Текст книги "Помни, живи, люби (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Какую ещё правду? – прохрипела Оливия, ёрзая и пытаясь ослабить хватку.

– О… как я люблю подобные моменты. – Лицо Ран Джуна озарилось нескрываемым торжеством, словно он ждал этого момента долгие годы. – Это так трогательно. – Лим выдержал театральную паузу, и проворковал наконец, – познакомься со своей мамочкой, Оливия.

Он всего лишь на миг ослабил руку, чтобы насладиться выражением её лица, но Оливии этого оказалось достаточно. С ловкостью, которой сама от себя не ожидала, девушка ударила его локтём в живот. Ран Джун охнул и отступил на шаг. Оливия побежала в сторону Наташи, в спину ей прозвучал выстрел, но мигом раньше цепкие руки схватили её за плечи и отшвырнули в сторону. Оливия упала. Послышался глухой, болезненный вскрик, и Наташа, схватившись за плечо, как подкошенная рухнула на колени.

– Нет! – Оливия бросилась к ней, но Ран Джун ухватил её за ногу. Девушка снова упала и больно ударилась подбородком. В глазах потемнело.

– Ах, ты сукин сын! – в темноте глаза Наташи блеснули дикой злобой, а губы скривились в хищном оскале. Боль и ненависть придали сил.

Хватка, державшая Оливию за ногу, неожиданно ослабла. Она перекатилась на спину и увидела сцепившихся Лима и Наташу. Между ними завязалась борьба – отчаянная, жестокая, но столь долгожданная для обоих.

– Ты помнишь, как я убивал его? – выдохнул Ран Джун, сидя на ней верхом, и наотмашь ударил по лицу. – Твоего поганого дружка? – Он встряхнул её, и Наташа глухо ударилась затылком о бетон. – А теперь ты увидишь, как я убью твою дочь. – Снова удар.

Вдруг он охнул и опустился на колено, зажимая рукой глубокую рану на бедре. Каким-то чудом Наташе удалось выхватить нож, закреплённый у его пояса.

– Мразь! – Лим замахнулся, чтобы пнуть её по лицу, но Романофф успела откатиться и встать ноги.

– Оставь её в покое! – пришедшая в себя Оливия, словно кошка запрыгнула ему на спину и вцепилась зубами в ухо.

Ран Джун скинул её с себя, будто тряпичную куклу.

– С тобой разберусь позже, маленькая дрянь, – выплюнул он.

Оливия ударилась головой о заграждение, коротко охнула и осела на бетонный пол. Лим уперся руками в колени, но, прежде, чем успел перевести дух, получил удар в ухо и завалился на бок. Ржавый парапет угрожающе скрипнул.

– А я даже рада, что мы здесь, – Наташа стояла над ним и держала под прицелом. На плече у неё медленно расплывалось алое пятно, смешиваясь с дождевой водой.

Оливия уже немного пришла в себя и хотела снова броситься в бой, но Романофф её остановила.

– Сиди там, – коротко велела она.

– Это правда?.. – тихо спросила девушка, забившись в угол как потерявшийся котёнок – то, что он сказал?..

– Поговорим об этом потом, – Наташа повернулась к Ран Джуну.

Она бы соврала себе, если б сказала, что не грезила о мести. Отчаянное желание возмездия с годами отошло на второй план, но никуда не исчезло. Из-за него она стала такой. Он разрушил её жизнь.

– Мне было всего четырнадцать, – злость, обида и отчаяние вспыхнули в груди, и Наташа вдруг поняла, что боль все эти годы была с ней, она стала её частью.

– У тебя были перспективы, – Ран Джун выплюнул кровь и выбитый зуб, – ты могла стать лучшей. И я верил в тебя.

В его глазах не было страха. Лим никогда не боялся смерти, и Наташа это знала.

– Чего же ты ждёшь? – ухмыльнулся он. – Давай! – Лим развёл руками, – я безоружен, видишь. Я убил твоего любимого, а сегодня второй раз пытался убить твою дочь. Прикончи же меня.

У неё дрожали пальцы. Так просто – одно нажатие, и месть совершена. И всё же какая-то сила удерживала её.

– С этого момента, – Наташа говорила медленно, словно пробуя на вкус то, что произносила, – каждый твой новый вздох – мой тебе подарок.

Всё ещё держа его на прицеле, она достала телефон. Нужно позвонить Фьюри. Беспокоить команду показалось ей сейчас неуместным. В конце концов, негоже портить Старку такой важный день, а гостям настроение.

– Теперь тобой займутся другие люди, – сказала она устало.

Лишь на мгновение она отвернулась, и тем самым совершила роковую ошибку. Лим, как загнанный в угол и раненый зверь, собрался с силами и бросился на неё с отчаянным, страшным криком. С размаху ударил под дых, и Наташа согнулась пополам. Сверху, на тыльную сторону шеи обрушился новый удар.

– Мне терять нечего, – хрипел он, толкая её к краю площадки туда, где отсутствовало ограждение, – сдохнем оба.

Ей не хватало воздуха, лёгкие горели огнём, а шейные позвонки, казалось, вот-вот хрустнут пополам.

От края их отделяли жалкие сантиметры, когда Лим вдруг сдавленно охнул и разжал руки. Наташа обессилено повалилась на спину. За секунду до этого, извернувшись, она что было сил ударила его в пах.

– Ах, ты, сука! – Лим, словно тигр бросился на неё и, махнув рукой, наугад рассёк воздух остро заточенным карманным ножом.

Наташа уклонилась, но лезвие успело горячо полоснуть щёку. Брызнула кровь. Лим выхватил спрятанный за поясом пистолет, но, прежде, чем успел выстрелить, Оливия, как взбесившая кошка, запрыгнула ему на спину. На мгновение глаза Лима расширились, в черных зрачках мелькнул ужас, и , взмахнув руками, бывший агент вместе с Оливией перевалился через ржавое ограждение.

– Нет! – дикий, полный ужаса и отчаяния крик вырвался из груди Наташи.

Оскальзываясь на мокром бетоне, она метнулась к краю, и в этот момент слева от неё стрелой мелькнула чёрная тень. Вцепившись в парапет, Романофф посмотрела вниз. На асфальте, нелепо раскинув руки, лежал Ран Джун. Голова его выгнулась под страшным, неестественным углом, а под телом уже расплывалась бурая лужа.

– Оливия!

Наташа не поверила своим глазам. Пятью-шестью метрами ниже, ухватившись за ржавый трос, висел Пьетро и прижимал к себе бледную испуганную Оливию.

– Кажись, мышцу потянул, – выдохнул Максимофф, задрав голову и глядя на Наташу.

Она металась по краю площадки, в поисках чего-нибудь, что помогло бы им подняться наверх, но Пьетро и без того весьма ловко забрался на крышу и обессилено рухнул на мокрый бетонный пол.

– Оливия… девочка моя… – Наташа прижимала её к себе, плакала, дрожала… – всё хорошо. Теперь всё будет хорошо.

Оливия была так потрясена, что и слова не могла вымолвить. Она чувствовала себя морально и физически опустошённой.

Хлопнула железная дверь, и на площадку выбежал Клинт, а следом за ним Ванда и Стив.

– Наташа! – Бартон подхватил её, задев рану на плече, и Романофф сдавленно охнула. – Прости! Прости!

– Порядок… – слабо отозвалась она, – всё позади.

Тут и там на площадке остались алые лужи, смешавшиеся с дождевой водой. “Интересно, сколько крови я потеряла?” – вяло подумала Наташа и, откинув голову, потеряла сознание.

Клинт взял её на руки.

– Не бойся, – прошептал он, касаясь губами её лба, – теперь я о тебе позабочусь.

Дождь перестал. В мутном свете грязных фонарей курился лёгкий пар, и тускло мерцала красным светом старая сигнальная лампа над дверью. Клинт снял с себя пиджак и бережно укутал им насквозь промокшую Наташу. Пьетро в это время приводил в чувство потрясённую Оливию.

– Идём, – он положил руку ей на плечо, – у тебя губа разбита, нужно обработать.

– Она… она… – Оливия никак не могла подобрать слов и дрожащей рукой указывала на Наташу.

– У вас ещё будет время всё обсудить, – пообещал Клинт, – а сейчас надо уходить.

Уже на лестнице сознание ненадолго вернулось к Наташе и, открыв глаза, она измученно поглядела на Бартона.

– Я всё испортила, – еле слышно проговорила Романофф.

– Нет, – ответил Клинт, – но ты не должна была идти сюда одна.

– Это только моя война, – силы вновь оставили её, и Наташа провалилась в чёрную пустоту.

========== Эпилог ==========

Очнулась она уже в медицинском боксе. Возле кровати, на тумбочке, горел синеватым светом круглый торшер, остальная часть палаты тонула в темноте. Сознание возвращалось медленно, очевидно, это было побочной реакцией мощного обезболивающего, но вдруг в затуманенной голове вспыхнула яркая картинка. Оливия!

Наташа попыталась вскочить, но не тут-то было – доктор Чо, судя по всему, предвидела такую реакцию, потому как Романофф обнаружила, что руки её были надёжно зафиксированы кожаными ремнями.

Откуда-то из темноты, в углу раздалась возня, и миг спустя на свет выскочил Клинт – всё ещё сонный и щурящийся, но вместе с тем встревоженный.

– Ну, наконец-то, – пробормотал он, тщательно скрывая волнение, – очнулась. А ведь доктор Чо была права, хоть я и пытался её отговорить.

– Что с Оливией?! – это единственное, о чём она могла думать.

– Всё хорошо, – уже мягче сказал он и, присел на край постели, – ушибы и пара синяков. Ерунда. Она сейчас наверху, в своей комнате, спит. Пеппер еле заставила её уйти, – Бартон усмехнулся.

– Так, значит, она всё это время была здесь? – в горле пересохло, голова кружилась и говорить получалось с трудом.

– А где же ещё ей быть? – Клинт пожал плечами.

Наташа почувствовала облегчение. С её дочерью всё хорошо, и она не ненавидит её, хотя имеет на это полное право. Глаза предательски защипало.

– Она умная девочка.

Клинт провёл рукой по её щеке, и Наташа прикусила губу, чувствуя, что ещё немного, и она точно разрыдается.

– Прости меня… Я не должна была идти туда одна. Это было так глупо с моей стороны.

Только сейчас Наташа в полной мере осознала, какому риску подвергла Оливию, отправившись к Ран Джуну в одиночку. И о чём она только думала? Страшно представить, что было бы, если бы Клинт, близнецы и Стив вовремя не подоспели.

– Я никудышный агент, – печально заключила она.

– Перестань, – Клинт отстегнул ремни и помог ей усесться. – Ты делала то, что считала правильным. Как, кстати, себя чувствуешь?

– Как будто меня товарный поезд переехал, – призналась Наташа, – и слабость жуткая.

– Это вполне объяснимо, – Клинт подал ей стакан гранатового сока, – пей, как раз то, что нужно. Ты потеряла больше двух литров крови, и хотя доктор Чо уже сделала переливание…

– Голова цела и слава Богу, – усмехнулась она, с наслаждением отпивая сок. – Нам с тобой и похуже доставалось.

– Я испугался за тебя, – Клинт сделался серьёзным. Он взял её за руку и посмотрел в глаза. – Не хочу больше терять близких. Это очень больно.

– Не потеряешь, – Наташа накрыла его руку своей узкой ладонью, – даю слово.

В боксе её продержали ещё неделю. Доктор Чо оставила бы Наташу под наблюдением и на более долгий срок (всё-таки огнестрельное ранение, пусть и не задевшее жизненно важных органов, это не штуки), но Романофф отказалась наотрез, заявив, что хватит с неё больниц.

За время, что она провела в палате, её каждый день по очереди навещала вся команда. Тони, втайне от доктора притащил бутылку коллекционного бренди, “на всякий случай, если будет скучно”. Затем пришёл Стив, сделал Наташе выговор и забрал “сувенир”, пообещав серьёзно поговорить с другом-миллиардером. Пьетро, отправившись на очередное задание, снова умудрился заработать четырнадцать огнестрельных и два ножевых, и потому коротал дни в соседней палате, изредка пробираясь к “соседке по несчастью”. Приходили Фьюри, Ванда и Сокол… Такое внимание было, вне всякого сомнения приятно, но в то же время и утомительно – Романофф не привыкла к столь яркому проявлению заботы.

Самым тяжёлым оказался разговор с Оливией. Девушка не злилась, но лишь на третий день нашла в себе силы зайти и поговорить с глазу на глаз. Бартон, коротавший в палате Романофф дни и ночи, вышел, оставив мать и дочь наедине.

Он не слышал, о чём они говорили, но видел их сквозь окно, выходящее в коридор. Поначалу беседа явно не клеилась, Лив сидела сгорбившись и, отпустив взгляд, нервно перебирала теребила какую-то безделушку. Но потом Наташа взяла её за руку, а миг спустя они обнялись.

О полном взаимопонимании говорить было ещё рано, но первый шаг к сближению определённо состоялся. Им ещё предстояло многое обсудить и многое решить, но Клинт не сомневался – всё получится.

Два года спустя…

Оливия ещё раз огляделась вокруг, проверяя, не забыла ли чего. Вроде бы порядок. Наспех поправила волосы перед зеркалом, и уже собралась уходить, но у самой двери вдруг остановилась, и, вернувшись в комнату, захватила с подоконника фотографию в простой деревянной рамке. Сунула в рюкзак и вышла в коридор.

У порога стояли два чемодана – как ни старалась Лив собираться по минимум и брать “только самое необходимое” всё равно в итогу получилась целая прорва. Хотя, если подумать, впереди ещё полгода и до Рождества ей вряд ли удастся перелететь через океан.

Уже у лестницы она остановилась на несколько секунд, прислушиваясь к голосам внизу. Клинт и Наташа (она всего несколько месяцев назад, наконец начала называть Романофф “мама”) снова о чём-то спорили. Беззлобно, но как всегда шумно.

– Готова? – Наташа заметила её с самого начала, но окликнула только сейчас, – а мы уж решили, что ты передумала.

Ну, уж нет! Не для того она почти год ходила на курсы, подтягивала историю и латынь, чтобы вот так просто отказаться в последний момент. Да Наташа (ой, то есть, мама) наверняка устроила бы ей в таком случае знатную взбучку. Ей казалось, что Нат до сих пор не верила, что она передумала становиться агентом “Щ.И.Т.а” и вместо этого поступила в колледж в Англии. Если честно, Оливия и сама не до конца в это верила, но очень надеялась, что всё будет хорошо. Она и сама не могла точно сказать, в какой момент вдруг отказалась от цели, которую так долго считала главной в своей жизни и, наверное, это сформировалось под влиянием целого ряда обстоятельств.

– Просто решила немного задержаться, – улыбнулась Лив, – как-никак на полгода уезжаю.

Бартон посмотрел на часы.

– Если не хотим опоздать на самолёт, нужно выдвигаться.

Их отношения с Наташей уже ни для кого не были секретом, и даже дети Клинта отнеслись к этому не так эмоционально, как он опасался.

Нат по-прежнему жила в Нью-Йорке, а Клинт у себя в Тенесси, где они сейчас и находились по дороге в аэропорт Нешвилла. Такое положение вполне устраивало их обоих, хотя в последнее время Бартон проявлял особую настойчивость касательно переезда Наташи в его дом.

Глядя в окно автомобиля, Оливия гадала, каковы шансы на то, что приехав сюда на Рождество она, наконец, увидит маму полноценной хозяйкой этого дома. Хотя в Нью-Йорке тоже неплохо, и с Пьетро она может видеться чаще. Перед самым её отъездом они почти поссорились из-за того, что, получив от Фьюри очередное задание где-то в Непале, он не смог проводить её в аэропорт. В итоге Максимофф всё же загладил свою вину, выпросив отсрочку на один день, и вырвался в Тенесси на несколько часов, а прошлым вечером уехал в очередной раз спасать мир и творить правосудие.

…Когда они добрались, до окончания регистрации оставалось меньше двадцати минут, и прощание вышло сумбурным. Оливия коротко обняла их обоих по очереди и, волоча за собой два ярких пластиковых чемодана, скрылась в терминале.

– Всё будет нормально, – Клинт приобнял её, – она уже вполне самостоятельная и со всем справится. Тем более, что с дисциплиной в этом колледже полный порядок.

Они стояли на парковке перед аэропортом, провожая взглядом поднимающийся в расцвеченное закатом небо боинг “Британских авиалиний”.

– Я знаю, – улыбнулась Наташа, положив голову ему на плечо.

Самолёт превратился в чёрную точку и, наконец скрылся из виду.

– Кстати, – сказал он будто бы невзначай, – ты помнишь, какой сегодня день?

– Пятница, – Романофф хорошо понимала, о чём он, но решила подыграть, но всё же не выдержала, – ну, конечно, помню, – Нат легонько поцеловала его в губы. – Два года.

– Тогда нужно торопиться, я заказал столик в ресторане на девять часов.

Обнявшись, они зашагали к машине. И в тот самый момент Наташа вдруг поняла с полной уверенностью – у них всё будет хорошо.

fin