Текст книги "Пилигрим"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Рядом с полицией находилась бакалейная лавка. Хлебнув для храбрости их местной настойки и почувствовав прилив гадливой жалости к себе, удалось схватить каменюку и запустить в витринное стекло.

– Ай-яй-яй, – закричал хозяин.

– Попался, шайтан, – сказал мне, неторопливо вышедший из прохладного помещения полицейский.

После для порядка, огрел меня дубинкой по голове. Я «обливаясь кровью» упал и «потерял» сознание.

По приговору суда возместил стоимость витрины и отсидел в местной кутузке положенные тридцать суток.

На свободу, после оплаты стоимости стекла, вышел хоть голый и босый, но с чистой совестью. Меня опоясывали куски ткани. Ими я прикрывал свою срамоту и ножевое ранение.

Взглянул на чистое умытое небо, посмотрел на приземистую кутузку и порадовался, что легко отделался. Уж больно здоровые в камере бегали крысы, и уж, совсем злые сокамерники. А доброму там не выжить. Кормежка проводилась оригинальным способом. Охрана приносили корзину с хлебом, овощным жмыхом и объедками. Бросала все это на пол камеры. Кто успеет в схватке вцепиться в провизию, тот сыт. Кто много будет стесняться, тот останется голодным.

В свалке, меня-то ножом и полоснули. Не до смерти, больше для порядка. Чтобы локтями больно не толкался.

Через всю длину камеры протекал натуральный ручей. Кого мучила жажда, мог испить из него водицы, а кто, скажем хотел согнать лишний вес и оправиться, никто не запрещал туда же и нагадить, параши или унитаза в помещении не предусматривалось… О таком сервисе, я даже не слышал. Из ручейка, особо изнеженным седельцам, можно было поплескать себе на руки и умыться. Но я не рискнул. Слишком уж брезгливым оказался. Пришлось накопившуюся грязь и насекомых, носить на себе.

Отсидел, как положено, все тридцать суток, хотя если бы возникла мысль бежать, можно было и пуститься во все тяжкие. Но чего зря бегать, когда все рядом. Любовь-кровь…

Правда, пришлось и ножевое ранение вынести оттуда. Но и бумагу дали, что был в тюрьме, отсидел, назвался… Хрущом Хрущовым, без места жительства и определенного занятия… Все эти подробности обо мне, были детально отражены администрацией тюрьмы на четвертушке бумаги.

Выйдя из тюрьмы, эту бесценную бумагу, ради которой я туда и полез, пришлось тщательно завернуть в найденный пакет, и за неимением штанов, таскать первое время в руках. Для местного разбойного элемента, это было знаком, а то, что я хоть и необрезанный чужак, но все же свой, было за версту видно.

Вместо паспорта эта справка и понесла меня по степным кочкам да горным буеракам хмурого, выжженного беспощадным солнцем ландшафта.

* * *

Чудовищная жара и отсутствие кондиционеров, для коренного представителя Тверской области, были трудны до невыносимости. Язык некрасиво вываливается наружу, мысли путаются. Пить хочется постоянно. Не хочется двигаться. А надо. В послеполуденное время все вокруг умирает и даже голодных собак вокруг не видно. Один я болтаюсь из стороны в сторону, пытаясь что-нибудь спереть для пропитания.

Главное обоснование моего появления здесь остается прежним: наличием дешевых наркотиков, без которых я, вроде как, не могу жить. Поэтому постоянный поиск. Бегаю не хуже местных коз. Но для покупки нужны деньги, а с этим проблема. Пора отсюда сваливать, так как местное население взяло гадкую моду называть меня голодранцем и при встрече, целясь в голову, бросать в меня камни. Зато, бегая и уворачиваясь от летящих в меня каменьев, разжился чьими-то брюками и рубашкой, легкомысленно висящими на просушке.

Нарядно приодевшись и от этого весьма повеселев, из этого засиженного мухами городишки, на перекладных добрался я в небольшой поселок. Сам по себе, он ничего собой не представлял – дыра-дырой. Но там была роскошная чайхана. В ней даже не мусульманин мог почувствовать себя человеком. Годы проживания в единой семье советских народов, приучили терпимо относиться к алкоголю. Работала она круглосуточно, и, уставший после длиной дороги путник, заглянув сюда, мог пропустить стаканчик, второй местного дешевого пойла и съесть миску горячих бобов с кукурузной лепешкой.

Однако моя цель была не лепешки там есть, запивая местным мутным дерьмом. Заведение стояло у дороги, которая вела куда-то ввысь. Дорогу и подходы к ней охраняло полсотни воинов-нукеров. В конце ее, был построен то ли восточный дворец, то ли средневековая крепость.

Основной задачей для меня и была необходимость проникнуть в этот укрепрайон и совершить там, по сигналу «своих хозяев», подлую диверсию с очень направленным взрывом.

* * *

С первых часов появления, на местном базарчике я обменял свои брюки и рубашку на пару спичечных коробков терьяка – дурнопахнущего опиума-сырца. Показывая свое полное счастье от этого обмена, стал урча и причмокивая потреблять эту дрянь. После, около искомой чайханы подсобрал ненужной картонной тары и неподалеку устроил себе временной жилище.

Два дня я продержался без еды. На третий день почувствовал себя истинным корейцем, для этого очень вовремя пригодилась выловленная бродячая собачка. После вскрытия тушки, обмазал свеженину глиной и запек в угольях. Съел эту полусырую вкуснятину, без соли и специй не поморщился. После прибарахлился.

В трусах щеголять у них было непринято. Могли и по шее врезать. Из найденного мешка соорудил себе штанишки. А из второго, что-то наподобие пончо, – такой, знаете ли, элегантной накидки.

Когда местные пьяницы и наркоманы привыкли к моему полуголому виду и разбойным действиям. Стал чаще мелькать перед пунктом питания. Там жизнь бурлила и пенилась всеми оттенками. После осмелился туда заглянуть. Первые пять-шесть раз, мне там были не рады. Выталкивали в шею и бросали в грязь. Но после свыклись. Я просто сидел у чайханы, а постоянные посетители, кстати, тоже далеко не ангелы, привыкали к моему расхлестанному виду.

Через три дня, хозяин питейного заведения уже не гнал меня пинками. Мне разрешили за скудные харчи подметать пол. Стоило ли все это, затрачиваемых мною усилий?

– Эй, Хрущ, – кричала мне мать хозяина, старая ведьма, с шальными от терьяка глазами. – Пойдешь со мной в погреб? Повеселимся. Заодно я покажу тебе одну большую штучку, которой меня наградила милость природы.

Посетителям нравилась такая откровенность. Все смеялись. Особенно их веселил мой испуг и то, как я бросался на утек, после таких непристойных предложений.

Но это и заставляло обратить на меня внимание. Особенно тех ребят-охранников с высокой горы, которые частенько после своего дежурства заглядывали туда. Отдохнуть душой и телом. Развлечения были простые и незатейливые. С местными проститутками. Им даже не платили за услуги, просто кормили. Еще моджахеды в картишки между собой играли на интерес. Ставки были копеечные, но эмоции и переживания на крупные миллионы.

Они, как дети, эти представители коренного населения. Чуть что не так или в плач, или за ножи хватаются. А охранники дороги, так те, еще и из огнестрельного оружия пуляют, если, что не по их выходит.

У данной категории служивого люда я стал пользоваться доверием, с того момента, когда самого первого мертвяка, совершенно бесплатно и со всеми почестями, закопал подальше от дороги.

В дальнейшем, очередных непонятливых картежников и желающих вне очереди любить женщин, закапывал за деньги или еду. Жизнь налаживалась.

Но рапортовать о проникновении в логово врага, еще было рано.

Смущало меня одно обстоятельство. Мой большой портрет, с дооперационной внешностью и полным именем, красовался наряду еще с десятком поменьше, на центральном месте над стойкой. Под портретом было много разнообразной информации, но главными были цифры. Десять тысяч долларов тому, кто доставит меня в любом виде. По местным меркам, деньги просто космических масштабов.

Позже я узнал, что магия схоластических цифр сыграла свою пагубную роль. Два десятка человек лишилось жизни и было представлено заказчику, в качестве изображенного на портрете «грязного убийцы». Грязным убийцей меня нарекла подпись под изображением. Как не называй, а денег они все равно не получили.

ГЛАВА 5

– Что это за страшилище? – поинтересовался хозяин этого района Ибрагим Калас, наблюдая из-за шторок своего роскошного автомобиля за копающимся в грязи изможденным человеком.

– Местный наркоман-бродяга, – ответил его помощник и начальник охраны, со странным именем Гурон. Он так привык к этому имени, что когда его называли Исмаилом, его настоящим именем, он даже не откликался на него.

Пока машина отъезжала от колоритного и лохматого человека одетого в мешковину с прорезями для головы и ног. Гурон доложил все, что знал о человеке, которым интересовался хозяин.

– Он прибыл к нам из тюрьмы Мухареса. В первый же день, на базаре обменял свою одежду на терьяк. Из картона и другой дряни, построил хижину. Долго голодал, потом сожрал бродячую собаку, – от гадливости к действиям «неверного», он показал, что его может сейчас вырвать. – Сегодня Махмуд разрешает ему подметать в вашей чайхане.

– Я не хочу видеть посторонних рядом со своей семьей, – заявил решительно Калас.

Участь этого бродяги, как и многих других до него, была решена простыми и совсем не страшными словами. После чего можно было переходить к более важным проблемам.

– Какие новости из столицы?

– Пока никаких, – Гурон хрустнул суставами и попытался вытянуться в движущимся автомобиле.

– Что слышно по тому делу, о котором было сообщено от старого Ахмеда? – он не интересовался, он жестко спрашивал.

– Всех подозрительных, порядка семидесяти человек отправили в пропасть. О каждом вновь прибывшем, собираем информацию. Если имеется хоть малейшее подозрение, также в пропасть…

– Это хорошо, – он взял своего верного нукера за подбородок и твердо посмотрел в глаза. – Смотри, Гурон. Только на тебя и осталась надежда… И помни, до тебя, уже было шесть начальников моей охраны и только двое из них умерли нормально, от ранений в перестрелке…

– Я это очень хорошо помню, – отводя глаза, ответил Гурон.

– То-то же… – удовлетворенно произнес Калас, откидываясь на мягкое сидение.

Оба задумались о странных поворотах их беспокойной жизни.

Ни бронированный автомобиль, ни два грузовика охраны, следующие за ними. Ничто не давало возможности, почувствовать себя в безопасности. Калас, как преследуемый охотниками зверь, чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается. Кто-то упорно пытается выманить его из обжитого логова, и выгнать на ровное место за красные флажки, а там уже ждут застоявшиеся охотники.

Он не собирался просто так, отдавать свою жизнь. Религиозный фанатизм, талибы, моджахеды, шахиды это для необразованной молодежи. Он уже наигрался во все это. Сегодня он понял одно, только деньги дают власть и чувство собственной безопасности…

* * *

Несколько месяцев назад, по случаю свадьбы одного из сыновей старого Ахмеда, всеми уважаемого главы местного родового клана, фактические хозяева страны, собрались все вместе.

На это торжество, даже прибыли гости из Китая и Белоруссии. Когда все соответствующие тосты были произнесены и молодожены отправились пересчитывать полученные в толстых конвертах деньги. Хозяин дома пригласил особо почитаемых гостей в свой огромный кабинет, что для некоторых гостей, впервые присутствующих на таком почетном торжестве, само по себе было большим событием.

Когда был разлит самый вкусный и ароматный чай, а гости расселись согласно занимаемого в клане положения, старый Ахмед, лично подошел к каждому из присутствующих и поблагодарил за оказанную ему честь. После, сдвинув брови и нахмурившись, он обратился ко всем со словами, которые несколько подпортили праздничную атмосферу.

– Ко мне дошли сведения, что правительство России, страны основных потребителей нашего «порошка», перешло от обычных угроз к другим, на их взгляд, более эффективным методам.

Прибывшие из Московии, с достоинством закивали головами соглашаясь, со сказанным.

– Но и от того, когда они опыляют наши поля и посадки всякой дрянью и насылают на наши сельскохозяйственные культуры вредителей, они также не отказались. От опылений болеют наши дети и внуки. Умирают люди, живущие на этих территориях…

Все слушали внимательно. Тишина показывала и степень большого уважения присутствующих к выступающему. Справедливости ради следует добавить, что уважение все же было больше замешано на страхе, нежели на обычных человеческих чувствах. Ахмед продолжал:

– Сейчас «неверные» задумали, перейти к прямому уничтожению тех, кого мы рады видеть в этом кабинете и чью дружескую поддержку мы постоянно ощущаем… – он оглядел присутствующих.

Ему понравилось, что из тех, оставшихся в живых старых товарищей и подрастающей перспективной молодежи, никто не дрогнул от его слов.

– Пусть попробуют сунуться, – прорычал горячий и неуравновешенный Ибрагим Калас. – У меня сегодня под седлом, триста хорошо подготовленных всадников. Если потребуется, смогу продержаться у себя на горе полгода, не меньше. Но и пощады, – его лицо конвульсивно дернулось, – «шурави» пусть не ждут, за каждого нашего убитого, они ответят десятками своих жизней.

– Не горячись, никто не сомневается в твоих достоинствах, – попытался успокоить его Ахмед. – Русские не собираются ни на кого нападать. Они решили просто убивать тех, кто поддерживает и любит свой народ. Так как они поступили у себя в стране. Продажные политики, ставшие во главе страны, только благодаря помощи наших уважаемых друзей…

Представитель Московского наркокартеля, в знак благодарности приложил руку к сердцу и поклонился…

– Так вот, – продолжил Ахмед, – только благодаря их помощи, эти мелкие людишки стали руководить великой страной, а потом в угоду своим шкурным интересам, выдали лучших людей своей Родины, на осмеяние и насмешки, своим же врагам. Опозорили через газеты, созданные, кстати, и на наши деньги, – оратор сделал паузу, глотнул воды и продолжил. – Сейчас им мало национального позора. Сегодня они решили убивать лучших сынов отчизны, без всякого суда и следствия. Я попросил распечатать их секретный протокол с указаниями их намерений. Можно было его опубликовать в наших газетах, но тогда мы подведем тех друзей в России, кто предоставил нам эту информацию. Прошу внимательно с этим ознакомиться и принять самые серьезные меры безопасности.

Его огромный помощник, обошел всех присутствующим и раздал каждому довольно пухлые папки.

– Кроме протокола «неверных», я на всякий случай попросил приложить и фотографии с коротким описанием тех, кто будет непосредственно стараться, подобраться к каждому из нас…

Казалось, что все самое важное сказано. Можно подниматься и возвращаться к гостям, но старый Ахмед поднял руку, призывая всех к вниманию.

– И еще, – чувствовалось, что он волнуется. – Мне уже семьдесят шесть лет. Из них тридцать два года я возглавляю «Почетное собрание». В последнее время мне стало тяжело вести дело. Физически – ослаб, да и память частенько подводит. Друзья! Предлагаю вам, подумать над новой кандидатурой. Я считаю, что человеком способным меня заменить является – Ибрагим Калас. Он наиболее вероятный приемник на посту «Почетного собрания».

Ох, какая тягостная возникла пауза. Некоторые с сочувствием, некоторые со злорадством смотрели на того, чье имя только что прозвучало.

Калас почувствовал, как чья-то холодная рука, стальной хваткой сжала ему горло. Такое предложения, было равносильно смертному приговору. Все помнили, что каждый раз, когда Ахмед выдвигал себе приемника, счастливчику оставалось жить, максимум месяца два, от силы – три…

Каждый из присутствующих за этим большим столом, включая и китайцев, был вправе видеть себя на посту главы региональной организации «Почетное собрание». Организация обладала огромным влиянием, а главное деньгами. Так, если в интересах дела, требовалось несколько лет передышки от навязшей в зубах демократии, на следующий день к власти в стране приходили военные или религиозные фанатики. Начинался процесс «стабилизации» жизни в стране. Законы достаточно долгое время не действовали, люди жили по простым и незатейливым нормам военного устава или шариата… Поэтому желающих быть главным при разделе «героинового пирога», было более чем достаточно, что несло явную угрозу для любого претендента на этот пост.

Старый Ахмед не любил молодых выскочек. Он насладился произведенным эффектом. Больше всего его порадовала выступившая на лице претендента крупная испарина. От этого настроение улучшилось еще больше и он посчитав официальную часть оконченной сказал:

– А сейчас пора веселиться. Наши молодые вернулись. Поэтому, прошу всех к столу.

* * *

Через две недели после этого разговора, всесильный и могущественный Ахмед Муртазалиев, был жестоким образом убит.

В газетах писали, что в порту Карьян-Юрт, в результате несчастного случая, не выдержали стропы и огромный морской контейнер обрушился на проезжавший автомобиль и раздавил его. Внутри бронированного и раздавленного автомобиля, находился великий сын народа, меценат и патриот, многоуважаемый и почитаемый, фактически негласный владелец этого порта (и еще половины промышленного потенциала страны) г-н Муртазалиев.

Неохотно собравшиеся на его похоронах, главари преступных синдикатов, только невесело и трусливо переглядывались, стоя у гроба, для кого-то из них господина, а для кого-то делового партнера.

После этого «несчастного случая». Еще семь человек, так или иначе ушли в мир иной. Полторы сотни боссов, главарей, полевых командиров крупного и среднего калибра, стали плохо спать, гадая, кто следующий?

* * *

Когда постоянно ждешь смерти, жизнь с ее разнообразными большими и маленькими радостями, не кажется такой уж привлекательной. Начинаешь подозревать окружающих, смотреть на всех искоса. Развивается паранойя. Скандалы с домашними из семейной сферы переходят в деловую. А это мешает бизнесу.

Для того чтобы найти успокоение для души и согласие с самим собой. Калас попросил жену принести Коран… Почитал… Однако ответов на беспокоящие его вопросы он не нашел. Тогда он обратился к Библии. Так, чтобы никто не видел, он полистал «Евангелие от Матфея». Там он и нашел ответы на мучающие его вопросы, после чего стал спать гораздо лучше.

На утро, к удивлению домашних, даже не позавтракав, как следует, он вызвал к себе своего главного телохранителя и несколько раз, вслух, (конечно, не называя источника) прочитал ему полюбившееся место из Святого Благословения от Матфея (глава 2, 16–18):

«Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послала избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов.

Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит:

глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

– Ты понял, для чего я тебе это прочитал, так и не успев поесть? – грозно сдвинув брови, спросил он у ничего не понимающего слушателя.

– Нет, – честно признался верный Гурон.

– Тогда слушай. Я не царь Ирод и избивать младенцев не собираюсь, но всех подозрительных, появившихся в наших местах за последние четыре месяца следует дезавуировать.

– Не понял, что надо сделать? – скривился от незнакомого слова, служащий с пистолетом.

– Ликвидировать, урод – раздраженно пояснил Калас.

– А может просто убьем их всех и не будем морочить себе, с этим, что вы сказали, голову? – простодушно предложил собеседник.

– Хорошо, – со вздохом согласился Калас. – Я хочу, чтобы все было согласно той сказке, которую я тебе прочитал. Как в Раме, где «глас и вопль был великий». Я хочу, чтобы все в округе знали о том страшном приеме, который ожидает непрошеных гостей. Чтобы каждый наемный убийца, который осмелиться сюда приехать, заранее понимал, что его дни на этой земле будут сочтены и закончены… Ясно?

– Вот сейчас ясно, – проворчал Гурон. Он понял, что хозяин отказался от того, что предложил в начале и дал согласие просто убивать незнакомых людей приехавших в их аул.

– Тогда приступай, а мне пора завтракать и обнять своих малюток. Они у меня такие славные и милые. Хотя вряд ли ты это понимаешь.

Последние слова он сказал со вздохом. Гурон повернулся и пошел решать эту непростую задачу.

* * *

Никто не сортировал пропавших без вести. Да и по правде сказать, люди это были в основном подозрительные и не вызывающие доверия.

Конечно, желающим путешествовать по местам древней цивилизации, можно было просто проехать по дороге проходящей через это поселение, увидеть у сооруженного блокпоста вооруженную охрану и танковые ежи. Быстро развернуться и больше, никогда там не появляться. Но не все были такие рассудительные. Многие останавливались. Разбивали лагерь. Ставили палатки. Готовили молодого барашка на решетке… Но отведать его, приходилось уже другим.

Прошло не так много времени, после разговора натощак и уже жена, примерно в такой же ситуации пожаловалась Каласу, что у ее подруг стали пропадать родственники, приехавшие погостить к подножию горы.

Пришлось приказать Гурону умерить активность по расчистки местного пейзажа. Правда на Хруща Хрущова, с его зверским видом, это не распространялось. На него персонально было указано наманикюреным перстом.

ИТОГИ ОБСЛЕДОВАНИЯ

МЕДИКО-БИОЛОГИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ

ПРЕДГОРНЫХ РАЙОНОВ

(ВЫДЕРЖКИ)

…Проведенными обследованиями выявлено:

3. В результате незаконной обработки и опыления неопознанными военно-транспортными самолетами посевов традиционных сельскохозяйственных культур страны, выявлены значительные территории полного их заражения ядами группы диофасфатных отравляющих веществ.

4. После уничтожения растительности, катастрофическими темпами происходит процесс эрозии почвы, который приводит к смыву ливневыми потоками наиболее плодородного слоя, а также изменения водного баланса.

5. Условия, указанные в пункте 4 привели к высыханию рек и водоемом, которые они питали.

6. В довершение экологической катастрофы вызванной химической обработкой предгорных районов провинций (перечень прилагается) с военных самолетов были выброшены гусеницы и бабочки питающиеся листьями и плодами посевов масляничного мака.

7. После поедания посевов мака, гусеницы и бабочки (Voxdeivictis – лат.) стали поедать все остальные зеленые насаждения…

…24. Разбрызгиваемые пестициды и ядохимикаты, которые разносятся на равнинные участки страны вместе с водой, попадая в пищевые цепочки биосистем, вызывают многочисленные случаи массовых отравлений людей и домашнего скота…

P. S. Научная группа, составленная из представителей ряда профильных министерств, успев по спутниковой связи передать свои исследования, наблюдения и предложения, в полном составе бесследно исчезла. Проводимые в районе их нахождения поиски, результатов не принесли.