Текст книги "Действуй, жена! (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Кира Михайловна, милая, – пыхтит в трубку Виталий. – Конец рабочего дня… я даже не знаю…
– Двойной тариф, – пресекаю я его стоны. Волшебная фраза творит с прорабом чудеса. Голос мгновенно меняется, и тон становится деловым.
– Да при чем тут тариф, – будто нехотя, отмахивается он. – Сейчас постараюсь прислать к тебе человечка. Если никого не найду, приеду сам.
– Спасибо тебе, друг, – воркую я, прекрасно зная, что Виталя, жадный до денег, заявится лично.
И точно, не успеваю нацепить джинсы и белую рубашку, как в дверь звонят.
Толстый мордатый Виталя по-свойски заходит в дом и сразу же натыкается на сидящего на диване Воскобойникова.
– Здрасьте, – бормочет благоговейно. – А я ваш поклонник. Все фильмы смотрел, – замечает добродушно-дурашливо.
– Я очень рад, – вздыхает звезда экрана и, поднявшись с дивана, демонстративно удаляется в мою спальню. В мою спальню, мать вашу!
– А это правда Воскобойников? – все еще не веря, что по моей квартире босиком разгуливает знаменитость, шепчет Виталя. – Я даже не знал, что вы знакомы…
– Дружим, – многозначительно сообщаю я. – Давно, – добавляю веско.
– То-то я смотрю, все стены расписаны, а внизу какие-то девки толкутся. И баннер напротив дома повесили. Я вот подъезжал, его монтировали.
– Какие девки? Какой баннер? – будто попугай Кеша, повторяю я. – Где?
– Так я ж и говорю, – бурчит прораб. – Девчата внизу. Баннер на рекламном щите напротив дома.
– А что там написано? – не отстаю я, наблюдая, как Виталя достает из пакета валик и краску.
– В этом доме живет Алексей Воскобойников, и дальше какие-то ругательства. Ну и стрелочка к вам во двор.
– Леша! – ору я, устремляясь в спальню. – Ты слышал? Нам теперь из дома не вырваться! Все твоя Симона…
– Прекрати кричать, – спокойно останавливает меня Воскобойников. Этот наглый тип лежит посредине моей кровати и качает больную руку. – Лучше принеси мне обезболивающее. Там классный состав. Моча единорога и белладонна.
– Что делать будем? – шиплю я, не двигаясь с места.
– Да ничего, – отмахивается мой жених. – Переночуем здесь. А завтра с утра моя охрана подтянется.
– И она расстреляет всех твоих поклонниц?
– Нет, – бурчит он и смотрит на меня с раздражением. – Взрослая баба, а такая непонятливая. Просто выведут нас из дома и увезут. В фильмах наверняка видела…
– Я никогда не смогу вернуться сюда, – вдруг осеняет меня. – Не смогу спокойно жить, когда ты отчалишь в дальние дали…
– Ты пока живешь со мной, – рыкает он, вставая с кровати и подходя ко мне. – И мы не договаривались, что поселимся тут. Собери чемодан. Делов-то! – шепчет Леха, обнимая меня. Чуть касается губами лба, откидывает в сторону непокорные кудряшки. – Зачем думать, что будет потом? Мы вместе, Кира.
– Как долго? – требовательно спрашиваю я, поднимая лицо и тыкая пальцем ему в грудь.
– Ну откуда я знаю, Кирюшенька? – бубнит звезда экрана, ласково убирая мой палец и нежно целуя его. – Пока рано строить прогнозы, дорогая.
Глава 8
Леха сильно ошибался, говоря, что поздним вечером или ночью охрана нас сможет вывести. Фиг вам, называется! Национальная индейская изба, как говаривал незабвенный Шарик. Хочется, чуть переделав, привести еще одну простоквашинскую цитату – «Поздравляю, Леша, ты – балбес!». Но мне удается сдержать порыв ярости. Еще со всех сторон сыплются вопросы и советы.
– А правда, Кира, у тебя роман с Воскобойниковым? – интересуются люди, недавно знающие меня и совершенно ничего не ведающие о моем бурном прошлом.
– Ты, мать, там с дуба рухнула? – осведомляется Марфа Елецкая, моя самая близкая подружка. Уж она-то точно в теме нашего с Лешкой романа. И, слава богу, ей ничего рассказывать не надо. Все знает и помнит моя Марфушка! Но сейчас я мастерски ухожу от ответа. Не сказать правду и не соврать – высокое искусство, не правда ли?
В обоих случаях я блею что-то нечленораздельное, вот только с родителями и Маликой приходится говорить серьезно.
– Да, мама, – вздыхаю я в трубку. – Мы с Лешей снова вместе, – заверяю я родную под настороженным взглядом Воскобойникова. – Придем в гости обязательно… как только эта дурка закончится, – добавляю раздраженно и неожиданно понимаю, что уже боюсь выглядывать в окно или выходить на балкон. Народу во дворе прибавляется. Да и по шуму, несущемуся из-за входной двери, несложно догадаться, что и подъезд оккупирован самыми прыткими.
– Бедлам какой-то, – бессильно хнычу я, бросая зверские взгляды на Леху. Вот прибила бы, честное слово! Спас от Пирогова, молодец! Только мне теперь эту славу до конца жизни терпеть. Неее, я на такое не подписывалась.
– Леш, – бубню я в который раз, – может, как-то избавиться от этого ужаса? Ну, полицию вызвать, например!
– Я тебе уже объяснял, Кирюшенька, – нахально улыбается звезда экрана. – Придется переждать. Их никакой силой не сгонишь. Обратная сторона популярности, – довольно хмыкает он. – Выгляни в окно, посмотри, сколько человек меня любит!
– Меня это должно вдохновить? – фыркаю я. Тянусь за телефоном, собираясь полистать ленту Вконтакте и в Инстаграм, но наткнувшись на первый же пост, останавливаю себя. Из всех новостей лидируют сообщения о нас с Лехой. Написал каждый, кто только смог дотянуться до клавиатуры! Несколько человек с моей работы, пара сотрудников из других офисов, Симона – по голове бы ей сковородкой – разродилась плаксивым постом разнесчастной брошенки, и даже парочка моделей выложила фотки с парковки, где эти идиотки обливали мою машину кефиром и посыпали конфетти.
«Мы за тебя отомстили, Симона!» – заверили дурбалайки свою подружку.
– Спасибо большое, девочки, – пробурчал, усмехнувшись, Леха и позвонил брату. – Пока ты там штаны протираешь, бро, я узнал, кто изгадил машину моей Кирочки!
«Вот это талант – все ставить себе в заслуги», – думаю я, накидывая на плечи тонкую шаль. Меня трусит то ли от усталости, то ли от нервов. «Это надо было так влипнуть, – ругаю саму себя и снова пытаюсь понять, каким образом на меня вышел Пирогов. – Я же нигде не наследила! – в который раз сокрушаюсь мысленно. – Как? И где? Обидно, но я всегда была так аккуратна! Но спалилась… вот только на чем?»
Передача «Что? Где? Когда?», транслируемая сейчас в моей голове, сильно утомляет, но я, расхаживая по квартире, продолжаю перебирать факты. И к своему ужасу ни одного не нахожу. А это означает полный провал…
– Не бегай туда-сюда, – фырчит Воскобойников. – Отдохни немного, малыш, – добавляет он вкрадчиво и, подойдя сзади, пытается обнять за плечи.
– Мы тут одни, – отмахиваюсь я, как от назойливой мухи. – Нефиг приставать…
– А как же тренировки, Шакира? – пожимает он плечами и все-таки притягивает меня к себе. Даже мой локоть, просунутый между нашими телами, не имеет для него значения. – Пора тренироваться, мать. Если ты на публике станешь вырываться, то у нас обоих будут большие неприятности.
– Тебе-то что? – устало бурчу я.
Но Леха, игнорируя мой вопрос, накрывает мои губы требовательным и сладким поцелуем.
Сколько он длится, я не знаю, но чувствую, что меня накрывает с головой. И лишь трезвонящий айфон приводит меня в чувство. Малика! Только на нее стоит песня Таркана «Дуду».
Привычно бурча «алло», я точно знаю, что вот только сейчас предстоит самый трудный разговор. Невозможно уклончиво ответить или соврать человеку, который знает все или даже чуточку больше.
– Выйди в степь, – бубнит Малика в трубку, имея в виду наш секретный аккаунт в Телеграм.
И буквально через пару минут я пишу сестре всю правду.
– И что теперь делать? – спрашивает она и тут же успокаивает. – Керри обещал помочь. Пришлет человека. Он поможет тебе выбраться из страны. Пересидишь у нас. А может быть, выйдешь замуж за кого-то из наших друзей.
«Прекрасная перспектива, – фыркаю я и отвечаю с улыбочкой.
– Я не люблю восточных мужчин. Скажи Керри, пусть никого не присылает. Бесполезно, – пишу, тяжело вздыхая. – Я тут под круглосуточным наблюдением. Мой господин и повелитель велит продолжать нашу деятельность, но только после его полного одобрения.
– Тогда я отправлю те стопятьсот фоток, присланных за последние полчаса. – Мы так разоримся, Шакира…
– Присылай, – соглашаюсь я, – но больше не покупай. Зачем платить за козла в собственном огороде? Если хочет красивые фотки, пусть организует съемку будто бы со стороны.
Как только письмо попадает в почтовый ящик, показываю снимки Воскобойникову. Как ни странно, Лехе эта идея приходится по душе. Он слишком придирчив и непримирим к снимкам поклонников.
– Смотри, – морщит нос. – Здесь у меня лицо засвечено, а тут у тебя виден второй подбородок…
– Нет у меня никакого второго подбородка, – рычу я и норовлю двинуть Воскобойникова кулаком в печень. Но нельзя… У мальчика больная рука!
– Пусть опубликует эту, – тыкает он пальцем в экран моего сотового. – Гляди, какая фотка милая. Мы идем с тобой за ручку и смотрим друг на друга как любовники. Да я бы и сам решил, что между нами полыхает пожар!
«Гори оно все синим пламенем, – мысленно огрызаюсь я, а вслух деловито осведомляюсь. – А что писать, ваше превосходительство?
– В обычной манере, Кирюха, – солидно кивает он, входя в роль барина. За что и получает пяткой по голени.
– Хорошо, – ухмыляюсь я и за несколько минут стряпаю текстик, суть которого сводится к простому вопросу «Зачем нормальной бабе этот выпендрежник?»
– Отличный текст, любимая, – кряхтит Леха, читая мою нетленку. – Здорово получилось. Через месяц-другой напишешь, что поняла. И только великая любовь может притянуть двух таких непохожих людей.
– Сомневаюсь, что это кому-то интересно, – пожимаю плечами я. – Твой отход от шаблона может тебе стоить карьеры, – предупреждаю строго. – Люди опасаются всего, что им непонятно.
– А мы им объясним, дорогулька, – веселится Воскобойников. – А может, и тебя надо снимать в кино. Фактура отличная! Камера тебя любит. Пропишу-ка я для тебя роль в новом фильме!
– Иди на фиг, – отмахиваюсь я и бреду в зал, где в выкатной тумбе около дивана у меня разместился бар. Достаю виски, колу и невысокие хрустальные стаканы с кривыми гранями.
– Тебе нельзя, – вздыхаю притворно. – Ты лекарства пьешь, – бурчу я, убирая обратно в паз один стаканчик, и тут же натыкаюсь на пронзительный Лехин взгляд.
– С каких пор чешуя дракона и хвост единорога признаны лекарственными средствами? Или что ты мне там даешь, Шакира? – ухмыляется Воскобойников.
– Запатентованный во всем мире препарат, – пожимаю плечами. – Я соврала твоей матери, представляешь? – делаю я большие глаза и уже собираюсь налить себе виски в стакан, как слышу рык Воскобойникова.
– Отдай бутылку и достань еще один стакан. Твою мать, Кира, – тянет он через секунду, бросив только один взгляд на этикетку. Это же односолодовый виски от Гленморанж. Разбавлять его колой или даже запивать ею – просто преступление!
– Подумаешь! – отмахиваюсь я. – Привычка – вторая натура. Давай, наливай уже, – бросаю устало, кутаясь в шаль.
– Вдумайся, Кирюшенька, только вдумайся. Там в Шотландии люди тратят более десяти лет, чтобы получить напиток экстра-класса. Подбирают специальное сырье, делают брагу по секретному рецепту, потом перегоняют ее в спирт. А затем разливают в бочки из-под бурбона, которые везут специально из Америки. Потом десять лет спирт хранится в этих бочках в специальных условиях. И однажды превращается виски. Его привозят в Россию, а тут ты со своей колой. Понимаешь, что ты творишь, Шакира?
– Ну, а с чем, по-твоему, пить виски? Селедкой, что ли, закусывать? – усмехаюсь я, даже не поняв, что попала в ловушку. Такую же хитромудрую, как и сам Воскобойников.
– Под каждый сорт своя закуска, – глубокомысленно заявляет Леха. – В нашем конкретном случае, – он снова внимательно изучает этикетку, – лучше всего подойдет копченый стейк или вареный язык. Твои котлеты тоже сгодятся, Кира, – замечает с усмешкой. – Ну и сыр какой-нибудь… шоколад…
– Я про них забыла, – взмахиваю руками, накрытыми шалью. Ну, точно как летучая мышь! – Котлеты домработница сегодня жарила. Салат я сейчас сварганю. Захвати бутылку и стаканы, сомелье, – фыркаю я, как ежик, и несусь в кухню. Ставлю разогреваться котлеты, а сама быстро нарезаю помидоры и болгарский перец в салат. Обед у будущей свекрови закончился три часа назад, и я сама не заметила, как успела проголодаться.
– Котлеты куриные, – заявляю я. – Не знаю, подойдут ли они под виски, но ничего другого у меня нет.
– Подойдут, Кирюшенька, – ласково соглашается Леха и опытной рукой наливает в стаканы напиток цвета темной охры.
– Отличный виски, между прочим, – довольно кивает он, закусывая помидорчиком и котлеткой. – Под такую выпивку хорошо бы хамон и сыр с плесенью…
«Эстет хренов», – бурчу я про себя и, выпив половинку, интересуюсь:
– А вот у тебя всегда в холодильнике хамон хранится и дор блю?
– Честно говоря, Кира, я сам толком не знаю, что там лежит. У меня же полный штат прислуги, да еще Дана с Верой все контролируют…
– И девчонки прибегают по первому зову, – хмыкаю я совершенно равнодушно.
– Да никто не прибегает, – рявкает Леха, снова наливая вискарик мне и себе. – Я вообще живу как монах, Кира! Спорим, у тебя мужиков больше, чем у меня…
– А у тебя и мужики бывают? – уточняю я, нахально щурясь. – Вот уж не знала-а, – тяну весело.
– Шакира, – предосудительно смотрит на меня Воскобойников. – Как не стыдно? Я просто предложил посчитать, сколько было партнеров у каждого из нас за время разлуки… – хмыкнул он и тут же поправил себя. – Вернее, хотел тебя спросить, почему ты до сих пор не замужем?
– Выходила, – пожимаю плечами я и добавляю быстренько. – Как вышла, так и зашла обратно.
– Почему? – не унимается Леха. Ну, прицепился как банный лист.
– Он меня раздражал, – честно признаюсь я, вспоминая Стаса. – Примерно через месяц после свадьбы он не положил свои грязные майки в корзину для белья, а оставил их сверху на стиральной машинке. Читал заумные журналы про финансы и разбрасывал носки по всему дому… Журналы тоже везде валялись. Говорил только о котировках и голубых фишках. Все время следил за фьючерсами и считал недополученную прибыль, и каждый день по часу разговаривал с мамой…
– Из-за этого не разводятся, Кира, – удивленно бормочет Леха, снова подливая виски в стаканы.
– Ну, я же развелась, – улыбаюсь я, забывая добавить, что вскоре после свадьбы разлюбила бывшего мужа. Почему? Не знаю… может, и не любила вовсе.
– А ты? – задаю я вопрос, о котором бы предпочла смолчать на трезвую голову. – До сих пор не женат, и даже постоянной девушки нет, – печально вздыхаю я и получаю совершенно убийственный ответ.
– А я тебя люблю. Искал похожую, но все мимо.
– Ой, рассмешил, – пьяненько хихикаю я и сама не замечаю, как из глаз льются слезы.
– Кир, да ты чего? – изумляется Леха и одним движением пересаживает меня к себе на колени. – Ты что, малыш?
– Все нормально, Леха, – киваю я, положив голову ему на плечо. – Просто ты меня споил, лось в ботах.
– Почему это я в ботах? – довольно ухмыляется Воскобойников, глядя на свои босые ноги и одновременно легко оглаживая мое бедро. Ладонь медленно ползет вверх по джинсам и затем, нырнув под рубашку, плавно переходит на живот.
– Давай чаю попьем, и баиньки, – предлагаю я чуть севшим голосом.
– Лучше перейдем сразу в кроватку, Кира, – решает Воскобойников и, подняв меня, словно пушинку, тянет в спальню. Мы шумно заваливаемся на кровать, когда внизу начинается что-то невообразимое. В воздух летят фейерверки и воздушные шары. А разноголосая толпа фанаток яростно выкрикивает имя своего любимца.
«Леша! Леша! Мы здесь!»
– Будто я беспокоюсь, где они, – фыркает Леха и печально вздыхает. – Почему никто из твоих соседей не вызовет полицию? Полный беспредел.
– Это твои почитатели тут устроили сумасшедший дом, – бурчу я. – Выйди на балкон и попроси их убраться отсюда.
– С ума сошла? – рычит Леха. И мне кажется, он немного распалился, пока держал меня на коленках. Я порываюсь встать и вызвать полицию, но Воскобойников удерживает меня на месте. – Лежи, – командует он и, поднявшись с постели, подходит к окну. Наглухо зашторивает окна и возвращается ко мне. – Не обращай на них внимания, Кирюшенька, – бурчит он, снова укладываясь рядом. – Как же мне не хватало тебя все эти годы… Я так скучал по тебе…
– Цепь толстая была? – мимоходом интересуюсь я.
– Что? Какая цепь? – изумляется Воскобойников и пялится на меня шалыми глазами.
– Ну, та, на которой тебя держали, – фыркаю я, стараясь увернуться из его объятий.
Леха, хохоча, откатывается в сторону. Лежит на моей кровати, раскинув руки и ноги, и смеется в голос. Но когда я собираюсь встать, хватает меня за лодыжку и притягивает к себе.
– Шакира, – рычит, изображая дикого зверя. – Ты такая сладкая. Я тебя съем.
Во дворе девицы продолжают скандировать «Леша! Леша!», и кто-то из соседей, кажется, Витек из четырнадцатой, пытается их разогнать. Его грозный рык ни с чем не спутаешь. Да и лексикон тоже. Через каждое слово «твою мать», и каждое предложение начинается с короткого и емкого словечка на вторую букву алфавита.
Только мне плевать на происходящее за окном. Я лежу, распластавшись на Лехиной крепкой груди, и совершенно отчетливо понимаю, что вот там, внизу, стонут по своему любимцу сбрендившие девицы, а он принадлежит мне одной. Пусть ненадолго. Пусть на чуть-чуть.
Пальцами я зарываюсь в Лехины волосы цвета спелой пшеницы и, положив голову ему на плечо, вдыхаю запах тела, парфюма и виски. Очешуительный микс. Провожу рукой по волосам и утыкаюсь носом в шею Воскобойникова. Чувствую, как его здоровая рука крепко обнимает меня за плечи, а губы находят мои. Поцелуй длится вечность, но ни мне, ни Лехе не хочется, чтобы он заканчивался. Лишь противный звонок сотового заставляет меня отпрянуть.
– Идите на фиг, – рычит Воскобойников, явно недовольный, что нас прервали. – Не бери трубку, Кира, – командует он.
Я смотрю на экран пиликающего айфона, где уже высветилось имя Витькиной жены, и с неохотой отвечаю на звонок.
– Да, Галя.
– Это у тебя Воскобойников ночует, что ли? – возмущенно интересуется она. – Когда прекратится это безобразие, Кира?
– Вызови полицию, – отмахиваюсь я, не отвечая на вопросы соседки.
– Да ты че, в натуре? – изумляется она. – Я не могу. Меня Витька уроет.
– Тогда терпи, – отрезаю я и отключаю сотовый. Слышу, как кто-то ломится в двери тамбура, и благодарю вселенную за самую дальнюю дверь.
– Ты еще рогами постучи, – желаю я Витьке и, снова устроившись у Лехи под боком, воркую как ни в чем не бывало.
– Так на чем мы остановились, милый?
Глава 9
Из моей квартиры нас вывозят ранним утром, когда самых ретивых фанаток забирают в полицию, а ленивые и здравомыслящие расходятся по домам. И под окнами моей квартиры остаются только преданные и упертые.
Леха спит сном праведника, прижав меня к себе здоровой рукой. А я тупо пялюсь в потолок и отчаянно думаю, какая же я все-таки идиотка. Ножки помочить в реке… Ага! Сейчас!
Сколько раз я представляла себе нашу встречу с Воскобойниковым. Сколько раз репетировала собственное равнодушие и хлесткие фразы. Но действительность превзошла все мои ожидания. Я даже мяу сказать не успела, как оказалась в одной койке с Лешей и под его «Кирочка… давай, маленькая!» скакала на нем, как ненормальная. Крики фанаток, вопящие полицейские сирены, ничто не смогло отлепить нас друг от друга. Мы смеялись, кусались и облизывали друг друга с небывалой страстью, вдруг проснувшейся в нас обоих. Сверху, снизу, на кухонном столе, на диване в зале… Везде перепробовали. Где-то трезвонил сотовый. Мой или Лешкин… А может, и оба одновременно, но мы словно выпали из реала. Оказались где-то вне пространства и времени. Теперь, ощущая теплый бок Воскобойникова, я пыталась понять, как могла облажаться по полной программе. Спать с Лехой – самое злое зло, какое только можно представить. Заново открыть ему душу и потом снова ощутить, как грязный ботинок сминает нутро. А его хозяин идет дальше как ни в чем не бывало. Если вдуматься, мы расстались с Воскобойниковым как любовники, и только спустя месяц после возвращения со свадьбы Малики я поняла, что меня, оказывается, бросили. Рванула к Нине и получила по щам… Слава богу, только в переносном смысле. Но душа болела долго. Вот только Лехе как с гуся вода. Ушел-вернулся… Какая разница!
Я осторожно выкарабкиваюсь из медвежьих объятий и, завернувшись в простыню, выхожу из спальни. Попить водички, собрать вещички.
Оказавшись в ванной комнате, первым делом споласкиваю помятую физиономию и, несмотря на все внутренние уговоры остаться лахудрой, прихорашиваюсь. Легкий крем на лицо и под глаза. Причесавшись, раскидываю по плечам кудри и самой себе напоминаю греческую богиню. Афродита, твою мать!
Насмотревшись вдоволь на себя любимую, я взбираюсь на маленькую стремяночку и будто Штирлиц выглядываю в форточку. Отсюда открывается прекрасный обзор. В нашем доме, построенном буквой «П», по замыслу архитекторов, именно в этих перпендикулярных отрезках, примыкающих к основному зданию, и расположены санузлы. Один – гостевой – прямо рядом с входной дверью, а здесь другой – приватный. Привстав на цыпочки, я вижу девиц, воронами рассевшихся на всех лавках и качелях. Замечаю парочку фотографов, дремлющих в этот предрассветный час в припаркованной неподалеку Ауди. И уже хочу, подтянувшись, заглянуть на крыльцо подъезда, когда, не удержавшись, начинаю падать.
«Ептиль, мама», – проносится в голове. И я уже вижу себя лежащей с разбитой головой на черном кафеле, когда чувствую, что попадаю в захват. Крепкая рука обвивает талию, а потом, поставив на пол, прижимает меня к себе.
– Ты можешь обойтись без приключений? – сердито спрашивает Леха. – Как только ты появилась на пороге моей квартиры, так и начался этот дурдом, – ворчит он незлобливо, одной рукой усаживая меня на стиральную машину. И прежде чем я успеваю огрызнуться, откидывает прочь тогу Афродиты. Простыню то есть.
– Что ты творишь? – мурчу я, догадавшись о Лехиной затее и ища, чем бы прикрыться, а он между тем становится на колени и разводит в стороны мои бедра.
Ну, что сказать… Я даже охнуть не могу. Лишь чувствую дрожь в коленях. А пальцы, маленькие пронырливые хитрецы, уже пробираются в распущенные Лехины волосы и играют с ними, будто это единственная радость в жизни.
– Ты такая сладкая, Шакира, – довольно хмыкает Воскобойников, помогая мне спуститься с моего стирального трона. – Собирай вещи, Кирюшенька, – бормочет Леха таким же чарующим баритоном. – Сейчас поедем, роднулька.
От этого старого и душевного «роднулька» я прихожу в себя. Ну, будто кто серпом резанул по недавно затянувшейся ране.
– Может, ты сам поедешь, а я останусь? – бурчу я негромко и пытаюсь выйти из ванной. А может быть, и из Лехиной жизни заодно… Мощный захват возвращает меня обратно.
– У нас уговор, помнишь? – рычит Воскобойников. – Или у тебя мозги в кисель превратились, Кира?
– Лишь бы у тебя самого все функционировало, как надо, – сиплю я, стараясь вырваться из его одноруких объятий. – Пойду вещи собирать, Леша, – заявляю примирительно и, только оставшись в полном одиночестве в гардеробной, даю волю собственной ярости. Хорошо хоть под руку попадаются синтепоновые подушки.
– Ты готова, Кира? – заглядывает Леха. – Помоги мне одеться. Я теперь полностью на твоем попечении, – добавляет он радостно.
Минут пятнадцать мы с ним вдвоем пытаемся прикрыть наготу одного великого артиста. Но почему-то постоянно целуемся. Вернее, это Леха лезет ко мне со своими поцелуйчиками. А я и не возражаю вовсе.
– Странно, – хмыкает Воскобойников, когда я застегиваю на нем рубашку. – С Ромкой у нас вышло гораздо быстрее…
– А вы тоже целовались? – невинно уточняю я и заслуживаю легкий шлепок по попе. Хочу ответить тем же, но нахал уворачивается и выбегает из комнаты. Я даже не пытаюсь его догнать. Детский сад какой-то, честное слово. Печально оглядываю свою уютную любимую спальню, смутно понимая, что ночевала в этой квартире в последний раз.
Лехины бодигарды прибывают за нами почти сразу. Один берет мой чемодан и сумки. Относит их в машину, а следом с двумя другими охранниками спускаемся и мы с Лешей.
Фанатки, разбредшиеся по двору, мгновенно слетаются к подъезду и тянут бодренько:
– Леха, Леха, Леха! Без тебя нам плохо!
Мой новоиспеченный жених ведет меня за руку к Гелендвагену. И останавливается, не доходя до него полшага.
– Хорошего дня, девушки, – желает душевно. И не двигается с места… Паразит!
– А кто это с тобой, Лешенька? – спрашивает самая бойкая.
– Это Кира, моя невеста, – торжественно заявляет Леха. – Я женюсь, девочки!
По толпе проносится заунывный стон.
«Трудно, ребята терять героев, – хочется заорать мне. – Особенно, когда они женятся на старых мымрах!»
– А когда свадьба? – кричат те, что пошустрее. – В новостях еще не было.
– Я вам первым говорю, – смеется обаятельный плут. – Свадьба состоится в ближайшие дни.
– Анжелика ничего не писала по этому поводу, – хмыкает кто-то едкий. – А у нее самые свежие сведения по селебам.
– У нее муть сплошная, – морщится Воскобойников. – Не знаю, в каком помойном ведре она берет свои протухшие факты, – с усмешкой бросает он и, кивнув на прощание девчонкам, усаживает меня в машину.
– В аэропорт, – заявляет он водителю, и машина срывается с места.
Сказать, что я обескуражена, ничего не сказать. Хочется пнуть этого непробиваемого человека и объяснить ему самые простые истины.
«О чем ты, Шакира? – хмыкает внутренний голос с интонацией Малики, – этот хмырь бросил тебя и даже не удосужился об этом прямо сказать. Просто отбыл в туман как последний шакал! А став великим и знаменитым, вообще перестал считаться с простыми людьми. Расслабься! Все лучше, чем в подвале у Пирогова».
Мне хочется позвонить Малике или хотя бы написать. Но не в четыре же утра! Я просто закрываю глаза и поудобнее устраиваюсь на Лехином плече. Он обнимает меня здоровой рукой и нежно целует в макушечку.
«Артист, твою мать!» – проносится в голове, прежде чем я проваливаюсь в неглубокую дрему.
– Поспи, Кирюшенька, – шепчет, войдя в роль, Воскобойников.
А в аэропорту нас уже ждет целая делегация. Лом со Светкой, трехголовая гидра с мамашей, еще какие-то люди и Пирогов со своей Лизой.
В бизнес-классе, куда мы торжественно вплываем, уже накрыт маленький фуршет. Официант по немому приказу Лома открывает шампанское. И Леха, подняв бокал, снова изумляет меня. Он говорит коротко и емко. И вся речь его сводится к тому, что ему судьба даровала великое счастье получить согласие на предложение руки и сердца. Воскобойников откровенно рассказывает всем имеющим уши, как любит меня одну всю свою никчемную жизнь. И вообще не понимает, как такая чудесная девушка, как Шакира Мансурова, могла полюбить такого недоумка, как Леха Воскобойников.
– Мы рады, что вы вместе, – задушевно кивает НКВД в полном составе. И отведя меня в сторону, мадам Воскобойникова просит присматривать за Лешенькой. Варить ему каждый день свежий супчик и по возможности отучить от фастфуда.
– Конечно, Нина Вадимовна, – киваю как болванчик. И тут же сообщаю радостно. – Попрошу маму передать нам закрутки. Лешенька обожает ее соленые помидоры.
– Кира, – улыбаясь, шипит она. – Ему нельзя ничего соленого или кислого. Желудок больной. Посадил на съемках.
– Хорошо-хорошо, – заверяю я будущую свекровь и краем глаза наблюдаю, как к нам медленно, но верно с одной стороны приближается Леша, а с другой – Пирогов.
– Я хотел бы извиниться, – сдержанно заявляет он. – Меня ввели в заблуждение. Алексей, Кира, вы такая красивая пара, что я ни на минуту не сомневаюсь в ваших чувствах…
Мне кажется, что от высокопарных речей у меня сейчас начнется сыпь по всему телу.
– Нас распишут сразу в самолете? – лениво осведомляюсь я, когда после столь раннего завтрака мы едем по аэродрому на персональном авто.
– Не ерничай, Кира, – вздыхает Леша. – Завтра – в одном из Московских ЗАГСов, а затем мы с тобой улетим на Мальдивы.
– Отличный план, – начинаю я закипать от возмущения. – А моих родителей ты позвать не додумался.
– Ромка звонил им. Но твой папа сказал, что в это время привык спать…
– Ну и правильно сделал, – вздыхаю я, стараясь осознать простой и непреложный факт, что пока мы с Лехой изображали из себя кроликов, Лом занимался организацией прощального фуршета. И я прекрасно понимаю своего папу. Какого лешего тянуться в аэропорт по первому звонку малознакомого человека? Тем более что и сам брак далек от идеала и за версту смердит договорняком.
В самолете под аплодисменты пассажиров и экипажа нам опять наливают шампанское. Поэтому, ввалившись в Лехину спальню, я без чувств падаю на кровать и сплю почти до обеда.
Я просыпаюсь и не сразу понимаю, где нахожусь. За окном слышится пением птиц, а совсем рядом – щелканье клавиш. Мой будущий супруг лежит рядом и что-то быстро пишет в ноутбуке.
– Проснулась? – косится на меня Леха. – Сейчас я допишу сцену, и пойдем завтракать. Там Лариса Ивановна уже все приготовила. Пахнет адски вкусно.
– Ел бы сам, – бурчу я, зевая и потягиваясь, – зачем меня ждал?
– Работал, – хмыкает он и, отставив ноут в сторону, наклоняется надо мной. – Ты невозможная, Кира!
Его рука уже скользит по моему бедру, а губы впиваются в мои с поцелуем.
– Я на тебя надышаться не могу, – признается он вполне искренне. И если не знать, какой он великий актер, то можно и купиться.
Естественно, наша возня снова перетекает в нечто большее, и когда, наконец отдышавшись, мы выныриваем из любовного водоворота, у меня в сумке звонит телефон.
– Не бери, – командует Леха. – Потом всем ответишь.
– А вдруг это родители, – отмахиваюсь я, подскакивая с кровати. Нахожу в сумке звенящий айфон и, увидев знакомый контакт, секунду раздумываю. Мой верный друг Славка Дронов. Мы вместе когда-то учились в Политехе, а теперь работаем вместе… вернее, работали.
– Привет, Слав, – отвечаю я, собравшись с духом. – Что звонишь в такую рань?
– Кира, – бубнит мой старый товарищ, – это правда, что ты уволилась и выходишь замуж за этого высокомерного индюка?
– Ммм… да, – отвечаю я, не подумав. – Мы женимся… Но если нужно поддержать тебя в проектах, Слав, присылай техзадание. Я смогу работать удаленно.
– Хорошо, Шакира, – отвечает он холодно. – Могла бы хоть предупредить заранее. А то я как дурак тут всех спрашиваю…
– Ну, извините, – отрезаю я и, отложив трубку в сторону, задумываюсь. Сколько людей после сегодняшней ночи обидятся на меня. Родители, Славка, кое-кто из подруг. И как я смогу оправдаться перед всеми, не рассказав правды? Я поднимаю голову и сразу же натыкаюсь на яростный взгляд Воскобойникова.
– Послушай, красавица, – рычит он, вплотную подойдя ко мне, – я не намерен терпеть твои милования с женихами. Это время прошло. Ты теперь замужняя женщина. Заруби это на своем длинном носу!
