Текст книги "Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494"

Автор книги: Виктор Темушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

§ 1.5. Итоги войны

Необходимо рассмотреть условия «вечного мира» 1494 г., но предварительно – к обстоятельствам их принятия и споров вокруг них.

Стремление к установлению мирных отношений и закреплению их через династический брак проявилось с литовской стороны в первых же после смерти Казимира Ягайловича дипломатических контактах с Москвой. Точнее, попытки восстановить связи сначала шли не напрямую в Москву, а косвенным путем через Новгород и лично его воеводу Якова Захарьича. В середине лета 1492 г. полоцкий наместник пан Ян Заберезинский через писаря Лаврина сообщил новгородскому воеводе Якову Захарьичу о намерении осуществить сватовство ^{336} . Московского воеводу, действия которого полностью контролировались из центра, сначала предостерегли от посольства в ВКЛ, но позже изменили позицию, поскольку «межи государи съсылка бываеть, хоти бы и полки сходилися» ^{337} . Якову Захарьичу была направлена инструкция о поведении. Линия, выработанная с самого начала и которой в дальнейшем придерживалось московское правительство, заключалось в следующем. Чтобы начать переговоры о браке дочери Ивана III с Александром Казимировичем, необходимо было сначала заключить мирное соглашение («абы межи государей згода была») ^{338} . Литовская сторона поддержала такое условие, с пожеланием, «ино бы межи ихъ милостью была любовь и докончанье по тому, какъ отци ихъ жили въ любви и въ докончаньи; а ыто здавна слушало ко обоимъ паньствомъ, то бы и ныне было по тому» ^{339} . На осень 1492 г. литовско-московская граница, очевидно, претерпела уже значительные изменения, и возврат к первоначальному ее состоянию вряд ли встретил бы понимание.

Официальное посольство со стороны ВКЛ во главе с панами Станиславом Глебовичем и Иваном Яцковичем Владыкой (Владычкой) появилось в Москве в начале ноября 1492 г. Целями посольства были объявление о появлении на престоле ВКЛ нового великого князя Александра Казимировича и «обидных» делах на пограничье ^{340} . Интересно, что еще одна цель посольства (сватовство и заключение мира) была представлена сначала «кулуарно» на пирах, в беседе с московскими боярами, и объяснялась инициативой исключительно рады литовского господаря ^{341} . Посредником между послами и великим князем московским выступил князь Иван Юрьевич Патрикеев. Через последнего было передано желание Ивана III принять со стороны ВКЛ послов, которые получат полномочия на заключение соглашения, и только после утверждения мира можно будет начать разговор о браке ^{342} . С этим послы отъехали из Москвы.

Через несколько дней (16 ноября) письмо, которое отражало уже определенную позицию московской стороны, было отправлено от имени князя Ивана Юрьевича трокскому пану и полоцкому наместнику Яну Юрьевичу. В письме, в ответ на пожелание правительства ВКЛ сохранить старые границы («что здавна слушало ко обоимъ панствомъ, то бы и ныне было по тому») и чтобы предотвратить возможные от него претензии, отмечалось: «Ино государь нашъ князь велики великого княжества Литовского за собою не дръжитъ ничего, а дръжитъ зъ Божьею волею земли свои, что ему далъ Богъ» ^{343} . Ответ пришел в конце декабря 1492 г. Великий князь литовский был готов прислать в Москву «свои послы великий», но пан Ян Юрьевич был обеспокоен, чтобы послы не вернулись «без доброго конца» ^{344} .

Наладилась переписка, но до реальных шагов по установлению мира дело не доходило. В декабре 1492 г. Ян Юрьевич выразил настороженность в успехе переговоров. В начале января 1493 г. Иван Юрьевич Патрикеев объявил, что только тогда, «коли промежи государей великiе люди ездят», дело и движется ^{345} . В то время происходила активизация военных действий (поход войск ВКЛ, а потом московской рати в Верхнеокский регион и, возможно, захват Москвой Вязьмы), поэтому московско-литовские контакты прекратились.

Новые попытки восстановления прерванных связей были осуществлены снова через Новгород. В марте 1493 г. под предлогом приобретения кречетов там появился сокольник пана Яна Юрьевича Забережского (Заберезинского) ^{346} . Настоящая цель приезда сокольника была сразу осознана московской стороной: «не кречатов деля», а «передняго для дела», под которым понимались прерванные переговоры. Тем не менее в Москве были найдены кречеты, организован их эскорт к пану Яну, а также подготовлено челобитье ему от имени воеводы Якова Захарьича. В челобитье литовская сторона была обвинена в прекращении движения к установлению мирных отношений и в том, что «великiе зацепки съ вашie стороны състалися» ^{347} . О последних в письме пан Ян справедливо замечал: «Наш государь сягнул не по чюжее, по свое, что з веку слушало ко отчине осподаря нашего, великому князьству Литовскому» и призывал к возмещению потерь и заключению мира «по старине» ^{348} .

Стремление к миру, инициатором которого и на этот раз выступили власти ВКЛ, необходимо связать с событиями начала 1493 г., когда после локальных успехов в регионе Верхней Оки ВКЛ потерпело там значительное поражение и примерно тогда же утратило Вязьму Необходимо было как можно быстрее остановить дальнейшее московское наступление на ослабленной восточной границе ВКЛ.

Сразу за ответом на челобитье новгородского воеводы (18 мая 1493 г.) из ВКЛ было отправлено посольство во главе с Андреем Олехновичем и Войткой Яновичем. Оно прибыло в Москву 29 июня с грамотой от великого князя литовского от 18 мая ^{349} . Не имея полномочий на заключение мира, послы предъявили претензии в нарушении традиционно существовавших порядков («старину оставляете, а въ новые дела въступаете») ^{350} . Главным было возобновление переговорного процесса, и следующее посольство в том же составе прибыло в сентябре в Москву уже для организации приезда великих послов ^{351} .

17 января 1494 г. великое посольство во главе с панами Петром Яновичем Монтигирдовичем, воеводой трокским и маршалком земским, и Станиславом Яновичем Кезгайло, старостой жомойтским, достигло Москвы ^{352} . Первоначальная позиция посольства была очевидной: заключить мир по тому образцу, что уже был реализован Казимиром и Василием II Темным в 1449 г., и закрепить между государствами распределение владений, существовавшее со времен Витовта и Василия I Дмитриевича ^{353} .

Между тем в инструкции послам, отправлявшимся в Москву, великий князь Александр с панами-радой «намовил и установил» пойти на значительные уступки. Конечно, изначально нужно было ориентироваться на условия старого договора, по ходу переговоров замечать, «какъ тамъ тая речь пойдеть», чтобы вести к утверждению своей позиции. В случае же, если послы Петр и Станислав «не възмогуть к тому прыперети», планировалось оставить Великий Новгород в московской стороне, а зато в литовскую сторону внести Лифлянты (Ливонию). Твердо нужно было стоять и за Великое княжество Тверское (чтобы было записано так же, как в договоре 1449 г.), но затем оставить претензии на влияние в нем на Козельск, отчины Мезецких князей и Хлепень. Если же и на это условие великий князь московский не согласится, послы могли поступиться, «aby dokonczanie szto pred sia». To же касалось и великого князя рязанского. А вот князей Новосильских с их отчинами нужно было отстоять полностью или хотя бы указать согласно старым формулировкам (1449 г.). Планировалось просить московскую сторону отпустить в ВКЛ Вяземских, Мезецких и Мосальских князей и при этом сохранить за ними их отчины. Если же московский государь выразит обеспокоенность в возможной казни этих князей «za ich wystupy», то напомнить о князьях-эмигрантах из Москвы (Семен Иванович Можайский, Семен Иванович Шемячич, Василий Михайлович Верейский), чтобы Иван III «hniew swoy im otpustit», предоставил им старые отчины, а великий князь Александр их отпустит «iz swoieho panstwa» ^{354} . Обмен князьями подразумевал возврат ВКЛ значительных территорий с одновременным воссозданием в составе Великого княжества Московского крупных уделов. Неудивительно, что такой фантастический проект не был даже озвучен в ходе переговоров. Чуть позже (в 1495 г.) князей Вяземских и Мезецких великий князь Александр назовет уже предателями, которые «нашы были слуги, а зрадивши насъ через присяги свои и втекли до твоей м(и)л(о)сти земли, какъ то лихии люди» ^{355} .

23 января послов приняли на дворе Ивана III. Непосредственно беседу вели бояре князь Василий Иванович Патрикеев, князь Семен Иванович Ряполовский и Дмитрий Владимирович. Позиции литовских послов князь Семен противопоставил вовращение к распределению земель при великих князьях московских Семене Ивановиче и Иване Ивановиче и великом князе литовском Ольгерде. В результате стороны со ссылкой на «незгоду» прежних времен отказались от малореальных проектов и начали решать «как межи государей пригожъ делу быти» ^{356} .

Литовская сторона сразу пошла на значительные уступки. Были забыты интересы в Новгороде, Пскове, Твери и оставлялись Москве ощутимые доходы с ряда новгородских волостей (чернокунства). Однако «новины», которые приобрел московский государь (Вязьму, Мезецк, Серпейск, Мосальск, Опаков, волости князей Воротынских, «отрубленную» часть Торопецкой земли), послы требовали вернуть ^{357} .

Через два дня там же и с тем же составом участников переговоры продолжились. На этот раз ряд заявлений был сделан московской стороной. Во-первых, литовский великий князь предлагал московскому то, что и так ему принадлежит («онъ нашего же намъ поступается»). Во-вторых, хорошо бы было, чтобы Александр Казимирович поступился тем, что написано в грамотах времен великих князей московских Семена и Ивана Ивановичей и литовского Ольгерда; однако Иван III «выпускает» из тех грамот Смоленск и Брянск. В-третьих, предлагалось заключить соглашение по принципу, кто чем владеет («что ныне мы… дръжимъ къ своему государьству, то будемъ и дръжати; а что онъ держитъ къ своему государьству, то бы он и дръжалъ») ^{358} .

Таким образом, можно увидеть те две исходные позиции для ведения переговоров, что были представлены литовскими послами и московскими боярами. Наступало время поиска путей к сближению. В дальнейшем споры шли вокруг двух регионов – Вяземского княжества и смоленских пригородов с волостями, под которыми понимались и земли в верховьях Оки.

На первые уступки пошла литовская сторона: «для любви и докончанiя меж государей и кровного связка» Москве оставлялись вяземские князья со своими вотчинами, которые служили Ивану III; те же вяземские князья, которые оставались в подчинении великому князю Александру, должны были по-прежнему владеть своими дольницами в Вязьме. При этом судьба самой Вязьмы нужно было решить после заключения договора и брака. Смоленские города и волости послы пожелали сохранить за Смоленском ^{359} .

Чтобы решить судьбу смоленских владений, послы представили подробный список, составленный по памяти, а потому не содержавший многих пограничных волостей (например, князей Крошинских). Город Вязьма также был отнесен к числу смоленских ^{360} . Послы легко отступились от ряда волостей, которые считались «смоленскими из старины», но были представлены боярами как боровские (Трубна, Путын), медынские (Городечна, Нерожа, Дорожмиря Гора, Кнутова Дуброва, Сковородеск, Гостижа, Белые Вста, Вежки) и можайские (Турье, Тешинов, Сукрома, Ольховец, Отъезд) ^{361} . Представляется, что на то время новая административная принадлежность указанных волостей стала реальностью: они управлялись московскими властями и даже были заселены выходцами из центральных уездов. Определенным образом ряд волостей на левобережье р. Угры был отделен от своих старых центров уже в конце 1492 г., когда князь С.Ф. Воротынский завладел городами Бышковичи, Залидов, Опаков «с волостьми по Угру» ^{362} . Волости напротив указанных городов за Угрой (Городечна, Нерожа, Вежки и др.) были до этого времени интегрированы с другим московским центром.

Бояре крепко держались за Вязьму, которой, по их словам, «всей пригож быти за нашим государем» ^{363} . Ее даже предлагали в текст договора не вписывать, но чтобы держал ее московский князь. Однако такое условие не удовлетворяло московскую сторону. Продолжение переговоров было поставлено в зависимость от положительного для Москвы решения судьбы города. В результате послы «о Вязьме спустили, что Вязьма вся великому князю и в докончанье ее вписати» ^{364} .

После Вязьмы споры развернулись вокруг Мезецка и Любутска. Проблема Мезецка была связана с тарусскими князьями, часть которых в свое время (конец XIV в.) не смирилась с переходом их родового центра Тарусы к Москве и ушла на службу к Витовту, от которого и получила Мезецк с рядом волостей ^{365} . Даже была зачитана грамота великого князя Сигизмунда Кейстутовича на Мезецк. Литовская сторона соглашалась оставить Мезецким князьям на службе Москве только те волости, с которыми они прибыли в ВКЛ (Говдырев, Устье, Жабынь). Прочие, которые являлись пожалованиями великих князей литовских, сохранить за теми Мезецкими, которые остались на стороне ВКЛ.

Серенском еще при Ольгерде по половинам владели Москва и Вильно. Вероятно, во второй половине XV в. Серенск полностью принадлежал ВКЛ [44]44
  В договоре 1449 г. Серенск еще обозначен как совместное владение (ДДГ. №53. С. 161)


[Закрыть], но был занят в конце 1489 г. князем Д.Ф. Воротынским, который направлялся на службу в Москву. Литовские послы решили пожертвовать этим городом, а за это получить целиком Мезецк. Однако бояре поставили другие условия: если желаете Мезецка – отказывайтесь от Любутска, если полностью Любутска – уступите Мезецк ^{366} . Серенск каким-то образом выпал из переговоров и в результате оказался под московской властью. Зато благодаря твердой позиции литовских послов за ВКЛ был закреплен Любутск, а Мезецк распределен по частям между государствами в соответствии с тем, кому служили те или иные Мезецкие князья ^{367} .

Совладение Мезецком и его волостями создавало фактор нестабильности в регионе Верхней Оки. Недаром князь Иван Патрикеев отрицательно воспринял идею раздела по долям Вяземского княжеств: «Так нелзе быти, за все будут брани да жалобы» ^{368} . Положение Мезецка осложнялось тем, что Мезецкие князья Семен Романович и Петр Федорович находились в московском плену. Им предлагалось решить, на чьей стороне они останутся, но сделать этот выбор князьям пришлось уже после заключения договора (весной 1494 г.) ^{369} , а до этого времени об их владениях «позаботились». С большими сложностями по возвращению вотчины столкнулся князь Петр Федорович Мезецкий, который после получения свободы рискнул вернуться на службу великому князю литовскому. В свое время он приобрел у дяди Ивана Андреевича треть Мезецка («и в месте и в селех»). Эта довольно значительная часть княжества оказалась каким-то образом у еще одного мезецкого князя Михаила Романовича ^{370} . [45]45
  Трудно определить, захватил ли он сначала чужие владения и получил на это одобрение, или сразу действовал по согласованию с Иваном III.


[Закрыть]Литовская сторона жаловалась, что и другие вотчины Мезецких князей – слуг великого князя Александра держат Белевские князья ^{371} . По литовским сведениям, мезецкими волостями Хостци, Орень и Бярятин управлял князь Дмитрий Воротынский ^{372} . Т.о., верным великому князю Александру Мезецким князьям не находилось места в родовом гнезде. Иван III же утверждал, что Мезецк целиком принадлежал ему («Месческ был весь наш»), и все, «что неписана в докончаше, ино то все наше» ^{373} . Характерно в этой связи восприятие летописцев: они перечисляли Мезецк среди городов, которые достались Ивану III («и городовъ отступишася великому князю Вязмы и Серпейска, и Мезетцка, и Воротынска, и Одоева и иныхъ по Утру реку» ^{374} ).

Интересно, что на переговорах не развернулось большой дискуссии вокруг довольно значительных территорий вдоль течения р. Угры с «королевскими» городами ^{375} Мосальск, Серпейск, Бышковичи, Залидов, Опаков, Городечно и Лучин их многочисленными волостями (Недоходов, Лычино, Дмитров, Мощин и др.). Постепенно Серпейск, Городечно и волости [46]46
  Волости Городечно, Ковылна, Демена, Ужепереть с середины XV в. в качестве вотчины принадлежали князьям Воротынским (АЗР. Т. I. № 57. С. 70; Lietuvos Metrica = Lithuanian Metrica = Литовская Метрика. V., 1998. Кн. 3 (1440—1498). P. 37,39). Удивительно, что от них так легко отказалась московская сторона. Возможно, ряд владений во второй половине столетия Воротынские утратили, например, после отъезда в Москву князя Ивана Михайловича Перемышльского (Воротынского), который мог ими владеть.


[Закрыть], потом Лучин, Дмитров и волости, Мосальск были сохранены за ВКЛ ^{376} . [47]47
  Дмитров в ходе переговоров обозначался то городом, то волостью.


[Закрыть]

Согласуясь со списком смоленских пригородов, составленным литовскими послами, московская сторона представила развернутый перечень городов и волостей, которых «поступился князь велики великому князю Александру» ^{377} . Все владения отбирались у князей Воротынских (Семена и Дмитрия Федоровичей), которые различными способами приобрели их и держали некоторое время под московской властью. Представляется, что одной из основных причин перехода князя Семена к Ивану III в ноябре-декабре 1492 г. ^{378} было обещание закрепить за ним те территории, с которыми он придет на московскую службу. В своей грамоте великому князю литовскому Александру князь Семен жаловался: «И твоя милость, господине, мене не жаловалъ, города не далъ и въ докончанья не принялъ, а за отчину за мою не стоялъ, а боярина моего, господине, не жаловалъ, не чтилъ, как отецъ твой нашихъ бояр жаловалъ, чтилъ» ^{379} . Пренебрежение интересами местных князей со стороны центральной власти ВКЛ имело результатом уход от нее. Под московской опекой князь Семен почувствовал заботу не только об обеспечении владениями, но и о реальной их защите. Когда после нападения войск ВКЛ на Серпейск и Мезецк он утратил значительную территорию, в регион был организован наиболее мощный за всю войну поход московских сил, которые попросту уничтожили здесь остатки власти ВКЛ. Таким образом, владение князем Семеном городами Мосальском, Серпейском, Бышковичами, Залидовом, Опаковом, Городечно и Лучином было твердо гарантировано московской военной помощью.

Кроме того, необходимо заметить, что еще в декабре 1489 г. в Москву направился князь Дмитрий Федорович Воротынский ^{380} . Тогда он захватил и посадил наместников в Серенске и Бышковичах, волостях Лычино и Недоходов ^{381} . За ним же оставался Козельск. Князь Дмитрий, возможно, также был привлечен Москвой приобретением новых и сохранением старых владений. Однако думается, что его брат Семен Федорович, оставшийся верным Казимиру Ягайловичу, в скором времени «очистил» большинство занятых пунктов (за исключением Серенска и Козельска), а с конца 1492 г. уже сам держал Бышковичи, Лычино и Недоходов. Во всяком случае, до начала 1494 г. князь Дмитрий продолжал владеть только смоленскими волостями Фоминичи и Погостищи и рядом тех волостей, которые находились в стороне от рассматриваемого региона и в результате не были переданы литовской стороне ⁴⁹.

Динамика королевских пожалований и собственных приобретений князей Воротынских представлена в таблице.

Табл. 1. Владения князей Воротынских в XV в.

^{Владельческая принадлежность …… Дата приобретения … Владения … Способ приобретения, статус владения … Административная принадлежность}

Федор Львович Воротынский

10 февраля 1447 г. … волости Городечна, Сколуговичи, Ужеперед, Ковылна, Демяна с Снопотцом, Немчиновский двор … пожалование в вотчину Казимира … «у Смоленской державе» ^{382}

1448 г. … Демена … подтверждение в вотчину Казимира ^{383} …

5 февраля 1448 г. … Козельск … пожалование в наместничество Казимира ^{384}

28 марта 1455 г. … Демона, Городечна с Ужеперепетом, Ковылна, Краишина («по обе стороне Высы реки»), Кцин, Озереск, Перемышль, Логинеск, Немчиновский двор в Смоленске … пожалование «у вотчину и его де-темъ» Казимира ^{385} … смоленские волости по списку 1494 г.: Демена, Городечна, Ужеперет, Колвына, Краишино, Озереск, Лагинеск ^{386}

1480 г. … волость Лучин … пожалование Казимира ^{387} … смоленский пригород по списку 1494 г. ^{388}

Иван Михайлович Перемышльский (Воротынский)

до 1487 г. … город Перемышль ^{389} … [вотчина]

1494 г. … Тарбеев, Олопов, Озереск … держит под московской властью … перемышльская волость Озереск ^{390}

Семен Федорович Воротынский

(1480—1492 гг.) … волость Мощин … пожалование Александра ^{391} … смоленская волость Мощын по списку 1494 г. ^{392}

1492 г. … город Мосальск с волостями Путогиным и Недоходовым, город Серпейск с волостями, город Бышковичи с волостями по Угру, город Залидов с волостями по Угру, город Опаков с волостями по Угру, город Городечна с волостями, город Лучин с волостями (волости Лычино, Жулин, Мошкова Гора, Ощитов, Дмитров, Мощин, Пустой Мощин, Вежична, Дегна, Ковылна, Демена, Ужеперет, Замошье, Залоконье, Вол-ста Нижняя, Клыпино, Нездилово, Чарпа, Головичи); волости смоленского владыки (Любунь, Ближевичи, Печки) … владения, захваты, санкционированные Иваном III ^{393}

Конец 1492 г. … волости вяземских князей (Великое Поле, Волста Верхняя, Слободка, Мощиновичи, Середее) … захват … вяземские волости ^{{394} ,} [48]48
  Волости обозначены за вяземскими князьями, но Великое Поле принадлежало Яну Гаштольду и тянуло к Дорогобужу, «селцо Мошенское» принадлежало князю Сеньку Глинскому (LM. Кн. 3. Р. 47).


[Закрыть]

1494 г. … Бышковичи, Лычино, Вежичну, к Воротынску четыре залидовских села … захват после заключения мира ^{395} …

Дмитрий и Семен Федоровичи Воротынские

до конца 1488 г. … Меск, Бышкевичи, Лычино [49]49
  Бышковичи и Лычино в декабре 1489 г. захватил князь Дмитрий Федорович Воротынский, и можно сделать вывод, что они принадлежали его брату Семену.


[Закрыть]… [пожалование Казимира в держание?] ^{396} … Бышковичи и Лычин – смоленские волости ^{397}

Дмитрий Федорович Воротынский

12 марта 1488 г. … Козельск … в держание от Казимира ^{398}

декабрь 1489 г. … города Серенск, Бышковичи, волости Лычино, Недоходов … захват … «панов и слуг» Казимира IV ^{399} ; Бышковичи, Лычин и Недоходов – смоленские волости ^{400}

1494 г. … волости Фоминичи, Погостищи, Лугань, Местилов, Куинь (Кцинь?), Хвостовичи, Хостци, Орень, Борятин … держит под московской властью … к Смоленску (Фоминичи, Погостищи), Мезецку (Орень и Борятин) и Козельску (Хостци) ^{401}

1494 г. … Лагинеск и Краишино … послы отступились Москве … к Воротынску ^{402}

Среди владений князя Семена необходимо обратить внимание на те, что не являлись захватами, а на вотчинном праве принадлежали роду князей Воротынских с середины XV в. Они не входили в первоначальный состав Воротынского княжества (решение о присоединении которого к Москве было принято довольно быстро), но именно на их удержание мог особенно рассчитывать князь Семен. Он даже упоминал грамоту от короля Казимира, в которой были перечислены волости, переданные отцу (Демона, Городечна, Ужеперепет, Снопот и Ковылна), а также называл прочие пожалования Казимира отцу (Лучин) и ему самому (Мощин) ^{403} .

Как видим, московская сторона имела серьезные основания, чтобы на дипломатическом фронте претендовать на значительную часть территории ВКЛ. Однако вероятно, по причине сильной интегрированности региона в состав Смоленской земли и отсутствия опоры в среде местных землевладельцев, осторожности, расчета на быстрые дальнейшие успехи, московские власти решили уступить. Успехом Москвы можно считать продвижение к р. Угре (см. выше), которая фактически только с 1492 г. стала пограничной. (Традиционное мнение о пограничном характере Угры, которая будто бы разделяла литовские и московские владения со времен Витовта (начало XV в.), представляется ошибочным.)

Великий князь московский обещаниями владений и их защиты склонил к переходу на свою сторону одного из последних гарантов власти ВКЛ в Верхнеокском регионе, а потом попросту пожертвовал интересами нового подданного. Это характерный пример московской политики, направленной на борьбу с западным соседом без привлечения собственных военных ресурсов и с использованием противоречий среди князей пограничья ВКЛ.

Все-таки часть волостей, помещенных в списке смоленских пригородов, московский князь отказался возвращать («а в отступе их не было»). Во второй раз князь Д.Ф. Воротынский занял смоленские волости Порыски, Верх Серены, Липицы и Взбынов. Две первые находились недалеко от городов Козельск и Серенск ^{404} , которые, вероятно, остались во владении князя Дмитрия, а другие являлись отчиной Ивана Бабина, служившего ему. Таким образом, понятна интегрированность перечисленных волостей с устойчивыми владениями князей Воротынских. Очевидно, остались за Москвой волости Лугань, Местилов, Куинь (Кцын?) и Хвостовичи князя Дмитрия Федоровича; Тарбеев, Олопов, Озереск князя Ивана Михайловича; Жеремин – одоевская; Логинеск и Крайшино – Воротынские. Хотя послы объявили их королевским пожалованием («данье королево»), это не помогло ^{405} . Между тем Крайшино, Кцын, Озереск и Логинеск упоминаются среди пожалований короля Казимира в вотчину князю Федору Воротынскому и его детям (1455) ^{406} .

Закрепленные за Москвой волости за некоторыми исключениями (Кцын и Хвостовичи были выдвинуты в глубь территории, которая осталась за ВКЛ) опоясывали массив земель исконных владений князей новосильского рода. Все князья Новосильские (Одоевские, Воротынские и Белевские) с вотчинами и данью почти без споров оставлялись в стороне великого князя московского ^{407} .

На правом берегу Оки среди земель новосильских князей (возможно, в их окружении) размещался центр господарского наместничества ВКЛ – Мценск. Его литовская принадлежность не вызывала протестов с московской стороны ^{408} . Форпостом власти ВКЛ, анклавом на территории Великого княжества Московского, остался также и Любутск (см. выше).

В московско-литовских переговорах затронули еще один спорный регион, в будущем – арену активного противостояния не границе. Со стороны Великих Лук на запад постепенно, путем локальных захватов и колонизации, распространялись московские владения (в то время к Великим Лукам была взята волость Пуповичи). Однако в конце XV в. проблема еще не приобрела актуального характера. По предложению московских бояр было решено определить «великому Новугороду рубежъ съ Литвою по старому рубежу» и это обозначить в договоре ^{409} .

1 февраля 1494 г. переговоры были окончены. Начались другие заботы – торжественное сватовство к великому князю. Послы посчитали за лучшее прийти уже на следующий день ^{410} . А 5 февраля перед ними был прочитан черновой список докончальной грамоты, который они «похвалили и велели съ того списка писати докончянье начисто» ^{411} . По предложению послов к тексту договора прибавили упоминание Брянска и других украинных мест и, главное, – требование «князей бы служебныхъ съ вотчинами не приимати» ^{412} . Таким образом гарантировалась целостность территории ВКЛ перед претензиями с московской стороны и в связи с возможными отъездами пограничных князей. Формула договора о непринятиии с вотчинами должна была предостеречь князей от перехода на московскую службу и в определенной степени укрепить их верность великому князю литовскому

7 февраля 1494 г. обе грамоты (от имени великих князей Александра и Ивана III) были прочитаны дьяком Федором Курицыным и писарем Федкой Григорьевичем (Григорьевым). После этого великий князь московский целовал крест сам, а за великого князя литовского это сделали послы Петр и Станислав. К грамотам приладили печати (правда, золотую московскую не успели вылить) ^{413} . [50]50
  В самом договоре обозначена дата – «А писанъ на Москве, лета 7002, февраля въ пятый день», однако настоящей датой заключения «вечного» мира нужно считать 7 февраля.


[Закрыть]Только 22 апреля в Вильне перед московскими послами целовал крест великий князь Александр ^{414} . Договор был утвержден.

Наглядно увидеть территориальные изменения, которые произошли согласно московско-литовскому договору о «вечном» мире, помогает сравнение с аналогичным документом, составленным в 1449 г. В приведенной далее таблице распределены по владениям или зависимости от московской или литовской стороны пограничные русские земли и их князья.

Табл. 2. Распределение владений в договорах 1449 и 1494 гг.

Договор 1449 г.

В московской стороне

Ржева с волостями

Серенск – совместное владение

Тарусе кие князья

Федора Блудова, Александра Борисова сына Хлепенского, князя Романа Фоминского, их братьи и братаничей отчины

Юрьева доля Ромейковича и князя Федорова места Святославича

Мещера

Новгород Великий, Псков, новгородские и псковские места

Великий князь Иван Федорович Рязанский

В литовской стороне

Смоленск, смоленские места

Любуцк, Мценск

Ржевская волость Осуга

Серенск – совместное владение

Великий князь Борис Александрович Тверской

Волости и оброки новгородские

Верховские князья

Великий князь Иван Федорович Рязанский

Договор 1494 г.

В московской стороне

Мезецкие князья – на обе стороны

Ржева с волостями

Вязьма с городами, волостями, землями и водами

Тверь, тверские места

Федора Блудова, Александра Борисова сына Хлепенского, князя Романа Фоминского, их братьи и братаничей отчины

Юрьева доля Романовича и князя Федорова места Святославича

Алексин, Тешилов, Рославль, Венев, Мстиславль, Таруса, Оболенск

Козельск, Людимск, Серенск, козельские, людимские, еврейские места

Мещера

Новгород Великий, Псков, новгородские и псковские места

Великий князь Иван Федорович Рязанский и брат его князь Федор

Новосильские князья: Одоевские, Воротынские, Перемышльские, Белевские с отчинами

В литовской стороне

Смоленск, смоленские места

Любуцк, Мценск

Брянск, Серпейск, Лучин, Мосальск, Дмитров, Жулин, Лычино, Залидов, Бышковичи, Опаков по Угру, все «Вкраиныи» места

Ржевская волость Осуга

По словам Н.Б. Шеламановой: «“Вечный мир” 1494 г. не только не разрешил территориального спора России и Литвы, но как считают некоторые исследователи (Я. Натансон-Лески, К.В. Базилевич), еще более его обострил, так как к стремлениям России объединить земли Древней Руси прибавились еще обострившиеся споры “верховских” князей за свои вотчины, разделенные между Россией и Литвой. Иван III воспользовался и дальше этими спорами в своей объединительной политике» ^{415} . Таким образом, границы, определенные договором 1494 г., не приобрели стабильный характер, они только закрепили промежуточные результаты распространения московской власти, которая непрерывно развивалась на земли ВКЛ.

Внешне результаты войны для Москвы выглядят довольно скромными, хотя бы в сравнении с выгодными для нее изменениями, которые произошли во время следующего конфликта 1500-1503 гг. В конце XV в. ВКЛ потеряло только относительно небольшую территорию Вяземского княжества и лишилось части и так полунезависимых владений Верховских князей. Однако на самом деле мир 1494 г. утвердил очень значительные изменения в политической ситуации Восточной Европы. Он не только закрепил усилия ряда московских князей по собиранию русских земель, но и открывал перспективы дальнейшего московского наступления. Фактически литовская сторона согласилась, что Тверь, Великий Новгород, Рязань и т.д. – города, которые находились ранее также и в сфере интересов ВКЛ, – теперь являлись вотчиной великого князя московского. Были оставллены претензии на территории совместного литовско-новгородского управления (чернокунство). Неопределенность новой границы предоставляла Москве возможность распространения своей власти в направлении полоцких и витебских земель, владений Мезецких князей.

Невидимыми глазу остались значительные военные успехи Великого княжества Московского. Почти полностью была уничтожена система обороны ВКЛ, перехвачена инициатива в пограничных делах и предупреждены любые действия литовских властей. В закреплении результатов войны проявилась некоторая осторожность московских властей. Возвращались захваченные города, кое-где восстанавливалась старая граница. Одной из причин явилось отсутствие опоры и симпатий к московской стороне во многих местах (М.М. Кром), однако не последнюю роль сыграло и сознательное прекращение наступления Иваном III, возможно, и с расчетом на дальнейший реванш (Ю.Г. Алексеев).