Текст книги "Охотничья луна"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– На самом деле бояться нечего. Ваши родители в Африке, не так ли?

Она кивнула.

– Родезия, – добавила она.

– Я знаю, на что это похоже, поскольку, как это ни смешно, мои родители тоже были в Африке. Они были миссионерами и не могли держать меня при себе, так что меня отправили домой к тете Пэтти.

– Меня отправили к родственникам моей матери.

– Какое совпадение! Так что мы в одинаковом положении. Я ненавидела мысль о том, что придется ехать в Англию и оставить родителей. Мне было страшно. А потом я приехала к моей тете, и это было так замечательно.

– Моим родственникам я в сущности не нужна. Они всегда находят предлоги на время каникул. У детей корь или они уезжают… так что я остаюсь в школе. Я думаю, так даже лучше. Вот только по ночам…

– Теперь я буду здесь, а во вторник приедут девушки.

– Да. Вам не хотелось ездить домой к вашей тете Пэтти?

– Я любила возвращаться домой. Это самая лучшая тетушка на свете.

– Это должно быть замечательно.

– Так оно и есть. Так или иначе, теперь я здесь. Я сплю рядом с вами. Если вам будет страшно, придите и скажите мне. Такой вариант вас устроит?

– Да, так будет замечательно.

– Тогда я желаю вам спокойной ночи. Вы успокоились?

– Да. Я буду знать, что вы рядом. Просто иногда девочки надо мной смеются. Они считают меня немножко ребенком.

– Я уверена, что вы не такая.

– Видите ли, они уезжают к себе домой и не хотят возвращаться в школу. Они любят каникулы. Я же страшусь их. В этом различие.

– Да, я знаю. Но у вас все будет хорошо. Мы будем друзьями, и вы будете знать, что я здесь и могу помочь.

– Я думаю, это забавно, что ваши родители тоже были в Африке.

– Да, совершенно необычайно, не так ли?

Нам явно предназначено быть друзьями.

– Я рада, – сказала она.

– Я подоткну одеяло. Как вы думаете, теперь вы сможете заснуть?

– Да, думаю, смогу. И я не буду бояться, если мне покажется, что я вижу… тени. Я буду знать, что могу прийти к вам. Вы ведь это имели в виду, не так ли?

– Так. Но я не думаю, что вы придете, потому что все будет в порядке. Спокойной ночи, Тереза.

– Спокойной ночи, мисс Грант.

Я вернулась в свою комнату. Бедное одинокое дитя! Я была рада, что услышала ее и смогла немного утешить. В будущем я буду присматривать за ней и не позволю ею командовать.

Чтобы достаточно согреться и заснуть, потребовалось время, но я думаю, что эта маленькая встреча успокоила не только Терезу Херст, но и меня; я наконец все-таки уснула. Однако мне снились безумные сны. Мне снилось, что я еду в карете по Аббатству и вижу мощные контрфорсы по сторонам кареты и синее небо над головой. Вдруг другая карета загораживает проезд, и из нее выходит человек. Он заглядывает в мое окно и кричит: «Отправляйся обратно. Ты загородила мне дорогу». Безумное темное лицо. Потом оно вдруг меняется и становится лицом Эдварда Комптона.

Я проснулась встревоженная и не сразу поняла, где я.

Это лишь сон, сказала я себе. Мне часто снились подобные сны после того, как я встретила в лесу Незнакомца.

Я проснулась, села в постели, оглядела голые каменные стены и скудную обстановку, и меня охватило возбуждение.

Я помылась и оделась. Заглянув в комнату Терезы Херст, я увидела, что ее нет, а кровать аккуратно заправлена.

В комнате, в которой мы обедали накануне вечером, Дейзи сидела за столом, с ней были мадмуазель Дюпон и фрейлейн Кутчер.

– Доброе утро, – сказала Дейзи. – Надеюсь, вы хорошо спали.

Я поблагодарила и сказала, что хорошо, ответила на приветствия остальных, и Дейзи жестом пригласила меня сесть.

– Между семестрами мы завтракаем от семи тридцати до восьми тридцати, – сказала она. – Во время семестра это семь тридцать, и двое из учителей наблюдают за главным обеденным залом, где едят девушки. После этого молитвы в холле и обычно бывает небольшая – не больше пяти минут – речь, которую произносит одна из нас. Что-нибудь поднимающее дух… что-то вроде текста на день. Мы делаем это по очереди. Уроки начинаются в девять. Пожалуйста, выбирайте что хотите из блюд на буфете. За завтраком мы обходимся без особых церемоний.

Пока я накладывала себе холодной Йоркской ветчины и наливала кофе, вошла Эйлин Экклз.

За столом мы беседовали о школе – в основном говорила Дейзи, остальные слушали. Многие из ее замечаний обращались ко мне как к новому сотруднику.

– Все учителя должны быть на месте к утру понедельника, готовые к приезду девушек. В понедельник днем в моем кабинете будет общее собрание, мы обсудим работу на семестр. Смею предположить, что вы подготовите свои предложения… и, конечно, осмотрите окрестности, – она улыбнулась собравшейся вокруг компании. – Уверена, что вы найдете желающих рассказать вам о том, что вы захотите узнать.

Эйлин Экклз сказала:

– Сегодня я еду в город. Хочу кое-что купить. У меня не хватает бумаги и кистей. Хотите поехать со мной? Я дам вам возможность осмотреться в городе.

– Спасибо, – сказала я. – С удовольствием.

– Вы ведь ездите верхом, не так ли? Это для нас единственный способ туда попасть. Я ответила:

– Да, и спасибо.

Дейзи одобрительно улыбнулась.

Это было прекрасное утро. Эйлин проводила меня к конюшням и указала на маленькую гнедую кобылу.

– Она вам понравится. С характером, но легко поддается управлению.

Сама она взяла серую лошадь.

– Мы старые друзья, – сказала она, похлопывая ее по боку, тогда как та била копытом, словно выражая согласие.

– Город недалеко, – сказала она. – Лошади – большое утешение. Они дают нам возможность время от времени вырваться из школы. Слава Богу, что верховая езда – один из необходимых навыков для хорошо воспитанных молодых леди.

Мы миновали рыбные пруды, поблескивавшие в свете раннего солнца. Я оглянулась на руины и снова подумала о том, как они величественны – гораздо менее жуткие в раннем утреннем свете.

– Вы к ним привыкнете, – сказала Эйлин. – Я их теперь едва замечаю. Сначала я, бывало, оглядывалась, ожидая, что на меня вот-вот бросится фигура в черной рясе. Это было до того, как я узнала, что рясы монахов были белыми – однако это делало их еще больше похожими на привидения – во всяком случае в лунном свете, вам не кажется?

– Мне кажется, было бы страшно встретить их, какого бы цвета они ни были!

– Не беспокойтесь. Они все умерли и исчезли, и даже если бы дух их задержался, я уверена, что он одобрял бы Дейзи. Это людям типа Веррингеров пришлось бы быть настороже.

– Ну, я полагаю, что если бы не Веррингеры, какая-нибудь другая семья заняла бы это место.

– Дело не в этом, дорогая мисс Грант. Веррингеры это сделали.

Мы выехали на дорогу, и меня поразила пышная красота природы. Зеленая трава, красная почва, цветущие каштаны и вишни и неожиданно взлетевшая из осоки у рыбных прудов птичья трель. Я сказала:

– Прошлой ночью я познакомилась с Терезой Херст. Бедное дитя. Она кажется одинокой. Мне было понятно, что она чувствует. Я могла бы быть в подобном положении.

Потом я рассказала ей о тете Пэтти.

– Имейте в виду, – сказала Эйлин, – Терезе действительно недостает силы духа. Она позволяет своим проблемам подавить себя, вместо того, чтобы бороться, – Я буду чаще с ней видеться. Вчера я с ней немного поговорила. Мне кажется, мы вполне поладили. Эйлин кивнула.

– Она хорошо рисует и в отличие от некоторых знает разницу между коричневато-зеленым и берлинской лазурью.

Она свернула в поля, хлопнула лошадь по боку, и мы галопом понеслись вперед.

– Срезаем путь, – крикнула она через плечо. Потом я увидела город.

– Правда, красиво в солнечном свете? – спросила Эйлин. – Типичный маленький городок Девоншира. Но некоторые магазины вполне приличны, и это лучше, чем ничего. У них очень хороший трактир «Барабан Дрейка». Мы можем там встретиться. Мне на покупки понадобится по крайней мере час. Вам скучновато было бы тащиться за мной, и я люблю делать покупки в одиночестве. Вы могли бы немного обследовать окрестности. Местность красивая. Или оставьте лошадь во дворе «Дрейка». Давайте встретимся через час, хорошо? Потом выпьем по стаканчику сидра. Здешний напиток славится.

– Меня это вполне устраивает.

Я решила проехать через город, выехать за его пределы, осмотреться, а затем вернуться. Он был очень маленьким, и я не думала, что мне потребуется больше получаса, чтобы просто бросить первый взгляд.

Эйлин показала мне трактир с яркой вывеской, изображавший сэра Френсиса с барабаном; она завернула во двор, а я поехала дальше. Поскольку город был не намного больше, чем просто главная улица, я скоро оказалась на загородных тропинках, живописных, узких и извилистых, можно сказать даже интригующих: нельзя было заранее сказать, какой вид откроется за следующим поворотом.

Должно быть, я ехала уже минут двадцать, когда подумала, что пора поворачивать к городу. Я проехала много извилистых тропинок и не слишком заботилась о том, чтобы, запомнить направление, поскольку мне и в голову не пришло, что будет трудно найти дорогу обратно. Я повернула свою маленькую кобылу, и протрусила минут пять или около того, прежде чем выехать на перекресток. Я не помнила, чтобы видела его раньше, а указателей не было. Я попыталась сообразить, по какой же из четырех дорог направиться.

Я все еще колебалась, когда увидела приближающегося по одной из дорог всадника – мужчину на сером коне – и решила, что спрошу дорогу у него, когда он поравняется со мной.

Он увидел меня и, направившись ко мне, натянул поводья. Тут я заметила, что его лицо знакомо, и тотчас поняла, кого встретила – несмотря на то, что видела его лишь мельком, когда он высунул голову из окна кареты: это было одно из тех лиц, которые, однажды увидев, забыть нелегко.

Со смешанным ощущением досады и возбуждения я подумала: сам великий сэр Джейсон.

Приблизившись, он снял шляпу.

– Вы заблудились, – сказал он почти торжествующе.

– Я собиралась спросить у вас дорогу обратно в Колби.

– Город, Холл или Аббатство?

– Город. Вы можете указать направление?

– Даже больше того. Так случилось, что я сам туда направляюсь. Я буду вас сопровождать.

– Вы очень добры.

– Нонсенс. Это вы добры, позволяя мне составить вам компанию.

Он довольно смело разглядывал меня, отчего я почувствовала себя неуютно. Ситуация несколько отличается, подумала я, от встречи с желчным пассажиром в карете.

– Спасибо. Я уверена, что это недалеко. Не представляю, как я умудрилась заблудиться.

– Заблудиться легко. Эти дороги так петляют, что вы кружите и кружите, пока не теряете понятие, в какую сторону направляетесь. Очень приятное утро, вы не находите?

– Очень.

– А для меня теперь вдвойне.

Я не ответила.

– Позвольте представиться, – сказал он. – Я Джейсон Веррингер из Холла.

– Знаю, – ответила я.

– Тогда мы старые знакомые, поскольку я тоже знаю, кто вы. Мы встречались раньше. В аллее. Вы ехали с Эмметом. Верно?

– Да, и вы сердито приказали нам отступить.

– Это было прежде, чем я вас увидел.

Я попыталась вывести свою лошадь вперед – глупая попытка, ведь он показывал мне дорогу и все равно тотчас оказался рядом, – но его манера вести беседу меня беспокоила.

– Если бы я знал, что Эммет везет новую очень квалифицированную учительницу в Академию, я приказал бы отступить своему кучеру.

– Это неважно, – сказала я.

– Это чрезвычайно важно. Это была наша первая встреча, и должен сказать вам, в каком восторге я от нашего знакомства. Я так много слышал о вас от мисс Хетерингтон.

– О, так она обсуждает с вами своих сотрудников?

– Моя дорогая молодая леди, когда такой приз попадает ей в руки, она обсуждает это со всеми. Я понял, что вы обладаете всеми светскими манерами, которые дало вам какое-то заграничное заведение.

– Уверяю вас, вы преувеличиваете.

– Нисколько. Я рад, что леди с почти божественными качествами имеет одну маленькую человеческую слабость. Она сбилась с пути.

– Уверяю вас, у меня много слабостей.

– Это меня радует. Буду надеяться их обнаружить.

– Это маловероятно. Но я ехала не этим путем.

– Нет, не думаю, что этим. Что вы скажете об окрестностях? Это хорошие плодородные земли… Некоторые считают, что самые плодородные. Они хорошо служили нам в течение столетий.

– И конечно будут служить дальше.

– Без сомнений. Вы познакомитесь с моими подопечными… моими двумя племянницами. Они посещают Академию. Лестно узнать, что их будет учить кто-то с такими талантами.

Я почувствовала раздражение, потому что знала, что своими постоянными ссылками на мое образование он надо мной насмехается. Я сказала:

– Надеюсь, вы будете удовлетворены. Я с удовольствием жду знакомства с ними. Со слов мисс Хетерингтон я поняла, что они прибудут в школу во вторник.

– Таков договор.

– Им должно быть приятно учиться в школе так близко от дома.

Он пожал плечами.

– Возможно, вы слышали, что наша семья только что понесла утрату.

– Да, сожалею. Похороны были вчера – в день, когда я приехала.

– Это было странно, не так ли?

– Странно?

– Что я возвращался с похорон жены, когда наши кареты встретились.

– Я вряд ли назвала бы это странным. Просто они оказались в одно время в одном месте. Здешние дороги очень узки. Должно быть, такого рода встречи повозок – дело совершенно обычное.

– Не такое частое, как можно подумать, – сказал он. – Я полагаю, у нас не слишком оживленное движение. И я действительно прошу прощения за то, что приказал вашей коляске отступить.

– Пожалуйста, забудьте об этом. Это неважно.

– Вы сочли меня несколько… высокомерным?

– Я понимаю, что вы были расстроены.

– Тогда мы друзья?

– Ну… вряд ли… – я посмотрела вперед. – Путь обратно в город кажется длинным.

– Вы действительно довольно далеко забрели.

– Да ведь уже почти без четверти одиннадцать. Я должна встретиться с мисс Экклз в одиннадцать в «Барабане Дрейка».

– «Барабан Дрейка» – хороший трактир. Там оживленно в базарные дни.

– Как далеко мы от города?

– К одиннадцати вы там будете.

– Так далеко?

Он неодобрительно поднял бровь и кивнул.

В играющей на его губах улыбке было что-то, что меня беспокоило. Я пожалела, что не попыталась сама найти дорогу, и была уверена, что он ведет меня окольным путем.

– Надеюсь, я смогу видеться с вами, мисс…

– Грант.

– Да, мисс Грант. Надеюсь, вы будете иногда посещать Холл. Время от времени у нас бывают концерты, на которые мисс Хетерингтон приходит и позволяет приходить некоторым сотрудницам и даже ученицам. Бывают случаи, когда меня приглашают в школу, так что я уверен, у нас появятся возможности для встреч.

Несколько минут я молчала. Потом сказала:

– Вы уверены, что это та дорога?

– Уверяю вас, что это так.

Некоторое время мы проехали в молчании, а затем я с большим облегчением увидела впереди город.

Я пришпорила лошадь, и мы поскакали галопом рядом, пока не достигли окраины города.

– Видите, – сказал он. – Я вас доставил благополучно. Мне кажется, был момент, когда вы считали, что я вас увожу от цели.

– Я подумала, что обратный путь чересчур длинен.

– Для меня время летело незаметно.

– Теперь я знаю, где нахожусь. Спасибо за помощь.

– Это было величайшее удовольствие.

Он оставался рядом со мной, пока мы не достигли «Барабана Дрейка». Эйлин Экклз была уже там. Она вышла на крыльцо, с беспокойством высматривая меня.

– Я сбилась с пути, – сказала я.

Джейсон Веррингер снял шляпу и поклонился нам. Затем уехал.

Я сказала Эйлин:

– Я встретила его, когда пыталась определить, по какой дороге ехать, и он показал мне путь обратно. Куда мне поставить лошадь?

– Идемте.

Она провела меня во двор, а затем мы вернулись в зал трактира.

– Быстро он вас обнаружил, – сказала она.

– Я заблудилась. Он случайно появился и предложил показать мне дорогу. Она действительно показалась длинной.

– Смею сказать, он об этом позаботился. Пойдемте в зал, я закажу вам сидра. Я начала немного беспокоиться.

– Я тоже. Я уже думала, что никогда не доберусь обратно. Я не была уверена, но думаю, что с такой же легкостью могла бы сама найти дорогу.

– Итак, вас сопровождал скорбящий вдовец.

– Он не показался мне особенно скорбящим.

– Скорее ликующий, судя по тому, что я слышала.

Принесли сидр. Он был прохладным и освежающим.

– Трактир знаменит своим сидром, – сказала Эйлин. – Значит, в городе вы ничего не увидели. Не то чтобы здесь было на что смотреть.

– Вы нашли, что хотели?

– Не совсем то, что хотела, но то, чем можно обойтись. На некоторое время это нам поможет. Теперь не будет времени осматриваться. Нам придется отправляться обратно, как только вы закончите свой сидр.

– Теперь я жалею, что не осталась в городе.

– Он все равно раньше или позже обнаружил бы вас. У него репутация, знаете, ценителя женщин в пределах досягаемости.

– О… но сейчас он в трауре. Его жену похоронили только вчера.

– Я уверена, что он вряд ли бил себя в грудь, разрывал на себе власяницу и посыпал голову пеплом.

– Далеко нет.

– По крайней мере он честен. Вероятно, он чувствует желание убить откормленного тельца. Нет, это неверная аналогия. В любом случае он радуется…

– Это было настолько тяжко?

– О нем ходит колоссальное количество сплетен. Это нечто такое, что присуще Веррингерам: они обеспечивали округу темами для разговоров. Факты же таковы: он женился по расчету… Она принесла большое состояние. Но вскоре после свадьбы с ней на охоте произошел несчастный случай, который сделал ее калекой, что означало – наследника не будет. А наследники у Веррингеров не переводились с тех самых пор, как они получили земли Аббатства; так что создалось положение, от которого семья не могла быть в восторге. Сэром Джейсоном закончилась бы прямая линия, потому что его младший брат, отец наших двух девушек, умер. Неужели поместье достанется женщине? Вся округа в ужасе! И, однако, разве убийство не могло дать сэру Джейсону шанс?

– Убийство!

– Не то слово, которое можно с легкостью принять по отношению к обычным людям. Но Веррингеры? Кто может сказать? В любом случае леди послушно умерла, и, когда вы приехали, колокола звонили по ней.

– В вашем изложении это звучит очень зловеще.

– Мне сказали, что к Веррингерам можно употребить любое прилагательное, и они часто употребляются. Что ж, леди умерла, а вокруг ползут слухи…

– Я думала, что она долго болела.

– Искалечена. Бесполезна с точки зрения продолжения рода. Но не та болезнь, которая была бы смертельной, вы понимаете. Тут на сцене появляется Марсия Мартиндейл, рожает ребенка, а леди Веррингер умирает.

– Это становится очень запутанным.

– Вам предстоит здесь жить, так что придется узнать кое-что о местных обитателях; и самые красочные, интересные, драматичные – можно сказать, мелодраматичные – Веррингеры. С Джексоном всегда были… женщины. Это семейная черта, а чего еще ждать от такого сексуально активного джентльмена при искалеченной жене? Недалеко от Аббатства есть дом. Он называется Грачиный Стан – очевидно потому что окружен вязами, на которых грачи решили свить свои гнезда. Это элегантный маленький дом в стиле королевы Анны. Одна из тетушек Веррингеров жила там много лет. Потом она умерла, и место некоторое время пустовало. Месяцев восемнадцать назад там устроилась Марсия Мартиндейл – поразительно красивая и несомненно беременная. Сэр Джейсон ее туда привез, там она и осталась. Поступок выразительный, но когда вы в положении сэра Джейсона, вам не приходится беспокоиться о местной реакции. В конце концов он могущественный господин, владеющий поместьем и домами, в которых живут арендаторы. Такие люди не могут слишком строго судить подобные мелочи. О них можно похихикать – всегда прикрывшись ладошкой – и вряд ли позволено больше, чем пожать плечами и возвести глаза к небу.

– Тем не менее, об этом человеке ходит слишком много скандальных слухов.

– Моя дорогая мисс Грант… можно мне называть вас Корделия? Мисс Грант – довольно формально, а мы будем много видеться.

– Пожалуйста… Эйлин.

– Договорились. О чем это я? О… маленькая Миранда. Никто не сомневается в том, кто ее отец. Это все настолько вопиюще очевидно, а сэр Джейсон с презрением отнесся бы к попыткам замаскировать свои поступки, потому что счел бы это слабостью. Он здесь – закон. Следовательно у него есть один ребенок, и могли бы быть еще. Кто знает, следующим мог бы быть столь желанный мальчик. Сцена оформлена. И что же происходит? Леди Веррингер умирает.

– Звучит дьявольски. Как она умерла?

– Кажется, слишком большая доза настойки опия. Она страдала от боли и обычно принимала ее. Такова история. Вы появились в конце акта, чтобы услышать звон колоколов по усопшей леди. Теперь занавес поднимется снова… открывая что?

– В вашем изложении это действительно звучит как мелодрама.

– Поверьте мне, Корделия. Что я вам сказала? Где этот мужчина, там мелодрама. Вот я и познакомила вас с нашим самым большим скандалом, и, если вернуться к нашим делам, вы допили свой сидр. Нам пора ехать.

Мы заплатили за сидр, сделали хозяину комплимент по поводу его качества и вышли на солнечный свет.

Как и предвещала Дейзи, во время уик-энда начали прибывать учителя.

Приехала мисс Эванс, преподавательница географии; мисс Барстон, которая специализировалась на рукоделии, уделяя особое внимание вышивке; и мисс Паркер, обучавшая девушек физическим упражнениям. Математику преподавал мужчина, Джеймс Фэрли, который подобно учителям танцев, музыки и верховой езды не жил в школе – Дейзи считала, что было бы совершенно неприлично мужчинам жить под одной крышей с девушками. Она была уверена, что родителям это не понравилось бы.

– Не то, чтобы они не могли прибегнуть к некоторым трюкам, и не оставаясь на ночь под той же монастырской крышей, что и девушки. Но в расчет берется ведь только то, как это выглядит, – прокомментировала Эйлин.

Я нашла, что все мои коллеги склонны быть любезными, и надеялась, что наши отношения будут прекрасными.

Но особенно нетерпеливо я ждала приезда девушек.

В понедельник они начали прибывать – многие на утреннем поезде, некоторые на дневном. Атмосфера в доме тотчас изменилась. Аббатство стало школой. Слышались радостные голоса, начались встречи друзей, возбужденные рассказы о том, как прошли каникулы.

В понедельник вечером все собрались в зале, который когда-то был лазаретом послушников; Дейзи именовала это собрание Ассамблеей. Я нетерпеливо всматривалась в длинную цепочку лиц. Старшей, должно быть, было восемнадцать; младшей – четырнадцать. Я чувствовала себя неловко скорее из-за собственной молодости, чем из-за отсутствия опыта. Часть этих молодых женщин будут недовольны тем, что их учит кто-то ненамного старше них.

Однако я была намерена держаться с достоинством и любой ценой поддерживать дисциплину, ибо по своему опыту в Шаффенбрюккене знала, что если она пошатнется, могут быть неприятности.

В конце зала было возвышение, на нем и сидела мисс Хетерингтон, окруженная своими сотрудниками. Она обратилась к ученицам, приветствуя их возвращение, и выразила надежду, что новый семестр будет успешным.

– Мы должны поприветствовать вновь прибывшую в наши ряды мисс Грант. Мы очень рады, что она с нами, и я уверена, что ее обучение принесет вам огромную пользу. Она сама недавно приехала из Шаффенбрюккена в Швейцарии, о котором вы все, конечно, слышали.

Я увидела, как одна девушка из-под руки что-то шепнула другой, и та подавила смешок. Шептала высокая девушка с песочными волосами, убранными в обвивающую голову косу. Я почувствовала в ней нечто агрессивное, и подумала, что если она когда-нибудь попадет в сферу моей деятельности, может статься, мне придется с ней сражаться.

– Теперь, девочки, – продолжала Дейзи, – мы все отправимся на ужин, после чего вы спокойно разойдетесь по своим комнатам. Многие из вас в тех же комнатах, что и в прошлом семестре, но есть изменения. Вы увидите в объявлении на доске. Теперь можете идти.

Мы ели вместе – учителя за одним столом, девушки за другим. Мисс Паркер прочитала благодарственную молитву, и я узнала, что она отвечает за религиозное обучение. После ужина все разошлись по своим комнатам. Я была этому рада, потому что хотела познакомиться с девушками, заботу о которых мне доверили.

Я заметила, что сестер Веррингер нет, и вспомнила, что они в числе тех, кто прибудет во вторник.

Когда я возвращалась в свою комнату, стояла полная тишина. Я знала, что девушки в своих комнатах прислушиваются, и подумала, что было бы неплохо посетить их и поговорить немного с каждой. Я вспомнила, что мне о них говорила Дейзи. Конечно, я уже знала Терезу Херст и то, что она живет в одной комнате с Кэролайн Сангтон. Со стороны Терезы сложностей я не предвидела. Со времени нашей первой встречи мы с ней подружились, и я сознавала, что она уже начинает любить меня. Она рассказала немного о девушках моей секции. Кэролайн Сангтон, которая жила с ней, была дочерью городского бизнесмена, и на нее несколько свысока смотрели другие во главе с Шарлоттой Маккей, потому что они слышали, что «заниматься торговлей» унизительно. По всей видимости, Кэролайн была девушкой флегматичной, которую не очень трогало, что думают другие, и они с Терезой вполне ладили, не становясь особенно близкими подругами.

Большинство девушек были без ума от лошадей и с нетерпением ждали занятий верховой ездой, – особенно Шарлотта Маккей, которая была лучшей наездницей из них. Тереза этого не говорила, но я догадалась, что сама она не испытывала такого нетерпения и в сущности даже побаивалась лошадей.

Сначала я отправилась к Терезе, которая с гордым видом оттого, что уже знала меня, представила Кэролайн. Мне было приятно видеть, как свободно она чувствует себя в моем обществе. Если все девушки примут меня с такой же легкостью, как Тереза, моя задача окажется не особенно трудной.

– Мы рады, что вы приехали, мисс Грант, – сказала Кэролайн. – Тереза мне о вас все рассказала, и мой отец очень доволен, что у нас будет специальная подготовка для выхода в общество.

– Я уверена, что вам это пойдет на пользу, Кэролайн, – сказала я в лучшей учительской манере. – Вы должны содержать свою комнату в порядке и после сигнала ко сну не должно быть разговоров. Я объясняла это Терезе.

– О да, мисс Грант.

– Что ж, доброй ночи, Кэролайн, и доброй ночи, Тереза. Я уверена, вы рады возвращению своей соседки по комнате.

– Да, спасибо, мисс Грант, – сказала Тереза, робко улыбаясь.

Я была уверена, что Тереза – мой союзник.

Следующее посещение было не столь гармонично, и я была несколько обескуражена, обнаружив, что шептунья оказалась одной из моих девушек: это была достопочтенная Шарлотта Маккей – высокая, довольно неуклюжая, песочного цвета волосы, лицо со множеством веснушек и едва видными бровями и ресницами. Ее соседкой по комнате была Патриция Картрайт, дочь банкира. Патриция была маленькой и темноволосой, и я догадывалась, что сама по себе она не будет создавать неприятностей, но может попасть под влияние Шарлотты Маккей.

Ни одна из них не была в постели. Патриция Картрайт сидела у зеркала и расчесывала волосы; Шарлотта Маккей одетая разлеглась на кровати.

Когда я вошла, она не встала, хотя Патриция довольно смущенно поднялась.

– Здравствуйте, – сказала я. – Шарлотта Маккей и Патриция Картрайт. Я рада познакомиться с вами. Уверена, что мы будем ладить, если вы будете держать комнату в порядке и помнить, что после сигнала ко сну не следует разговаривать.

– Мадмуазель никогда не жаловалась, – сказала Шарлотта Маккей.

Таким образом я поняла, что в прошлом семестре мою комнату занимала мадмуазель Дюпон.

– В таком случае я уверена, что мне тоже не придется.

Шарлотта и Патриция тайком обменялись взглядом – привычка, которая раздражала меня, поскольку предполагала существование заговора.

– Спокойной ночи, – твердо сказала я.

– О, мисс э-э… – начала Шарлотта.

Я чувствовала, что должна сказать ей, что, обращаясь ко мне, нужно вставать, но не была уверена, что будет мудро настаивать на этом на данном этапе. Последнее, что мне следовало проявлять, так это неуверенность, однако мне не хотелось начинать войну с этой девушкой, манеры которой показывали несколько воинственное отношение к авторитетам.

– Да, Шарлотта?

– В прошлом семестре я жила с Юджини Веррингер.

– О, понимаю. В этом семестре она будет жить со своей сестрой.

– Мы хотели быть вместе в этом семестре. Мы рассчитывали быть вместе.

– Я уверена, что вы счастливо поладите с Патрицией.

– Патриция была с Фионой.

– Что ж, теперь будет несколько иначе.

– Мисс Грант, я хочу быть с Юджини, а Патриция хочет быть с Фионой.

Я перевела взгляд с одной на другую. Патриция не смотрела мне в глаза, и я поняла, что ее ко всему этому вынуждает Шарлотта Маккей.

– Не вижу причин, почему это нужно было менять, – продолжала Шарлотта.

– Мисс Хетерингтон, несомненно, видит.

– Вы ответственная, мисс Грант. Вы должны сказать. Это не имеет отношения к мисс Хетерингтон.

Я рассердилась. Я понимала, что она издевается надо мной, как делают молодые люди, когда считают, что имеют дело со «слабаками». Мне стало понятно, почему Тереза ощущала неловкость, когда говорила о Шарлотте. Не было сомнений в том, что Шарлотта – тиран, а я не собиралась позволять тиранить себя, пока ответственность на мне.

– Будьте любезны встать или сесть как подобает, когда обращаетесь ко мне. Валяться на постели, как вы это делаете, невежливо.

– Так не делают в Шаффенбрюккене, – с ехидной улыбкой сказала Шарлотта.

Я подошла к ней, схватила ее за руку и заставила сесть. Она была настолько захвачена врасплох, что подчинилась.

– Теперь, – заявила я, – вы должны понять. Мы будем ладить, пока вы ведете себя корректно и так, как подобает молодой леди. Вы будете занимать комнату, которую вам предназначила мисс Хетерингтон, если она не захочет это изменить. Вам понятно? Спокойной ночи и не забудьте вовремя прекратить разговоры.

С чувством, что я выиграла первую стычку, я вышла и отправилась в комнату, занимаемую Гвендолин Грей и Джейн Эвертон. Они сидели в постели и явно прислушивались. Глаза их были круглыми от удивления.

– Гвендолин, Джейн, – сказала я. – Скажите мне, кто из вас кто. Я хочу познакомиться со всеми, поскольку мы будем вместе в этом семестре. Я уверена, что все будет хорошо, если вы запомните простые правила. Что ж, спокойной ночи, девочки.

– Спокойной ночи, мисс Грант, – ответили они.

Приятные девушки обе, подумала я; однако я все еще ощущала неловкость после встречи с достопочтенной Шарлоттой.

Я отправилась в свою комнату. Было девять часов, время, установленное мисс Хетерингтон для сигнала ко сну.

Я лежала и ждала. Я вполне ожидала, что из комнаты Шарлотты будут раздаваться голоса. К моему удивлению было тихо; однако я не считала, что война выиграна.

На следующее утро прибыли девушки Веррингер. Мисс Хетерингтон послала за мной, чтобы познакомить с ними в своем кабинете. Я подумала, что это непредусмотрительно, и удивилась, что Дейзи это сделала, поскольку это показывало девушкам, что они занимают особое положение.