Текст книги "Действуй, жена! (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Жена смотрит на меня радостным взглядом. И мне даже кажется, что в ее глазах искрится тихое ликование.
– Новости просто обалденные. Честно говоря, я в шоке. Леша, тут такое произошло…
– Ты сорвала джек-пот в ЕвроМиллионы? – посмеиваюсь я и по-настоящему любуюсь Кириным лицом, озаренным восторгом.
– Круче, Воскобойников, – фыркает жена. Тянется к тумбочке и достает из верхнего ящика тонкую пластинку с двумя розовыми полосками. – Ты сегодня правильно заказал завтрак, любимый. Нас за столом было четверо.
– Точно? – не веря, смотрю на тест. – Кира, любимая, – бубню я. Эмоции зашкаливают. Хочется петь, смеяться и бить посуду. Я даже предположить не мог, как закончится этот день. – Сумасшедшее известие! Я безумно счастлив. Только теперь я с тебя глаз не спущу. Необходимо в ближайшее время вернуться в Москву и сразу показать тебя самым лучшим врачам. Сходить на УЗИ. Вместе пойдем. Договориться с роддомом. Найти опытную акушерку. И еще…
– Леша, – весело зовет меня Кира. – Не паникуй, ладно? Мне самой страшно.
– Это событие нужно отметить. Давай наберем ванну, напустим туда лепестки роз и еще что-нибудь романтичное придумаем. Пить нам теперь нельзя, – хмыкаю я, озабоченно почесав репу. – И у меня фантазии не хватает…
– Иди ко мне, – шепчет жена и смотрит колдовскими глазищами. – Я спать хочу, а с тобой так хорошо спится.
И немногим позже, когда Кира засыпает, прижавшись ко мне спиной, я глажу ее по совершенно плоскому животу и неожиданно задумываюсь о маленьком существе, поселившемся внутри Киры. Кто там? Он или она? И какого сейчас размера? Наверное, с фасольку… И уже засыпая, будто выныриваю из дремы. Если мои сестры установили камеры для того, чтобы снабжать Анжелику информацией, то вот сейчас и посмотрим, кто первый пришлет известие о нашей беременности. А если в комнатах стояла прослушка, то и о моих передвижениях сестры знали все. Нужно проверить, с какого почтового ящика стала поступать информация. И если получится, выяснить истинных владельцев.
«Я уже решал подобную задачу, только с точностью до наоборот, – думаю я, прижимая к себе Киру. – Интересно, когда мы забили гол? В Бангкоке или на Мальдивах? Или во время быстрого огневого контакта на стиралке?»
Глава 17
Я не знала, но, оказывается, процесс создания фильма достаточно кропотливый и занимает очень много времени. И кажется простым на первый взгляд. Написал сценарий, крикнул «мотор!», и зритель повалил в кинотеатры. Сейчас, когда сценарий написан, наступает самый главный момент. Найти инвесторов и убедить их вложиться в наш фильм. Расписать все достоинства будущего детища. Леша очень многое взвалил на себя. И главная роль, и автор сценария, и режиссер, и продюсер. Один в четырех ипостасях. А времени не хватает, учитывая наши семейные новости. Да и жить приходится между Москвой и малой родиной. В поездах нас уже узнают как постоянных клиентов и впускают в вагон, не спрашивая билетов. Проводницы уже даже автографов не берут. Зато улыбаются по-свойски и зовут мужа «Лешенька». Весть о моей беременности пока не просочилась в широкие массы, и мы с Лешей предпочитаем жить уединенно. И так хватает встреч и онлайн совещаний. Единственные люди, кто знает о предстоящем пополнении – это мои родители и Малика. Даже Лому Леша пока ничего не говорит.
– Ромка обязательно проболтается матери, – фыркает он как старый еж. – А та притащится мириться. Но я пока не готов. Пусть все идет своим чередом, Кира. Нужно еще про нашего первого ребенка с ней поговорить. А это тяжело и не ко времени…
– Забудь, – шепчу я, прижимаясь к мужу. – Все давно прошло.
– А ты только с мамой говорила тогда или с сестрами тоже? – вскинувшись, интересуется Леха. Я вижу, как в его глазах замирает боль и исчезает в одно мгновение.
– С Ниной Вадимовной, – шепчу я чуть слышно. – Пожалуйста, не затрагивай эту тему, я и без того боюсь.
– Все идет нормально, Кира, – в который раз убеждает меня муж. Сейчас ты под надежной защитой. Выкинь из башки всякую хрень и слушай меня. Если врачи тебя не могут убедить, то придется мне, – бурчит он озабоченно и кладет руку мне на чуть выпуклый живот.
– Але, малыш, – заявляет Воскобойников, – это твой папка. Ты там как поживаешь? Только без фокусов, ладно? А то наша мама всего тревожится. Трусиха она у нас. Но мы-то с тобой понимаем расклад правильно. Бояться не надо. Все идет по плану…
– Ну, ты меня успокоил, – фыркаю я. – Просто гений! Леша, я прекрасно все знаю о своем состоянии, но, как суеверная бабка, опасаюсь каких-то напастей.
– А давай черного котеночка заведем? – хохочет Леха и получает от меня локтем по ребрам. А потом так серьезно заявляет. – Я знаю, к чему ты клонишь, Кира… Но переписывать сценарий не собираюсь. К тому времени, как начнутся съемки, мы заделаем еще парочку спиногрызов, – заверяет муж, и, клянусь, каждое его слово звучит убедительно.
– Тут бы одного родить, – вздыхаю я и, не споря с мужем, снова утыкаюсь носом в экран монитора. В нашем супер-пупер-люксе произошло мало изменений. Девушка с оленем перебазировалась в прихожую. И теперь на оленьем ухе висит моя сумка, а перчатки я кладу на каменный букет. Голову пастушки частенько украшает Лехина кепка. Зато кабинет в стиле ампир пополнился моим крутейшим ноутбуком, к которому Леша, неугомонный муж, прикупил огромный монитор и очень удобное кожаное кресло. Оснастил мне рабочее место. Знала бы я, к чему ведет этот вероломный тип, ни за что бы не согласилась.
– Кирюшенька, проработай со мной эскизы нескольких сцен, и я отправлю их художнику. А то он не врубается, – заявил мне Воскобойников, как только мы променяли особняк с жабами на гостиничный номер. И тут я попалась, даже не подумав отказаться. И теперь уже целый месяц рисую для ненаглядного. Он и сам на стульчике сидит рядом. Восхищенно следит за моей работой и приговаривает «как же я выгодно женился!».
– Тебя твои коллеги упрекнут в жадности, – хмыкаю я, на секунду отвлекаясь от эскиза. – Сам продюсер, режиссер, автор сценария и исполнитель главной роли. Так еще жену притянул за уши. Ладно, компьютерная графика – мой профиль. Но играть в фильме… Леша, перепиши, пожалуйста! Ну, никто же еще не знает… Или возьми настоящую актрису…
– В этом-то вся фишка, малыш, – притворно вздыхает Леха. Чешет растопыренной рукой, словно граблями, голову и смотрит на меня внимательно. – Вон, Кончаловский целый фильм снял без профессиональных актеров. Местные жители превзошли профессионалов.
– Ты не Кончаловский, – бросаю я на ходу, даже не догадываясь о надвигающейся буре.
– Хорошо, – подскакивает муж и, сунув руки в карманы штанов, сосредоточенно ходит по комнате. – Мне далеко до Андрона, но я жду от тебя помощи, Шакира. Мне без тебя не обойтись. А ты…
– Не манипулируй мной, – огрызаюсь я. – Эта роль совершенно лишняя. Буду как дура смотреться в кадре. И потом… Наши с тобой отношения, наша любовь выльется на экран и выйдет в прокат. Миллионы людей увидят, как мы близки, начнут комментировать гадко. Зачем, Леша?
– Ну, если ты так ставишь вопрос, дорогая, – рычит он, в одном свитере и спортивных штанах выскакивая на террасу. Над городом вот уже третьи сутки висит противная морось, а небо затянуто тучами.
– Долго ты там не пробудешь, – бурчу я, наблюдая за мужем в панорамное окно. – А проветриться не помешает.
И считая себя абсолютно правой в этом конфликте, иду в кухню, недавно переоборудованную из биллиардного зала. Тут, оказывается, есть еще и бассейн, который мы с Лехой в первый визит просто не заметили. Не знаю, о чем думали прежние владельцы. Вот как квартира, да еще и с нашими переделками, эти апартаменты идеальны. Но как номер в гостинице? Спорный вопрос!
Новенькие шкафчики из состаренного дуба – моя любовь и гордость. Я провожу рукой по дверце, потом по столешнице. Замираю, в который раз любуясь расписанным в прованском стиле фартуком над варочной панелью. А потом лезу в новенький сверкающий холодильник в надежде что-нибудь пожевать. Но ничего не нахожу. Вернее, все полки забиты продуктами, но нам с малышом ничего не хочется.
– Мамины помидоры, – вздыхаю я, представляя трехлитровые баллоны, стоящие рядком на полочке. И тут понимаю, как сильно я соскучилась по родителям. Когда мы навещали их? Вчера или в начале недели?
«Какая разница! – вздыхаю я. – Хочу к маме и помидоров… Сейчас мой гений подышит свежим воздухом, и попрошу отвезти».
Но Леша возвращается с террасы мрачный. Пулей проскакивает мимо меня в спальню. Быстро переодевается в джинсы и несется в прихожую.
– Я так сильно тебя обидела? – непонимающе замечаю я, еле сдерживая готовые политься слезы, и, словно завороженная, бреду вслед за мужем.
– Мама в больнице. У нее инфаркт, – на ходу отрывисто бросает Леха.
– Я с тобой, – тут же решаю я, но муж перебивает меня на полуслове.
– Тебе там делать нечего, Кира. К ней не пускают. Я улажу вопросы с врачами и вернусь. Сиди дома, – велит он, на ходу надевая кашемировое пальто и выскакивая к нашему персональному лифту.
– Но Леша… – пытаюсь я вставить хоть слово.
– Ей очень плохо, – морщится он. – Если мама умрет… – отмахивается муж. Створки лифта закрываются, унося его прочь. А я, вернувшись в квартиру, чувствую дикое отчаяние и такое же дикое желание повидаться с родителями. Съесть эти дурацкие помидоры, в конце концов. Я размышляю от силы минут пять. Звоню маме предупредить о приезде. Вызываю такси и, накинув куртку, выхожу из дома. Спускаюсь на первый этаж и лишь на минуту останавливаюсь около бутика Баленсиага, открывшегося в нашем отеле всего пару дней назад. Рассматриваю убойное платье и тут же слышу совсем рядом вкрадчивый голос.
– Ну, здравствуй, Шакира…
Все бы ничего, но в бок мне упирается что-то твердое. И скосив глаза, я вижу вороненый ствол пистолета.
Серьезно! Самого настоящего пистолета!
– Попалась, курва, – шепчет мне портье, знакомый еще с первого визита. – Это ведь ты стоишь за Рупором Анжелики. Ты, сука, ославляешь людей на весь мир. Теперь поплатишься…
– Вы что-то перепутали, – пытаюсь отодвинуться я. Мне безумно хочется повернуть время вспять. Хоть на пять минут. Оказаться снова в своих апартаментах. Дождаться Лешу и признаться в любви. Но дуло неотвратимо давит мне в бок, а крепкая рука человека, с кем я частенько добродушно здоровалась, сильно сжимает предплечье.
– Не рыпайся, крыса, – угрожающе бубнит паренек, и мне кажется, что где-то я его видела раньше и никак не придала значения. – Мы только поговорим. Ты признаешься на камеру в своих грехах, и я тебя отпущу. Убивать тебя никто не собирается. Хотя за твои мерзкие делишки тебя стоило бы грохнуть…
Мой похититель тянет меня куда-то вглубь служебных помещений, и, насколько мне известно, именно тут сейчас идет замена камер наблюдения на более современные. А это значит, никто даже не догадается искать мне здесь. Мой похититель тянет меня дальше по коридору, а я даже вырваться не могу. Чувствую, как животный страх растекается по телу, сковывает дыхание и конечности. Даже позвать на помощь некого. Безлюдный коридор, занавешенные целлофаном стены, отбитая штукатурка на полу.
– Отпустите, – прошу я, – пожалуйста, отпустите. Я жду ребенка. Вы можете ему навредить…
Портье останавливается и внимательно смотрит на меня.
– Все ты врешь, стерва, – криво усмехается он. – Небось, разожралась на барских харчах, а теперь меня обуть хочешь. Нашла лоха. Ты же бесплодная, как сухая ветка. Я точно знаю.
Слова похитителя обжигают.
«Скажите, какая осведомленность!» – хочется заорать мне. Одна надежда на телефон. Но он в сумке, и мне до него сейчас не дотянуться.
– Что я вам сделала? – шепчу я сквозь слезы, а сама озираюсь по сторонам. Может, получится удрать? Но мои надежды разбиваются прахом, когда мой похититель открывает какую-то дверь и заталкивает меня внутрь.
– Тут конечно, не номер «люкс», но жить можно. Подумай о своем поведении, курва. Завтра поговорим, – усмехается он. – Расскажешь на камеру… покаешься… тогда отпущу…
– Я могу прямо сейчас покаяться, – говорю я, обжигая противника злым взглядом. – В организации Рупора, в убийствах Кеннеди, Леннона и в гибели Цоя.
– Заткнись, сука, – замахивается на меня ублюдок. – Всю жизнь мне поломала, – рычит он и, вырвав из рук сумку, по-хозяйски роется в ней. – Будешь тут глумиться, грохну, поняла? – угрожает он и, обшарив все содержимое, возвращает мне все, кроме телефона. – Думай, гадина, время пошло!
И как только дверь захлопывается, я понимаю, что помощи ждать неоткуда. Найдет ли меня Воскобойников? Кинется ли на поиски? Или решит, что я показываю характер после недавней размолвки?
– Все хорошо, малыш, – шепчу я, обхватив живот руками. – Твой папа нас обязательно найдет. И в этот момент мне хочется упасть на низкий продавленный диванчик, стоящий в дальнем углу комнатушки, и разреветься. От жалости к себе, от безысходности и отчаяния.
Но мне хватает сил вздохнуть полной грудью и осмотреться по сторонам. Перво-наперво я заглядываю в невысокий дверной проем и нахожу за ним совмещенный санузел. Кидаюсь к раковине и открываю кран. И как последняя идиотка радуюсь тонкой струйке.
«Вода у нас есть, – думаю я, обследуя помещение. – В сумке, кажется, завалялся батончик и витаминки. Продержимся, солнышко, – снова обращаюсь я к ребенку. – Нам, главное, не паниковать и дождаться папу».
Я делаю шаг в сторону небольшой перегородки, обхожу грязный унитаз, и около противоположной стены обнаруживаю душ. А на самом верху – длинное узкое оконце. Пролезть, конечно, в такое не удастся, а вот позвать на помощь я точно смогу. Чуть ли не бегом я возвращаюсь в свою камеру, придирчиво оглядываюсь вокруг. Кроме дивана тут стоят еще встроенный шкаф и низкий журнальный столик. Больше ничего. Подскочив к шкафу, я распахиваю дверцы и тупо пялюсь на перекладину, на которой болтается одинокая пустая вешалка. Ничего подходящего. Ни-че-го!
Да и дверь не поддается мне с первого раза. Да и со второго тоже. Не каждый мужчина сможет сорвать с петель железную дверь. Может, только Кинг-Конг какой-нибудь. Мне приходится вернуться к дивану и поднять с пола брошенную похитителем сумку.
– А ну-ка, что тут у нас, – говорю я, не в силах себя заставить усесться и признать поражение. Так на весу и перебираю содержимое, уже побывавшее во вражеских руках. Толстая шерстяная шаль, шапка в тон, перчатки… Сперва я достаю шаль и расстилаю ее на диване. Потом сожгу или выкину, дабы не хранить воспоминания о похищении. Но сейчас я очень рада, что на дне моей необъятной сумки оказалась именно эта вещица. Не снимая куртки, усаживаюсь на диванчик и пытаюсь понять, что из барахла, прижившегося в моем бауле, может сейчас пригодиться. Бутылочка воды, пачка витамина С, маникюрный набор, блокнот, батончики с мюслями, косметичка, проспект отеля на Мальдивах, заколки и резинки для волос и прочая хрень. Первым делом я открываю маникюрный набор. Достаю из него металлическую палочку для кутикулы и внимательно рассматриваю. Пригодится как отвертка. Алмазная пилка и пинцет тоже. Лезу дальше и из недр моего баула выуживаю небольшой графический планшет. Очень классная штука. Если где-то приходится ждать мужа, я достаю свой обожаемый девайс и рисую. С виду моя любимая игрушка напоминает электронную книжку. Позвонить с нее никуда нельзя, а вот связаться по Телеграм или почте можно, так как в навороченном агрегате установлена виндоус десять. Я лихорадочно открываю планшет и с ужасом смотрю на тонкие едва различимые полоски вай-фая и уровня заряда. У меня есть только один шанс, и я его не упущу. Схватив планшет, я начинаю метаться по комнате. Бесполезно! Затем бегу в санузел и только около самого окна нахожу то единственное место, где сигнал вай-фая ловит на одну черточку лучше.
«Хватит раздумывать», – ругаю саму себя за лишнюю суетливость. Быстро вхожу в почту и, найдя личный адрес Малики, отправляю короткое сообщение.
«Меня украли. Но я пока в нашей гостинице. Узкое окно в подвале. Дам знак. Свяжись с Лешей!!!»
И отправив сообщение, во все глаза смотрю на крутящееся колесико. Не хватает сигнала, блин! И тогда я решаюсь на очень смелый поступок. Пан или пропал. Но у меня нет выбора. Чем раньше меня найдут, тем лучше! Подняв голову к окну, я делаю шаг внутрь душевой и подбрасываю планшет. Он взлетает чуть ли ни к потолку, а затем падает прямо мне в руки. И прежде чем экран гаснет, я успеваю прочесть сообщение «ваше письмо отправлено».
«Слава яйцам, – тяжело вздыхаю я, возвращаясь в комнатушку. Теперь остается придумать опознавательный знак. Я кидаюсь снова к своей сумочке-выручалочке. Достаю шапку пудрового цвета, купленную специально в тон к куртке, и лишь на минуту задумываюсь. Снова бегу в душевую к спасительному окну, а затем несусь к шкафу. Открываю дверцу и внимательно смотрю на закрепленную внутри штангу.
«Оле-оле-оле! – напеваю я и, вооружившись пилкой, один за другим выкручиваю тоненькие винтики. А дальше дело техники. Вместе со штангой и шапкой снова врываюсь в санузел и лишний раз убеждаюсь в собственной глупости. Глазомер у меня отвратительный. Прислоняю металлическую палку к стене, и понимаю очевидное – она до окна не дотягивается. Нужна подставка. Ногой я переворачиваю пустую корзинку для бумаг и на нее как знамя пока водружаю свой опознавательный знак. Теперь дело за малым. Нужно дождаться, когда сестра проверит почту и поднимет на уши половину земного шара. А там глядишь, взрывная волна докатится и до Воскобойникова. Он наденет сверкающие доспехи, сядет на верного коня и поскачет меня спасать. А до этого момента я просто обязана продержаться. Комнату постепенно застилает мгла. И я, включив везде освещение, в изнеможении падаю на диван. Чувствую, как меня пробирает озноб. От нервов или отсутствия отопления.
«Я так просто не дамся, сучонок», – думаю я, кутаясь в куртку, натягиваю на глаза капюшон. Любимый пуховичок пахнет моими духами и совсем чуть-чуть – Лехиным одеколоном. Этот волшебный микс дарит ощущение дома и вселяет уверенность. И я, дав волю слезам, утыкаюсь носом в стеганую ткань и скулю жалобно.
– Лешенька, умоляю, спаси нас!
И как только я проваливаюсь в зыбкий живительный сон, перед глазами появляется яркая картинка. От неожиданности меня обдает жаром и подбрасывает с дивана.
«Я знаю, кто ты, – обращаясь к портье, шепчу я мстительно. – Теперь осталось разобраться, почему ты так уверен, мальчик, в моем бесплодии».
Глава 18
Леша
«Вот она, первая ссора! – думаю я по дороге в больницу. Наверное, виноват сам. У Киры гормоны шалят, а я вместо того, чтобы отделаться шуткой, сгустил краски. Обиделся, как последний придурок.
Тянусь за айфоном, звоню жене. Но в ответ слышу лишь длинные протяжные гудки. Чувствую, как в душу сначала закрадывается беспокойство, а за ним на липких лапах вползает паника.
«Ну, вышла куда-то, легла спать… нефиг гнать волну, – рыкаю я мысленно. Но через минуту-другую снова перезваниваю жене.
– Шакира, девочка, хватит дуться. Ответь, милая, – бурчу я, понимая, что кое-кто меня просто динамит. Или нет?
«Не паникуй, Леха, – уговариваю сам себя и на автопилоте останавливаюсь около цветочной лавки. Покупаю самый красивый букет и пытаюсь подумать о состоянии матери. Но, видимо, я плохой сын, раз все мои мысли закручены на жене.
Но моя боевая подруга, скорее всего, сильно обиделась, раз до сих пор не ответила. Делаю над собой усилие и вместо Киры звоню доктору Арефьеву, наблюдающему мать долгие годы.
– Что там произошло, Виктор Анатольевич? – спрашиваю я, боясь услышать самое страшное. Может, поэтому и паникую…
– Лешенька, дорогой, – весело приветствует меня давний друг нашей семьи и одноклассник отца. Маленький седой старичок с профессорской бородкой. – Так все идет по плану. Ниночка сама попросилась на госпитализацию. Ты когда подъедешь? Нужно палату люкс оплатить… и по лечению договориться.
– Через пять минут буду, – стараясь не сорваться на крик, замечаю я и, припарковавшись около городской больницы, взлетаю пешком на шестой этаж. Привычно распахиваю дверь отделения кардиологии и захожу в кабинет заведующего. Арефьев радостно встает навстречу и, заметив мою встревоженную морду, интересуется.
– Ты чего переполошился, а? Нормально все с Ниной…
– А мне Дана сказала, что инфаркт. Велела ехать быстрее…
– Идиотка, – бормочет Арефьев и успокаивающе заявляет. – Мамочка твоя в люксе лежит. Все нормально. Лекарства выписал, процедуры назначил. Завтра диагностику проведем. Тебе только за палату доплатить надо. Люкс у нас коммерческий, сам понимаешь.
– Хорошо, – киваю я, слабо соображая. Вернее, мне понятно, что по какой-то причине меня выманили из дома. Но главный вопрос – зачем? Заплатить за палату могла любая из сестер. Значит, дело именно во мне. Я устало бреду по коридору и понимаю простой и непреложный факт. Дурак ты, Леха! Какой же ты дурак! И кому поверил? Дане?
А войдя в палату, сердито оглядываю ужасно довольных сестер и мамашу, словно именинница, лежащую в постели. Кругом цветы, шарики. Скачут племянники – дети Ксени и Веры.
– По какому случаю банкет? – рыкаю я и снова пытаюсь дозвониться Кире. Бесполезно!
– Лешенька, – тянет руки мать. – Как же я рада!
– А я не очень, – бросаю я и внимательно смотрю на присутствующих. – Какого хрена вы мне про инфаркт и реанимацию наврали? Совсем с дуба рухнули?
– Да ты бы тогда не приехал, – выступает вперед Дана. – Тебя только бронебойными средствами взять можно…
– Один раз, – поморщившись, усмехаюсь я. – Но если думаешь, что победила, то я тебя сильно разочарую, Дана.
– Ну и что ты мне можешь сделать? – руки в боки выступает сестра. – Да ты всем в этой жизни нам обязан. Думаешь, это твои деньги? Ты их заработал? Нет, миленький! Мы все старались на общее дело. А ты нас кинул!
– Дана, – тихим голосом пытается остановить сестру Ксения. – Не переходи границы. Леша талантлив, и мы все вместе помогаем ему.
– Не пори чушь, Даночка, – встревает в разговор мать. – Если ты такая хорошая, то сыграй сама хоть в драмкружке.
– А я согласна с Данкой, – громко заявляет Вера. – Мы жизнь положили на Лешу, а он нам отплатил, женившись на Кире.
– Так, девушки, – усмехаюсь я криво. – Вы эту чудесную дискуссию продолжите без меня. Никто не умирает, и слава богу, – бросаю я на ходу и, невзирая на негодующий оклик матери «Леша, подожди!», выскакиваю за дверь.
– Ты уже убегаешь? – спрашивает меня попавшийся по пути Арефьев.
– Дела, Виктор Анатольевич, дела, – бубню я, снова названивая Кире. И внезапно слышу в трубке мужской голос. – Алексей Николаевич, у нас, кажется, беда, – невесело бубнит Климов, наш главный безопасник. – Кирин телефон в урне нашли. Сейчас просматриваю записи с камер наблюдения. Кира Михайловна спустилась на первый этаж, но из здания не вышла, – рассказывает напряженно. – Ребята телефон в металлической урне нашли. Она пустая была и на все фойе громыхала.
– Я сейчас приеду, – рыкаю я и, глядя на поджидающего рядом Арефьева, на ходу решаю проблему. – Никакого люкса, Виктор Анатольевич. Переводите в общую палату. Сколько там человек? Трое-четверо?
– Шесть, – уныло цедит профессор. – Лешенька, так нельзя. На матери не экономят. Для тебя же это сущие копейки. А ей, с ее сердцем нужен уют…
– Сколько вы получаете, дядя Витя? – не выдержав, спрашиваю я. – Ну, какой у вас оклад? Сколько добираете с больных гонорарами? А за консультации сколько берете?
– Какие-то бестактные вопросы ты задаешь сегодня, Леша, – обескураженно смотрит на меня доктор.
– Вот странно, – хмыкаю я, – пересчитывать мои деньги – это светская беседа, а вот поговорить о ваших – вопиющая бестактность. Можете даже статейку тиснуть. Воскобойникову жалко денег на родную мать! Вам еще приплатит какой-нибудь рупор святой Анжелики, – зло бросаю я, и тут же айфон у меня в руках начинает вибрировать, а на экране высвечивается название региона. Дубай, твою мать!
– Леша, это Малика! – кричит трубка. – Шакиру украли!! Она умудрилась прислать сообщение. Я кинула его тебе в Телеграм. Найди ее, умоляю тебя!
– Не боись, сестра, – рычу я и уже намереваюсь броситься к лифтам, как неведомая сила тянет меня обратно в люкс. Мимо обалдевшего Арефьева я бегу по коридору и, ворвавшись в палату, шагаю к Дане, наплевав на причитания матери и любопытство племянников. Сестрица смотрит на меня обалдело, а потом пытается улизнуть.
– Стоять, красавица, – цежу я, хватая ее за руку. – Стоять, стерва. Быстро отвечай, куда спрятала Киру и кто еще с тобой в банде? Если вы мне и сейчас ребенка угробите, я вас всех со свету сживу. Быстро! Говори!
Но Дана лишь испуганно пялится на меня и молчит. А со всех сторон мои родственницы задают дурацкие вопросы.
– Что случилось?
– Почему ты так разговариваешь с Даночкой?
– Кира беременна? – интересуется с любопытством мать. – А какой срок?
– Киру похитили. И за этим стоит наша Дана, – сипло роняю я и пропускаю момент, когда мама вскакивает с кровати и резвой козочкой несется ко мне и Дане.
– Отпусти сестру, придурок, – отрезает она, да еще тянет меня за рукав. – Твоя Кира сама сбежала. Эта дрянь тебя не достойна.
И честно говоря, я уже готов оттолкнуть мать и настучать по башке брыкающейся сестре. Но, на мое счастье, в палату входит Ромка и берет дело в свои руки.
– А ну молчать, – рыкает, крепко ухватив Дану за запястье, ведет к выходу. – Едем, Леха, – бубнит он сердито. – Киру выручать надо. А с курятником позже разберемся.
– А эту куда? – спрашиваю я, выходя следом за Ромкой. – Это она меня сюда вызвала, значит, в деле.
Брат смотрит на меня печальными, словно больными глазами и, кивнув башкой, бурчит. – Разберемся, Лех. А эту суку запытаем. Иголки под ногти, электрический разряд.
Краем глаза я замечаю, как Дана дергается, но мне на нее наплевать. В который раз я перечитываю сообщение жены и пытаюсь понять, как ей удалось его отправить? Телефон-то у нее отобрали!
«Узкое окно подвала. Знак!»
Я пытаюсь сообразить, где в нашей гостинице узкие полуподвальные окна и никак не могу вспомнить. Придется внимательно обойти все здание по периметру и найти это пресловутое окно. А какой знак?
«Где ты, моя Кирюшенька? – мысленно обращаюсь к жене. – Ничего не бойся, родная. Я уже иду за тобой!»
Дорога к отелю кажется мне самой длинной на свете. И когда на светофоре загорается красный, я злюсь и от отчаяния бью рукой по рулю. Сзади на своем Рендже мчит Ромка. А нашу красавицу Дану под конвоем везут в третьей машине. Хорошо, мой брат, узнав о пропаже Киры и мнимом маменькином инфаркте, сразу принял меры. К нашему приезду служба безопасности уже прочесала весь отель. Но так и не нашла мою жену. Захватив с заднего сидения букет, я поднимаюсь в наши апартаменты, в глубине души надеясь на глупый розыгрыш или недоразумение. И заслышав в кухне шум, несусь туда, как придурашливый заяц. Но там лишь наша домработница Зина моет посуду.
– Поставьте в воду, – велю, превозмогая боль за грудиной. Кто покусился на мою жену и зачем? Ради выкупа, хайпа или мести? Всех вычислю и изничтожу.
Я уже не сомневаюсь в причастности Даны. Ромку недаром зовут Ломом, и он, с присущим ему нахрапом, вытрясет из сестрицы все подробности похищения. Вот только когда это случится! Я не могу сидеть и ждать, совершенно не представляя, где сейчас моя беременная жена.
Оставив букет на столе, я устремляюсь к выходу. Спускаюсь в офис и, войдя в переговорную, внимательно смотрю на план здания, уже разложенный на столе подоспевшим на подмогу Климовым. Начальник службы безопасности вместе со мной наклоняется к чертежам, и по его насупленному взгляду я вижу, что он ничего не понимает и даже не знает, как читать строительные чертежи.
– Ищем узкие подвальные окна, – бурчу я, придирчиво рассматривая план здания. И к своему ужасу не нахожу ничего подобного. Снова внимательно вглядываюсь в чертеж и внезапно понимаю, что часть плана отсутствует.
– А где бытовой корпус и галерея, ведущая к нему? – рыкаю, не сдерживаясь. И сам подскакиваю к стеллажу с папками. Быстро достаю из одной из них все чертежи и планы и внимательно просматриваю каждый.
«Кто? Кто? Твою мать, – судорожно перебираю я варианты. – Террористы, завистники или бывшие хозяева отеля? Успокойся, – убеждаю самого себя. – Работал явно не профессионал. Никто бы кроме любителя острых ощущений не бросил телефон в урну. Бывших хозяев мы вроде тоже не обидели… Тогда кто?»
Но пока я не знаю ответа на этот вопрос. Зато на плане бытового корпуса вижу узкие, словно амбразуры, подвальные окошки.
– Где ключи? Найдите их срочно, Юрий Иванович, – велю я Климову. – Похер на опознавательные знаки. Будем вскрывать все помещения подряд.
Но и ждать, когда найдут ключи, я не могу. И решаю единолично обойти вокруг отеля и заглянуть в каждое проклятое окно.
«Молодец, Кирюшенька! Девочка моя, – шепчу я, несясь вниз по лестнице, и чуть ли не лоб в лоб сталкиваюсь с братом.
– Нашел? – на ходу спрашивает он и бежит рядом. Не отстает.
– Нет! Что говорит эта стерва, наша сестра? – интересуюсь, перепрыгивая через ступеньки. – Найду Киру, отгрызу голову всем, включая мамашу.
– Молчит, – недовольно рыкает Ромка. – Я ее запер в офисе. Охрану приставил. Если удерет…
– А куда она денется с подводной лодки? – хмыкаю я. – Я эту тварь везде найду, – рычу, почти не сдерживаясь. И свернув за угол, натыкаюсь на высокий забор, похожий на произведение искусства. Снизу гладкая кирпичная стена, А чуть выше человеческого роста – кованые ограждения.
«Хорошо хоть ток не пустили», – ощерившись, думаю я и ругаю себя последними словами. Как я мог забыть, что бытовой корпус у нас граничит с чужим участком? Совсем из башки вылетело!
– Помоги, – прошу я Ромку, стягивая с плеч пальто. Мне самому в этом утробном рыке слышится приказ. Брат беспрекословно соединяет ладони, образуя из рук подобие ступеньки, и я, как когда-то в детстве, ставлю на них ногу. Цепляюсь за какую-то завитушку и, подтянувшись, перелезаю на соседскую территорию.
«Звезду экрана заказывали? – усмехаюсь недобро и иду вдоль здания, сплошь утыканного узкими подвальными окошками, пугающими темными глазницами. На одном мне удалось разглядеть цветок в горшке, на трех других – пусто. А вот в следующем горит свет и маячит такая знакомая розовая шапка. В первый момент мне даже кажется, что это Кирина голова, но, присмотревшись, я понимаю задумку любимой. Отличный опознавательный знак!
– Сейчас, милая, сейчас, – приговариваю я и оглядываюсь по сторонам. Повторить еще раз трюк с забором мне вряд ли удастся. Только вот как выбраться с чужой территории.
Я звоню брату.
– Ты на месте? Я пока найду выход, а ты ищи ключи от подсобок. В пятом окне от угла маячит Киркина шапка.
