Текст книги "Пилигрим"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

С утреца, бодро выбравшись из распределительного теплоузла и поеживаясь от ночного холода, успокаивал себя тем, что если бы я, вот так прилег в зимних условиях, то утром, вряд ли смог подняться. А здесь бродягам предоставлены полные всяческой еды и других полезных вещей мусорные баки. Пользуйся – не хочу. Главное летний климат – умеренный и по ночам не морозный.

Через три дня, нагруженный пакетом с денежными брикетами, я вернулся к милым людям, хозяевам пансиона. Судя по их лицам, им было жутко неловко за свою прошлую бестактность. С удовольствием меня заселили в ту же комнату, которую я занимал всего несколько дней назад. На этот раз, деньги попросили, на всякий случай вперед. Я оплатил и даже не сочинял в их адрес обидные иронические сатиры.

* * *

Оплатив наличными задаток за операцию, чем конечно местную медицину удивил, перебрался жить в клинику. Сумма, около сорока тысяч, позволяла надеяться на условия «люкса».

Если кто-то скажет, что военно-морские медики не обладают чувством юмора, не верьте. Они предложили мне достаточно много разнообразных вариантов новой внешности… Даже на лбу бесплатно сделать смешную для окружающих татуировку… Я отказался, просто скромно попросил заменить папиллярные линии на пальцах и ладонях… После, хорошенько подумав и вспомнив связанную с этим жуткую боль, отменил это непонятное желание. Клиника, в лице жуликоватого администратора, согласилась, но забыла исключить сумму за такую операцию, из «итого»…

Следует отдать должное врачам, работают на славу. В начале славных дел сделали резиновую маску моего нынешнего лица. На резиновом макете, натянув его на специальную подставку, мне показывали и объясняли, что будет отрезано, подтянуто и вшито из других мест моего организма.

Эти юмористы, заранее попросили меня не беспокоиться и не волноваться, ничего лишнего они не отрежут и на лоб не пришьют. После этого с перемигиванием и пожиманием плечами они посмеялись своей, как понимаю, дежурной шутке. Они удивились тому, что я не захотел участвовать в их юморине. Только раньше уже слышал ее несколько раз, практически в подобных ситуациях.

При помощи мудреного компьютера, посмотрел свой будущий портрет. Согласился с мнением специалистов, что так будет и красиво и непохоже на прежнего деятеля.

Я когда лицо, натянутое на специальную грушу, отдельно от себя увидел, сперва почувствовал некое беспокойство, а потом привык. Медики, со словами «не скучайте», поставили макет лица в палате.

Глядя на себя со стороны, иногда испытывал странные чувства раздвоения личности, но это быстро прошло.

Собрав с меня самые разнообразные анализы, исследовали их тщательным образом. Результаты зафиксировали и подшили в дело. Один из анализов, я из своей «истории болезни» выкрал и повесил у себя над изголовьем кровати. На бумаге, изумленной врачебной общественности сообщалось: «Яйца глист, не обнаружено!»

Рядом с этим шедевром, спалось гораздо спокойнее.

* * *

Через четыре дня моего нахождения в клинике дали отмашку всем наземным службам – пациент к операции готов.

ГЛАВА 30

Сам процесс пластической операции запомнился скверно. Маску на лицо наложили…и кушайте, пожалуйста, наркоз… Кушаю. Раз такие деньги плачены… Хочешь, не хочешь, а жрешь!

Кто кого начал взахлеб оплакивать? Что явилось причиной забытья? Все это покрыто горькой патиной наваждения. Операционная с ее занавесками из яркого света, медленно поплыла вверх и растворилась…

Когда принудительно от похлопывания по впалым щекам очнулся, тошнило неимоверно. Спросил почему? Говорят у нас анестезиолог молодой, малоопытный врач, поэтому дал двойную дозу. Со значением добавили, зато он племянник хозяина клиника… Успокоили, платить за наркоз вдвойне не придется.

Я от возмущения, широко открыл рот. Набрал в него воздуха и выдохнул, назвав их сволочами. Они не поняли причину гнева, но на всякий случай стали вежливо кивать головами. Обходительные мерзавцы. Я чуть не загнулся, а они, суки«…платить не придется».

Могли угробить мое уставшее тельце. Впрочем, деньги за медуслуги получили лишь половину, если бы я подох у них на столе, вот бы они тогда попрыгали… Болезненное злорадство вперемешку с зеленой тоской, поддерживали меня в сознании…

* * *

Пару недель перевязок и полной эмоциональной неподвижности.

Это было самое тяжелое испытание. Образ жизни в этот момент напоминал зимовку медведя в берлоге. Вроде настороже, так как особенно в первое время нестерпимая боль не дает расслабиться и утратить концентрацию… И все равно сонный, забинтованный, равнодушный ко всему, кроме постоянной боли.

Контакты ограничены. На случай внезапной работы мимики от переживаний или еще чего-нибудь подобного телевизор, газеты и другие раздражители, допустим карты или домино были отменены. Я избрал себе другое направление – безделье. Стал изучать королевский язык глухонемых. Преуспел весьма. Жалко, что вслух нельзя озвучивать.

У меня это была уже третья операция. Тяжелее всего было во время первой. Сейчас я примерно знал, что меня ожидает. Поэтому зверел тихо без ненужных криков и стонов. Они, кстати, также были запрещены.

Процесс выздоровления побеждал грубое хирургическое вмешательство. На фоне этих положительных моментов, подружился с персоналом, который, в свою очередь, кормил меня через соломинку и называл «Испанцем». Под начальным воздействием наркоза я намеревался спеть им парочку средневековых испанских мадригалов. Исключительно поэтому, получил вдогонку первой наркодозе, лошадиную добавку второй.

* * *

Находясь в тоске и печали, в плане психо-эмоциональной разгрузки и смехотерапии ходил в гидротерапевтическое отделение смотреть, как местным буржуям через системы хитрых клизм водой промывают и чистят организм. На время такое зрелище успокаивало зуд и желание начать расчесывать заживающие места.

Часто ходил на встречу с прекрасным. Нашел в простенке мужского душа удобное отверстие, через которое можно было запросто заглядывать в женское помывочное отделение. Но никаких открытий, кроме затейливых татуировок на срамных местах не сделал… Впрочем, нет… Фантазии художников, обогатили мое понимание классического изобразительного искусства, особенно его сюрреалистической ветви.

Пытался хоть как-то скрасить одиночество. Но расписание нахождения здесь, было подчиненно одной цели, правильному срастанию лоскутов перекроенной и перешитой кожи. Поэтому и контроль за мной, был соответствующий.

Наверное, в счет будущих побед и триумфов одно послабление режима содержания мне было предоставлено. В погоне за положительными эмоциями, лично профессор разрешил курить. Но только сигареты с табаком и только пять штук.

Во время длительных перевязок, снятия и нового наложения швов, скоб, болтов и гаек, мое состояние профессор полковник Циммерманн оценивал высоко. Из-за худобы и тощего строения все вроде срослось правильно. Геометрические пропорции лица нарушены не были.

Когда через семнадцать дней мне разрешили посмотреть на себя моя реакция вернее ее полное отсутствие, удивила собравшихся. Говорят люди, увидев свое новое лицо, теряли сознание, а для меня все было достаточно обыденно. Такие моменты я уже испытал.

Лицо другое. Нормальное лицо, среднее между Квазимодой и Чингисханом. Конечно, из-за хирургической поножовщины на лице присутствовала и синюшность, и желтизна, но за то, что во мне по-прежнему можно было признать мужчину, за это ручаюсь.

Дальше массажи, ванночки, легкие кремы… Ультразвук и питательные маски из бананов и сливок.

Мне делают процедуры, создают уют, а я накаливаюсь,

будоражу себя. Строю всевозможные планы творить зло и разрушение для своих недругов. Прокрутив в стриженой башке очередной сюжет тонкого по замыслу плана, одержав победу в виртуальном битве над супостатом, сразу чувствую облегчение. Легче становится жить и выздоравливать.

* * *

Администратор лечебницы ползучий подколодный змей, один раз в два дня, ненавязчиво напоминал, сколько дней, согласно оплате, мне осталось у них находиться. Эмоции мне противопоказаны, но достал он меня до самой селезенки. Пришлось огорчить его донельзя, обвинив в том, что деньги за замену капиллярных линий на пальцах рук он взял, а операцию не сделал. Человеку стало стыдно и он скрылся в свое администраторской норе. Скотина!

Когда пришло время заканчивать восстановительный курс, я только тогда и задал себе вопрос: «А зачем, собственно, я перенес все эти мучения?»

Ответил на это без обиняков и кривотолков.

Наверное для того чтобы у моего сына был отец, а у моей мамы сын. Другого ответа я не нахожу. Тем более в известном мне интервью покойного деятеля ФУНБ, было ясно сказано, что деньги за ликвидацию «врага народа и отечества» были уплачены. Моя фамилия хоть и не называлась, но это было лишнее. Все сказанное, я отнес на свой счет и правильно сделал. Только не надо меня сегодня, переубеждать в обратном. Перед перевязкой, любые отрицательные для меня эмоции, попросту запрещены.

* * *

Выйдя из больничного заточения, пошел обустраивать свой быт. Можно было уехать сразу, но не хотелось всю оставшуюся жизнь опасаться внезапной смерти. Не было никакого желания умирать раньше собственной смерти.

Решил в этом городе попытаться закончить погоню за сильными, будоражащими меня эмоциями. А чего тянуть, собственно говоря? Хотя, жизнь с адреналином это именно то, что в своё время привело меня в ряды солдатов и матросов

Из пансиона, где спал до операции, перебрался в другой, рядом стоящий. Зашел по старому месту жительства, поинтересоваться собой, загадочным и внешне, даже очень привлекательным мужчиной. Заодно, устроить проверку на узнаваемость собственной персоны.

Ничего…

Говорю же… Ничего не выдавало меня прежнего.

Довольно мило поболтал с прежней хозяйкой. Стоя у стойки портье, согласился с тем, что всё особенно электроэнергия дорожает просто катастрофическими темпами. Посочувствовал.

В ходе беседы узнал, что кроме меня еще двое интересовались исчезнувшим постояльцем.

– Но деньги… Деньги-то он хоть за постой заплатил? – беспокоясь о благосостоянии пансиона и повышая градус беседы, закричал я и уже тише с горечью добавил. – Нынче так много развелось непорядочных людей, просто ужас. Невозможно на улице, кошелек на пять минут без присмотра оставить… Сразу сопрут…

Еще пять минут горько повздыхали… Я переместил тяжесть тела с правой на левую ногу… Вздохнул…

– Может, хоть вещи его заберете? – наверное, чем-то приглянулся хозяйке этого заведения (неужели лицом) раз она, видя меня «в первый раз», предложила забрать вещи постояльца.

– Ну, что ж, пожалуй, что и заберу, – не стал отказывать миловидной женщине в таком пустяке, согласился я.

Развернув пакет, она ознакомила меня с его содержимым. Собачий ошейник (подаренный мне в азиатских предгорьях, чайханщиком Махмудом)… Зубная щетка… Что еще? Пару грязных, явно не моих рубашек… Старые газеты… Носки… (фу, какая вонь!).

Ключи от ящиков с сокровищами были все время при мне, за это можно было не волноваться. Все кроме ошейника подлежало немедленному и безжалостному уничтожению. О чем я и высказался. А ошейник, старый навсегда пропахший псиной кусок кожи не хотелось выбрасывать на помойку, как никак, память о собачонке, спасшей мне жизнь… О молодости моей славной и боевой…

Бережно завернув память о собачке Алиции в носовой платок, перешел наискосок через дорогу и зашел в снимаемую мной комнату.

* * *

Подведем итог. Двое интересовались мной. Интересно, как эти загадочные типы нашли меня? Я машинально взял в руки собачье ожерелье. Странно, зачем Махмуд, человек восточный далеко не сентиментальный, отдал мне этот кусок кожи? Тем более мусульманин, а собака для них еще хуже чем свинья. Почему? А?

Я хлопнул себя по лбу и довольно грустно посмеялся над собой. Ну, что ж… Иногда отсутствие мозгов, играет на пользу слишком много возомнившему о себе агенту.

Противостояние вступало в завершающую стадию. Или я смогу переиграть фантомы из прошлого, или они меня одолеют.

Из вещей взамен выброшенных приобрел рубашки, носки, другую мелочевку. Но главное опять разорился на компьютер. Купил что-то из последних, самых накрученных аппаратов. Спасибо добрым людям научили тыкать пальцами в клавиатуру и извлекать из информационного пространства, помимо завлекательной порнухи другую пользу.

Долго бился с машиной. Больше с собственной глупостью и ограниченностью. Сам вымотался, но и ее заставил поработать на благо и во имя человека.

Умной железяке задавал простой и незатейливый вопрос: «Где больше всего можно найти упоминания о представителях гордой профессии уборщиков дерьма?»

Представьте себе, нашел. Ассенизация многих волнует. Прошибает до пота и головной боли.

В одном из предложенных вариантов, с филлипинскими корнями отыскал много всяческих странных предложений. Как кричали следователи: «Бинго?» Вот и я, так же громыхнул.

Набрал текст. Разослал во все адреса. Сел ждать реакции.

Не дождался.

Чувствовалось, что письма шли в одностороннем порядке. А это предполагало то, что отправка взволнованных ответов, во внимание не принималось. Однако если за обещанными деньгами придут, значит все в порядке – мои трогательные письма читают и делают из них определенные выводы.

* * *

В условиях размеренного образа жизни следовало определиться, что делать дальше?

Вариантов было много. Из-за странностей окружающей бесконфликтной и спокойной жизни, возникло непреодолимое желание сделать хороший поступок и никому об этом не сказать.

Впрочем, по поводу «не сказать», я погорячился. А кто узнает, что это именно я его совершил. Вон, всего за несколько секунд на неделю стал телевизионным героем и идолом… Поэтому с «не сказать» нам не по пути. Тщеславие, взяв меня под руку, бережно ведет по жизни?

Все тянулось и тащилось как-то уж слишком спокойно. Меня консервативного мистика это настораживало и одновременно расслабляло. Колея размеренной жизни вела меня по кругу. Глядя в потолок, ловлю себя на мысли, что мне такая жизнь непротивна. В размеренности есть свои прелести.

Так как провел много времени в неподвижном состоянии, очень мне хотелось развеяться. И я решился.

* * *

В первую очередь раскрыл ошейник Алиции той сучки, которая собачка. Убедился в наличие между двумя полосами кожи вмонтированного миниатюрного радиопередатчика.

Определил причину, по которой злые и нехорошие ребята гоняли меня по миру и без всяческих напряжений, определяли мое местонахождение. Было у меня подозрение на часть своего туалета или во время пребывания на военной базе, запросто могли под кожу вшить микрочип. Но ошейник… Это было открытием. Хорошо же аналитики противника просчитали все модели моего поведения.

Пришлось идти на автозаправку. Ошейник с передатчиком аккуратно завернул в полиэтилен и как мне было не жалко расставаться с вещественным воспоминанием о сучке, прикрепил сверток с памятью к одной из большегрузных машин, уходящий куда-то на Украину.

Вернулся в комнату и в расстроенных чувствах, приготовил себе одуряющевкусный и ароматный кофе. А мог бы и хлестануть плодово-ягодного, но…Большие дела требуют ответственного к ним подхода. После сел писать на компьютере руководящие записки в адрес Ассенизатора.

Времени играть в диверсанта, у меня было предостаточно, тем более любопытство заставляло не лениться и быть усидчивым…

* * *

Вся эта сумма положительных качеств, принесла успехи в наблюдении за ячейкой камеры хранения на Варшавском вокзале. Контрнаблюдение увенчалось успехом. То, что кто-то, мне неизвестный, наблюдает и оценивает обстановку я почувствовал сразу.

На пятый день, после весьма заманчивого послания в адрес мифического Ассенизатора (содержащего и элемент наживы, и элемент загадочности) у камеры хранения появился гонец. По всем правилам антиконспирации привлекая внимание спящих на ходу милиционеров, он походил вокруг, посмотрел по сторонам, после начал набирать кодовый номер.

Судя по его непрофессиональным действиям перед тем, как согласиться помочь симпатичному и плохо говорящему на русском или на другом, уж я и не знаю на каком языке человеку он выслушал рассказ из серии трагичной любви или преследования любовника.

В таких случаях, я сам прибегаю к пяти-шести безотказно действующим приемам. Мужская солидарность, подкрепленная весомой купюрой, осечек не дает.

Проследил я за тем человечком. Взяв сумку из камеры хранения, поминутно оглядываясь и перепроверяясь, он передал ее другому, а тот уже третьему.

Осторожность этого третьего была объяснима. По-видимому, именно он и был главным читателем моих взволнованных посланий.

Ну, что ж? Игра вступила в завершающую стадию.

Добро пожаловать в Санкт-Петербург, мой долгожданный и неосторожный г-н Ассенизатор.

ГЛАВА 31

(АССЕНИЗАТОР)

Свет надежды забрезжил в Москве. Когда моего Пилигрима спугнули специально выведенные на него дуболомы из «спецназа». Их, конечно застрелили, но главное он не смог опять раствориться в нечистотах громадного города. Его взяли под свою опеку судебные приставы из Министерства юстиции

За почти четырнадцать часов, выскакивая из распашонок и растоптанной им профессиональной чести, я вместе с приданным мне помощником смог организовать: крупнокалиберный пулемет, аппаратуру наведения на цель и машину, на которой его установили. Выехав в один из песчаных подмосковных карьеров, я даже успел его опробовать и пристрелять.

В мыле и пене подогнал машину под окна госпиталя. Установил, как раз напротив предполагаемого окна.

Один из славных сотрудников Генеральной прокуратуры, в помещение где находился Пилигрим, внес на себе микрофон. Его ловко установил мой помощник. Я и лупил туда, где они собрались на свои юридические посиделки…

Дождавшись сигнала, когда и следователи, и сам Объект собрались в одно компактное место, открыл ураганный огонь. Живых там вообще не должно было остаться.

Наблюдать со стороны за тем, что позволяет себе эта установка, было жутковато. В сторону пуленепробиваемого окна летели не пули, а бронебойные болванки. Отдача от этих выстрелов была такой, что микроавтобус танцевал и трясся, как сумасшедший. Пляска святого Вита в натуральную автомобильную величину.

Расположившись за пару десятков метров от плюющегося стальными болванками «кулемета» и наблюдая за происходящими событиями по экрану монитора, старался фиксировать не только попадание в цель, но и действия своего помощника. Сам я был в гриме, работал под испуганную старушку, но своего ассистента срисовал быстро. Слишком уж он явно крутил башкой разыскивая меня. Видно хотел меня ободрить и крикнуть что-нибудь в поддержку.

Когда весь пролёт палаты, где должен был находиться в разобранном виде Пилигрим, превратился в одно большое отверстие, а машина израсходовав боезапас, перестала трястись и подпрыгивать. Я понял, сам не знаю как, что и мне пора бай-бай и кашку ням-ням Боковым зрением я увидел отъезжающий автомобиль своего заместителя и его искаженное яростью и криком лицо. Было понятно, что человек явно расстроен внезапной утратой своего близкого знакомого.

Мне там уже было нечего делать. Подробности следовало узнавать из газет. В отличие от своего помощника, я, без криков и проклятий, не торопясь, поехал в другую сторону.

Чуть отъехав в сторону, древняя старушка достала дистанционное управление и нажала кнопочку на маленьком приборе.

Пулеметная тачанка рванула так, что содрогнулся весь спокойный до сегодняшнего утра район. Взрыв довершил уничтожение оконных стекол напуганных обывателей.

На встречу моей мирной и спокойно двигающейся машине, с сиренами и мигалками, в самую гущу сражения, неслись смелые милицейские парни.

Успехов вам, дорогие друзья.

Назавтра у меня билет. До отлета, хотелось бы полистать газеты, посмотреть в них фотографии… Свершилось ли задуманное?

* * *

Как и следовало ожидать, с утра ничего интересного для себя в газетах я не нашел. Хотя на своем канале связи прочитал:

«Ваш знакомый и любимый приятель, на зависть своим недругам продолжает свое триумфальное движение по жизни».

Порядочные люди после таких сообщений пускают себе пулю в лоб. Если бы я относился к их числу, то сделал это непременно… А пока расстройства в сторону… Следует спокойно проанализировать произошедшее вчера. Моя ошибка или стечение обстоятельств? Вмешательство его Величества случая?

Мистика какая-то…

Перед тем как начать стрелять в окно и стену в наушниках был явно слышен его голос. Куда он делся? В газетах было расписано, что после нападения террористов на контору федеральных судебных приставов, двое сотрудников Генеральной прокуратуры было убито, трое ранено. У раненных полученные увечья, несовместимы с жизнью.

Как такой бред можно писать в общественной газете? Каково такое читать родным и близким? Не понимаю…

Больше журналисты ничего существенного пытливой публике не сообщили.

В свою очередь, я был уверен, что все зависящее от меня исполнено и можно отправляться домой. После попадания в человека такой болванкой или отвалившимся куском стены, летальный исход… Да, что говорить. Смерть наступает от болевого шока…

Нет, я на 99,9 процентов был уверен в том, что возложенная на меня бесчестная миссия была с честь выполнена… А тут эти безжалостные строки: «Наш знакомый продолжает свое триумфальное движение по жизни». Как прикажете это понимать? Как после этого самому жить? Сидя в кафе, я попросил принести еще чая и каких-нибудь тостов.

Полученная организмом еда, успокоения не принесла. Полный сомнений я отправился к такой-то, своей матери.

Здесь уже было делать нечего, я теряю нюх и очень плохо просчитываю действия объекта. Да и в Москве, его уже нет… Точно, нет.

Драпануть он мог многими путями, и воздушным, и железнодорожным, и… Черт его знает каким еще. Ни там, ни там, его появления зафиксировано не было. Все пленки, снимающие отъезжающих на вокзалах и проезжающих по шоссе, водителей и их пассажиров были самым внимательным образом отслежены. Следов Пилигрима нигде обнаружено не было.

То, что он ушел, выскользнул из города, а может и из страны, в этом сомнений не было. Оставалось только ждать сигнала из того места, где он объявиться…

После всего этого, я заболел нервной, шелудивой экземой. Как и все врачи, зная побочные действия любых лекарств, лечился тещиной самогонкой… Та еще зараза… Весьма в этом преуспел. Еще чуть-чуть и мог запросто спиться.

Спасти меня от профессиональной болезни многих земских лекарей, могло только какое-нибудь обнадеживающее сообщение.

* * *

Занимаясь своими делами, я вроде бы успокоился.

Специально навестил своего маленького подопечного Алешу. И хотя по прежнему в работе его сердца слышалась аритмия, однако сам он выглядел гораздо веселее. Во время моего прихода, он с любовью прижимался к своей матери. Похвалил ее за то, что она прислушалась к моим рекомендациям.

Ненадолго это посещение принесло мне какое-то облегчение. Потом опять хандра и раздражение без всякого повода…

И вот настал этот долгожданный час.

Примерно через месяц после неудачной московской стрельбы, после очередного приема, а заодно и дежурства в больнице, где я подрабатывал на ночных дежурствах, в мой адрес в интернетовских сетях я выловил сообщение о том, что мой хороший знакомый появился в Питере. Прямо скажу, воспрянул медицинским духом.

В сообщении была странная юмористическая приписка, мол, мой приятель не спит, не ест, жаждет со мной встречи.

Прочитав такое, пришлось ломать график приема своих маленьких пациентов и опять срываться и нестись в город на Неве. Я бросил все и ринулся туда.

В записке была интересная, уточняющая деталь: «Двести тысяч премиальных за строгое следование инструкциям и правилам техники безопасности».

В следующем письме, замысловато сообщался код ячейки на Варшавском вокзале, где я мог забрать предоплату, говоря по иному причитающийся мне гонорар.

* * *

Санкт-Петербург.

Гостиница. Номер «люкс». Слишком дорого для врача из глубинки России, с зарплатой которого, можно лишь постоять в коридоре такого отеля. Зато, вполне нормально для сегодняшнего русского бандита или бизнесмена с большой дороги, основных постояльцев таких гостиниц.

Съездил с добровольными помощниками к указанной ячейке. Они отыскались быстро. Тем более свою слезную просьбу я подкрепил хорошим гонораром.

Ребята достали из камеры хранения пакет… Пока они его друг другу передавали, я смотрел и за ними, и за обстановкой вокруг них. Все было чисто и спокойно. Хотя в заключительной фаза операции «сдал-принял» чей-то взгляд на мне завис…

Деньги получены вот они у меня в руках. Можно начинать финальную часть. Хотя и без этих премиальных, я обязан закончить дело. Отмены на устранение не последовало, работай… А то, что заказчик решил последить за тем, кто заберет «кассу», это его полное право.

Бывая за границей своих областных угодий можно было пожить на широкую ногу. Жизнью «нового русского» как сейчас называют беловоротничковых бандитов, сколотивших кое-какие деньги на грабеже природных богатств и разворовывании национального достояния страны. Впрочем, себя к благородному племени Робин Гудов, забирающих у богатых и раздающих бедным, я также не отношу.

Я не раздражаюсь и не собираюсь брызгать по этому поводу слюной. Зато, получая заказ на их устранение, сомнений в своих действиях, в качестве санитара их бизнес-леса, не испытываю ни грамма. Во мне закипают комиссарские чувства восстановления социальной справедливости. Размахивая направо и налево революционной шашкой, ими и руководствуюсь.

Номер хорош и гостиница уютная. Стоит и компьютер. Но не поленился, поднялся с кровати, спустился на Интернетовские посиделки в гостиничный клуб. Залез в машину, нашел на одном из сайтов, совершенно новое сообщение. Там практически открытым текстом была подробная инструкции. Что-то встревожило, насторожило. Меня всегда что-то настораживает, оттого я здесь, а «иные уж далече»

Вышел на своего российского помощника, отослал ему деньги и естественно вопрос:

«Откуда могло поступить сообщение?»

К вечеру ответ: «Из Питера».

* * *

В тот же день, как и всякий педант иначе говоря дотошный исполнитель чужой воли заглянул на сайт с информацией об очистных сетях Манилы.

Именно там, много говориться об ассенизации. Уборка отходов деятельности человека очень волнует филиппинцев. Но сам я не местный, не филиппинец их проблемы, таких как я, трогают мало. Там меня ждало очередное, развернутое и подробное сообщение.

Инструкции одновременно простые и сложные. В такое-то примерно время в автомобиль такой-то марки сядет интересующий меня человек. И приписка: «С вашей стороны желать ему в этот момент счастливого пути, было бы попросту жестоко и глупо». Достаточно прозрачный намек на то, что покойникам доброго пути желать не следует.

До этого времени, я расстарался и собрал все, что было необходимо, для того чтобы игнорировать пожелание уставшему путнику счастливого пути.

Приданный мне помощник, оказался расторопным мальчишкой и достал все необходимые компоненты. На многих упаковках, как я и предполагал, были заводские этикетки…

Выехав в сельскую местность, осторожность никогда не помешает, я со всяческими предосторожностями сделал гоголь-моголь из тротила и пластида. Такой легкий брикет, похожий для непосвященных, на видеокассету с антенной. Причем установленные внутри пакета магниты позволяли крепить приспособление к металлическим поверхностям.

Вернулся обратно в город Ленина, как его еще совсем недавно называли в советской печати. Нашел на площади Восстания Гренадеров, указанную машину. Всё совпадало.

Завязывая шнурок, под кресло водителя заложил адскую машинку. Не решился взрывать пустую машину… Пришлось проверять «механизм» с дистанционным управлением чисто теоретически. Вроде бы все функционировало.

С десяти часов утра следующего дня, я уже начищенным штыком сиял рядом в снятой на прокат машине. Не совсем рядом, но видно было все. Сел, заставил себя быть сосредоточенным и стал готовиться к последнему действию.

* * *

Когда Хуан Хрущов, или как там его? Вышел из неподалеку стоящего массивного здания, я от радости разве что конем не ржал. Он… Идет, еле тащится… Тяжелая сумка не дает ему двигаться быстрее… А у меня от нетерпения руки прыгают, ходят ходуном и потеют. Волнуюсь.

Полюбившийся мне за это время соперник, с неестественным, каменным лицом приблизился к машине и обошел ее вокруг. Мне, прямо плохо стало когда он пытливо заглянул под днище. Там ничего интересного для него не могло быть. Заряд стоял внутри «аппарата». Он, будто посеревший и постаревший, бросив на заднее сидение тяжелую сумку, сел в машину.

Не хотелось мне рисковать чужими жизнями. Думал, отъедет подальше и только там где-нибудь на трассе рвануть заряд… Но, достаточно трезво оценив ситуацию, вспомнив сколько раз он у меня ускользал, буквально из-под самого носа, плюнул на свое человеколюбие и рванул боезаряд.

Закладка была сделана на славу. Взрывная сила, почти вся ушла вверх, по сторонам разбросало только осколки. Хотя стекла во многих близлежащих домах взрывной волной и повыдавливало.

Машина взлетела вверх как космический корабль. Только не монолитом, а отдельными деталями, как водителя, так и корпуса с двигателем.

Завыли охранные устройства рядом стоящих и плохо уцелевших автомобилей. Невесть откуда полетели обгорелые денежные знаки, книги, газеты и осколки стекла.

По началу у дисциплинированного питерского зрителя и обывателя, случился испуг, дальше шок. Не мудрено… Террористы в городе.

Когда народ от первого шока очнулся и увидел летящие с неба, прямо им в руки деньги ни прибывшая антитеррористическая бригада, ни большое количество набежавшей милиции, ни угроза следующего взрыва остановить толпу не могла.

Началось форменное безобразие… Драка, давка… Во счастье поперло. Кредитки пикирует с неба и летят прямо в руки…

* * *

Я не стал дожидаться, чем вся эта канитель закончиться. Пошел в гостиницу и по поводу удачного завершения командировки, как следует кутнул.

По первости, заказал в номер пару бутылок «Дом Периньен» (Dom Perignon). Дорогущая штучка, но селедка с этой «шипучкой» очень даже хорошо проскакивает во внутрь. Достал из бара и холодильника всякую всячину многие название я впервые читал, а вкус до этого не испытывал.

После легкой разминки в гостиничном номере, спустился в ресторане. И уже там, на водках, коньяках и горячих блюдах, отвел душу празднуя и наслаждаясь.

Пытаясь поддержать статус загульного провинциального купчишки, заказывал самое дорогое и изысканное. И хотя в стиле волжских, икорных барыг от стодолларовых купюр не прикуривал, зато рассчитался наличными. И вот здесь меня уже удивил ресторан… Не хотели принимать доллары, боялись, что местная мафия подсунет им фальшивки. Однако больше для формы минут пять поломались, покочевряжились и взяли. Еще и заработали на разнице курсов, жулики…