Текст книги "Дорога богатырей (сборник)"

Автор книги: Виктор Сапарин

Соавторы: Александр Студитский,Сергей Болдырев,Юрий Долгушин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8. ДВА МИРА

Отец согласился уехать лечиться. Это известие было для Ольги неожиданным. Старый ученый оставлял все свои дела и уезжал в крымский санаторий.

Ольга была так обрадована, что первое время ей не приходило в голову задумываться над причиной столь крутого Поворота в решении отца. Что бы там ни было, самое важное, что он начнет скоро лечиться.

Ольгу охватила жажда бурной деятельности. Она помогала Николаю Георгиевичу складывать вещи, переписывала ему какие‑то цифры и формулы, искала по его указанию в библиотеке книги, которые он собирался взять с собой. Даже зная от врачей, что болезнь неизлечима, Ольга в эти дни лихорадочных сборов поверила словам Гусева – отец объедет несколько институтов и обязательно где‑нибудь найдет ученых, смело ломающих старые взгляды в медицине. И они спасут его.

Позднее она стала спрашивать себя: что произошло, почему отец бросил все и решил ехать? После того памятного дня, когда они впервые увидели на экране локатора новую звезду, Алексей несколько часов беседовал с отцом. Неизвестно, о чем они говорили, – Алексей не пожелал ничего ей сообщить, – но в тот же вечер отец сказал, что он решил на время оставить свою работу и уехать лечиться. Сколько ни раздумывала Ольга о происшедшем, она не могла найти причины такого поступка отца.

Через несколько часов все были уже на аэродроме.

– Как вы тогда сказали – перевернуть кверху дном институты? – усмехался старик, пожимая руку Алексея. – Я сделаю все, чтобы прожить еще лет десять – пятнадцать. Сейчас это необходимо…

Ольга слушала отца, стараясь скрыть волнение. Знал ли он о безнадежности своего состояния? Наверно, нет. Она постарается, чтобы и в будущем он оставался в неведении. Но, может быть, и в самом деле все‑таки удастся совершить чудо?

Два месяца со страниц зарубежных пухлых газет так называемой «свободной прессы» не сходили сенсационные сообщения о необычайном космическом происшествии. Сначала это были короткие информации под многострочными огромными заголовками о появлении нового спутника Земли. Вслед за тем слово «спутник» стало непременным модным гостем в рекламных объявлениях (губная помада «Милый спутник», порошок от клопов «Ни шагу без спутника», «Наши подтяжки «Надежный спутник» носит президент» и т. д.).

Потом появились «научные сообщения». Вот содержание одного из них: заокеанская держава направляла в пустыню на территорию одной из «дружественных» стран экспедицию для изучении спутника Земли, а также нефтяных запасов.

Время от времени проскальзывали туманные заявления «нашего шанхайского корреспондента, который, по сведениям из Вены» сообщал, что появление спутника связано с испытанием нового «сверхатомного» оружия.

И, наконец, на свет божий появились десятки «научных» романов, в которых просто–напросто были фантастично обработаны все перечисленные газетные басни и которые неизменно кончались гибелью мира или по крайней мере трех четвертей человечества.

Потом кому‑то пришло в голову обратить внимание на то, что все газеты Советского Союза, как обычно, заполнены сообщениями об уборке выдающегося урожая, досрочном выполнении плана предприятиями и что. только два месяца назад там было без всяких комментариев опубликовано короткое сообщение о наблюдениях советского астронома за новым спутником Земли. Тогда представители «свободной прессы» разделились на два враждующих лагеря, впрочем иногда мирно уживавшихся на одной газетной странице: одни утверждали, что новый спутник – это «рука Москвы», другие, что это предвестник конца коммунизма в ближайший срок.

Но мало–помалу межпланетное происшествие было забыто, и вскоре известия о нем совсем исчезли в угрожающих волнах сообщений о падении биржевого курса акций; разорительно–низких оптовых ценах и голодных бунтах домашних хозяек; забастовках рабочих и победах наступающих демократических армий в колониальных и полуколониальных странах.

Глава 9. РЕШИТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР

Для всех на полигоне так и осталось тайной, почему конструктор отложил на неделю полет очередной ракеты, зачем ему понадобилось ездить в горы. Все знали огромную работоспособность Гусева и понимали, что дело здесь вовсе не в том, что он решил отдохнуть. Даже для тех, кто был все это время вместе с Гусевым —для Ольги и Бурова, – поездка в горы была совершенно непонятна.

Но едва только они вернулись в городок среди пустыни, как работы по сборке ракеты были вновь ускорены. На сборку поставили три крана, и Буров несколько суток почти не выходил из цеха.

Эта атмосфера лихорадочной деятельности безраздельно захватила и Ольгу. Чувство неуверенности как‑то внезапно исчезло, и девушка вместе со всеми принимала участие в снаряжении летательного аппарата в далекий рейс. Она десятки раз проверяла действие регистраторов лучей, вводила различные усовершенствования в способы записи их показаний, установила дублирующие устройства, с помощью которых можно было передавать по радио с летящей ракеты показания приборов дважды по двум различным передатчикам. В ней постепенно зрело спокойное убеждение в успехе дела, и она гнала от себя всякие сомнения.

День, назначенный для полета, Ольга встретила очень рано. Ракета должна была уйти вверх в шесть утра, но уже часа за два до начала полета девушка была в ангаре. Здесь, сверкая зеркальными стенками, помещалась «Игла-2», Ракета была укреплена на стартовой тележке, установленной на рельсах. Стальные отблескивающие полоски рельсов выбегали из широкой двери ангара и уходили вдаль.

Инженеры в последний раз проверяли тот отсек, в сборке которого участвовали. Вместе со всеми Ольга забралась в ракету и прошла в свое отделение. Регистраторы работали четко, прямо‑таки безукоризненно. Выкрашенные серой масляной краской в тон стенкам и другим приборам, регистраторы как бы слились с остальными частями ракеты, и это

было приятно Ольге. Это подчеркивало, что ее задача является частью общего дела, над которым работает большой дружный коллектив. И это чувство поддержки укрепляло ее веру в успех. Сколько уже раз ее постигали неудачи, уж кажется, через сколько испытаний пришлось ей пройти! Неужели она не заслужила успеха, хотя бы совсем маленького успеха? Нет, сейчас не может быть провала, она честно поработала, приборы действуют отлично, ракета – совершенный аппарат. Нет, сейчас нельзя, невозможно ждать неудачи.

С этим чувством девушка покинула ракету, когда услышала вой сирены – сигнал прекращения проверки и начала подготовки к старту.

Тракторы медленно выкатили тележку с ракетой под голубое небо. Реденькие светлые облака отражались в зеркальной стенке ракеты, странно вытягиваясь, искажаясь благодаря удлиненной форме аппарата.

Люди отошли в сторону, и тогда тележка медленно двинулась вперед к старту.

Вот уже ракета стоит на стартовом поле, вот вспыхнул» струи огня – заработали реактивные двигатели.

Ольга, как во сне, смотрела на все происходящее, остро чувствуя необычность этих событий. Прошло несколько секунд, и ракеты уже нет, а где‑то в глубокой синеве растет все выше клубящаяся белая ленточка газов—.аппарат с огромной скоростью удаляется от земли.

Они бегут на радиостанцию. Здесь среди измерительных приборов с ожившими, подрагивающими стрелками на светлых шкалах, среди сухо пощелкивающих автоматов, выбрасывающих на пол завитки разноцветных лент с записями сигналов, подаваемых ракетой, к Ольге снова возвращается напряженное беспокойство. Но вот она читает первые показания своих приборов, и беспокойство растворяется, уходит куда‑то. Сколько самых различных чувств испытала она в эти минуты. Нет, нет, сейчас уже не может быть неудачи, не должно быть…

Она медленно протягивает зеленую ленточку между пальцев и на–память расшифровывает условные знаки показаний – сочетаний длинных и коротких черточек. Вот чистый участок на ленте – никаких знаков нет. Ольга продолжает протягивать ленточку между двумя пальцами. Странно – почему ленточка лишена длинных и коротких черточек? Вот сейчас еще немного, и вновь появятся условные знаки. Но зеленая лента чиста. Странно, надо спросить, в порядке ли приемник. Может быть, сбилась настройка? Вот сейчас, сейчас еще немного – и лента покроется значками…

– Ну вот опять, – слышит девушка глухой, почти лишенный живых интонаций голос Гусева, – она не желает мне подчиняться…

Ольга смотрит туда, по направлению этого голоса. Около черной доски пульта, усеянной цветными глазками, стоит Алексей. Обе его руки лежат на кнопках. В этих руках инженера, протянутых к пульту, чувствуется какая‑то деревянная напряженность.

– Опять не желает подчиняться, – почти кричит инженер. И в голосе человека Ольга чувствует и бессильную злобу, и отчаяние, и надежду.

Вдруг инженер резко отдергивает руки от пульта управления ракетой и быстро проходит мимо к двери. Он никого и ничего не замечает. Между бровей легла тяжелая складка.

Люди выбегают за ним, Ольга бросает бесполезную ленту на пол и тоже выходит наружу. Гусев медленно идет по пыльному полю ракетодрома, в сторону пустыни. Должно быть, он не сознает, что делает.

«Вот и опять неудача, – мелькает надоедливая мысль в мозгу девушки – неудача, неудача…»

В кабинете директора института Смирнова повисло тяжелое молчание. Алексей с посеревшим, как‑то осунувшимся лицом сидел в глубоком кресле перед письменны^ столом и угрюмо разглядывал чернильницу из прозрачной пластмассы, похожую на конструкцию, вырезанную изо льда. Смирнов, подняв брови, изучающе разглядывал инженера и чуть заметно с укоризной покачивал головой. Буров, вытянувшись около двери, отчетливо чувствовал, что разговор зашел в безнадежный тупик. Целый час Алексей терпеливо убеждал Смирнова в том, что полет человека в ракете стал необходимостью, без этого двигаться вперед невозможно, немыслимо. Последняя ракета поднялась на значительную высоту и там вновь перестала подчиняться радиосигналам, как эго бывало уже не раз. Двигатель ее продолжал действовать, несмотря на радиоприказания прекратить работу. А ведь, казалось бы, в этом экземпляре было все предусмотрено, Гусев перестроил управление двигателем, на земле новое устройство работало безотказно, и все‑таки что‑то случилось. Потом вдруг двигатель перестал действовать, и ракета благополучно опустилась в пустыню. В двигателе были обнаружены неисправности, поломки, но совершенно непонятно, чем они были вызваны. Вышли из строя и некоторые приборы, в том числе и приборы Ольги. Лабораторные работы, испытания на земле исчерпали сами себя – это было сейчас так ясно. Необходимо было изучать и совершенствовать ракету в естественных условиях полета, Гусев десятый раз твердил; – надо выйти из стен лаборатории в жизнь, и тогда можно найти какой‑то путь вперед. А Смирнов упрямо говорил – «нет».

«И что он нас не выгонит, – с мучительным недоумением думал Буров, – сколько времени можно так чувствовать себя дураком и топтаться у двери. Нет же, вот, сидит за своим столом и тянет эту волынку».

– Хорошо, – вдруг сказал Алексей каким‑то неожиданно резким голосом, – я скажу вам все. Не хотел говорить, пока не проверил, а теперь скажу…

Он помедлил, глядя на Смирнова горячими глазами.

– Слушайте, – хрипло сказал он, – моя предыдущая ракета вышла за пределы земной атмосферы и превратилась в искусственного спутника Земли. Я решил выжать из нее все и показать, на что она способна. Поезжайте на обсерваторию >– сами убедитесь…

Смирнов болезненно прищурился, с любопытством разглядывая инженера.

– Ну, и что же? – наконец спросил он.

– А то, что я воочию доказал, какие громадные возможности таятся в этом аппарате. Правда, ракета разрушилась от громадных перегрузок и превратилась в бесформенный кусок металла. Но все? таки она никогда уже не упадет на землю. Мы, советские люди, впервые вмешались в небесную механику, – вот что это за ракеты. Теперь ученые получат возможность проделать массу опытов с этим спутником.

– Ну, и что же? – с упрямой монотонностью повторил Смирнов. – Надо скорее осваивать эту конструкцию, до конца, неужели далее теперь это непонятно?

– Мне – непонятно.

Алексей молча встал. Встал и Смирнов. Они постояли друг против друга. Алексей с хмурым тупым удивлением разглядывал Смирнова. Тот стоял, строго вытянувшись, и только скулы его слегка потеплели,

Алексей молча повернулся и, тяжело ступая, пошел к двери. И вдруг, у самого порога он обернулся и с какой‑то удивленной, почти растерянной усмешкой спросил:

– И чего я с вами ругаюсь? Зачем это, а?

– Не знаю, – послышался упрямый холодный голос Смирнова,

– Послушайте, да вы же по ошибке сидите на этом месте!.. Просто по ошибке. Вам надо чертить в конструкторском бюро, или по готовым таблицам считать прочность балок, или делать еще что‑то в этом роде. Там вы будете получать благодарности – по одной каждый месяц. Ей–богу, каждый месяц по одной. А здесь для вас только одни неприятности…

Глава 10. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Собрав все данные испытаний ракет, Гусев решил выехать в Москву – хотел попытаться убедить Министерство в необходимости вести дальнейшие работы по его планам. Вместе с инженером решила уехать и Ольга. Больше ей нечего было делать здесь: последний комплект регистраторов лучей, поднимавшийся в ракете, вышел из строя.

Незадолго до отъезда Алексей зашел к Ольге.

– Пройдемтесь, – сказал он, – простимся с пустыней, вечер‑то уж очень хорош.

Ольга накинула жакет, и они вышли на улицу поселка. Они шли молча, каждый погруженный в свои мысли. И как– то так получилось, что, не сговариваясь, они свернули к шоссе и вскоре поднимались на пригорок, за которым лежал ракетодром. И когда они поднялись к вершине холмика и сбоку дороги показались ангары и установленные на козлах для испытания реактивные двигатели, Ольга остановилась.

– Помните, мы проходили здесь, когда я впервые приехала к вам, – сказала она, – и опять мы попали сюда…

В чистом вечернем воздухе за ракетодромом обманчиво близко проступали фиолетовые складки гор. Глядя на горы, девушка вспомнила, как несколько недель назад здесь же ее охватило радостное чувство: впереди все будет хорошо, И вот это «впереди» настало.

И она неожиданно сказала:

–Что же мне теперь делать?

– Бороться, – просто сказал Алексей.

– Я на какой‑то мертвой точке…

– Не вы, а техника… Значит, надо ломать негодные методы работы…

Алексей смотрел на ракетодром, сузив глаза. Какое‑то суровое, упрямое выражение было в его взгляде, во всем его лице.

Не поворачиваясь к Ольге, он сказал:

– Надо лететь в ракете. Это надо и для вас…

– Но это же риск…

– Да.

Алексей все еще смотрел вдаль, сузив глаза, словно в лицо ему дул резкий холодный ветер.

– Для вас риск, – повторила девушка.

– Да.

– Нет, – сказала Ольга почти резко, – я не могу помогать вам в этом… Мне лучше уехать отсюда и никогда не возвращаться.

Алексей с явной насмешкой в голосе сказал.

– У нас есть физики, считающие, что самое важное – формулы и расчеты, даже если они не помогают сделать практического шага вперед… Я не против математики, но и физикам надо итти в настоящую жизнь, а иногда и не бояться риска… Вас, должно быть, этому никогда не учили…

Они возвращались в поселок молча, оба расстроенные неудавшейся прогулкой.

А через два дня они уже сидели в самолете, направлявшемся в Москву. Ольге хотелось держаться с Алексеем просто, спокойно – так, точно ничего не произошло. Но это никак не удавалось. Их разговор часто обрывался. Ольга искала подходящих слов и не могла найти их. Алексей, казалось, ничего не замечал. Он был сумрачен, молчалив, погружен в свои мысли.

И только перед самой Москвой он неожиданно оживился.

– Я все продумал, – сказал он, – ваши регистраторы лучей надо будет вынести во второй отсек и укрепить рядом с пультом. Кроме того, нужны и еще кое–какие приборы, дублирующие показания ваших регистраторов.

Ольга с изумлением глядела на Алексея.

– Почему такая перестановка? – спросила она, на мгновение позабыв, что решила больше не возвращаться на полигон среди пустыни.

– Надо сделать так, чтобы во время полета я мог лично контролировать работу приборов… Понимаете – лично, а не при помощи автоматической записи, как бы она хороша ни была.

Ольга промолчала. Она не хотела вновь вступать в спор с Алексеем. Для нее все уже решено; она сразу же отправится в подмосковный городок, где располагался ее институт, сдаст отчет об опытах с регистраторами и попросит длительный отпуск для лечения отца.

И после этого замечания Алексея девушке пришла в голову новая мысль, еще больше укрепившая ее намерение уехать: она все это время думала об опасностях на том пути, по которому шел Алексей, о тяготах и трудностях такой жизни, и никогда – о радости творческого труда. Даже если она сумеет переломить себя и останется работать с Алексеем, она будет плохой помощницей ему. Она будет ослаблять его. А допустить этого нельзя.

Алексей вытащил из кармана чертежи и стал объяснять, как, по его мнению, можно расположить регистраторы лучей, чтобы было удобно наблюдать за их показаниями человеку, который полетит в ракете.

После этого разговора Ольга почувствовала себя совсем разбитой. Алексей по-прежнему был занят своими делами.

На московском аэродроме она простилась с Алексеем и сразу уехала в городок, где располагался институт.

Здесь ей пришлось провести несколько дней: она сдала отчет о проделанных опытах, добилась отпуска для поездки к отцу. Все эти дела отвлекли ее от тяжелых мыслей. Лишь однажды она вновь разволновалась, получив от Алексея телеграмму, в которой он извещал ее о своем возвращении в пустыню. О том, как решилось его дело, он ничего не сообщал.

Последние часы перед отъездом на юг к отцу прошли, словно в тумане…

И вот она сидит в глубоком кресле самолета, и ее окутывает ровный гул винтов, такой монотонный, что временами его перестаешь замечать. Она неотступно думает о схеме применения регистраторов лучей, которую ей показал Алексей накануне отъезда.

Даже тогда, когда она взглядывает в иллюминатор и видит затянутые туманной дымкой горы или слушает гул винтов, ее мысль продолжает работать все в том же направлении. Но что она может придумать сейчас? Нужен полет в ракете, а потом – дни и ночи напряженного, лихорадочного труда в лаборатории. И тогда, может быть, будут найдены те частицы материи, которые столько лет ускользали от ученых.

И вдруг Ольга, словно проснувшись после тяжелого сна, оглядела пронизанную солнечными лучами длинную пассажирскую кабину с блестевшими на солнце металлическими оправами на спинках кресел, оживленные лица людей, обращенные к окнам. Почему она в самолете? Куда, зачем она летит? С отцом пока все благополучно, а там в институте среди пустыни Алексей наверное уже готовится к полету. Может быть они с Дмитрием полетят через два–три дня, может быть, – завтра. Она не спрашивала, когда, и Алексей ничего не говорил ей. Они полетят, а она будет далеко от них. Да разве она сможет теперь жить спокойно, зная, что там, в ракете, не будет регистраторов лучей! Разве она сможет жить без Алексея, без Дмитрия. Она оставила их в самое ответственное время подготовки к полету. Она думала только о себе и не понимала, что без увлечения делом, без работы над конструкциями ракет, без полетов не может быть Алексея. Как страшно она заблуждалась! Но теперь все ясно: у нее самой есть важное дело, она может и должна с помощью Алексея раскрыть тайну лучей. Разве можно терять хотя бы день, хотя бы час.

Ольга схватила лежавший у нее на коленях макинтош, вскочила и принялась торопливо надевать его. Она никак не могла попасть в рукава, и сосед, удивленно взглянув на нее, встал, чтобы помочь ей.

– Разве вы летите только до ближайшего аэродрома? – спросил он, – Мне кажется, вы говорили, – вам в Крым.

– Я забыла деловые бумаги, мне придется вернуться.

– Вы напрасно торопитесь, до аэродрома еще тридцать пять минут.

– Да, да, – смущенно сказала Ольга, – я посижу…

Усевшись в кресло, она то и дело взглядывала на часы, и когда самолет начал делать вираж над аэродромом, хотела было вновь вскочить, но сосед мягко удержал ее за руку: «Во время посадки лучше быть в кресле».

На аэродроме Ольга торопливо сбежала по ступенькам лестницы, приставленной к самолету, и почти бегом направилась к аэровокзалу. В пустыню, где располагался полигон, самолет шел только через пять часов. Это означало, что Ольга попадет на полигон ночью. А что, если полет ракеты назначен на завтра. Успеет ли она увидеть Алексея и сказать ему, что сейчас же вновь принимается за исследование космических лучей?

«Только бы успеть, – думала Ольга, – перед полетом он должен знать, что я буду работать».

Часы ожидания самолета на незнакомом аэродроме среди степи были мучительны. Она то и дело заглядывала к синоптику и справлялась, не испортилась ли погода, будет ли самолет по расписанию.

Самолет пришел во–время и также точно поднялся, но и в воздухе ее не оставляло тревожное чувство нетерпения. Ей казалось, что степи, а затем извилистые темные хребты внизу проплывают слишком медленно, моторы работают не на полную мощность и машина обязательно прилетит с опозданием. ,

Ночью по дороге с аэродрома Ольга замерзла в своем легком «крымском» пальтишке. Когда машина подошла к крыльцу дома, она быстро выскочила на тротуар и бегом поднялась по лестнице на второй этаж. Но в квартире Алексея никого не оказалось. Тогда она спустилась этажом ниже й постучала к Бурову.