Текст книги "Берег мечты"

Автор книги: Виктория Гиррейру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Домой он приехал поздно, праздник уже давно кончился. Сначала Адма, а потом и Феликс стали расспрашивать, что у него с лицом, но Алешандре не пожелал ничего объяснять и отправился к себе в комнату. Гуму он ненавидел и поклялся себе, что тот заплатит ему за всё сполна.

Обо всём, что произошло, Феликсу рассказал Эриберту. Феликс пришёл в ярость. Никто не смел, тронуть его сына! Гордец Гума стал отныне его смертельным врагом.

– Не покупай рыбу ни у кого, – распорядился он. – Поголодают и сами расправятся со своим Гумой. Я добьюсь того, чтобы он приполз ко мне на коленях!

На следующее утро Феликс, правда, объяснил и сыну, что его поведение было неразумным. Он не должен был ссорить отца с жителями нижнего города, когда впереди предвыборная кампания.

– Мне дорог каждый голос, – сказал Феликс. – Но ты мне дороже любой кампании.

И тогда Алешандре признался, что Ливия его бросила.

– А я без неё не могу, она для меня всё! – сказал Алешандре таким тоном, что Феликс понял: сын говорит правду.

– Если она тебе так дорога, попроси, у неё прощения и всегда будь на её стороне. Чего бы она ни захотела, как бы тебе ни было это не по нутру, всегда поддерживай её. Женщина нуждается в нежности и поддержке. Если ты дашь ей это, она будет с тобой. Это совет опытного, искушённого мужчины. Если Ливия соберётся ехать в Рио, скажи, что согласен, и поезжай с ней.

Алешандре изумлённо смотрел на отца, он не ждал от него таких советов.

– Только так ты добьёшься успеха и сохранишь Ливию, – подтвердил Феликс. – Больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив.

Алешандре с благодарностью и обожанием посмотрел на отца. На сердце у него полегчало. Феликс отправился к себе в кабинет и позвонил своему агенту в Рио, он назвал фирму, в которой работала Ливия, и попросил узнать всю её подноготную.

– Меня интересуют больше всего проблемы.

– Рычаги, на которые можно нажимать, – понимающе отозвался агент.

– Вот именно, – согласился Феликс и положил трубку.

Глава 9

Ливия складывала вещи, чтобы отправиться в Рио. В Порту-дус-Милагрес ей больше нечего было делать. Чек, полученный от Феликса, она собиралась оставить Августе в счёт тех денег, которые та потратила на неё. Освалду смотрел, как Ливия собирается, и слушал то, что она ему рассказывала. Когда речь зашла о деньгах, он прервал её.

– Во-первых, немедленно обрати чек в деньги, – посоветовал он. – Если ты поссорилась с их семейством, то Феликс под горячую руку может отозвать и чек. Ты окажешься в глупом положении. А во-вторых, Августе за своё обучение ты ничего не должна. За него заплатила Леонтина из полученной части наследства.

– Но тётя Августа всегда говорила, что тётя Лео растратила свои деньги на путешествия и романы.

– Глупости! – отмахнулся Освалду. – Леонтина очень тебя полюбила, и своим образованием ты обязана ей.

Ливия растрогалась. Освалду тоже.

– Где она, наша бедняжка? – сказали они, чуть ли не в один голос. – Мы так без неё соскучились.

Они оба были привязаны к доброй и кроткой Лео.

– Если бы тётя знала, что я готова ей помочь! – сказала Ливия. – Эти деньги я отдам тёте Лео. И ты прав, мне нужно как можно скорее получить по чеку деньги. Ты даже не представляешь, на что оказался способен Алешандре, он чуть ли, не приказал стрелять в безоружного человека. Во всяком случае, не хотел мешать этому! Такие люди на всё способны.

Освалду вздохнул. Он не сомневался, что Ливия права, но что было делать, если Феликс и его сын были самыми могущественными людьми в городе, а именно такие люди были нужны Освалду для осуществления его планов…

В комнату вошла служанка и сообщила, что Ливию внизу дожидается молодой человек. Ливия спустилась и увидела Гуму.

– Я пришёл поблагодарить тебя за вчерашнее, – начал он.

– Пожалуйста, без иронии, – вспыхнула Ливия. – Я с ужасом вспоминаю вчерашний день! Я так перед всеми вами виновата!

– Мы не будем искать виновных, но я точно знаю, что это не ты. Я был так рад, что ты пришла на мой праздник. Ведь меня избрали королём нашего нижнего города. Для меня это большая честь.

– Я рада за тебя.

Родолфу, который наткнулся на молодую пару возле входа в сад, показалось, что они целовались. Он окликнул свою кузину:

– Ливия! Я пришёл за тобой. У меня новости от тёти Лео.

Ливия встрепенулась:

– Тётя Лео! Да мы только что о ней говорили с дядей! Что с ней? Где она?

Гума сразу стал прощаться.

– У вас семейные дела, Ливия, я пойду. Спасибо тебе ещё раз.

Ливия повернулась к Родолфу.

– Пойдём со мной, – позвал он и повёл её за собой. Он не стал ей рассказывать, как, придя в старую гостиницу, нашёл Леонтину с чемоданом. Она собралась бежать из родного города, так и не повидав родню.

– Здесь меня окружают призраки, – снижая голос до шёпота, призналась она. – Августы я боюсь. Она опять будет укорять меня, и ругать, а я буду плакать. Этого я больше не выдержу. Мне лучше уехать.

Родолфу не отличался большой сентиментальностью, но к Лео был искренне привязан, и ему стало её откровенно, жаль. Не так она была молода, чтобы странствовать по белу свету без средств к существованию, надеясь на помощь добрых людей, которые чаще оказывались пусть не злыми, но равнодушными. Он вспомнил о Ливии, и глаза Леонтины радостно засветились.

– Я хочу повидать мою девочку, – сказала она. – Я не могу уехать, не повидав её!

Родолфу привёл Ливию в старый сарай для сетей, там спряталась Леонтина, боясь, как бы, не попасться на глаза Августы. Сердце Ливии сжалось: тётечка! Милая! В такой грязи! Не прошло и пяти минут, как Ливия уговорила Лео оправиться в дом Августы.

– Ты пробудешь там дня два-три, не больше. Я не позволю тёте Августе обижать тебя. Ты будешь жить в моей комнате, а потом уедешь вместе со мной в Рио. Я буду заботиться о тебе. Мы будем жить вместе, если ты захочешь, если я не буду тебе в тягость.

– Милая моя девочка! Я могла только мечтать о таком счастье!

Ливия провела Леонтину сразу к себе.

– Здесь ты в безопасности, – сказала она. – А я сейчас пойду и позвоню в Рио.

Ливия весело направилась к телефону, собираясь позвонить в свою фирму, узнать, как там идут дела, предупредить ренату, что ему может позвонить Феликс и предложить работу. От телефона она отошла в полнейшем недоумении. Секретарша сообщила ей, что она уволена. Как? Почему? Что случилось? Речь шла о таких перспективах перед отпуском! Ливия поняла, что должна немедленно ехать в Рио. Во-первых, она поговорит с начальством фирмы. А во-вторых, разошлёт своё резюме и будет искать новую работу. Но только в Рио. Здесь она оставаться не собиралась.

Августа, выспавшись с очередной таблеткой снотворного, вновь находилась в состоянии бурной деятельности. Узнав, что племянница уезжает вместе с её младшей сестрой в Рио, что не собирается замуж за Алешандре и все деньги достаются Лео, она пришла в неистовство. Мало того, что она, Августа, не освятила своим присутствием ни один праздник, так теперь ещё и домашние совершенно отбились от рук! И хотя Ливия строго-настрого запретила ей беспокоить Леонтину, которая нуждалась в отдыхе, Августа всё-таки вошла к ней в комнату. Встреча началась с сестринских поцелуев, но кончилась, как обычно, проповедью. Августа не могла не припомнить Леонтине все её слабости: любовников, бесхозяйственность, легкомыслие, расточительность… Перечисление грехов заняло немало времени. Августа накалялась всё больше и больше, и Леонтина не выдержала и пустила слезу. Наверное, вовремя, иначе бы Августа самовозгорелась. Слёзы Леонтины пригасили пламя её воодушевления.

– Я очень рада, что ты приехала, сестрёнка, – заключила она свою обвинительную речь.

– Я это заметила, – всхлипнула Леонтина.

– Мы ещё с тобой поговорим, – пообещала Августа.

– Лучше не надо, – пробормотала Леонтина.

Она опять горько пожалела о том, что приехала. Чего она так боялась, чего не хотела, то и случилось. Зато настроение Августы после беседы заметно улучшилось, и она отправилась в «свою» церковь, чтобы как следует помолиться. Утешал Леонтину Освалду. Он, в самом деле, был очень рад приезду свояченицы. Она была единственным человеком, с которым он мог доверительно поговорить, обсудить житейские проблемы, посоветоваться. Его трогали её уязвимость, чувствительность, доброта, мягкость.

– Не обижайся, Леонтина, на Августу. Жизнь жестоко обошлась с ней, многое отняла и ничего не дала взамен.

– Ты всегда будешь защищать её, Освалду?

– Всегда, Леонтина. Мы же одна семья. И кто её защитит, если не я и не ты? У неё больше никого нет.

– Ты прав, Освалду, но мы не можем защитить её от себя самой, – вздохнула Лео.

– А мы и не будем, – засмеялся Освалду. – Мы с тобой будем кофе пить и беседовать.

Так они и сидели за кофейком, пока не пришла Ливия. Она побывала в банке, обменяла чек на деньги и зашла на обратной дороге к Августе в церковь с тем, чтобы предупредить тётушку раз и навсегда: пусть оставит Леонтину в покое, по крайней мере, до её отъезда в Рио!

Августа оскорбилась до глубины души. Такой разворот событий её совсем не устраивал. Она была обижена и на Господа, который так плохо о ней заботился. Выслушав племянницу, Августа насупилась, возмущённо припомнила, сколько отдала ей тепла и заботы, и опять помолилась, чтобы ей воздали по заслугам.

Когда Августа вернулась домой, её домашние уютно сидели на диване, погрузившись в воспоминания о прошлом. Ливия расспрашивала Леонтину о своих родителях. Её очень волновало, почему не сохранилось ни одного портрета отца. Освалду сидел, как воды, в рот набрав, а Леонтина пересказывала, что было в тех двух письмах, которые она получила в давние времена от Лауры.

– Я переезжала с места на место, детка. Может, писем и больше было, да они не дошли, – говорила Леонтина. – О твоём отце Лаура писала, как обычно пишут влюблённые женщины, одним словом, всякую ерунду. Но она была счастлива, детка, а это самое главное.

Августа проскользнула мимо лирических воспоминаний сестры и тихонько открыла дверь в комнату Ливии. Сумочка лежала на стуле. Остальное было делом одной минуты. Деньги перекочевали к Августе.

– Это будет справедливо, если они достанутся мне! – бормотала она. – Сам Господь посылает мне их. Он хочет, чтобы именно я ими воспользовалась. Разве не так, Господи?

Весь вечер Августа была в прекраснейшем расположении духа. Она ни разу не сказала сестре ни одного обидного слова. Леонтина смотрела на неё с благодарностью, а Ливия с удивлением: неужели её внушение оказалось таким действенным?

Они ужинали, много шутили, смеялись, и каждый подумал про себя, что в семейной жизни и родственных отношениях всё-таки есть много отрадных и приятных сторон.

Поднявшись в комнату, Ливия и Леонтина продолжали разговаривать. Ливия собралась переложить деньги в более надёжное место, но не нашла их. Спросила Леонтину. Та, и понятия не имела ни о каких деньгах. Похолодев, Ливия поняла: деньги пропали! Она поспешила к Августе, к Освалду.

– Их кто-то украл, – заявила Августа. – Вор не останется безнаказанным. Никто не выйдет из гостиной, пока мы не найдём деньги. Мы будем действовать, как действуют герои моих любимых детективов Агаты Кристи! Я сама запру двери!

– Незачем их запирать, – буркнул Освалду. – Я прекрасно знаю, кто взял деньги. И мне кажется, что он должен вернуть их так же потихоньку.

Он выразительно посмотрел на жену. Но Августа не опустила глаз и продолжала ломать комедию, которая для Ливии и Леонтины была воистину трагедией: оставшись без денег, они никуда не могли поехать, и вынуждены были остаться в Порту-дус-Милагрес под бдительным присмотром Августы.

Кирина волновалась за свою безупречную репутацию. Родолфу ни о чём не волновался. Сразу после ужина он ушёл из дома и даже не подозревал, что в глазах своего семейства может оказаться вором, сбежавшим с деньгами…

Все сидели в гостиной, каждый думал о своём, и только Августа без устали разглагольствовала. Мучительнее всего размышлял Освалду. Он не знал, как ему поступить.

Глава 10

На следующее утро рыбаки, подплывая к причалу, радостно перекликались. Давно уже не посылала Еманжа такого богатого улова! Один подсчитывал барыши, надеясь расквитаться с долгами, другой прикидывал, какие купит детям обновы.

– Эй, сеньор Эриберту! – закричал один из молодых рыбаков. – Посмотрите, сколько мы привезли рыбы! Хватит ли у вас денег расплатиться?

Каково же было их удивление, когда на привычном месте не было ни рефрижератора, ни Эриберту. Рыбаки забеспокоились: что могло случиться с хозяином? Они прождали час, прождали другой, с беспокойством поглядывая на рыбу: ещё немного, и она будет никуда не годна! Сеньор Эриберту не получит никакого барыша. Когда солнце поднялось, совсем высоко, и рыба потеряла первозданную свежесть, появился Эриберту.

– Такую рыбу я не стану у вас покупать, – лениво заявил он. – Делайте с ней что хотите!

Рыбаки онемели от неожиданности. Они остались без дневного заработка, и, надо сказать, не по своей вине.

– Сеньор Эриберту! – окликнул его один из рыбаков. – Сегодня вы пришли слишком поздно, и поэтому…

– Завтра не приду совсем, – прервал его, обернувшись Эриберту. У вас появился новый начальник, вот пусть он о вас и позаботится.

Рыбаки поняли, на кого он намекает, и невольно уставились на Гуму. Обманутые ожидания не были новостью для Гумы, у которого Эриберту давно уже не покупал рыбу, и он прекрасно понимал, что творится на душе у рыбаков.

– Идёмте к дядюшке Бабау, – крикнул он, – нечего нам стоять на солнцепёке. А рыбу пусть разберут женщины причала и разделят по справедливости.

Рыбаки потянулись за ним в бар, и там Гума ещё раз растолковал им идею кооператива.

– Мы наймём грузовик-рефрижератор, и сами будем продавать рыбу в Салвадоре, ясно? – заключил он свою речь и обвёл взглядом лица рыбаков.

– А что? Здорово получится! – вдруг восторженно крикнул самый молоденький.

Воодушевление побежало как по цепочке, и вот уже все перекрикивают друг друга, а дядюшка Бабау звонит по телефону приятелю, у которого есть рефрижератор.

Идею кооператива поддержал даже Эзекиел, который совмещал у Бабау все должности, он был и кассиром, и официантом, а по вечерам после работы ещё и игроком.

– Дело стоящее, ребята, – высказал он своё мнение. – Я в Салвадоре часто бываю. Там, сами знаете, клубы нечета нашим, и ваш товар на рынке расходится в один миг. Эриберту здорово на вас нагревает руки, поверьте мне.

В стороне от гомона и суеты остался один Жак, сын Ондины. Он давно уже занимался контрабандой для Эриберту и не собирался портить с хозяином отношения.

– Жак! Ты не можешь не поддержать кооператив! Ты не можешь остаться без друзей, – чуть не плакала Жудите, его жена.

Она мечтала, чтобы Жак перестал подвергать свою жизнь смертельной опасности, мечтала о спокойных ночах, мирных днях, была готова работать не покладая рук, лишь бы бородатый Эриберту не заглядывал к ним и не давал заданий её мужу. Она очень уважала, Родригу, к которому частенько водила своего Пасоку, мальчика весьма талантливого, но болезненного. Родригу не мог посоветовать рыбакам плохого.

В разгар её уговоров Бабау сообщил, сколько стоит наём в аренду рефрижератора.

Жак захохотал:

– Предлагаю всем заделаться контрабандистами! – закричал он. – По-другому денег вам не набрать!

Рыбаки приуныли, и было с чего. Ломай не ломай голову, но таких денег взять неоткуда.

И тут подала голос учительница Дулсе.

Я постараюсь раздобыть для вас денег, – сказала она. – Когда кооператив встанет на ноги, вы мне их вернёте.

– Само собой, – отозвались рыбаки, но смотрели на неё недоверчиво: учителка – человек хороший, но таких деньжищ и ей не достать.

Словом, рыбаки сидели, не расходясь по домам, и почёсывали в затылках: кооператив, конечно, вещь хорошая, о такой только мечтать можно, но ведь луны с неба не достанешь! Погрустневшие рыбаки вновь стали думать о том, на каких условиях они могут договориться с Эриберту, и тут до них дошло, что виной всему драка Гумы с Алешандре. Вот где собака зарыта! Это месть!

Гума тогда и предложил:

– Схожу-ка я снова к префекту. Объясню ему всё, как было на самом деле. Пусть он урезонит Эриберту, нечего ему на нас обижаться. Эриберту этот в последнее время слишком много воли взял. Обращается с нами так, словно мы его собственность. А мы как-никак в государстве живём. И префект – наша законная власть.

– Правильно, Гума! Сходи! – раздались голоса. – Ведь Эриберту тебя в тюрьму посадил, а сеньор Феликс выпустил. Он мужик хороший, с ним столковаться можно.

На том и порешили и потянулись не спеша по домам. А Гума отправился к Феликсу, но решил пойти окольной дорогой по леску и рощице, чтобы как следует обдумать будущий разговор. Ему и в голову не приходило, что люди Эриберту ведут за ним слежку.

Гума брёл не спеша, припоминая вчерашний день. Он старался вспомнить, как сцепился с Алешандре, но вспоминал только Ливию. Её милое лицо стояло у него перед глазами. Вот она с изумлением смотрит на всё, что творится вокруг. Вот самозабвенно танцует вместе со всеми. А вот как разъярённая тигрица защищает его, Гуму. Какая же она необыкновенная девушка, какая красавица!

Если бы Эсмералда знала, что в сердце Гумы для неё нет и самого маленького местечка, как бы она неистовствовала! Но что поделать? Так оно и было. Гума вспоминал Ливию, думал о Ливии, интересовался Ливией, хотел видеть Ливию и пока не понимал, что полюбил Ливию.

– Эй, парень, ну-ка остановись! – услышал он оклик, и в самом деле остановился от неожиданности.

Человек пять вооружённых парней окружили его, и Гума понял, что никакая капоэйра его не спасёт. Но он был не и з тех, кто пасует в сложных ситуациях. Напружинившись, Гума прыгнул и сбил с ног одного из парней, остальные навалились на него, и стало понятно, что живым ему не уйти. Однако в этот миг возле кучи дерущихся появилась матушка Рикардина в белом своём одеянии, и, стоило ей подойти, парни раскатились в стороны, попытались подняться и не могли, зато Гума легко вскочил на ноги. На нём не было ни синяка, ни ссадины, ни царапины, напротив, он чувствовал себя свежим, отдохнувшим, полным сил. Оглянулся, матушка Рикардина махала ему издалека рукой, а ещё его обидчики разбежались кто куда. Гума потряс головой, закрыл глаза, а когда открыл, то вокруг и вовсе никого не было. «Видно, я заснул на солнцепёке, и мне кошмар приснился», – подумал он, не зная, чем объяснить и драку, и приятную свежесть во всём теле.

А в это время подручные Эриберту с ужасом рассказывали ему, как матушка Рикардина, внезапно появившись, спасла Гуму. Эриберту от злости затопал ногами.

– Болваны! – заорал он. – Врали поганые! Бездельники! Упустили такую возможность! Продрыхли в тенёчке! Ещё один прокол – и прощайтесь с работой!

Бандиты ушли от него как побитые псы. Несмотря на угрозу хозяина, большого желания иметь дело с Гумой у них не появилось: пережитое было и в самом деле слишком необыкновенным. Все люди причала верили в Еманжу и знали, что матушке Рикардине дана большая сила. Сегодня подручные Эриберту лишний раз убедились в этом. А раз Гума – избранник Еманжи, то лучше держаться от него подальше.

Феликс посмеялся бы над подобными мыслями, счёл бы их предрассудками, суевериями. Его и прежде не интересовали эти языческие глупости, а теперь он и вовсе был занят своей предвыборной кампанией, и хотел только побыстрее прижать к ногтю Гуму, чтобы тот ему не мешал. Пришедшего к нему Гуму Феликс встретил с удовлетворением. Он надеялся увидеть Гуму-просителя, покорного и послушного, но тот держался уверенно, сохраняя чувство собственного достоинства.

– Мне кажется, что ваш сын сводит со мной счёты за вчерашнее, – начал Гума. – Сегодня у нас не купили рыбу…

Едва услышав об Алешандре, Феликс пришёл в ярость, он не забыл, кто опозорил его сына на весь причал! Но орать и топать ногами не стал. Он знал, что Гума заплатит ему настоящую цену за унижение семьи Геррейру!

– Ты слишком возомнил о себе, полагая, что префект может сводить счёты с кем бы то ни было, – ледяным тоном оборвал своего посетителя Феликс.

– Именно поэтому я и пришёл к вам, – живо подхватил Гума. – У рыбаков с причала не купили рыбу, значит, они не смогут купить хлеба и будут голодать.

– И ты просишь меня им помочь? – с не меньшей живостью осведомился Феликс.

– Я требую восстановить справедливость, – заявил Гума.

– Не голодайте, – усмехнулся Феликс, – ешьте рыбу без хлеба, и разбирайтесь с Эриберту. Раз ты можешь обойтись без моей помощи, справляйся сам. И оставь моего сына в покое. Он тут ни при чём!

Гума прекрасно понял, чего хочет от него префект, но он не собирался становиться должником Феликса, попадать к нему в зависимость, служить его интересам.

– Мы-то справимся, – заявил Гума. – Но мне казалось, что вам понадобится наша помощь, и поэтому вы…

– Я, как ты, не люблю быть должником, – отрезал Феликс. Но последнее слово должно было остаться за ним, и он приказал: – Иди!

Гума улыбнулся: префект своей собственной рукой подписал решение, о создании кооператива. Тем лучше. Гума ушёл с миром и покоем в душе. Думал он только о том, где взять деньги.