Текст книги "Берег мечты"
Автор книги: Виктория Гиррейру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Глава 34
С некоторых пор в доме Освалду шли ежедневные жестокие бои. Августа не хотела давать ему развода, ни на каких условиях, да ещё и пыталась изгнать из дома Леонтину.
Так продолжалось до тех пор, пока Родолфу не посоветовал матери, всё же отпустить отца на волю, но взамен потребовать сигарную фабрику, которая уже начала приносить ощутимые доходы. Августа последовала совету сына, однако теперь упёрся Освалду.
– Никогда этому не бывать! – сказал он. – Я не предам память отца, который создал эту фабрику и завешал её мне! Да я и сам вложил в неё столько труда не затем, чтобы ты всё пустила на ветер.
– Значит, фабрика тебе дороже, чем Леонтина. Вот и оставайся со своей фабрикой, – подвела итог Августа.
Ситуация снова зашла в тупик, из которого не было никакого выхода.
Освалду, правда, надеялся на Питагораса, который продолжал ухаживать за Августой, но тому тоже хотелось получить фабрику в качестве приданого, и он не торопился с официальным предложением руки и сердца.
Неизвестно, как в итоге разрешилась бы эта коллизия, если бы однажды не произошло настоящее чудо: Леонтина получила наследство от своего давнего поклонника, умершего в Париже. Наследство было фантастически огромным. Августа чуть не умерла от зависти, когда услышала, что некий герцог завещал Леонтине ни много ни мало – пятьсот тысяч долларов!
– Теперь, я надеюсь, ты уберёшься из моего дома? – подступила она к Леонтине. – Освалду я тебе никогда не отдам, хоть он мне и даром не нужен. Из вредности не отдам. Из зависти! Да, я этого не скрываю! Потому что таких больших денег достойна я, а не ты! Убирайся с глаз моих! Не могу тебя видеть.
– Я никуда не уйду отсюда без Освалду! – отрезала Леонтина. – Подпиши бумаги на развод, и больше никогда меня не увидишь, обещаю!
– Нет, не дождёшься, – упёрлась Августа. – Это будет уже чересчур: и богатое наследство, и фабрика, и Освалду в придачу! Хватит с тебя и долларов. На них ты сможешь купить и дом, и целую сотню таких потрёпанных мужичков, как Освалду!
– Любовь не купишь за деньги, – возразила Леонтина.
– Возможно, – согласилась Августа. – Любовь – это не моя стихия, я в этом ничего не понимаю. Но зато я точно знаю, что за хорошие деньги можно купить мужа. И можно… продать его! Да, именно так, продать! Меня сейчас осенила гениальная идея: хочешь, я продам тебе Освалду за пятьсот тысяч долларов?
– Ты совсем спятила, – осуждающе покачала головой Леонтина. – Эти деньги довели тебя до полного безумия.
– Да, тут немудрено, спятить, зная, что эти деньги твои, а не мои! Отдай мне их и забирай Освалду, так и быть!
– Ты что, всерьёз предлагаешь мне купить у тебя Освалду?! – изумилась Леонтина.
– Да, такими вещами не шутят, – подтвердила Августа. – Я назначила цену: пятьсот тысяч долларов, и не центом меньше! Ты можешь возразить, что этот старый тюфяк не стоит так дорого, у него износ более тридцати лет. А я тебе скажу: бери, потому что в комплекте с мужем ты приобретёшь ещё и любовь, и свободу, и покой! Если ты хорошенько подумаешь, то поймёшь, что я, пожалуй, даже продешевила. Эта сделка выгодна, прежде всего, тебе.
– И ты сразу же подпишешь все бумаги? Без проволочек, без хлопот, без судебного разбирательств по разделу имущества?
– Подпишу! Вступай в права наследства, отдавай мне деньги, и я сразу же всё подпишу, – заверила её Августа. – А потом укачу в Париж!
– Хорошо, я согласна, – сказала Леонтина.
Освалду пришёл в ужас, узнав об этой сделке, и долго отговаривал Леонтину от такого безумного решения, но потом сдался:
– А впрочем, поступай, как хочешь, деньги-то твои, ты имеешь полное право распорядиться ими по своему разумению.
Леонтина расцеловала его.
– Значит, ты возражал не потому, что тебе жалко этих денег? Я тебя обожаю! Давай будем считать, что их не было вообще, и развод ты получил бесплатно. Деньги ведь шальные! К тому же мы их даже в руках не держали, поэтому нам будет несложно с ними расстаться.
На том они и порешили.
Освалду быстро оформил развод и стал готовиться к свадьбе с Леонтниой.
Августа получила деньги, часть из которых у неё выманил Родолфу, и укатила в Париж вместе с Питагорасом, сделавшим, ей наконец, официальное предложение, поскольку его вполне устроило приданое в полмиллиона долларов.
Каждый получил то, чего хотел, и все были счастливы, за исключением Ливии. Она была беременна и скрывала это от Гумы, с которым теперь старалась видеться как можно реже.
– Я не хочу уподобляться Эсмералде, которая использовала беременность как оружие в борьбе за Гуму. Я вообще больше не желаю участвовать в этой войне. Пусть он женится на Эсмералде, а то ещё подумает, будто я нарочно забеременела, чтобы не допустить этой женитьбы, – говорила Ливия Леонтине, а та считала, что она не права.
– Ты должна всё рассказать Гуме. Он имеет полное право знать, что ты ждёшь от него ребёнка. Скажи ему, и пусть он сам решает, как быть.
– Нет, я не хочу, чтобы он выбирал кого-то из двух детей. Это и несправедливо, и унизительно, и даже опасно. Представляю, что станет творить Эсмералда, когда обо всём узнает! Она будет проклинать моего ребёнка, а а этого иа хочу. Я должна думать, прежде всего, о нём.
– Но скоро у тебе вырастет живот, и это все увидят. Что ты тогда будешь делать? – спрашивала Леонтина.
– Не знаю, – отвечала Ливия. – Может, к тому времени для меня что-то прояснится, а сейчас я не буду ничего предпринимать. Пусть это пока остаётся тайной для Гумы.
Пока Ливия страдала в одиночестве, Гума тем временем пытался разгадать другую тайну, связанную с беременностью Эсмералды.
Поговорить с Родригу ему не удалось ни в тот роковой вечер, ни на следующий день, потому что он вынужден был давать свидетельские показания в связи с покушением на жизнь Алешандре.
Следователь дотошно и придирчиво выяснял, каким образом Гума оказался на месте преступления, не было ли у него пистолета, и не он ли стрелял в Алешандре. К счастью, медсестра подтвердила, что за несколько минут да происшествия он приходил в поликлинику вместе со своими родственницами, и если бы там был Родригу, то они бы какое-то время поговорили, и Гума избежал бы участи подозреваемого. Следователь допросил и Риту с Луизой, и всех горожан, которые сбежались на выстрел, и теперь могли засвидетельствовать, что Гума не пытался скрыться, а наоборот, оказал первую помощь Алешандре. Многие из них предлагали следователю рассмотреть совсем иную версию происшествия. Они полагали, что это было повторное покушение на Гуму, a Геррейру-младший пострадал случайно.
Следователь тоже не исключал такой версии, но Феликс решительно отверг её:
– Я уверен, что покушались именно на Алешандре. С целью ограбления. Мы с сыном договорились встретиться у «Звёздного маяка», но выстрел прозвучал чуть раньше. Очевидно, преступник узнал Алешандре и подумал, почему бы не ограбить богатого человека, если тот идёт по улице один и вокруг никого не видно? Алешандре просто повезло, что поблизости оказался Гума, которого грабитель не заметил в темноте, а то ещё неизвестно, чем бы всё кончилось. Негодяй мог бы сделать и второй выстрел… Даже страшно подумать, что могло быть! А так пуля, к счастью, прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Скоро мой сын поправится, а преступника, я надеюсь, вы отыщете.
– Это будет непросто сделать, – вздохнул следователь. – Преступник не оставил никаких следов. У нас есть только пуля, но нет оружия, из которого она была выпущена…
«Этим оружием я воспользуюсь ещё раз, теперь уже наверняка без промаха и наповал!» – мысленно ответил ему Феликс.
Но рыбаки тоже решили принять меры безопасности и приставили к Гуме охрану. Теперь рядом с ним всегда находились двое или трое рыбаков, а Руфину вообще ходил вслед за Гумой как привязаный, и даже ночевал в его доме. Гуме было неловко находиться в обществе телохранителей, но он смиренно подчинился решению кооператива.
К Родригу ему тоже пришлось идти в сопровождении Руфину, который, правда, оставил его наедине с доктором, а сам занял пост наблюдения у входа в поликлинику.
Родригу подтвердил, что Эсмералда беременна.
– Это очевидный факт, ошибки быть не может, – добавил он, ещё больше озадачив Гуму.
– Я не понимаю одного: зачем она показала мне справку Луизы, если и сама была беременной? – недоумевал Гума. – Ты можешь это как-то объяснить?
Родригу подумал несколько секунд и ответил:
– Возможно, весь фокус заключается в том, что ты говоришь «Была беременна», а я говорю: «Беременна сейчас». Улавливаешь разницу?
– Нет… – растерянно произнёс Гума.
– Ладно, попытаюсь объяснить ещё проще, – сказал Родригу. – Девушки часто прибегают к этой уловке, чтобы женить на себе парня. Эсмералда тоже могла обмануть тебя. Справка Луизы понадобилась ей только потому, что в то время она ещё не была беременна. Это случилось позже, когда ты ей поверил и пообещал на ней жениться. Теперь ты всё понял?
– Я понял ход твоих мыслей, – ответил Гума. – Но тут концы с концами не сходятся. Я ведь сказал Эсмералде, что женюсь после рождения ребёнка, но не спал с ней! Ни разу! Она никак не могла забеременеть позже. Это могло случиться только раньше, задолго до того, как я пообещал на ней жениться!
– Ты наивный человек, – усмехнулся Родригу. – Эсмералда вполне могла забеременеть позже! Только не от тебя, а от другого мужчины.
– Неужели она на такое способна?!
– Всё может быть, – сказал Родригу. – Во всяком случае, я не нахожу другого объяснения. Эсмералда предъявила тебе подложную справку в надежде на то, что ты сразу же на ней женишься, и она быстренько забеременеет. А тут вышла досадная осечка: ты больше ни разу с ней не переспал. Сам подумай, что ей оставалось делать, если ты пообещал на ней жениться только после рождения ребёнка? Она решила предъявить тебе этого ребёнка! А чей он – твой или чужой, это уже не столь важно.
– Скажи, а это можно как-то проверить? – спросил Гума. – Сделать какие-нибудь анализы… Ты же врач, подскажи!
– Уговори Эсмералду сделать ультрозвуковое исследование, оно позволяет определить срок беременности с точностью до недели, – посоветовал ему Родригу. – К сожалению, у меня нет такого аппарата, для этого нужно ехать в Серру-Азул.
– Жаль. Эсмералда снова подделает результат, – обречённым тоном произнёс Гума.
– Не подделает! – возразил Родригу. – Ты должен поехать туда вместе с ней. Как отец, ты имеешь полное право присутствовать там во время сеанса УЗИ. Результат вам скажут сразу.
– Спасибо, я так и сделаю, – воспрянул духом Гума. – Увы, мне тоже придётся прибегнуть к хитрости: я скажу Эсмералде, что беспокоюсь о здоровье ребёнка, поэтому и настаиваю на ультрозвуковом исследовании. А там уже выясню у доктора срок беременности.
– Правильно, так и нужно поступить, – одобрид его план Родригу. – Желаю тебе удачи!
Однако уговорить Эсмералду на поездку в Серру-Азул оказалось не так-то просто. Видимо, чутьё подсказывало ей, что делать этого не стоит, хотя она и не догадывалась, чем вызвана такая настойчивость Гумы. Эсмералда всячески отказывалась от этого исследования, утверждая, что беременность её протекает нормально. Для пущей убедительности она ссылалась на результаты мнимых анализов, якобы привезённых ею из Салвадора, а также на авторитетное мнение Родригу. За эту ниточку Гума и ухватился.
– Так именно Родригу мне и посоветовал свозить тебя на ультразвук! – сказал он, нисколько не погрешив против правды. – Его мнение для меня очень важно, и ты не должна отказываться.
– Ладно, – сдалась Эсмералда. – Я поеду с тобой. На будущей неделе… Сейчас у меня много работы в баре. Ты же знаешь, что Эзекиел от нас ушёл, а новый бармен пока ещё не приноровился к работе, и я вынуждена ему помогать.
– Давай я поговорю с дядюшкой Бабау, чтобы он тебя заменил, – вызвался Гума.
– Нет-нет, я сама с ним договорюсь, – пообещала Эсмералда.
Гума решил не форсировать события и стал терпеливо ждать.
– Я сделал всё, что мог, – сказал он Родригу. – Подожду ещё немного, и, может, через несколько дней моя жизнь круто изменится. Во всяком случае, мне хочется на это надеяться.
Его жизнь, однако, сделала крутой поворот гораздо раньше. Правда, это было связано не с Эсмералдой, а с Ондиной, которая проснулась однажды утром в ясном сознании, позвала к себе Розу и чётко произнесла:
– Я всё вспомнила. Всё-всё! Твой племянник жив. Это Гума. Рита рассказала мне, как Фредерику нашёл в море корзинку с младенцем и сказал Эвлалии, что это их сын. Она родила мёртвого ребёнка, но не знала этого, потому что была без сознания, и Фредерику принёс ей взамен Гуму.
– Но почему вы думаете, что младенец в корзинке был ребёнком моей сестры? – задала резонный вопрос Роза.
– Потому что я подслушала разговор Адмы и Эриберту, из-за чего они меня и пытались отравить. Эта злодейка приказала Эриберту убить твою сестру Арлете и её ребёнка. Он отвёз их к морю, но Арлете с силой оттолкнула от себя корзинку с мальчиком, и волна унесла его. А потом, как говорил Эриберту, налетел страшный вихрь, корзинка исчезла из виду… Твоя сестра погибла, а её сыну удалось спастись. Его подобрал Фредерику…
Так Роза нашла своего племянника, а Гума не только обрёл кровную родню, но и узнал свою родословную, после чего его жизнь уже не могла оставаться прежней.
– Если Еманжа столько раз спасала тебя, значит, ты должен восстановить справедливость, – сказала ему Роза. – Только ты можешь положить конец кровавой власти Феликса Геррейру и Адмы.
– Я это сделаю, – твёрдо произнёс Гума. – Хотя мне придётся и не просто. Теперь я знаю, кто покушался на меня дважды. Феликс Геррейру на этом не остановится, он очень опасный враг.
– Мы будем действовать решительно, но осторожно, – сказала Роза.
Гума показал ей свой талисман:
– Взгляни на это кольцо. Тебе не приходилось видеть его раньше?
– Это кольцо Арлете, которое ей подарил Бартоломеу, – ответила Роза. – Я видела его, когда твоя мама приезжала ко мне в тюрьму. Она говорила, что это не простое кольцо, а фамильная драгоценность рода Геррейру.
– Очевидно, всё так и есть, – сказал Гума. – Феликс тоже узнал это кольцо. Он даже обмолвился, что оно принадлежало его матери. Я тогда ничего не понял и удивился, а теперь мне абсолютно ясно, что стреляли не в Алешандре, а в меня. И стрелял, вероятнее всего, сам Феликс! Увидев кольцо, он убедился, что я, действительно, являюсь, сыном его покойного брата, и в тот же вечер решил убить меня. Но попал в собственного сына.
Обеспокоенная его рассказом, Роза тут же предложила:
– Переезжай жить ко мне! Там ты будешь в безопасности. Я ие хочу потерять тебя снова.
– Нет, я сам смогу за себя постоять, – ответил Гума. – Обещаю, что буду осторожен. Для начала посоветуюсь с адвокатом, сеньором Отасилиу, он подскажет, как мне нужно действовать в этом случае.
– Правильно, – согласилась Роза. – Отасилиу очень хороший адвокат и достойный, порядочный человек. Я сама собиралась обратиться к нему за помощью.
– Вот видишь, мы думаем одинаково, и это только подтверждает наше родство! – улыбнулся Гума.
Отасилиу без колебаний согласился начать дело против Феликса и Адмы.
– Первая часть этого дела будет состоять в признании твоих прав на наследство, – пояснил он. – Суд заслушает показания свидетелей и наверняка назначит генетическую экспертизу для тебя и Феликса, поскольку они с сеньором Бартоломеу были не просто братьями, а близнецами. Феликс, конечно, попытается увильнуть, но ему не выкрутиться, закон на нашей стороне. Суд официально признает тебя сыном Бартоломеу Геррейру, и вот тогда мы приступим ко второй части этого дела – самой главной: обнародуем все имеющиеся у нас доказательства преступлений Адмы и Эриберту. Может, нам и не удастся доказать, что они убили твоих родителей, но мы точно сумеем убедить суд в том, что эти злодеи пытались отравить дону Ондину. Слава Богу, она жива, и у нас есть медицинское заключение о наличии крысиного яда в её крови, который должен был неминуемо привести её к смерти. Дядюшка Бабау, Роза и лечащий врач доны Ондины дадут ценные показания, и суд сможет полностью восстановить картину этого преступления. А дальше всё будет зависеть от поведения Адмы, Феликса и Эриберту. Не исключено, что они запутаются и сами кое о чём проговорятся… Но это будет потом… Должен вас предупредить, что это долгое дело.
– Так начинайте его прямо сейчас, – сказал Гума. – А я пока займусь другим, тоже очень важным, делом.
Он повёз Эсмералду в Серру-Азул, и доктор, производивший ультразвуковое исследование, установил срок беременности: четыре недели.
– А вы не могли ошибиться? – спросил его Гума.
– Нет, это исключено, – ответил доктор. – Правда, срок ещё небольшой, и это увеличивает вероятность погрешности, но и она составляет не больше недели. Я назвал вам среднее значение, а вы, если хотите, можете учитывать погрешность: плюс-минус неделя.
Гума поблагодарил его за исчерпывающий ответ и за руку потащил упиравшуюся Эсмералду из кабинета.
– Ты сама всё слышала, – сказал он ей в коридоре. – Срок твоей беременности – месяц или максимум пять недель. В это время ты была в Салвадоре. Прибавь ещё недели три, в течение которых я к тебе не притрагивался. Из этого следует, что ребёнок, которого ты ждёшь, не мой! Я не хочу знать, кто его отец, это меня уже не волнует. Но и тебя я не хочу знать. Прощай!
– Нет, Гума, это твой ребёнок! – закричала Эсмералда. – Я спала только с тобой! Не верь этому гадкому доктору, а верь мне!
– Перестань ломать комедию! – осадил её Гума. – Луиза рассказала мне, как ты использовала её справку. Поэтому я и привёз тебя сюда. А доктор только подтвердил мою догадку: ты забеременела после того, как мы с тобой расстались.
– Нет, это неправда! Ребёнок твой! – продолжала упрямо твердить Эсмералда. – Ты не посмеешь бросить меня! Я никому тебя не отдам!
– Нет, я брошу тебя прямо здесь и сейчас, – ответил Гума. – Ты доедешь до дома одна, потому что я не могу тебя видеть. Ты мне отвратительна!
Он решительно зашагал прочь, а Эсмералда продолжала кричать ему вдогонку:
– Ты ошибаешься, Гума, у нас с тобой ещё ничего не кончено. Я никогда от тебя не отступлюсь. Ты будешь моим или не достанешься никому! Вот увидишь! Мы связаны с тобой навеки!…
Глава 35
С раннего утра Эсмералда караулила Родригу у входа в поликлинику, чтобы поговорить с ним без свидетелей. Она надеялась уговорить доктора помочь ей. Должен же он проявить милосердие! Пусть убедит Гуму, что врач из Серру-Азула ошибся, пусть скажет, что это его, Гумы, ребёнок! Это будет святая ложь ради блага ребёнка. Родригу добрый человек, он согласится помочь…
Так рассуждала Эсмералда, ожидая Родригу, пока не увидела, что к поликлинике приближается Ливия. Общаться с ней сейчас Эсмералде хотелось меньше всего, и она поспешила спрятаться за деревом.
А Ливия остановилась у входа и тоже стала ждать Родригу.
Вскоре он подошёл и, поприветствовав Ливию, спросил:
– Что с тобой случилось? Ты заболела?
– Нет, не заболела, но всё равно хочу, что6ы ты меня осмотрел, – ответила она с улыбкой. – Я беременна, Родригу!
– Вот так новость! А Гума мне ничего не говорил…
– Он и не мог тебе ничего сказать, потому что я от него это скрываю.
– Зачем? Почему? – изумился Родригу.
– Достаточно и того, что на него наседает Эсмералда. Я не хочу использовать беременность для нажима на Гуму, – пояснила Ливия. – Я скажу ему потом, когда всё уладится.
– Ну что ж, я думаю, всё уладится довольно скоро, – загадочно усмехнулся Родригу. – Пойдём, посмотрим, как там поживает твой малыш.
Весь этот разговор Эсмералда слышала, стоя за деревом. Ей хотелось выйти из своего укрытия и задушить Ливию, но она сдержалась. «Ничего, я с тобой ещё поквитаюсь, – мысленно грозила она Ливии. – Клянусь, ты не родишь этого ребёнка!»
Разговаривать с Родригу теперь было бессмысленно. Конечно же, он примет сторону Ливии, зная, что она беременна от Гумы, а Эсмералда – невесть от кого. Но бездействовать нельзя. Нужно что-то делать. Нужно идти к Алешандре! Он что-нибудь придумает. Он не допустит рождения этого ребёнка!
Алешандре в тот день привезли домой из больницы, он был ещё слаб после ранения, но Эсмералда не пощадила его.
– Наши дела плохи, Алешандре, – сказала она. – Как мы ни старались, а вышло только хуже. Гума догадался, что мой ребёнок не от него. А совсем скоро он узнает, что Ливия беременна.
– Нет, только не это! – воскликнул Алешандре.
– Увы, сомнений быть не может. Я слышала, как она сама говорила об этом с Родригу. Пока Гума ничего не знает, но Ливия может обрадовать его в любую минуту. Мы должны спешить, надо что-то делать!
– Я сам всё сделаю! – сказал Алешандре, и в его глазах полыхнул какой-то неистовый, безумный огонь.
Мгновенно забыв об Эсмералде, он оставил её в гостиной, а сам помчался в кабинет Феликса, взял его пистолет и, помахивая им, выбежал из дома.
– Стой, куда ты? – закричала в испуге Эсмералда. – Я не позволю! Если ты убьёшь Гуму, тебе тоже не жить!
Ослеплёный яростью, Алешандре её не слышал. Он сел в машину и погнал на максимальной скорости.
Эсмералда остановила такси, но машина Алешандре уже скрылась из виду.
– Едем в рыбацкий посёлок, быстрее! – скомандовала Эсмералда. – Умоляю вас, быстрее! Там может погибнуть самый дорогой мне человек. Я должна спасти его!
В тот день был большой шторм, рыбаки не вышли в море, и, зная это, Эсмералда стала искать Гуму по всему посёлку, но нигде его не нашла.
Алешандре она тоже не нашла, потому что он поехал не к Гуме, а к Ливии.
Ворвавшись к ней в дом, он направил на неё пистолет и приказал:
– Выходи!
– Ты с ума сошёл! Я никуда не пойду, – попыталась сопротивляться Ливия, но Алешандре пригрозил ей:
– Тихо! Никаких резких движений! Иди вперёд, иначе я всажу в тебя пулю!
Он повёз её к морю и, всё так же угрожая пистолетом, приказал подниматься по трапу на катер Феликса.
– Что ты задумал, Алешандре? Посмотри, какой шторм! Не стоит так рисковать, это опасно, – призывала его к здравомыслию Ливия. – Давай поедем в любое другое место, спокойно поговорим. Я знаю, ты не совсем здоров… Как ты собираешься управлять катером? Подумай, что ты делаешь!
– Помолчи! Я выстрелю в твоего ребёнка, – был ей ответ. – Если будешь сопротивляться, я убью и его, и тебя! Давай, иди в кабину и не высовывайся!
«Гума, где ты? Спаси меня и нашего ребёнка!» – мысленно повторяла Ливия.
А Гума в это время был в префектуре и беседовал с Феликсом.
Сначала он пришёл к нему домой, и не один, а в сопровождении Отасилиу, Розы, Ондины и нескольких рыбаков, которые продолжали охранять его. С Феликсом они, однако, разминулись.
– Он недавно привёз Алешандре домой и сразу же уехал в префектуру, сообщила Франсинете. – А потом и Алешандре куда-то исчез, пока я готовила ему обед. Сейчас только дона Адма дома. Я могу сказать ей, что вы пришли.
– Я и сама всё вижу, – грозно произнесла Адма, выходя в гостиную. – Это ты, проклятый рыбак, привёл сюда моих врагов?
– Ошибаетесь, я пришёл со своими друзьями в дом моего отца, – поправил её Гума. – И мне нужны не вы, а сеньор Феликс.
– Значит, ты уже всё знаешь? Тебе всё рассказала старая ведьма? Я отправила её в ад, а она вернулась оттуда, чтобы мстить мне! Сгинь, проклятая! Ты призрак, ты исчадье ада! Я отправлю тебя туда же, куда отправила всех, кто пытался мне вредить! – Адма неистово металась по гостиной, выискивая какой-нибудь тяжёлый предмет, чтобы запустить им в Ондину, но ей под руку попадалась только всякая мелочь.
Ондина тем временем тоже не молчала.
– Я не призрак и не исчадье ада, – кричала она. – Это ты будешь гореть в аду, потому что убила сеньора Бартоломеу, мать Гумы и пыталась убить меня! Но больше ты никого не убьёшь, потому что настал час расплаты!
– Убью! Убью! Всех убью! – бесновала Адма.
– Пойдёмте отсюда, – сказал Отасилиу. – Разве вы не видите, что эта несчастная сошла с ума? Франсинете, вызови доктора Родригу, пусть окажет ей помощь, а мы поедем в префектуру, нам нельзя терять время.
Они поехали к Феликсу и сообщили ему о предстоящем судебном разбирательстве.
– Предупреждаю, не пытайтесь убить меня, сеньор Феликс, – добавил Гума. – Однажды вы уже промахнулись и попали в Алешандре. Теперь вы можете состязаться со мной только в суде!
Феликс пытался отвергнуть это обвинение, но Отасилиу прервал его и стал подробно излагать суть исковых притязаний своего подзащитного. Феликс слушал всё это с обречённым видом, уже понимая, что ему следует признать Гуму как своего родственника и поделиться с ним частью наследства. Он также думал и о том, как уладить это дело, не доводя его до суда, на котором могут вскрыться многие преступления Адмы, и тогда ему, Феликсу, уж точно придётся распрощаться с мечтой о губернаторском кресле.
Внезапно его размышления нарушил странный шум, донёсшийся с улицы.
– Боже мой! Это Адма! – в ужасе воскликнул Феликс. – Я слышу её голос!
Все бросились к окну и увидели жуткую картину: у здания префектуры собралась огромная толпа, в центре которой бесновалась Адма, выкрикивая странные, с точки зрения горожан, фразы, обращённые почему-то к Эпифании:
– Ты не пускаешь меня к Феликсу, мерзавка? Загородила мне дорогу и думаешь, что я тебя не узнала? Ты Эпифания, выскочка, которую я отравила крысиным ядом! Твоё место в могиле, а не в префектуре!…
Все, кто был в кабинете Феликса, устремились вниз. А тем временем Адма продолжала выяснять отношения с призраком:
– Ты никогда не сможешь победить меня! Я никому не позволю отнять корону у Феликса! Всех, кто пытался это сделать, я убила! И Бартоломеу, и его любовницу, и Коло, и Селесте, и тебя, и Ондину…
– Это правда, она всех убила, кроме меня, – громко заявила Ондина, обращаясь к собравшимся у префектуры горожанам. – Она отравила меня, но Роза и Бабау пришли вовремя… Она и Гуму пыталась убить!…
Разгневанная толпа с рёвом бросилась на Адму, но Феликс загородил её собой, а Гума призвал горожан к спокойствию:
– Прошу вас, остановитесь, не трогайте эту женщину! Она только что созналась в своих преступлениях и ответит за всё по закону. Вы не должны учинять самосуд!
Толпа остановилась и затихла. Лишь одинокий голос Амаполы продолжал звучать в наступившей тишине:
– Феликс, умоляю, защити свою жену! Объясни им всем, что она ни в чём не виновна! У неё помутился рассудок, она оговорила себя!
– Нет, она убийца! – вновь повторила Ондина. – Я могу это доказать.
– И я могу подтвердить, что Адма Геррейру убийца, – выступила вперёд Роза. – Возможно, она действительно сошла с ума, но все её признания соответствуют истине!
– Этого не может быть! – в отчаянии зарыдала Амапола. – Адма моя сестра, она не могла!… Во всём виноват Феликс!…
Отасилиу увёл из толпы рыдающую жену, а Феликс вынужден был защищаться, и для этого у него осталось только одно средство: отмежеваться от собственной жены.
– Уважаемые граждане! – обратился он к горожанам. – Я прошу вашего внимания и сочувствия. То, что я услышал из уст моей жены, для меня стало не меньшим потрясением, чем для вас. Я услышал об этом впервые, так же как и вы! Мне ещё предстоит в этом разобраться, но если моя жена действительно совершила преступления, то ей нет оправдания! Она должна ответить за всё перед судом!
– Нет, Феликс!… – воскликнула Адма и потеряла сознание.
В этот момент к префектуре подъехал Эриберту и тотчас же бросился к Адме.
– Можешь забрать её себе, она мне больше не нужна, – сказал ему Феликс.
Эриберту на руках отнёс Адму в машину и повёз её домой.
Люди стали понемногу расходиться.
Феликс понуро зашагал к зданию префектуры, и тут к нему подбежал запыхавшийся матрос, обычно управлявший его катером.
– Сеньор Феликс, беда! Ваш сын вышел в открытое море на катере! – сообщил матрос. – Его надо спасать! Сам он не справится с управлением во время такого шторма! Он может погибнуть.
– Нет, мой сын не должен погибнуть, он ни в чём не виноват! – воскликнул Феликс и, встав на колени перед Гумой, принялся умолять его: – Спаси моего сына! Только ты сможешь это сделать. Умоляю, догони его, верни! Это же твой двоюродный брат!
– Вы могли бы и не напоминать мне об этом, – сказал Гума. – Спасти, терпящего бедствие – это мой долг. Зовите своего шофёра, мы едем в порт!
Катер Алешандре Гума обнаружил вблизи прибрежных скал. Море крутило его и подбрасывало на волнах, как лёгкий пластиковый поплавок, потому что Алешандре и в самом деле не мог справиться с управлением.
Ливия первой заметила приближавшуюся лодку Гумы и стала махать руками, подавая ему сигналы.
Увидев её на борту катера, Гума воззвал к могуществу и милости Еманжи:
– Мать Еманжа, помоги мне спасти Ливию! Дай мне сил и сноровки, умоляю тебя!
Мощная штормовая волна тотчас же бросила его лодку прямо к борту катера, но Алешандре тоже увидел Гуму и мгновенно приставил ствол пистолета к животу Ливии.
– Я убью тебя и твоего ребёнка, – повторил он. – Ты не стала моей, зато и Гуме не достанешься!
– Не делай этого! – взмолилась Ливия. – Гума убьёт тебя!
– Нет, я не доставлю ему такого удовольствия, – сказал Алешандре. – Я брошу катер на камни, и мы умрём вместе – я и ты!
Навалившись всем корпусом на руль, он сумел повернуть его, и катер с грохотом ударился о скалы.
Гума увидел, как за мгновение до удара Ливию смыло волной с катера, и бросил ей спасательный круг.
– Ливия, держись! Цепляйся за круг! Я сейчас подплыву поближе, – крикнул он, однако и его лодку уже стремительно несло на скалы…
Руфину и Северину, приплывшие туда спустя несколько минут на своём баркасе, взяли на борт Ливию и раненого Алешандре, а Гуму нигде не нашли.
На причале тем временем собрались едва ли не все жители нижнего города, и Эсмералда тоже была среди них. Услышав, как Руфину с горечью сказал: «Очевидно, Гуму постигла та же участь, что и его отца», она закричала:
– Нет! Нет! Гума не должен умереть! Это я во всём виновата. Я бросила вызов Еманже, и она меня наказала… Еманжа, умоляю тебя, верни жизнь Гуме! Взамен я отдам тебе свою жизнь! Я стану твоей навсегда, только воскреси Гуму!
С этими словами Эсмералда бросилась в пучину вод, и море в последний раз вздыбилось страшным вихрем, а потом внезапно успокоилось.
Рыбаки снова поплыли к тем скалам, о которые разбилась лодка Гумы, и нашли его живым и невредимым в нескольких шагах от места катастрофы.
– Это невероятно! – изумлялся Руфину. – Я всё осмотрел здесь в прошлый раз. Похоже, Еманжа приняла жертву Эсмералды и даровала Гуме новую жизнь, воскресив его из мёртвых.
Сам Гума ничего не мог сказать по этому поводу – он не помнил, как выбрался из воды и оказался на берегу.
Зато он помнил о Ливии. Узнав, что она жива, он поблагодарил Еманжу за помощь и поспешил к Ливии.
