Текст книги "Найди меня, милая (СИ)"

Автор книги: Виктория Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

На допрос Синицкого привели в наручниках. Выглядел он весьма плачевно. Видимо, две ночи в камере предварительного заключения явно не пошли ему на пользу. Он постоянно озирался по сторонам, а, заметив меня, открыл от удивления рот.

– Вы? Но почему? Откуда…

– Госпожа Брусникина поприсутствует при нашем с вами разговоре. – ответил за меня капитан Соболев, сидевший напротив Бориса Ивановича за столом для допросов. – Если вы, конечно, не возражаете.

Синицкий, в который раз, обернулся на меня.

– Возражаю. Я очень даже возражаю. – заголосил он.

– И все-таки она останется. – ответил ему Кирилл Сергеевич тоном, при котором любые возражения исключались автоматически.

Я сидела позади всех в отделе, у окна. Рядом с Соболевым находился лейтенант Ковалев, Анастасия обреталась за своим столом, боком ко мне. Войдя в отдел я громко со всеми поздоровалась, стараясь не встречаться взглядами ни с Кириллом, ни с Анастасией. Впрочем, она мне даже не ответила. Не став размышлять над этой сложной темой, я приготовилась слушать рассказ Синицкого. А ему было, что нам поведать.

– Итак, господин Синицкий, – начал Соболев, не глядя на подозреваемого и перелистывая какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе. – Я думаю, вы знаете, почему вы здесь. Напоминаю, что чистосердечное признание облегчит вашу вину. Будем каяться или как?

Тут Кирилл Сергеевич резко поднял глаза на Риткиного бывшего. Тот заерзал.

– Будем, конечно будем. Тем более, что я и сам к вам собирался.

– Неужели? – усмехнулся Ковалев. – С чего такой подарок?

– Мне нужна охрана. – выпалил Синицкий.

Я, до той поры разглядывающая пейзаж за окном, внимательно взглянула на мужчину.

– Зачем вам охрана? – удивился и Ковалев.

– Но вы должны защитить меня от этого бандита!

– Так стоп. – сказал Соболев. – Какой бандит? Давайте по порядку.

– С превеликим удовольствием все вам расскажу. Только спасите меня от него. Иначе конец. – снова заголосил Синицкий.

– Чему конец?

– Моей работе, моей жизни, всему!

Макеева поднялась и, налив стакан воды, протянула его Синицкому. Тот нервно выпил все до дна.

– А теперь мы ждем откровенный рассказ. – сказал ему Ковалев.

Борис Иванович кивнул и начал говорить. Если коротко, то его показания сводились к следующему. Много лет назад с ним на кафедре работал его хороший знакомый, тоже антрополог. Он специализировался на Древнем Египте, а бывший Риткин муж писал об этом кандидатскую. Вместе они занимались научной работой, вместе участвовали в конференциях. Друг был старше нашего Синицкого на двадцать лет, но держался с ним, как с равным, несмотря на то, что Борис Иваныч тогда был еще весьма зеленым в своей области. Как-то раз этот человек поделился с ним догадками о возможном расположении древнейших останков. И продемонстрировал кое-какие документы. Судя по этим документам, информация была стоящая. И Синицкий понял, что это его шанс из простого преподавателя стать известным ученым буквально за один день.

И он, не особо раздумывая, подставил своего хорошего друга. Присвоил себе все материалы, уговорил начальство дать ему команду и отправился на раскопки. А тому другому участвовать в экспедиции запретили, якобы он был слишком стар для таких подвигов. Тот уволился буквально в тот же день, когда Синицкий уехал в Египет.

Борис Иваныч с группой нашел останки Хаемуаса, получил все трофеи, вернулся героем и известным человеком. Защитил кандидатскую по Древнему Египту, пытался даже писать книгу. Но в итоге у него ничего не вышло. Его звездный час прошел. И он так и остался простым преподавателем истории на кафедре, где и работает по сей день. Никто никогда не знал, что же случилось на самом деле. Тот другой товарищ словно испарился, и больше о нем не слышали. До недавнего времени.

В начале декабря к Борис Иванычу на кафедру пришел человек. Сперва он даже не понял, кто это. Потом, конечно, был в ужасе, когда осознал, что это его старый друг. Но тот, как выяснилось, не держал зла. Пришел выпить мировую, принес бутылку водки, закуску. Оказалось, что он работает в Национальном музее совсем недавно, все в его жизни сложилось неплохо. И на Борис Иваныча он зла совсем не держит. На радостях, Синицкий даже стал ему рассказывать, как совершалось открытие, ради которого его бывший товарищ работал всю жизнь. Они вроде отлично посидели и мирно разошлись.

А спустя буквально неделю кто-то выкрал мумию из музея. Синицкий в панике, музей и руководство института на ушах. Но никаких зацепок. Прошло несколько дней, и приходит к Синицкому молодой человек. Весь в черном, накачанный, слова цедит сквозь сжатые зубы – одним словом, произвел неизгладимое впечатление на нашего профессора. И вот этот человек объясняет, что если Борис Иваныч не заплатит определенную сумму, то его бывший друг выдаст его тайну и обвинит его в краже мумии. Борис Иваныч послушал, и выгнал этого наглеца за дверь. Но зря. На следующий день выяснилось, что у Синицкого пропал пистолет, который ему подарил когда-то сам мэр города в знак заслуг. Пока Синицкий его ищет и гадает, куда бы тот мог подеваться, к нему снова приходит молодой парень. И тут выясняется, что из пистолета Борис Иваныча пытались застрелить некую Киру Юрьевну Брусникину. И что пистолет попал в отдел полиции. И снова поступило предложение оплатить молчание старого товарища, если Синицкий не хочет, чтобы что-нибудь случилось с его семьей или с ним самим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Тот соглашается. Ну а дальше уже все понятно – они встречаются в кафе, Синицкий передает ему деньги в черном портфеле, и парень исчезает. А вместо долгожданной свободы, за Борис Иванычем приезжает наряд полиции. Ему предъявляют его собственный пистолет, показывают снимок шантажиста и после ночи в камере Синицкий готов на все.

Я дослушивала уже без особого интереса – мне стало понятно, что мы выбрали неверный путь. Стрелка упустили, где мумия – тоже неизвестно. Борис Иваныча просто подставили, а где же искать настоящих преступников, мне было неведомо. От того настроение мое и без того паршивое, стало просто ужасным. К тому же, в начале допроса пришла странная смс от Ритки, заставившая меня задуматься еще сильнее. Так что момента, когда Синицкий досказывал последние события, подписывал свои показания и отправлялся назад в камеру, я даже не заметила. Очнулась, услышав, как лейтенант Ковалев обратился ко мне по имени.

– Кира Юрьевна, вы же всех в музее знаете?

– Сильно сказано. А что?

– Нам нужен этот старый друг Синицкого. Может он еще в музее?

– Какой друг? – не поняла я, возвращаясь к мыслям о Рите.

– Который его шантажировал. У нас ведь есть его фамилия.

Я встрепенулась. Мой мозг думал про стрелка, а о заказчике я и забыла. А ведь он, действительно, все еще может быть в музее.

– Как его зовут?

– Сухов Михаил Иванович.

– Что? – я растерянно заморгала. – Не может такого быть…

Тут голос подал капитан Соболев.

– Ваш знакомый?

Я кивнула.

– Вы его тоже видели. Это наш сторож. Но это не может быть он, ведь мы были вместе, когда украли Хаемуаса.

– Тот самый сторож, который потом путал показания? – уточнил Соболев, встав из-за стола и роясь в бумагах по делу о мумии. – Вот. Он был в музее вместе с Кирой Юрьевной, это правда. Только во сколько он пришел в тот вечер, вы ведь не видели?

– Нет.

– А это значит, что он мог там быть задолго до вашего появления. Понимаете?

– Да ведь он такой старый! – возразила я, мотая головой. – Ему уже, наверное, семьдесят лет. Он даже кроссворд держит в руках еле-еле.

– С ним, наверняка, был его помощник-альпинист. Тот самый, что приходил за деньгами к Синицкому. – подсказала лейтенант Макеева. – Арестуем его пока за границу не сбежал, да и дело с концом. Допросим, расколется как миленький.

Пока они совещались на эту тему, я размышляла совсем о другом.

– Но зачем ему бить меня по голове? – спросила я вслух.

Все трое обернулись на мой голос.

– Что вы сказали?

– Если все затеял сторож, то зачем ему меня бить сперва по голове, а через пару дней стрелять в спину? Если бы тогда он ударил сильнее, стрелять бы не пришлось. Значит их план полетел бы к чертям. И оружие у Синицкого красть бы не пришлось. Это глупо.

Соболев задумчиво почесал подбородок. Ковалев что-то искал в компьютере, Макеева поглядывала на меня странным взглядом.

– Да, тут что-то не сходится. – подал голос Ковалев.

– А у меня другой вопрос. Почему они решили убить именно вас? Ведь шантажировали они Синицкого, а вы в тут пору с ним даже не были знакомы, – спросила у меня Анастасия.

Я усмехнулась и взглянула на Соболева.

– Кажется, вы были правы. Они хотели убить Риту, но никогда раньше ее не видели. А я пришла в музей с ее документами, носила ее одежду, жила в ее квартире. Все так просто.

– Интересно, зачем бы Борис Иванычу убивать свою бывшую жену? – спросил Ковалев, не оборачиваясь.

– У них старые счеты, все об этом знают. Он ненавидит Маргариту. – отозвался Соболев.

А я вскочила со стула.

– Послушайте. Я не понимаю, зачем все-таки они меня ударили?

– Опять думали, что вы Рита? – предположила Настя.

– Дважды ошиблись? Сомневаюсь.

Все замолчали. Мысли в моей голове роились словно пчелы.

– Послушайте, есть странность, которая не дает мне покоя. – заявила я, обращаясь ко всем троим сразу.

– Ну?

– Час назад Ритка прислала мне смс. Жена Борис Иваныча пригласила ее на чай в свой кабинет.

Настя усмехнулась.

– Что же тут необычного?

Соболев пристально вглядывался в мое лицо.

– Вы думаете…

– Ольга ненавидит Ритку может быть даже больше самого Борис Иваныча! – закончила я свою мысль. – Вы понимаете? Она никогда не общалась с Ритой, зачем сейчас позвала?

– Успокойтесь, Кира Юрьевна. – произнес капитан, наливая мне стакан воды.

Я лишь отмахнулась.

– Рита в опасности. – скороговоркой произнесла я, доставая из сумки мобильник.

– Да с чего вы это взяли? – возмутилась Макеева, которой не понравилось, что Соболев слишком реагирует на все мои замечания.

Я не успела набрать и двух цифр, как раздался звонок. Наверное, Ритке икалось, потому что это была она собственной персоной. Я моментально ответила.

– Ты где? С тобой все в порядке?! – прокричала в трубку как сумасшедшая.

– Скажи капитану Соболеву, чтобы приезжал в музей. С нарядом.

– З-зачем? – у меня от страха зуб на зуб не попадал.

Я услышала протяжный вздох на том конце провода, и подруга ответила:

– Кажется, меня пытались убить.

– Ольга да?

– Какая ты догадливая. Ее забирает скорая. Приезжайте, я жду.

Я отключилась и посмотрела на сотрудников милиции. Соболев не выдержал первым:

– Ну? Что случилось?

– Ольга хотела убить Маргариту. Едем в музей. Скорее.

Глава 18

Когда мы прибыли в музей, скорая Ольгу уже увезла. Впрочем, поговорить с ней мы все равно бы сегодня не смогли – она была без сознания. Рита ждала нас у входа. Она сидела на заснеженных ступеньках в распахнутой настежь шубе и нервно курила. Ее рыжие волосы кольцами разлетались во все стороны от сильного ветра, губы побелели, руки подрагивали. Но даже здесь, в столь непривычной для нее обстановке, Ритка была краше всех. Я с гордостью посмотрела на свою подругу, усаживаясь рядом. Она молча предложила мне сигарету, я отказалась.

– Ты как?

– Порядок. Но такого ужаса натерпелась…Тебе не передать.

Тут к нам подоспели Соболев и Ковалёв. Макеева разговаривала с сотрудниками скорой по телефону, а потом отправилась опрашивать работников музея.

– Маргарита Николаевна, вы сможете рассказать, что произошло, или лучше подождать пока вы придете в себя? – вежливо спросил у Ритки Кирилл Сергеевич.

Та усмехнулась, затушила сигарету о ступеньку. И поднялась.

– Пойдемте в ее кабинет. Так наглядней будет. Я сказала, чтобы там ничего не трогали.

– Молодец, – одобрил ее Ковалев. – Показывайте дорогу.

И мы пошли все вместе на шестой этаж в кабинет Ольги. Он был заперт. Ритка достала ключ, впустила нас внутрь. Там было все также, как и в прошлый раз, когда я приходила сюда с Соболевым. За исключением двух чашек: одна стояла на блюдце, а вторая была расколота пополам и чай из нее пролился на стол. Посреди стола сиротливо стояла вазочка с печеньем. Рита встала у окна, я топталась рядом, взяв ее за руку, Соболев с Ковалевым уселись на стулья.

– Она позвонила мне сегодня утром, – начала Ритка свой рассказ. – Сказала, что узнала об аресте Борюсика и хочет поговорить.

– Борюсика? – недоуменно спросил Ковалев.

Ритка усмехнулась.

– Я называла его так, когда мы были женаты. В хорошие времена, разумеется.

– Понятно. Продолжайте.

Ритка крепко сжала мои пальцы и заговорила вновь:

– Я сначала удивилась. Пыталась объяснить, что нам нечего обсуждать и все в таком духе, но она настаивала. Я думала взять с собой Киру, но вы были на допросе. Пришлось ехать одной. Но я интуитивно чувствовала, что-то тут не так. Дело в том, что Ольга ненавидит меня куда сильнее, чем мой бывший муж.

При этих словах Соболев усмехнулся, и я впервые за долгие часы встретилась с ним взглядом. Но тут же отвела его, сосредоточившись на Риткином рассказе.

– Ольга женщина весьма заурядная, но долго копила в себе эмоции. Ходила и улыбалась. Делала вид, что все замечательно. А после того, как ее мужа арестовали ваши ребята, у нее вдруг крыша поехала. Почему-то она решила, что в этом тоже виновата я. Идиотка.

Рита немного помолчала, и продолжила:

– Сперва мы вполне мирно общались. Знаете, она даже попросила прощения за все, что мне когда-то сделал Борюсик, ну и она сама тоже. Я была сбита с толку, это совсем на нее не похоже. И тут она предлагает мне чаю. Я соглашаюсь, не ожидая ничего такого. – взгляд подруги переместился на чашки на столе, и она передернулась. – Ольга что-то мне рассказывает, наливает воду в чашки, и вдруг просит меня достать из шкафчика печенье. Вон из того.

Рита показала на шкаф у двери. Как раз за спиной служителей закона. Мы дружно посмотрели на шкаф.

– Я встаю, беру печенье, – продолжала Ритка тем временем, – случайно задеваю локтем вешалку, с нее падает моя шуба – я пытаюсь ее поймать и краем глаза замечаю, как Ольга что-то сыпет в одну из чашек. Я сперва ничего не поняла, повесила шубу, поставила на стол печенье. Ольга подала мне чашку, предложила сахар. А меня вдруг как будто током ударило. Тут я и проделала свой гениальный маневр.

– Какой?

– Уронила ложку на пол, – Ритка нервно рассмеялась. – Мне не оставалось ничего другого. Эта упала на пол, я попросила другую, и пока Ольга рылась в ящичке – поменяла наши чашки. Чувствовала себя Джеймсом Бондом, как минимум.

Я улыбнулась, представив, как Ритка все это провернула. У нее определённо талант. То по крышам лазает, как кошка, то чашки меняет, супер женщина да и только.

– Она ничего не заподозрила. Сделала пару глотков, я тоже не отставала. А она все смотрит на меня и пьет. Ждала, видно, когда я сдохну. А тут ее саму как скрутило. Вот это был форменный ужас. Она выронила чашку, упала на пол, стукнулась головой о стол, начала корчиться, как припадочная. А потом у нее пена изо рта пошла. Я в ужасе, стою, не знаю, что делать. Даже заорала с испуга. Прибежала коллега из соседнего кабинета, вместе вызвали скорую. Я не сомневаюсь, что они найдут в крови Ольги следы какого-нибудь препарата. В общем, я позвонила Кире, тут и врачи как раз Ольгу увезли, а я закрыла кабинет, и пошла на улицу. Это все.

В тишине кабинета я услышала только, как тикают часы. История была не из приятных, представляю, какого было Ритке. Я прекрасно ее понимала. За последние недели мне так часто приходилось быть на волосок от смерти, что это уже стало нормой жизни. Но я очень верила, что теперь с этим будет покончено.

– Отправляйтесь спать, Маргарита Николаевна. Наши сотрудники будут тут работать, нужно взять чашки на анализ, выяснить, что за вещество Синицкая подмешала в чай. Я позвоню вам, когда нужны будут ваши показания. Думаю, к тому времени и из Скорой будет какая-то информация. – Соболев поднялся. – Сань, давай к Насте, она должна свидетелей опрашивать. А я Петровича дождусь, скажи пусть сразу ко мне поднимается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Ковалев кивнул и удалился. Мы с Риткой пошли к двери, но были остановлены капитаном.

– Кира Юрьевна, задержитесь, пожалуйста, на минуту.

Я вздрогнула и выпустила Риткину руку.

– Я подожду в коридоре, – сказала она, выходя и закрывая за собой дверь.

– У вас ко мне есть какие-то вопросы? – я разглядывала розочки на обоях позади Соболева с самым заинтересованным видом.

Капитан кивнул. С минуту помолчал и, наконец, заговорил:

– Я насчет вчерашнего…

– Давайте сделаем вид, будто не было ничего, – перебила я его.

Соболев взглянул на меня как-то растерянно, но промолчал.

– Извините, я должна отвезти Риту домой. До свидания, – невероятным усилием воли я заставила себя выйти из кабинета и даже не взглянула на капитана. За исполнение и артистизм я поставила бы себе пятерку, а вот за умение лгать – очевидный трояк.

В коридоре меня ждала подруга.

– Что он хотел?

– Ничего особенного, – отмахнулась я. – Поехали, тебе надо отдохнуть.

Ритка ничего не сказала, и мы покинули музей.

Уложив переволновавшуюся подругу спать, я пошла в прихожую и одеваясь, поняла, что мне совсем не хочется домой. Выйдя на улицу, я с удивлением отметила, что наступил вечер. День пролетел незаметно, хотя и был таким богатым на события. Я немного постояла, пиная снег ногами, после чего направилась прямиком в кафешку недалеко от Риткиного дома. В этом самом кафе мы как-то сидели с Соболевым. В тот вечер, когда я с ним разоткровенничалась и рассказала про свою неудачную большую любовь. Не знаю, почему меня понесло именно в это местечко, оправдывалась я тем, что оно просто удобно расположено. Войдя в уютный зал, я отметила, что сегодня здесь достаточно многолюдно. А в прошлый раз мы были совершенно одни.

– Вечер, люди отдыхают, – объяснила я сама себе, направляясь к стойке у окна.

Выбор места уже точно был не случайным-как раз тут мы и сидели в прошлый раз с капитаном. Но я махнула рукой, мол, какая разница, просто здесь открывается отличный вид на вечерний город. Я заказала себе чашку капучино, и помешивая сахар ложкой, стала смотреть, как мимо проезжают машины, как спешат куда-то нарядные дамы, идут с цветами в руках незнакомые мужчины. Я глянула на часы. И усмехнулась. Половина первого ночи, а я опять не сплю. Почему-то бессонница стала моей постоянной спутницей в последнее время. Не особо задумываясь над тем, хорошо это или плохо, я сделала глоток, втянув носом запах корицы-я его просто обожаю.

Атмосфера в кафе была очень милая. Люди негромко переговаривались, через полчаса после моего прихода яркие лампы погасили, остались только приглушенные абажурами из рисовой бумаги огни, да новогодние гирлянды вдоль окна. Я огляделась. Почти все были парами или маленькими компаниями. Только я одиноко торчала за стойкой, пялясь в окно. Я усмехнулась. Меня совсем не смущал этот факт. Только сделалось как-то грустно.

Тепло от кофе разливалось в желудке, а я раздумывала над всеми последними событиями. И ощущала усталость. Просто огромную. И физическую, и моральную. Словно я очень долго бегала, а теперь мне вдруг разрешили присесть. Дольше бегать сил не было, но и сидеть просто так я не могла. Вот и размышляла, а что же дальше?

Если все пройдет хорошо, и капитану Соболеву удастся допросить Ольгу и поймать вора, то все закончится. Придет конец сумасшедшим денькам в музее, бесконечным гаданиям, кто же мог украсть мумию, надоевшей бессоннице. Хотя, я вынуждена была признаться самой себе, что эти события стали самыми яркими впечатлениями за последние два года. Я жила словно в скорлупе, пока не появилась Ритка со своей просьбой. Да уж, посмотрела на кости, нечего сказать.

Я снова улыбнулась. Все это пройдет, и начнутся серые будни, которые будут тянуться бесконечно долго, дни станут сменять друг друга, город будет то зеленым весной, то слякотный осенью, то цветущий и жаркий летом. А какие перемены ждут меня? Ответа у меня не находилось. Впрочем, в последнее время я редко думала о будущем. Обычно я существовала по принципу «День прожил, и радуйся». Но теперь задумалась. Моя больная фантазия могла бы нарисовать мне красивую историю моей жизни, и людей рядом со мной, которых в реальности не было. Но я понимала, что это всего лишь фантазии. Я ощущала какой-то бесконечный вакуум и пустоту. Безумно хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем я могла бы разделить все, что у меня было.

Черт возьми, призналась я самой себе, такой человек есть. Но он не мой, и никогда моим не будет. Да, наверное, это звучало слишком пессимистично, но именно так я и думала. Я понимала, что все это сложно, что, когда замешаны чувства, тут вообще черт ногу сломит, но в позитивном ключе мои мысли не двигались. Возможно, влиял негативный предыдущий опыт, а может быть, я просто до сих пор сомневалась, что действительно что-то чувствую. Что я снова как бы возрождаюсь к жизни, испытывая эмоции. Но они же меня и убивают.

– Ты просто пафосная идиотка, – буркнула я себе под нос.

Но самобичевание не прекратила. Я не знала, почему именно Соболев. Я не находила в нем ничего особенного. И все же он был именно таким. Но я никогда не решилась бы сказать ему этого в лицо. Даже несмотря на нашу вчерашнюю близость. Слишком много всего намешано, чтобы можно было за раз взять и распутать клубок под названием моя душа. Да и кому интересен весь этот бред. Только мне самой, хотя и я уже готова была выть от собственных мыслей. Я боялась. Я ужасно боялась того, что мои чувства снова затмят мой рассудок, что я опять сойду с ума, но не буду понята и принята тем, в ком так нуждаюсь. И тогда произойдет большой взрыв. Я знала это наверняка. Второй раз я такого точно не переживу.

Я кивнула себе в знак согласия и вновь взглянула на ночной город. Он был тих и прекрасен. Раньше я пропускала эту красоту через себя, и радостная шла домой. В свое одиночество, в котором было так комфортно. И мне вовсе никто не был нужен. Но теперь что-то было не так. Красота осталась, но изменилось мое восприятие. Как с этим бороться, а главное, жить дальше, я не представляла. И для улучшения фантазии решительно подозвала официантку и заказала рюмку водки. Залпом выпив и закусив лимоном, я заставила себя улыбнуться. Мир сразу заиграл новыми красками.