Текст книги "Действуй, жена! (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
«Теперь меня не остановить, – мысленно усмехаюсь я и заказываю в интернете еще парочку таких же камер. – Я вам устрою шоу «за стеклом», – думаю я, сжимая от гнева и обиды зубы. – Мы еще повоюем, злыдни!»
– Кирюшенька, – раздается сзади веселый голос мужа. – Кажется, я дописал сценарий. Это дело нужно отметить! Выбирай самый лучший кабак. Гуляем!
– Только ты и я, – шепчу я, обнимая Лешу и всеми силами прижимаясь к нему.
– Конечно, – кивает он, придерживая меня за подбородок и целуя в губы. – Я не хожу на свидание с мамой.
– А у нас свидание?
– Ну, естественно, Кира! Я не ухаживал за тобой перед свадьбой. И теперь восполняю пробел. – Я люблю тебя, – признается он хрипло. – Хотя зачем куда-то ехать? Мы можем заказать еду домой и устроиться в спальне.
– Ресторан– отличная идея, любимый, – мурлычу я. – Оденемся красиво. Будет потом что снять друг с друга, – добавляю я заговорщицким шепотом, а в голове бьется лишь одна мысль. Как отнесется Воскобойников к нашей междоусобице? Чью сторону примет?
Глава 15
Кира
Мы сидим с Лешей в «Милане» – одном из лучших итальянских ресторанов. Отдельный кабинет, выходящий панорамными окнами на ночной город. Вдали виднеются здание банка, скорее похожее на торт со взбитыми сливками, фонтан с мигающей подсветкой, бизнес-центр Лома и другие примечательности нашей провинции. А на столе – любимые мною паста, аранчини и кьянти, плещущееся в плетеной бутылке. Мягкий диван, позволяющий нам сидеть рядом и при желании кормить друг дружку. Очень романтично! Муж тянется ко мне с поцелуем, но как только наши губы соединяются, звонит сотовый. И рингтон «Постой паровоз, не стучите колеса!», который ни с кем не спутаешь.
– Интересно, что там случилось? – недовольно фыркает Леха, но все-таки отвечает на звонок. – Да, мама, – тяжело вздыхает в трубку и тут же отнимает ее от уха. Пронзительный крик тети Нины слышен даже мне. А это невыносимая пытка ультразвуком. – Ничего не понял, – спокойно заявляет муж. – Повтори, пожалуйста, членораздельно.
– Эта дрянь, твоя Кира! – вопит Нина Вадимовна, совершенно позабыв о приличиях. – На ком ты женился, сыночек? Из какой подворотни привел в наш дом эту крысу?
– Мама, по-моему, ты забываешься, – все так же, не теряя самообладания, пытается вразумить мать Леша. А я невольно кошусь на часы у него на руке. Неужели кто-то воспользовался феном? Ну-ну…
– Там какой-то дурдом творится, – морщится муж, сбросив звонок и тут же занося всех родственниц в черный список. – Мама обвиняет тебя в порче имущества. Что ты сделала, дорогая? – улыбается Леша. – Полила ацетоном ее любимую пальму? Или залапала жирными пальцами розовый диван в гостиной? Если это диван, я тебе и слова не скажу…Мне он никогда не нравился.
– Я насыпала муку в фен, – признаюсь я. – Твои мать и сестры объявили мне войну. И ничего другого не оставалось, как начать действовать партизанскими методами. Только я не могу понять, каким образом они меня вычислили? – печально вздыхаю я, надеясь, что Леха не сильно на меня обидится.
– Хотел бы я посмотреть. Вроде как Данка помыла голову и стала сушить. Ой, не могу! – смеется муж. – Жаль, что я не увижу сестру притрушенной. Хороший трюк, только не связывайся с ними. Ты же знаешь, какие они…
– Твои родные меня ненавидят, – грустно сообщаю я. – По их великому желанию мы расстались тогда, и сейчас они ни перед чем не остановятся.
– Тебе кажется, Кирюшенька. Мои мать и сестры добрые люди. Я многим им обязан…
– Наверное, скоро тебе придется выбирать. Они или я. Вопрос уже стоит так. И если мы и дальше будем прикидываться идиотами и ничего не замечать, то твои родственницы нас разведут. Ты это понимаешь, Леша? – пытаюсь убедить его.
– Ты уверена? – хмурится он. – Есть какие-то непреложные факты?
– Да, – киваю я и, найдя в облаке запись военного совета, сую мужу экран под нос.
– Откровенно, – криво ухмыляется он. – Только не говори, что камера там случайно оказалась!
– Нет, – бурчу я и добавляю мстительно. – Она случайно оказалась в нашей гостиной. А снимки с нее кто-то отправил Малике. И поверь, это не те фоточки, которыми можно украсить страничку в Инстаграм.
– Даже так? – строго смотрит на меня муж. – А мне почему ничего не сказала?
– Доложила при первой возможности, мой генерал! – дурашливо рапортую я, хотя на самом деле хочется разреветься. – Я сегодня только узнала. Собиралась тебе вечером рассказать.
– Ладно, – отмахивается Воскобойников. – Я завтра во всем разберусь. На трезвую голову. А сейчас я желаю пить кьянти с любимой женщиной, есть пасту с осьминогами и болтать о пустяках. А потом снять самый роскошный номер в отеле и заняться любовью. И пусть НКВД подождет…
– Ты думаешь, они дотерпят до утра? – вздыхаю я тяжко. – Испортили нам вечер…
– Мы можем забыть на время о моих маме и сестрах. Выкинуть из головы всякую дребедень и сосредоточиться друг на друге, – шепчет Леша, целуя меня в висок. – Они прекрасно обойдутся без нас. А победа в этом тайме достанется тебе!
– Наверное, ты прав, но я не привыкла к откровенной вражде.
– И это говорит мой любимый Рупор? – смеется муж. – Кстати, Пирогова выпустили из Тайской тюрьмы, и он уже вернулся домой. Звонил поблагодарить.
– А ты как-то ему помог?
– Да, – кивает Леша. – Подписал петицию в Министерство иностранных дел. Томится в неволе Пирог молодой… Он плачет и стонет, питаясь водой, – фыркает муж. – Надеюсь, теперь он от нас отстанет.
Мы сидим, обнявшись, тянем кьянти и лениво переговариваемся, глядя на раскинувшийся внизу город. Где-то там спешат по своим делам люди, заходится в истерике свекровь, Данка наверняка звонит Лому, но нам с Лешей нет до этого никакого дела. Вечер и ночь принадлежат нам и только нам.
«Как оно все еще обернется? – думаю я, млея в объятиях мужа. – И те пять детей, о которых он мечтает… Тут бы хоть одного заполучить, что ли?»
Выпив кофе с взбитым желтком, мы выходим из ресторана, взявшись за руки. И уже около самого лифта муж накидывает мне на плечи пиджак. От его запаха и аромата парфюма у меня сносит крышу. Тепло разливается по коже, заполоняя каждую клеточку. Я утыкаюсь носом в пиджак из летней шерсти и не замечаю, как перед нами раздвигаются стальные створки. Из лифта выходит какая-то пара и изумленно утыкается в нас взглядом. Лом и совершенно постороняя красотка.
– А я тебя везде ищу, бро, – хмыкает мой деверь. – Там мать в панике.
– Скажи, что отыскать не удалось, – серьезно бросает Леха и с сердитой миной хлопает брата по плечу. Оглядывает с любопытством его спутницу и заявляет официальным тоном. – Девушка, а вы в курсе, что этот обалдуй женат?
– Это не то, что ты подумал, – рычит Лом и уже готов сравнять Лехус землей. – Кстати, Стелла, позволь тебе представить моего младшего брата-придурка и его очаровательную жену…
– Я читала о вас в Рупоре Дерзкой Анжелики, – заявляет красавица и складывает губки бантиком.
«Уси-пуси, мать его за ногу… Ты с кем связался, Лом? На кого променял Светку?» – думаю я и в тот же момент получаю легкий тычок в спину.
– Завтра увидимся, – рычит Леха. – А сегодня мы с тобой не встречались, бро.
– Конечно, – плотоядно ухмыляется Ромка и тянет свою жертву вглубь ресторана.
– Сейчас им в нашем кабинете накроют, – смеется Воскобойников, заходя вслед за мной в лифт. – Только, Кира, очень тебя прошу. Никому ни слова. У Ромки семейная жизнь трещит по швам…
– А хороший левак укрепляет брак, да? – с вызовом спрашиваю я и чувствую, как моментально портится настроение.
«Эх-эх, братцы кролики, – вздыхаю я. – Интересно, далеко ли от Лома ушел младший брат?»
– Я не такой, – словно прочитав мои мысли, заявляет муж. – И грех тебе подозревать меня, Кира! Мы же вместе двадцать четыре часа. И я не планирую даже на пять минут с тобой расставаться. Вон, на два часа оставил одну, так ты умудрилась начать третью мировую…
– Завтра, все завтра, – шепчу я, притягивая к себе Лешу. – На сегодня ты только мой. – И через несколько минут войдя в просторный люкс, изумленно взираю на кровать с балдахином и зеркальным потолком. Перевожу взгляд на скульптуры и пальмы и, боясь рассмеяться, зажимаю рот рукой.
– Куда ты меня привел, Леша? – хохочу, не в силах сдержаться. – Это же опочивальня короля!
– А ты хотела в одноместном на полуторке трахаться? – хмыкает Воскобойников. – Да и откуда я знал, какие тут номера? Поручил Марине заказать самый лучший…
– Марине? – как полоумная переспрашиваю я и глажу мраморного мужика по плечу. – Я думала, твой директор занимается только рабочими моментами.
– Да всем попало, – отмахивается Леха, расстегивая рубашку. – Ты хочешь побродить по музею или сразу займемся делом?
– Я хочу знать, могла ли твоя Марина слить информацию Пирогову, или это сделали твои сестры, – шепчу я, переходя к прекрасной девушке, вытесанной из камня. На ней надета каменная тога, в руках такие же цветы, и в сторону туалета мраморная колхозница ведет олененка.
«На водопой, что ли? – мысленно хмыкаю я и добавляю с ехидцей. – Артемида, блин!»
Я глажу сначала оленя, потом бесцельно провожу ладонью по каменным цветам.
– Интересно, зачем их тут поставили? – вздыхаю я, в один момент оказавшись в капкане Лехиных рук. Сильных и самых родных.
– Понятия не имею, – рычит он, расстегивая на мне платье. – Наверное, чтобы потом все переспавшие в этом номере парочки могли с уверенностью заявить, что шпилились в музее.
– Точно, – хихикаю я, ощущая, как легкая ткань падает к моим ногам. И я остаюсь в одним трусиках-стрингах. Прижимаюсь к мужу и прошу жалобно. – Давай займемся любовью, а шпилиться и трахаться предоставим другим.
Леха задумчиво кивает и, подхватив меня на руки, тянет на кровать.
– Ты – самое лучшее, что могло случиться в моей жизни и случилось. Мне повезло не потерять тебя, Шакира!
Обхватив руками мужнину шею, я вглядываюсь в его довольное лицо. Да и взгляд, потемневший от страсти, подтверждает мою догадку. Леха не врет. Он честен со мной, а я, идиотка, сомневаюсь в муже до сих пор. Все никак не могу поверить в его искренность. Все время жду какой-то подвох. Не верю Леше и сама боюсь раствориться в нем.
– Кира, – зовет меня Воскобойников. – О чем ты только думаешь? – шепчет он, нависая надо мной. – Прощу, если о роли переживаешь или сходишь с ума от любви ко мне…
– А с кем крутят романы ведьмы? – спрашиваю я, вглядываясь в бесконечно родное и любимое лицо. Чувствую, как у меня поджилки трясутся.
«Соберись, – командую самой себе. – Не смей растекаться лужицей. Потом костей не соберешь…»
– С музыкантом. Разве ты не читала сценарий? – смеется Леша, по-хозяйски раздвигая мои бедра и становясь между ними.
– Все, кроме эпилога, – признаюсь я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. – Леша-а, – только и могу вымолвить я. – Леша-а!
– Надеюсь, тут хорошая звукоизоляция, – бурчит муж, через несколько минут падая рядом. – Как же ты кричала, Кира! Как кричала! Боюсь, нам выпишут штраф за нарушение тишины.
– Ты же оплатишь, милый? – томно зеваю я. – А я еще покричу, когда ты… когда мы…
Мы засыпаем в обнимку, а утром просыпаемся от стука в дверь, и когда из прихожей я слышу глухой голос Лома, то сразу понимаю, что мирное время закончилось. Раз и навсегда, будто кто-то повернул выключатель в другую сторону.
– Мать подняла всех на уши, когда вы не возвратились домой. Полиция приняла от нее заявление о твоей пропаже. Наша мама уверяет всех, что Кира тебя убила, а сама сбежала.
– Она свихнулась? – рычит Леша. – Ну, пусть побесится. Я не собираюсь разруливать ситуацию. Мне надоело, Рома! Продлю пребывание в гостинице еще на пару дней. Пусть меня менты найдут, и пусть кому-нибудь станет стыдно.
– А может, купим все здание? – довольно хмыкает Лом.
– Оно продается? – деловито интересуется мой муж. – Если хозяева согласны, узнай цену. Давай возьмем на пару. Или я сам.
– Вместе, – рычит довольно Роман, и я так понимаю, что уходить он не собирается. Надежды дождаться мужа в постели тают на глазах.
«Принесла же тебя нелегкая, – думаю я и тут же понимаю, что Ломик – мой ангел-хранитель. Ну, после Лехи, естественно.
– Ничего пока не публикуй, – быстро пишу я Малике. – Кажись, у нас запахло жареным.
– Кто у нас жертва дня? – тут же приходит ответ от сестры.
– Обугленная тушка Нины Вадимовны и подкопченная гидра.
– Жабы на углях? – пишет систер. – Мое любимое блюдо. Давно мечтаю попробовать. Давай материал, Шакира. Я этих сволочей размажу по асфальту.
– Нам нельзя показывать личную заинтересованность, – отвечаю я, добавив парочку красноречивых смайлов. Затем надеваю халат, собираю волосы в хвост и, заслышав разговор в гостиной, снова ложусь в кровать.
– Кира еще спит? – спрашивает Лом.
– Да, отдыхает, – грубо отрезает Леша, пытаясь намекнуть брату на элементарное чувство приличия: какого хрена интересуешься чужой женой?
– Небось, ты ее всю ночь по кровати гонял, – довольно хмыкает Лом и добавляет удивленно. – Совсем сдурел, бро.
– Я никогда даже намеком не обидел Светлану, так какого лезешь в мою жизнь? Как вы меня все задрали, – вздыхает он. – Мама, сестры! Твои насмешки – наименьшее зло. Но если не перестанешь лезть, куда не просят, намылю шею, понял?
– Отвали, придурок, – рыкает старший брат. – Подумаешь, пошутил! Ты уже совсем с катушек съехал…
– Тише говори, Киру разбудишь, – сурово предупреждает Леша и спрашивает на ходу. – Останешься? Позавтракаешь с нами? Заодно покупку здания обсудим… Тогда я сейчас закажу завтрак и разбужу Шакиру, а ты свяжись с владельцем этой хибары. Пусть озвучит цену.
– Как скажешь, – бухтит Лом и раздраженно вопит, прерывая жужжание сотового. – Да, мама! Нет, не нашел. Пусть полиция ищет, если ты настаиваешь… Вероятно, Леша где-то с женой… Нет, меня это не касается… тебя тоже. Мам, перестань! Но если хочешь, поднимай на уши полицию. Только потом не проси помочь тебе уладить скандал. Ладно?
Не в силах больше лежать, я выхожу из спальни.
– Мы тебя разбудили, солнышко, – вздыхает муж. – Нас, оказывается, ищут.
– Позвони матери, – прошу я. – Она волнуется…
– Она бесится, – хмыкает Леша. – Я хочу и дальше жить спокойно своей семьей. А маме пора уяснить простую истину. Все ее дети выросли. Даже я. Пусть нянчит внуков, а то вцепилась в меня, как клещ в собачью шкуру.
– Деньги, – пожимает плечами Лом. – Мать и сестры боятся потерять на тебя влияние. Ты же отстегиваешь им до хрена.
– Я просто делюсь, – оторопело чешет башку муж и изумленно пялится на брата. – Ромка, да мне и в голову не приходило.
– Меня же так не пасут. Лезут иногда из любопытства, но без фанатизма.
– А ведь действительно, – вздыхает муж. – Блин! Как же я сам не догадался? Все из-за этих денег проклятых.
Он удрученно глядит в окно, а затем, будто что-то для себя решив, снимает трубку местного телефона.
– Завтрак на четыре персоны, пожалуйста! – заявляет он, а потом поправляет себя. – Извините, на три. Тосты, омлет, клубника, оладьи с мороженым и чай.
А положив трубку, упирается взглядом в одну из статуй.
– Откуда мать точно знает, кто испортил ее драгоценный фен? Почему она так уверенно обвинила Шакиру? Вот что, бро, – командует он, и я вижу, как на глазах меняется мой любимый мужчина. Превращение из довольного интеллигента в сурового бизнесмена происходит моментально. И теперь уже понятно, кто из мужчин биг-босс в этой комнате. Точно не Лом. – Отправь в мой дом бригаду безопасников. Желательно с поисковыми приборами. Меня интересует все. Прослушка. Скрытые камеры. Диктофоны. Пусть постараются выяснить, какая компания ставила и кто заказчик.
Муж осекается на полуслове, услышав стук в дверь. Он деловито пропускает внутрь официанта с тележкой и велит накрыть в столовой, откуда открывается изумительный вид на реку, тянущуюся за ней рощу и озера. В лучах восходящего солнца мир за окном кажется волшебным. И я даже взвизгиваю от удовольствия.
– Тебе нравится, любимая? – спрашивает он, легко целуя меня в висок. – Может, поживем здесь с недельку. Будем гулять по паркам, глазеть в окно. И я, наконец, прочитаю тебе весь сценарий, – предлагает он.
– Хорошо, милый, – киваю я, заранее зная о его решении. Мне самой безумно понравился этот номер. И если Леша решил устроить здесь нашу квартиру, то мне остается только аплодировать ему. Молча.
Проводив Лома, мы бездумно гуляем из комнаты в комнату. Любуемся скульптурами и открывающимся из окон видом. Потрясающим и меняющимся каждую минуту. Плюхаемся на полосатый диван на высоких золоченых ножках и всерьез обсуждаем, где еще за прошедшую ночь не занимались сексом. Но одновременно два звонка возвращают нас в реальность. Верещит Лешкин сотовый и местный телефон.
– Ответь, пожалуйста, – кивает муж на ультра-современный аппарат, стоящий на резной консоли. А сам бурчит в свой ненаглядный айфон. – Да, бро. Сколько хотят? Берем. Я думал, будет больше…
Я снимаю с базы светящуюся трубку, похожую на челнок космического корабля, и, услышав заботливый шепот портье «к вам из полиции», говорю спокойно и уверенно.
– Да, конечно. Пусть поднимаются в номер.
Глава 16
– Вы хоть матери позвоните, Алексей Николаевич, – выходя из номера, душевно напутствует меня полицейский.
– Я разберусь, капитан, – рыкаю я, закрывая дверь.
«Неужели действительно из-за денег? – бьется в голове шальная мысль. – Мама, сестры… Почему же вы не рады моему счастью? Ромка прав: вы боитесь лишиться копеечки, не вами, а мною лично заработанной? Красивый ход, дорогие… Очень красивый!»
Я возвращаюсь в номер, понимая самое главное. Моей жизнью распоряжается кто угодно, только не я. Даже страшно подумать, какие гадости делали мои родственницы всем тем бедным девчонкам, которые согласились было выйти за меня замуж, а потом вернули кольцо. Таня… Ника… Арина… За них, пожалуй, стоит сказать спасибо моей ненасытной родне. Иначе бы я не вернулся к Кире. Еще предстоит разобраться, кто знал о ребенке и почему не сообщил мне. В любом случае без мамы не обошлось. Я потираю лицо в раздумьях. Одно ясно, я этого так не оставлю. Моя семья теперь – жена и наши будущие дети. А остальным давно следует уяснить простую истину. Мальчик вырос!
Я захожу в спальню, где Кира, лежа в постели, что-то пишет в телефоне.
– Гляди, уже прислали, – усмехается она, протягивая айфон. Я вижу чуть смазанные кадры, явно свидетельствующие, где мы с женой провели ночь. Сам снимок сделан около стойки регистрации. Мы ждем, когда освободиться портье и выдаст нам ключи от номера. Я обнимаю Шакиру и губами чуть касаюсь ее виска, а она, прикрыв глаза, млеет в кольце моих рук.
– Четко сработано, – мотнув башкой, фыркаю я, – а мы ничего не заметили, Кирюшенька!
– Заняты были, – смеется она, и я, целуя ее в нос, плюхаюсь на кровать рядом. – А вот, смотри, – говорит жена, показывая мне следующую фотку. – Кто-то заснял в полиции…
Я вглядываюсь в кадр и чувствую, как в душе поднимается гнев. Невысокая худенькая женщина с выбившимися из дульки седыми волосами держится за сердце и что-то рассказывает полицейским. Мама! Вот кто у нее принял заявление, если с момента моего так называемого исчезновения прошли считанные часы? Листаю другие фотки и прихожу в ярость. На половине из них мы с Кирой. В ресторане, на этаже гостиницы, целующиеся и счастливые, а на других – сестры под руки выводят маму из полицейского участка. Ну что за дурдом и мракобесие!
– Ты пост накатала? – спрашиваю я жену. – Дашь прочитать?
– Уже готово, – морщит нос Кира. – Я старалась написать нейтрально. Все-таки, это твоя мама…
– Никуда не годится, Шакира, – бурчу я недовольно. – Где твои зубы, милая?
– Рядом с тобой всю хватку растеряла. Погонит меня Малика за профнепригодность, – хихикает жена и добавляет лукаво. – Есть еще один вариант. Там я разнесла звезду по кочкам.
Она открывает другую заметку в телефоне, и с первых же строк меня пробирает смех.
«Есть ли психушка в городе N? Она работает исправно? Или давно закрыта на переучет смирительных рубашек и душа Шарко? И почему в случае с Воскобойниковым полиция поспешила принять заявление от выжившей из ума мамаши нашего героя, а когда пропадают старики и подростки, родных маринуют по три дня? Столь драгоценное время спускают попусту в унитаз и чаще всего человека находят мертвым. Но это касается только смердов, а для сильных мира сего ситуация совершенно иная. Почему вместо расследования настоящих преступлений полиция города N занимается поисками артиста, вынужденного в родном городе снимать номер с койкой? Леша! Бедный ты человек! Ты даже дома с законной женой потрахаться не можешь. Бабка, небось, сразу вламывается, стоит заскрипеть матрасу в вашей комнате? Леша, дорогой ты наш! Бери Шакирку за шкирку и съезжай из этой коммуналки. Купи однушку в Южном Бутово, что ли! А сестрам подари абонемент на фитнес. Пусть растрясут свои жирные туши».
– Никого не упустила, – фыркаю я, улыбаясь жене. – Где поставить размашистую подпись «Утверждаю»?
– Вот здесь, – ласково мурлычет Шакира и тянется ко мне с поцелуем. – Ты, правда, решил купить эту махину? – обводит шалым взглядом спальню.
– Да, малыш, место хорошее, – шепчу я, развязывая поясок на махровом халате. – У меня полно идей. Ресторан на крыше оставлю как есть, да еще этот номер. А все остальное переделаем. Расширим гостиницу, плюс еще пару ресторанов внизу устроим. А все эти павильончики, торгующие китайским ширпотребом, снесем на фиг. А здесь себе квартиру устроим. Мать я из дома выселять не намерен, но и жить с ней под одной крышей не желаю. Она – моя мама, и я ничем ее не обижу. Пусть живет сама в огромном домине и гоняет приведений по ночам.
– А мы с тобой? – настороженно переспрашивает жена. Я вижу, как в глазах Киры мелькнула и пропала искорка страха. И понимаю, что моя маленькая храбрая девочка из всех сил пытается мне доверять.
– Мы? – переспрашиваю с усмешкой. – Купим однушку в Южном Бутово, – хохочу я, обнимая Шакиру и увлекая ее за собой.
Домой я приезжаю только на следующий день. С порога велю домработнице упаковать все наши вещи.
– Что происходит, Лешенька? Это Кира тебя против нас настроила? Ей воздастся! Грех разлучать мать с ее дитем! – говорит мама, эффектно появляясь в холле.
– Кира тут ни при чем, – замечаю я мимоходом и, зайдя в комнату охраны, присвистываю от изумления. На большом столе лежат камеры слежения, микроскопические диктофоны, замаскированные подчас под предметы быта: обычную шариковую ручку или карандаш. – Прям шпионский арсенал, – негодующе хмыкаю я и поворачиваюсь к матери, зашедшей следом. – Ты можешь объяснить, кто напичкал мой дом камерами и прослушкой?
– Я думала, это с твоего ведома установили, – совершенно искренне негодует мама. – Я понятия не имею, Лешенька! – заламывает она руки и начинает плакать. – Девочки тоже. Они бы мне обязательно сказали. Я так воспитала вас, своих детей… Искренними и любящими. Может, это Рома? Или Кира?
– Эти двое тоже отпадают. Моя жена уж точно тут ни при чем.
– Тогда кто? Может, обратиться в полицию?
– Хватит, – тяжело отмахиваюсь я, – ты уже наобращалась. Вон, Рупор Анжелики опять смешал меня с дерьмом. Посоветовали купить однушку в Южном Бутово. А тебя упечь в психушку?
– Где? Кто? – охает маман и бежит за сотовым. Напряженно читает пост в Инстаграме и оглядывает меня возмущенно. – Леша, этих наглых борзописцев давно пора привлечь к ответственности! Как они смеют писать обо мне такое?
– Ну, обо мне же постоянно публикуют, – криво усмехаюсь я. – И ты переживешь. Позвони сестрам. Пусть приедут. Хочу каждой из них в глаза посмотреть.
– Даночка дома, а остальные сейчас подъедут, – вздыхает маман, и когда вся семья собирается в столовой, я понимаю, что пост Шакиры попал точно в цель. Мои сестры сидят, насупившись, и смотрят исподлобья.
– Неужели мы такие толстые! – возмущенно восклицает Ксения.
– Вот бы на эту Анжелику посмотреть, – поддакивает ей Вера. – Ну, разве у нас туши? Так, пара-тройка лишних килограмм.
– Уговорили, – бросаю я небрежно. – Обойдетесь и без абонементов. Теперь к делу. Или вы сознаетесь, или я просто разворачиваюсь и ухожу. И никогда больше не стану с вами общаться…
– Здорово она тебе мозги промыла, – томно вздыхает Ксения. – Я тебя вообще не узнаю, Леша.
Я молчу, внимательно разглядывая сестер. Вроде любят свои семьи. Да и мужья у них отличные. И с виду не скажешь, что это действительно трехголовая гидра. Почему они обложили меня со всех сторон? Неужели деньги всему виной?
– Ты любишь мужа? Детей? – возмущенно смотрю на старшую сестру. Она кивает «ну конечно!». – Тогда ты сможешь понять, что я испытываю к Шакире. Я всегда любил только ее одну и не собираюсь потерять снова. Общаться с ней вам не придется. Я хочу оградить жену от ваших нападок.
– Она не любит тебя! Это брак по расчету! – выкрикивает Дана. – Мы старались для тебя! Пытались оградить тебя от этой…
– Ну, я понял, спасибо, – киваю холодно сестрам. – Пока, девочки.
– Леша, – подскакивает мама и бежит следом. – Я правда ничего не знала. Но ты должен простить сестер.
– Дурдом какой-то, – отмахиваюсь я, наблюдая, как во двор въезжает Рэндж брата. – У вас ничего не изменится с моей женитьбой, мама, – тихо рычу я. – Как я оплачивал все ваши расходы, так и буду. Не горюй слишком. Еще увидимся, – говорю я сердито и, подхватив два чемодана, свой и Кирин, спешу прочь. – Отвези меня в «Милан», бро, – прошу я Ромку. А дорогой думаю о том, где стояли проклятые камеры. В гостиных, в библиотеке, в моем кабинете, на террасе… Где еще? Чувствую, как меня охватывает дикая ярость. Блин! Блин! Блин! Ничего не подозревая, мы трахались с Кирой в каждой из этих комнат, несли любовный бред, не предназначенный для чужих ушей. Обсуждали… Твою мать! – задыхаюсь от возмущения я. – Поганый Рупор! Мы ведь говорили о нем. Кира звонила сестре! Где все эти записи?
– Где данные с диктофонов? – спрашиваю я у Лехи. – Нужно все уничтожить…
– Файлы переписали на флешку и удалили с Данкиного ноутбука. Но могла какая-то часть остаться где-нибудь в облаке. Но наши безопасники утверждают, что все хранилось на компе.
– Дану уволь из моего штата. Где ее трудовая хранится? Марине скажи, пусть ищет мне нового персонального помощника. Я пока не готов ни с кем из сестер встречаться.
– Не руби с плеча, – бурчит недовольно Ромка. – Может, пока ее на другую должность перевести? Вынудить самой уйти?
– Возьми к себе. Уборщицей, – отмахиваюсь я и, поймав негодующий взгляд брата, замечаю с ехидной усмешкой. – Вот то-то же!
– Данка мстительная, Лех. Тебе гадости делать побоится, а вот Кире насолить может. Я бы пока не трогал, потом найдешь повод или сосватаешь ее более крутому перцу, – мимоходом бросает он и внимательно смотрит на дорогу.
– Нет, – отрезаю я, стукнув себя по колену. – Никого из них рядом быть не должно. Я еще подумаю и, скорее всего, перенесу съемки в Москву, – бросаю упрямо. – Оставаться тут противно! И это близкие люди, Рома! Понаставили камер и продавали обо мне информацию. Суки! Какие же суки!
– Выдыхай, Леха, – рычит мой старший брат. – Изменить место съемок ты, конечно, можешь. Но тогда и меня с собой забери. Тут же все уже обговорено. Губернатор от радости в ладоши хлопает, а мэр спит и видит, как наш город прославится на весь мир. Уже туристические маршруты разрабатывает…
– Да знаю, – отмахиваюсь я. – Здесь снимать придется. Марина все договоры подписала. Если сейчас заднюю включить, такой скандал разразится, мало не покажется. Но домой мы не вернемся. Там нам не место. Мне до сих пор страшно, что еще может всплыть…
– Из-за Киры? – уточнил Ромка, заезжая на парковку гостиницы. – Может, вы в свою квартире поселитесь?
– Нам здесь нравится, – мотаю я головой. – А на Адмиральской нет условий для охраны. Небось, до сих пор фанатки на ступеньках сидят. И там Дана точно нанесет удар. А я не имею права рисковать Кирой, понимаешь? Один раз уже облажался по полной. Третий шанс мне судьба вряд ли предоставит.
Брат косится на меня, но ничего не говорит. Просто помогает мне вытащить чемоданы, ждет, пока крепкий паренек в фирменной куртке поставит наш багаж на золоченую тележку и торжественно вкатит в холл гостиницы, а затем хлопает меня по плечу и бурчит недовольно «бывай, бро!». Я смотрю ему вслед. Высокому широкоплечему мужчине, слишком похожему на меня, и вместе с тем совершенно другому. И внезапно понимаю намерения старшего брата. Ему претит разразившийся в семье скандал, и хочется восстановить статус-кво. Жить как прежде. Приезжать к матери обедать. Подначивать сестер и гордиться знаменитым братом. Но, к сожалению, точка невозврата пройдена. И Ромке придется выбирать, на какой из баррикад сражаться. Вся семья или я. Сохранить нейтралитет не получится. Мама и сестры не позволят.
Я поднимаюсь в номер. И замираю от охватившей паники. Свет горит только в прихожей, а в остальном музее темнота.
«Где моя жена? – думаю я лихорадочно и, отдав несколько сотенных бумажек доставившему багаж парнишке, на всех парах несусь в спальню. И сразу же облегченно вздыхаю. В комнате горит приглушенный свет торшера, а Кира спит, свернувшись калачиком. Я останавливаюсь невдалеке от кровати, изголовье которой чуть прикрыто балдахином. Лицо жены по-детски расслаблено, а на губах блуждает довольная улыбка. Ради этой женщины я вдрызг разругался со всеми родственниками. Даже Ромка – соратник и правая рука – уехал сильно раздосадованным. Он, конечно, примет мою сторону. Наши общие проекты не дадут ему занять другую позицию. Но и НКВД брат не бросит.
«Да кто их бросает, ептиль! – словно чайник, закипаю я. – Я специально выстроил дом, поселил там мать с сестрою, а потом на радостях привел туда же любимую жену. И что в итоге? Одно сплошное предательство! Интересно, – морщусь я недовольно. – А когда мои красавицы установили шпионскую технику? До свадьбы с Кирой или сразу после? И что послужило толчком? Неужели комиссионные от Анжелики? Или желание опорочить меня, улыбаясь в лицо, а за спиной устраивали свой темный бизнес? Имели с меня хорошие дотации и на мне же зарабатывали, – фыркаю я и, накрыв жену одеялом, уже собираюсь выйти из комнаты. Маленькая деталь не дает мне покоя. И если я прав, дело принимает самый хреновый оборот.
– Леша-а, – сонно зовет меня жена, – какие новости?
– Все по закону Мерфи, дорогая, – усмехаюсь я невесело, но возвращаюсь обратно и, усевшись на край кровати, глажу ножки жены. – Если неприятность может случиться, она случится. Только я не до конца понял масштаб трагедии.
– Все беды у нас в голове. Сначала мы их прогнозируем, а потом они случаются. Вот тебе правильное толкование законов Мерфи. Они устарели, Лехес! Нужно визуализировать счастье…
– Я так и делаю, мой маленький философ, – довольно улыбаюсь я и слегка щекочу Кирины розовые пятки и тут же получаю хороший удар в бок. – А ты чем занималась, Кирюшенька?
