Текст книги "Охотничья луна"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Звучит очень увлекательно, – сказала я. – Полагаю, развалины Аббатства окружают вас со всех сторон.

– Да. Многие приходят на них посмотреть, о них пишут, и это обращает внимание на школу. Я хотела бы купить дом, но Джейсон Веррингер не позволит. Это естественно, я полагаю. Земли Аббатства принадлежали семье с тех пор, как Генрих VIII отдал их им, когда Аббатство было частично разрушено.

– Я рада, что была хозяйкой Грантли, – сказала тетя Пэтти.

– Вам повезло, – сухо парировала Дейзи. – Это выручило вас, когда школа не удалась.

– О, я не сказала бы, что не удалась, – ответила тетя Пэтти. – Просто мы решили расстаться.

– Да, я знаю… по совету вашего юриста и банкира. Я уверена, это мудро. Но грустно. Однако, возможно, для вас деревенская жизнь будет иметь свое очарование.

– Я намерена сделать так, чтобы имела, – сказала тетя Пэтти. – Мы все намерены, не так ли, Корделия… Вайолит? Вай, дорогуша, ты витаешь в облаках. Ты уже слышишь, как жужжат пчелы, я уверена. Я уже вижу, как ты с одной из этих штук, какие носят на голове, чтобы предохраниться от укусов, идешь рассказывать пчелам все местные сплетни. Вы знали, Дейзи, что пчелам нужно все говорить… иначе – вас ждет невезение или что похуже. Им это не нравится. Они в возмущении улетают и могут даже так разозлиться, что сначала всадят в вас несколько жал. Вам известно, что они, когда кусают, оставляют жало в теле и умирают от этого? Какой урок всем нам! Никогда не поддавайтесь гневу.

Дейзи сказала мне:

– Я уверена, что после полученной вами подготовки и пребывания в Шаффенбрюккене вы захотите использовать свою квалификацию в деле.

– Да, – ответила я. – Думаю, это возможно.

После этого она продолжала, обращаясь прямо ко мне, говорить об Академии аббатства Колби; о том, сколько у нее учителей; о преподаваемых предметах; о том, как она сосредоточивает внимание на старших девушках.

– Большинство из наших девушек оставляют школу в семнадцать лет. Некоторые действительно едут в Шаффенбрюккен или другие места на Континенте. Почему всегда считается, что обучиться светским манерам можно только за границей? Несомненно, наша страна и мы – лучший их образец во всем мире. Я хочу заставить людей это осознать и подумывала добавить специальную подготовку для девушек постарше… скажем, восемнадцати или девятнадцати лет… танцы, беседа… дискуссии.

– О да, у нас это было в Шаффенбрюккене.

Она кивнула.

– У нас уже есть учитель танцев и учитель пения. У некоторых девушек превосходные голоса. Мадемуазель Дюпон и фрейлейн Кутчер обучают французскому и немецкому, и делают это вполне адекватно. Необходимо иметь носителей языка из соответствующей страны.

Я слушала внимательно. Она вдохнула в меня желание увидеть школу Аббатства.

Желание вырваться из дома казалось вероломством по отношению к тете Пэтти, но я действительно считала, что не захочу жить в деревне все время, а приезжать домой на каникулы было бы чудесно. Я чуть ли не слышала жужжание пчел Вайолит и видела тетю Пэтти в необъятной шляпе под одним из деревьев за белым столом, уставленном пирожными, меренгами и клубничным вареньем. Мило… по-домашнему… удобно, только я не могла не думать о школе в Аббатстве – с призрачными руинами поблизости – и о дворце, доме всемогущих Веррингеров, в нескольких милях от школы.

Я все еще думала об этом, когда ушла к себе, и не пробыла в своей комнате больше пяти минут, когда вошла тетя Пэтти. Она бросилась в кресло, слегка запыхавшись от усердия и оживления.

– Я думаю, Дейзи на крючке, – сказала она. – Думаю, она сделает тебе предложение. Она всегда быстро принимает решения. Гордится этим. Я просто видела, как Шаффенбрюккен перетягивает твою чашу весов.

– Я была довольно заинтригована.

– Я это поняла. Она сделает тебе предложение. Думаю, следовало бы его принять. Если тебе не понравится или она попытается тебя тиранить, ты сможешь тотчас же уйти. Но она не будет. Отдай ей честный рабочий день, и она за тобой присмотрит. Я хорошо ее знаю. Но как я сказала, если что-нибудь будет не так, мы с Вай будем ждать тебя. Ты знаешь это.

– Вы всегда все для меня облегчали, – растроганно сказала я. – Я никогда не забуду, как я прибыла из Африки и увидела вас в той шляпе с голубым пером.

Тетя Пэтти вытерла глаза. Это были сентиментальные слезы, но и слезы от смеха тоже.

– О, эта шляпа! Она у меня все еще где-то хранится. Сознаюсь, перо уже немного пооблезло. Я могла бы прикрепить на нее новое перо. Почему бы и нет?

– О тетя Пэтти, – сказала я, – если Дейзи Хетерингтон действительно предложит мне место… и я его приму… это не потому, что я не хочу быть с вами.

– Ну конечно, нет. У тебя должна быть собственная жизнь, молодым не годится хоронить себя со стариками. У нас с Вай свои интересы. Твоя жизнь лишь начинается. Для тебя правильно будет выйти в свет и, как я сказала, если с умом разыграть карты… кто знает? Видишь, она не хозяйка этого дома. Я полагаю, просто аренда. Должно быть, она получила ее от этих Веррингеров, о которых все время говорит. Ей там достаточно удобно. Я хотела бы, чтобы ты пошла к Дейзи. Я и правда ее очень уважаю. В лучшем случае это может привести к серьезным переменам, в худшем может стать ценным опытом.

Мы обнялись. Она вышла на цыпочках, напоминая счастливую заговорщицу; я же отправилась в постель и после тревожных снов прошлой ночи спала хорошо.

На следующий день у меня был долгий разговор с Дейзи Хетерингтон, и в результате я получила приглашение присоединиться к штату учителей ее школы в начале летнего семестра. Она будет мне рада. Мне следует выработать расписание, подобное тому, какому следовали в Шаффенбрюккене, и в дополнение к урокам дискуссии и беседы я буду обучать девушек манерам и английскому языку.

Это казалось интересным проектом, и поскольку она уже возбудила мое любопытство описаниями школы, которая была частью аббатства, я была склонна принять его.

Однако я беспокоилась о тете Пэтги и понимала, что она поощряет меня принять это предложение для моего же блага, а не ради своего удовольствия, поэтому я все еще колебалась.

– Я должна получить ответ сразу после Рождества, – сказала Дейзи, и на этом мы остановились. Тетя Пэтти была в восторге.

– Правильный ход, – сказала она. – Нельзя проявлять нетерпение. Что ж, Дейзи отбывает сразу после концерта из рождественских гимнов. Она на него остается только ради удовольствия отметить, насколько выше мастерство певцов гимнов Академии аббатства Колби для юных леди.

В положенное время Дейзи уехала с милостивыми словами благодарности за наше гостеприимство и повелением, чтобы мой ответ был у нее до первого января.

Настало время девушкам разъезжаться. Мы с грустью попрощались с ними. Во всех остальных отношениях Рождество было таким же, как всегда. Был традиционный гусь и рождественский пудинг, и многие из наших соседей присоединились к нам в течение последних двух дней. Пришел местный скрипач, и мы танцевали в холле. Однако все сознавали, что это в последний раз, и это придавало веселью определенный оттенок грусти.

Я была рада, когда все закончилось, а потом должна была принять решение, которое, полагаю, я уже приняла. Я написала Дейзи Хетерингтон о том, что принимаю ее приглашение и буду готова приступить к работе в начале весеннего семестра.

Предстояло сложить вещи и посетить наш новый дом. Он был приятным – совершенно очаровательным на самом деле, но, конечно, довольно незначительным в сравнении с Мэнором.

Я так и не получила вестей от Эдварда Комптона и была удивлена и обижена, поскольку ожидала какого-нибудь объяснения. Это выглядело совсем необычным. Иногда мне казалось, что я все придумала. Оглядываясь назад, я сознавала, что за исключением встречи в швейцарском лесу я всегда была одна, когда видела его – в поезде, на корабле и в роще. В какие-то минуты я могла убедить себя, что придумала эти встречи. В конце концов, в нем было что-то не похожее на других людей.

И тогда я поняла, что мало знаю о мужчинах. Многие девушки давно были бы гораздо более опытными. Полагаю, это от долгого пребывания в стенах школы. Молодые люди просто не попадали в мою жизнь. Моник встречала своего Анри, за которого, как она знала, выйдет замуж. Фрида, возможно, встречала не больше мужчин, чем я. У Лидии были братья, а у тех были друзья, которых они иногда приводили в дом. Она говорила о них, вернувшись после проведенных дома каникул. Но я жила в обществе, где преобладали женщины. Конечно, был еще новый младший помощник нашего викария. Ему было лишь немногим больше двадцати, и он был робок. Был сын доктора, который учился в Кембридже. Ни один не был слишком романтичен. В этом было все дело. Эдвард Комптон был определенно романтичен. Он будил во мне новые интересы. Возможно, потому что он довольно явственно показал, что интересуется мной… предпочитает меня. Поневоле лестно, когда тебя предпочитают трем далеко не дурнушкам.

Да, я была горько разочарована. Все так романтично началось… и лопнуло!

Возможно, это одна из причин, почему я потянулась за приключением. Я хотела ответить на вызов, начать жизнь на новом месте.

И, конечно, я это сделаю, когда поеду в Академию аббатства Колби.

Когда тетя Пэтти показала мне новый дом в Молденбери, я выразила больший энтузиазм, чем испытывала на самом деле – просто чтобы доставить ей удовольствие. Мы обследовали довольно большой сад и решили, где тете Пэтти лучше поставить летний домик, а Вайолит расположить своих пчел, и какая комната должна быть моей и как ее следует обставить.

По дороге домой нам пришлось на лондонском вокзале подождать поезд на Кантертон, и в расписании я увидела поезда на Бери Сент-Эдмундз.

Я полагаю, именно тогда у меня зародилась идея.

Я знала, что сделаю это, хотя не была полностью уверена в том, что буду делать, когда приеду на место.

Возможно, мне не следует искать встречи с ним. Возможно, я просто хотела убедиться в том, что он действительно существует и что я не придумала все приключения во сне.

Чем дальше это дело отдалялось, тем более мистическим оно становилось. Он не был похож ни на одного знакомого. Он был очень красив с этими скульптурными чертами лица – довольно похожими на черты Дейзи Хетерингтон, но у меня не было сомнений в том, что она-то была реальным человеком! Встреча с ним в лесу вместе с моими тремя подругами была достаточно реальной, но не начала ли я некоторые вещи придумывать? Вероятно, это было из-за рассказов Эльзы о мистике лесных легенд, так что иногда в моих мыслях он становился их частью. Могла я вообразить, что видела его в поезде, на корабле и здесь, в Кантертоне? Не вообразила ли я всю историю? Нет. Это смешно. Я не мечтательница. Я очень практичная молодая женщина. Было несколько тревожно думать, что можно вообразить некоторые события так, что не остается полной уверенности в том, что это действительно произошло.

Мне хотелось встряхнуть себя. Вот поэтому-то, когда я увидела это расписание поездов, у меня появилась идея поехать в разведывательную экспедицию. Я упомянула Бери Сент-Эдмундз как единственный известный мне город в Суффолке, и он сказал: да… его дом поблизости.

Кростон. Он упомянул это название. Маленький городок близ Бери Сент-Эдмундз. Предположим, я поеду туда и найду Комптон Мэнор. Конечно, я не зайду, Я вряд ли могла это сделать. Однако я смогу убедиться в том, что он молодой человек с довольно дурными манерами, а я – благоразумная молодая женщина, которая не предается полетам фантазии, а потом гадает, правда все или нет.

Затем возможность представилась.

Это было между семестрами. Переговоры о доме были завершены. Тетя Пэтти должна была покинуть Грантли в начале апреля. Тогда же я должна буду отправиться в школу Аббатства Колби.

Было много хлопот. Тете Пэтти это доставляло удовольствие. Нужно было избавиться от массы мебели и других вещей; тетя велела кое-что изменить в новом доме, так что приходилось все время ездить туда-сюда. Вайолит была измотана и говорила, что не соображает, стоит на ногах или на голове. Однако тетя Пэтти цвела.

Ей пришлось съездить в Молденбери повидать архитектора, и она решила, что поскольку будет в Лондоне, где необходимо делать пересадку, она останется на несколько дней, сделает кое-какие покупки и займется продажей школьного оборудования, которое еще оставалось в Грантли, а потом продолжит путь в Молденбери. Было решено, что я буду ее сопровождать.

Когда мы были в Лондоне, я сказала, что хотела бы остаться немного дольше, чтобы сделать кое-какие покупки для себя. Договорились так, что пока она будет в Молденбери, я останусь у Смитов, в маленьком удобном отеле, которым тетя Пэтти всегда пользовалась, приезжая в Лондон, и где ее хорошо знали. Когда она вернется в Лондон, мы сможем вместе вернуться в Грантли.

Таким образом я оказалась одна и понимала, что если собираюсь когда-нибудь совершить эту разведывательную экспедицию, то должна сделать это сейчас.

Я выехала рано утром, и пока поезд нес меня к Бери Сент-Эдмундз, я спрашивала себя, не была ли я импульсивна в своих действиях. Что если я столкнусь с ним лицом к лицу? Какие оправдания у меня, чтобы разыскивать его? Но ведь он приехал в Кантертон, разве нет? Да, но это другое дело. Он вполне ясно показал, что не желает продолжать знакомство… дружбу… или что бы то ни было. Следовательно, разыскивать его было не слишком благовоспитанно.

Нет. Но ведь я не собиралась наносить визит в Комптон Мэнор, если найду его. Я зайду в постоялый двор поблизости и буду осторожно задавать вопросы. Если люди в Суссексе так же любят сплетни, как и в Суффолке, я смогу узнать, что хочу, то есть – заверяла я себя – всего лишь узнать, существовал ли вообще мужчина по имени Эдвард Комптон, чтобы я могла избавиться от нелепой мысли, что страдаю от какой-то галлюцинации.

Это было яркое холодное утро, довольно бодрящее, и по мере того, как поезд нес меня дальше, я ощущала все большее возбуждение. Мы прибыли вовремя, и я ликовала, когда на вопрос, как мне добраться до Кростона, мне сказали, что существует ветка, по которой поезд ходит каждые три часа, и если я поспешу, то как раз успею на следующий.

Я так и сделала и поздравила себя, когда поезд запыхтел по приятной, но плоской местности.

В Кростоне я увидела человека, который мог быть служащим железной дороги, и подошла к нему. Он был староват, с седой бородкой и слезящимися глазами. Он с любопытством взглянул на меня, и я поняла, что он редко видит посторонних.

– Комптон Мэнор находится поблизости? – спросила я. Он странно на меня посмотрел, потом кивнул. Мое настроение снова поднялось.

– Что вам нужно в Мэноре? – спросил он.

– Я… э… хотела идти в том направлении.

– О, понимаю, – он почесал в затылке. – Идите по тропинке. Она приведет вас в Кростон. Потом по улице и направо.

Все получалось очень легко.

Кростон представлял собой одну короткую улицу из нескольких крытых соломой коттеджей, деревенской лавки, церкви и трактира, Я повернула направо.

Совсем недалеко я увидела старый указатель, наполовину обломанный. Внимательно всмотревшись, я разобрала: «Комптон Мэнор».

Но в каком направлении? Должно быть, вверх по аллее, поскольку единственное другое направление – то, откуда я пришла. Я направилась вверх по аллее и, завернув за угол, увидела поместье.

Возглас ужаса вырвался у меня: не может быть, чтобы это было то самое место! Но ведь был указатель…

Я приблизилась. Сохранилась лишь оболочка – почерневшие каменные стены. Я прошла через провал в этих опаленных стенах и заметила, что среди камней растут сорняки там, где раньше были комнаты. Значит, пожар был давно.

Это не может быть Комптон Мэнором. Наверное он дальше.

Я оставила почерневшие руины и нашла дорогу. Впереди не было ничего, кроме открытых полей, а плоский ландшафт позволял видеть на мили вокруг.

Я села на поросшую травой обочину, совершенно сбитая с толку. Пытаясь раскрыть тайну, я только погрязла в ней глубже.

Ничего не оставалось, как только вернуться на станцию. До следующего поезда в Бери Сент-Эдмундз было еще два часа.

Я вошла в церковь. В ней был прекрасный витраж – довольно впечатляющий для такой маленькой церкви. Я подошла к алтарю. И тут увидела бронзовую табличку, на которой были выгравированы слова: «В память о сэре Джер-вейсе Комптоне, баронете из Комптон Мэнора». Я огляделась и увидела, что есть еще и другие мемориалы семьи Комптонов.

Пока я там стояла, сзади послышались шаги. В церковь вошел мужчина, который нес стопку подушечек для коленопреклонения.

– Доброе утро, – сказал он, – или, скорее, день.

– Добрый день, – ответила я.

– Осматриваете нашу церковь?

– Да. Она очень интересная.

– Посетителей приходит немного. Хотя это одна из стариннейших в стране.

– Я так и подумала.

– Вы интересуетесь архитектурой, мадам?

– Я очень мало о ней знаю.

Он выглядел разочарованным, и я догадалась, что он хотел прочитать мне лекцию о норманнском стиле в сравнении с готикой. Должно быть, это был церковный служитель, или староста, или кто-то из людей, имеющих отношение к церкви.

Я сказала:

– Я видела этот сгоревший дом у дороги. Не это ли Комптон Мэнор?

– О да, мадам. Это был Комптон.

– Когда случился пожар?

– О, должно быть, лет двадцать назад.

– Двадцать лет назад!

– Ужасная трагедия. Он начался в кухнях. Остов дома еще стоит. Интересно, почему его не восстановят или что-нибудь в этом роде? Стены еще крепкие. Их строили на тысячелетие. Разговоры ходили, но никто ничего не делает.

– А как же семья Комптонов?

– Это был их конец. Они погибли в огне. Мальчик и девочка. Это была трагедия. Люди все еще об этом говорят. И там еще были сэр Эдвард а леди Комптон. Они тоже умерли. В сущности вся семья была стерта с лица земли. Это была большая потеря для этих мест, поскольку Комптоны в то время являлись Кростоном. С тех пор все стало иначе. Нет знатной семьи, чтобы брать девушек в услужение и заботиться об интересах деревни…

Я почти не слушала. Про себя говорила: как же он мог быть Эдвардом Комптоном из Комптон Мэнора? Они же все мертвы.

– Почти все тела нашли. Они похоронены здесь на кладбище, на участке Комптонов. Я помню похороны. Мы часто о них говорим. Я называю это «днем траура Кростона». Вас интересует эта семья, мадам?

– Ну, я увидела дом… и это ужасно грустная история.

– Да. Они действительно были Кростоном. Оглядите эту церковь. Видите, они везде оставили знаки. Вон там впереди их скамья. С тех пор никто ею не пользуется. Если хотите выйти наружу, я покажу вам могилы.

Я последовала за ним к могилам, ощущая легкую дрожь.

Он сказал:

– Холодный ветер поднимается. У нас тут бывают сильные ветры, довольно пронзительные, когда дуют с востока.

Он прокладывал путь между могильных надгробий, и мы подошли к уединенному уголку. Мы остановились на хорошо ухоженном участке, где были посажены несколько штамбовых роз и лавров. Летом здесь должно быть очень красиво.

Потом он сказал:

– Это сэр Эдвард. Видите дату. Да, чуть больше двадцати лет. Все эти могилы… жертвы пожара. Это леди Комптон, а это маленькие Эдвард и Эдвина, его сестра. Бедные малыши. Не довелось пожить. Заставляет задуматься, не так ли. Ему было два года, а Эдвине пять лет. Не успели прийти в мир, как их забирают. Поневоле задумаешься…

– Вы были очень добры, что показали мне все это, – сказала я.

– С удовольствием. У нас немногие интересуются. Но я видел, что вам интересно.

– Да, – сказала я, – и большое спасибо.

Мне хотелось остаться одной и подумать. Ничего подобного я не ожидала найти.

Я была рада длинной дороге домой, когда никто не мешал мне размышлять над тем, что я увидела, и попытаться понять, что бы это могло означать; но когда я приехала в Лондон, я не приблизилась к решению загадки.

Могло ли и впрямь быть, что человек, которого я видела, был привидением… призраком из прошлого?

Эта теория многое объяснила бы. Однако я не могла ее принять. Одно можно было сказать с уверенностью: не было Эдварда Комптона из Комптон Мэнора. Не было уже больше двадцати лет!

Тогда кто же был тот странный мужчина, который произвел на меня такое впечатление, который смотрел на меня – да, теперь я могу в этом признаться, – с восхищением и с чем-то еще, указывающим мне на то, что у нас могли бы быть более близкие отношения и что ему этого хотелось бы. Не могла же я вообразить всю эту историю!? Он был в лесу, который Лидия считала населенным призраками – те же слова, которыми тетя Пэтти описывала школу Аббатства, – где могли происходить странные вещи?

Я должна забыть о происшедшем. Я не могу позволить ему и дальше занимать мои мысли. Это был один из странных случаев. Время от времени они происходят. Я читала о них, и объяснения им нет.

Я была уверена, что самым мудрым было бы попытаться выбросить все это из головы.

Но это оказалось невозможным. Когда я закрывала глаза, я видела надгробия. Сэр Эдвард Комптон… и надгробие маленького мальчика, другого Эдварда.

Это было таинственным… довольно пугающим. О да. Я, несомненно, должна постараться выбросить это из головы.