Текст книги "Рождественское предложение миллиардера (СИ)"

Автор книги: Виктория Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Но теперь же ты в порядке? – спросила она после еще одного напряженного мгновения.

Он подошел к шкафу с алкоголем и протянул в ее направлении бутылку скотча. Она покачала головой.

– У меня все еще кошмары от моего гоголь-моголя.

Он почти улыбнулся, но отвернулся от нее и звук наливаемого в хрустальный бокал алкоголя громом раздался в тихой комнате. Она представляла, ответит он на ее вопрос, просто сменит тему или выйдет из комнаты. Он выпил все одним глотком и поставил пустой бокал на край стола.

– Да, я в порядке.

– Что значит Д-день? – она знала, что была настойчива, но он ничего не предлагал в ответ. Она чувствовала, словно была близка к тому, чтобы узнать этого другого Итана, и если не раскроет все его сейчас, то другого шанса не будет.

Он засунул руки в карманы и встал перед окнами. Он олицетворял возвышающуюся силу, единый с высотками города позади него.

– Я посещаю частную клинику раз в год, чтобы сделать анализ крови и сканирование.

– А когда-нибудь были... в смысле, тебе было восемь? Что произошло между тем моментом и настоящим?

Он поднял одну руку и провел ей по волосам.

– Мне пришлось пройти химиотерапию, оставаться в больнице. Обычные вещи.

Слезы жгли заднюю часть ее глаз. Он едва ли ей что-то рассказал, но намного больше ей сообщали его голос, положение тела.

– Но я прошел через это. Надо было принимать лекарство в течение нескольких лет, чтобы убедиться, что болезнь не вернется, пришлось долго посещать врачей. Думаю, никто из моей семьи не думал, что я в итоге выживу.

– Итан…

– Все списали меня со счетов. День, когда мне поставили диагноз, был днем, когда я стал не таким как Карсон, день, когда отец решил, что я не буду стоить потраченного на меня времени, потому что, кто знает, насколько я останусь.

– Это не может быть правдой.

– Есть некоторые вещи в моей семье, которые я не сразу понял. Внешняя видимость значит все. Но мои родители ведут раздельные жизни уже много лет, а такого понятия как семейная связь не существует. Мы не близки с моим братом. Моя болезнь создала еще больший разлом, – он пожал плечами, потирая заднюю часть шеи. – Мы не похожи на вас с Дани. Мы встречаемся на семейных вечеринках. В основном он подлизывается к моему отцу, чтобы в итоге возглавить семейный бизнес, – он резко замолчал.

Уязвимость в его голосе кольнули ее снова, возвращая слезы. Она вспомнила фотографию в его офисе.

– Что насчет девочки с фотографии с тобой?

Он потер подбородок и зажмурил глаза.

– Кара, у нее была опухоль головного мозга. Мы, эм, стали хорошими друзьями. Я испортил ее, – сказал он с усмешкой. – В течение нескольких дней, после того как мы подружились, я научил ее таскать дополнительный десерты с кухни и как кататься на скейтборде по больничным коридорам.

Она попыталась улыбнуться, хотя по ее лицу текли слезы. Она стерла их, когда перестал говорить, чтобы сделать глоток.

– Ты знаешь, как обращаться с дамами, – попробовала она пошутить.

Он подарил ей небольшую полуулыбку.

– Она была там намного дольше меня. В ней было особенное... – его голос затих, и он опустил взгляд. – Вроде того, что есть в тебе. Тепло, особенный свет. Думаю, я еще в детстве научился принимать хорошие решения в этом плане, – сказал он с коротким смешком. – Я попросил ее выйти за меня замуж, пока мы ели контрабандное желе в детской комнате отдыха.

Она уставилась на него, потеряв свой голос, уже зная, что он скажет дальше, хотя и не хотела слышать этого.

– Что же она ответила?

Уголок его губ изогнулся вверх.

– Она согласилась, но только после того как я умолял ее целую неделю. Помимо этого, мне пришлось подкупать ее желе каждый день.

Она тихо рассмеялась, представляя их вдвоем.

Его улыбка исчезла, и он допил остатки алкоголя.

– Но, эм, Кара не выздоровела.

– Мне жаль, Итан.

Он кивнул, смотря вниз.

– Браслет?

Еще один кивок.

– Она отдала его мне, когда меня выписали из больницы.

Она не собиралась снова плакать. Не собиралась, хотя и считала это самым милым поступком в мире. Мысль о маленьком Итане, справляющимся с раком с безразличными и холодными родителями, разбивало ей сердце. Та версия себя, которую он показывал миру, не была настоящей версией этого мужчины. В нем были чувствительность и сострадание, от которых болело ее сердце.

– И молитва?

Он со вздохом провел рукой по лицу.

– От медсестры Энни. По всей видимости, я любил контролировать все, даже в тот момент своей жизни. Я устраивал допросы врачам и медсестрам и постоянно волновался за Кару. Я фактически сводил с ума себя и весь медицинский персонал.

– Могу представить, – сказала она с натянутой улыбкой.

– Одной ночью Энни пришла в мою палату и отдала мне этот листочек. Она попросила меня прочитать его вслух.

– И?

– Я не понял его. Я сказал ей, что не верю в бога. Мои родители не верили в бога. Поэтому я просто подумала, что молитва была милым жестом, и поблагодарил ее.

– Что она сказала?

На его губах появился слабый намек на улыбку.

– Она села на мою кровать и сказала, что все в порядке, если я не верю в бога, и если моя семья не верит в него, и она не хотела, чтобы я чувствовал себя неудобно. В моей бесконечной мудрости восьмилетнего, я сказал ей, что не обижаюсь и что не стану относиться к ней хуже из-за того, что она верит в сказки и всезнающих существ. И потом я сообщил, что никому не расскажу ее секрет, потому что остальные могут начать думать о ней плохо. Это была больница, полная докторов и медсестер, все верили в науку и факты, поэтому как она вообще могла верить в нечто, чему не было научного подтверждения? Я беспокоился, что они будут против нее.

Элли покачала головой, улыбаясь.

– Знаю, верно? – сказал он ей с ухмылкой. – То еще эго.

– Так что она ответила?

Он замолчал на долгое время, смотря на потолок, его адамово яблоко несколько раз сдвинулось, прежде чем он заговорил.

– Она сказала, во-первых, она не стыдилась своей веры, что мы должны гордиться тем, во что верим, даже если другие с этим не согласны. И потом она сказала, что не важно, верю ли я в бога и хожу ли в церковь, но в некоторые моменты жизни, необходимость верить в нечто большее, чем мы сами берет верх. Она сказала, иногда груз, который мы несем на себе, слишком велик для одного. Она сказала, все будет в порядке, теперь она рядом со мной, но когда я снова буду сам по себе, если мне нужно будет утешение, если я потеряю свой путь или если груз станет слишком велик, мне нужно лишь прочитать эти слова и почувствовать их, поверить в них.

Элли стерла слезы, которые текли по ее лицу. Когда он встретился с ней глазами, ее сердце сжалось от увиденных в них слез.

– Я никогда не думал, что поверю в эти слова. Никогда не представлял, что буду настолько слаб, чтобы нуждаться в молитве или верить в нечто большее.

Она ничего не ответила, чувствуя, что он еще не закончил.

– Когда я начинал думать о Каре, то читал ее. Я до безумия боялся умереть после того, как вернулся домой, и не знал с кем поговорить. Так что я ложился в кровать с браслетом и молитвой. Я беру их с собой каждый год, когда иду на проверку.

– Ты все еще видишься с сестрой Энни?

Он покачал головой.

– Я никогда не возвращался.

– Ты ни разу не возвращался в эту больницу?

– Мне нужно было приходить на обследования в течение нескольких лет, но после этого, нет. Я просто... просто не хочу возвращаться. Я делаю им пожертвования, но не могу найти в себе силы вернуться в то время, когда я был настолько уязвим. Я больше никогда не хочу такое чувствовать, Элли.

Она хотела подойти ближе и поцеловать его.

Она хотела взять за руки человека, которым он стал, мальчика, которым он когда-то был.

Она хотела поцеловать его с каждой частичкой любви, которую чувствовала к нему.

Она не хотела, чтобы он решил, что она жалеет его, но все равно хотела подойти к нему и заключить в объятия. Она хотела протянуть руку и утешить маленького мальчика, который, должно быть, был так напуган, который потерял настолько важную для него девочку. Она хотела сказать ему, что все будет хорошо, что он найдет нового человека, которого полюбит, что он проживет долгую, счастливую жизнь. Но она не могла сделать этого. Как она могла сказать ему, что он полюбит кого-то еще? Она хотела быть той, кого он будет любить. Но она бы не произнесла это вслух. Вместо этого, она справилась с собой. Она пересекла комнату, и внезапно казалось, словно он был во многих милях от нее, и каждый ее шаг обладал большим значением, кроме самого очевидного. Итан стоял неподвижно, словно оценивая ее мотивы. Его карие глаза безотрывно смотрели в ее, единственным движением была лишь ритмично сжимающаяся челюсть.

Она остановилась, оказавшись прямо перед ним, достаточно близко, чтобы наклониться вперед и дотянуться до него губами. Она знала лишь, что хочет быть рядом с ним. Она отклонила назад голову и посмотрела на него. Затем она положила руку ему на сердце, ощущая его уверенный ритм, видя уязвимость на его прекрасном лице, пока он неподвижно наблюдал за ней.

– Мне не нужна твоя жалость.

Она улыбнулась.

– Ты и не получишь моей жалости. Ты заслуживаешь моего восхищения, Итан, – прошептала она и поцеловала выемку на его горле.

Итан посмотрел на женщину в его руках. Она убивала его. Он только что пережил момент катарсиса, в течение которого по-настоящему открылся ей. Ей как-то удалось пробиться через все его щиты, все возведенные стены и добраться до его сути. Она теперь все знала, ну, почти все. Если бы она узнала, кто действительно стоит за покупкой ее бесценного приюта, она ушла бы, не оборачиваясь назад, вероятно, пнув его напоследок.

– Элли... – она прикоснулась к его лицу в жесте, похожем на сострадание. Обычно он ненавидел сострадание, потому что оно шло рука об руку с жалостью. Но ее сострадание было другим. Ее глаза были мягкими и сияющими. Ее руки были на нем, и она смотрела на него так, словно знала каким мужчиной он был в действительности, и хотела его, несмотря на все это.

Он остановил ее, накрыв ее руку своей. Это было ошибкой, потому что она посмотрела на него своими наполненными решимостью голубыми глазами. Ее кожа была нежной под его рукой, и он забывал обо всем, когда она так близко к нему. Он позже найдет способ все исправить.

Она поднялась на цыпочки, облокотилась на него и поцеловала в шею.

– Итан, – сказала она. – Я сожалею о каждом разе, когда отказывала тебе. Мне жаль, что сомневалась в тебе. Только не отказывай мне. Твое эго более чем способно справиться с отказом, но мое его не выдержит.

Это был конец для него. Он мягко зарылся рукой в ее волосы, смотря на нее в последний раз. Ее сочные губы были приоткрыты; ее глаза горели огнем, и он знал, что дороги назад нет.

– Как будто я смог бы сказать тебе «нет», – хрипло прошептал он, прежде чем поймать ее губы своими. Он целовал ее долго, мокро и глубоко. Он переместил руки из ее волос к плечам, прокладывая след, ощущая ее тело. Он поднял ее, и она оседлала его, пока он нес ее в свою спальню, ногой захлопнув за ними дверь.

– Закрой ее, – сказала она между поцелуями.

– Хорошая идея, – сказал он и вернулся для этого назад, ее ноги крепко обнимали его.

Он положил ее на кровать и последовал за ней вниз. Ее пальцы гуляли по нему, и он понимал, что уйти от Элли будет невозможно.

Элли забыла, как дышать, когда тело Итана оказалось над ней. Ее голова легла на подушку, и он продолжил целовать ее так, словно был голоден. Он целовал ее с напряженностью, которой там раньше не было. Казалось, он зажег каждый дюйм ее тела.

– Я так долго хотел тебя, – прошептал он напротив ее кожи, его щетина коснулась ее подбородка. Затем его руки оказались у края ее свитера, и она подняла руки, помогая снять его. – Ты прекрасна, – один взгляд его глаз заставлял ее желать его больше.

– Твоя очередь, – сказала она, быстро расстегивая пуговицы, уже зная, что найдет под ними. Она распахнула его рубашку, провела руками по его твердой груди, исследуя кончиками пальцев рельеф пресса, и остановилась у ремня.

– Мы не спешим. Мы ждали так долго для того, чтобы торопиться, – сказал он, втягивая ее в долгий, мокрый, глубокий поцелуй, оставивший их обоих без дыхания. Но, несмотря на его слова, его руки были повсюду, затем там же оказались его губы, и потом исчезли все их вещи.

– Так приятно ощущать тебя, – прошептала она у его губ. Ее руки скользнули по его широким плечам, затем по чеканным мышцам его тела и опустились на его задницу. Его грудь была теплой и твердой напротив ее, но потом он снова начал двигаться. Его губы начали великолепное путешествие, и вскоре она прижимала его голову к себе, пока он облизывал ее сосок, его язык коснулся кончика и затем засосал его полностью, пока она не закричала. Она выгнулась против него, ощущая его каменную эрекцию, желая большего.

– Мне нужен весь ты, Итан, – раздался ее шепот, пока он медленно проводил по ей пальцем. Она захныкала, когда его палец проник внутрь нее.

– Боже, ты такая мокрая, Элли, – пробормотал он ей в ухо.

Она захныкала, реагируя на грубый звук желания в его голосе, на медленные, умелые движения его пальцев.

– Это твоя вина. Вот что происходит, когда мы ждем так долго.

– Я бы сделал это в первый вечер нашей встречи.

– И ты постоянно расхаживаешь здесь полуголый...

– Нет, это было, когда ты шпионила за мной, – она перестала говорить, потому что было сложно успевать перешучиваться, когда его рот и пальцы практически отправляли ее за грань.

– Боже, нам все равно стоит перестать разговаривать, – сказал он, ведь, по все видимости, она высказала свои мысли вслух. Она прижалась бедрами к нему и застонала, прежде чем слегка укусить его за плечо.

– Я не буду делать это в одиночку, Итан.

– Что? – сказал он рядом с ее грудью.

– Этого недостаточно, я хочу тебя внутри меня, – прошептала она у его губ. Он отпустил ее настолько, чтобы взять презерватив с ночного столика, и вернулся, поймав ее губы, поглощая ее, обещая, что именно сделает, когда окажется внутри нее. Она чувствовала, словно лопнет от ощущаемого давления, поглощающего ее желания.

– Боже, я хочу тебя, Элли, – она посмотрела на него, огни города подсвечивали его, подчеркивая каким красивым он был, каким могущественным, каким идеально сложенным. Он скользнул между ее бедер и замер, очевидно, пытаясь свести ее с ума еще больше.

Он поцеловал ее, долго, медленно и глубоко, когда вошел в нее. Она резко вдохнула и схватила его за плечи от ощущения. Он простонал ее имя, пока она выгнулась напротив него, и он направил ее бедра к своим. Она подавалась навстречу его толчкам, зная, что была на грани полного потеря контроля. Она хотела большего, и он давал ей это. Его голос был низким, гортанным, когда он произносил ее имя; это был последний звук, который она запомнила, перед тем как он отправил ее туда, где ей нужно было быть. И затем последовал за ней.

Они остались так, сплетенные телами. Спустя несколько секунд, минут, она не знала точно, Итан откатился от нее, забирая ее с собой.

– Ты спишь? – прошептала она, после пары минут наблюдения за его глубоким, ровным дыханием. Она позволила своему взгляду блуждать по его телу, восхищаясь каждой частью его.

Она улыбнулся, все еще с закрытыми глазами.

– Я ждал тебя, Элли, так долго.

Она поцеловала его в плечо и положила голову ему на грудь. Это. Итан. Все в нем… она любила.

Глава 11

Элли заканчивала с бумагами, предвкушая момент, когда уже уйдет. Приближался конец дня, а вместе с ним и выходные, на которых они должны были поехать к Ханне и Джексону. Она так сильно скучала по лучшей подруге и ужасно хотела увидеть детей.

Она подпрыгнула от стука в дверь. Секунду спустя Итан уже был внутри и закрывал за собой дверь. В руках он гордо держал черный горшок с небольшой елью.

– Что это? – спросила Элли, поднимаясь со стула с улыбкой.

– Мой вклад в рождественское настроение в твоем офисе, – сказал он, ставя дерево в угол ее маленького кабинета. Бумажные пакет выпал у него из кармана пальто, он поднял его, озорно улыбаясь.

– Что в нем?

Он усмехнулся.

– Печенье от Ханны, но все это не причины моего визита, – ответил он, пересекая комнату и притягивая ее к себе. Весь факт ее отношений с Итаном был всепоглощающим. – Я скучал по тебе, – сказал он напротив ее губ, – и я знаю, что на этих выходных в коттедже Джексона и Ханны нам вряд ли удастся побыть вдвоем.

– У меня политика открытых дверей, – сказала она ему в губы.

Он обошел ее, бегло что-то написал на стикере и резким движением открыл дверь. Прилепив стикер, он захлопнул дверь и закрыл замок, затем вернулся к поцелую с ней.

– Что ты там написал?

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Моя политика открытых дверей все еще действует. Просто сперва постучите, и я открою.

Она смеялась, пока не забыла, что вообще ее рассмешило. Итан прижал ее к двери, касаясь одной рукой ее лица, другой же залез ей под свитер и положил на грудь. Ее телефон завибрировал.

– Проигнорируй его, – сказал он, целуя ее в мочку уха. – Это Ханна с Джексоном хотят знать, во сколько мы приедем.

– И во сколько же мы приедем?

– Я не понимаю, как мы ввязались в эту ежегодную поездку, – сказал он, помогая ей с попытками снять с него пальто. Оно приземлилось на пол с глухим стуком.

– Думаю, причина кроется в том, что мы крестные родители Эм, – сказала она, пока возилась с его галстуком.

Он стянул его за секунду.

– Они просто пользуются нашей щедростью.

Она рассмеялась.

– Тебе нравится быть ее крестным, ты постоянно ее балуешь.

– Да, что ж, она милая. Жаль, ее родители так уперты в плане организации ужинов близко ко сну, – он снял с нее свитер, быстро заменяя собой волну холодного воздуха.

– Я, правда, думаю, что нам не стоит заниматься этим здесь, – прошептала она.

– Дверь закрыта. Помимо этого, у тебя есть назначенные встречи?

– Нет, – сказала она, ее колени подогнулись, когда он начал прокладывать дорожку поцелуев от ее уха вниз по шее. Ощутимый стук в дверь отдался вибрацией ей в спину, и она подпрыгнула. Итан выругался.

– Ну и каковы были шансы?

– Я знала, что не стоило тебя слушать! – сказала она, когда он бросил ей свитер.

Он засунул галстук в карман и надел пальто, раздраженно бормоча.

– Ладно, я нормально выгляжу? – спросила она, стоя перед ним. Стук повторился.

Итан кивнул, садясь на край ее стола.

Она распахнула дверь и увидела стоящего перед ней Макса.

– Привет, Макс! – она содрогнулась от собственного голоса, слегка визгливого, чересчур веселого.

Взгляд Макса переметнулся от нее ей за плечо. Она раскрыла дверь шире.

– Эм, простите, что побеспокоил...

– Нисколько, проходи. Меня все равно здесь не должно быть, – сказал Итан раньше, чем она смогла ответить. На лице Макса отразилось облегчение, и он зашел в комнату. Казалось, ему было комфортно рядом с Итаном, и Элли припомнила, что они разговаривали во время украшения ели на Рождество. – Я уже ухожу. Вот, не хочешь печенку?

Элли подумала, что Макс однозначно откажется, но тот посмотрел на Итана и взял у него одно печенье.

– Спасибо. Вообще-то, я вроде как хотел поговорить и с тобой. Ну, я не планировал просить поговорить с тобой... но хотел спросить через Элли.

Итан сел обратно на край стола, отламывая голову печенки в виде снеговика. Он протянул ей пакет, но она покачала головой. Она не отнимет у него ни одного декабрьского печенья.

– Выкладывай, Макс, – сказал он на молчание Макса.

Макс нервно перевел взгляд с нее на Итана.

– Я, эм, думал, нет ли у тебя в офисе работы для меня. Я знаю, что это будет после Рождества и все такое и что это лишь на неполный день до лета. Но я пойму, если ты не можешь.

– Не проблема, приходи в понедельник после школы, я найду что-нибудь для тебя. Идет?

Макс минуту ничего не говорил, затем резко поднялся.

– Серьезно?

Итан кивнул и достал визитку из кармана.

– Просто приди по этому адресу и спроси меня, – он протянул руку, и Макс пожал ее с очевидным рвением.

– Спасибо, чувак... в смысле, Итан, или мистер....

– Итан подойдет.

Макс кивнул и пошел в сторону двери. Он улыбнулся Элли так, что ее сердце сжалось.

– Спасибо, Элли, – она улыбнулась ему в ответ.

– Я, эм, закрою дверь и пойду, – сказал он, подчеркнуто смотря на Итана.

Итан мягко рассмеялся, когда Макс вышел, захлопывая за собой дверь.

Элли повернулась к Итану.

– Ты такой милый. Самый лучший, Итан, – сказала она, подходя к нему. Она ожидала, что он игриво пошутит или примет похвалу с озорным высокомерием, но вместо этого что-то блеснул в его глазах, и он слабо улыбнулся.

Он притянул ее к себе в объятия.

– Подожди секунду, – прошептал Итан ей в ухо. Вопреки ее ожиданиям, он не прошел в дом, а закрыл дверь за Дани. Он заключил Элли в объятия, хотя снаружи и было холодно. Они уже приехали в коттедж Джексона и Ханны. Он прислонил ее к стене и глубоко поцеловал, словно его убивало отсутствие уединения по дороге туда. Она притянула его еще ближе, целуя в ответ, пока дверь не распахнулась.

Приглушенное ругательство Итана напротив ее губ заставило ее рассмеяться.

– Я хотел всего несколько минут наедине, до начала двадцати четырехчасовой засады.

– Что ж, вы опоздали. Тащите свои задницы внутрь. Ханна сделала закуски, и осталось всего два часа до того, когда Кристофер должен лечь спать. Привет, Элли.

Взгляд Элли перешел от привлекательного лица Итана к Джексону.

– Привет, Джексон, – сказала она, избавляясь от объятий Итана. Она рассмеялась по пути внутрь, Эмили с Кристофером подбежали к ней. Поездка к семье ее лучшей подруги быстро стала ее любимой праздничной традицией. Даже Дани не возражала.

– Я так рада, что ты здесь, – завизжала Ханна, обнимая ее. Эллисон ответила на объятия. Какой долгий путь они прошли. То время, когда они вместе работали в жалком офисе по социальным услугам, казалось, было вечность назад. Элли скучала по подруге, но не отняла бы у той ни грамма счастья. Джексон оказался лучшим, что могло с ней случиться. Хотя раньше его и называли Скрягой, он был человеком с большим сердцем, и она знала, что они были абсолютно счастливы.

– Заходи, ты столько мне должна рассказать, – сказала подруга, когда Джексон забрал пальто Элли. Как только дети переключили внимание на «дядю Итана», она последовала за Ханной на кухню. Прекрасный запах индейки накрыл ее уж в дверях.

– Боже, пахнет так вкусно.

– Спасибо, но ты обязана рассказать мне все о жизни с Итаном.

Элли провела взглядом по контейнерам с ягодами и подошла к ним.

– Могу я помочь и помыть?

– Только если при этом способна разговаривать, – сказала Ханна, переходя к нарезке хлеба.

Элли начала опускать в раковину ягоды в большом дуршлаге. Как она должна была ей объяснить то, чего и сама не понимала? Она не могла говорить про рак, потому что была уверена, что об этом от Итана никто не слышал. Она ополоснула ягоды водой, судорожно ища слова. Пару минут спустя, Ханна подошла к ней и закрыла кран.

Она перевела взгляд на подругу, которая настойчиво смотрела на нее в ответ.

– Думаю, ягоды уже чистые. Так Итан?

Недостаточно, подумала она; ее мысли моментально перешли на то, что вчера шептал ей Итан. Она прочистила горло и попыталась вернуться к насущному вопросу.

– Мы с Итаном вроде как вместе...

Ханна ладонями заглушила собственный вскрик.

– Я надеялась на это с самого начала! Что заставило тебя передумать?

Образы Итана в квартире, упакованные подарки, выражение его лица, когда он узнал о пожаре, как он обращался с Дани… как он обращался с ней.

– Он оказался не таким, как я думала. И горячим. Такиииим горячим, – сказала она и закрыла лицо руками. – Я облажалась, Ханна, у нас ничего не получится.

Смех ее подруги быстро затих.

– Разумеется, все получится. Не думаю, что он из тех, кто так легко сдается. Если верить Джексону, он заинтересовался в тебе еще на свадьбе.

Она бросила на нее взгляд.

– У нас очень разное прошлое. Да, может я и недооценила его как человека, но не факт, что это приведет нас к чему-то… похожему на вас с Джексоном.

Ханна с минуту ничего не говорила, и Элли поняла, что ее подруга пыталась подобрать убедительный аргумент, но в этот момент на кухню зашел Джексон.

– Мне сообщили, пора подавать индейку. Мистер Сампсон сказал, что умрет, если продолжит чуять еду и при этом не есть.

Они оба улыбнулись. Пожилая пара стала очень близка семье Джексона и Ханны, практически стали их суррогатными бабушкой и дедушкой. Что было очень мило, ведь у них самих биологической семьи не было.

– Хорошо, ткни мне в правильном направлении, и я помогу накрыть на стол, – сказала Элли.

Десять минут спустя они все уселись за огромный стол, который словно сошел со страниц журнала по декору. На против каждого стояла фарфоровая тарелка с золотыми и краями и маленькими оленями, скачущими по кругу. Сверкающий хрусталь, столовое серебро и изобилие домашний еды заполняли остальное пространство. Беседа была громкой и шумной, особенно громкой, потому что, по непонятным причинам, Сампсоны считали, сто у Джексона проблемы со слухом. Рука Итана на ее колене была самой неожиданной и приятной частью ужина.

Рождественский дух у Джексона и Ханна всегда был тем, чего он ждал с нетерпением, но в этом году, вместе с Элли, все было даже лучше. Все было лучше вместе с Элли. Единственным, с чем ему не удалось разобраться, был приют. С каждым днем это напрягало его все сильнее.

– Итан рассказывал тебе, что они с Элли катались на коньках на площади Натана Филиппа?

Лицо Джексона вытянулось в огромную идиотскую улыбку.

– Итан пошел на общественный каток?

Все рассмеялись, и Итан пнул друга под столом.

– Это все пустяки.

– Элли, я хотела спросить, как обстоят дела с приютом.

Сердце Итана упало. Черт. Это не должно быть частью беседы. Он не был готов отвечать на вопросы, на которые у него не было приемлемых ответов. Он попытался что-то придумать, но нельзя было ответить и не показаться подозрительным.

Эллисон нахмурилась и сделала глоток вина.

– Эм, нет, владелец все еще настроен продать его. Из того, что я слышала, несколько компаний по недвижимости готовятся предложить цену. Они принимают все предложения в следующий четверг.

– Даже поверить не могу, что они так поступают, – сказала Ханна, наливая вина в бокал. – Просто, эти дети... только нашли безопасное место, и теперь у них его снова отбирают.

– Что насчет тебя, Итан? Элли сказала, ты собирался попробовать исправить ситуацию.

Он прочистил горло и предпринял попытку солгать жене своего лучшего друга.

– Да...

Элли прервала его, накрывая его руку своей.

– Итан был просто золотом. Он работал допоздна, пытаясь помочь нам, даже приходил волонтером и пожертвование...

– Это мелочи, – сказал он, чувствуя себя большим и большим придурком с каждой секундой.

– Ты был занят. Так ты выяснил, как будешь одновременно руководить компанией отца и нашей?

Итан посмотрел на Джексона с выражением, которое, он надеялся, говорило «заткнись».

– Что? Руководить компанией отца?

Итан бросил взгляд на Элли. Она отложила вилку и теперь внимательно наблюдала за ним. Он понимал, она найдет это странным, что он не рассказал ей о подобном.

– Итан настоящий талант, – сказал его друг. Он знал, что тот пытался помочь, что Джексон был в курсе неприязни и соперничества Итана и его брата, но он не представлял, что происходило в тот момент, что проектом был приют Элли. – Вы с Хейденом встретились по поводу того предложения на Ислингтон и Лейкшор?

– Какого черта? – шокировано сказала Дани.

– Следи за языком, – прошептала Элли Дани. Звук ее голоса... он повернулся к ней и дернулся от очевидного обвинения на ее лице. Предположительно, она ждала, когда он что-то скажет. Джексон не представлял, что сделал.

– В чем дело? Я не понимаю, – сказала Ханна.

Элли следила за ним, сомнения клубились в ее глазах.

– Не знаю. Может Итан просветит нас? Это какая-то бессмыслица. То, что по этому адресу находится приют, не значит, что это один и тот же проект. Верно?

Джексон тихо выругался. Итан отчаянно искал слова, которые сделают объяснение приемлемым. Он оглядел стол и осознал, что никто из сидящих за ним не поймет этого. Черт, он уже и сам едва понимал.

– Итан? – прошептала Элли голосом, который разбил ему сердце.

Он прочистил горло.

– Все не совсем так, как вы думаете. Да, чисто технически, я участвую в торгах на собственность...

– Где собственность это Хейвен Хаус, – сказала Дани.

Он стиснул зубы и посмотрел ей прямо в глаза, съеживаясь от того, насколько злой она выглядела.

– Да, Хейвен Хаус.

Ханна ахнула, Дэнни незаметно выругалась. Элли не сказала ни слова. Он посмотрел на нее, но она от него отвернулась. Он чувствовал, словно внутри него все скрутило. Отвращение к себе накрыло его, и он задумался, как собирался заставить ее понять.

– Я не хотел быть частью этого проекта, но это семейная сделка. Я пытался придумать обходной вариант, передвинуть приют в другое место...

– И когда же ты собирался мне это рассказать? – Элли все еще не смотрела на него, когда задавала вопрос.

– Когда у меня все будет готово.

Она резко встала, он поймал ее стул, прежде чем тот упал. Она вылетела из дома, и Итан провел рукой по волосам. Ему нужно было пойти за ней.

– Черт возьми, чувак. О чем ты вообще думал?

Итан покачал головой и вышел через переднюю дверь, не смотря ни на кого из них.

Элли стояла на крыльце спиной к нему, но он слышал ее всхлипы, и этот звук затронул все внутри него. Она медленно повернулась, ее взгляд был полон такой боли и злобы, что он вздрогнул, засовывая руки в карманы. Если бы он не сделал этого, то попробовал бы подойти и прикоснуться к ней. В тот момент он осознал, что, хотя уже было и поздно для этого открытия, взгляд разочарования Элли был намного хуже, чем проигрыш брату.

– Мне нечего сказать, кроме того, что я хочу верить, что ты не был частью этого. Это бессмыслица какая-то. Скажи мне хоть что-то, дай информацию, которая все исправит. Я хочу верить, что ты не мог сделать этого.

– Это правда, Элли, но я не хотел закрывать приют. Черт, я сначала даже не знал, какое это было здание. Мне дали возможность в семейном бизнесе. Если бы ей не воспользовался я, это сделал бы мой брат.

– И что? Что с того?

– Я не мог допустить этого. Я поклялся, что никогда не позволю ему снова победить, не позволю быть сильнее меня. Он получал все, что хотел с тех пор, как мы были детьми. Он списал меня со счетов и забрал все, что было бы равно моим.

– Это та часть, где богатые становятся богаче, и ты бросаешь всех, кого любишь, всех, кто хоть что-то значит для тебя, ради денег?

Каждая мышца в его теле болела, пока он слушал и смотрел на нее. Любил. Да, он любил ее. Теперь он это знал. Он всегда знал, что она была особенной, но теперь он был влюблен в нее, и это ее убивало.