Текст книги "Пилигрим"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

А что я ему скажу? Я… Материалист и сдержанный атеист. Поднимать себя в чужих глазах на смех? Я лучше помогу подняться этому парнишке. Вот ему потом будет счастье, руки сына бога касались его…

– Как твой нож, оказался в груди Гурона? – не унимался Калас. – В схватках на ножах, ему не было равных…

От выматывающей тряски мне показалось, что я пожал плечами. А он, от той же тряски, качая головой, продолжал размышлять вслух.

– Ты у него спросил… Он ответил? Здесь провал, затмение… Когда я посмотрел, ожидая, что ты скажешь, у Гурона в груди по самую рукоятку, уже торчал его собственный нож… Он им, столько народа на тот свет отправил… После он прыгнул, или неведомая сила подняла его в воздух и он упал на живот, вогнав нож еще глубже… Не понимаю?

Он опять стал повторять вслух все с начала. Каменистая дорога в этот момент, стала чуть лучше и я, под его бормотание уснул.

ГЛАВА 14

Когда спишь, дорога всегда короче. Сколько я спал – не знаю, но на конечную остановку, мы приехали быстро.

Двигатель сердито закашлялся и заглох. Я открыл глаза… Вышел из машины, размял ноги. Осмотрелся… Место знакомое… Такой же лес… Листва, высоко над головой. Постройки на сваях разместившиеся на довольно покатом склоне. Блиндажи, землянки. Все временно и пугливо. По всему было видно, что если жителям этого лагеря придется срочно проводить эвакуацию, они это сделают без особого сожаления об утраченном недвижимом имуществе.

Пока я, зевая и потягиваясь, критически осматривал окрестности, к Каласу подбежал человечек и что-то торопливо затараторил. Они отошли от машины. Слышались слова: «Бочка… Череп и кости… Синего цвета… Закопана… Ничего не трогали… Он только один раз там был…»

Тот слушал внимательно. Потом, поморщившись, властно поднял руку и закрыл фонтан красноречия. Обернулся и подозвал меня.

– Я хочу, чтобы ты, Хуан Хрущов – Сын бога, присутствовал при том открытии, которое сделали мои люди. Чтобы у тебя глаза на лоб не вылезали, когда я в следующий раз, буду пистолетом проводить профилактическую работу. Наверное, имелась в виду стрельба в лицо Гурона?

Мне было приятно, что он помнит мое имя. Калас став серьезным, уже без патетики и подначек объяснил.

– Как знал… Как знал, что за Гуроном надо было последить, – он ускорил шаг поторапливая проводника. – С одной стороны, конечно, ругал себя за недоверие к самому верному своему «псу», а с другой наоборот, хвалил, правда только сейчас.

Так, причитая и сетуя на негативные обстоятельства, мы двигались к неведомой цели. Перепрыгнув через какой-то ручеек, группа прибыла на место. Проводник, подвел нас к кустам, выгреб из-под одного из них опавшую листву и торжествующее указал под корни. Нам открылся верх металлической бочки… Синего цвета… С устрашающими черепом и костями на крышке.

Когда Калас увидел верх бочки, он повел себя в присутствии своих подчиненных довольно необычным и странным образом, я бы сказал более определенно – не солидно повел себя руководитель банды. Он стал перед нею на колени и руками, хотя имелись кирки и лопаты, стал отбрасывать землю вокруг найденного предмета. При этом дурным голосом смеялся, любовно гладил металлические бока и что-то приговаривал. Явно – тронулся умом.

Глядя на это со стороны, я особого удивления и любопытства не проявлял. Такое бывает. В определенный момент, в башке что-то щелкнет, не те провода перемкнет, на других клеммах заискрит, запылает, а в мозгу бунт и революция. Знаю об этом наверняка, так как сам через это неоднократно проходил. Тем более, что-то внутри мне подсказывало, что это была та самая бочка, которая прыгнула Гурону на грудь в тот момент, когда он автоматным огнем пытался перекрыть мне дорогу к счастью.

– Что это? – непонимающе спросил я у Гурона, намекая на бочку.

Тот не собирался посвящать меня в свои тайны, поэтому, отряхивая руки от налипшей грязи, ответил уклончиво:

– Эта именно то, ради чего мы все здесь находимся… Специальный ядовитый концентрат, для приготовления лекарства от насморка, – подумал и тревожно добавил. – Смертельно ядовитый…

Я в страхе попятился. Но, вспомнив, что с сегодняшнего дня, мы все, имеем дело с сыном бога, а это звание ко многому обязывает, вернулся на место. Калас заметил испуг и одобрительно глянул на меня. За одобрительным взглядом, последовал экскурс в историю.

– Я ведь, как спасся? – ни с того, ни с сего начал он свой рассказ. – У меня на горе, под домом, на всякий случай были приготовлены подземные ходы… Там было холодно и сухо. На ночь, мы с Гуроном перенесли туда тело Лейлы, моей жены и ее родственников…

– Зачем? – с искренней тупостью поинтересовался я.

– Для того… – он выглядел растерянным, но быстро взял себя в руки – …чтобы побыть одному с близкими и дорогими мне людьми.

– Ах, для этого, – искренне обрадовался я.

Именно для этого, – с нажимом повторил Калас, он уже начал жалеть о заведенном разговоре. – Во время бомбардировки я находился внизу. Сверху все завалило и назад я выбраться не мог. Пришлось уходить вниз, выходить с другой стороны. Гурон тогда пропал. Грешным делом подумывал, что и его со всеми кончили… А он появился в этом лагере, только через двое суток. Живее живых и стал рассказывать о том, что именно ты, воспользовался моментом и похитил все подобные бочки…

Я не стал спрашивать, зачем мне емкости с отравой? Не то, Калас проговориться насчет настоящего содержания бочек и тогда, просто будет вынужден, убрать меня с глаз долой из жизни вон…

Пока он все это говорил, а я кивал головой и думал о себе в превосходной степени, его люди с большими предосторожностями выкопали бочку. Затем «страшную» емкость выкатили на поверхность и на носилках понесли в лагерь.

Так скажу, наблюдая картину «Люди с автоматами копают под кустом», вспомнил, что у меня в горном ущелье, тоже лежит бумажного денежного запаса немерено, на многие десятилетия вперед. Сразу поднялось настроение. (Остается только успеть до собственной смерти исхитриться и достать сокровища злого и коварного Кащея, чтобы разным кротким овечкам, типа меня вволю попользоваться ими.)

Мысли мыслями, но мы с Гуроном двинулись вслед за носилками, в сторону бандитской стоянки.

* * *

Шли молча. Калас, поглядывая на меня исподлобья явно обдумывал что-то неприятное. Поддевая ногой лежащие на дороге камешки, он, то хмыкал, то неприятно улыбался, то жестикулировал, как бы взвешивая дальнейший ход исторического марша… После резко изменил маршрут.

Бочку понесли дальше, мы же отклонившись от верной дороги, остановились рядом с неким подобием загона. Площадка была огорожена плетнем и охранялась вооруженными людьми. Калас подозвал охранника, снял с его плеча автомат и одел мне на шею. Открыв калитку из жердей, подтолкнул меня вовнутрь.

Как последний осел, с идиотской улыбкой я стоял в центре странного сооружения, плохо понимая, что происходит. Рядом с загоном крутился парнишка и с разных точек снимал меня, щелкая вспышкой. Кроме того, работала и видеокамера…

А я… Ничего не замечая вокруг себя. (От злости на себя, самого тупого из всех тупых ослов, просто слов нет.) Продолжал мечтательно улыбаться и заниматься сладкими переживаниями, связанными с мыслями об обладании больших денег.

Понимание того, что здесь происходят не самые приятные для меня события, наступило позже.

Фоном для фотосессии сына бога, в качестве модели, служили похожие на меня худые, голодные и очень грязные люди. Молчаливой, однородной массой они безучастно и покорно сидели в грязи, практически сливаясь с землёй. Очень мне не понравились их позы. Я такие видел в документальном кино о военных преступлениях нацистов, когда огромные массы людей, шли в газовые камеры и на край расстрельного рва. Эти также разрозненно и опустошенно ждали своей участи.

* * *

Подробности я узнал несколько позже, они были весьма печальны.

Пока я, развлекался лечением на военной база и игрой в следопыта, Калас… Умный все-таки, гаденыш… Прикрываясь хоругвями левацких марксистских отрядов, на скрижалях которых были выведены революционные лозунги. С группой местных троцкистов, а попросту, бандитов, захватил большую группу туристов… Где-то около восьмидесяти человек.

Большинство мужчин помнивших о том, что они свободные люди и происходят из свободной страны, он у всех на глазах расстрелял. Причем, стрелял сам. Все женщины, вне зависимости от возраста и привлекательности, под звуки выстрелов в их мужей и знакомых, были многократно изнасилованы. Позже, лесные революционеры их также регулярно, ежедневно насиловали. Так они боролись с мировым господством капитализма и христианства.

Любая попытка неповиновения, расценивалась, как оказание активного сопротивления. Все, кто пытался протестовать, незамедлительно расстреливались. Из расстрелов создавались целые представления, включая зачтение смертного приговора и съемки на видеокамеру.

Сам Калас, следует отдать ему должное, женщин не насиловал. Он их убивал выстрелом в затылок. Когда расстреливал, приговаривал: «За мою Лейлу и детей».

В настоящий момент, он постоянно грозит кулаком в сторону России и требует денег за каждую оставшуюся в живых голову.

В последнее время он успел не только выступить под зеленым знаменем ислама в роли неутомимого мстителя, но и как настоящий купец-работорговец попытался возместить свои материальные и финансовые потери торгую живым и мертвым людским товаром.

* * *

Я обернулся к нему, как бы спрашивая, в чем дело? Он стоял в стороне и с любопытством готовился наблюдать за моей реакцией и дальнейшими действиями. Опять у него в руке был пистолет. Мое возмущение не перешло в фазу словесной перепалки. Я, как и всякий порядочный человек попытался, как можно мягче выразить свое возмущение…

Пока я собирался с мыслями, чтобы такое важное сказать о том, что я думаю по этому поводу. Заложников стали избивать…

Чтобы не травмировать руки и не пачкать обувь, их били палками. Насиловать и унижать грязных и несчастных людей местным представителям фауны, уже не хотелось. Вместо этого была придумана новая форма карнавального развлечения… Их просто били. Они же, устало вытягивая черные от предыдущих побоев и грязи руки, пытались защититься от ударов. Под хлесткими, палочными ударами, они все покорно легли на землю. Раздались глухие рыдания, переходящие в тоскливый, жуткий вой.

От всего увиденного у меня по спине поползли мурашки. Очень не хотелось думать (опять вернусь к себе, как порядочному и воспитанному человеку) что причиной этой ярости был я, все еще стоящий под объективами камер, с дурацкой улыбкой на лице…

Ох, нехороший это признак…

Калас, снимая кино с моим участием на этом специфическом фоне, все основательно просчитал. С момента появления этой пленки в эфире или у родственников заложников, все спецслужбы мира автоматически заносят мое изображение в свои картотеки. Даже если и не в качестве террориста, то уж их пособника, как минимум. После чего, на вашего покорного слугу, начинается охота и травля по всему миру. Если только и спасаться, так в тех странах, где тебя сперва похвалят, а потом и съесть могут. Так как, жрать там нечего, идет строительство социализма, поэтому не до сантиментов и демократий.

– Может сыну бога тоже хочется поучаствовать в этом развлечении, – язвительно спросил Калас. – Пожалуйста, выбирай из этого стада любое существо… Это не Гурон. С этими можешь делать все, что хочешь… Им, еще недавно чванливым скотам, так и так не жить…

У него в этот момент широко раздувались ноздри и на лице плавала широкая, шальная улыбка. От происходящего, он явно получал удовольствие.

Всякое мне в своей жизни удалось повидать. Был невольным свидетелем, как мусорной тумбой раздробили череп карточному должнику. Воочию видел оперативную запись того, как ради забавы палачи-милиционеры забивали в анальное отверстие молодому парню бутылку из-под водки. Много другого, о чем и вспоминать не хочется… Н-да…

Всякие ужасы приходилось наблюдать. Но, чтобы ради получения удовольствия, избивать больных и голодных людей, с этим я не встречался.

* * *

Я даже не вспомнил о висевшей на моей давно немытой шее автомате… Опять провал…

Только и запомнил, что истошно заорал: «Фашисты..! Мать-перемать…» С этого момента видеозапись, которая попала мне в руки, обрывалась…

Нервы дали сбой. Сознание покинуло меня…

Очнулся довольно быстро. В руках все еще подрагивал автомат…

Рядом в разных затейливых позах, лежало четверо вывернутых и окровавленных охранников. Для этих ребят, все случившееся было очень неожиданно. Оказалось, что когда всем гуртом стали бить заложников, они не приняли во внимание, невесть откуда взявшегося вооруженного чудака, с которым очень мило и приветливо беседовал их начальник.

Так… Что это вы, ребятки, разлеглись, как мертвые?

Вы пошутили с заложниками… Я ответил своей шуткой… Вставайте. Продолжим наш праздничный утренник…

Присмотрелся… А они и в самом деле были мертвы. Признаться от неожиданности, я сам даже крякнул или охнул? Что-то в этом роде… Матюгнулся – это точно.

Поискал глазами Каласа. Где заводила и неутомимый балагур? Где этот любимец местных женщин и широкая душа веселых компаний?

Зажимая руками окровавленный живот он валялся неподалеку пытаясь удержать выползающие между пальцами в черную грязь кишки.

Он хоть и держал свой пистолетик на взводе, но больше для бравады, для непонятного в лесных условиях троцкистского гусарства. В результате тоже оказался не готовым к правильному пониманию моей стрельбы, очень короткими и очень точными очередями.

Какой вывод из всего этого вытекал? Для посторонних странный. На деле подтвердилось утверждение, что мастерство не пропьешь. Правда, еще вопрос, кому это утверждение принесло радость?

Содрогаясь от внутренней гордости, могу точно сказать, что не Каласу.

* * *

Пытавшимся подняться заложникам крикнул: «Лежите, не шевелитесь».

Мало ли, что. Заденет шальной пулей и ау-у-у. Нет человека.

Потом подумал, может пусть оставшиеся мужички, из их компании хоть автоматы соберут. И тут же отмел эту дикую мысль. У ребят сейчас стресс. Устроят салют, перестреляют друг дружку. Нет, без надобности нам такое рагу…

Сам быстро пробежал меж мертвых, частью обыскал, частью просто посрывал оружие с трупов. Черт их знает? Может они и не трупы вовсе, а только ранены. Проверять иноземную братву на реальную трупность и готовность к походу в страну предков, катастрофически не хватало времени.

ГЛАВА 15

Возможно, мрачная атмосфера оказала на меня столь негативное влияние, возможно нечто иное – не знаю. Тем не менее, глядя на то, как извиваясь из бывшего босса выползали части кишечника у меня сложилось полное ощущение, что это ядовитые змеи руководящие его поступками покидали свое уютное гнездо где они столько лет жировали.

Казалось ползли: алчность, предательство, ненависть, трусость, злоба… Что-то еще… Издали было не разобрать.

Чтобы не пропустить момент дальнейшего выхода грехов и пороков, приблизился ближе. (Себе я в этот момент сказал: «Парень! Эй! Слышь. Паренек! Если у тебя разыгралось воображение, почему бы тебе не попытаться ему угодить? Свое ведь не чужое, иногда можно и побаловать. Давай». После чего толкнул себя в спину.)

Приблизившись, обратил внимание на беспорядок в созданной композиции. Пришлось пистолет лежащий рядом с Каласом ногой отодвинуть подальше. Потом поднял его, быстро осмотрел и засунул за пояс.

Присмотрелся в пузырящееся, кровавое месиво, нет, не змеи. Окровавленные и разорванные кишки, ползли из Каласа.

Раненный открыл глаза. Несмотря на боль, узнал меня.

– Кто ты? – сквозь слезы, попытался спросить он. – Зачем ты так со мной?

– Больно? – участливо поинтересовался я, оставляя его вопрос без ответа.

– Очень, – он повернул голову в ту сторону, где лежал пистолет.

– Оружие ищешь? – спросил я его. Достал из-за пояса положил рядом. – Вот твой пистолет. Возьми его… Мне он без надобности. От оружия всегда одни неприятности. Только, если соберешься из него пулять, сними с предохранителя…

Попытался он было руку протянуть, да не тут-то было. Кишки поползли быстрее. Опять грязными руками ухватился за них. Старается, держит, пытается затолкать на место. Неразрешимая дилемма, то ли внутренности держать, не давая им выползти на волю – в грязь, то ли попытаться оружие схватить и пристрелить ненавистного – меня?

Я присел перед ним на корточки, собираясь досмотреть, чем вся эта история закончиться? Присел и тут же хлопнул себя по лбу ни к месту вспомнив, что времени для дальнейшего просмотра катастрофически не хватает.

Забрал я его пистолет. Чего зря средству повышенной опасности лежать без присмотра? Еще найдет какой-нибудь дурень, типа меня отстрелит себе часть тела, а это непорядок…

* * *

Пока я, глядя на Каласа, сожалел о нехватке времени, вокруг меня стали происходить всякие странные события.

Нет. Почувствовать их мне не удалось. Врать не буду.

Но, то ли ветер дунул иначе, то ли птицы стали активнее каркать свои песни…

Сзади шорох, спереди полные невыносимой боли и страдания глаза Каласа.

Пришлось опять резко и неожиданно, в первую очередь для самого себя дергаться, совершая без разминки непредвиденные движения…

Прыгнул я в сторону, очень даже своевременно. Автоматная очередь легла кучно, как раз на то место где секундой раньше я приседал на корточки. Вслед за ней, тут же раздался одиночный выстрел.

Стрелок с автоматом, хотя и не понимая этого уже в мертвом виде, выкатился из кустов и свалился мне под ноги. Из кустов вслед за ним вышел знакомый парнишка… Тот самый, опознавший во мне, со слов своего отца Сына бога. Сам он, как я понял из его разговора с Каласом, также был не последний человек на этих «сотках». Все-таки сын вождя племени «гойкоче».

На что я обратил внимание. Сын вождя хотя и не молодой, лет двадцать ему будет не меньше, но мое верховенство, следуя заветам отца – признал полностью. Вроде мелочь, а самолюбию радость.

Вышел, виновато посмотрел на убитого… Затем на безучастного Каласа и на меня. После того, как я кивнул ему головой. Типа – мерси, за бесплатную помощь. Он достойно повалился кулем мне под ноги. Находился в этой позе до тех пор, пока я, озираясь по сторонам, нервно ожидал следующего выстрела. Для меня это все еще было в диковинку. До сегодняшнего дня, просто так с бухты-барахты люди мне под ноги не падали.

Выстрелов не было. Стрелков, что ли не осталось? По-видимому, в этом и была причина того, что сегодня больше в мою сторону автоматных очередей не последовало.

Это к лучшему. Вздохнул с облегчением. Во денек выдался!

А парнишка лежит не шевелиться. Выказывает послушанием свое уважение.

Резко приказал ему подняться.

– Больше стрельбы не будет, – сказал он мне, глядя в глаза. – Все остальные пауки, которые приползли с ним (он указал на пузырящегося кровью Каласа) убиты твоим автоматом или моими людьми.

– В Москве не учился, – спросил я у него быстро, и на всякий случай уточнил. – В институте общих проблем, города Ясенево.

Он отрицательно покачал головой. А спросил я его об этом только потому что, уж больно у него было имя загадочное – Феликс. Хотя спрашивать следовало у его батьки. С каких это пор, гордого сына неприступных гор, нарекают такими загадочными именами? Впрочем, я мог чего-то недослышать.

Пока мы с ним обменивались мнениями по сегодняшним событиям, подтянулись и другие, тепло одетые молодые люди.

Как и повелось, увидев вблизи мою нагрудную бляху, т.с. порядковый номер бога. Пацаны, роняли свои тела ниц и протягивали ко мне руки. Дисциплина по этому поводу у них была на высоте. Сказать ничего дурного язык не повернется. Пока не отдашь команду «встать», никто и не шелохнётся.

* * *

Пауза затягивалась. Все чего-то ждали. Раз Сын бога с нами, значит должны быть и божественные чудеса. Глядя на корчившегося в агонии Каласа, я понял, что вооруженный автоматами народ, ждет конкретных и решительных действий. Землю – голодным, мир – крестьянам, фабрики – всем остальным, пусть портят.

Хотите чудес и решительных действий – представлю в лучшем виде.

Сперва подошел к Каласу и прекратил его мучения.

В области человеческой шеи есть парочка специальных скрытых кнопок, если на них с определенной силой нажать наступает мгновенный паралич верхних дыхательных путей и смерть. Я именно их и нажал на шее у Каласа. Он, бандитская морда, дернулся и затих. За спиной у меня тоже все мгновенно затихло.

Создав зверско-отрешенное лицо, я решительно разогнулся. Поднял руки к небу и коротко, посоветовавшись с небесами, выбросил вперед руку, указывая на попятившегося и побледневшего Феликса.

– Он будет вождем, вместо этих уродливых чужестранцев, – бледность на лице Феликса сменилась на девичий румянец, увидев изменения окраса, я добавил. – Это сказали боги…

Назначил я его. Даже не знаю, как правильно назвать, чтобы было понятней. Наверное, назначил временным руководителем администрации, банды наркодельцов. Феликс, остался очень доволен. Так как назначение он получил, не от какого-нибудь бандюгана, а от самого Сына бога. Чего еще надо для счастья?

Нес я еще, какую-то ахинею. Все ждал, что кто-нибудь заржет и, хлопнув меня по плечу, скажет: «Мужик! Ты нас классно развлек и разыграл. Кончай дурить нашего брата. Пошли, разломим белый батон с колбасой и выпьем хлебного вина».

Не дождался… Ну, что ж… Придется временно исполнять обязанности Сына бога.

* * *

Группа заложников о которой, по правде сказать, я уже и забыл, поняв, что сегодня им больше не грозит смертоубийство разогнула спины и встала с колен… Но стояли они все еще неуверенно, как бы привыкая к горизонтальному нахождению на земле.

Отозвав Феликса на великий совет и будучи абсолютно уверенным, что моя просьба будет выполнена, я попросил нового вождя-администратора собрать машины и отправить людей туда, где они привыкли быть. Туда, где они смогут помыться и позвонить своим родным. Им необходимо срочно сообщить миру, что им уже ничего не грозит.

На лице Феликса, пока еще пропитанного духом ленинизма, бандитизма и наживы, мелькнуло недоумение. Как это? Реально, имеются живые деньги и их просто так, за здорово живёшь, отдать.

Я устал сегодня поднимать руки вверх. Но опять пришлось тянуть грабки долу и вопросительно смотреть за линию горизонта… Феликс, скорее по молодости, чем из-за духа противоречия попытался объяснить свои действия…

Грубо прервав его: «Тише, юнец! Я советуюсь со своим отцом». Вынес окончательный вердикт.

– Их следует не только отпустить, но накормить, одарить подарками и вернуть все, что у них отняли…

Услыхав такие противоестественные речи, у новоиспеченного вождя от удивления изо рта обильно полилась слюна, а глаза полезли на лоб. Не хотелось его обижать, поэтому пришлось добавлять в тесто сладкого сиропа.

– Если ты, великий и мудрый вождь этого не сделаешь, твой народ ожидает большое горе, – и вкрадчиво добавил. – Ему, бедному и покинутому народу вместо тебя придется искать нового вождя…

Как только, этот зеленый пацан, услышал «про великого и мудрого», он сразу ростом стал выше и в плечах шире… Тут же стал распоряжаться и командовать.

Я прислушался. Он отдавал распоряжения тоном, не терпящим возражений. Мол, мне самому не нравиться, но что поделаешь? Такова воля богов.

* * *

Взяв в сопровождающие одного воина, лет пятнадцати отроду не больше. Сходил с ним в тот погреб, куда Калас приказал отнести украденную Гуроном бочку со страшными картинками. За нами потянулось и вся оставшаяся банда.

Приказал пареньку сторожить вход, чтобы мне не мешали. Дескать, наступило долгожданное время вершить разные божественные чудеса. Отыскал впотьмах бочку с грозными переводными картинками. Вскрыл ее. Деньги в угол. Накрыл найденной рогожей. Бочку перевернул и поставил на место.

Степенно выбрался из блиндажа.

Наверху пританцовывая от нетерпения, меня уже поджидал Феликс. Достал из кармана американскую купюру, сунув ему под нос спросил: «Знаешь, что такое?»

«Знаю». Он выглядел несколько ошалевшим.

«Представляешь сколько хороших людей можно спасти?»

Он кивает головой.

По моему хотению, для создания определенного антуража, принесли два ярко пылающих факела.

Завел я его и того пацана, пятнадцати годков в подвал. Подвел к денежному холму, передал факела и резко сдернул одеяло. Когда в колышущемся свете ребятишки увидели, что это деньги, опять в ноги мне… Бух… И лежат, не шелохнутся.

Здесь я, на самом деле почувствовал себя Сыном бога. Но гордился не долго. Дело к вечеру, а хотелось убраться отсюда побыстрее. Черт его знает эти горные условия. Подует холодным ветром, молодежь распалится, засомневается по поводу правдивости Сына бога… Иди потом, доказывай безголовым, что ты оно самое и есть.

Указывая на деньги и напирая на свою короткую связь с богами, быстро разъяснил Феликсу, что это-де, божья милость за его мудрость. Но чтобы деньги не исчезли так же внезапно, как и появились, часть из них, вот по такой пачке (показываю десятитысячную упаковку), надо раздать освобожденным заложникам. Себе же я возьму, только самый необходимый запас. Мне следует задобрить богов и принести им очередные дары и жертвы.

Он головой кивает, хоть все забирай.

Спрашиваю: «Вечером, не опасно ехать? Доберемся ли до населенного пункта?»

«Не опасно» – отвечает. – «Доберетесь. Мы все вас будем сопровождать.»

* * *

Загрузились во все имеющиеся машины и поехали. Хорошо, что среди заложников нашлись водители. Это сняло вопрос с передвижением.

Нервишки у освобожденных людей подгуляли основательно. Они, согласно угрозам и обещаниям, давно простились с жизнью. Сейчас, испуганно сидя в той же покорной позе, им казалось, что скоро все это закончиться и их вновь начнут избивать и убивать… У них не осталось сил, даже плакать.

Поздно вечером мы прибыли в более-менее приличный городишко Цяпло-Юрт. Там, кроме телефона, было некое подобие больницы. В ней разместить всех прибывших не смогли, а помощь следовало оказать всем, поэтому часть мужчин, уложили на спортивные маты в школе.

Конечно, утром прилетели вертолеты и забрали бывших заложников. Но я этого уже не видел. Воспользовавшись услугами местного такси, я отправился в сторону чайханы Махмуда.

Перед тем, как раствориться на горных просторах, я лично вручил каждому из спасенных по десять тысяч. Реакция людей на это была вполне объяснима. Кто плакал, кто не хотел верить в правдивость происходящего, а кто-то и вовсе боялся брать, опасаясь провокации и не веря в свое освобождение. Увешанные оружием вчерашние насильники, по-прежнему были рядом с ними. Стояли в нескольких метрах от них и что-то смеясь, обсуждали.

Я же, обращаясь ко всем и к каждому по отдельности, только и повторял: «Спасибо за то, что вы были мужественны и вели себя как настоящие герои. Берите эти деньги, хоть новые брюки себе купите. И приехав домой, поставите в память обо мне во здравие свечку… Как меня зовут…? А зовут меня, – Хрущ Хрущов.»

* * *

На следующий день все информационные агентства мира передали сообщение о том, что правительственными спецподразделениями, была освобождена большая группа заложников, удерживаемая леворадикальными антиправительственными группировками.

Всем спасенным, в количестве 58 человек, оказана необходимая медицинская и гуманитарная помощь. В ближайшее время, специальными чартерными авиарейсами они будут отправлены в свои города и страны, по месту жительства.

* * *

Перед тем, как покинуть гостеприимный городишко, давший уют избитым и голодным людям. Пришлось отозвать в сторонку раздувавшегося от собственной значимости Феликса и объяснить ему, чтобы он свой праздничный градус снизил.

Попросил его следить за своими бойцами, чтобы они на радостях не перепились водочно-спиртовым раствором, но самое главное, ночью постарались всем своим таборам бесследно исчезнуть.

– А что собственно случилось, – заносчиво спросил молодой лидер.

– Ты сам и твои воины, плененными женщинами обладали?

– Конечно, – запал у него чуть утих и он стал оправдываться. – Как и все…

– Так вот, мудрый вождь, – у меня не было времени слушать его рассуждения по этому поводу, от того пришлось перебить. – У тех людей, которые сюда прилетят завтра, такое отношение к их женщинам не принято. Если вы останетесь, вам всем будет очень плохо… Вас или просто убьют, или переловят по одиночке и будут судить по тем законам, которых ты не знаешь… Уходи сам и уводи своих людей.

– Твои слова закон для меня, – он активно закивал головой.

На этом наша встреча закончилась и мы навсегда расстались.

* * *

У меня было несколько денежных пачек. Я упрямо стремился в сторону взорванной горы.

Одиночество самый беспощадный судья и палач. Сидя в раздолбанном местном такси, старом грузовике ГАЗ-51, отхлебывая из прихваченной в местной лавке заветной бутылки я задавал себе непростые вопросы.

Если бы мной предполагались или предвиделись, хотя бы на толщину мизинца, наступление всех этих жутких последствий, свидетелем и участником которых мне довелось быть, смог бы я нажать те страшные кнопки, после чего и случились все это?

Хорошо, что мне за ответом не пришлось лазить в дальний ящик. Не то что не смог, вообще сюда ни под каким предлогом не поехал. А ребятам, лихо завербовавшим меня сполнять приказ родины, посоветовал бы засунуть предлагаемые мне деньги, себе в… Даже, не знаю куда…

Но зато я знаю точное место, куда бы в качестве подтверждения своего отказа предложил им меня поцеловать.