Текст книги "Тайный агент Ника (СИ)"

Автор книги: Виктор Селезнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

Кожа на его лице туго обтягивала безобразно выступающие на лице кости. Кожа была грубая как наждак и бледная, будто обесцветилась в результате какого-то несчастного случая – взрыва или ожога, поразившего лицо. Но неприятнее всего были глаза. Они походили на два черных холодных булыжника, выступающих из вонючей болотной воды. Такие же мертвые и бесстрастные. В них не было внутреннего света. Их блеск был блеском ледяных шариков.

Какое-то время они стояли друг напротив друга, скрестя взгляды. Мужчина смотрел на Нику так, как будто знал о ней триста лет и только сейчас увидел. Он стоял молча. Ника тоже молчала, изучая зловещего незнакомца. Так и не сказав ни слова, мужчина отвёл глаза и вышел из кабинета, слегка задев преграждавшую Нику рукавом пиджака. Дверь он любезно оставил открытой.

Девочка молча и без улыбок пронаблюдала, как он удалялся по коридору. Его неспешная походка была бесстрастна и бесчувственна, как у робота. У лестничной площадки он бросил Нике короткий взгляд через коридор, будто вместо прощания, и скрылся, спускаясь по лестнице.

Взгляд незнакомца сильно задел Нику за душу и оставил в ней неизгладимый след, жаждущий объяснения.

Девочка отогнала от себя магическое оцепенение и, не задерживаясь, вошла в кабинет.

Внутри был сам Громов и подполковник Васильев. В помещении и на лицах присутствующих застыла неприятная атмосфера, оставленная незнакомцем. Военные были чем-то сильно озабочены. Если Васильеву удавалось скрывать свое волнение, сидя в мягком, уютном кресле, то Громов заметно нервничал. Он неугомонно расхаживал по кабинету взад-вперед, заложив руки за спину, мучимый безудержными мыслями.

Ника осторожно поздоровалась.

– Добрый день, Ника. Хотя это трудно назвать добрым днем. – Громов вяло кивнул на окно за своей спиной.

Картина в окне напоминала гигантский фейерверк в полутьме. Небо было густо затянуто черными тучами. Ливень заливал окно как из брандспойта. По стеклу текли реки воды. Слепящие вспышки молний выхватывали в полумраке кабинета лицо Громова, хмурое как Варфоломеевская ночь. Гром грохотал как канонада на передовой.

– Я не опоздала? – тихо осведомилась Ника.

– Да нет, ты как раз вовремя. Присаживайся, – мягко сказал Громов.

Несмотря на хмурое настроение с девочкой он говорил по-доброму. Она казалась светлым проблеском во тьме его настроения.

– Я только что была в бассейне. Поэтому задержалась. – Ника присела в предложенное ей кресло за столом.

– Ничего-ничего, – успокоил ее Громов. – Ты как раз вовремя.

Он аккуратно обошел свой широкий стол и сел в свое кресло напротив Ники. Прямо перед ним лежал свежий номер какой-то газеты.

– Кто это был? – спросила Ника, имея ввиду незнакомца.

Громов тяжело вздохнул:

– Ты разве не знаешь, что Проект закрыт?

– Уже знаю. Мы теперь, кажется, сорок второй отдел 'Двойки'.

– Да, а это был наш новый куратор. Второй помощник начальника Второго управления. Мрачный тип. Правда? У меня до сих пор мурашки по телу.

Ника молчала.

– Видишь как быстро летит время? – сказал Васильев. – Совсем недавно здесь был Проект, а теперь сорок второй отдел.

– Не нравится мне это, – отметил Громов. – Не так я себе это представлял. Не так грубо. Как только мы стали частью 'Двойки', нас сразу же приперли к стенке. Никаких любезностей. У них железная дисциплина. Шаг влево, шаг вправо – и ты труп. Нас лишили всякой самостоятельности. Теперь это чмо с дипломатом будет ходить к нам чуть ли не каждый день и качать права. На днях принесет новые инструкции. И пачку новых заданий. Одно задание уже дал. И попробуй возрази гадине!

– Я вам говорила – от них добра не ждите, – заметила Ника.

– Знаю. – Громов раздраженно махнул рукой. – Но, все равно, я бы ничего не сделал. Решение принимал не я. И я не имею права отказаться. Все было предрешено с самого начала. Я только сейчас начинаю понимать всю эту спецкухню. Кем я был до того, как меня назначили начальником проекта? Простым командиром, отличившимся в Чечне. Я тогда не знал, что такое 'Двойка' и с чем ее едят. Сейчас, я знаю больше. Но от этого мне не легче.

– Как его фамилия? – поинтересовалась Ника.

– Полковник Ежов. Михаил Егорович.

– Вы говорили, он принес задание?

– Да... Не успели мы опомниться, как стали агентами 'Двойки' – уже задание. А скоро еще целую пачку принесут. – Громов кинул Нике газету, которая лежала перед ним. – На, читай. Статья внизу страницы. – Он подошел к выключателю и включил свет, потому что в кабинете стоял полумрак.

Ника нашла нужную статью и принялась читать:

ОН СЛИШКОМ МНОГО УЗНАЛ?

Оксана Петренко

Неделю назад мы сообщали о трагическом случае, произошедшем в одной из московских квартир. Тогда, прибывшая по вызову машина аварийной службы обнаружила в квартире двух задохнувшихся газом мужчин – бывшего работника Минобороны Николая Гришина и журналиста нашей газеты Диму Зубова. Дима был хорошим, талантливым журналистом, верным другом для всех нас. Его смерть – невосполнимая утрата для всей редакции.

По прошествии времени, я позволю себе поставить под сомнение официальную версию случившегося, по которой Дима и Николай Гришин в результате передозировки спиртного не заметили, как закипевший чайник залил огонь, и погибли от отравления газом. Казалось бы, все имеющиеся данные указывают на официальную версию случившегося – высокое содержание алкоголя в крови мужчин, отсутствие следов взлома и пребывания посторонних в квартире, горячий чайник с кипяченой водой на потухшей конфорке, бутылки из-под якобы выпитой водки и прочее.

Но, не все так просто. У нашей редакции и у меня есть вопросы, на которые официальная версия ответа не дает.

Я очень давно и хорошо знаю Диму Зубова. Последние два года он занимался темой, которую редакция и я тоже считали глупой и бесперспективной. Он утверждал, что наши спецслужбы используют в своих операциях детей, которых специально для этого готовят, обучают приемам борьбы, стрельбе, вождению и прочим премудростям. Мы этому не верили. Теперь, после случившегося, нас грызут сомнения, а я лично уверена, что Дима был прав. Утром того дня он был в веселом, приподнятом настроении. Лично мне он сказал, что отправляется на встречу с одним человеком, который обещал ему самую подробную информацию по теме интересовавшей Диму. 'Это будет настоящая сенсация!' – его последние слова, перед тем как он пошел на встречу. И вот результат!

Как могло получиться, что Дима, который пил очень редко и никогда не злоупотреблял, вдруг оказался пьяным на кухне с отставным полковником, который обещал рассказать ему сенсационную информацию и с которым Дима был знаком до этого только по телефону? Почему на кухне была закрыта форточка, хотя на улице было тепло?

Есть еще два обстоятельства, установленные редакцией.

Ранним утром того дня, в одну из квартир дома напротив явились трое неизвестных с большим чемоданом и предъявили хозяевам удостоверения МУРа. Неизвестные пробыли в квартире до часу дня, после чего покинули ее. Это стало нам известно от соседей. Сами хозяева, в том числе их пятнадцатилетний сын, с улыбкой говорят, что в тот день к ним никто не приходил. Через несколько дней, по словам соседей, семья, которая до этого жила очень бедно, купила новый автомобиль и телевизор, приоделась. Нас в этой истории заинтересовал единственный момент – их квартира является отличным местом для слежения. Из нее очень хорошо просматривается квартира полковника Гришина: кухня и жилая комната.

Позавчера, я встретилась с одним медиком, который присутствовал при вскрытии. Он согласился рассказать мне кое-что интересное при условии своей анонимности. Я согласилась.

Медик рассказал, что в желудке и кишечнике погибших не было никаких следов ни водки, ни колбасы и огурцов, которые стояли на кухонном столе в качестве закуски, ни каких-либо других продуктов. В пищеварительном тракте было пусто! Тогда как же они опьянели?! От воздуха?! По словам медика, ответ на этот вопрос могут дать незаметные следы от уколов на шее мужчин, сделанные пистолетом для инъекций в одинаковых местах!

Кого-то официальная версия может и устраивает, но только не меня. Я уверена, что журналист Дмитрий Зубов и полковник Николай Гришин были убиты! Несчастный случай был подстроен для прикрытия.

Я этого так не оставлю и продолжу начатое Димой расследование, пока не выясню всей правды. Ждите новых публикаций.

Ника отложила газету.

– Что вы хотите чтоб я сделала? Заставила её замолчать?! – неожиданно взорвалась Ника.

– Подожди, Ника. Пожалуйста, не кипятись. Мне всё это тоже не нравится, но мы получили задание от руководства и должны его выполнить, – успокаивал ее Громов.

– А я тут причем?! Я что, коза отпущения?! Опять, я должна кого-то ликвидировать?!

– Во-первых, для этого задания тебя выбирал не я. Если бы что-то зависело от меня, я бы назначил на задание другого. Например, Антона. Он лучше подходит для этого...

– Я что-то не совсем понимаю, – удивилась Ника.

– Дело в том, что для этого задания тебя выбрал сам Ежов. – Громов многозначительно выставил вверх указательный палец. – Он так захотел или сам начальник 'Двойки' – я не знаю. Но мы должны подчиниться. Так что тебя выбрал не я, а те кому я теперь должен подчиняться. Это во-первых. Во-вторых, об убийстве он ничего не говорил. Абсолютно. Это задание не связано с убийством.

– Да?! – опять удивилась она. – Тогда почему же они выбрали именно меня?!

– Наверное, потому что ты красивая. Видно, понравилась ты им очень. – Громов слегка заулыбался.

– А что, это как то связано с заданием?

– Думаю, да.

– Интересно.

– Ладно, слушай внимательно. Я тебе расскажу вкратце в чем суть дела. У этой журналистки, Оксаны Петренко, есть сын. Зовут Михаил. Двенадцать лет. Учится в шестом классе с гуманитарным уклоном. Твоя задача – войти с ним в контакт, установить хорошие отношения, подружиться. 'Двойка' хочет именно этого. Чтобы ты с ним дружила и имела частый доступ в квартиру.

– То есть они хотят с моей помощью обшмонать их дом. Зачем для этого устраивать весь этот спектакль? У них есть для этого специально подготовленные люди. Они могут незаметно проникнуть в квартиру и узнать что надо. Причем за один раз и без всяких хитроумных операций.

– Знаю, – сказал Громов. – 'Двойка' уже посылала своих людей. Пока они не нашли у нее никакой опасной информации. Но такая информация может появиться в любой момент. А через каждый день наведываться в квартиру агенты не могут. Это опасно. Когда-нибудь их заметят соседи. Они хотят иметь своего человека, который мог бы иметь в квартиру легкий доступ и при этом не ставил бы себя под сомнение. Тебе нужно подружиться с мальчиком и понравиться его маме. Тогда, ты без проблем сможешь устроить так, чтобы быть у них частой гостьей. У него есть много хороших настольных игр, компьютер. Пусть он приглашает тебя поиграть вместе. Но для этого ты должна ему понравиться, стать хорошим другом. Используй для этого любые методы. Кстати, вот его фотография. – Громов протянул цветной снимок.

Ника присмотрелась к мальчику:

– Бледноват. Глаза умные. В классе, наверное, обижают.

– Да, – подтвердил Громов. – Так что, думаю, у тебя будет возможность показать свои приемы на его обидчиках. Ему это должно понравиться.

– Это может показаться странным. Будут вопросы. В том числе и от Михаила. Что отвечать?

– Скажешь, что твой отец работает начальником службы безопасности крупного банка и что он тебя научил всем этим приемам. Ты в классе будешь новенькая. Если будут спрашивать, говори, что папа тебя оформил в эту школу, потому что она ближе всего к твоему новому дому. Квартира, в которой ты будешь жить, комфортабельная, со всеми удобствами. Пять комнат. Евроремонт. Словом соответствует доходам твоего, так сказать, отца. Так что, тебе будет куда пригласить твоего нового приятеля. Ему твоя квартира должна понравиться.

– Миша живет один с матерью? – спросила Ника.

– Да, ты правильно заметила. С его отцом она разошлась, когда мальчику было три года. Причина обычная, как в большинстве семей. Бытовые ссоры, скандалы и прочее.

– А я ведь тоже получаюсь как полусирота. Вы сказали, что мой так называемый папа живет один, без семьи.

– Придумай что-нибудь, если Михаил будет тебя об этом спрашивать, – сказал Громов.

В окне вспыхнул ослепительный разряд молнии и почти сразу же всё взорвалось оглушительным грохотом. Громов недовольно поморщился.

– Где-то совсем близко рвануло, – заметил Васильев. – И секунды не прошло от разряда.

Дождь опять усилился и громче забарабанил по стеклу.

– Какие будут вопросы? – спросил Громов Нику.

– Когда приступать к заданию?

Громов улыбнулся:

– Это по-деловому... Медлить не будем. У выхода тебя ждет машина. Тебя сегодня же отвезут на квартиру. Иди, переоденься, собери вещи, и, не задерживаясь выезжай. Твой папаша уже ждет тебя на квартире. Завтра ты пойдешь в школу и начнешь налаживать отношения с Михаилом. Желаю удачи! – улыбнулся Громов.

– Спасибо, – улыбнулась Ника в ответ и встала из-за стола. – Кстати, не переживайте так из-за 'Двойки'. Пока ничего страшного я не вижу. А если что, мы с ними справимся. Вот так! – Ника развернулась и изобразила красивый рычажной удар ногой в челюсть воображаемому противнику. – Не зря же нас обучали всяким штучкам. Живы будем – не помрем!

Военные весело рассмеялись, а Громов даже зааплодировал и встал из-за стола.

– Вот это да, Ника! – воскликнул он. – Из тебя выйдет замечательный психоаналитик! Ты вернула нам хорошее настроение. С такими ребятами как ты, действительно ничего не страшно. Эх, Никулечка, знала бы ты, как мне тебя будет не доставать, пока ты будешь на задании. Прошло почти три года, как я здесь работаю, и только сейчас начинаю понимать, как за это время вы все стали дороги мне. Как родная семья. Почему я этого раньше не чувствовал? Наверное, потому что у меня никогда не было настоящей семьи. Я всегда жил один.

– Взрослеете, – заметила Ника.

– Да уж куда взрослеть. Как-никак почти пятьдесят лет. Может мягче я стал с возрастом. На меня очень повлиял недавний разговор с тобой, Ника. Ты тогда так смело со мной говорила. Я после этого много думал. Твои слова что-то во мне изменили. Я задумался над смыслом своей жизни. Я переосмыслил свои былые ценности... Раньше я часто был жестким, в том числе с вами. Теперь же не вижу смысла в этой жестокости. Смысл моей жизни – это вы. Вы мои дети. Я понял, что всех вас люблю и не дам в обиду никому.

Громов сиял как солнце лучезарной улыбкой. Ника никогда не видела его таким прежде. Для Васильева это тоже было в диковинку, даже больше. Он сидел в кресле с круглыми, выпученными от удивления глазами.

Громов подошел к Нике вплотную, мягко обнял ее за плечи и нежно провел теплой рукой по распущенным волосам:

– Ты молодец, Ника. Ты даже не понимаешь какое чудо ты со мной сделала. Спасибо, что ты есть у меня. – Громов осторожно поцеловал девочку в лоб. – Я тебя люблю, Ника. Люблю как хорошего, родного человека.

Васильев после этих слов вообще закатил глаза так, что они едва не выкатились.

Ника тепло улыбнулась Громову:

– Может быть, это вам покажется странным, но я вас тоже люблю. Особенно таким, какой вы сейчас. – Ника мягко положила ему на плечи свои руки, аккуратно надавила сверху, опуская, и к полной его неожиданности лихо чмокнула в щеку.

Громов, который годился ей в дедушки, расцвел как тюльпан. Он молчал, не зная что и сказать.

– Ну ладно, я пойду, – сказала Ника.

Громов кивнул, улыбаясь:

– Пока, Ника. Удачи тебе!

– До свидания. Не скучайте тут без меня, – весело сказала девочка и развернулась к двери.

– Я тебя провожу, – неожиданно вскочил с места Васильев. – Мне как раз надо в лабораторию зайти. Нам почти по пути.

Ника вышла из кабинета вместе с Васильевым. Подполковник выглядел очень взволнованным и чем-то недовольным.

Когда они вышли на лестницу, Васильев не выдержал и взорвался:

– Ника, ты видела?! По-моему, Громов совсем спятил! Куда его понесло!

– А по-моему с ним все нормально, – спокойно ответила на это Ника. – Громов меняется к лучшему и, если это надолго, то я с удовольствием буду работать под его руководством. Так что, шансы ЦРУ переманить меня в Штаты сильно уменьшились.

От этих слов у Васильева перекосило лицо, а в глазах промелькнула недобрая искорка. Ника угадала его мысли.

Она резко остановилась, заставив остановиться и его:

– Я отлично понимаю, что ЦРУ очень хочет меня заполучить и готово для этого на любые средства. Но я вас предупреждаю! – она грозно уставила на него палец. – Если для того, чтобы склонить меня к побегу, вы попробуете убрать Громова – можете на меня не рассчитывать. А с вами я тогда лично разберусь! – Она грубо ткнула его пальцем в грудь. – Передайте ЦРУ, что я сама решаю свою судьбу. Вы мне предложили хороший вариант, я его приняла к сведению, и, возможно, использую в будущем. Но подталкивать меня к побегу не надо!

Ника не стала дожидаться ответной реакции и полубегом рванула дальше, вниз по лестнице. Васильев остался стоять на своем месте с открытым ртом как у рыбы, ошарашенный ее словами.

* * *

В Москве дождя не было. Сквозь облачное небо пробивались отрадные солнечные лучи и лениво скользили по городскому пейзажу.

Искрясь в ярких лучах блестящим черным корпусом, мощный 'Гранд Чероки' лихо свернул с шумного проспекта. Джип мигом проглотил сто метров по тихой улице и свернул направо, въезжая во двор большого девятиэтажного дома.

Машина мягко остановилась у седьмого подъезда. Ника выбралась из джипа и захлопнула дверцу. Водитель тут же рванул с места, уезжая.

Девочка вошла в подъезд. Не обращая внимания на нецензурную живопись, покрывающую все свободные стены, Ника поднялась на лифте на седьмой этаж и нажала кнопку звонка нужной квартиры.

Красиво обитая кожей входная дверь открылась почти сразу. На пороге стоял тридцатипятилетний мужчина, довольно приятный на вид. Но в серьезных задумчивых глазах читался долгий и тернистый опыт службы.

– Привет, Ника. Проходи, – пригласил он с улыбкой.

Ника молча вошла в квартиру и он закрыл за ней дверь.

Внутри было просторно и очень даже неплохо. Квартира была дорогой и роскошной. Но без преувеличений как у новых русских. Никаких там мраморных полов, хрустальных люстр, малахитовых потолков и прочей дребедени. Все было просто, скромно, практично. И тем не менее, очень удобно.

Мужчина проводил её в главную комнату. Интерьер – под евростандарт, очень просторно, мало мебели. Из бытовой техники – телевизор с дорогой видеосистемой, музыкальный центр, кондиционер.

– Присаживайся. – Мужчина показал на кресло, а сам сел на диван рядом.

Ника села.

– Тебе уже рассказали задание? – спросил он.

– Да.

– Отлично. Как ты уже знаешь, я тебе буду вместо отца. На людях так меня и называй – 'папа'. А вообще-то меня зовут Александр.

– Как Пушкина что ли? – добродушно усмехнулась Ника.

– Точно. Как Пушкина. Вот только я стихов не пишу, – улыбнулся он. – Ты теперь будешь жить в этой квартире вместе со мной. Я думаю, мы с тобой поладим.

– Я тоже так думаю.

– Вот и хорошо. Вопросы есть?

– Нет.

– Тогда, пойдем, я покажу твою комнату, – он мягко взял ее за руку и повел за собой.

Комната Ники была продумана до мелочей. В ней было просторно и, вместе с тем, очень уютно. Ника могла найти здесь всё, что ей могло понадобиться по свободе времени: отличный компьютер с периферией, шкаф с энциклопедиями и справочной литературой, удобный раскладной тренажер 'Тотал Джим'.

– Здесь ты будешь спать. – Александр показал ей кровать.

– Это что, 'Силикон Графикс'? – любопытно спросила Ника, кивая на компьютер.

– Да. Мультипроцессорная система. Машина – зверь! У вас на базе хуже.

Ника удовлетворенно цокнула языком:

– Мне начинает нравиться мое новое задание, – усмехнулась она. – Может в 'Двойке' не так плохо, как я думала?

– Может, – неожиданно сухо ответил Александр.

Глава 4. Школьное задание

Татьяна Константиновна оказалась невысокой тучной женщиной с вьющимися волосами природной светлости. Она классный руководитель. В её класс определили Нику. Почтенный возраст женщины выдавал богатый опыт учительской работы. Но, несмотря на возраст, она не была ворчливой и вечно чем-то недовольной, как некоторые, а напротив оказалась на редкость приятным и добродушным человеком.

Татьяна Константиновна очень любила детей и на уроках отдавала им себя полностью. Она преподавала английский язык и не жалела себя в стремлении передать свои знания детям, научить их хорошо говорить по-английски. Дети чувствовали это и очень старались в свою очередь.

Прошло две минуты, как прозвенел звонок, и только что шумные школьные коридоры опустели. Татьяна Константиновна спешила по коридору с классным журналом под мышкой и вела за собой Нику, с которой уже успела познакомиться перед занятиями.

Ника была одета в светлые джинсы, желтую футболку без рисунка и яркие кроссовки.

– Говоришь, одни пятерки? А с английским как? – поинтересовалась учительница с улыбкой, не останавливая шаг.

– Хорошо, – коротко ответила Ника.

– Ну что ж. Проверим, – сказала Татьяна Константиновна. Они уже подходили к концу коридора. Как раз в конце располагался ее класс. – Волнуешься? – спросила она у девочки.

– Немножко. Как море в спокойную погоду, – улыбнулась Ника. И это было правдой. Она действительно волновалась. Но это волнение скорее походило на легкое любопытство перед началом чего-то интересного. По настоящему Ника волноваться не умела. Годы жестоких тренировок лишили её большинства подобных чувств. Удивительно, как что-то могло остаться!

– Ничего, привыкнешь, – тепло улыбнулась учительница.

Она открыла дверь и вошла с девочкой внутрь. Галдёж в классе немедленно стих и дети спешно разбежались по своим местам.

Всего было двадцать два ученика. Ника сразу же заметила Мишу. Он был такой же как на фотографии: светловолосый, с бледноватым лицом. Правда, на фотографии он был без очков, а сейчас – с очками. Очевидно, проблемы со зрением.

Одет он был скромнее, чем другие: черные брюки, светлая рубашка с уныло разбросанными на ней тёмными ромбиками. Но больше всего Нику поразили его глаза: добрые, чистые и немножко задумчивые. Общий вид у Миши был такой ангельский, что даже прохладное сердце Ники сжалось от жалости и чуть слёзы не навернулись на глаза. Если бы она не была агенткой, то, наверное, разрыдалась бы.

Ника была хорошим психологом и ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что характер у Миши такой же ангельский, как и вид.

Татьяна Константиновна остановилась с Никой возле доски и сияя лучезарной улыбкой, поприветствовала класс:

– Good morning!

– Good morning, Татьяна Константиновна! – разнеслось в ответ.

– Sit down, please.

Дети сели за парты. Миша сидел на первой парте возле окна. Эта парта была ближней к учительскому столу и стояла к нему впритык. Миша сидел один. Место справа от него пустовало. Почему-то никто не хотел с ним сидеть. Есть ли у него друзья? Вряд ли.

Татьяна Константиновна мягко взяла Нику за плечо и вновь с улыбкой обратилась к классу:

– Dear children! Firstly, let me apologize to you for my late. This girl is the reason. She's name is Nika. Since now she'll study in this class together with all of you. I've already made the acquaintance with Nika and must say she is very good and clever girl. I like her. I'm sure you like her too and she'll become a good friend to all of you.

Учительница говорила на английском и дети отлично ее понимали. Грех было не знать английского языка, когда его ведет такая добрая и замечательная женщина, тем более, что он у них был основным предметом с самого начала – с первого класса.

На Нике скрестилось множество любопытных взглядов.

Она была очень красивой девочкой, но никогда не обращала на сей факт особого внимания. Зато, на сей факт обратили внимание все мальчишки в классе. Они с восхищением разглядывали её на все лады. Никто не знал, что Ника – дитя сверхсекретного проекта. Но все отмечали ее необычную, разящую внешность, спортивный вид, крепкое тело. А чего стоили ее большие голубые глаза! Их взгляд пронизывал всё насквозь какой-то неведомой, тайной силой. Эти глаза могли убить наповал.

Несчастные мальчишки! Они ей были не нужны. Ей был нужен только Миша. Она посмотрела на него и увидела в его глазах лёгкий, осторожный интерес к своей персоне. А это уже обнадёживало.

– Ну, Ника. Где ты хочешь сидеть? Выбирай место. – Хотя со своими учениками она редко общалась на родном языке даже вне урока, с новенькой учительница осторожничала и не спешила говорить с ней на английском.

– Там, возле мальчика. – Ника показала на пустое место возле Миши. Мальчик при этом почему-то принял ужасно смущенный вид.

– Возле Миши? – немного удивилась Татьяна Константиновна. – Ну что ж, садись. Он хороший, умный мальчик. Надеюсь, вы сдружитесь.

При последних словах в классе раздался легкий смешок. Ника мгновенно зафиксировала источник. Смех шел от ребят, сидевших на задней парте. Они были одеты очень опрятно, с иголочки. Но от их вызывающих физиономий хамством разило за километр.

Всё-таки, в этом классе, который казался поначалу образцово порядочным, не всё было в порядке. Ника была здесь всего пару минут, но уже знала не только Мишу и его характер, но и кто его враги. А ещё Ника по старой привычке успела изучить весь небогатый интерьер кабинета, возможные выходы и пути отступления в случае чего.

Не обращая внимания на его смущенный вид, Ника бесстрастно подошла к парте Миши и устроилась на стуле справа от него. Раскрыла портфель, достала учебник английского, тетрадь, красочный пенал и, как заправская ученица, изобразила на лице максимум внимания к учителю.

Делать было нечего – Мише пришлось смириться с судьбой. Он растерянно поёрзал на жестком стуле, потом отогнал от себя смущение и прочие стесняющие мысли и принял почти такой же умный вид, как у Ники.

Не теряя драгоценного времени, Татьяна Константиновна быстренько отметила отсутствующих и приступила к уроку.

– Well, now let's start. Firstly, homework. Who wants to say what was assigned? Yura, maybe you?

Юрой оказался один из тех двоих, что сидели на задней парте. На обращенный к нему вопрос учительницы он не издал ни звука. Не вставая, он принял виноватый вид и отрицательно покачал головой.

– No?! – удивилась учительница. – Again?! Why?!!

У Юры не было домашнего задания. О причине ему говорить похоже не хотелось, поэтому он ограничился тем, что обиженно надул свои пухлые от неумеренной любви к еде щёчки и промолчал.

– Yura, why don't you answer? Are you a dumb? – спросила Татьяна Константиновна.

Юра глубоко задумался, что бы ответить. Но он не знал, что отвечать, потому что не понял вопроса. Кто-то прошептал подсказку.

– Yes, I am, – повторил Юра за подсказчиком.

Весь класс прыснул от смеха, а Юра смотрел на всех круглыми, ошарашенными глазами. Не в его силах было понять, чего над ним смеются.

Даже Миша не смог удержаться и рассмеялся тонким, но звучным смехом. Он радовался от души, когда видел, что его главный обидчик попал в неловкое положение. Ника встретила его смех с большим интересом и улыбкой до ушей.

– So, you are a dumb, – произнесла учительница с улыбкой. – O.K.! And what about you, Kostya? Why have you nothing to share with your best friend? No homework too?

Костя, который сидел рядом с Юрой и судя по всему был его лучшим приятелем, не хотел стать объектом насмешек и поспешил ответить:

– Yes.

– Yes?! – удивилась учительница. – What yes? Yes, you've done your homework or what?

Костя был смышленее своего приятеля и мгновенно понял свою ошибку. Он забыл, что в английском языке не так, как в русском. 'Yes' – это всегда 'yes', а 'no' – это всегда 'no'. Отвечать 'yes' он мог лишь в том случае, если выполнил домашнее задание.

– No, I have not homework, – поспешил он исправиться.

– Thank God! – всплеснула руками учительница. – I've been about to believe impossible.

В классе опять раздался смех. Все уже давно забыли, когда эти двое делали домашние задания. Да и делали ли они их вообще когда-нибудь? Не помнила этого и Татьяна Константиновна. Она была доброй женщиной и никогда не ставила двоек. Поэтому, у Юры с Костей оценок почти не было, хотя она спрашивала их на каждом уроке.

Ника не знала, кем работают родители этих двоих, но было очевидно, что они дают своим детям плохое воспитание. Доброта в людях – нечастое явление и её нужно ценить. Но Юра с Костей ценили её по своему. Раз учительница такая добренькая, то можно не делать домашние задания и ничего за это не будет. Правда, и в голове не прибавится.

Татьяна Константиновна тяжело вздохнула:

– Boys! Don't you really want to be able to speak good English?! Don't you understand that good English is your future, good English is your way to success?! I know you want to have a lot of money. But don't you know that good English will make your way to money easier, much easier?! You must understand it. It's very difficult to live in today's society without good English. English is the international language. When you come abroad people will laugh at you just as your classmates. Don't you understand it?!

Эти поучения не произвели никакого эффекта. Они, как два истукана, сидели за партой и в душе смеялись над её словами, которые для них были пустым звуком.

Татьяна Константиновна опять вздохнула и решила больше не тратить попусту время.

– Well, now who wants to say what homework was for today?

Ника с интересом отметила, что в классе поднялось много рук и одним из желающих был Миша.

– Misha, probably you want Nika to start liking you? – улыбнулась учительница. – O.K.! You've got a chance!.. He really has a chance. Believe me, – тихо заметила она Нике, скорчив забавную гримасу, как у старого пирата Сильвера, чем заставила улыбнуться детей в классе.

В ответ на учительскую реплику, Миша скромно улыбнулся, бросил осторожный взгляд на соседку и сказал:

– We were assigned to write a story about what we want to be.

– And what do you want to be? – полюбопытствовала женщина.

Нике стало необычайно интересно, кем же он хочет стать, и она любопытно повернула к нему голову, сканируя своим пристальным взглядом.

– I want to be a journalist. As my Mama.

– Journalist?! Very nice! So your story?

Учительница, подобно Нике, изобразила на лице свой искренний интерес.

Миша аккуратно взял с угла парты свою тетрадь и раскрыл. Внутри было написано его сочинение. Он начал читать:

– I want to be a journalist because it is a very good and interesting profession. I like the work of a journalist very much. Journalists gather different information about our life and current events. They tell us much of interesting and useful information. We find out from them about our government, about business and economy, about crashes and wars in different regions of the world. I see a grate interest of my Mama to the work of a journalist and it is very interesting for me too. Journalists very often visit other countries, places where the History is being made and see famous people. So I want to be a journalist.