Текст книги "Помни, живи, люби (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Поднимайся, – процедила Наташа и взяла её за плечо.

– Не пойду! – Оливия капризно дёрнулась. – Буду делать, что захочу. И не смей мне указывать. Я до смерти устала от твоих приказов.

С трудом поборов желание отвесить ей оплеуху, Наташа всё-таки заставила Оливию подняться с шезлонга.

– Марш на выход!

Оливия, хоть и была пьяной, но одного взгляда на лицо Наташи ей вполне хватило, чтобы понять – лучше не сопротивляться. Пробормотав под нос что-то невразумительное, девушка уныло двинулась к дверям, ведущим в лофт. Но прежде, чем она успела ступить за порог, ей навстречу вышел Фьюри. Вскинув бровь, он окинул Оливию равнодушным взглядом и зашагал к Наташе.

– Нужно поговорить.

– Не сейчас, – ответила она и кивнула в сторону топчущейся у порога Лив. Девушка сложила руки на груди и всем своим видом показывала нетерпение.

– Предоставь её заботам Пеппер, – ничуть не смутился Фьюри. – А у меня для есть кое-какие новости, – он мягко взял её под руку и повел обратно на балкон.

– Надо думать, не слишком хорошие, – хмуро предположила Романофф.

– Моя работа не располагает к добрым вестям, – Фьюри криво улыбнулся. – Впрочем, сейчас не до шуток.

Остановившись возле парапета, Наташа поежилась от холода.

– Не томи. Ты же знаешь, так ещё хуже. Что на этот раз? Очередные отморозки из «Гидры»?

– Нет, – вздохнул Фьюри. – К сожалению, всё обстоит несколько хуже. На сей раз мы имеем дело с «отморозком» из твоего прошлого.

========== Исповедь ==========

Разговор получился коротким, и в лофт Наташа вернулась уже минут через пять. В дверях столкнулась с Тором, но, казалось, даже не заметила его. Бросила скомканное «извини» и направилась к барной стойке. Затем, будто опомнившись, мотнула головой и оглядела помещение – Оливия сидела на одном из диванов – мрачная и угрюмая. Романофф направилась к ней.

– Ладно, прости меня, – пробормотала Лив, когда Нат подошла. – Кажется, я и впрямь хватила лишнего. Эй! – она только сейчас разглядела выражение её лица. – Ты в порядке?– в голосе девушки прозвучало искреннее беспокойство.

– Да, – коротко ответила, Наташа осматриваясь по сторонам в поисках Бартона. – Если хочешь, можешь остаться здесь, только никакого алкоголя, ясно? – предостерегла она, но при этом даже не взглянула на подопечную.

– Что сказал Фьюри?– Лив и не ждала, что Нат ей ответит, но не могла не спросить. – Какие-то проблемы?

– В «Щ.И.Т.е» всегда какие-то проблемы, – отмахнулась Наташа. – Но всё в порядке, не стоит волноваться. – Она снова огляделась и, наконец, отыскала Клинта. – Ступай к Пеппер, попроси выделить тебе комнату. – И, не дожидаясь ответа, направилась в сторону Бартона.

То, что Нат была чем-то взволнована, он заметил издалека, и сам машинально напрягся.

– В чём дело? – спросил Клинт, когда она, схватив его за локоть, оттащила в ближайший тёмный угол. – Кстати, Фьюри тебя везде искал.

– И нашёл, – мрачно ответила Нат. – Скажи, ты знал? – буравя его взглядом, приглушённо спросила она.

– О чём? – Бартон её не понимал.

Романофф судорожно выдохнула и сложила руки на груди. Ей было трудно думать об услышанном, не говоря уже о том, чтобы произносить это вслух. Наташа плюхнулась на диван. Ссутулившись, опустила голову и нервно царапала подол своего красного платья.

– Нат, – Клинт присел рядом и осторожно приподнял её голову за подбородок. – Нат, посмотри на меня, – мягко сказал он. – Что происходит? – Такой потерянной он видел её всего пару раз.

– Он вернулся, – тихо сказала она. – Клинт, он вернулся. – Наташа смотрела на него, надеясь, что он догадается, но Бартон не понимал.

– Кто «он»? – переспросил Клинт.

– Не заставляй меня называть его имя, – попросила она. – Мне ненавистно одно только воспоминание о нём.

– Подожди, подожди… – растерялся Клинт. – Ты что, говоришь о… – он замолчал, увидев выражение её лица. – Но, ты ведь говорила, что он мёртв.

– Я была в этом уверена, – откинувшись на спинку дивана, сказала она. – Точнее, хотела верить, что это так.

– Ты говорила, что его раскрыли и депортировали на родину, – напомнил Клинт.

– Да, так оно и было. Но Фьюри сказал, что он пошёл на сделку и… в общем, его должны были казнить, но не казнили. – Она подняла голову и, расправив плечи, медленно, смакуя каждый звук, произнесла, – Лим РанДжун, – будто желая доказать себе, что не боится этого имени, Наташа гордо вздёрнула подбородок.

Несколько секунд Бартон молчал. Он хорошо знал эту историю, и был одним из немногих, кому Наташа поведала её. Но с тех пор прошло так много времени и, казалось, что всё должно было уже порасти быльём.

– И он ищет тебя? – спросил, наконец, Клинт и взял её за руку, давая понять, что даже в этом случае Наташе нечего бояться.

– Может, и не ищет специально, – Романофф пожала плечами. – Но уж точно не упустит возможности взять реванш, если мы встретимся. – Она взглянула на Бартона и покачала головой, – но я не боюсь, его Клинт. Это ему следует меня бояться.

– Но ты ведь не станешь искать его? – напряжённо спросил он. Наташа промолчала. Тогда Клинт схватил её за плечи и, встряхнув, заставил посмотреть в глаза. – Наташа, – медленно проговорил он, – пообещай, что не станешь искать его, – это была не просьба, а требование.

– Не буду, – сказала она. – В отличие от Лима, мне есть, что терять, и в этом я сильнее и счастливее, чем он. – Наташа старалась сохранять спокойствие, но при одном только воспоминании об этом человеке её захлестывала волна жгучей ненависти. – Фьюри правильно поступил, что рассказал мне. Я должна знать. И в случае чего быть готовой.

Вот она, печальная реальность её жизни, подумала Нат. Даже в самые счастливые и беззаботные моменты она не могла расслабиться по-настоящему – такая роскошь могла стоить ей жизни, или хуже того – жизни её близких. За годы шпионской карьеры Наташа смирилась с этой действительностью, и не позволяла себе думать о том, как могла бы сложиться её судьба – уж очень опасными были эти мысли. Но иногда они всё же пробирались в её голову, и тогда Наташа чувствовала себя узником, глядящим сквозь ржавое решетчатое окошко своей темницы на бескрайнее море и расстилающееся над ним прозрачное небо. Её работа – её тюрьма, а там, за стенами свободная жизнь обычных людей – такая близкая и такая недостижимая.

– Мы будем готовы, – сказал Клинт и ещё крепче сжал её тонкую, вечно холодную ладонь.– Но тебе нужно отдохнуть и желательно подальше отсюда.

– Нет… – она прекрасно понимала, что он имел в виду, и покачала головой. – Теперь это может быть слишком опасно, Клинт. Моё прошлое касается только меня, и я не могу никого в это втягивать. Тем более, твою семью. Если только Лим меня обнаружит…

– Хватит, – мягко, но настойчиво произнёс Бартон. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ты могла меня обмануть, Нат. – Он улыбнулся. – И я прекрасно вижу, в каком ты состоянии.

Рядом с ним ей не было нужды притворяться:

– Да, ты прав, – медленно проговорила. – Я боюсь. Но не за себя.

Уехала она только через час. Тони был не в курсе происходящего, но заметил, как изменилось её состояние, и предложил остаться у него. Наташа отказалась. Ей отчего-то подумалось, что в квартире Пьетро будет проще сосредоточиться и привести в порядок растрёпанные мысли.

Едва переступив порог, она первым делом отправилась в ванную. Долго стояла под горячим душем, прислонившись спиной к скользкой плитке, и лишь, когда от духоты и пара стало трудно дышать, выключила воду.

На кухне сидела Ванда. Она тоже решила, что домой сегодня не поедет.

– Чаю? – поинтересовалась она, когда Романофф плюхнулась напротив.

Наташа равнодушно пожала плечами.

– Моя мама говорила, что чашка горячего чая – лучший способ прогнать дурные мысли, – с лёгкой грустинкой сказала Ванда. – Так кто же он всё-таки такой этот Лим?

Наташа искоса взглянула на неё. Значит, Фьюри поставил в известность всех остальных. Что ж, его можно понять. На языке у Романофф вертелось несколько подходящих для характеристики РанДжуна слов, но она постаралась отбросить эмоции и говорить по существу.

– Он был одним из моих учителей, – сказала она и почувствовала, как снова погружается в воспоминания, которые так долго пыталась вытеснить из своей памяти. – Уроженец Северной Кореи, некогда был партийным чиновником, а помимо этого ещё и одним из «карателей», тех, кто устраняли неугодных власти. Превосходный убийца, настоящий профессионал своего дела.

Ванда слушала, не перебивая. Наташа твёрдой рукой держала чашку с горячим чаем, неторопливо попивала и внешне казалась абсолютно спокойной.

– Я была его любимицей, – Романофф криво усмехнулась. – Он всегда говорил, что меня ждёт большое будущее, нахваливал мои таланты… – события прошлого вновь предстали перед её глазами так ясно, словно это было вчера. – И в ту пору я довольно хорошо к нему относилась. Лим был холодным, но внушал доверие. – Наташа замолчала.

Ванда терпеливо ждала. В Наташиной чашке осталась ещё примерно половина, но пить она не спешила. Сидела, выпрямив спину и расправив плечи – поза была механической и какой-то неживой.

– А потом?.. – Ванда, так и не дождавшись ответа, всё-таки решилась подтолкнуть подругу.

Наташа вздохнула и залпом допила остатки чая. Обожгла горло и болезненно поморщилась.

– У нас произошёл конфликт, – сглотнув, сказала она. – Не сошлись во взглядах, а если точнее – я нарушила один из пунктов Устава и согласно правилам заслуживала смерти.

– А Лиму поручили тебя убрать? – догадалась Ванда.

Наташа покачала головой:

– Он был одним из директоров. И предложил мне сделку – выполнение его условий в обмен на жизнь. – Наташа улыбнулась, но улыбка эта вышла недоброй, – я отказалась. Сперва сделала вид, что согласна, но заманила его в ловушку. Иными словами – сдала.

Поразмыслив, Ванда всё-таки решила уточнить:

– А что это были за условия? Он тебя домогался?

– Нет… Он не был настолько банален, к тому же профессиональные обязанности всегда были для Лима на первом месте.

– А почему ты решилась его сдать? – спросила Ванда. – Ты ведь говорила, что уважала его…

– Так оно и было. Но потом он пытался сделать со мной то, чего я простить так и не смогла. – В её глазах вспыхнул огонёк ненависти. – Взамен он оставил мне вот это, – Наташа задрала край футболки, и Ванда увидела старый побледневший рубец на её животе. В длину он был сантиметров десять. – Ударил наотмашь, – одёргивая футболку, пояснила Наташа. – Я успела отскочить, так что рана получилась неопасной. Но шрам, как видишь, остался. Последний подарок от господина Лима.

Закончив, Наташа прислушалась к собственным ощущениям. На деле оказалось не столь болезненно, как она предполагала. Скорее, наоборот – полегчало. Это как вскрыть гнойный нарыв – поначалу больно, но когда вся гадость выйдет наружу, она уже не отравляет кровь, а рана быстро подсыхает и вскоре затягивается. Примерно так Романофф себя и чувствовала – за последние шестнадцать лет это был первый раз, когда она вслух заговорила о Лиме.

– А как же другие директора? – удивилась Ванда. – Как они отреагировали, когда узнали?

– В их глазах я была примерной ученицей, – прошелестела Нат. – О моем проступке знал только Лим, но я опередила его. Прежде, чем он успел рассказать остальным, я подставила его.

– И они поверили тебе, а не директору? – в голосе Ванды прозвучало сомнение.

– Не сразу. Но у Лима не было никаких доказательств моей оплошности, а у меня – она похлопала себя по животу, – его автограф. Его привязанность ко мне сыграла с ним злую шутку. Я сказала наставникам то же, что предположила ты – что Лим долгое время склонял меня к сожительству, и, устав всё время получать отказ, попытался изнасиловать, и мне пришлось отбиваться. – Романофф говорила абсолютно спокойно, и Ванда представила, как шестнадцать лет назад четырнадцатилетняя Наташа точно так же сидела перед наставниками, в деталях описывая, как отбивалась от сластолюбивого руководителя.

Теперь Ванде стало окончательно понятно, за что так высоко ценили Наташу. Её умение на высшем уровне пускать пыль в глаза определенно не могло не снискать уважения.

– Да… – задумчиво протянула Максимофф. – В таком случае Лиму действительно есть за что мстить. Но… ты так и не сказала, из-за чего началась вся эта история, – она испытующе посмотрела Наташе в глаза. – Что ты натворила?

– В четырнадцать лет людям свойственно делать глупости, – улыбнулась Романофф и, встав из-за стола, отнесла в раковину пустые чашки, – даже если ты учишься в школе наёмных убийц.

========== Обнажённые души ==========

Добиваться своего Клинт умел не хуже, чем стрелять из лука – Наташа знала это и прежде, а когда он всё-таки уговорил её ехать с ним в Теннесси, лишний раз убедилась. Впрочем, слово «уговорил» было не совсем уместно – через пять дней, когда доктор Чо с боем согласилась дать добро на его выписку, Клинт объявился на пороге холостяцкого логова Пьетро.

– Скажи Наташе, что у неё двадцать минут на сборы, – отчеканил Бартон, рассевшись на обувной полке.

Романофф была готова уже через пятнадцать. Взмыленная, растрёпанная, она, уперев руки в бока, свирепо буравила его взглядом. Тому, кто знал её недостаточно хорошо, могло бы показаться, что ещё чуть-чуть, и она закипит, как чайник, но Клинта было не провести. Он видел, что Наташа рада его настойчивости и, кроме того, в данный момент она была просто необходима.

– У тебя нет совести, Бартон, – ворчала она, пока он тащил к лифту её вещи. – Ты не задумывался, что у меня могут быть и другие планы?

– Например? – Клинт остановился, нажал кнопку и посмотрел на бывшую напарницу. – Страдать в гордом одиночестве и заниматься самокопанием?

Двери лифта распахнулись, и они зашли внутрь.

– Я не склонна к депрессии, и ты это знаешь, – Романофф нажала на кнопку первого этажа.

Лифт с тихим монотонным звуком отправился вниз. За время этой короткой поездки никто из них не произнёс ни слова. Наташа старательно делала вид, будто смертельно обижена такой наглостью, но глаза её улыбались – а именно этого Клинт и добивался.

После обеда они уже стояли на пороге его дома. Пока шли по тропинке к крыльцу, Наташа осматривалась по сторонам – это место всегда будило в ней ощущение тепла и защищённости. Здесь можно было забыть о том, кем она являлась – в доме Клинта Романофф становилась той, какой могла бы быть, сложись всё иначе.

– Ты, наконец, достроил крыльцо, – просияла она. – Отлично выглядит!

Бартон лишь довольно похлопал себя по бокам – мол, стараюсь, без дела не сижу. Он открыл дверь, пропуская Наташу вперёд, она шагнула через порог, и все её тревоги остались за спиной – под эту крышу дорога им была заказана. Наверху раздался гулкий топот стремительно приближающихся шагов, и через пару секунд на лестничный пролёт выскочил Джаспер, а следом за ним Виктория. Наташе хватило одного мгновения, чтобы заметить, как выросли они за этот год.

– Папа! Тётя Нат!

Дети наперегонки побежали по лестнице, громко топая ногами, и Вики, опередив брата, первой запрыгнула на руки к отцу. Джаспер на секунду растерялся, и, так и не сумев решить, кого же обнимать в первую очередь, ухватил сразу обоих.

– Я научила Фокси давать лапу! – с гордостью объявила Виктория. – Правда, он сгрыз пару твоих кроссовок, – она виновато опустила глаза.

– Фокси – этот тот лисёнок, про которого я тебе говорил, – шёпотом сказал Клинт, видя удивление на лице Наташи.

– А ещё мы разбили стекло в сарае, – сообщил Джаспер. – Но ты ведь и сам говорил, что оно никуда не годится…

В следующие тридцать секунд на Клинта и Наташу обрушилось ещё с десяток разнообразных новостей – Джаспер и Вики перебивали друг друга, рассказывая о том, что происходило в доме за время отсутствия его хозяина.

На втором этаже вновь раздались шаги – на сей раз мягкие, негромкие – по лестнице спускалась сухопарая пожилая дама с Натаниелем на руках.

– Здравствуйте, мистер Бартон, – улыбнулась она и перевела взгляд на Наташу, – а вы, должно быть, мисс Романофф?

Нат кивнула. На женщину она смотрела подозрительно – слишком уж хорошо помнила ту скверную историю с прошлой няней.

– Наташа, это миссис Фигг, няня, – представил Клинт и поспешил заверить – её нашёл Фьюри, и она наш агент в отставке.

Лицо Наташи смягчилось, хотя саму миссис Фигг подозрительность Романофф, казалось, нисколько не обидела.

– Я вас понимаю, – кивнула она. – Мистер Бартон рассказал мне о Медузе. – Женщина покачала головой. – Агенты «Гидры» могут быть очень хитры. Впрочем, и я их на своём веку уложила немало, – хмыкнула она. – Пусть только сунутся!

Миссис Фигг смотрелась маленькой и хрупкой, однако, Наташа не сомневалась, что при необходимости эта слабая на вид пожилая женщина сможет дать достойный отпор. Внешность часто бывает обманичива, но как профессионал, Романофф уже научилась вычислять «своих», и миссис Фигг как раз являлась таковой.

– О!.. Кто это тут у нас? – она взяла Натаниеля из рук няни. – Ещё не забыл свою старую тётю Нат?

Пару секунд он изучающе смотрел на неё и, наконец, весело рассмеялся. Романофф аж засветилась от гордости – значит, всё-таки не забыл.

– Папа сказал, что ты была в Англии. Теперь ты вернулась насовсем? – спросила Виктория.

Клинт и Наташа переглянулись. Бартон смотрел на неё выжидающе, а она прикидывала, как лучше выкрутиться.

– Я очень соскучилась по всем вам, и потому вернулась, – Нат ушла от прямого ответа. Соврать, глядя в эти доверчивые глаза, она бы не посмела, а правда была неизвестна даже ей самой.

Первые восторги от встречи поутихли, и только сейчас Наташа заметила, что Клинт отремонтировал не только крыльцо, но и добрую половину дома. Стены в холле были выкрашены в новый цвет, в гостиной стояла новая мебель, но интерьерные мелочи вроде занавесок, светильников и безделушек остались прежними. То ли Бартон так и не решился от них избавиться, то ли, как и большинство мужчин, попросту не придавал им значения. У Наташи возникло двойственное чувство – изменения в обстановке дома были налицо, но в то же время энергетика прошлого по-прежнему оставалась в его стенах – словно настоящее и минувшее столкнулись лицом к лицу. Но кое-что всё-таки осталось неизменным – в этом месте ей, как и прежде, было хорошо и спокойно.

Остаток дня прошёл быстро. Сидеть взаперти, когда на улице в полную мощь цвела весна, было бы преступлением, особенно учитывая то, что всю последнюю неделю в Тенесси шли дожди.

– Как вам идея отправиться на озеро и там же поужинать? – предложил Клинт.

…Наташа откинулась на клетчатое покрывало и счастливо прикрыла глаза. В тёплом воздухе пахло костром, жареным мясом и еловой смолой. Распластавшись на спине, она вполуха слушала весёлые голоса Клинта и детей, и в какой-то момент почти задремала. Её разбудил Бартон – плюхнулся рядом и громко сообщил, что ужин готов.

Наверное, кода Лора была жива, они часто выбирались всей семьёй на природу, думала Наташа, доедая барбекю и запивая его чаем из термоса.

Домой они вернулись затемно. Вики и Джаспер клевали носом, а Натаниель и вовсе уснул ещё по дороге. Романофф и сама нещадно зевала – что ни говори, а день у них с Клинтом выдался насыщенным.

В углу её спальни так и стоял не распакованный чемодан. Раскладывать вещи на ночь глядя она не собиралась и достала только сорочку, полотенце и чехол с зубной щёткой – остальное вполне могло подождать до завтра. В заново отремонтированной комнате для гостей имелась отдельная ванная – совсем крохотная, но зато, чтобы принять душ не требовалось беспокоить никого из домочадцев, а по утрам создавать очередь. Через пятнадцать минут она вернулась в спальню, и с наслаждением упала в мягкую, чистую постель. Несмотря на то, что спать Романофф предпочитала на жёстком матрасе – устроиться поудобнее ей удалось без проблем. Вскоре мысли её стали путаться и молодая женщина провалилась в крепкий счастливый сон. За целый день она ни разу не вспомнила о РанДжуне.

Упругие струи воды били по его телу, и душевая кабина запотела от горячего пара. Клинт стоял с закрытыми глазами, оперевшись о стену и ритмично двигал рукой. Лицо его при этом было сосредоточенно-напряжённым. Бартон ни о чём не думал и ни о ком не фантазировал – ему лишь хотелось поскорее достичь разрядки, которой время от времени требовал его организм. Тело свело короткой судорогой – Бартон конвульсивно дернулся, но выражение его лица осталось неизменным – разве что свёл напряжённо брови и тихо выдохнул.

Никакого удовлетворения такое занятие ему не приносило, и всякий раз после этого Клинт чувствовал себя ещё более опустошённым и одиноким. Но мучиться от болезненных ощущений или просыпаться среди ночи на мокрой простыне было на порядок хуже.

Выйдя из душа, он вернулся в свою комнату, но спать не хотелось. Клинт вышел на балкон. Он тянулся почти через весь второй этаж и соединял спальню Бартона с комнатой для гостей, в которой сейчас обосновалась Наташа. Клинт остановился у стеклянной двери и воровато заглянул внутрь. В темноте было почти невозможно что-то увидеть, и он разглядел лишь очертания её тела. Наташа спала на боку, спиной к нему – бледное сияние выхватывало из мрака растрепавшиеся волосы, в лунном свете ставшие призрачно-синеватыми. Клинт потянулся к двери прежде, чем успел осознать, что он делает, а через мгновение уже замер, ругая себя за этот полубезумный и, честно сказать, неприличный порыв. Резко отдёрнул руку, пробормотал под нос скомканное ругательство и вернулся в спальню.

Следующая неделя пролетела для обитателей дома с непривычной быстротой. Клинт успел привыкнуть к медленному течению времени в родных стенах, которое, казалось, и вовсе остановилось за последний год. Теперь же всё было иначе. Каждый день Наташа придумывала для всех новое развлечение – поход с палатками и страшные истории у костра, катание на лодке, поездка в город… У неё с легкостью получалось то, что за целый год так и не удалось Клинту – вновь сплотить его семью.

…Он демонстративно рухнул на траву, намеренно пропустив мяч.

– Гол! – радостно закричал Джаспер. – Четыре-три, я выиграл!

Романофф в это время сидела на лужайке перед домом и вместе с Вики плела цветочные венки. К удивлению для самой себя Романофф поняла, что ещё не забыла, как это делается. Много лет назад, когда она была ещё беззаботным ребёнком, а родители живыми и здоровыми, мама её научила плести венки из полевых цветов. Большие, пышные и разноцветные – точь-в-точь как у кельтских красавиц на картинках в книге, которую Наташа любила читать.

Закончив с очередным венком, Романофф торжественно надела его себе на голову.

– Надо сделать ещё один, для миссис Фигг, – деловито сказала Виктория и убежала за новой порцией цветов.

Нат поднялась и, отряхиваясь от земли и сухих травинок, направилась к Джасперу и Клинту. Он по-прежнему лежал поперёк импровизированных футбольных ворот и снизу вверх глядел на Наташу. Венок из цветов чудесно сочетался с её огненно-рыжей шевелюрой, а просторный белый сарафан и впрямь делал похожей на языческую жрицу. Впервые за долгое время Клинт был по-настоящему счастлив. Он не вспоминал с сожалением о прошлом, не смотрел равнодушно в будущее – просто жил вот этим самым настоящим моментом и получал удовольствие здесь и сейчас – безмятежное, приятное и давно позабытое чувство.

– Вот. Я принесла ещё букет, – рядом с ними плюхнулась на траву Виктория и протянула Наташе охапку душистых цветов.

Когда стемнело, Бартон развел во дворе костёр. Принёс из сарая старые раскладные стулья и расставил кружком возле огня. Джаспер открыл упаковку маршмеллоу, нанизал лакомство на прутья и раздал всем. Миссис Фигг заварила свой фирменный чай.

– Ну, что? – Бартон лукаво подмигнул Наташе и легонько толкнул её в плечо. – Всё ещё скучаешь по своей английской глуши?

Романофф вытащила из костра уже слегка подгоревший маршмеллоу и лениво отправила его в рот:

– Эта глушь мне нравится больше.

У костра они просидели до поздней ночи. Около одиннадцати Нат помогла миссис Фигг уложить детей спать и вернулась во двор. Бартон затоптал остатки костра и принёс две бутылки пива. Они переместились на открытую веранду и провели там примерно ещё час. Говорили мало и в основном ни о чём, по большей части наслаждаясь прохладой и тишиной майской ночи. Прогретый за день воздух начал остывать и становилось всё холоднее. И хотя Клинт был не против посидеть ещё чуть-чуть, он видел, что Наташа начинает замерзать.

– Ладно… Думаю, на сегодня хватит.

Прежде, чем они разошлись по своим комнатам, Клинт на несколько секунд задержался:

– Спасибо, что согласилась приехать, Нат.

Романофф улыбнулась:

– А тебе спасибо, что вытащил меня сюда.

За окном, всё ещё была ночь, кода она проснулась. Часы на тумбочке показывали половину третьего. Наташа зевнула и собиралась вновь откинуться на подушку, когда снизу донесся приглушённый звук шагов. За неделю пребывания здесь она уже успела выяснить, что миссис Фигг имела привычку пить чай среди ночи, если ей не спалось. Поразмыслив, Нат решила составить ей компанию – после домашней заварки Романофф спалось особенно крепко. Она встала с кровати, накинула халат и на цыпочках, чтобы не разбудить остальных, спустилась вниз. Первый этаж тонул в темноте, и только с кухни тянулся мутный свет, судя по всему от лампы над плитой. Наташа зашла на кухню, но никого не увидела. Возле раковины стояла нетронутая чашка с горячим дымящимся чаем.

– Миссис Фигг… – шёпотом позвала Нат. – Миссис Фигг, вы тут?

Опустив взгляд, Романофф увидела выглядывающие из-за стоящего в центре разделочного стола с ящиками, ноги в потертых джинсах и розовых тапочках с помпонами.

– Миссис Фигг… – сглотнув, Нат сделала ещё один шаг и едва удержалась от крика.

Домработница, завалившись вбок, сидела с перерезанным горлом. Наташа бросилась к ней, упала на колени, прямо в растекшуюся лужу крови и проверила пульс, и без того зная, что женщина мертва. «Чёрт!» – шпионка выругалась себе под нос и стрелой бросилась обратно на второй этаж.

– Джаспер, Виктория! Клинт! – она споткнулась на лестнице, подвернула ногу, но тут же вскочила.

Одним ударом распахнула дверь его спальни и застыла на пороге. Несмотря на то, что за свою карьеру она повидала многое, к горлу подступила тошнота.

– Как жаль, правда?.. – раздался позади неё вкрадчивый мужской голос, который Наташа узнала бы из тысячи других.

Она медленно, будто в трансе повернулась. Перед ней стоял РанДжун и держал на прицеле перепуганных Джаспера и Викторию с Натаниелем на руках.

– Они умерли из-за тебя, Наташа, – Лим покачал головой. – Это твой удел. Всё, к чему ты прикасаешься, умирает. И эти милые ребята, – он посмотрел на бледных, перепуганных детей, – тоже умрут. А вот тебя я не трону, – РанДжун говорил тихо, размеренно, и его голос проникал в самые глубины Наташиной души. – Я хочу, чтобы ты видела, как они умирают из-за тебя. Кстати, в моей машине тебя ждёт Оливия. – Лим недобро ухмыльнулся, – ну… то, что от неё осталось.

Он поднёс пистолет к голове Виктории. Прогремел выстрел.

– Нет! – Романофф закричала, но не услышала собственного голоса и, это оказалось ещё более мучительно.

Подскочив, Наташа открыла глаза. Она сидела на кровати в своей комнате. По спине и вискам градом лился холодный пот, а щёки горели от слёз. Несколько секунд Наташа беспомощно металась взглядом по комнате, всё ещё находясь под властью липкого кошмара, и, наконец, смогла перевести дыхание. Сердце колотилось как после долгой пробежки, и его стук отдавался в ушах барабанной дробью. Она поднялась с постели, выдохнула и направилась к двери. Наташа прекрасно осознавала, как глупо всё это выглядит со стороны, но понимала, что не сможет уснуть, покуда не убедится. Она приоткрыла дверь спальни Клинта и заглянула внутрь. И хотя вела себя при этом максимально тихо, он всё равно проснулся. За годы службы Бартон успел позабыть, что такое крепкий сон.

– Наташа? – заспанным голосом спросил он. – Что случилось?

Как и следовало ожидать, ей сделалось стыдно за собственное поведение.

– Дурной сон приснился, – нехотя призналась она. – Но чертовски реалистичный.

Клинт подошёл к ней и сделал то, чего Нат опасалась больше всего – обнял. Она не выдержала – медленно сползла на пол и разрыдалась в голос.

– Он был здесь… – захлебываясь слезами, бормотала она, – РанДжун был здесь… Он…

Клинт схватил её за плечи и крепко прижал к себе. Гладил по спине и растрепанным волосам, успокаивающе шепча:

– Всё хорошо, Нат. Это просто сон.

Она подняла голову и затравленно посмотрела на него.

– Нужно проверить детей.

– С ними всё хорошо, – мягко сказал Клинт. – Они спят.

– Я не смогу успокоиться, пока сама не увижу, – ей удалось немного взять себя в руки и успокоиться.

Вздохнув, Бартон помог ей встать на ноги и повел за собой по коридору. Они зашли в детскую – все трое мирно спали.

– Вот видишь, – обнимая её, прошептал Клинт. – Всё в порядке. Пойдем, я заварю тебе чай.

Наташа безвольно поплелась вслед за ним на кухню и замерла на пороге – в памяти снова вспыхнула страшная картина из её сна. Она привыкла к кошмарам, но этот был особенно реальным.

– Я должна уехать, – хрипло сказала Нат, сжимая в тонких пальцах фарфоровую чашку. Она рассеянно глядела перед собой, не в силах отделаться от навязчивой страшной картинки.

Клинт исподлобья посмотрел на неё.

– Я знаю, что тебе снилось, – произнёс он спокойно. – Точнее, кто. Но если ты уедешь, для тебя ничего не изменится. – Клинт забрал из её рук чашку и поставил на стол. Дотянулся до Наташиной хрупкой ладони и накрыл её своей. – А вот мне будет очень тяжело.

– Неужели, ты не понимаешь? – Романофф вздохнула, собираясь с силами. – Пока я здесь, вы в потенциальной опасности. – Тепло руки Бартона успокаивало, но не могло полностью отогнать тревогу.

– Я всегда в потенциальной опасности, – он пожал плечами. – И ты. И моя семья. Это цена за то, что мы делаем. В нашей работе не бывает гарантий, ты и сама это знаешь.

Наташа всё понимала. Она не собиралась сейчас философствовать на тему тонкостей их работы – этого и не требовалось. Больше всего на свете ей хотелось остаться под крышей этого дома, вместе с Клинтом и его детьми, но имя РанДжуна висело над ней, как Дамоклов Меч, и под его тенью оказывались все, кто был рядом.

– Я не могу тебя задержать, если ты решила уехать, – вздохнул Бартон, – но я прошу тебя остаться. Мне это нужно.

– Знаешь, что было самым ужасным? – задумчиво спросила она.

– Что?

– Во сне я не узнавала себя, – Наташа покачала головой. – Стояла, как статуя и не могла и слова вымолвить. Просто стояла и смотрела. Слабая и трусливая.

– Перестань… – Клинт поднялся, обошёл стол и положил руки ей на плечи. – Ты-то и сама знаешь, что не такая. И попадись тебе этот РанДжун, я ему не завидую.