Текст книги "Охотничья луна"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Я повернулась и взглянула ему прямо в глаза.
– Ее серьгу нашли у рыбных прудов.
Он уставился на меня.
– Да, – продолжала я, – ее серьгу. Это та же, которую она обронила у ваших конюшен, так что я видела ее раньше. Может быть, вы вспомните тот случай.
Он кивнул.
– Почему бы ее серьге… оказаться там?
– Потому что она там была.
– Где серьга?
– В прудах. Ее нашла Тереза Херст. Она ее мне показала и выбросила в воду.
– Зачем она это сделала?
– Потому что боялась… за меня. Она думала, что у нас с вами… Ну, у нее не очень хорошее о вас мнение, видите ли, и она предупреждала меня о вас…
Он засмеялся.
– Какой перепутанный клубок. Мне нравится Тереза. Конечно, мне не следовало бы любить своих врагов, но она хорошая девочка, сообразительная и нравится мне своей преданностью вам.
– Возможно, теперь вы понимаете, почему я с вами не хочу иметь ничего общего, что выходило бы за пределы школьных дел. Когда и если мы встретимся, не пытайтесь, пожалуйста, выделять меня своим вниманием. Вы должны мне обещать хотя бы это.
Он все еще выглядел ошеломленным. Он сказал:
– Я должен сказать вам, что прогнал Марсию, потому что после сцены между нами я понял, что она что-то замышляет. Я думал, что она поедет в Лондон. Она не могла бы взять с собой в Лондон миссис Гиттингс. И я знал, что с ребенком надо что-то делать.
Я отвернулась. Было видно, что мой рассказ о серьге его шокировал.
Когда я галопом понеслась прочь, он не последовал за мной.
В школе не говорили ни о чем, кроме маскарада. Времени остается все меньше, напоминала Дейзи. Она окончательно остановилась на кануне середины лета. Вечера будут светлыми. По великой удаче луна будет полной, так что она хотела посмотреть, как мы подготовились.
Я решила, что у нас будет хроника, которую прочитают три или четыре старшие ученицы, а где возможно мы вставим небольшие сценки. Я составлю их в соответствии с записями, начиная с прибытия посланника из Клэрво с повелением святого Бернара выбрать место вдали от городов и жилья и построить Аббатство.
Одетые монахами девушки будут исполнять религиозные песнопения, проходя через развалины; хроника объяснит, как они строят монастырь. Потом мы перейдем к Ликвидации и разрушению Аббатства.
Второй частью будет елизаветинская эпоха, когда страна процветала и был построен Холл, при чем использовались камни из развалин Аббатства, и восстановлен дормиторий послушников. Девушки в тюдоровских костюмах будут петь мадригалы и танцевать.
Третьим актом будет настоящее время, и девушки покажут, чем занимаются в школе: они будут петь, танцевать, исполнять физические упражнения и закончат школьной песней.
Дейзи сочла это отличным планом, и, должна признаться, он быстро меня захватил. Это был наилучший способ отвлечь мысли от всех сомнений и страхов, которые я так старалась рассеять и не могла.
Дейзи вошла в согревательную, где мы все собрались, вид у нее был очень довольный.
– В Холле будет званый вечер, – сказала она. – Прежде всегда проводились в это время года. Однако пока леди Веррингер была больна, приемы устраивались редко. Что ж, со времени грустного события прошел год, и теперь, когда миссис Мартиндейл уехала, возможно, мы сможем вернуться к нормальной жизни. Я решила пригласить на маскарад гостей. Родители любят, когда им сообщают о такого рода вещах. Здесь будет музыкальный вечер. Приедет какой-нибудь знаменитый пианист или скрипач, совсем как в добрые старые времена. Сэр Джейсон распространил приглашение на всех учителей, и я его приняла от вашего имени. Это будет вечер после нашего маскарада. Конечно, вся школа пойти не может, но Фиона и Юджини там будут, и они могут привести несколько гостей – своих близких подруг… по две или три каждая, мы с сэром Джейсоном так решили. Я думаю, это будет чрезвычайно интересный вечер.
Мне было стыдно ощущать восторг от такой перспективы, но я ощущала.
Подготовка продолжалась. Костюмы осматривали и постоянно обсуждали. Когда девушки носились кругом в белых цистерцианских рясах, повсюду раздавались смешки. Эффектнее всего они смотрелись на самых высоких ученицах.
Фиона и Шарлотта были включены в хор монахов. У них обеих были хорошие голоса. Мистер Крау хотел, чтобы они и в мадригалах тоже пели, но Дейзи сказала, что у всех девушек должна быть возможность что-то исполнять.
– Мы не хотим, чтобы только некоторые ученицы получили веж похвалы. Если в конце семестра представление будет повторяться, родители захотят видеть своих детей… так что будьте любезны каждой дать роль.
Сцены из истории Аббатства мы репетировали на открытом воздухе, и представление среди руин оказалось очень впечатляющим. Возможно, я влюблена в слова, но когда я слушала, как Гвендолин Грей произносила свои строки – голос у нее был красивый – я была глубоко тронута и верила, что маскарад увенчается успехом.
Мистер Крау очень волновался по поводу пения, и я постоянно слышала, как звенят голоса в музыкальном классе. Репетиции продолжались, все ждали наступления этого дня.
Погода была прекрасной, и хотя до представления оставалось еще около трех недель, девушки уже с беспокойством поглядывали на небо и предсказывали погоду. Как будто она не могла измениться в течение получаса! Однако все это было частью всеобщего волнения.
Событие, происшедшее в первую неделю июня, нас хорошенько встряхнуло. Во время перерыва для верховой прогулки мисс Барстон оказалась единственной, кто мог поехать с девушками, и около двух часов пополудни они отправились. Их следовало ожидать в четыре часа, к чаю. В четыре они не вернулись. Все были так погружены в свои дела – в основном касающиеся маскарада – что мы не заметили их отстуствия, пока одна из младших не спросила, где мисс Барстон, поскольку должна была к ней подойти сразу после чая.
– А где Фиона и Шарлотта? – спросил мистер Крау. – Мы хотим прогнать хор монахов.
Затем мы обнаружили, что уехавшая верхом группа еще не вернулась, хотя было уже половина пятого.
Затем в зал ворвалась мисс Барстон, очень взволнованная, и с ней несколько девушек.
Я спросила:
– Что случилось?
Она ответила:
– Мы потеряли девчонок Веррингер и Шарлотту Маккей.
– Потеряли их?
– Мы вдруг обнаружили, что их с нами нет.
– Вы хотите сказать… они просто исчезли?
– Мне неизвестно, знает ли кто-нибудь, где они. Девушки молчат.
Дисциплина никогда не была сильной стороной мисс Барстон, поэтому я сказала:
– Кто-то должен был их видеть. Кто-нибудь из вас видел, девушки?
– Нет, мисс Грант, – ответили они хором. Не думаю, что все они говорили правду.
– Если те, кто уехал, намеренно сделали это, их следует наказать, – сказала я. – Они прекрасно знают, что им не позволяется покидать группу. Вы уверены, что никто не видел, как они отъехали?
Ответа не было. Конечно, это же было делом чести – не доносить; и я знала, что это один из тех случаев, когда кодекс вступает в действие.
Я сказала:
– Они вместе, и ничего с ними не случится.
– Я думаю, что мне следует об этом доложить мисс Хетерингтон, – сказала мисс Барстон.
Однако Дейзи не могли найти, а девушки не появлялись. Было не меньше пяти часов, когда они приехали.
Я отправилась на конюшню вместе с мисс Барстон.
– Девочки… девочки… – истерически начала она. – Где вы были?
Ответила Шарлотта.
– Мы заехали в лес. Нам хотелось посмотреть, цветут ли еще колокольчики.
– Вы не имели права оставлять группу, – сказала я.
– Нет, мисс Грант, – дерзко заявила Шарлотта.
– Однако вы это сделали, – парировала я.
– Нам очень хотелось увидеть колокольчики, и мы забыли о времени, – извиняющимся тоном сказала Фиона.
Я заметила, что в ней появилось что-то новое. Она разрумянилась. Одна из самых хорошеньких девушек в школе, сейчас она выглядела красавицей и нисколько не раскаивалась, что показалось странным, поскольку она была из тех, кто, если предоставить их самим себе, предпочитают мир.
– Это было очень нехорошо с вашей стороны, – сказала мисс Барстон.
– Очень необдуманно и недобро, – добавила я и повернула прочь. Это было делом мисс Барстон, и я не хотела вмешиваться.
Не думаю, чтобы мисс Барстон доложила о случившемся мисс Хетерингтон, поскольку я больше ничего об этом не слышала: и забыла обо всем, пока происшествие не обрело особого значения.
Наступил великий день. Целую неделю стояла жаркая сухая погода, и было похоже, что она простоит еще несколько дней. Это было именно то, что нам требовалось, и наши надежды воспарили. Репетиции закончились, и теперь все выступающие должны были знать, что им делать. Повсюду царило напряженное возбуждение. Мисс Барстон делала на одеждах последние стежки. Из Холла нам прислали костюмы елизаветинской эпохи – у них была небольшая коллекция – и проблема была в том, чтобы найти девушек, которым бы они подошли. Однако мисс Барстон сделала и собственные костюмы, очень эффектные.
Утром мы устраивали места для зрителей. К счастью, развалины представляли собой естественную сцену, поскольку перед нефом было большое открытое пространство: поросший травой четырехугольный участок; трапезная и дормиторий послушников располагались под прямым углом к нефу, дома для гостей и лазарет с одной стороны и конюшни с другой замыкали его.
С этого места открывался прекрасный вид на разрушенную церковь, центральную норманнскую башню и северный трансепт; и за стенами внешнего равелина можно было видеть открытую местность с рыбными прудами и рекой.
Утром приехал Джейсон. Когда он вышел из конюшен, где оставил своего коня, я считала сиденья для зрителей.
– Корделия! – воскликнул он. – Какая удача!
Я хотела уйти и оставить его, но мы были на очень открытом месте, и я не знала, кто может наблюдать. Я должна была вести себя так, словно между нами не было ничего, кроме очень незначительного знакомства.
– Полагаю, сэр Джейсон, вы пришли повидать мисс Хетерингтон по поводу распоряжений на сегодняшний вечер.
– Когда я приезжаю сюда, так это для того, чтобы увидеть вас.
– Я поняла, что сегодня вы привезете гостей. Нам было бы полезно узнать, сколько.
– Я буду ждать вас, я полон предвкушений с того момента, как дорогая Дейзи пригласила меня и моих гостей.
– Родители с детьми, приближающимися к школьному возрасту, будут особенно желанными гостями.
– Есть несколько, и я сделаю все возможное, чтобы сегодня Дейзи заключила выгодные соглашения. Больше всего я надеюсь побыть с вами.
– Естественно, я должна быть здесь, но…
– Могут появиться возможности. Разве не было бы эффектно объявить о наших намерениях сегодня? Как насчет того, чтобы я стал посреди всех этих монахов и сказал им, что школа и Холл будут объединены больше, чем когда бы то ни было, потому что их мисс Грант станет моей женой.
– Воистину эффектно! И до смешного абсурдно. Я пожелаю вам доброго утра. У меня много работы, а вот и мисс Хетерингтон. Должно быть, она услышала о вашем прибытии. Мисс Хетерингтон, сэр Джейсон приехал удостовериться, что мы сможем рассадить всех гостей, которых он сегодня привезет.
– Конечно сможем, – тепло сказала Дейзи. – Ну не прекрасный ли день? Да еще сегодня полнолуние. Лучше бы вам не надо было так поздно начинать. Не люблю, когда младшие девочки не спят долго.
– Один раз нам не повредит, – сказал сэр Джейсон.
– Нет, полагаю, нет. Все в порядке, мисс Грант?
– Думаю, да. На вчерашней репетиции был один-два сбоя.
– Всегда случается даже в самых профессиональных постановках, – сказал сэр Джейсон. – Считается, что если генеральная репетиция пройдет как по маслу, премьера будет плохой.
Дейзи легко рассмеялась.
– Вряд ли это можно сравнивать с профессиональными постановками, сэр Джейсон. Но я, право, надеюсь, что мы сможем позабавить ваших гостей, а для них это будет необычный способ провести вечер.
– Они получат огромное удовольствие.
– А завтра будет ваш пианист из Лондона?
– Да, для нас будет играть Серж Полянский, и я надеюсь, что вы и ваши учителя к нам присоединитесь. Потом будет буфет… и танцы.
– Я знаю, они с большой радостью примут ваше приглашение. Конечно, одна или две останутся из-за девочек. Я помню подобные события в прошлые времена. Обычно привозили какого-нибудь известного музыканта, чтобы развлекать компанию.
– Традиция с тех дней, когда у нас на хорах играли скрипачи.
– Да. Веррингеры всегда покровительствовали музыкантам.
– Мы старались, хотя сами никогда не производили на свет гениев.
– Фиона очень приятно поет, а у Юджини настоящий талант к рисованию. Мисс Экклз говорит, что она очень способная. Пойдемте ко мне в кабинет, сэр Джейсон, там мы сможем обсудить рассаживание. Мисс Барстон говорила, что хочет видеть вас, мисс Грант. Какая-то путаница из-за монашеских ряс. Кажется, чего-то не хватает. Это был приказ уходить, поэтому я сказала:
– Иду.
Джейсон бросил на меня жалобный взгляд, и я ушла, оставив их вдвоем.
Я нашла мисс Барстон в настоящем отчаянии.
– Пропала одна из монашеских ряс.
– Должна же она где-то быть.
– Я уже искала. Расспрашивала девочек. Никто не знает.
– У вас их было двенадцать, не так ли?
– Да, а теперь только одиннадцать. Сосчитайте вы. Она была права. Их было только одиннадцать.
– Не знаю, что мы будем делать. Будет только одиннадцать монахов. Вот так в последний момент…
– Она должна быть где-то, – сказала я. – Она же не может просто исчезнуть.
– Но она исчезла, мисс Грант. Я не понимаю.
– Думаете, чья-то проказа?
– Проказа! Перед самым праздником! Если я не смогу найти этот костюм, будет только одиннадцать монахов.
– Это не будет так уж важно.
– Это значит, что одной из девушек придется не участвовать. Которой? Конечно, у Дженет Миллз не такой уж и голос… я поставила ее только потому, что она высокая, а костюмы рассчитаны на мужчин.
– Нам лучше попробовать отыскать эту рясу.
– Мисс Грант, если вы можете придумать, где искать, пожалуйста, скажите мне. Я уже всюду смотрела.
– Если мы не сможем ее найти, выпустим только одиннадцать. Нам придется с этим смириться.
– О Боже, это так досадно.
– Смею надеяться, она найдется в течение дня.
Я оставила мисс Барстон с ее досадой и отправилась заниматься собственными делами.
Позже Дейзи вызвала меня в свой кабинет, чтобы обсудить дальнейшие распоряжения.
– Это по поводу вечера в Холле. Фиона и Юджини могут выбрать подруг, которых хотят пригласить. Мисс Барстон и мисс Паркер останутся здесь и будут дежурить. Они все равно не любят общество. Корделия, неприятные слухи все еще ходят. Исчезновение той особы очень некстати. Я знаю, что нет необходимости напоминать вам о том, чтобы вы были с сэром Джейсоном особенно осторожной.
– Я понимаю.
– Жаль, что у него такая репутация. Хороший солидный эсквайр был бы гораздо лучше для школы. Сейчас вы с ним, кажется, уже не так дружны. Я рада этому. Должна сказать, у меня были некоторые подозрения, а потом вы разбили окно…
– Я сожалею, мисс Хетерингтон.
Она махнула рукой. Ей не хотелось выслушивать какое-нибудь откровение, которое могло оказаться неприятным. Все, чего она хотела, это чтобы вечер прошел гладко и обернулся лучшим образом для школы.
– Я обещаю вам, мисс Хетерингтон, что не произойдет ничего, из-за чего вам следовало бы волноваться. Если это будет от меня зависеть, – добавила я.
Нам повезло. Погода не испортилась. Все, казалось, идет хорошо, и то, что было бы обычным любительским спектаклем, в лунном свете среди развалин обладало особой магией.
Голоса девушек в ночном воздухе звучали молодо и невинно-прекрасно; они напомнили о строительстве, подъеме Аббатства и грозе несчастья; разрыв короля с Римом, его нужду в деньгах, соблазнительные богатства Аббатств, а затем Ликвидацию.
Я оглядела аудиторию. Впечатляюща. Дамы из Холла в переливающихся вечерних платьях, черно-белое достоинство мужчин, и сэр Джейсон среди них выглядит изысканнее всех, подумала я; а наши учительницы в сшитых по этому случаю платьях, возможно, выглядят менее роскошно, но все равно очень мило; а в центре переднего ряда с сэром Джейсоном по правую руку и леди Сауерби по левую (у леди Сауерби были две дочери, которые приблизились к возрасту, когда Академия была бы для них лучшим местом) сидела сама Дейзи в платье из бледного серого атласа, с золотыми цепочками на шее и маленькими украшенными жемчугом часами, прикрепленными на груди, выглядящая великолепно и полной хозяйкой ситуации.
Скрестив ноги, на траве сидели младшие девочки, потому что для всех стульев не хватило бы, да и в любом случае так им было лучше видно и они были достаточно молоды, чтобы не обращать внимания на неудобство. Я была тронута, увидев их полные ожидания чуда лица, когда они слушали рассказ о начале монастыря, и я почувствовала, как у них захватило дух, когда из разрушенного нефа вышли монахи.
Пока я наблюдала за тем, как они прокладывают свой извилистый путь меж руин, я вдруг вспомнила драму потерянной рясы и пересчитала их. Двенадцать. Значит, мисс Барстон нашла ее.
Сцена и в самом деле была впечатляющей. Это было так, словно прошлое действительно ожило. Все забыли, что это руины. Аббатство снова жило, и это были его обитатели на пути к вечерней службе. Даже на самых пресыщенных из гостей Джейсона зрелище подействовало, и аплодисменты после первого акта были искренними.
Затем была елизаветинская сцена, где мистер Крау играл на лютне, а девушки танцевали танцы времени Тюдоров и пели мадригалы. Комментарии объясняли, что это эра обновления: был построен помещичий дом, и в его строительстве использованы камни Аббатства. Таким образом Холл и Аббатство объединились на века, как ясно показал сегодняшний день.
Последовала еще порция аплодисментов.
А потом была финальная сцена. Реконструкция трапезной и дортуара послушников, основание Академии. Потом шли танцы, в которых могли участвовать все девушки, которые не играли монахов и не были заняты в елизаветинских сценах. Завершало представление школьная песня…
Во время исполнения танцев я заметила, что Джейн Миллз сидит на траве. Я уставилась на нее. Но монахи все еще были в своих рясах в ожидании выхода в финале на поклон. Я насчитала двенадцать. Должно быть, я ошиблась. Никто за такой короткий срок не мог занять место Дженнет. Она оказалась не у дел только оттого, что ей не хватило костюма. Должно быть, я ошиблась. Их могло быть лишь одиннадцать.
Школьная песня закончилась. Раздались аплодисменты, и все принимавшие участие в представлении вышли на поклон. Сначала в елизаветинских костюмах – их было восемь; а затем из нефа с песнопениями, как они делали это во время представления, вышли монахи и выстроились на траве лицом к нам. Одиннадцать. Как странно! Я насчитала двенадцать во время представления. Должно быть, это была иллюзия.
Сомнений в успехе вечера не было. Подали вино и легкие закуски, и гости разошлись по развалинам, смешиваясь с монахами и елизаветинцами, раскрасневшимися и возбужденными своим недавним успехом, заявляя друг другу, что у них никогда еще не было такого вечера.
Я услышала, как одна увешанная драгоценностями дама весьма звучно провозгласила, что все восхитительно, совершенно очаровательно. Она никогда не видела ничего подобного, и не ангел ли сэр Джейсон, что устроил для всех них такой замечательный сюрприз.
Дейзи была как рыба в воде. Вечер оказался более успешным, чем она ожидала; она считала, что результатом будут новые ученицы, поскольку сэр Джейсон сказал ей, что специально пригласил нескольких любящих родителей, а по тому, как представление оценили, и по аплодисментам она видела, что они в восторге от происходящего.
Она подошла поздравить меня с успехом комментариев.
– Так захватывающе, – сказала она. – Так вдохновляет. Я сияла от удовольствия.
– Мне хотелось бы скорее вернуть девушек в их спальни, – продолжала она. – Мне не нравится, что они бегают среди гостей. Они в таком трудном возрасте… некоторые из них. Я думаю, было бы неплохо, если бы вы с кем-нибудь собрали их и передали, что мне хотелось бы, чтобы они спокойно отправились к себе в комнаты. Я не сомневаюсь, что они будут наблюдать из окон, но на это нам придется закрыть глаза. Младших я уже отправила в постель. Сейчас нужно бы отправить в спальни монахов и елизаветинцев.
– Я сделаю, что смогу.
Я нашла троих в елизаветинских костюмах, которые послушно ушли. Монахами были девушки постарше, и найти их было не так легко. Я видела, что две из них разговаривают с некоторыми гостями из Холла и решила пока оставить их в покое. Затем я увидела одну из девушек в цистерцианской рясе, она направилась к нефу. Я отправилась следом, но как только она вышла за пределы видимости собравшихся, она пустилась бежать к храму, к часовне пяти алтарей.
Я ускорила шаг. Осторожно пройдя по плитам, она вошла в часовню, и навстречу ей вышла высокая фигура в монашеской рясе.
Я крикнула:
– Эй, вы двое. Вам нужно возвращаться в спальни. Приказ мисс Хетерингтон.
Несколько секунд они стояли, словно застыв. Они были настолько неподвижны, что казались частью окружающих их камней. Потом внезапно более высокая из двоих схватила другую за руку и потащила ее прочь. Им не было необходимости проходить мимо меня, потому что у часовни не было стен; достаточно было пробраться между камнями.
– Идите сюда, – позвала я.
Но они бежали, словно их жизни угрожала опасность.
Капюшон одной из них соскользнул и открыл льняные волосы Фионы Веррингер.
– Фиона! – позвала я. – Вернись. Вернитесь обе.
Они продолжали бежать. Они бежали к кухням, а насколько я знала, туннели были рядом.
Я вздохнула. Фиона меняется. Она была раньше такой хорошей девочкой. Может быть сейчас с ней Шарлотта Маккей? Казалось, что это был кто-то повыше ростом, хотя Шарлотта была достаточно высокой.
Я вернулась к остальной компании и поискала других артисток, которых следовало отправить в постель.
Уже после полуночи общество разошлось, и те, кто организовал маскарад, стояли с мисс Хетеринггон, чтобы принимать благодарность и поздравления уходящих гостей. Кареты отвозили их в Холл.
Прежде чем отправиться спать, я должна была провести обычный обход комнат, за которые отвечала. Когда я вошла в комнату Фионы, я вспомнила, что она убежала от меня… Она и кто-то еще.
Она лежала в постели и делала вид, что спит, ее золотые волосы раскинулись по подушке. Выглядела она ангельски.
– Вы спите? – спросила я.
От Фионы ответа не последовало. Юджини сказала:
– Я нет. Фиона спит. Она очень устала.
Конечно, я могла ее разбудить, сделать ей выговор, но решила поговорить с ней утром. То, что она вот так убежала, было поистине недостойно.
Что ж, они все были в безопасности. Большинство не спали и шептались о вечере.
Чего еще можно было ожидать в такую ночь?
На следующий день все говорили о визите в Холл. У мадмуазель было прекрасное бальное платье, которое, как она утверждала, привезено из Парижа.
– Наши не могут сравниться с ним, – сказала Эйлин Экклз. – Плимут – это самое близкое к высокой моде, что я могу себе позволить.
– Нам следовало дать больше времени, – сказала фрейлейн.
– Неожиданное приглашение больше волнует, – ответила мадмуазель.
Мисс Паркер и мисс Барстон чувствовали большое облегчение оттого, что им выпало остаться в школе, так что все были довольны.
Я раздумывала, что надеть. Тетя Пэтти посоветовала мне взять с собой два вечерних платья. Она сказала, что неожиданные случаи всегда подворачиваются, и никогда не известно, что мне может понадобиться. «Одно скромное и одно поразительное, моя дорогая. Тут не ошибешься».
Я решила, что не желаю быть скромной, поэтому выбрала поразительное шифоновое платье необычного сине-зеленого оттенка с довольно глубоким вырезом, с облегающим лифом и пышной от талии юбкой.
– В нем есть простота, – сказала тогда тетя Пэтти, – и как ни странно, именно она делает его поразительным. В нем ты будешь царицей бала, где бы ты ни была.
Утешительное замечание для случая, когда я должна была оказаться среди богатых.
Мое платье одобрили все в согревательной, и даже Дей-зи – само великолепие в лиловом бархате – сделала комплимент по поводу моего хорошего вкуса.
Эммет должен был отвезти в Холл некоторых из нас, а за остальными сэр Джейсон должен был прислать карету; вероятно, потребовалось бы две поездки, поскольку было маловероятно, чтобы мы все могли набиться в две кареты.
Фиона и Юджини уехали днем, поскольку, как сказала Дейзи, это был их дом и они выступали в качестве хозяек: это хорошая подготовка к будущему. Я должна была ехать с несколькими учительницами с Эмметом.
Примерно за час до отъезда, я добавляла последние штрихи к своей внешности, когда вошла Эльза; она улыбнулась мне заговорщицкой улыбкой, которой она меня всегда награждала и которая, как я полагаю, должна была напомнить о днях в Шаффенбрюккене.
– Вы и впрямь красиво выглядите, – сказала она. – У меня для вас вот это.
Она подала письмо.
– В это время дня? – удивленно сказала я.
– Почта пришла в обычное время, но со всей суетой о ней забыли. Я только сейчас стала разносить письма. Я сказала:
– Сегодня все вверх тормашками.
Я взяла письмо, она продолжала крутиться рядом, я могла бы холодно выпроводить любого, но с Эльзой все было иначе. Из-за воспоминаний о прошлом.
– Ну, надеюсь, сегодня вам будет весело.
Было похоже, будто она ждет, чтобы я открыла письмо.
Я отложила его и повернулась к зеркалу.
– Ну… желаю хорошо провести время…
Как только она ушла, я взяла конверт. Я внимательно на него смотрела, потому что мое имя было выведено печатными буквами, почтовый штемпель Колби. Кто мог писать мне оттуда? Я разрезала конверт. Внутри был один листок бумаги и несколько слов теми же печатными буквами. Слова бросились в глаза и словно нанесли удар.
ГДЕ МИССИС МАРТИНДЕЙЛ?
НЕ ДУМАЙТЕ, ЧТО ВАМ УБИЙСТВО СОЙДЕТ С РУК.
ЗА ВАМИ СЛЕДЯТ.
Мне казалось, будто я сплю. Я вертела бумажку в руках. Обыкновенный лист простой бумаги. Это мог сделать кто угодно. Написано таким образом, чтобы скрыть почерк. Я снова посмотрела на конверт. Тот же почерк. Штемпель Колби. Что это значит? Какое-то злонамеренное лицо намекает на то, что либо я убила Марсию Мартиндейл, либо имела к этому отношение.
Как они могут? Какой у меня мог быть мотив? Конечно…
несмотря на мое намерение оставаться подальше, меня вовлекали. То, как Джейсон меня преследует, вряд ли можно было назвать незаметным, люди и заметили. Мысля метались у меня в голове. Написавший это письмо полагал, что Марсия Мартиндейл была мне соперницей и что мы обе хотели выйти замуж за Джейсона Веррингера.
«За вами следят». Какие ужасные, зловещие слова!
Я оглянулась через плечо. Я почти чувствовала, как за мной подглядывают даже в собственной комнате.
Вечер для меня был испорчен. Меня все больше втягивало в этот водоворот лжи. Где же Марсия Мартиндейл? Если бы только она могла вернуться и показаться! Ничто, кроме этого, не могло остановить сплетни.
Я снова взглянула на бумагу. Может, это миссис Бэддикомб? Нет. Уж конечно она не зайдет так далеко. Ее манерой были сплетни через прилавок. Она была не из тех, кто пишет анонимные письма. Кто же? Никогда нельзя знать с уверенностью. В этом корень всей мерзости. Никогда нельзя знать с уверенностью.
Я сунула письмо за корсаж. Внизу был слышен шум сборов. Кареты ждали.
Я едва сознавала, что еду в Холл.
– Вы мечтаете, – сказала Эйлин Экклз. – Это о предстоящих восторгах?
Я очнулась и попыталась улыбнуться.
Джейсон принимал гостей. Он поцеловал мне руку. В этом не было ничего необычного, поскольку, казалось, таким образом он приветствует большинство дам.
– Корделия, – прошептал он, – это чудесно, что вы здесь.
Мне хотелось выкрикнуть: у меня письмо… ужасное… ужасное письмо, и все из-за вас.
Но я ничего не сказала и услышала, что меня представляют джентльмену, имя которого я не могла уловить, будучи слишком ошеломлена. Было много разговоров о вчерашнем представлении и о его отличной постановке.
– Со слов Джейсона я поняла, что вы за это в ответе, мисс Грант, – сказала одна молодая женщина. – Как вы должно быть умны!
Я поблагодарила за комплимент, и джентльмен, имя которого я не уловила, сказал, что самым волнующим моментом был тот, когда внезапно среди развалин появились монахи с песнопениями.
– Меня прямо охватила дрожь, – заявила дама.
– Полагаю, именно на это и был расчет, – заметил мужчина. – В любом случае вы воскресили атмосферу старины.
– Было довольно жутко. Смотрите, прибыл Серж Полянский. Говорят, он один из величайших пианистов нашего времени.
– Поэтому сэр Джейсон и пригласил его сюда. Он покорил Лондон и, как я слышал, приехал из Парижа, где имел огромный успех.
– Он такой маленький человечек. Я представляла его выше. Но, возможно, он выглядит маленьким рядом с Джейсоном.
– Когда он будет играть? – спросила я, поняв, что пора что-то сказать и мне.
– Теперь очень скоро. Джейсон ведет его в музыкальную комнату. Пойдемте следом?
Я вместе с ними прошла в комнату поменьше, где на помосте стоял рояль. Комната была отделана белым и алым, и на мраморном столике в стиле ампир стояла ваза с красными розами, их запах наполнял комнату. Окна были широко распахнуты, открывая залитые лунным светом газоны. Мне были видны фонтан, цветочные клумбы и деревья подальше. Здесь царила атмосфера абсолютного покоя, совершенно противоположная моему состоянию.
Я заметила группу собравшихся вместе девушек. Их было восемь. Фионе и Юджини было позволено пригласить по три подруги. Среди них я увидела Шарлотту Маккей, Патрицию Картрайт и Гвендолин Грей.
Тереза сказала мне, что ее не пригласили, но ей все равно.
Шарлотта подняла взгляд и улыбнулась мне. То же сделали и другие девушки. Я подошла к ним и сказала:
– Будет чудесный вечер.
– О да, мисс Грант. Мы это предвкушаем, – сказала Гвендолин, которая мечтала профессионально играть на фортепиано – тщеславное намерение, на которое мистер Крау смотрел несколько скептично.
– Вы сможете увидеть, как это следует делать, – сказала я.
– О да, мисс Грант.
Я оставила их и вернулась на свое место.
Концерт был действительно чудесным, и на несколько минут я забыла ужасные намеки того письма, пока слушала, как Серж Полянский играл пьесы Шопена и Шумана.
Концерт кончился слишком скоро. Он поклонился под восторженные аплодисменты; сэр Джейсон увел его из комнаты.
Повсюду начинались беседы, и все говорили: «Как прекрасно!» А потом все мы потянулись в Бальный зал. Я все еще оставалась с моими незнакомыми дамой и господином, и к нам присоединился еще один мужчина. Он с большим знанием дела говорил о великолепной игре Сержа Полянского, и мы уселись у кадки с пальмами. В зал были принесены цветы из оранжерей, и благодаря времени года это была внушительная выставка. Слуги в синей с серебром ливрее ходили туда и сюда, большинство из них проходили в дверь, которая, как я решила, вела в комнату, где был сервирован ужин.
