Текст книги "Найди меня, милая (СИ)"

Автор книги: Виктория Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Меня друзья ждут. К тому же вы не в моем вкусе, извините.

Он уставился на меня. Я ответила решительным взглядом. Под влиянием страха и ночи я была не способна оценивать случайных незнакомцев адекватно. Мне показалось, что нет в нем ничего, что могло бы привлечь мое внимание. Даже мой бывший выглядел симпатичнее. То есть не то чтобы незнакомец был страшен, нет, просто он был такой обычной наружности, да еще и в темноте, да и я под впечатлением от такого знакомства, поэтому не смогла обнаружить в нем что-то, что могло бы заставить трепетать мое девичье сердце.

– Ну ты тоже, между прочим, не Шарлиз Терон, – огрызнулся незнакомец. – Нормальные девки по ночам не шляются. – И он медленно пошел в сторону соседнего с Риткиным дома.

Обиделся что ли, подумалось мне, но я тут же махнула на это рукой. На его слова даже не обратила внимания. Только облегченно выдохнула. Страх, что на меня собирается напасть маньяк, отступил, и я неспешно пошла дальше. Просто неудачник, наверное, решил познакомиться на улице, но опыта в таких делах у него явно маловато. Я поставила ему плюсик только за смелость и решимость, чтобы подойти к девушке на улице, они просто необходимы. Просто сегодня не его день. Или я не та девушка.

Поскитавшись немного по району, я двинулась в сторону кинотеатра. Купила билет на последний сеанс, попкорна огромную порцию и прекрасно провела время. Людей было не много, будний день, а фильм мне понравился. Так что домой я вернулась в прекрасном настроении, ходила за котом и пыталась его расшевелить, что им было воспринято без особого энтузиазма и почти как оскорбление.

Утро было хмурое, но мысль о том, что мне в музей только к двенадцати часам, так грела, что я умудрилась проснуться все в том же хорошем настроении. Приняла душ, позавтракала, выбрала красивое платье и ботфорты, подкрасилась и даже подкрутила волосы. Короче, чувствовала себя на все сто. День прошел крайне спокойно, я лишь периодически показывала редким посетителям ту или иную секцию и отвечала на вопросы. Экскурсия была всего одна, дети особо не шумели и даже задавали вопросы по делу. Так что я и не заметила, как пора было собираться домой. Дома снова ждал только кот, пустая квартира на этот раз была воспринята мною с радостью. Я полежала в ванне, приготовила легкий ужин, даже выпила бокал вина, что нашлось у Ритки в баре. Лежа в ванне, я подумала, что совсем неплохо так жить, да еще и денег заработаю и через две недели как раз на праздники смогу отправиться куда-нибудь в жаркие страны.

Открыв в интернете карту мира, я гадала, куда хотела бы поехать. Вариантов было так много, денег Ритка мне обещала прилично, а я не слишком привередлива, так что выбор был обширный. Так ничего и не придумав, я уснула. А во сне лежала на белом песочке, грелась на солнышке и потягивала коктейль. Блаженство и гармония в моей душе способствовали хорошему сну, и жизнь виделась мне тихой, приятной и понятной.

А в четверг все полетело к чертям. То есть сам по себе четверг начался более чем прозаично – подъем, завтрак, поездка на работу. Экскурсия с утра, потом обед, потом еще одна. И вот после этой второй экскурсии ко мне подошла Ольга и долго мямлила что-то невразумительное, пока я не сообразила, о чем идет речь. У них заболела сотрудница, которая дежурит по вечерам, и не могла бы я оказать им такую любезность и остаться до одиннадцати в музее. В это время приходит ночной сторож, он меня и сменит. Выражение лица у Ольги было умоляющее, что весьма не было на нее похоже, а меня все равно дома никто не ждал… Так что я без проблем согласилась. К тому же у меня с собой был только что начатый детектив, поэтому я была уверена, что время пролетит незаметно.

Так и было. Я мирно читала в кресле на вахте третьего этажа, везде был потушен свет, только возле входа предусмотрительно горела лампочка Ильича. Книжка была супер, сюжет захватывал, поэтому вначале я не придала неясному шуму никакого значения. Было как раз пол-одиннадцатого, и я решила, что это тот самый сторож, про которого говорила Ольга, просто пришел пораньше и теперь проверяет все ли заперто.

– Михаил Иванович это вы? – все же через какое-то время мне сделалось немного не по себе. Огромный пустой музей, небольшой круг света и неясный шум, словно кто-то очень тихо ходил по коридору. Звуки были из зала с костями, я его сама лично запирала, поэтому удивилась им вдвойне.

На мой вопрос сторож не отозвался. Снова сделалось очень тихо.

– Михал Иваныч? – и опять в ответ ни звука.

Послушав тишину, я снова услышала едва различимые шаги. Только теперь они стали приглушеннее, будто издалека. За залом с костями находился зал с артефактами, привезенными с раскопок. Может это древнее приведение. Я нервно хихикнула. И снова услышала эти непонятные шаги. Если честно, в этот момент мое тело покрылось испариной. А сердце застучало в бешеном ритме. Мне стало страшно. Но я решительно встала из-за стола, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь увесистого. Взгляд остановился на огнетушителе у входа. Я, стараясь особо не шуметь, сама не знаю почему, направилась в его сторону. Никогда раньше мне, слава Богу, не приходилось пользоваться огнетушителем. И теперь я попыталась понять, как достать его и, тем более, что с ним делать. Немного повозившись, я, наконец, вооружилась увесистым предметом и направилась в сторону зала с экспонатами костей. Я была уже почти возле входа в зал, как вдруг услышала скрежет. Жуткий до безобразия.

– Мамочки… – прошептала я не понятно к кому обращаясь.

А в следующий миг погас свет в единственной лампочке на этаже. Музей погрузился во тьму. Я вжалась в стену, прижимая к своей груди огнетушитель и честно начала молиться. Мне было так страшно, что я готова была заплакать. И мечтала провалиться сквозь землю, лишь бы не стоять в кромешной тьме. И тут снова раздались эти странные шаги. Совсем близко. Кто-то пересек зал с костями! Я его ясно слышала, но не видела ни черта. Сама, плохо понимая, что делаю, я подняла высоко над головой огнетушитель, и с громким криком бросилась в пустоту.

– ААААА!

И вдруг зажегся свет. И в этом свете я увидела изумленное лицо Михаила Ивановича, то бишь сторожа, который смотрел на меня, как на ополоумевшую. Я от страха еще не пришла в себя, поэтому только опустила вниз огнетушитель и попыталась выдавить из себя подобие улыбки. Видимо, сторож был не любитель женщин, потому что никак не отреагировал. Но прежде, чем он успел задать мне хоть один вопрос, по всему музею вдруг заорали сигнализации. Вой стоял такой, что мне невольно подумалось, что в реальности такого со мной просто не могло бы произойти. Я недоуменно вертела головой, а Михаил Иванович в ужасе схватился за сердце.

– Кража, – прохрипел он.

– Что? – мне показалось, что я ослышалась.

– Нас ограбили!!

Глава 3

В ту ночь поспать совсем не удалось. Дождавшись, когда приедет полиция, мы с Михал Иванычем пытались объяснить, что произошло. Сигнализация орала минут пять на весь музей, пока ее не отключили сотрудники спецслужбы, приехавшие в рекордно короткие сроки. До приезда органов мы со сторожем даже не решались куда-то заходить, сидели на вахте, тряслись и молча переглядывались.

– Что ж теперь будет, Маргарита Николаевна? – не выдержал, наконец, сторож. Его умоляющие глаза меня даже растрогали, и я попыталась его успокоить. Подействовало, но ненадолго.

Приехавший наряд полиции прочесал весь музей, заглянул в каждую щель, но ничего не обнаружил. Кроме открытого замка в зале с раритетными вещицами. Когда я стала рассказывать им о том, что слышала шаги незадолго до появления сторожа, полицейский вроде приободрился. Но, поговорив с Михал Иванычем, который, оказывается, ничего такого не слышал и не видел, энтузиазма и огня в очах у него поубавилось. Думаю, он решил, что я сама все выдумала. Ночь, пустой темный музей, любительница детективных историй сидит одна… Все это так ясно читалось на его лице, что я уже пожалела, что вообще заикнулась насчет чьих-то шагов. Но не могла же я молчать, ведь действительно их слышала. Но для полицейского это не являлось весомым доводом, особенно если учесть тот факт, что никаких следов они не обнаружили. И если бы не включившаяся сигнализация и отсутствие важной реликвии в зале, можно было бы совсем закрывать дело за недостатком информации.

Когда выяснилось, что пропало, Михал Иванsч схватился за сердце уже во второй раз за ночь. И я его понимала. Украли очень важную находку, вывезенную нашими учеными из Египта еще в девяностые годы. Саркофаг с мумией одного из фараонов. Стоимость подобной реликвии на рынке исчислялась шестизначными цифрами и совсем даже не в рублях. Осознав это, я присела, чтобы подобно сторожу не ухватиться за сердце. Было от чего запаниковать. Следов похититель не оставил никаких, его никто не видел, и не слышал. Кроме меня, разумеется. Но я человек новый, к тому же, девушка. Доверия у сотрудников полиции не вызвала, скорее к утру они стали относиться ко мне со все возрастающим подозрением. Их было сложно в этом винить. Но, поскольку доказательств моей вины у них тоже не было, меня отпустили домой.

Едва положив голову на подушку, я тут же уснула и спала почти до обеда. Экскурсия сегодня была только одна, вечерняя. Музей решили не закрывать на время следствия, а информацию о краже держать в строжайшем секрете даже от сотрудников. Но, отлично зная наш народ, я понимала, что уже к обеду все будут знать о том, что ночью нас ограбили, что именно украли и что кроме Маргариты Николаевны в тот момент в музее никого не было. Доверия у сотрудников музея я вызывала не больше, чем у полицейских.

Около двух позвонила Ритка. Кто-то уже донес ей о происшедшем, и она рвала и метала. Я вкратце пересказала ей случившееся ночью, и она слегка поубавила громкость своего голоса.

– Прости, что наорала. Но я просто не в себе от таких новостей. Ты даже не представляешь, какая это ценность. Это же Египетский фараон, мать его!

– Я вполне могу себе это представить. Но у меня была такая тяжелая ночь, что мне хочется только провалиться сквозь землю.

– Кир, ты сама-то уверена, что слышала эти самые шаги? Может и правда тебе показалось? У страха глаза велики, сама знаешь.

Я начала злиться.

– Ты еще скажи, что я в сговоре с этим вором, пустила его в музей, потом помогла выйти незамеченным…

– Я этого не говорила. Просто меня теперь ждет такая головомойка, что мама не горюй. А еще если узнают, что ты выдавала себя за меня…Блин, а так все хорошо начиналось! – посетовала подруга и горестно вздохнула.

А я вдруг сообразила, что она права. Если полиция вздумает проверить и узнает, что Маргарита Николаевна никакая не Маргарита, да и кроме меня в музее никого не было, шагов никаких никто не слышал, а реликвия стоит огромных денег…Я прекрасно поняла в этот момент полицейского, который смотрел на меня с недоверием. Да у него на лице уже тогда было написано, что я подозреваемая номер один. И это они еще о нашей подмене не знают.

– Может, ты вернешься пораньше, а? – предложила я, не особо рассчитывая на успех.

Так и оказалось.

– Не надо сикать раньше времени, подруга, – решительно заявила Рита. – Пусть сперва доказательства найдут, что ты хоть к чему-то имеешь отношение. А я уверена, что у них такого нет. Так что не дрейфь. Лицо понаглее и вперед. Ты ж теперь я, а я никогда бы не стала прятать голову в песок.

Я кивнула и положила трубку. Может она и права. Не стоит паниковать раньше времени. Будет день – будет пища. Разберемся по ходу пьесы. На вечернюю экскурсию я пришла на пятнадцать минут раньше. Меня встретила хмурая Ольга, проводила недовольным взглядом, но даже слова не сказала. Правильно, как ни крути, а я ведь большое начальство. То есть Ритка, конечно. А к начальству с вопросами не лезут.

Я блестяще провела экскурсию, ответила на все вопросы любознательной публики и пошла выпить кофе перед уходом. В кафетерии попалось парочка любопытных сотрудников, которые то и дело на меня пялились. Мне от их взглядов кусок в горло не лез, так что я взяла свое пирожное, кофе и отправилась на вахту к Михаилу Ивановичу. Тот встретил меня вполне любезно, хоть и настороженно поначалу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Все на ушах стоят из-за этого случая, – доверительно сказал мне этот вполне милый старичок. – И надо же было, чтобы именно в мою смену!

Он горестно вздохнул.

– А что вы не один у нас сторож? – я решила поддержать беседу.

Он мотнул головой.

– Двое нас, я да Витька Столеваров, мы по две ночи дежурим. Сейчас вообще-то его смена, да у него жена приболела, за ней уход нужен, вот и пришлось подменить. И случилась же оказия. Да кто ж знал…Теперь затаскают по кабинетам да по участкам, да? – он взглянул на меня с надеждой.

Я лишь покачала головой.

– Понятия не имею, как такие дела решаются, – было видно, что сторож не поверил ни одному моему слову.

– Маргарита Николаевна, голубушка, вы бы там, – тут старичок выразительно посмотрел на потолок, – замолвили словечко, что, мол, не виноват я, да и не было меня в тот момент на работе еще. А то ведь у нас всегда козел отпущения найдется. А я на пенсии уже, кто ж меня на работу возьмет?

Хотела я сказать ему, что боюсь, как бы меня саму в тюрьму-то не упекли, не говоря уже о том, что Ритка из-за меня могла лишиться работы, но вовремя одумалась. Только улыбнулась ему самой ободряющей улыбкой, на какую была способна.

– Не волнуйтесь, Михал Иваныч, все образуется.

Он в ответ печально покачал головой. Пожелав ему спокойного дежурства, я направилась к выходу. В планах было заехать домой к родителям, надо бы по дороге заскочить в магазин за продуктами. Показать, что у меня все в полном порядке, и я не голодаю, а то мама бесконечно волнуется по этому поводу. Впрочем, это же мама, ей положено волноваться.

Оказавшись на улице, я уставилась на противный дождь, что лил с неба. Ну что ж это за зима такая, то снег лежит, то дождь идет. Хоть бы в новогоднюю ночь не было ливня и слякоти, подумала я. Мне нравилось просыпаться первого числа и видеть за окном белые холмы и вслушиваться в тишину притихших после гуляний улиц. И поедать прошлогодние салатики. И мандарины. Ох, скорей бы праздник.

Почти уже спустившись в метро и изрядно промокнув в виду отсутствия у меня зонта, я вдруг поняла, что чего-то не хватает. На плече не болталась привычно сумка. Я чуть не застонала с досады. Сумку-то я оставила в музее, а в ней и проездной на метро, и ключи, и деньги, и телефон. Ну как тут было не разозлиться. Да еще и этот противный дождь. До музея назад идти метров пятьсот, которые я только пару минут назад благополучно преодолела. Немного поканючив и попеняв на свою забывчивость, я медленным шагом двинулась к лестнице. Особо не торопилась, потому что и так уже промокла до нитки, так какой смысл бежать.

Поднявшись на третий этаж, я помахала удивленному Михаилу Ивановичу.

– Сумку забыла в подсобке, – ответила я на незаданный им вопрос.

– Ааа… – протянул он и кивнул. – Аккуратней, я там уже свет везде потушил, – и дальше уставился в газету – там был занимательный кроссворд, наш сторож любил пораскинуть мозгами.

Я бодро пересекла зал с костями, даже не включая свет, нашла дверь в подсобку. Щелкнула выключателем, отыскала сумку, проверила все ли на месте. Выключила свет, закрыла дверь подсобки и тут снова услышала шаги. Совсем рядом где-то, и я готова была поклясться, что это были точь-в-точь те же самые шаги, что я слышала минувшей ночью.

– Кто здесь? – громко спросила я, особо не рассчитывая на ответ.

Шаги стихли, по спине забегали мурашки, я прижала к себе сумку и уже потянулась рукой к выключателю. Но мне не суждено было им воспользоваться, потому что в следующее мгновение мне на голову опустилось что-то тяжелое, и наступила тишина.

– Маргарита Николаевна!

Кто-то настойчиво звал Ритку. Голос был взволнованный и явно знакомый. Я пыталась сказать ему, что Ритка уехала, что ее сейчас нет, но голос продолжал звать ее и звать. Он был такой громкий, что у меня от него ужасно разболелась голова. И все тело ломило. Я ощутила легкое головокружение и тошноту. А голос все не прекращал.

– Маргарита Николаевна, вы слышите меня?

Да как она может тебя услышать, ее же здесь нет, ну что за придурок пристал тут и орет, как бешеный. Ох, почему же так болит голова. Тут я ощутила чью-то руку на своем плече. Кто-то усердно тряс меня, от чего моя бедная голова, казалось, расколется на сотню маленьких кусочков. Я не на шутку разозлилась и открыла глаза, чтобы увидеть нахала.

– Ну Слава Богу! – услышала я еще один голос, незнакомый.

И тут до меня дошло. Я обалдело посмотрела по сторонам, пока мне помогали сесть чьи-то заботливые руки. Я в зале с костями. Это раз. Почему-то сижу на полу, это два. Голова болит до ужаса. Это три. И четыре: рядом стоит озабоченный моим видом Михаил Иванович и еще какой-то мужчина. В форме. Опять полиция.

– Нас что снова ограбили? – я прислонилась к стене и попыталась перевести дух. Потом потрогала свою голову. Ого, на затылке огромная шишка, неудивительно, что так болит.

– Вы что-нибудь помните? – ко мне склонилось молодое лицо работника в форме.

Я помотала головой.

– Я вернулась забрать сумку. Из подсобки. Выключила свет. Дальше пусто, – тут я призадумалась. – Хотя нет, я снова их слышала!

– Кого их? – удивленно спросил парень.

Я подумала, что он совсем еще зеленый, чтобы работать в такой серьезной организации. Даже усов нет, наверное, не выросли.

– Шаги. – наконец ответила я ему.

Недоумение так отчетливо читалось на его лице, что я усмехнулась. Зато Михаил Иванович как-то вдруг съежился и уставился на меня немигающим взглядом своих подслеповатых глаз.

– Маргарита Николаевна, какие шаги, что вы такое говорите? Кроме нас с вами тут никого и не было.

– Кто же тогда ударил меня по голове? – спросила я его, пытаясь подняться. По стеночке с помощью молодого полицейского мне это удалось. Прислонившись головой к холодному стеллажу, я ощутила такое минутное блаженство, что даже забыла, где нахожусь.

– Не знаю, – наконец, ответил сторож.

– Вот. А я уверена, что тут был кто-то еще, кроме нас с вами. Кстати, опять что-нибудь пропало?

Парень покачал головой.

– Все на месте. Ничего не украли. Кроме вас пострадавших нет.

Лицо сторожа вытянулось до такой степени, что я едва не расхохоталась.

– Михал Иваныч, надеюсь, вы не думаете, что я все придумала? Может и по голове я себя сама треснула?

– Я ничего не думаю, Маргарита Николаевна, мое дело маленькое. Но все это очень странно, вот что я вам скажу.

– Она пришла в себя? – услышала я вдруг еще один голос. Отдаленно что-то знакомое мелькнуло, но дальше этого не пошло.

– Да, капитан. Говорит, что слышала чьи-то шаги, – отрапортовал паренек в форме, повернувшись ко мне спиной и заслоняя новоприбывшего.

– Может, это было средневековое приведение? – что за усмешки из уст человека в таком звании. Я признаться немного растерялась.

И тут капитан возник в поле моего зрения. Я узнала его почти мгновенно, хотя первая наша встреча была при менее хорошем освещении. Передо мной стоял тот самый мужчина, что пытался познакомиться со мной на улице несколькими днями ранее. При свете дня я увидела, что он был высоким, и совсем не темноволосым, как мне показалось тогда на улице. Русый, коротко стриженный. Неплохо сложен, в целом самый обычный мужчина. Только вот глаза у него были странные. То ли серые, то ли голубые, и какие-то чересчур живые для работника органов. Кстати, он был не в форме, а в обычных джинсах, рубашке, пиджаке. На шее болтался все тот же темно-зеленый шарф. Ну никак не походил он на человека в высоком звании капитана полиции.

На меня взирал с усмешкой и периодически хмурился. Причину такого поведения я сперва не поняла. Пока не заметила в руках у него свой паспорт и чуть не выругалась.

– Скажите, пожалуйста, любезная барышня, кто же вы такая?

Я молчала, за меня ответил Михаил Иванович.

– Это Маргарита Николаевна, она из главных у нас, большое начальство.

– И что же большое начальство делает по вечерам в музее? – лилейный голос капитана злил не на шутку.

Сторож вздохнул. Он явно задавался этим вопросом не раз.

– Я забыла сумку в подсобке. Я уже говорила вашему сотруднику.

Он покивал, словно бы соглашаясь.

– И чем же вы тут занимаетесь, дорогая Маргарита…

– Николаевна, – подсказал ему сторож.

– Да конечно. Так чем же? – он вдруг посмотрел мне прямо в глаза. Не знаю, что читалось в моем взгляде, но в его непонятного цвета глазах плясали чертики, я готова была поклясться, что вижу их. Разумеется, я отнесла все это на счет больной головы.

– На время праздников я вожу здесь экскурсии, – процедила я сквозь зубы и отвела глаза.

Он тихо засмеялся.

– Откуда у вас этот пропуск, девушка? – наконец, строго спросил капитан.

– Это мой, – я уставилась в пол. Врать мне было совсем не свойственно, из-за этого я частенько страдала в своей жизни.

– А сумка тоже ваша?

– Моя.

– А паспорт в ней чей?

– Мой, разумеется, там есть фотография.

Михаил Иванович заглянул за плечо капитана.

– Действительно, в паспорте ваша фотография…, – отозвался капитан.

– Ой, – вдруг произнес сторож и почему-то перекрестился. – Как же это…

Я горько усмехнулась. Ритке теперь влетит. Да и мне достанется на орехи. Прощай жаркая страна и новогодний пляжик с морем…Эх.

– Я бы тоже хотел понять, как получилось, что паспорт у вас на имя Киры Юрьевны Брусникиной, а в пропуске написано, что вы Лапина Маргарита Николаевна?

– Она шпионка, я знаю, – вдруг запричитал сторож.

– Вы, надеюсь, шутите, – я вытаращилась на него и едва сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Какая же все-таки чушь иногда лезет другим в голову. Очуметь можно.

Михаил Иванович спрятался за спину капитана, но глаз с меня не сводил. Наконец, мне это надоело.

– Послушайте, у меня ужасно болит голова, мне надо в больницу, на меня напали вообще-то! – я решила, что лучше потянуть время. – А вы тут со своими вопросами дурацкими.

– Установление личности не дурацкий вопрос, – вдруг строго сказал молодой напарник капитана. Сказал и как-то сам даже смешался. Побоялся собственной активности.

Я думала, что капитан станет злиться, будет меня допрашивать, но он вдруг улыбнулся.

– Хорошо. Отправляйтесь в больницу, вас отвезет наш сотрудник. Но сержант поедет с вами, для охраны. Завтра утром привезешь барышню ко мне на допрос, в отделение, – это уже он говорил на ходу, обращаясь к молодому.

Я на миг почувствовала облегчение. Меня проводили до машины, сержант сел спереди с водителем. И на полицейском уазике мы благополучно добрались до больницы. По дороге я не к месту подумала, что дома не кормленый мой бедный кот. А потом вдруг поразила новая мысль: а увижу ли я вообще еще когда-нибудь своего кота, своих родных и близких. Езда на полицейской машине уверенности в завтрашнем дне явно не прибавила.

В больнице меня обследовали, даже положили в палату. Сотрясение мозга – таков был мой неутешительный диагноз. Одно радовало, свидание в отделении переносилось на несколько дней вперед. Я совсем не жаждала объясняться с капитаном. Особенно чувствуя, что он получал прямо-таки удовольствие от того, что девушка, отвергнувшая его при встрече, теперь находилась в зависимости от него. И я пообещала себе не давать ему спуску. Пусть скалится сколько угодно, но об меня он свои зубы точно обломает.