Кир, ты чего дурака валяешь? Родители волнуются.

– Тебя снарядили узнать, как я поживаю?

– Типа того. Что у тебя происходит? Я слышал про музей, мама рассказала, что тебя даже били по голове. Что за ерунда у вас там твориться?

– Самой хотелось бы знать. – развела я руками. – Да, боюсь, мне это не дано.

– Вот чего ты опять сидишь тут, как пень?

Я усмехнулась.

– Ну ты сравнил.

– Ты молодая, симпатичная, умная, веселая девушка, а ведешь образ жизни пятидесятилетней старухи. Ни друзей, ни парня, один кот и музейные экспонаты.

– Дань, ты пришел читать мне лекции? Если да, то вынуждена тебя огорчить. Ты опоздал. Не действует.

– Ладно, я не стану лезть в твою жизнь, просто хочу напомнить, что у тебя есть близкие люди, которые тебя любят. И которым не пофигу, что ты лежишь и смотришь дурацкие сериалы сутками вместо того, чтобы налаживать свою личную жизнь или сходить погулять хотя бы.

Я открыла рот и долго пристально смотрела на младшего брата. Он смог меня удивить. Оказывается, со стороны я выгляжу полной неудачницей. И ему меня очень жалко. Или это мамуля его научила, что нужно сказать? А может Яна мозги промыла? С нее станется, я бы ничему не удивилась. Я села на диване, взяла Даню за руку и сказала абсолютно серьезно:

– Я тебя тоже очень люблю. И у меня все хорошо, правда. В музее разберутся, а сериалы-мне нравится. И с личной жизнью уже налаживаться стало. Так что не волнуйся.

– Честно?

– Абсолютно.

– Ну тогда я рад. – он почесал нос и вновь взглянул на меня. – Ты где собираешься Новый год встречать?

Я лишь пожала плечами.

– Пока не думала об этом.

– Как так? Ведь праздник.

– И что?

Даня зло фыркнул.

– И то! Короче, – он поднялся и зашагал по комнате. – Мы с Яной тебя приглашаем. Соберется вся компания, ты их знаешь, человек десять где-то. Поедем на елку в город, будет весело. Кстати, Антона не будет, так что можешь смело приходить.

Я молча наблюдала за его передвижениями по комнате, и лишь усмехалась. Похоже, он действительно переживает. Только не понимает, что наши дороги давно разошлись. Не по пути мне с его Яной и их компанией. И дело тут даже не в Антоне. Просто разные интересы. Но было приятно, что Даня меня пригласил. Я была ему благодарна.

– Я подумаю. Еще есть время. – ответила я туманно, дабы сразу не разочаровывать его отказом.

– Ну и славненько. Тогда я пошел. – Он встал рядом, посмотрел мне в глаза и чмокнул в лоб. – Пока.

– Пока.

Я проводила его до двери, и вернулась в свое теплое гнездо. Спать опять не хотелось, даже несмотря на то, что в десять утра у меня была экскурсия. Я по привычке разглядывала потолок какое-то время, потом тряхнула головой, уселась поудобнее и попыталась сосредоточиться на сюжете сериала. Мне это вполне удалось. Однако Данин приход немного волновал. Я задумалась, кто же все-таки его прислал. И пришла к выводу, что это, скорее всего, мама. Значит, стоит ждать продолжения. Даня, наверняка, доложит ей, что я сижу одна субботними вечерами, пялюсь в ноутбук и вообще далека от реальности. Представив этот тяжелый случай, с точки зрения мамы, конечно, я горько усмехнулась. Иногда так и хочется сказать: «Храни нас Бог от тех, кто нас оберегает».

Следующее утро началось весьма активно. Не успела я закончить экскурсию, как позвонила Ритка. И мне пришлось спешно лететь в Национальный институт. Ритка свое слово сдержала – Борис Иванович готов был со мной побеседовать.

– Он, конечно, может скорчить недовольную мину, но ты не обращай внимания. Раз дал согласие, значит расскажет все, что сможет. – предупредила она.

Так в сущности и оказалось. Постучав в кабинет на кафедре, я нашла бывшего мужа моей подруги за письменным столом.

– Пойдемте в лаборантскую. Там нам никто не помешает. – кисло протянул он, когда я представилась и напомнила о цели своего визита.

Следуя за Синицким Борисом Ивановичем по коридорам, я тайком его разглядывала и пыталась понять, как могла Ритка выйти замуж за этого мужика. Ранее нам встречаться не приходилось, мы почти не общались с подругой в тот период, когда Рита сочеталась с ним браком. Однако, я тут же поняла, что их супружество – это был просто полнейший мезальянс. Он был почти вдвое ее старше, невысокий, с уже приличным брюшком, с жидкими волосенками и рыжей бородкой. В очочках и костюме, который давно пора было заменить на более новый. Впрочем, выглядел Борис Иванович типичным преподавателем вуза, каким в сущности и являлся. Не знаю, может раньше он и был лучше, чем сейчас, но я слабо представляла себе причины, по которым можно связаться с таким мужиком. Тут я некстати вспомнила об Ольге, нынешней супруге Бориса Ивановича и подумала, что вот они-то точно друг другу подходят.

Пока я разглядывала своего спутника, он тоже даром времени не терял. Пялился почти без стеснения. Наконец, мы вошли в просторную комнату, уставленную стульями и столами с какими-то колбами.

– Садитесь. – предложил Борис Иванович. Сам он сел за стол и, сложив ручки домиком, воззрился на меня немигающим взглядом.

– М-да…Теперь я понимаю, почему моя жена устроила мне такой скандал, когда вы явились под видом Лапиной в музей.

– Что вы имеете в виду?

– Ольга все никак не могла взять в толк, как я мог жениться на такой как вы. Теперь я понимаю ее возмущение.

Я чуть не задохнулась от такой наглости.

– Вы совсем не похожи на Марго. – прозвучало это явно не как комплимент.

Я не стала уточнять, что именно он имеет в виду, только усмехнулась про себя. Кажется, наш Борис Иванович был поклонником Дюма и его творчества. В любом случае, будь я менее вежливой особой, обязательно заявила бы, что он уж точно не тянет на прекрасного принца. И что лучшее, что он в своей жизни имел-это Ритка. Только вот ему никогда не видать ее как своих ушей. Эта мысль как-то грела, и я смогла настроить себя на позитивный лад.

– Борис Иванович, Рита рассказала вам, по какому я поводу?

– Простите, как вы сказали вас зовут?

– Кира.

– Кира, послушайте. Вы появились в нашем музее под видом моей бывшей супруги, взбудоражили общественность, вы проходите по делу о краже, вас били по голове, не будет ли в таком случае разумным посидеть это время дома и никуда не совать свой длинный нос?

Честно говоря, я опешила. Это было уже чересчур. Он говорил с таким видом, будто он был Господь Бог, а я нашкодивший кот. Вот нахал. Примерзкий тип с жидкой бороденкой. Правильно сделала Ритка, что бросила его. Так ему и надо.

– Я считаю, что мое будущее зависит только от меня. Я хочу помочь вернуть украденную мумию в ваш музей. Это благое дело. И, кстати, я прекрасно справляюсь с обязанностями, которые доверила мне Маргарита.

– Да, я слышал, что экскурсии вы водить умеете. – усмехнулся Борис Иванович.

– Да, мне это нравится. – парировала я, призывая себя к спокойствию. – А теперь, может быть, вы все же ответите на некоторые мои вопросы, раз уже обещали Рите, что поможете?

Он задумался, пристально глядя мне в глаза.

– Ну хорошо. Будь, по-вашему. Спрашивайте. Что вас интересует?

– Экспедиция в 1993, когда вы участвовали в раскопках в Египте. – я полезла в сумку и достала оттуда копию снимка из газеты, который нашла в архиве. – Вот эта.

Борис Иванович взял в руки снимок. И улыбнулся. Такой странной, но какой-то мягкой улыбкой, словно бы эта фотография вызвала в нем некие добрые чувства и воспоминания. А, может, так оно и было.

– Давненько я не видел это фото.

Я ткнула пальцем на мужчину в левом верхнем углу.

– Это ведь вы, Борис Иваныч?

– Я.

– Расскажите об этих раскопках. Пожалуйста. – я уселась поудобнее и приготовилась слушать.

Борис Иванович покрутил снимок в руке и наконец заговорил.

– В 93-ем я был всего лишь обычным преподавателем в нашем Вузе. Кафедра антропологии была новой веткой, мне доверили ее устройство. Я окончил наш институт с красным дипломом. И остался на кафедре преподавать историю. Антропология всегда была для меня наукой номер один. Но и история меня занимала. Я защищал кандидатскую по Древнему Египту. Сами понимаете, что для такого труда информацию собирают по кускам. Вот в одном из таких кусков мне и попались сведения о найденных гробницах в 50-х годах двадцатого века, но не доведенных до раскопок. Французам не дали разрешения на эти раскопки в те годы, поэтому все и осталось на стадии предположений. Я же внимательно изучил все материалы, там упоминался Рамсес II и его семейство. Это было крайне удивительно. Не стану рассказывать, как мне удалось уговорить наше начальство дать добро на это дело, да еще и материальную помощь на мое исследование. Благо, у меня был друг в Англии, тоже антрополог, я поделился с ним своими предположениями относительно того, что в том месте могут быть ответы на многие вопросы о Древнем Египте и его фараонах. Только благодаря фонду помощи Британского музея и их участию смогла вообще состояться наша экспедиция. Какое это было время… – Борис Иванович мечтательно прикрыл глаза на мгновение, словно возвращаясь в прошлое. У него на лице было такое блаженство, что я даже в какой-то степени ему позавидовала. – Знаете, мы провели там больше трех месяцев, изучая, раскапывая, сверяя с материалами французов и строя собственные догадки. Но, когда стало ясно, что за мумию мы отыскали, начался переполох. Это было такое открытие. Векового масштаба. Потрясающее ощущение.

Я улыбнулась. Да, наверное, это действительно невероятно.

– Эта фотография сделана как раз после того, как мы раскопали вход в гробницу. Тут не видно, но прямо за моей спиной был грот, войдя в который открывался такой вид, что дух захватывало. Мы достали саркофаг, он был просто невероятно красивый, весь в драгоценностях, но, конечно, самая большая ценность, была внутри – мумия Хаемуаса.

– Скажите, очень он тяжелый этот саркофаг? – спросила я.

Борис Иванович усмехнулся.

– Вы вроде в историческом музее работаете…

– Да, но вот древние цивилизации никогда не были моей любимой темой. – честно ответила я.

– Зря. Вы многое потеряли. Это весьма занимательно.

– Охотно верю. И все же, тяжело было вытащить саркофаг из гробницы?

– Этим занимались специальные люди. Скажу только, что египтяне всегда славились тем, что все делали на совесть, а это был очень влиятельный человек. Да, его саркофаг был тяжелым. Вряд ли одному или даже двум мужчинам удалось бы с ним справиться.

– Понятно. А что было дальше?

– После разбирательств с представителями Египта мы отвезли мумию и статую, найденную здесь же, в Британский музей. Тогда мы только могли догадываться, кто лежит в саркофаге. Требовались подтверждения. Мне и моим английским коллегам пришлось изрядно потрудится, в итоге мы установили, что наша мумия-это четвертый сын Рамсеса II.

– А почему Хаемуаса не оставили в Британском институте?

– Вклад с нашей стороны был признан комиссией более существенным, нежели их собственный. Так что после почти года разбирательств, я вернулся домой, а следом за мной доставили и мумию. Она заняла почетное место в нашем музее на антропологическом этаже. И еще никогда в жизни нас не пытались лишить какой-либо ценности. Украденный Принц – это просто какой-то нонсенс. Я ночами не сплю, все думаю, кто мог совершить такое бесчинство. Это просто неслыханная наглость, вот что я вам скажу.

Борис Иванович замолчал. Молчала и я, да и что тут было говорить. Я узнала, что Ритин муж действительно участвовал в раскопках. Что он и был организатором всего этого великого события. Я видела, что Борис Иванович действительно переживает из-за пропажи такой ценности. Но я так же понимала, что его волнует не стоимость мумии, а то, что исчезло единственное, чем он мог гордиться в своей такой серой жизни. Это так явно читалось на его лице, что мне стало его ужасно жалко. Хаемуас был последней ниточкой, связывающей того активиста-антрополога, верящего в силу разумного, с нынешним стариком в очках и с хлипкой бородкой, сидящим напротив меня. Я поспешно поднялась.

– Что ж, спасибо вам за содержательную беседу.

– Вы уходите? – он словно выплыл из тумана.

– Да, мне уже пора. Скоро начнется экскурсия в музее.

Он вдруг улыбнулся. И стал даже вполне симпатичным. Я почему-то подумала, что в молодости он, наверное, был очень даже ничего. Да и сейчас он еще совсем не старый. Мне стало его жаль.

– Хотите оставить снимок себе? – предложила я, глядя, как его руки нерешительно теребят ксерокопию из газеты.

– Был бы вам очень признателен.

Я кивнула и пошла к выходу.

– До свидания.

– Всего вам доброго.

Выйдя на улицу, я едва не поскользнулась на первых же ступеньках. Гололед явно мечтал, чтобы госпожа Брусникина перестала водить экскурсии и загремела в травматологию. Я с этим была крайне не согласна, поэтому стала очень осторожно двигаться, направляясь к остановке. Нужно было проехать всего ничего, летом я вполне могла бы пройти это расстояние пешком. Но только не в такую погоду. Заскочив в автобус, я плюхнулась на сидение. И снова мысленно вернулась к рассказу Бориса Ивановича. Самый важный факт– саркофаг весит прилично и одному с ним не справится. Каким же образом удалось вывезти мумию из музея, практически не издавая шума? Я ведь была там. Все было более, чем тихо. Шаги, которые я слышала, не в счет, да и если честно, я сама уже начала сомневаться, слышала ли я их в действительности.

После обеда меня ждала еще одна экскурсия, провела я ее успешно и с чистой совестью пошла выпить чаю в подсобку. Тут меня и настиг звонок мобильного.

– Кира, что ты делаешь завтра вечером? – мама обычно мне таких вопросов не задает. И голос у нее чуть ли не лилейный.

Я насторожилась.

– Пока ничего, а в чем дело?

На миг мамуля замолчала, а потом скороговоркой произнесла:

– У моей хорошей подруги есть сын, замечательный мальчик, такой умный, образованный, симпатичный, на машине …

– Мама!

– Дорогуша, если тебе плевать на свое будущее, то мне нет. Тебе двадцать семь, ты не молодеешь, твои подружки уже все замуж повыходили, детьми обзавелись…

– И совсем даже не все. – попыталась я возражать. – Вот Ритка, например, она…

– Уже дважды была замужем твоя Ритка! Вот я и говорю. Тебе надо пойти на свидание с Андрюшей, он замечательный мальчик.

– Мам, ты так о нем говоришь, словно он в детский сад ходит. – буркнула я, пытаясь придумать хоть какую-то отмазку.

– Ничего не желаю слышать. – отрезала родительница. – Хотя бы ради нас с отцом, сходи разок погуляй с ним.

– Могу пригласить его на экскурсию в наш музей.

– Кира, не зли меня, пожалуйста. Я дала ему твой телефон и адрес.

– Ма, я живу у Риты пока что.

– До сих пор?! У тебя что нет собственного дома? – возмутилась снова мамочка. – А может эта твоя Рита решила сменить пол и тебя втягивает в свои развратные замыслы?

– Мама, что ты несешь! – я расхохоталась. – Ритка – лесбиянка. Ну ты как скажешь!

– А что, в наше время, да после двух неудачных браков, я уже ничему не удивлюсь. Она не может удержать мужчину возле себя, вот они ее и бросают. Значит, с ней что-то не так.

Дальше спорить было бесполезно. Я лишь покачала головой, держа трубку подальше от уха, чтобы мамины излияния не слишком били по барабанным перепонкам. Вот оно последствие Даниного визита! Ну спасибо тебе, братец! Я скрежетала зубами, но делала это напрасно. Мне стало совершенно очевидно, что отвертеться от дурацкого свидания с мальчиком Андрюшей у меня не было абсолютно никаких шансов.

– Кира, ты что меня не слышишь?

– Конечно, слышу. Ты так кричишь.

– Ну хватит. Пойдешь на свидание с Андрюшей. И оденься поприличнее, чтобы мне за тебя не было стыдно.

– Да мама.

– И прическу сделай.

– Да мама.

– Все, дорогая, целуя тебя. Будь умницей.

– Пока, мам.

Я отключилась и уронила голову на сложенные на столе руки. Очень хотелось броситься с ближайшей крыши. Но я обещала быть умницей.

КИРИЛЛ

Купив бутылку красного вина и букет цветов, я приехал к Насте. После примирения она обычно бывала очень милой, но кто ее знает. Особого восторга от того, что мы все вроде бы прояснили я не заметил. Меня не покидало ощущение, что Макеева мне не доверят. Неприятное это чувство. Я взглянул на часы. Было уже около одиннадцати, но в ее окнах горит свет. Значит, ждала меня. Это радовало.

Едва я успел нажать на звонок, как дверь распахнулась. На пороге стояла Макеева в шортах, майке и накинутой на плечи длинной кофте.