Текст книги "Помни, живи, люби (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Надлом ==========

Ливень, разразившийся утром, к обеду почти прекратился, превратившись в мелкую морось. Небо все так же было затянуто низкими серыми тучами, ветер трепал кроны деревьев, но, несмотря на это, в воздухе чувствовалось весеннее тепло, что хоть немного но радовало.

Улицы и без того немноголюдной деревушки в этот час были практически пусты. Наташа остановила арендованную машину возле небольшого супермаркета, на крыше которого бодро реял американский флаг. Она вышла из автомобиля и, перепрыгивая через лужи, добралась до деревянного крыльца. Звякнул колокольчик над дверью, и Наташу окутало приятным теплом. Здесь внутри было на порядок уютнее, чем снаружи.

– Добрый день, мисс! Чем могу помочь? – спросил продавец, сразу определивший, что посетительница была не из местных.

–Где я могу купить цветов?

Седовласый мужчина задумчиво почесал висок.

– У нас здесь только одна цветочная лавка, у миссис Гремси, там на углу.

– И она закрыта, – констатировала Наташа, несколько минут назад проезжавшая мимо. – Неужели, больше нигде не достать? Мне хотя бы штуки две-три, не больше.

– Будь у меня здесь цветы, я бы отдал вам их все безвозмездно, – тепло улыбнулся мужчина. – Впрочем, можете доехать до церкви, там монахи разводят клумбы, может, они и дадут вам несколько цветков. Если, конечно, вам не смутит, что это церковное кладбище…

В любой другой ситуации Наташу это, конечно, сильно смутило бы, но не сейчас.

– Нет-нет, всё в порядке. Благодарю, – с этими словами она выскользнула за дверь.

Уже в машине Романофф запоздало опомнилась, что не спросила у продавца дорогу, но возвращаться не хотелось, да и потом – городок был слишком маленьким, чтобы заплутать, а кладбище, надо думать, находится где-нибудь на окраине. Через несколько минут она поняла, что не ошиблась – за очередным поворотом узкий переулок вывел её на окраину города, где чуть поодаль виднелась церквушка и небольшое старое кладбище. Наташа остановила машину в нескольких метрах от церкви. Дорога тут была ещё хуже, чем в самом городе. Пока Романофф дошла от автомобиля до вымощенной булыжником дорожки, успела дважды наступить в грязь и основательно подпортить новые туфли, что сейчас, её, впрочем, мало волновало.

Здесь было тихо и спокойно. Поодаль, у церкви какой-то монах окучивал клумбу, делая это так рьяно, словно от этого зависела его собственная жизнь. Когда Наташа, подойдя к нему, вежливо попросила продать ей несколько роз, тот страшно обиделся, заявил, что негоже торговать церковным имуществом и отдал ей цветы просто так.

Наташа потянула ручку, и калитка со старческим скрипом будто нехотя, открылась, впуская пришедшую гостью. В мире мертвых, наверное, не слишком радовались появлению живых, зашедших не на свою территорию. Ещё в детстве Наташа заметила, что независимо от того, какая погода на улице, на кладбищах всегда стоит пронизывающий холод. И даже если вовсю светит солнце, здесь всегда зябко и пасмурно. Она потеплее закуталась в легкое черное пальто, сунув одну руку в карман, а в другой зажав две алые розы, и двинулась вглубь по извилистой тропинке, попутно разглядывая надгробия. «Каледон Уоррен. Любимый муж и отец». Как значилось на памятнике, покинул этот бренный мир в возрасте девяноста четырех лет. «Счастливчик», – подумала Наташа, – «если не впал в маразм и не ходил под себя последние три-четыре года жизни» – и тут же перевела взгляд на следующее надгробие. «Алисия Кэтрин Тарлетон». Восемьдесят четыре года. «Генри Херродс». Семьдесят лет. Почему одни живут долго, а другие нет? Чем эти Каледон, Алисия и Генри заслужили долгую жизнь, думала Наташа, чувствуя какую-то странную неприязнь к незнакомым покойным людям. Они прожили долго, и отчего-то казалось, что счастливо. Конечно, грешно и бессмысленно злиться на умерших, тем более тех, которых она и знать-то не знала, но именно это чувство испытывала сейчас Наташа. А ещё она понятия не имела, в какую сторону ей сейчас следует идти. Выбрав первую попавшуюся тропинку, и именно ту, что была пошире и почище, Наташа зашагала по ней. Маленькое церковное кладбище было совсем непохоже на те что в больших городах – могилы здесь располагались не так упорядоченно, тут и там уходили в разные стороны тропинки, а некоторые из надгробий датировались аж серединой восемнадцатого века. «Хотела бы я, чтобы, когда умру, меня похоронили где-нибудь в таком месте» – неожиданно для самой себя подумала Наташа. К всему, что связано с похоронами у неё было весьма скептическое отношение. В загробную жизнь она, может, и верила, но вот где, собственно, её закопают, было всё равно. И в самом деле – какая разница, где лежать, если к тому моменту твой разум будет где-то бесконечно далеко отсюда?

Она уже собралась идти в другую сторону, когда метрах в десяти увидела сидящего возле памятника мужчину. Наташе потребовалась пара секунд, чтобы узнать его. Не то, чтобы она была удивлена – нет, это, в общем-то, было совершенно естественно, но Романофф искренне полагала, что Клинт сейчас дома, тем более, что она звонила ему, когда подъезжала к городу.

Бартон сидел прямо на траве и на открытом пространстве был виден издалека. Наташа вдруг испытала странное желание развернуться и уйти, но заставила себя выбросить эту мысль. Не следовало мешать чужому горю, тем более уж она-то знала, что Клинт меньше всего хотел быть застигнутым в момент слабости, но уходить было бы глупо. Внутренне напрягшись, Романофф двинулась в сторону памятника.

– Привет.

Она мягко положила руку ему на плечо и уселась рядом. Наташа, разумеется, предполагала, что после смерти Лоры Клинт, как и большинство мужчин, будет пытаться утопить горе в алкоголе, но сидеть на кладбище в обнимку с бутылкой виски это, конечно, чересчур.

Бартон посмотрел на неё. Кажется, он ещё не успел напиться, потому как взгляд у него был вполне трезвый.

– Привет, – равнодушно отозвался он. – Как добралась?

– Неплохо, – Романофф слабо улыбнулась. – Давно здесь сидишь?

Бартон пожал плечами.

– Не знаю.

Наташа вспомнила о цветах, что держала в руке. Две алые розы упавшие поверх целой кучи белых были похожи на кровавые пятна. Клинт по-прежнему равнодушно молчал, крутил в руке початую бутылку, но пить при Наташе не решался, отлично зная, какой будет её реакция.

– Почему ты не дома? – серьёзно спросила Романофф.

Бартон, смотря куда-то в сторону, вяло ответил:

– Мне здесь свободнее. Дышится легче.

Прозвучало дико, но Наташа, если честно, и предполагала услышать что-то в этом духе. Однако, она приехала сюда не для того, чтобы выслушивать откровения лучшего друга – Романофф привыкла действовать, а не говорить. И пусть Клинт был не рад её приезду, чего не пытался даже скрывать, она так просто не отступится.

– Кто сейчас с твоими детьми?

– Няня. Нанял её на прошлой неделе.

Романофф покачала головой. В какой-то момент она была почти готова поверить в то, что Бартон мог уйти сюда на целый день и оставить детей одних.

– Вставай, – она поднялась на ноги и потянула его за собой. – Поедем домой.

Клинт безропотно подчинился. Послушно встал на ноги и, понуро опустив плечи, поплелся за Наташей. На него было больно смотреть – небритый, осунувшийся, весь какой-то сгорбленный, он меньше всего походил на того Клинта Бартона, которого она знала. Бартона, которого, казалось, ничто в этом мире не могло сломить и вывести из равновесия. Бартона, который даже в самой безвыходной ситуации сохранял трезвый рассудок и холодную голову. Бартона, который всегда поддерживал её саму, находил те самые, «правильные» слова, чтобы не позволить пасть духом. Теперь всё поменялось, и Наташа понимала, что должна сделать всё, что в её силах и не дать Бартону сломаться окончательно. Однако… крайне сложно спасать человека, если он сам того не хочет.

Тишину, воцарившуюся в машине, казалось, можно было резать ножом. Романофф напряженно вглядывалась в окутанное туманом дорожное полотно, изредка поглядывая на Бартона.

– Злишься на меня?

Он помотал головой.

– Нет. Но тебе всё равно не следовало приезжать.

От города до дома Бартона было минут тридцать езды, и за всё это время никто из них не произнес ни слова. Когда из завесы тумана показалась ферма, у Наташи защемило сердце. Когда-то она приезжала сюда в хорошем настроении, даже тогда, когда дела были хуже некуда, потому что знала – здесь те, кто дороги ей и кому дорога она. И все были живы.

Бартон достал из кармана связку ключей и открыл дверь.

– Проходи.

Ей понадобилось всего лишь переступить порог, чтобы понять – без Лоры этот дом опустел. И, кажется, она теперь в чем-то понимала Клинта, когда тот сказал, что на кладбище ему «дышится легче». В домах, куда приходит беда даже воздух становится спёртым.

Обычно, заходя в дом, Клинт первым делом кричал:

– Дорогая, я дома!

Теперь же он просто бросил ключи на тумбочку, снял ботинки, отшвырнул их в сторону и прошлепал на кухню. Где-то в глубине дома послышались шаги, и в прихожу вышла средних лет женщина с ребёнком на руках.

– Вернулись, мистер Бартон? А я как раз приготовила обед.

Тут она заметила Наташу и, взглянув на неё, как на спасительницу, мягко улыбнулась.

– Вы, должно быть, мисс Романофф? – спросила она.

Наташа кивнула.

– Да, это я.

– Молли Брендон, – представилась женщина. – Няня.

– Знаю. Клинт уже рассказал мне о вас.

Она подошла к Молли и взяла у неё ребёнка.

– А ты, наверное, Натаниель? – улыбнулась она. – Вот мы с тобой и увиделись.

Романофф шмыгнула носом, чтобы не дать себе расплакаться. Только её слез здесь не хватало!

– Пойду, позову остальных детей, – с этими словами Молли ушла на второй этаж.

Ещё одна печальная перемена, с грустью думала Наташа, стоя в пустой прихожей. Раньше, стоило ей только приехать, Джаспер и Виктория с радостным визгом бежали ей навстречу, теперь же в доме царила грустная неживая тишина.

– Всё будет хорошо, – Наташа произнесла это скорее для самой себя, нежели для Натаниеля, который, конечно же её не понимал.

Но даже он, которому и было-то всего три недели от роду, наверное, что-то чувствовал, потому как вдруг расплакался. Наташа, как могла, пыталась успокоить его, расхаживала кругами по прихожей, убаюкивала и сама едва сдерживала слёзы.

– Ну, ну… – успокаивающе шептала она, – ты ведь у нас сильный, правда? Как твой папа…

На лестнице послышались шаги. Наташа подняла голову и увидела стоящую наверху Викторию.

– Привет, – Романофф заставила себя улыбнуться. – Иди сюда, моя дорогая.

Несколько секунд Виктория смотрела на неё и, наконец, медленно спустилась вниз.

– Здравствуйте, тётя Нат, – тихо сказала она.

Романофф внутренне содрогнулась – маленькая Виктория смотрела на неё глазами взрослого человека, и в на долю секунды напомнила Наташе её саму в глубоком детстве.

– Джаспер сейчас спустится. А где папа?

– Должно быть, на кухне или в столовой, – ответила Наташа, которая всё ещё не могла отделаться от навязчивого воспоминания.

Виктория лишь молча кивнула и прошла в столовую.

***

За обедом стояла та же гнетущая тишина. Молли постаралась на славу, приготовила всяких вкусностей, желая хоть чем-то ободрить своих «подопечных», но, что совершенно естественно, её усилия не окупились. Виктория едва притронулась к еде, а Джаспер и вовсе отказался обедать.

– Тебе нужно поесть, – мягко сказала Наташа. – Попробуй хоть чуть-чуть.

– Не хочу, – буркнул тот. – Ничего не хочу.

– Не слышал, что сказала тётя Нат? – спросил Клинт. – Сказано есть, значит, ешь.

Прежде Наташа не помнила, чтобы он так разговаривал с детьми и сейчас посмотрела на Бартона с легким укором. Вслух ничего не сказала, но взгляд был красноречивее слов. Клинт отвернулся.

– Молли, у нас ещё остался виски?

Женщина покачала головой.

– Нет, мистер Бартон.

– Значит, съезди и купи, – велел он.

– Не нужно, – вмешалась Наташа. – Молли, приготовь ему чай.

Миссис Брендон явно растерялась, не зная, кого ей слушать и затравленно глядела то на Клинта, то на Романофф.

– Хорошо, если мистер Бартон так хочет, привези ему что-нибудь выпить, – устало произнесла Наташа.

Она не пробыла здесь ещё и двух часов, а ей уже хотелось сбежать обратно в Нью-Йорк. С каждой минутой Романофф всё больше злилась, глядя на Бартона, но оставить его и самое главное, детей она не могла. Пожалуй, Лора бы ей этого не простила. При мысли об ушедшей подруге, Наташу вновь охватила бессильная злоба – на дворе, чёрт возьми, двадцать первый век, медицина на высшем уровне, и невозможно даже представить, чтобы в наши дни женщина вот так могла умереть во время родов. Ничто не предвещало беды, беременность протекала почти без проблем, но уже на следующий день после родов Лоре резко сделалось плохо, а спустя неделю мучений и бессильных попыток врачей спасти её, Лора умерла в больничной палате.

Наташа не смогла приехать ни тогда, когда Лора была ещё жива, ни на похороны – Фьюри отправил её на спецоперацию в Сомали, которая затянулась, а сама Романофф получила легкое ранение.

«Она так хотела тебя увидеть» – коротко сказал Бартон, когда сообщил ей о случившимся.

***

Была уже половина двенадцатого, а они с Молли всё никак не могли уложить детей. Натаниель снова раскапризничался, миссис Брендон как могла пыталась его успокоить, но, видимо, опыта общения с детьми у неё было маловато.

– Уже поздно, – Романофф пыталась убедить Вики и Джаспера разойтись по своим комнатам. – Пора спать.

Она, как и Молли, совершенно не умела возиться с детьми. Что ж, придется учиться в «полевых условиях».

– Что мне сделать, что бы вы пошли спать? – напрямую спросила она.

Дети уставились на неё.

– Ничего, – неожиданно ответил Джаспер. – Какая разница, если всё равно не получится уснуть?

Наташа вздохнула.

– Я понимаю. Вам сейчас очень тяжело. Мне тоже. И вашему папе. Всем.

– Но жизнь продолжается, да? – с грустной усмешкой спросил Джаспер.

Он сейчас говорил совсем как взрослый, и Наташе сделалось не по себе.

– Да, – сказала она. – Как бы ни было трудно, но нужно жить. Понимаете?

– Папа теперь постоянно пьёт, – тихо сказала Виктория. – Раньше такого не было.

– Ему очень трудно. И больно. А вы… Вы должны его поддержать, потому что больше некому.

– Я скучаю по маме, – всхлипнула Вики.

Наташа крепко прижала её к себе. Что она могла сказать? Любые слова были бы сейчас бессмысленными. Джаспер подсел к ним и положил голову Романофф на плечо.

– Хорошо, что ты здесь, – сказал он.

Через полчаса ей кое-как удалось уговорить Джаспера пойти спать, а вернувшись в свою комнату, Наташа обнаружила там Викторию. Та спала на её кровати, свернувшись клубком прямо поверх одеяла. Романофф не стала будить её, осторожно накрыла пледом и затем сама аккуратно пристроилась на краешке постели. Ничего, ей доводилось засыпать и в куда менее комфортных условиях.

… Сон не шёл. Наташе не давали покоя мысли о Клинте, хотелось поговорить с ним, но вряд ли он был бы рад её видеть. В конце концов, проворочавшись около часа, она всё же решилась зайти к нему.

Наташа осторожно кралась по коридору, стараясь лишний раз не шуметь, чтобы ненароком не разбудить кого-нибудь.

– Клинт… – она тихонько приоткрыла дверь и заглянула в спальню. – Клинт, ты… – она запнулась на полуслове.

Посреди комнаты, на стуле стоял Бартон, а в следующий миг Наташа увидела обернутую вокруг его шеи верёвку.

========== Запоздалые слёзы ==========

Клинт с неподдельным испугом смотрел на Наташу, а она с не меньшим ужасом глядела на него.

– Клинт… – хрипло проговорила Нат. Язык словно окаменел. – Слезай оттуда.

Оцепенение прошло мгновенно, но Романофф боялась двинуться с места, так как любое её неосторожное движение могло стать роковым.

– Не делай этого, – она вытянула руку точно так же, как когда пела «колыбельную» для Беннера.

– Уходи отсюда, – опомнившись, сквозь зубы процедил Бартон.

– Клинт, сними верёвку, и мы всё обсудим, – Наташа говорила спокойно, но внутри дрожала, словно натянутая до предела струна.

– Пошла вон… – со злостью прошипел Клинт.

Наташа медленно шагнула к нему – прикидывала скорость своей реакции, рассчитывала время – всё как на боевом задании. Главное, не оступиться.

– Посидим, выпьем по стаканчику… – ещё один шаг.

Бартон дёрнулся, опасно покачнулся – Наташино сердце пропустило удар. Клинт устоял, но она видела, что колени его дрожали.

– Не делай глупостей. Сними её.

Клинт посмотрел ей в глаза и, неуверенно подняв руки, потянулся к верёвке.

– Вот так. Хорошо, – почти нараспев произнесла она.

В следующую секунду Бартон, потеряв равновесие, качнулся вбок, одна его нога соскользнула с края, а другой он нечаянно оттолкнул стул. В этот момент сжавшая внутри Романофф пружина, наконец, распрямилась, и Наташа бросилась к нему. Она успела обхватить Клинта за ноги, но удержать не хватило сил. Бартон захрипел и ухватился за верёвку, тщетно пытаясь ослабить узел. Наташа по-прежнему держала его за ноги, не давая петле затянуться окончательно. Бартон дёргался, хрипел и был уже близок к тому, чтобы потерять сознание, но в этот момент где-то наверху жалобно хрустнула балка и переломилась пополам. Клинт и Наташа рухнули на пол.

– Клинт! – Романофф, на коленях подползла к нему. – Клинт, ты меня слышишь?!

Он смотрел на неё затуманенным взглядом. Лицо побагровело от напряжения, вены лбу вздулись, а на висках блестели капли пота. Бартон хрипло закашлялся.

– Слава Богу… – дрожащим голосом выдохнула Наташа, вытирая мокрое от слёз лицо.

Она в изнеможении легла на пол и судорожно хватала воздух как после изнурительной и долгой схватки. Бартон вновь закашлялся, неуклюже сел, но тут же завалился вбок, и в следующую секунду его стошнило. Выровняв дыхание, Наташа подползла к нему, схватила за плечи, развернула к себе и несколько секунд пристально смотрела в глаза.

– Идиот! – крикнула она и наотмашь ударила его по лицу. – Что ты, делаешь, мать твою?!

– Какого чёрта ты вообще сюда пришла? – устало спросил он.

Наташа уже почти успокоилась и теперь была зла, как взбесившаяся кошка.

– Пожалуй, и в самом деле следовало помочь тебе завершить начатое – оскалилась она. – С петлёй на шее ты бы принёс куда больше пользы своим детям – им было бы так приятно знать, что их слабак-папаша предпочел удавиться, чем попытаться наладить свою жизнь.

Клинт посмотрел на неё так, будто хотел ударить. На долю секунды Наташе показалось, что Бартон и впрямь это сделает, но, замахнувшись, он схватил початую бутылку и что было сил швырнул её в стену. Раздался оглушительный звон разбитого стекла и во все стороны полетели брызги виски. Клинт вымученно прислонился к стене и обхватил голову руками.

– Уходи.

Наташа осторожно подобралась к нему и обняла за плечи.

– Прости, – она уже понимала, что перегнула палку, – прости меня, пожалуйста.

Она попыталась поднять его, но Клинт довольно грубо оттолкнул её.

– Оставь меня.

От него невыносимо несло перегаром, и Наташа, подавив подступивший к горлу комок, решительно подняла его на ноги.

– Вставай сейчас же.

К её немалому удивлению Бартон подчинился. Наташе пришлось буквально волочить его по тёмному коридору, а затем вниз по лестнице. В какой-то момент она хотела позвать на помощь Молли, но потом решила, что не стоит лишний раз её пугать. Ногой распахнув дверь, Нат буквально впихнула Клинта в ванную. Не удержавшись, он, как подкошенный упал на колени и болезненно охнул.

– Прости, но другого способа привести тебя в чувство, я не вижу, – сказала Романофф, заталкивая его под душ.

– Ты что задумала? – Клинт пытался вяло сопротивляться.

Не обращая внимания на его попытки вывернуться из её хватки, Наташа на полную мощь включила холодную воду. Клинт отплевывался, ругался и пытался вырваться, но в силу того, что был основательно пьян, сделать это ему не удавалось. Наташа и сама уже успела промокнуть под ледяной водой, но Клинта по-прежнему не отпускала.

– Хватит! – наконец, взмолился он. – Хочешь, чтобы я заработал пневмонию?

Кажется, теперь его голос звучал вполне трезво.

Наташа выключила воду и откинула с лица прядь намокших волос.

– Ненормальная, – Бартон вылез из душа и теперь, не снимая, отжимал одежду прямо на пол.

Наташа хмыкнула.

– Однако, не я двадцать минут назад стояла с петлё на шее.

– И почему только меня не пристрелили на последнем задании? – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Клинт.

Наташа стояла, сложив руки на груди, и смотрела на него.

– Тебе надо переодеться и как следует выспаться.

Клинт, не обращая внимания на её присутствие, принялся стягивать насквозь промокшую одежду.

– Где у вас тут аптечка? – отвернувшись, спросила Наташа. К своему ужасу она осознала, что краснеет.

– На кухне, верхний правый ящик в комоде. Зачем она тебе?

– Хочу найти что-нибудь успокоительное. Думаю, оно понадобится и тебе и мне.

– Это уже к Молли обращаться надо, – пробормотал Клинт.

Наташу это не остановило.

– Хорошо. Так, где её комната?

– В конце коридора, самая последняя дверь.

Уже на пороге Бартон окликнул её:

– Нат, подожди…

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

– Не волнуйся. Я ничего ей не скажу.

Миссис Брендон распахнула дверь лишь после третьего стука.

– Мисс Романофф? – удивленно спросила она.

– Простите за беспокойство, – извинилась Наташа. – Я лишь хотела спросить, не найдется ли у вас успокоительного? Никак не могу уснуть.

Молли кивнула.

– Проходите, сейчас что-нибудь найду.

Теперь, когда Наташа вышла на свет, она увидела ее промокшую одежду и спутанные волосы.

– Бог мой! Что с вами произошло?!

– Ничего особенного, – Наташа беспечно улыбнулась. – Хотела умыться, а душ оказался неисправен, вот и забрызгало с ног до головы.

Молли как-то недоверчиво на неё посмотрела, но ничего не сказала.

– Вот. Держите, – она протянула ей пузырёк. – Это вам поможет.

– Спасибо. И ещё раз простите, что разбудила.

Дабы избежать дальнейших расспросов, Наташа выскользнула за дверь.

Она застала Клинта сидящим на кровати полностью раздетым, и даже не удосужившимся прикрыть то место, которое в присутствии посторонних обычно не демонстрируют. Впрочем, при появлении Наташи, Бартон все жё соизволил натянуть на себя край одеяла.

– Неважно выглядишь, – не удержался Клинт, глядя на её спутанные волосы и бледное лицо.

– Ну, куда уж мне до тебя, – таким же тоном отозвалась Наташа и протянула ему успокоительное. – Держи. Мне тоже оставишь.

Бартон сделал пару глотков, недовольно поморщился, провёл по губам тыльной стороной ладони и протянул пузырёк Наташе.

– На здоровье.

Настойка и впрямь оказалась паршивой. До этого Наташа не прибегала к успокоительным, заменяя их бокалом хорошего вина, благо этого в её квартире всегда хватало. Впрочем, сегодня она воочию убедилась, к чему может привести такое «лечение», и перспектива оказаться на пуфике с петлёй на шее её не очень-то привлекала. Она не думала, что Клинт и в самом деле был склонен к суициду, а вот «по пьяной лавочке» и в самом деле едва не свёл счёты с жизнью.

– Спасибо тебе, – он всё-таки сказал это вслух.

Наташа придвинулась ближе и положила руку ему на плечо.

– Просто забудем об этом. Только пообещай, что больше никогда не сделаешь ничего подобного, – серьёзно сказала она.

Бартон посмотрел ей в глаза.

– Я зол и растерян, Нат. – Он обхватил голову руками. – Не знаю, что мне делать, не знаю, как жить без неё. Я словно в вакууме, понимаешь?

– Это пройдёт. Со временем.

Наташа не умела утешать, но, как и Бартон, она умела находить «правильные» слова, а иногда хватало и одного только взгляда – настолько они понимали друг друга.

– Мне ничего не хочется, и я ничего не жду от жизни. Знаю, это неправильно, но я ничего не могу с этим поделать.

За всё это время он не проронил ни слезинки. Семь бесконечно долгих дней, пока Лора была ещё жива, он провёл в её палате, надеялся на чудо, которое, он и сам понимал, уже не произойдет. Ночь, когда её не стало, запомнилась ему в мельчайших подробностях, как запоминаются все ужасные вещи. Её бледное, осунувшееся лицо, усталые глаза и слабую улыбку, обращённую к нему.

« – Там дождь, да?

Бартон кивнул.

– Паршивая погода, если честно.

Лора мечтательно улыбнулась.

– А мне всегда нравился дождь. Хотела бы я немного прогуляться.

Он провёл ладонью по её волосам.

– Завтра уговорю врача отпустить нас на прогулку.

Собрав последние силы, Лора дотронулась до его щеки. Он взял её руку в свою и поцеловал тонкие холодные пальцы.

– Я люблю тебя.

Она болезненно улыбнулась.

– А я тебя больше… – силы покидали её. – Я посплю немного, хорошо?..

Это были её последние слова. Всё ещё держа его за руку, Лора вздохнула и навсегда закрыла глаза».

Все эти воспоминания снова пронеслись перед Бартоном и вырвались наружу болезненным хрипом. Он по-прежнему сидел, схватившись за голову и, наконец, беззвучно зарыдал.

– Я не хочу… не могу смириться с этим, Нат…

Она вздохнула и крепко прижала его к себе.

– Ты можешь до конца жизни просидеть в этом доме и смотреть на дверь, но Лора уже никогда в неё не войдет, – сказала она.

Иногда, чтобы вернуть человека в реальность, нужна жестокость. Вспомнить хотя бы историю с Локи – когнитивная рекалибровка, может, и не была самым гуманным из способов, но зато Клинт «очухался» от гипноза. Сейчас было примерно то же самое, за тем лишь исключением, что «рекалибровка» была психологической, впрочем… если понадобится, Наташа могла подействовать и физически.

– Она умерла, Клинт. Её нет. А ты не имеешь морального права вот так взять и уйти. Но ты можешь плакать, в этом нет ничего постыдного. Плачь, если хочешь – слёзы очищают.

И он плакал. Впервые за всё время. Наташа была единственным человеком, который видел его в таком состоянии. Впрочем, и у неё это было в первый раз. Романофф не знала, как реагировать, да и не умела она утешать, и лишь неуклюже гладила его спину. Наконец, он успокоился и выровнял дыхание. Кажется, и в самом деле немного полегчало.

Клинт поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Ты ведь не нотации читать приехала? – спросил он. – Что-то случилось?

– Да, – ответила Романофф. – Вернее, не только поэтому. Я хотела повидаться с тобой и твоими детьми и поддержать, насколько возможно. Но ты прав, это не единственная причина.

– Так в чем дело?

В этот момент он стал похож на себя прежнего – тот же серьезный, решительный взгляд, который был ей так хорошо знаком.

– Поговорим об этом завтра, – Наташа похлопала его по плечу. – А сейчас тебе нужно отдохнуть. – Она зевнула. – Да и мне тоже.

Ей было всё ещё страшно оставлять его одного, и Бартон, прочитав эти мысли на её лице, поспешил успокоить:

– Обещаю, что больше не полезу в петлю. Хотя мне по-прежнему хочется сдохнуть, – честно признался он.

– Мало ли что тебе хочется, – фыркнула Наташа. – Я вот тоже, к примеру, много чего хочу.

– Например, Брюса? – даже в таком раздавленном состоянии Клинт не терял чувства юмора.

Наташа нехорошо сощурилась.

– Клинт Френсис Бартон, – нараспев произнесла она, – если ты продолжишь в том же духе, я лично придушу тебя твоими же носками, – предупредила она.

========== Болевая точка ==========

Из зеркала на неё смотрела бледная осунувшаяся молодая женщина с усталыми не по годам глазами.

– Просыпайся, – она ласково потрясла за плечо спящую на её кровати Викторию. – Пора завтракать.

Вики что-то сонно пробормотала и открыла глаза.

– Тётя Нат?– зевнула она. – Доброе утро.

В отличие от неё, Виктория мирно проспала до утра, по большей части из-за того, что находилась под боком у Наташи и оттого чувствовала себя спокойнее.

В комнату постучали.

– Войдите! – крикнула Наташа.

Дверь приоткрылась, и в спальню протиснулась кудрявая голова миссис Брендон.

– Завтрак уже на столе, – сообщила она, и как-то внимательно посмотрела на Наташу.

– Мы спустимся через двадцать минут, – ответила Романофф и обратилась уже к Виктории. – Так, а теперь в ванну. Приведи себя в порядок, а я потом я заплету тебе волосы.

Когда они спустились в столовую, все, кроме Клинта были уже в сборе. Эта комната почти не использовалась по назначению, и в теплое время года служила террасой. Летом здесь было очень уютно – сквозь стеклянную стену лился теплый свет, а по ту сторону стекла радовала глаз пышная зелень. Но сейчас за окном-стеной раскинулся безликий серый сад с голыми деревьями и пожухлой бурой травой. «Прямо под стать настроению» – мрачно подумала Наташа, усаживаясь за стол.

– Что-то случилось? – не выдержав, спросила Молли.

– Плохо спала прошлой ночью, – ответила Наташа.

Миссис Брендон подсела к ней и шепнула на ухо:

– Просто вчера я слышала такой звук… будто бутылку разбили. А потом ещё какой-то топот на лестнице.

Наташа бесстрастно налила себе кофе. Шпионские навыки уже в который раз пришлись весьма кстати.

– Наверное, Клинт случайно разбил бутылку виски, – сказала она. – Впрочем, я ничего не слышала.

На этих словах в столовую вошёл Бартон. Если не считать усталости на лице и уже ставшего привычным потухшего взгляда, выглядел Клинт довольно неплохо.

– Доброе утро, – он плюхнулся за стол и тут же потянулся к кофейнику.

Наташа внимательно наблюдала за ним, пытаясь разгадать его состояние. Однако, следовало отдать должное – Бартон ничуть не хуже её мог играть на публику, если того требовали обстоятельства. Ничто в его облике не напоминало о том, что он собирался сделать прошлой ночью. Но от проницательного взгляда Наташи всё же не укрылось, что Клинт надел джемпер в высоким воротом, и она знала почему – ещё прошлой ночью Наташа заметила красный след от верёвки, почти сразу же проступивший на его шее. Клинт поднял голову, посмотрел на Наташу, и их взгляды встретились, но в следующую секунду Бартон вновь опустил глаза в тарелку.

– Ну, что? Все собрались? – уточнил Клинт, когда с завтраком было покончено. – Идите одевайтесь, и я отвезу вас в школу.

– Лучше я, – предложила Наташа, и шёпотом добавила, – знаешь, садиться за руль с похмелья-затея не из лучших.

К её удивлению Бартон не стал возражать. И только сейчас Нат заметила, что вся его бодрость – напускная. Клинт по-прежнему выглядел уставшим и безучастным, ко всему, что творится вокруг. Он изо всех сил старался жить «как обычно», но только теперь существовал на автопилоте, делая только «потому, что надо». Наташа понимала, что Бартону, как и всякому человеку, необходимо время, чтобы смириться с утратой и «отпустить» Лору, а три недели слишком маленький для этого срок. Однако, и дело, с которым она приехала, не терпело отлагательств.

Наташа отвезла детей в школу, и вернулась уже меньше, чем через час. Больше всего она опасалась, что Клинт опять схватится за бутылку, но, выйдя из машины, она увидела его бесцельно разгуливающим по саду с чашкой кофе. Наташа, проваливаясь в грязь, засеменила к нему.