Текст книги "Охотничья луна"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– После того, как вы с ней разберетесь, приходите в мою гостиную, мисс Грант. Я хочу с вами поговорить.
– Разумеется, – ответила я.
Я отвела Терезу в ее комнату и помогла ей лечь в постель.
– Вы спросите у мисс Хетерингтон сейчас? – заговорщицки прошептала она.
– Да, – сказала я. – При первой же возможности.
– И вы скажете мне… сразу?
– Обещаю.
По дороге к мисс Хетерингтон я встретила Шарлотту и девушек Веррингер. Я сказал им:
– Тереза вернулась. У нее может быть легкий шок. Прошу вас быть очень осторожными. Не говорите об этой неудаче, если она сама не заговорит. Понимаете?
– Да, мисс Грант. Да, мисс Грант. Да, мисс Грант.
В голосе Шарлотты слышалось понимание и согласие. Порученная ей власть и ответственность совершили чудо.
– Вы трое ездите верхом очень хорошо, – продолжала я. – Получилось так, что вы очень хорошие наездницы, – я смотрела на Шарлотту, которая порозовела от удовольствия. – Но вы должны понимать, что все не могут быть одинаково хороши. Таланты ведь могут быть и в другой области.
Я пошла дальше. Не думаю, что Шарлотта станет дразнить Терезу, обвиняя ее в трусости, если та некоторое время откажется ездить верхом. Я действительно верила, что мне удалось задеть ее за живое благодаря ее любви к лошадям – может быть слегка, но это все-таки начало. Я задумалась о том, что многие люди нарушают принятые нормы из-за желания самоутвердиться, и когда их успех признается, такая необходимость отпадает. Это был вопрос, который мне хотелось бы обсудить. Конечно не с Дейзи Хетерингтон, но с Эйлин, тетей Пэтти… и интересно было бы услышать точку зрения сэра Джейсона. Дейзи ждала меня.
– О, пожалуйста, садитесь, мисс Грант. Как неудачно, что такое произошло! И надо же, чтобы именно там…
– Это лучше, чем если бы это произошло далеко от жилья, – напомнила я ей. – По крайней мере нам удалось сразу послать за врачом.
– Насколько я поняла, она только ушиблась.
– Переломов нет. Ей повезло. Конечно, она потрясена.
– Иногда я жалею, что вообще приняла Терезу Херст.
– Она очень милая девушка.
– Кажется, Корделия, она сосредоточена на вас. Будьте осторожны. Такая навязчивость может стать очень утомительной.
– Проблема Терезы в том, что она одинока. Из-за своей домашней ситуации она чувствует себя никому не нужной. Кстати, она очень огорчается из-за летних каникул, и я – боюсь, довольно необдуманно – пообещала взять ее с собой, если все согласятся.
– Взять ее домой! – воскликнула Дейзи. – Дорогая моя Корделия!
– Среди ночи, когда бедная девочка так горевала, это показалось хорошей мыслью, и после всего происшедшего я пообещала…
Дейзи медленно улыбнулась.
– Это было крайне доброе дело с вашей стороны, и я уверена, что Пэшенс не станет возражать.
– Значит, вы даете мне позволение?
– Моя дорогая Корделия, ничто не может доставить мне большего удовольствия, чем возможность для девочки провести летние каникулы не здесь. Когда они остаются в школе, это дополнительная обуза… и не всегда стоит того, что за это платят. Представьте… дитя здесь все это время, и больше никого ее возраста. А ответственность? Что касается меня, я даю согласие всем сердцем. Есть еще родители.
– В Родезии.
– Я думаю о здешних опекунах. Родственники… Я напишу им и спрошу разрешения, чтобы Тереза могла побыть у вас. Мне придется сказать им, что ваша тетя – моя давняя подруга и я могу поручиться за то, что Тереза проведет каникулы в лучшем для нее месте, если уж она не может быть со своими родителями.
– О, спасибо, мисс Хетерингтон. Вы не возражаете, если я пойду к Терезе сразу. Она так беспокоится.
– Да. И еще одно, Корделия. Я была неспокойна по поводу того, что вам пришлось провести ночь в Холле.
– Я знаю, и очень мило с вашей стороны, что вы не отнеслись равнодушно.
– Я чувствую такую же ответственность за своих служащих, как и за девушек… Вы обедали с сэром Джейсоном?
– Да.
– У него репутация человека, довольно… свободно ведущего себя с женщинами.
– Легко представить.
– Я надеюсь, он никоим образом не был оскорбителен.
– Нет. К тому же после обеда зашла миссис Мартиндейл. Я оставила их и отправилась к Терезе, чтобы сменить миссис Кил, которая любезно предложила присмотреть за ней, пока я буду есть.
Дейзи явно почувствовала облегчение.
Я отправилась прямо к Терезе.
– Первый барьер взят, – сказала я. – Мисс Хетерингтон дает свое сердечное согласие. Теперь остаются родственники. Сегодня она им напишет.
– Они скажут: «Да, конечно». Нам нечего опасаться их. О мисс Грант, я проведу летние каникулы с вами и тетей Пэтти!
IV. Летняя интерлюдия
Мы получили письмо от родственников Терезы, и они были в восторге от того, как все устраивалось, и выразили уверенность, что поскольку мисс Хетерингтон рекомендует мисс Грант, та прекрасно позаботится о Терезе.
– Как будто им не все равно, – сказала Дейзи. – При чтении ощущаешь, как они вздыхают с облегчением.
Тетя Пэтти написала, что считает идею восхитительной и что Тереза может жить в комнате рядом с моей. Она сделала шторы из муслина с веточками – синими, как цветы дельфиниума – и такое же покрывало на постель. Очень красивые, но Вайолит говорит, что стирки им не выдержать. Вайолит всегда так! Ей не терпится встретить нас на станции.
Я показала письмо Терезе, которая с тех пор только и мечтала, что о комнате с синими как дельфиниум шторами с рисунком веточками.
После несчастного случая она не садилась на лошадь. Общее мнение сводилось к тому, что ей следовало бы это сделать, но я сказала мисс Хетерингтон, что девочка пережила большое потрясение и каждый раз, когда касаются этой темы, ее охватывает дрожь, а мы даже не знаем полностью, как отразилось на ней падение. Таким образом мы решили позволить Терезе поступать так, как ей хочется. Шарлотта и ее закадычные подруги Терезу не дразнили, как я этого опасалась. Возможно, мои слова возымели на них какое-то действие, или просто они были слишком взволнованы приближающимися каникулами.
Сэра Джейсона я не видела вовсе. Слышала, что он уехал в Лондон, и начала понимать, что в нашей встрече не было никакого особенного значения. Он был готов мимоходом заняться тем, что назвал бы приключением, просто легким мимолетным флиртом, а поскольку я отреагировала без энтузиазма, он, предпочитая более легкие победы, не счел этот проект стоящим дальнейших усилий. Мне было стыдно, оттого что я о нем так много думала. Я должна выбросить из головы происшедшее во дворе, точно так же, как и мою встречу с Незнакомцем в лесу. Приходится принимать людей с их особенностями и не искать для них обоснований, когда совершенно невозможно узнать, что происходит в их голове. А позволить, чтобы человек с репутацией Джейсона Веррингера мог – даже слегка – поколебать мое спокойствие, было бы величайшей глупостью. Я забуду о нем.
Пролетел остаток семестра, и когда наступил июль, девушки не говорили уже больше ни о чем, кроме предстоящих каникул – самых длинных в году и самых долгожданных.
Пришел день, когда мы в клубах пара подкатили к станции и увидели тетю Пэтти с шедевром на голове, покрытом голубыми и желтыми цветами. Я видела, как глаза Терезы засияли от волнения, и поняла, что тетя Пэтти окажется достойной нарисованного мною образа.
– Ну вот и ты, – меня заключили в пахнущие лавандой объятия, которые пробуждали воспоминания.
– А это Тереза.
Руки тети Пэтти обняли Терезу.
– Что ж, вот мы и в Молденбери. Вайолит в повозке. Она не захотела оставлять лошадь. Том возьмет ваши саквояжи. Вот ты где, Том, – сказала она станционному носильщику. Я не могла не улыбнуться. Это было типично для тети Пэтти – быть в дружеских отношениях со всеми в рекордный срок: здесь она казалась настолько же у себя дома, как и в Грантли. – Вот так. Вай! Вай! Ты можешь оставить лошадь и подойти поздороваться с нашими девочками.
Вайолит выглядела так же, как всегда: коричневые волосы выбивались из-под коричневой шляпы, которая на фоне тетиного великолепия выглядела еще более темной, чем она была на самом деле.
– Вайолит, девочки приехали. Это Тереза.
– Здравствуйте, Тереза, – сказала Вайолит так, словно знала ее всю жизнь, – и Корделия.
Мы довольно эмоционально обнялись. Я очень любила Вайолит и знала, что она меня тоже.
Вайолит управляла лошадьми, мы с Терезой сидели напротив тети Пэтти, а повозка катила по узким улочкам. Тетя Пэтти всю дорогу разговаривала.
– Вы полюбите этот дом. Конечно, это не Грантли. До того, как мы переехали сюда, Тереза, у нас был большой дом. Кажется, неудачная перемена, но все к лучшему. Есть что-то в маленьких домах… они теплые и уютные. Корделия, помнишь, как ветер бывало свистел в окнах Грантли? Господи, казалось, что тебя сейчас сдует с места. Ничего подобного здесь, в Молденбери, хотя ветер воет… Нам тепло, как гренкам. Вы любите гренки, Тереза? Я любительница. Ничто не сравнится с порцией гренков, хорошенько пропитанных маслом. Мы всегда ставим их в миску с водой, верно, Корделия? Точно как моя бабушка делала. Я несколько привержена старым обычаям, Тереза. Так, как делалось исстари, лучше всего, говаривала бабушка, и почему-то я считаю, что она права.
Она прощебетала всю дорогу, а потом мы гурьбой выбрались из двуколки и вошли в дом.
Это было началом идеальных каникул для Терезы и для меня, потому что ее откровенно счастливое состояние делало все вдвойне радостным. Я так гордилась тетей Пэтти, которая владела секретом распространять счастье вокруг себя; и как же мы смеялись, бывало, когда Вайолит смотрела поверх очков и возводила глаза к небесам, постоянно спрашивая нас, что еще тетя Пэтти сейчас затевает.
Вайолит в совершенстве оттеняла тетю Пэтти, во всем видя темную сторону, вечно ставя под сомнение мудрость своей подруги, всегда в ужасе от ее импульсивности, но любя ее так же яростно и преданно, как и любую из нас.
Тереза никогда раньше не жила в подобном доме. Она изменилась. Ее робость исчезла. Ибо чего же тут можно было бояться? Всегда нужно было переделать столько дел, и, как ни странно, она бывала с Вайолит больше любой из нас. Ее любовь к цветам и растениям была скоро замечена, и, поскольку садом занималась Вайолит, Тереза скоро стала помогать ей. Они все время говорили об огороде и клумбах, тогда как тетя Пэтти и я молча смотрели; и когда Вайолит заявляла, что осы съедят большую часть слив, а тучи тли быстро прикончат лучшие розы, даже Тереза смеялась над пессимизмом Вайолит вместе с нами. Тереза и Вайолит ходили срезать овощи для стола и обсуждали посадку и подрезку, словно Тереза останется с нами навсегда.
Тетя Пэтти быстро стала известной по всей деревне и глубоко вошла во все здесь происходящее. Это было именно то, чего она всегда хотела и на что у нее не было времени в Грантли. Ее новая роль подходила ей. Она была прирожденным организатором и должна была принять большое участие в предстоящем летнем празднике. К нему привлекали всех. Вайолит и Тереза должны были обслуживать цветочный прилавок. Я вместе с тетей Пэтти получила аукцион ненужных вещей. Подготовка к этому событию продолжалась много дней.
Я была потрясена энтузиазмом Терезы. В деревне был отставной майор, который содержал конюшню с верховыми лошадьми, и, я думаю, из желания проявить свою благодарность Тереза позволила уговорить себя снова сесть на лошадь. Я объяснила майору, что произошло, и он дал лошадь, которую звал Сноудроп. Он объяснил, что у нее длинноваты зубы и рот как кожаный из-за того, что его так часто тянут уздой.
– Я всех своих начинающих сажаю на Сноудроп, – сказал он. – Она может быть упрямой, как мул, но абсолютно надежна.
Таким образом я усадила Терезу на Сноудроп, и после первого опыта она была готова повторить поездку. Я рассматривала это как огромное достижение.
Недели проносились мимо – долгие дни, залитые солнечным светом, ибо это было хорошее лето, а если и шел дождь, в доме всегда было чем заняться. Я не могла придумать, чем мы будем развлекать Терезу в такие периоды, но мне незачем было из-за этого волноваться. Она уходила с Вайолит в сарай для рассады, а по вечерам они вместе просматривали каталоги семян.
– Мне всегда хотелось иметь свой участок сада, – сказала как-то Тереза.
– Это легко устроить, – заметила тетя Пэтти. – Наверняка в этом большом саду он найдется.
Вайолит серьезно подумала и сказала:
– Как насчет того каменистого участка? Мы так и не дошли до того, чтобы там что-нибудь соорудить. Да, точно. Что бы там можно было посадить?
И они углубились в дискуссию, пока Тереза в растерянности не воскликнула:
– Но ведь я здесь только на каникулы!
Вайолит выглядела безутешно, но тетя Пэтти была готова к такому повороту.
– Ну как же, благослови тебя Господь, моя дорогая. Это будет твой участок земли, покуда он будет тебе нужен. Надеюсь, ты не собираешься сказать нам, что не хочешь больше приезжать.
Тереза была настолько тронута, что чуть не разрыдалась:
– О, ну конечно же хочу. Хочу. Я не вынесу, если не приеду.
– Значит все в порядке, – сказала тетя Пэтти. – Как мы назовем этот сад? Радость Терезы.
– Судя по виду почвы, Страдания Терезы, – сказала Вайолит. – В ней много щелочи.
И все мы рассмеялись и начали планировать садик Терезы. Я хорошо знала Терезу и догадалась, что она не столько думала о своем садике, сколько о том, что снова приедет.
Естественно, тетя Пэтти интересовалась школой, и первые дни каникул мы много о ней говорили, когда Тереза была с Вайолит в саду, поскольку было кое-что, чего я не могла бы сказать при своей ученице.
Тетя Пэтти слушала с жадностью. Она хотела знать в точности, каким образом Дейзи Хетерингтон управляет своей школой. Она восхищалась ею и никоим образом не завидовала тому, что Дейзи Хетерингтон добилась успеха там, где она сама не смогла.
– Мне здесь нравится, Корделия, – сказала она. – Этого я всегда хотела. Я вовремя вышла из игры. У меня достаточно денег, чтобы жить с комфортом… конечно без большого люкса… но какое значение имеет люкс в сравнении с удобством? Мы здесь очень счастливы, даже счастливее, чем были в Грантли. Там были глупые маленькие передряги. Родители могут быть трудными – некоторые из них; да и ученицы тоже.
Я рассказала ей о нашей непокорной Дост-Шарлотте и ее приспешнице Юджини Веррингер:
– Это племянница человека, который владеет Холлом, да и школой тоже, и многим еще в окрестностях. У него две племянницы, Фиона и Юджини; они обе в школе. Юджини – та, что создает сложности.
Она хотела услышать про несчастный случай с Терезой, и я ей рассказала, не упоминая об обеде наедине с сэром Джейсоном. Я не больше хотела говорить об этом, чем о том, другом приключении.
Тетя Пэтти сказала:
– Ты слышала что-нибудь о тех девушках, с которыми дружила в Шаффенбрюккене? Одно время ты так много о них говорила. Я имею в виду тех, что были твоими особенно близкими подружками.
– Нет. Мы обещали писать друг другу, но не сделали этого. Обычно собираешься написать… а потом что-нибудь происходит, и забываешь. Дни идут, и теперь все это кажется таким далеким.
Всколыхнулись воспоминания. Я вспомнила, как мы лежали на траве в лесу, заложив руки за головы… когда появился он.
– Кто-то же должен написать первым, – сказала тетя Пэтти. – У тебя есть их адреса?
– Да, мы обменялись адресами.
– Как же их звали? Я пытаюсь вспомнить: немка, француженка и англичанка.
– Верно. Англичанка Лидия Маркем. Потом Моник Делорм и Фрида Шмидт. Интересно, что они делают сейчас?
– Напиши им. Возможно и узнаешь.
– Напишу. Прямо сегодня.
Так я и сделала.
Дни проносились с невероятной скоростью. Они были такими наполненными! Мы отправились на пикник в двуколке, тарахтевшей вдоль улочек. Вайолит упаковала корзину с едой и ворчала по поводу тряски в двуколйе, от которой свернется молоко; когда же оказалось, что она права, это было воспринято как веселая шутка.
Мы сидели среди поля, кипятили чайник и пили чай без молока, нас мучили мухи и тревожили осы, и мы играли в игры-загадки.
– Вот вам и пикник, – проворчала Вайолит, когда мы обнаружили, что бисквитный торт кишит муравьями.
Это был такой счастливый день!
Сонные от солнечного света мы протарахтели домой и расположились в саду, обсуждая различные пикники. Тетя Пэтти рассказала несколько чрезвычайно смешных историй, Вайолит – несколько мрачных, а я дивилась, наблюдая за Терезой, которая только что была напряжена и внимательно слушала, а в следующий момент уже каталась от неуемного смеха.
Летними вечерами, если было достаточно тепло, мы ужинали в саду. Это были чудные дни. Когда я думаю о них, я представляю тетю Пэтти в шляпе, украшенной маками. Она сидит в саду с тазом на коленях и ловко лущит горох. Я представляю Терезу, которая лежит на траве с полузакрытыми глазами; мне кажется, что я слышу, как жужжат пчелы Вайолит. Я вспоминаю напоенные ночными ароматами вечера и совершенный покой.
Я пришла в восторг, когда получила письмо от Фриды. Следовало ожидать, что она ответит первой. Фрида всегда была очень пунктуальной. Она писала, что очень рада моему письму. Ей самой остался еще один семестр, и она покинет Шаффенбрюккен. Они все по мне скучают, особенно учитывая, что Лидии пришлось уехать раньше, чем она полагала. Письмо Фриды вернуло меня назад, школа, очевидно, не изменилась с тех пор, как я ее покинула.
Я не знала что Лидия уехала так рано: она собиралась остаться еще на год. По-видимому, возникли новые обстоятельства. Возможно, я узнаю это от нее.
– Вот видишь, – сказала тетя Пэтти. – Каждая из вас ждала, чтобы другая написала. Кто-то должен был сделать первый шаг. Такова жизнь. Вероятно, от других ты тоже получишь известия. Лидия ведь недалеко, не так ли?
– Она в Эссексе… или в Лондоне, конечно.
– Совсем рядом с нами. Может быть, она заскочит навестить тебя. Это было бы славно! Мне казалось, что она тебе особенно нравится.
– Ну, у нас было больше общего. Наверное, потому что она англичанка.
– По-видимому, так и есть. Возможно, ты еще от нее получишь весточку.
Неделю спустя пришло письмо от Моник.
Она тоже покидала школу в конце семестра, одновременно с Фридой.
«Я рада, что по крайней мере она остается со мной и я не буду одна. Надо же, ты теперь преподаешь. Очень жаль, что так вышло с Грантли. Рассказы о нем звучали великолепно. Я думаю, что выйду замуж за Анри вскоре после того, как оставлю Шаффенбрюккен. В конце концов я к тому времени буду уже довольно старой. Было замечательно получить твое письмо. Пожалуйста, пиши еще ».
– Ну вот, – сказала тетя Пэтти. – Что я говорила?
Как ни странно, от Лидии ответа не было, однако я об этом не думала, пока не вернулась в школу. Я написала тете Пэтти, попросив переслать мне письмо, если Лидия ответит. Почему она, которая была ближе всех и с которой я больше всех дружила, оказалась единственной, кто не отозвался?
Было неудивительно, что я забыла о Лидии в оставшееся от каникул время, ибо случилось происшествие, вытеснившее все мысли о подругах из моей головы.
Однажды после полудня я читала в своей комнате, когда, трепеща от возбуждения, вошла Вайолит.
– Там джентльмен. Он пришел повидаться с тобой. Он с Пэтти в саду.
– Джентльмен? Кто?
– Сэр Чей-то сын, – сказала Вайолит. – Я не совсем уловила имя.
– Сэр Джейсон Веррингер?
– Да, звучит похоже. Твоя тетя Пэтти сказала мне: «Вайолит, это сэр Чей-то сын. Он прибыл навестить Корделию. Пожалуйста, сходи в ее комнату и скажи ей, что он здесь».
– Говоришь, он в саду?
Я взглянула на свое отражение в зеркале. Краска прилила к щекам.
– Что вообще он тут делает? – я с подозрением смотрела на Вайолит. Глупый вопрос. Откуда ей знать? Я сказала: – Иду.
При моем появлении тетя Пэтти в огромной солнечной шляпе, которую она носила в саду и которая делала ее похожей на большой гриб, вскочила со стула, на котором сидела.
– А, – воскликнула она. – Вот моя племянница.
– Мисс Грант… Корделия, – сказал он и направился ко мне с протянутыми руками.
– Вы… вы приехали навестить нас, – ошеломленно заикаясь, произнесла я.
– Да. Я возвращался из Лондона, и поскольку проезжал мимо…
Проезжал мимо? Что он имеет в виду? Он не проезжает Молденбери на пути из Лондона в Девон.
Тетя Пэтти наблюдала за нами, склонив голову набок, что указывало на особенное внимание.
– Хотите чаю? – спросила она. – Я пойду позабочусь. Корделия, ты можешь сесть в мое кресло и вы с э…
– Джейсоном Веррингером, – сказал он.
– Можете немного поболтать, – закончила тетя Пэтти и исчезла.
– Я удивлена, что вы заехали сюда, – начала я.
– Давайте сядем, как предложила ваша тетя. Я заехал попрощаться. Я еду за границу и несколько месяцев не буду в Колби. Я чувствовал, что должен вам это объяснить.
– О?
– Вы удивлены? Я не хотел уезжать, не сказав вам.
Я не сводила глаз с лаванды, существенно поредевшей, поскольку Вайолит собрала большую ее часть, чтобы положить в маленькие мешочки для аромата в шкафах тети Пэтти.
– Я удивлена, что вы сочли необходимым приехать сюда.
– Ну, мы же особенные друзья, подумал я, и, учитывая все происшедшее, хотел поставить вас в известность. Я так недавно овдовел, а смерть кого-то, с кем прожито много лет, потрясает… даже когда ее ожидаешь. Я чувствую необходимость вырваться. У меня на континенте много хороших друзей, которых я навещу. Я проделаю своего рода Гран Тур – Франция, Италия, Испания… вот я и подумал, что было бы приятно сказать вам до свидания.
– Могу лишь отметить, что очень удивлена тому, что вы для этого приехали в такую даль. Смею предположить, со временем я услышала бы эту новость, вернувшись в школу.
– Ну конечно же я хотел, чтобы вы знали, что я уезжаю, и особенно то, с каким нетерпением я буду ждать встречи с вами по возвращении.
– Я неожиданно польщена. Вы останетесь к чаю?
– С восторгом. Разговаривать с вами – такое огромное удовольствие.
– Когда вы едете? – спросила я.
– На следующей неделе.
– Надеюсь, у вас будет интересное путешествие. Гран Тур – обычно ярчайшее впечатление в жизни молодого человека.
– Я не так уж молод и не ищу ярких впечатлений.
– Просто чувствуете потребность путешествовать после вашей потери. Понимаю.
– Когда люди умирают, ощущаешь некоторое беспокойство.
– Вы имеете в виду… совесть?
– Хм. Полагаю, с этим тоже приходится разбираться.
– Надеюсь, ваша не окажется слишком устрашающим противником.
Он засмеялся, и я не смогла удержаться и засмеялась вместе с ним.
– Как хорошо с вами, – сказал он. – Насмехаетесь надо мной, не так ли?
– Простите. Мне не следовало… такая тема.
– Я знаю, что обо мне ходят сплетни. Но хочу, чтобы вы помнили, что сплетня – лживая шельма… очень часто.
– О, я не замечаю сплетен.
– Чепуха. Все замечают сплетни.
– Но, несомненно, вы последний человек, которого они могут заботить.
– Только эффект, который они могут возыметь на кого-то, на кого пытаешься произвести впечатление.
– Вы хотите сказать, что пытаетесь произвести впечатление на меня?
– Да… самым пылким образом. Я хочу, чтобы вы задумались над тем, что я могу быть не столь черен, как меня описывают, хотя последнее; чего мне хотелось бы, это чтобы вы считали меня святым.
– Заверяю, это было бы очень трудно. Мы снова засмеялись.
– Мы провели тогда замечательный вечер вместе, – мечтательно сказал он.
– Было очень мило с вашей стороны позволить нам с Терезой остаться в Холле. Сейчас Тереза с нами.
– Да. Я слышал, что вы увезли ее с собой.
– Очень скоро они все придут к чаю.
– Мне очень хотелось бы еще поговорить с вами. Я много хочу сказать.
– А вот и Тереза, – продолжала я. – Тереза, у нас посетитель. Вы знакомы с сэром Джейсоном?
– Конечно, – сказала Тереза. – Он дядя Фионы и Юджини.
Джейсон рассмеялся.
– Я добился славы в глазах Терезы, – сказал он. – Дядя Фионы и Юджини! Конечно, это лишь отраженная слава.
– Приятно быть узнаваемым, неважно по какой причине, – сказала я.
Появились тетя Пэтти и Вайолит, и чай был подан.
Разговор шел о деревенской жизни, и описания тети Пэтти были уместны и забавны. Тереза угощала, словно дочь в семье, и я заново была потрясена переменой, которая произошла в ней. Это была приятная традиционная сцена: чай на лужайке и гость, которому случилось проезжать мимо и который решил заглянуть.
Но я не могла избавиться от ощущения странности его присутствия и пыталась определить настоящий мотив его визита. Конечно, повидаться со мной. Но почему? Я была несколько раздосадована собой оттого, что находила этот вопрос чрезвычайно волнующим. Тетя Вайолит спросила, приехал ли он на поезде в три сорок пять, и он сказал, что да.
– Тогда вы захотите попасть на шестичасовой.
– Если только не проведете какое-то время здесь, – вставила тетя Пэтти. – Когда мы жили в Грантли, мы могли бы поселить вас у себя. Здесь, увы, нам не хватает комнат. Конечно, есть «Королевский герб» в самом Молденбери.
– Я слышала, кормят там плохо, – сказала Вайолит.
– Но у них замечательный ростбиф, – добавила тетя Пэтти. – Они славятся этим блюдом.
– Я действительно попросил, чтобы экипаж прибыл за мной без четверти шесть, – сказал он.
– В таком случае у вас осталось не так много времени, – сказала тетя Пэтти. – Корделия, почему бы тебе не показать сэру Джейсону сад.
– Какая превосходная идея! – сказал он.
– Сейчас он не в лучшем виде, – вставила Вайолит. – Самое хорошее время – ранняя весна. Сейчас цветы обретают усталый вид. В этом году солнце было особенно яростным.
– Я уверена, что Корделия найдет что-нибудь приятное, чтобы показать нашему гостю, – сказала тетя Пэтти. – Пойдем, Тереза, помоги мне с подносом. Вайолит позаботится об остальном.
– Вы должны позволить мне отнести поднос, – сказал Джейсон.
– Подите, подите, – сказала тетя Пэтти. – Если бы вы знали количество подносов, которые я в своей жизни переносила…
– Полагаю, астрономическое, – сказал сэр Джейсон, подхватывая поднос. – Теперь без лишних споров покажите мне дорогу.
Тетя Пэтти вразвалочку проковыляла вперед. Улыбаясь про себя, я смотрела, как они исчезают в доме.
Через несколько мгновений он был снова рядом со мной.
– Какая очаровательная дама ваша тетушка! Так весела… и так тактична.
– Тогда пойдемте. Я покажу вам сад.
Несколько секунд он шел молча. Я сказала:
– Этот участок обрабатывает Тереза. Она очень изменилась. Бедное дитя, она чувствовала себя нежеланной.
– Мне будет недоставать вас, – сказал он.
– Недоставать меня? Вы говорите так, словно видите меня каждый день. Мы встречались всего несколько раз… и сколько времени прошло с тех пор, как это случилось в последний раз?
– Я чувствовал, что каким-то образом вы мною недовольны.
– Недовольна? Я несколько раз поблагодарила вас за гостеприимство в отношении Терезы и меня.
– Наш счастливый вечер был прерван довольно резко.
– О да… когда прибыла ваша подруга. Я вполне это поняла.
– Думаю, что нет.
– Ну, это было неважно. Еда была окончена, и я думала, что пора вернуться к Терезе.
Он вздохнул.
– Я хотел бы объяснить вам многое.
– Нет никаких оснований, почему бы вам делать это.
– Есть. Когда я вернусь, мы должны будем встретиться. Я отчаянно хочу, чтобы мы были добрыми друзьями. Я так много хочу поведать вам.
– Что ж, надеюсь, ваша поездка будет приятной. Экипаж скоро прибудет. Не следует опаздывать на поезд.
Он положил руку на мою.
– Когда я вернусь, я хочу поговорить с вами… серьезно. Видите ли, прошло еще немного времени после… и есть еще определенные трудности, которые я должен уладить. Корделия, я вернусь, и тогда…
Я избегала его взгляда.
– О, вот и Вайолит, – сказала я. – Наверняка, она за вами. Это значит, что станционный экипаж прибыл.
Я крикнула:
– Мы идем, Вайолит. Экипаж прибыл, не так ли?
Я прошла вместе с ним через лужайку. Он крепко держал меня за руку и пытался что-то сказать. Он просил меня подождать его возвращения, когда он будет в таком положении, которое позволит продолжать наши отношения. Так он вел бы себя с любой девушкой. Но мне казалось странным, что он приложил особые усилия для того, чтобы сказать мне о своем отъезде.
Мы стояли и махали ему, пока экипаж не исчез.
Тетя Пэтти была задумчива.
Когда мы остались одни, она сказала:
– Какой интересный мужчина! Было очень мило с его стороны заехать и сказать тебе, что он уезжает, – она напряженно смотрела на меня. – Должно быть, он чувствовал, что ты совершенно особенный друг… если проделал весь этот путь.
– О, я полагаю, он был где-то по соседству. Я встречала его всего несколько раз. Он своего рода господин замка, и, вероятно, считает, что должен интересоваться всеми своими вассалами.
– Ты знаешь, он мне очень понравился.
Я засмеялась.
– Из этого замечания я делаю вывод, что вы скорее удивлены этим.
Она смотрела вдаль.
– Было очень галантно с его стороны посетить нас, – сказала она. – Не сомневаюсь, что у него были для этого основания.
